Текст книги "Кайа. История про одолженную жизнь. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Александр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Да ничего, – ответил я, – я сначала подумала, что никого нет и что я, ошиблась ванной комнатой.

– Но затем? – уточнил Следователь

– А затем, я увидела провод, который торчал из ванной… – всхлипнул я

– Это был провод от зарядного устройства? – спросил тот

– Да, – пожав плечиками, ответил на вопрос я, – это был провод от зарядного устройства, включенного в розетку.

– Что произошло дальше? – задал тот очередной вопрос

– Дальше я подошла к ванной и… – на этом моменте я разревелся, а «подуспокоившись», продолжил, – и увидела ногу Яны, выглядывающую из пены.

– Как была расположена ее нога? – задал уточняющий вопрос Следователь, – Она лежала на краю ванной, на бортике?

– Нет, – шмыгнув носом и отрицательно покрутив головой, ответил на вопрос, – так бы я ее сразу заметила… ее нога была согнута в колене и прислонена к бортику ванной…

Сказав это, я снова разревелся.

– И что, вы предприняли, Кайа, когда заметили бедственное положение соседки? – задал новый вопрос полицейский

Матушка передала мне носовой платок, чтобы я мог утереть свои слезы и сопли.

– Когда я поняла, что Яне нужна помощь, я, сначала, хотела было ее вытащить из ванной, – на этом моменте я шмыгнул носом, – но вспомнила про электрический ток, затем, вроде бы, хотела вытащить зарядное устройство из розетки, но испугалась, ведь с ним могло что-то случиться и его трогать опасно.

– Что было затем? – задал очередной вопрос Следователь

– Что было за тем, я не очень хорошо помню, – ответил я, – вроде бы, я побежала в комнату Воспитателя.

– По какой-то причине, – Следователь начал вертеть в руках письменную ручку, – спустя некоторое, непродолжительное, время, виртуальная запись охранной системы, что была в общем коридоре – прервалась, вы не могли бы поведать о том, что случилось после того, как вы рассказали о случившемся Воспитателю.

– То, что случилось позже, составляет государственную тайну, – это влезла в наш со Следователем диалог, моя «матушка», – и я сильно сомневаюсь, господин Следователь, что у вас есть соответствующий допуск к Гостайне.

– Ясно, – ответил Следователь, рассматривая значок в виде глаза на лацкане формы «матушки».

– А вы ничего странного не заметили, когда шли в ванную? Может быть оттуда кто-нибудь, например, выходил? – спросил Следователь

– Нет, вроде бы, ничего такого не было, – задумчиво ответил я и внезапно «щелкнул» пальцами, – точно! Было!

– Что? – тут же спросил полицейский

– Когда я была в уборной, буквально на секунду пропал свет! Да-да! Точно! Я еще очень испугалась! Я боюсь темноты!

– Вы уверенны, что это случилось именно в тот раз? – поинтересовался Следователь

– Да-да! – ответил я

– Что ж, Кайа, спасибо за то, что согласились помочь Следствию, у меня к вам будет последний вопрос: в вещах погибшей, в тумбочке, был обнаружен конверт с достаточно крупной суммой наличных денег, а судя по материальному положению погибшей, эти деньги вряд ли могли принадлежать ей, мы еще не проверяли отпечатки пальцев на купюрах, – сказав это, Следователь очень внимательно посмотрел на меня.

– Если, вы имеете в виду конверт со ста тридцатью рублями – то это мои деньги и Яна их не крала у меня, если что, – ответил я с улыбкой.

– Простите за вопрос, но что делали ваши деньги в ее тумбочке? – поинтересовался Следователь.

– В замке моей тумбочке, что-то заедало, и я не смогла пару раз закрыть ее на ключ, так что, попросила Яну, временно позволить мне хранить свои ценные вещи у нее.

– Вы не опасались того, что она могла вас обворовать? Судя по всему, погибшая была «из неблагополучных».

– Совершенно не опасалась, – ответил я, улыбнувшись, – Яна, как и многие другие девочки, хотела в будущем стать моей Прислужницей, так что, уверенна, что я была бы последним человеком на Земле, у которого Яна решила что-либо украсть.

– Вы ей обещали статус вашей Прислужницы? – уточнил Следователь, а «бабушка» уставилась на меня «коршуном».

– Нет, само собой, – снова улыбнувшись, ответил я, – никому из девчонок, желающих быть при мне, я не отвечала отказом, я говорила, что в данный момент мне не положена Прислужница, а когда и если, – там будет видно.

– Уважаемый Следователь, – сказал мой Защитник, похлопав по своим часам, – время!

– Действительно, время, – ответил тот, – еще раз спасибо, Кайа, за то, что согласились ответить на мои скучные вопросы.

– Была рада помочь! Надеюсь, все виновные будут наказаны, – ответил я

Беседовать беседы со своими «родственниками» у меня, в данный момент, желание полностью отсутствовало, так что, попрощавшись со всеми присутствующими, заявил «матушке», что «устала, болит голова и хочу спать», после чего, «гоголем» отправился на выход из Зала, ожидая, что в любой момент, Следователь, как это происходит обычно в кино и книгах, спросит меня «в спину»:

– Это вы, Кайа, убили Яну?

Но ничего подобного не произошло, и я спокойно покинул Зал.

Глава 30

В тот момент, когда я разбирал, доставленные мне новые шмотки, в которые я должен буду облачить свою Кайю послезавтра, на некое «очень важное мероприятие» в Санкт-Петербурге, куда я отправляюсь вместе с «родителями», поступил сигнал вызова от моего видеофона, звонила Оксана.

– Привет, – сказал я, приняв звонок

– Привет, – ответила мне та, – я не помешала?

– Нет, я ничем особо не занята, – сказал я, – тебя выписали? Как себя чувствуешь?

– Да, выписали, спасибо, все хорошо, только еще живот побаливает… я уже в Пансионе, а тут… – на том конце «провода» царила печаль, – Янку жалко, хоть и была она распутной девкой… Ты вернешься или уже все…?

Честно говоря, я еще сам толком не знал, вернусь ли я обратно в Пансион или нет, хотя, вероятнее всего – вернусь, ибо меня в Поместье видеть не особенно желают и это взаимно.

– Да, я вернусь, скорее всего, через несколько дней, – ответил я, – как там дела?

– Ну… – начала Оксана, – мадам Директриса ушла в отставку, некоторых девочек, у которых родители живут не очень далеко от Москвы, забрали из Пансиона… ты же слышала про те виртуальные записи, что выложили в Сеть?

– Какие именно те записи? – уточнил я

– Те самые, на которых Глава Совета Старшеклассниц с подругой занимались… – тут она на секунду умолкла, подбирая нужное слово, – непристойностями, плюс, та запись, где она на общем построении орала всякие небылицы про других Воспитанниц, а еще была запись с Бала, также в Сеть попало виртуальное изображение повесившейся Воспитанницы…

– Стой-стой-стой, – прервал ее я, – хочешь сказать, что теперь вся страна знает обо всей фигне, что случилась в Пансионе?

– Угу, – угукнула Оксана, – тут такая драма творится, что просто пипец. Помимо девочек, которых родители забрали, некоторых еще, тех, кого поймали на том, что они выкладывали без разрешения в Сеть такое – повыгоняли, а тех, про кого наговорила Глава, – «попросили» уйти.

– В Пансионе, вообще, кто-нибудь остался? – спросил я

– Ну, не всех же выгнали и забрали, – ответил Оксана, – а еще многие воспитатели ушли.

– Ясно, – ответил я

– И вот еще, что странно! – воскликнула моя собеседница

– Что? – спросил я

– Яна берегла свой видеофон, как зеницу ока, пылинки с него сдувала, она бы ни за что не стала брать его с собой в ванну… – сообщила мне соседка

У меня вспотели и зачесались ладошки.

– И для нее же было бы лучше, если бы она его не брала, – перебил ее я

– Угу, – снова угукнула Оксана, – возвращайся поскорее, а то мне тут одной…

– Вернусь через несколько дней, – ответил я и, попрощавшись, нажал «отбой».

Это же никаких денег не напасешься, если так часто обновлять столь дорогой гардероб! – подумал я, складывая вещи в чемодан.

Чуть позже, зайдя во внутреннюю Сеть Пансиона, обнаружил, что: «после двадцати восьми лет беспорочного, преданного и самоотверженного служения российскому образованию на директорском посту нашего славного Пансиона, в почетную отставку, с назначением Пенсии и с присвоением государственной награды, выходит, любимая всеми воспитанницами, учителями и работниками Пансиона, Вера Степановна, оставляя свой пост в надежных руках…».

«Вместе с ней, не имея сил продолжать работу без своего любимого Руководителя, свои посты в Пансионе, по собственному желанию и с назначением Пенсии, а также с присвоением государственных наград, покинули: …», далее шел достаточно длинный список тех, кто «ушел по собственному желанию».

Директрисе, теперь уже бывшей, а также ее прихвостням, из числа бывших Воспитателей, очень повезло, что «добрый дядюшка» Художницы, решил устроить дебош в Пансионе и чтобы «накинуть платки им на ротки», их отправили в почетную отставку, с Пенсией и значки даже какие-то выдали, а не просто вышвырнули «на мороз», из-за произошедших в Пансионе катаклизмов.

Интересно, что сказали тем девочкам, которые стали свидетельницами того, как меня под «белы рученьки» уволокли к «дядюшке» на разговор? Видимо припугнули их знатно.

В этот момент из «ящика», который работал «для фона», донеслось:

– А теперь к последним новостям: как стало известно из сообщения, выпущенного канцелярией Правительства Его Императорского Величества, после недавно проведенных Министерством Войны, совместно с Министерством Внутренней Безопасности, учений, по освобождению заложников, в московском Пансионе воспитанниц Министерства Войны, было принято решение о существенных кадровых перестановках в обоих ведомствах…

Услышав слова ведущей, я рухнул спиной на кровать и захохотал.

Кайа не стоит и капли пролитой из-за нее крови, а все то, что произошло: мое спасение, убийство «дядюшки» и его бойцов – все это было лишь для того, я уверен, чтобы «убрать с доски» одни «кадры» и «продвинуть» другие.

Этой ситуацией очень ловко воспользовались очень ловкие люди, ничего личного – только бизнес.

Меня, вопреки ожиданиям, оставили в покое и не теребили аж до самого вечера, до семейного ужина, который, видимо, никак не мог обойтись без меня и на котором, вполне ожидаемо, я был самой обсуждаемой персоной.

– Я давно не испытывала такой неловкости и стыда, – с возмущением заявила моя бывшая «мачеха», Лидия, когда за столом собрались все те, кто должны были присутствовать, – когда эта… Кайа, устроила балаган перед всеми теми людьми из полиции, что приходили сегодня разговаривать о серьезных вещах! Она абсолютно бесстыжая и ничего не знает о приличиях и манерах! Такой позор в последний раз я переживала, когда она же устроила тот самый «спектакль» в ванной!

– Матушка, – обратилась к «бабуле» одна из моих «тетушек», та самая, с которой мы драли волосы друг другу, мама Олечки, – разве не вы обещали, что этот ребенок, по возвращению из душевной лечебницы, будет тихой, послушной и управляемой? А судя по тому, что мне рассказала Лидия, Кайа устроила Бог знает что! Как о нас подумают люди, когда узнают, что в нашей Семье не могут достойно воспитать дочь? Это же отразиться на всех юных барышнях Семьи!

Услышав этот «наезд» на меня, слово за столом, поливая при этом свое картофельное пюре соусом, взяла «матушка»:

– Лидия, – сказала она, – тебя никто насильно, насколько я помню, не заставлял присутствовать при беседе Кайи со Следователем, более того, балаган устроила именно ты, своими неуместными в тот момент репликами, произносить которые, тебя опять-таки никто не просил, а также, своим демонстративным уходом, а вовсе не Кайа, у которой, возник закономерный интерес, к некоторым техническим нюансам.

Бывшая «мачеха» уже набрала полную грудь воздуха, чтобы дать гневную отповедь, но моя новая «матушка» ей этого не позволила, продолжив:

– Что же до воспитания дочерей этой Семьи, то это, кажется, твоя Олечка, – сказала «матушка» моей «тетушке», – не так давно набросилась, ни с того ни с сего, на Кайю! А вслед за ней, в драку полезла и ты сама, за что, вас обеих «батюшка», – она кивнула на старого Патриарха Семьи, – и наказал, надеюсь, ты не забыла об этом?

На некоторое время спорщики замолчали и за столом воцарилась тишина, одни продолжали спокойно ужинать, а другие ждали продолжения словесной баталии.

– Кстати, если уж говорить о нарушенных обещаниях, – сказал я, отправив индейку в последний полет, по пищеварительному тракту и вытерев руки о салфетку, – дедушка, скажи, пожалуйста, как так вышло, что вместо обещанного мне Семьей замужества, после наступления моего шестнадцатилетия, пусть и не с самым достойным в Империи мужчиной, меня, дочь уважаемой Семьи, следующей же весной «сдают в аренду» какому-то дегенерату?

– Кайа! – это хлопнула ладонью по столу «бабуля», – мы с тобой, кажется, уже обсудили эту тему!

– Да, бабушка, – ответил я, – помню, ты сказала, что «ситуация изменилась» и что, когда и если я вернусь обратно, то, если я правильно цитирую, Семья оплатит все мои счета и я смогу делать всю свою оставшуюся жизнь, что мне вздумается, в рамках приличий.

– Именно! – ответила «бабуля», – зачем ты вновь подняла эту тему? Семья решила и точка! Дискуссии на эту тему завершены и твое мнение по данному поводу – никого здесь не интересует!

– Конечно, конечно, – ответил я, утирая губы салфеткой, – а если ситуация изменится вновь? Семья опять будет использовать меня, для удовлетворения половых нужд очередного дегенерата? Буду семейным бойцом особого, полового, назначения? А что на это скажут люди? Семья вырастила шлюху и использует ее для достижения неких сиюминутных целей, подкладывая в койки к нужным людям? Подобное не отразится негативно на других юных барышнях Семьи?

Я попал в двоякую ситуацию, ибо, с одной стороны, никакие мои слова, очевидно совершенно, не смогут изменить решения этой Семейки, а лишь разъярят присутствующих, но с другой стороны, если просто молчать и выполнять все их хотелки без возражений, то я и правда рискую оказаться в роли «полковой шлюхи», ибо, как говорится: кто везет, на том и едут.

Пока я говорил, меня не перебивали, не веря, видимо, своим ушам, молчание продолжалось еще несколько секунд, после того, как я договорил то, что хотел сказать. Никто явно не ожидал от Кайи того, что она скажет и как, а когда «переварили» услышанное – обеденный Зал загалдел!

Свое возмущение моими словами одномоментно пытались высказать почти все собравшиеся, за исключением новых «родителей», а также одного из моих «дядюшек» с супругой, которые невозмутимо продолжали кушать и «бабули, с дедулей». Понять на фоне всеобщего «гогота», чем именно каждый из негодующих недоволен – было решительно невозможно.

Внезапно, посреди всеобщего гомона, раздался громкий звонкий звук от упавшей на пол вилки, которую тут же подобрала «тетенька», из обслуги, что подавала с кухни еду и услышав который, все моментально заткнулись.

– Немедленно прекращайте этот балаган, – сказал старый Патриарх, поблагодарив прислугу за новый столовый прибор, – кто бы из вас, окажись на месте этой девчонки, не стал бы возмущаться тем, что именно с ним поступили так несправедливо?

«Дед» обвел взглядом обеденный зал, все молчали.

Не дождавшись ответа на свой вопрос, он перевел взгляд на меня и спросил:

– Кайа, ты каждый день вкусно ешь? Одеваешься в лучшие вещи, которые можно купить за деньги? Ездишь на дорогой машине с личным водителем и охраной? Ты можешь себе позволить то, чего мало кто может? Все это так?

– Пожалуй, что так, – ответил я

– Скажи, пожалуйста, внучка, а ты знаешь, как именно зарабатываются те деньги, на которые ты живешь? Что является основным Делом этой Семьи? – спросил «дед»

– Ну, – ответил я, изобразив задумчивость и постучав указательным пальцем по нижней губе, – производство разнообразного оружия, а также летательных аппаратов различного назначения.

– Примерно так, да, – сказал «дед», – помимо летательных аппаратов, мы, так или иначе, участвуем в производственных цепочках практически всего тяжелого машиностроения в Империи, особенно, военного. Наша Семья производит и продает оружие! А торговля оружием, внучка, это очень непросто занятие! Это совсем не тоже самое, что торговать, скажем, пирожками. Иногда, чтобы получить государственный заказ, мы сталкиваемся с очень странными требованиями, помимо дачи громадных взяток, конечно, а порой и вовсе… – он замолчал, прервавшись на половине фразы, но затем продолжил, – человек, чьей «подругой», назовем это так, тебе суждено стать, является сыном одного из высших государственных чиновников, который ответственен за принятие военной техники на вооружение, а также, за ее закупку для нужд Имперской Армии и Флота. Некоторое время назад, этот высокопоставленный чиновник, по своей же собственной глупости, публично «потерял лицо», в чем, по его мнению, была виновата наша Семья и он решил отыграться, заявив в приватной беседе, что либо у его сына будет новая молодая «подруга», родом из этой Семьи, либо Армия и Флот, на долгие годы обойдутся без всего того, что производит наша Семья. Это, конечно, абсолютная глупость, которая обошлась бы в баснословную сумму государству российскому, но для нашей Семьи – это означало бы крах, надеюсь ты это понимаешь? К несчастью, в нашей стране есть немало дураков, назначенных на ответственные должности, из-за их родственных связей и творящих черт знает что.

– Дедушка, – ответил я, изобразив крайнюю степень скептицизма на лице, – я верю тебе на слово в том, что торговля большими пушками – есть крайне непростое занятие, но тот факт, что некий, пусть даже и очень высокопоставленный, чиновник военного или по какому там ведомству он служит, будь он хоть родственником нашего Императора, может вот так вот, «за здорово живешь», взять и отказаться, из собственной прихоти, по мотивам личной неприязни, от услуг одного из крупнейших производителей, можно сказать, уникального в своем роде, разного рода военной техники? Это какая-то, прямо скажем, прохладная история. Я не верю, что он может так себя вести с тобой и при этом, на него нельзя найти управы! В конце-концов, есть же Государь, на имя которого можно написать письмо или пожаловаться на чиновничий беспредел при личной аудиенции, все-таки наша Семья не из последних…

– Ты, отродье! Глупая малолетняя дрянь и предатель, – это вскочил из-за стола и заорал, потеряв всякую выдержку, мой бывший «папаня», – будешь учить нас, как заниматься делами?

– Коля, – не повышая голоса, осадил того «дед», – сядь на место и будь добр не орать в моем присутствии, ибо орать здесь, покуда я Глава этой Семьи, могу лишь я.

– Извини, отец, – мгновенно стушевался тот и уселся обратно на свой стул, – просто, когда эта смеет рассуждать…

– Не надо оскорблять мою дочь, Коля, – тихим, но твердым голосом сказал мой новый «папаня», – ибо ты сам, когда я у тебя спросил дозволения удочерить Кайю и взять ее воспитание в свои руки, легко с этим согласился, не возражая.

– Прекратите пререкаться, – вновь заговорил старый Патриарх, – в кругу Семьи «смеет рассуждать» каждый! Что же до твоих, Кайа, слов, то ты, в основном, совершенно права, но, к несчастью, в данной конкретной ситуации, есть свои нюансы, которые ставят под угрозу участие предприятий нашей Семьи в выполнении государственных заказов на ближайшие несколько лет. Семья не имеет права рисковать своим будущим, очень надеюсь, внучка, на твое понимание и благоразумие!

«Дедуля», эта старая сволочь, очень ловкий тип, с огромной выдержкой, поднаторевший за свою долгую жизнь в разнообразных интригах. Умеет он хорошо и красиво говорить, да, как ловко он смешал правду и ложь, отчего, в глазах тех присутствующих, кто не подозревает о его, так сказать, двойственной натуре, если такие тут есть, конечно, выглядит заботливым Главой Семейства и любящим дедушкой, даже для такой «пропащей девки», как Кайа.

Повелся бы он на шантаж какого-то там, пусть и высокопоставленного, чиновника, который посмел бы выставить подобное требование? Да никогда! Ибо, если бы он покорно согласился на подобное, то «потерял бы лицо» сам и стал бы предметом насмешек со стороны всех тех, кто «в курсе»! А мог он пойти на такое, в мире, где личная честь и честь Семьи стоят на первом месте? Вопрос риторический, я скорее бы поставил на то, что труп того наглеца проплывет мимо Поместья, по Москве-реке или по Неве, если тот тип в Питере обитает.

Как тут не вспомнить старика Фрэнка Герберта, с его «Дюной»: «планы внутри планов» и все такое прочее.

– Я поняла, – ответил я, – производственная необходимость, так сказать, но почему на эту роль выбрали меня? Мне четырнадцать лет, я ребенок!

– А кто решил свести счеты с жизнью из-за любви к какому-то там певцу? – хмыкнул дед, – если тебе не нужна твоя жизнь, то Семья знает, как с пользой для дела ею распорядиться! Члены Семьи – это в первую очередь ресурс Семьи! А уж коль скоро ты созрела для любви, в чем сама же всех и уверяла, то ничего страшного не случится, если ради интересов Семьи, тебе придется стать «подругой» того мужчины, чуть ранее твоего шестнадцатилетия. Что же до того, почему именно ты – на тебя выбор пал, как на менее ценного члена Семьи…

– Папа! – это мой новый «батюшка» недовольно воскликнул

– Коим ты и являлась до того момента, когда тебя удочерили Игорь и Евгения, – поправился «дед», – но, как бы там ни было – решение уже принято, просто смирись! Я лично обещаю и гарантирую тебе, что если ты, со своим будущим «возлюбленным» – разорвете когда-либо ваши отношения, то в дальнейшем, никто из этой Семьи ни к чему принуждать тебя не станет! Более того, Семья приобретет тебе роскошное жилье в любом месте Империи, а также будет оплачивать твои счета. Так что, будь добра пойти на жертву во имя Семьи, а в дальнейшем, можешь делать, что хочешь! Тебе ясно?

– Дедушка, я тебя, конечно, очень люблю и уважаю! – соврал я, – У меня нет никаких сомнений в том, что ты свое слово сдержишь, но, к моему сожалению, – тут я горестно всхлипнул, – ты не вечен…

– Что ты несешь? – вновь разъярился бывший «папаня»

– А то, что если, к примеру, вы станете следующим Главой этой Семьи, то я уверенна, что меня вновь ожидают трудные времена… – ответил я, но меня перебил «дед»:

– Предусмотрительно с твоей стороны подумать о такой возможности, – хмыкнул он, – в своей «последней воле», я дам указания, относительно твоей дальнейшей судьбы и если я «уйду» раньше тебя, никто из моих детей, кто бы из них в будущем не возглавил Семью, не посмеет ослушаться моего наказа! Надеюсь, более возражений у тебя нет? Судя по тому, что я от тебя услышал, ты очень разумная барышня, не смотря на свой юный возраст, так что, я ожидаю от тебя, в будущем, разумных действий, которые обеспечат нашей Семье процветание и в дальнейшем!

Это был явный конец разговора на эту тему. В глазах этого старого человека, что бы он там ни говорил, ценность Кайи – очень незначительна, с ней он может поступить, как ему заблагорассудится.

А что самое ужасное, никто ему не станет возражать – круговая порука «правящего сословия».

Всю ценность Великой Октябрьской Социалистической Революции для русского человека, освободившую его от гнета «классовости» и «сословности», уравнявшую всех людей в правах, возможно оценить лишь только в подобном мире, в котором ее не случалось.

Тоталитаризм, настоящий тоталитаризм – это не диктатура государства над гражданином, нет, это диктатура одного «класса» или «сословия» – над всеми остальными и практически полная безнаказанность для уважаемых членов этого «правящего сословия». Для меня это стало очевидным, лишь только теперь.

Несмотря на то, что в своей прошлой жизни я много лет прожил «за бугром», мне всегда была интересна политическая жизнь России и за ней я пристально следил.

И меня всегда забавляли, а сейчас – много сильнее, представители российского, так называемого, «либерализма», которые вопили, где только могли, об ужасах советского и теперь уже российского тоталитаризма и о «несвободе». Взять бы их всех, да поместить в мою нынешнюю шкуру! Я бы с удовольствием посмотрел на то, как скоро они начали бы призывать на помощь ненавистных им Владимира Ильича с Иосифом Виссарионовичем, дабы те навели бы, и поскорее! порядок в этом «сословном» гадюшнике!

– Кстати говоря, – начал я, – бабушка, ты помнишь, я рассказывала тебе про тот случай с некой литературой, который приключился со мной в Пансионе?

– Разве я не велела тебе о нем забыть? – недовольно ответила, поставив чашку с чаем на стол, та

– Велела, да, но у той истории было продолжение, – слегка улыбнувшись, продолжил я

– Какое продолжение? – сразу насторожилась бабуля, – и почему ты мне об этом не рассказала?

– На недавно прошедшем в Пансионе Балу, произошел один не слишком приятный случай, милый юноша, который был моим кавалером на вечер, решил опоить меня крепким алкоголем…

– Ты что, распивала алкоголь с юношей? – перебила меня «бывшая» мачеха

– Само собой нет, – ответил я, пожав плечиками, – я «сдала» его господину офицеру, одному из тех, которые приехали вместе с курсантами.

Кое-кто, включая «папаню, с маманей», засмеялся, услышав про мою проделку.

– Так вот, – я продолжил, – мне подумалось, что этот юноша, после того как опоит меня, должен будет, исходя из того, что я читала в любовных романах, проделать со мной кое-какие, крайне неприличные вещи.

За столом вновь недовольно «загоготали», но я продолжил, не обращая ни на кого внимания:

– И мне пришла мысль, что, если все происходящее – это не простое баловство юноши, а чьи-то злые козни против меня, то эти самые «неприличные вещи» кто-нибудь обязательно должен будет заснять! И когда я осмотрелась, то, помимо господина офицера, невдалеке от нас находилась лишь вот эта, – я оправил фотографию на видеофон «бабули», – женщина. Матушка, которой я сразу отправила виртуальное изображение с этой женщиной, сказала, что на нем запечатлена – «супруга брата супруги моего бывшего…»отца»».

– Да! Было такое! Кайа действительно присылала виртуальное изображение из Пансиона, где они стояли вместе!

– Так вот, – продолжил я, не давая более никому вставить ни слова, – сначала я думала, что тот случай с запрещенным журнальчиком – это дело рук моей мачехи, бывшей теперь уже…

– Да что ты несешь? Как я могла… – начала было возмущаться та

– Но я пришла к выводу, что нет, это не так! – продолжил я, – бабушка, ты видишь значок, изображающий лису, на платье этой женщины?

– Вижу, – ответила «бабуля»

– Этот значок – символ того, что носящая его, является членом так называемого тайного общества Пансиона, ордена «Огненной Лисицы».

– И что? – спросила «бабуля»

– А то, что за тем происшествием, с журнальчиком, стоят эти самые «Огненные Лисицы»! И одним из членов этого тайного ордена – является наша родственница, что запечатлена на виртуальном изображении! Бабушка, ты думаешь, это все лишь случайное совпадение?

Та ничего не ответила.

– Дедушка, – обратился я к тому, изобразив на лице безмятежность, – скажи, пожалуйста, на Дело нашей Семьи положительно бы повлиял факт обнаружения у меня, запрещенной законом литературы?