Текст книги "История Византийской империи. Том 1"

Автор книги: Александр Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

IV век был очень важным периодом в истории византийского искусства. Новый статус христианской веры в Римской империи, сперва как легальной, позже – как государственной религии, ускорил развитие христианства. Три элемента – христианство, эллинизм и Восток – встретились в IV веке, и из их союза выросло то, что известно под именем восточно-христианского искусства.

Будучи политическим центром империи, Константинополь постепенно стал также интеллектуальным и артистическим центром государства. Случилось это не сразу. «В Константинополе не было никакой установившейся ранее культуры, которая позволила бы сопротивляться натиску экзотических сил. Константинополь вынужден был прежде всего взвешивать и поглощать новые влияния, задача, которая требовала по меньшей мере сотни лет»[272]272
  O. Dalton. Byzantine Art and Archaeology. Oxford, 1911, p. 10.


[Закрыть].

Сирия и Антиохия, Египет, ведомый Александрией, и Малая Азия, отражая в своей художественной жизни влияния более древних традиций, оказывали весьма сильное и благотворное влияние на развитие восточно-христианского искусства. Сирийская архитектура процветала на протяжении IV, V и VI веков. Блистательные церкви Иерусалима и Вифлеема, а также некоторые церкви Назарета, были возведены в годы правления Константина Великого. Необычная пышность отличала церкви Антиохии и Сирии. «Антиохия, как центр блистательной культуры, естественно оказалась лидером христианского искусства в Сирии»[273]273
  Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin, vol. I, p. 26.


[Закрыть]. К сожалению, длительное время доступных сведений об искусстве Антиохии было очень мало и лишь недавно красота и значение памятников культуры в городе стали известны лучше[274]274
  См., например: C.R. Morey. The Mosaics of Antioch. New York, 1932.


[Закрыть]. «Мертвые города» центральной Сирии, открытые в 1860 и 1861 годах М. де Вогюэ, дают известное представление о том, что представляла собой христианская архитектура IV, V и VI веков. Одним из наиболее замечательных памятников конца V века является монастырь св. Симеона Столпника, расположенный между Антиохией и Алеппо и до сих пор производящий впечатление своими величественными руинами[275]275
  См. план и иллюстрации у Диля: Manuel d'art byzantin, vol. I, pp. 36—37, 45—47. J. Mattern. A travers les vIIIes mortes de Haute-Syrie. – MUSJ, vol. XVII, 1, 1933, p. 175; о святилище св. Симеона – pp. 87—104; много иллюстраций. Отдельное издание: J. Mattern. Villes mortes de Haute-Syrie. Beyrouth, 1944, pp. 115—138.


[Закрыть]. Хорошо известный фриз из Мшатты, к востоку от Иордана (теперь в Берлине, в Kaiser Friedrich Museum), очевидно, также является произведением IV, V или VI веков[276]276
  О вариантах датировки см.: Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin, vol. I, p. 53; O. Dalton. East Christian Art, p. 109, note 1.


[Закрыть]. К началу V века относится красивая базилика в Египте, возведенная императором Аркадием над могилой Мины, известного египетского святого. Руины базилики были недавно раскопаны и изучены Кауфманом[277]277
  C.M. Kaufmann. Die Menasstadt. Leipzig, 1910.


[Закрыть]. В области мозаик, портретного искусства, текстиля (узорчатый шелк раннехристианского времени) и так далее, существует множество интересных образцов ранневизантийского времени.

Городские стены, которые окружали Константинополь в V веке, сохранились до наших дней. Золотые Ворота (Porta Aurea), через которые императоры официально въезжали в город, были построены в конце IV века или в начале V в. Замечательные благодаря своему архитектурному великолепию, они существуют до сих пор.

С именем Константина связано возведение церквей св. Ирины и Церкви Апостолов в Константинополе. Св. София, возведение которой могло начаться в это время, была завершена при его сыне Констанции. Эти церкви были перестроены в VI веке Юстинианом. В V веке другая церковь украсила новую столицу – базилика св. Иоанна Студита, ныне мечеть Мир-Ачор джами (Mir-Achor djami).

Некоторое количество памятников ранневизантийского искусства сохранилось в западных областях империи. Среди них несколько церквей в Фессалонике (Салониках); дворец Диоклетиана в Салонах (ныне Сплит) в Далмации (начало IV века), несколько живописных изображений в церкви St. Maria Antiqua в Риме, относящихся, очевидно, к концу V века[278]278
  O. Dalton. East Christian Art, p. 249; ср. также: Ch. Diehl. Manuel d'art byzantin, vol. I, p. 352.


[Закрыть]; мавзолей Галлы Плацидии и православный баптистерий в Равенне (V век); а также некоторые памятники в Северной Африке.

В истории искусства период IV и V веков можно рассматривать как подготовительный период к эпохе Юстиниана Великого, когда «столица достигла полного самосознания и приняла на себя руководящую роль», эпохе, которую справедливо описывали как первый золотой век византийского искусства[279]279
  O. Dalton. Byzantine Art and Archaeology, p. 10. Societa Romana di Storia Patria, t. X, 1887, pp. 137—171; см. также English Historical Review, vol. II, 1887, pp. 657—684.


[Закрыть].

Глава 3
Юстиниан Великий и его ближайшие преемники (518—610)

Царствование Юстиниана и Феодоры. Войны с вандалами, остготами и вестготами; их результаты. Персия. Славяне. Значение внешней политики Юстиниана. Законодательная деятельность Юстиниана. Трибониан. Церковная политика Юстиниана. Закрытие афинской школы. Церковные проблемы и пятый Вселенский собор. Внутренняя политика Юстиниана. Восстание «Ника». Налогообложение и финансовые проблемы. Торговля в царствование Юстиниана. Косма Индикоплов. Защита византийской торговли. Непосредственные преемники Юстиниана. Война с персами. Славяне и авары. Религиозные дела. Формирование экзархатов и переворот 610 г. Вопрос о славянах в Греции. Литература, просвещение и искусство.

Как во внешней, так и в религиозной политике преемники Анастасия пошли по иному пути, перенеся центр тяжести с Востока на Запад. Государями за время с 518 по 610 год были следующие лица: один из начальников гвардии (экскувиторов)[280]280
  Экскувиторы представляли собой подразделение дворцовой охраны.


[Закрыть], необразованный Юстин I Старший, случайно избранный на престол после смерти Анастасия (518—527); после него знаменитый его племянник Юстиниан I Великий (527—565), а за ним племянник последнего Юстин II Младший (565—578). С именами Юстина и Юстиниана связан вопрос об их славянском происхождении, которое в течение долгого времени признавалось очень многими за исторический факт. Основанием для этого взгляда послужило напечатанное в начале XVII века ученым книгохранителем Ватиканской библиотеки Николаем Алеманном жизнеописание императора Юстиниана, составленное каким-то аббатом Феофилом, наставником Юстиниана. В этом житии приведены были для Юстиниана и его родни особые имена, которыми они назывались на родине и которые являлись, по мнению лучших славистов, славянскими; так, например, Юстиниан назывался Управдой. Рукопись, которой пользовался Алеманн, была найдена и исследована в конце XIX века (1883 г.) английским ученым Брайсом, который показал, что данная рукопись, будучи составлена в начале XVII века, носит легендарный характер и исторической ценности не имеет. Таким образом, теперь теория о славянском происхождении Юстиниана должна быть отброшена[281]281
  J. Bryce. Life of Justinian by Theophilus. – Archivio della Reale


[Закрыть]. На основании источников, Юстина и Юстиниана можно считать иллирийцами, может быть, албанцами. Во всяком случае, Юстиниан родился в одной из деревень верхней Македонии, недалеко от современного Ускюба, на границе Албании. Некоторые ученые производят семью Юстиниана от римских колонистов в Дардании, т.е. в верхней Македонии[282]282
  C. Jireek. Geschichte der Serben. Gotha, 1911, Bd. I, S. 86; J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire. London, 1889, vol. II, p. 18, note 3. О происхождении Юстиниана см.: А.А. Васильев. Вопрос о славянском происхождении Юстиниана. – Византийский временник, т. 1, 1894, с. 469—492. О происхождении Юстиниана имеется множество статей.


[Закрыть]. Итак, первые три императора эпохи были иллирийцами, или албанцами, хотя, конечно, романизованными. Их родным языком был латинский.

Слабоумный, не имевший детей Юстин II усыновил и сделал кесарем начальника гвардии, фракийца Тиверия. По этому случаю он произнес весьма интересную речь, которая произвела глубокое впечатление на современников своим искренним тоном и покаянием. Ввиду того, что речь была стенографирована писцами, она сохранилась в оригинале[283]283
  Текст речи воспроизведен Феофилактом Симокаттой – III, II; Евагрием – Hist. eccl., V. 13; Иоанном Эфесским – Hist. eccl., III, 5. Интересная статья по поводу этой речи написана русским исследователем В. Вальденбергом. Он полагает, что тексты, сохраненные этими тремя авторами, представляют собой три разные версии одной и той же речи. См.: В.Э. Вальденберг. Речь Юстина II к Тиверию. – Известия АН СССР, 1928, N 2, с. 129. Английский перевод есть у Бьюри: A History of the Later Roman Empire, vol. II, pp. 77—78.


[Закрыть]. После смерти Юстина II Тиверий правил как Тиверий II (578—582). Со смертью последнего окончилась династия Юстиниана. После него правил муж дочери Тиверия, Маврикий (582—602). Источники по-разному говорят о его происхождении: одни считают родиной Маврикия и его семьи отдаленный каппадокийский город Арависс[284]284
  Evagr. Hist. eccl., V, 19; lohan. Ephes. Hist. eccl., V, 21.


[Закрыть], другие, называя его каппадокийцем, считают первым греком на византийском престоле[285]285
  Pauli Diaconi. Historia Langobardorum, III, 15.


[Закрыть]. Одно другому не противоречит, и, может быть, Маврикий был, действительно, первым византийским императором-греком, родом из Каппадокии[286]286
  E. Stein. Studien zur Geschichte des byzantinischen Reiches vornehmiich unter den Kaisern Justinus II und Tiberius Constantinus. Stuttgart, 1919, S. 100, Anm. 2.


[Закрыть]. Встречается еще традиция, выводящая род Маврикия из Рима[287]287
  Evagr. Hist. eccl., V. 19.


[Закрыть]. Ю.А. Кулаковский считает вероятным армянское происхождение Маврикия на том основании, что туземное население Каппадокии составляли армяне[288]288
  Ю.А. Кулаковский. История Византии. СПб., «Алетейя» 1996, т. II, с. 338.


[Закрыть]. Последним императором нашего периода был свергнувший Маврикия тиран, фракиец Фока (602—610)[науч.ред.16][науч.ред.16]
  В тексте русской версии (с. 124) есть фраза, исключенная А.А. Васильевым из последующих изданий. Между тем она представляется важной и принципиальной, ибо сходным образом завершаются у него все краткие характеристики императоров той или иной эпохи. А.А. Васильев писал: «Таким образом, если не считать Маврикия, который, вероятно, был греком, остальные императоры VI века являлись романизованными варварами-иллирийцами и фракийцами».


[Закрыть].

Сразу же после прихода к власти Юстин I отошел от религиозной политики своих предшественников, окончательно присоединившись к последователям Халкидонского собора и начав период суровых преследований монофизитов. Мирные отношения установились с Римом, и разногласия между восточной и западной церковью, восходящие к Энотикону Зенона, пришли к концу. Религиозная политика императоров этого времени была основана на православии. Это еще более отдалило восточные провинции. Весьма интересный в связи с этим намек на мягкость появляется в письме, адресованном папе Гормизде в 520 г., написанном племянником Юстина Юстинианом, влияние которого чувствовалось с первого года правления его дяди. Он тактично предлагал мягкость к несогласным: «Вы сможете привести к миру народ Господа нашего не преследованиями и кровопролитиями, но терпением, чтобы, желая завоевать души, мы не теряли бы тела многих людей, как и души. Подобает исправлять длительные ошибки с мягкостью и снисхождением. Тот доктор справедливо восхваляется, кто страстно стремится вылечить старые болезни таким образом, чтобы от них не произошли бы новые раны»[289]289
  Collectio Avellana, No 106. – Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum, t. XXXV, 1895, pp. 655—656.


[Закрыть]. Более всего интересно слышать такие советы от Юстиниана, который в последующие годы не часто им следовал.

На первый взгляд, известная несообразность проявляется во взаимоотношениях Юстина с далеким эфиопским царством Аксума. В своей войне с царем Йемена, защитником иудаизма, эфиопский царь с эффективной помощью Юстина и Юстиниана обрел сильную поддержку в Йемене, расположенном на юго-западе Аравии, по другую сторону Баб-эль-Мандебского пролива, и восстановил христианство в этой стране. Мы в первый момент удивлены, видя как православный Юстин, который принял халкидонитскую доктрину и начал наступление против монофизитов в своей собственной империи, поддерживает монофизитского эфиопского царя. Однако за официальными границами империи византийский император поддерживал христианство в целом, вне зависимости от совпадения или несовпадения с его собственными религиозными догмами. С внешнеполитической точки зрения, византийские императоры рассматривали каждое завоевание для христианства как важное политическое и, возможно, экономическое завоевание (advantage).

Это сближение между Юстином и эфиопским царем имело весьма необычное отражение в позднейшие времена. В Эфиопии в XIV веке был составлен один из важнейших памятников эфиопской литературы – Кебра Нагаст – «Слава Царей», содержащий весьма интересный сборник легенд. Он провозглашает, что эфиопская царствующая династия ведет свою генеалогию вглубь веков, ко времени Соломона и царицы Савской. И в наши дни Эфиопия утверждает, что управляется старейшей династией в мире. Эфиопы, согласно Кебра Нагаст, являются избранным народом, новым Израилем; их царство значительнее (higher) Римской империи. Два царя, Юстин, царь Рима, и Калеб, царь Эфиопии, встретились в Иерусалиме и разделили Землю между собой. Эта весьма интересная легенда ясно показывает глубокое впечатление, которое произвела на эфиопскую историческую традицию эпоха Юстина I[290]210
  См.: A.A. Vasiliev. Justin I (518—527) and Abyssinia. – Byzantinische Zeitschrift, Bd. XXXIII, 1933, SS. 67—77. См. также: A.A. Vasiliev. Justin I (518—527): An Introduction to the Epoch of Justinian the Great. Cambridge (Mass.), 1950, pp. 299—302.


[Закрыть].

Царствование Юстиниана и Феодоры

Преемником Юстина был знаменитый его племянник Юстиниан (527—565), являющийся центральной фигурой всего данного периода.

С именем Юстиниана неразрывно связано имя его царственной супруги Феодоры, одной из самых интересных и талантливых женщин в византийском государстве. «Тайная история», принадлежащая перу Прокопия, историка эпохи Юстиниана, рисует в сгущенных красках развратную жизнь Феодоры в ее юные годы, когда она, происходя из низов общества (отец ее был сторожем медведей в цирке), в морально нездоровой обстановке тогдашней сцены превратилась в женщину, дарившую многих своей любовью. Природа наделила ее красотой, грацией, умом и остроумием. По словам одного историка (Диля), «она развлекала, чаровала и скандализировала Константинополь»[291]291
  Ch. Diehl. Figures byzantines. Paris, 1909, vol. I, p. 56.


[Закрыть]. Честные люди, встретив Феодору на улице, рассказывает Прокопий, сворачивали с дороги, чтобы прикосновением не осквернить своего платья[292]292
  Procop. Hist. arc., 9, 25.


[Закрыть]. Но все грязные подробности о юной поре жизни будущей императрицы должны быть принимаемы с большой осторожностью, как исходящие от Прокопия, который в своей «Тайной истории» задался целью очернить Юстиниана и Феодору. После столь бурной жизни она на некоторое время исчезает из столицы в Африку. По возвращении в Константинополь Феодора уже не была прежней легкомысленной актрисой: она, оставив сцену, вела уединенную жизнь, интересуясь церковными вопросами и занимаясь пряжей шерсти. В это время ее увидел Юстиниан. Красота Феодоры поразила его. Увлеченный император приблизил ее ко двору, пожаловал званием патрикии и вскоре женился на ней. Со вступлением Юстиниана на престол она сделалась императрицей Византии. В своей новой роли Феодора оказалась на высоте положения: оставаясь верной женой, она интересовалась государственными делами, умела в них разбираться и влияла в этом отношении на Юстиниана. В восстании 532 года, о чем будет речь ниже, Феодора играла одну из главных ролей; она своим хладнокровием и энергией, может быть, спасла государство от дальнейших потрясений. В своих религиозных симпатиях она открыто стояла на стороне монофизитов, в противоположность колеблющейся политике супруга, который большую часть своего долгого царствования, при некоторых уступках в пользу монофизитства, держался, главным образом, православия. В последнем случае Феодора лучше Юстиниана понимала значение для Византии восточных монофизитских провинций, в которых заключалась живая сила для империи, и хотела вступить на путь примирения с ними. Феодора умерла от рака в 548 году задолго до смерти Юстиниана[293]293
  Victoris Tonnensis. Chronica, s.a. 549 (Chronica Minora, ed. Th. Mom-msen, vol. II, p. 202): Theodora Augusta Chalcedonis synodi inimica canceris plaga corpore toto perfusa vitam prodigiose finivit.


[Закрыть]. На известной равеннской мозаике VI века в церкви св. Виталия Феодора изображена в царском облачении, окруженная своим штатом. Церковные историки, ее современные и позднейшие, сурово относились к личности Феодоры. Тем не менее в нашем месяцеслове под 14 ноября мы читаем: «Успение правоверного царя Юстиниана и память царицы Феодоры»[294]294
  Архимандрит Сергий <Спасский>. Полный месяцеслов Востока. Владимир, 1901, т. 2, с. 354.


[Закрыть]. Она похоронена в церкви Св. Апостолов.

Внешняя политика Юстиниана и его идеология. Многочисленные войны Юстиниана были частью наступательными, частью оборонительными. Первые велись с варварскими германскими государствами западной Европы, вторые с Персией на востоке и со славянами на севере.

Главные силы были направлены императором на Запад, где военные операции византийских войск сопровождались внешним блестящим успехом. Вандалы, остготы и отчасти вестготы должны были подчиниться императору. Средиземное море превратилось почти в византийское озеро. В своих указах Юстиниан называл себя Цезарем Флавием Юстинианом Аламанским, Готским, Франкским, Германским, Антским, Аланским, Вандальским, Африканским. Но эта блестящая внешность имела свою обратную сторону. Успехи были куплены слишком дорогой ценой и повлекли за собой материальное истощение страны. Вследствие переброски войск на запад, восток и север были открыты для нападения персов, славян и гуннов.

Главным врагом, с точки зрения Юстиниана, были германцы. Таким образом, германский вопрос снова встал в VI веке перед Византией; но разница была в том, что в V веке германцы теснили империю, в VI веке империя теснила германцев.

Юстиниан вступил на престол с идеями императора римского и христианского. Видя в себе наследника римских цезарей, он считал своим священным долгом восстановить единую империю в пределах I—II века. Как император христианский, он не мог допустить, чтобы германцы-ариане притесняли православное население. Константинопольские государи, являясь законными наследниками цезарей, имели исторические права на Западную Европу, занятую варварами. Германские короли были лишь вассалами византийского императора, который делегировал им власть. Франкский король Хлодвиг получил звание патриция от Анастасия; от него же получил свое королевское утверждение Теодорих остготский. Юстиниан, решив начать войну с готами, писал: «Готы, захватив силой нашу Италию, решили ее не отдавать»[295]295
  Procop. De bello gothico, 1, 5, 8.


[Закрыть]. Он остается естественным сюзереном всех правителей, обосновавшихся в пределах Римской империи. Как император христианский, Юстиниан получил миссию насаждать правую веру среди неверных, будут ли то еретики или язычники. В IV веке Евсевий Кесарийский в своей «Похвале Константину», писал, что после того как восторжествовавшее христианство разъясняло творение демонов, т.е. ложных богов, языческие государства отжили свое время. «Единый Бог возвещен всем; вместе с тем единая империя явилась для всех: это – империя Римская… В одно и то же время, как бы небесной волей, два зерна добра возрасли для людей: это Римская империя и христианская вера. Вышедши как бы из одного корня две великих силы сразу все подчинили и соединили узами любви: это – единодержавная Римская империя и учение Христа». Эта теория IV века жила и в VI веке. Из нее для Юстиниана вытекало обязательство воссоздать единую Римскую империю, которая, по словам одной его новеллы[296]296
  Justiniani. Novellae Constitutiones, N 30 (44), 11.


[Закрыть], доходила прежде до двух океанов и которую римляне по небрежности потеряли, и установить в воссозданной империи единую христианскую веру как среди схизматиков, так и среди язычников. Такова была идеология Юстиниана, заставлявшая этого всеобъемлющего политика и крестоносца мечтать о подчинении всего известного тогда мира.

Но надо помнить, что обширные притязания императора на отторгнутые части Римской империи не были исключительно его личным убеждением. Подобные притязания казались естественными и населению занятых варварами провинций, которые, попав в руки ариан, видели единственного защитника в лице Юстиниана. Положение Северной Африки при вандалах было особенно тяжело; они открыли суровые преследования против православного туземного населения, заточали жителей и представителей духовенства в тюрьмы, конфисковывали имущество. Беженцы и изгнанники из Африки, среди которых немало было православных епископов, приезжали в Константинополь и умоляли императора выступить в поход против вандалов, обещая всеобщее восстание туземцев.

Аналогичное настроение замечается и в Италии, где туземное православное население, несмотря на продолжительную религиозную терпимость Теодориха и на его любовь к римской цивилизации, продолжало хранить тайное недовольство и также обращало свои взоры на Константинополь, ожидая оттуда помощи, избавления от пришельцев и восстановления православной веры.

Но еще интереснее то, что сами варварские короли поддерживали честолюбивые стремления императора. Они выказывали знаки глубокого уважения к империи, заискивали перед императором, добивались всеми силами римских почетных званий, выбивали свои монеты с изображением императора и т.д. По выражению французского византиниста Диля[297]297
  Justinien et la civilisation byzantine au VIe siecle. Paris, 1901, p. 137.


[Закрыть], они охотно повторили бы слова того вестготского вождя, который говорил: «Да. Император есть Бог на земле, и всякий, кто поднимет на него руку, должен заплатить за это преступление своею кровью»[298]298
  Jordanis. Getica, XXVIII.


[Закрыть].

Несмотря на благоприятное для императора настроение в Африке и Италии, предпринятые им против вандалов и остготов войны оказались в высшей степени трудными и продолжительными.

Войны с вандалами, остготами и вестготами; их результаты. Персия. Славяне

Вандальская экспедиция представлялась чрезвычайно трудной. Надо было перевезти морем в Северную Африку многочисленную армию, которая должна была вступить в борьбу с народом, обладавшим сильным флотом и в середине V века уже разорившим Рим. Кроме того, переброска крупных сил на Запад должна была отразиться на восточной границе, где Персия, наиболее опасный враг империи, вела с последней постоянные пограничные войны.

Историк сообщает интересный рассказ о совете, на котором впервые обсуждался вопрос об африканской экспедиции[299]299
  Procop. De bello vandalico, 1, 10.


[Закрыть]. Наиболее верные советники императора высказывали сомнение в исполнимости задуманного предприятия и считали его опрометчивым. Сам Юстиниан уже начинал колебаться и только, в конце концов, оправившись от кратковременной слабости, настоял на первоначальном своем плане. Экспедиция была решена. К тому же в это время в Персии произошла смена правителей, и Юстиниану удалось в 532 году с новым государем заключить «вечный» мир на унизительных для Византии условиях ежегодной уплаты персидскому царю крупной суммы денег. Последнее обстоятельство позволяло Юстиниану с большей свободой действовать на западе и юге. Во главе многочисленной армии и флота был поставлен талантливый полководец Велизарий, главный помощник в военных предприятиях императора, незадолго перед тем усмиривший большое внутреннее восстание «Ника», о котором речь будет ниже.

Надо сказать, что к тому времени вандалы и остготы уже не являлись теми страшными врагами, какими они были раньше. Попав в условия необычного для них расслабляющего южного климата и столкнувшись с римской цивилизацией, они довольно быстро потеряли свою прежнюю энергию и силу. Известное уже нам арианство германцев ставило их в натянутые отношения с туземным римским населением. Восставшие берберские племена также немало ослабляли вандалов. Юстиниан прекрасно учел создавшееся положение: он при помощи умелой дипломатии обострял их внутренние раздоры и был уверен, что германские государства никогда не выступят против него сообща, так как остготы находились в ссоре с вандалами, православные франки враждовали с остготами, а слишком далекие, жившие в Испании вестготы не смогут серьезно вмешаться в эту борьбу. Юстиниан поэтому надеялся разбить врагов поодиночке.

Вандальская война продолжалась с некоторыми перерывами с 533 по 548 год[300]300
  См.: Ch. Diehl. L'Afrique byzantine. Paris, 1896, pp. 3—33, 333—381. Ch. Diehl. Justinien et la civilisation byzantine du VP siecle. Paris, 1901, pp. 173—180; W. Holmes. The Age of Justinian and Theodora. London 1912, vol. II, pp. 489—526; J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, pp. 121—148.


[Закрыть]. В начале Велизарий в самый короткий срок рядом блестящих побед подчинил вандальское государство, так что торжествующий Юстиниан объявил, что «Бог, по своему милосердию, предал нам не только Африку и все ее провинции, но и возвратил нам императорские украшения, которые, после взятия Рима (вандалами), были ими унесены»[301]301
  Codex Justinianus, vol. 1, 27, 1, 7.


[Закрыть]. Думая, что война закончена, император отозвал Велизария с большей частью войска в Константинополь. Тогда в Северной Африке вспыхнуло ожесточенное восстание берберов, с которым оставленному оккупационному корпусу было очень трудно бороться.

Преемник Велизария Соломон был полностью разбит и убит. Изнурительная война продолжалась до 548 года, когда императорская власть была полностью восстановлена решительной победой Иоанна Троглиты, как дипломата, так и талантливого генерала. Третий герой императорской оккупации Африки, он поддерживал там полное спокойствие примерно четырнадцать лет. Его деяния рассказаны современником, африканским поэтом Кориппом в его историческом произведении «Иоаннея»[302]302
  См.: J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, P. 147.


[Закрыть].

Эти победы не вполне соответствовали надеждам и планам Юстиниана, так как западная часть ее до Атлантического океана воссоединена не была, за исключением сильной крепости Септем (Septem) на проливе Геркулесовы Столпы (теперь испанская крепость Сеута – Ceuta). Но тем не менее большая часть Северной Африки, Корсика, Сардиния и Балеарские острова подчинились Юстиниану, который положил немало труда на водворение порядка в завоеванной стране. Еще в настоящее время величественные развалины многочисленных византийских крепостей и укреплений, возведенных Юстинианом в Северной Африке, свидетельствуют о кипучей деятельности, проявленной императором для защиты страны.

Еще более изнурительна была остготская кампания, продолжавшаяся с перерывами с 535 по 554 год. Из этих хронологических дат видно, что эта война велась в продолжение первых тринадцати лет одновременно с вандальской войной. Вмешавшись во внутренние раздоры остготов, Юстиниан открыл военные действия. Одна армия начала завоевание входившей в состав остготского государства Далмации; другая армия, посаженная на суда и имевшая во главе Велизария, без труда заняла Сицилию и, перенеся военные действия в Италию, завоевала Неаполь и Рим. Вскоре после этого столица остготов Равенна открыла ворота Велизарию. Их король был перевезен в Константинополь. Юстиниан к своему титулу «Африканский и Вандальский» прибавил «Готский». Казалось, что Италия окончательно покорена Византией.

В это время у остготов появился энергичный и талантливый король Тотила, последний защитник остготской самостоятельности. Он быстро восстановил дела остготов. Одно за другим византийские завоевания в Италии и на островах переходили в руки остготов. Несчастный Рим, переходивший несколько раз из рук в руки, превратился в груду развалин. После стольких неудач Велизарий был отозван из Италии. Дела поправил другой выдающийся византийский полководец Нарзес, который рядом искусных действий сумел победить готов. Армия Тотилы была разбита в битве при Busta Gallorum в Умбрии. Сам Тотила бежал, но напрасно[303]303
  Самое детальное описание битвы есть у Бьюри – A History of the Later Roman Empire… vol. II, pp. 261—269; 288—291.


[Закрыть]. «Его окровавленные одежды и шлем, украшенный драгоценными камнями, который он носил, были доставлены Нарзесу, который послал их в Константинополь, где они были положены к ногам императора как видимое доказательство того, что врага, который так долго бросал вызов его власти, больше нет»[304]304
  Malalae. Chronographia, p. 486; Theophanis. Chronographia, s.a. 6044, ed. C. de Boor, p. 228. См. также: J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, p. 268.


[Закрыть]. После двадцатилетней опустошительной войны, в 554 году, Италия, Далмация и Сицилия были воссоединены с империей. Прагматическая санкция, опубликованная в том же году Юстинианом, возвращала крупной земельной аристократии в Италии и церкви отнятые у них остготами земли и привилегии и намечала ряд мер для облегчения разоренного населения. Со времени остготской войны промышленность и торговля на долгие времена остановились в Италии, а из-за недостатка рабочих рук итальянские поля оставались необработанными. Рим превратился в заброшенный, разрушенный, не имевший политического значения центр, где приютился папа[науч.ред.17][науч.ред.17]
  В русской версии (с. 131) здесь есть одна фраза, которая не была включена А.А. Васильевым в последующие издания. Между тем она представляется важной: «Подобная запущенность и отсталость Рима как города является его характерной чертой вплоть до эпохи Возрождения».


[Закрыть].

Последнее завоевательное предприятие Юстиниана было направлено в год окончания остготской войны (554) против вестготов на Пиренейском полуострове. Но забывшие ввиду грозившей опасности свои внутренние распри вестготы дали сильный отпор византийскому войску и отстояли свою независимость. В руки Юстиниана отошел лишь юго-восточный угол полуострова с городами Карфагеном, Малагой и Кордовой. Его территория, в конечном счете, тянулась от мыса св. Винсента на западе за Карфаген на востоке[305]305
  Ch. Diehl. Justinien et la civilisation byzantine… pp. 204—206; J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, p. 287; Georgii Cypni. Descriptio Orbis Romani, ed. H. Gelzer, pp. XXXII-XXXV; F. Gorres. Die byzantinischen Besitzungen an den Kusten des spanisch-westgothischen Reiches (554—624). – Byzantinische Zeitschrift, Bd. XVI, 1907, S. 516. E. Bouchier. Spain under the Roman Empire. Oxford, 1914, pp. 54—55; R. Altamira. The Cambridge Medieval History, vol. II, pp. 163—164; P. Goubert. Byzance et l'Espagne wisigothique (554—711). – Etudes byzantines, vol. II, 1945, pp. 5—78.


[Закрыть].

С известными изменениями императорская провинция, таким образом установившаяся в Испании, просуществовала под властью Константинополя примерно семьдесят лет. Не вполне ясно, была ли эта провинция независимой, или же она зависела от наместника Африки[306]306
  J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, p. 287; P. Goubert. Byzance et l'Espagne… – Etudes byzantines, vol. II, 1945, pp. 76—77. (до 624 г.)


[Закрыть]. Некоторое количество церквей и других архитектурных памятников византийского искусства было недавно открыто в Испании и, насколько можно судить, большой ценности они не имеют[307]307
  См.: J. Puigi i Cadafalch. L'architecture religieuse dans le domaine byzantin en Espagne. – Byzantion, vol. I, 1924, p. 530.


[Закрыть].

В результате наступательных войн Юстиниана пространство его монархии, можно сказать, удвоилось: Далмация, Италия, восточная часть Северной Африки (часть современного Алжира и Тунис), юго-восток Испании, Сицилия, Сардиния, Корсика и Балеарские острова вошли в состав государства Юстиниана. Границы его простирались от Геркулесовых Столпов до Евфрата. Но несмотря на эти громадные успехи, разница между замыслами Юстиниана и действительными результатами была очень значительна: западную Римскую империю в ее целом ему возвратить не удалось. Вне его власти остались западная часть Северной Африки, Пиренейский полуостров, северные части остготского государства к северу от Альп (прежние провинции Реция и Норика). Вся Галлия не только осталась в полной независимости от Византии, но Юстиниан, ввиду угрозы со стороны франкского государства, даже согласился на уступку франкскому королю Прованса. Не надо также забывать, что на всем великом пространстве вновь завоеванной территории власть императора далеко не везде была одинаково крепка; на это у государства не хватало ни сил, ни средств. Между тем удержать эти территории можно было только силой. Поэтому блестящая внешность наступательных войн Юстиниана таила в себе зачатки серьезных грядущих затруднений как политического, так и экономического характера.

Оборонительные войны Юстиниана были гораздо менее удачны и временами очень унизительны по результатам. Эти войны велись с Персией на востоке и со славянами и гуннами на севере.

В VI веке существовали две «великих» державы: Византия и Персия, у которых уже издавна шли утомительные и кровопролитные войны на восточной границе. После «вечного» мира с Персией, о котором речь была выше и который развязал Юстиниану руки на западе, персидский царь Хосров Ануширван, т.е. Справедливый, талантливый и искусный правитель, уводя честолюбивые замыслы императора на Запад, воспользовался ситуацией[308]308
  Э. Штайн очень высоко оценивал Хосрова, однако не только его, но и его отца Кавада, человека гениального. Он сравнивал Кавада с Филиппом Македонским и Фридрихом Вильгельмом I Прусским, людьми, чьи сыновья своими собственными успехами оттеснили в тень менее блистательные, но, возможно, более смелые свершения отцов, на основе которых они действовали сами. E. Stein. Ein Kapitel vom persischen und vom byzantinischen Staate. – Byzantinisch-neugriechische Jahrbucher, Bd. I, 1920, S. 64.


[Закрыть].

Получив просьбу о помощи от теснимых остготов и имея всегда насущные вопросы в пограничных областях, он нарушил «вечный» мир и открыл военные действия против Византии[309]309
  О персидских войнах при Юстиниане см.: Ch. Diehl. Justinien et la civilisation… pp. 208—217; W. Holmes. The Age of Justinian and Theodora… vol. II, pp. 365—419; 584—604; J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, pp. 9—123; Ю.А. Кулаковский. История Византии. СПб.: «Алетейя», т. II, 1996, с. 159—175.


[Закрыть]. Началась кровопролитная война с перевесом в сторону персов. Призванный из Италии Велизарий ничего не мог сделать. Хосров между тем вторгся в Сирию, взял и разорил Антиохию, этот, по словам Прокопия, «древний, знаменитый, самый богатый, большой, многолюдный и красивый город из всех римских городов на востоке»[310]310
  Procop. De bello pers., II, 8, 28.


[Закрыть], и дошел до берегов Средиземного моря. На севере персы воевали в прикавказских странах, с лазами (в Лазике, современном Лазистане), стараясь пробиться к Черному морю. Лазика находилась в то время в зависимости от Византии. Юстиниану после больших трудов удалось купить перемирие на пять лет за уплату крупной суммы денег. Но, в конце концов, бесконечные военные столкновения утомили и Хосрова. В 562 году между Византией и Персией был заключен мир на пятьдесят лет. Благодаря историку Менандру[311]311
  Menandri. Excerpta, ed. B.G. Niebuhr. – Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae. Bonnae, 1829, pp. 346 ff. To же самое – Excerpta historica jussu imp. Constantini Porphyrogeniti confecta, ed. C. de Boor, vol. I, pp. 175 ff.


[Закрыть], до нас дошли точные, подробные сведения о переговорах и об условиях самого мира. Император обязался ежегодно платить Персии очень большую сумму денег и выговорил у персидского царя религиозную терпимость для христиан, живших в Персии, но под непременным условием не вести в ней дальнейшей христианской пропаганды. Что было важно для Византии, это согласие персов очистить Лазику, прибрежную область на юго-востоке Черного моря. Другими словами, персам не удалось утвердиться на берегах Черного моря, которое осталось в полном распоряжении Византии. Последнее обстоятельство имело крупное политическое и торговое значение[312]312
  О деталях договора см.: K. Guterbock. Byzanz und Persien in ihren diplomatisch-volkerrectlichen Beziehungen im Zeitalter Justinians. Berlin, 1906, SS. 57—105; J.B. Bury. A History of the Later Roman Empire… vol. II, pp. 120—123. Год договора – 562. См. также – E. Stein. Studien zur Gechichte des Byzantinischen Reiches… Stuttgart, 1919, SS. 2, 28, Anm. 3. У него год заключения договора – 561.


[Закрыть].

Иной характер имели оборонительные войны на севере, т.е. на Балканском полуострове. Как было сказано выше, северные варвары, болгары и, по всей вероятности, славяне опустошали провинции полуострова еще при Анастасии. При Юстиниане славяне являются впервые под своим собственным именем (склавины у Прокопия). В его время славяне уже гораздо более густыми толпами и отчасти болгары, которых Прокопий называет гуннами, почти ежегодно переходят Дунай и углубляются далеко в византийские области, предавая огню и мечу проходимые местности. Они доходят, с одной стороны, до предместий столицы и проникают к Геллеспонту, с другой стороны, в Греции до Коринфского перешейка и к западу до берегов Адриатического моря. При Юстиниане же славяне уже показали свое стремление к берегам Эгейского моря и грозили Фессалонике (Солуни), второму после Константинополя в империи городу, который вместе со своими окрестностями вскоре сделается одним из центров славянства на Балканском полуострове. Императорские войска с громадным напряжением боролись со славянскими вторжениями и очень часто заставляли славян уходить снова за Дунай. Но уже почти наверняка можно сказать, что не все славяне уходили обратно; некоторые из них оставались, так как войскам Юстиниана, занятым на других театрах войны, было не под силу до конца доводить ежегодные операции на Балканском полуострове. Эпоха Юстиниана важна именно тем, что она на Балканском полуострове положила основание славянскому вопросу, который, как мы увидим ниже, к концу VI и началу VII века получит для Византии уже первостепенное значение.