Текст книги "Один к десяти"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Какое решение принял?

– Единственно возможное. При подходе боевиков на расстояние огневого контакта вызвать огонь дивизиона на себя. Другого решения, в данной ситуации, я не вижу.

– Понятно.

– Одна просьба, Восторженный.

– Слушаю тебя, Высота.

– Через полчаса продублируйте команду дивизиону накрыть высоту. Если я вдруг лишусь связи.

– Хорошо, сделаю.

– Тогда прощай, Палыч!

Сгруппировавшись в боевые порядки, боевики, особо не укрываясь, двинулись с трех сторон на беззащитную теперь высоту. Они шли уверенно, отборными силами. Разный сброд был брошен в огонь раньше, а сейчас шли матерые – пожинать лавры победы. Расстояние неуклонно сокращалось. Несколько раз вздрогнув, затих, вытянувшись, Егоров. Далее по траншее застыли в разных позах те, кто еще вчера был его подчиненными и жил надеждой, что им помогут, спасут. Не помогли, не спасли.

Доронин вызвал дивизион:

– Гром, я – Высота, как слышите?

– Слышим, Высота.

– Дайте мне вашего Первого.

Прошло около минуты, пока на связь не вышел командир артдивизиона:

– Первый на связи.

– Первый! Я – Высота. Мои координаты… сектор «А». Вызываю огонь на себя, вызываю огонь на себя. Как поняли?

Несколько секунд замешательства.

– Координаты… сектор «А», огонь на себя. Так? – спросил глухой голос комдива.

– Так точно!

– Другого выхода нет?

– Нет.

– Выполняю.

Доронин отключил связь, отшвырнул ненужную теперь рацию. Закурил. Поднял глаза, посмотрел на небо, которое вдруг стало необыкновенно чистым. Стих и ветер.

Гортанные голоса приближались. Среди них проскальзывала и родная русская речь. Боевики были наверняка довольны, не встретив сопротивления, и торжествовали победу. Рано торжествовали. Послышался еле уловимый, но уже знакомый шелест, и высота содрогнулась от взрывов. Снаряды разрывали в клочья все, и человеческие тела, и бревна брустверов, и даже камни, превращая все в пепел.

Доронин почувствовал удар, в глазах вспыхнул огненный шар, тут же разлетевшийся на тысячу осколков, и он провалился в глубокую черную бездну…

…И вдруг наступила тишина. Едкий пороховой дым стелился плотным, темным туманом над искореженной высотой. Легкий весенний ветерок не мог справиться с плотной дымовой завесой, смешанной с отвратительным запахом смерти. Только вершины гор, ставшие случайными свидетелями жесточайшей битвы, гордо возвышались над местом боя, недосягаемые ни для темно-серого смрада, ни для человеческого страдания. Они покрылись ярким, весенним нарядом и красовались на фоне чистейшего, безоблачного неба. Им, как и тем, кто развязал это дьявольское безумие, было совершенно безразлично то, что произошло там, внизу. По обоим склонам в самых неестественных позах лежало множество людей, вернее, то, что от них осталось после массированного артобстрела. В одной из воронок, наполовину присыпанный землей, с открытыми, полными навечно застывшей болью глазами, нашел свое последнее укрытие старший лейтенант Доронин. Рядом, на расстоянии протянутой руки, догорал обезображенный до неузнаваемости труп капитана Егорова. И чуть поодаль почти весь личный состав. Погибший, но не сдавший своих позиций, выполнивший до конца свой воинский долг. А метрах в десяти, не далее, – уничтоженный враг. Смерть смела все, что разделяло их при жизни, – идеологию и вероисповедание, национальность и возраст. Смерть в одно мгновение уравняла всех. И сейчас они лежали с одинаково искаженными от боли и ненависти лицами, с оружием в руках, в непосредственной близости друг от друга. Русский и белорус, чеченец и араб. Солдат Отчизны и платный наемник. Они уже не были врагами. Все они стали жертвами одной ВОЙНЫ, одной политической схватки, цель которой – ВЛАСТЬ. А дым горящих камней, земли и человеческих тел постепенно поднимался ввысь, туда, к неприступным и равнодушным вершинам, унося с собой души погибших. Поднимался, чтобы там, надо всем живым, раствориться в чистом небе, в котором уже стали собираться в стаи стервятники. Они парили, кровожадно всматриваясь вниз, где на безымянной высоте у Косых Ворот погибло сводное подразделение. Погибла рота специального назначения.

Уходящий отряд остановился, услышав раскаты взрывов, слившиеся в монотонный грохот. Все поняли, что произошло. У кого-то на глаза навернулись слезы, но ребята скрывали их. Шах несколько секунд стоял молча, как бы отдавая последние почести погибшим. Затем он резко повернулся:

– Вперед, быстрее.

Раненые медленно, хромая двинулись дальше, благо начался пологий спуск.

Колян, увешанный магазинами с патронами, с пулеметом на плече, угрюмо плелся сзади. В нем кипела злость и ненависть к врагу, безмерная жалость к тем, кто навечно остался на высоте. Обида на всех, и на себя в том числе. По сути дела, их выбили с опорного пункта, заставили отступить, и без разницы, что действовал протий них противник, многократно превышающий роту по численности. Факт оставался фактом, и Николай испытывал чувство стыда.

Отряд вынужден был делать частые остановки, все же шли раненые. Колян занимал оборону где-нибудь сзади и ждал, когда движение возобновится.

Пройдя в таком режиме часа три, на одном из привалов Шах обнаружил признаки преследования. Получилось это так: чеченец подошел к Коляну, который залег за одним из валунов, взобрался рядом с ним на небольшой выступ и стал рассматривать местность в бинокль. Смотрел он долго. Потом спрыгнул.

– Николай?

– Я!

– Нас преследуют.

– Да? И далеко?

– Отсюда километров пять-шесть, – как истинный горец, Шах умел ориентироваться в горах и определять расстояния, – а это значит, что через час-пол тора они будут здесь. На сколько мы сможем уйти? – рассуждал вслух чеченец. – Километра на два, а через полтора кончится спуск и откроется плато. Выходить на него, имея «хвост», равносильно самоубийству. А нам надо пройти это открытое пространство и укрыться в лесу за ним. Но сделать это мы не успеем. Здесь спрятать наш отряд невозможно. Остается что? Или всем принимать бой и драться до последнего, или остаться кому-нибудь одному, хорошо укрепиться, чтобы хотя бы минут на тридцать-сорок задержать погоню. Тогда люди сумеют пройти плато и войти в лес. А там до федералов недалеко, боевики в «зеленку» не сунутся. Да, одно из двух. Третьего не дано.

Николай слышал эти рассуждения и соглашался с Шахом. Тот был прав на все сто.

– Ты вот что, Николай. Оставь пулемет, боеприпасы и веди людей дальше. Вот карта, здесь обозначен маршрут.

– Ага! Если бы я еще че понимал в твоей карте. Я уж точно уведу отряд куда-нибудь в Тмутаракань, как Сусанин. К тому же ты ранен. Нет уж, Шах, веди ребят ты. Я останусь, только дай пару гранат? И помоги позицию выбрать.

Шах внимательно посмотрел на Николая. Тот был спокоен.

– Хорошо, побудь пока тут.

Чеченец осмотрел округу, выбрал место, позвал Николая.

– Вот здесь, между камней, оборудуй «гнездо», настели веток, валун прикрой. Сверху тебя не обойти. Левый склон и тропу ты контролируешь полностью, немного вершина скрыта, но ты не допускай туда врага. Стреляй экономно. Выдержав сорок минут, отходи. Сзади тебя по тропе валуны, так и отходи – от валуна к валуну. На плато не выходи. Кончится гряда, слева пойдет балка – рви туда, только держись все время правее, ориентир – высокая сосна на противоположном краю плато, если смотреть от начала балки. Короче, обойдешь плато и недалеко от сосны – замри. Выйдем к федералам – тебя найдут. Понял?

– Че не понять? Ты гранаты-то дай! Шах протянул две «Ф-1».

– И это, Шах, там в отряде пацан один, Ветров фамилия его, ты. уж присмотри за ним, если че, ладно? И вот еще, на, Доронин передал фотографию, его последнее письмо на обороте, ее надо в часть доставить, старшему лейтенанту Чиркову. Сделаешь?

– Сделаю.

– Тогда уводи людей. Счастливо добраться.

– Удачи тебе, парень.

– Угу! За меня не волнуйся, я фартовый.

– Конечно.

«Но сколько таких фартовых полегло здесь», – подумал про себя Шах, возвращаясь к отряду.

Николай остался один. Он сделал все так, как советовал Шах, и вскоре готова была неплохо замаскированная огневая точка. Колян разложил рядом магазины – пять штук по сорок патронов, должно хватить, хотя неизвестно, сколько духов попрет. Он закурил, думать ни о чем не хотелось. Чтобы чем-то занять себя, Николай достал перочинный нож, подобрал корягу и стал мастерить из нее голову лошади. Как-то, в детстве, один старик из деревни учил его резьбе по дереву, но Коляну хватило терпения ненадолго, и единственно, чему он научился, так это вырезать голову лошади. Делал он ее мастерски и из всего, что только поддается обычному ножу.

Отряд уходил, преследование приближалось, Колян оставался на месте. Прошло около часа. Николай занял позицию и стал ждать, внимательно осматривая подступы к своей «точке».

Вдруг из балки, куда ушли раненые остатки роты, послышалось движение. К его позиции кто-то явно приближался. Человек или зверь? Зверь – вряд ли, после такой канонады, а вот человек?

Что за черт? Колян резко развернул пулемет в сторону, откуда теперь уже отчетливо доносились звуки шагов. Только они, шаги эти, были неуверенные или, может, крадущиеся? И неожиданно из-за поворота…

– Колян! Не стреляй, свои.

– Твою-то мать?! Ты откуда взялся? Николай, конечно, сразу узнал голос своего друга

Кости, который тут же появился метрах в двадцати от позиции. Шел Ветров хромая. Отсюда и неуверенная, нетвердая походка. Константин приближался, держа в одной руке автомат, другой опираясь на самодельный костыль. За поясом заткнуты два магазина.

– Тебя какая нелегкая принесла, чертила?

– Ну чего орешь? Разорался. Тоже мне, командир.

Костя подковылял к товарищу.

– А ты, Колян, чмо.

– Че?

– Взял втихаря слинял, друга бросил. Не ожидал от тебя такого.

– Да ты че лепишь? Куда я слинял? Гляделки-то открой? Я же прикрывать отряд остался.

– Вот и говорю, что слинял. Решил под конец от меня избавиться? Как в окопе, так вместе, а последний бой врозь? И как после этого тебя называть?

– Ты же раненый? Какой из тебя вояка? И ребятам надо помогать идти.

– Пацаны дойдут, если тут чехам проход закрыть. Одному тебе этого не сделать, если банда морд под сто попрет. Так что будем вместе отбиваться, понял? И кончай базар. Давай лучше подумаем, где мне обосноваться, чтобы твой отход прикрыть?

Теплая волна обдала Николая. Волна благодарности, признательности и еще чего-то необъяснимого, сдавившего грудь. Друг вернулся. Вернулся, когда спокойно мог уйти. Вернулся, чтобы принять вместе, возможно, последний бой. Вернулся, чтобы поровну разделить участь товарища, какой бы она ни была.

Колян хотел и не мог высказать Косте все, о чем думал. Но Ветров понял его.

– Ладно, Коль… Значит, здесь ты решил обосноваться? Неплохо. Ну я тогда чуток назад отойду.

– Лучше назад и вверх, в кусты, чтобы весь левый склон контролировать. Мне вершина отсюда плохо видна. Только ты это, Кость, затаись. Встречу чехов я. Только когда прижмут и мне надо будет сменить позицию – прикроешь, лады?

– Лады.

Костя с трудом, но взобрался по склону, где в густом кустарнике устроил огневую точку.

Николай видел, как тяжело дается другу подъем, но помочь не мог, лишь теплым, повлажневшим взглядом сопровождал товарища.

– Кость? – крикнул он. Тот обернулся.

– Чего?

– А ты молодчик, Кость! Настоящий пацан, правильный!

– Ты тоже, Коль.

– Вырвемся отсюда, Кость, ни в жисть не забуду, как ты раненый…

– Кончай, Колян, а? Смотри лучше за «зелен кой».

Николай вернулся в исходное положение и замер. Затаился и Константин.

Боевики появились минут через двадцать. Они шли колонной по одному, оружие в большинстве случаев забросив за спину. Колян попытался посчитать противника, но духи все выходили и выходили из-за поворота, а головной бандит был практически под самым стволом пулемета. Медлить больше нельзя. Колян прицелился и короткими очередями ударил по колонне, начиная с первого и далее вглубь. Он сделал это так быстро, что первые восемь человек молча уткнулись в землю. Легкое замешательство оставшихся в зоне обстрела позволило Николаю дать по ним длинную очередь, выбив еще несколько бандитов. Остальные, очухавшись, поспешили назад, за спасительный поворот. По Николаю не было выпущено ни единой пули.

– Вот так, суки бородатые! Получили поджопник, джигиты?

Настроение у Николая поднялось. Он вновь окунулся в азарт боя и теперь думал только о том, как положить больше духов. Об отходе он и не вспоминал, тем более и время не заметил, чтобы покинуть позицию через сорок минут. Пусть наши дальше отходят. Но не знал ни Коля, ни Костя, что в преследование определен не малочисленный отряд, как обычно, а боевая сотня головорезов, имеющая целью не уничтожение раненого отряда, а пленение его для последующей публичной казни на высотах. И этой кровожадной орде противостояли двое простых русских парней, каких по всей России миллионы. Затишье резко оборвалось. На тропу выскочили три боевика с гранатометами, они ударили сразу и наугад, так как огневая точка еще не была определена. Гранаты разорвались выше позиции, осыпав Коляна градом выбитых камней. Но он не обратил на это внимания и срезал гранатометчиков одной очередью. Потом оглянулся, не пострадал ли друг? Тот на пальцах показал, что у него все в порядке.

Такой исход не мог понравиться командиру бандитов. Если во время стрельбы гранатами где-нибудь затаился наблюдатель и определил местонахождение Николая, ситуация могла резко осложниться. Коля заранее приготовил еще одну позицию, сзади, левее, но, чтобы переметнуться в нее, надо преодолеть метра три. Дадут ли духи сделать это? Даже при огневой поддержке Кости? Но пока шло вроде все нормально. После неудачной попытки ударить из гранатометов боевики вновь устроили паузу, видимо решая, как пройти внезапно возникший пост. Время их поджимало. Каждая минута удаляла их от выполнения поставленной задачи. А возвращаться пустыми означало позор, если не смерть. Поэтому они решились. Выскочив из-за поворота, часть их устремилась вверх по склону, прячась за стволами деревьев, часть прижалась к основанию горы, в прямой видимости Николая. Выскочили и замерли. Боевики ждали огня, но его не последовало. Колян тоже научился держать паузу. Здесь главное – у кого не выдержат нервы и кто первым обнаружит себя. Если с теми, кто укрылся вдоль скалы, проблем не было, Николай мог положить их одной очередью, то те, кто укрылся на склоне, обнаружат его, и тогда придется худо. Ударить следует сразу по обеим группам, но сделать это тогда, когда раскроются те, на склоне. Колян ждал, переводя взгляд то на склон, то на подножье скалы. Все оставалось по-прежнему. Это было Николаю на руку, время-то шло. А вот боевикам следовало бы поторопиться. Но и лезть баранами под пулемет им явно не хотелось. Долго такое бездействие продолжаться не могло, и первыми дернулись боевики на склоне. Сначала один перебежал от дерева к дереву, потом другой. Остальные оставались на местах. Небольшой интервал – и тот, кто первым перебежал, высунулся из-за дерева. Николай не двигался. Боевик не убирал головы, мало того, он вышел на открытое пространство. Как ни велико было желание Коляна разнести ему башку, он удержался. Вот вышел второй. Тишина. Боевики что-то крикнули друг другу, и тут же из-за стволов вышли остальные трое. Они всматривались в склон. Вышли на тропу и те, кто прятался у подножья, всего семь человек. Николай аккуратно перевел пулемет влево, прицелился и нажал на спусковой крючок. Три короткие очереди, и духи на склоне покатились вниз.

Тут же переведя пулемет, Николай ударил по тропе. Те после первых выстрелов попытались было дернуться назад, но Колян достал их всех. Успел достать. Один, скатившийся со склона, видимо, был ранен в живот, так как издавал отчаянные вопли, взывая к помощи своих собратьев. Но тем своя шкура была дороже. Из-за поворота хлестнул выстрел, и вопли оборвались.

– Своих, козлы, добивают, зверье!

Он отстегнул магазин, как раз вовремя, в нем остался один-единственный патрон. Вставил новый, осталось четыре. А времени минут двадцать он уже выиграл. Ребята, наверное, уже на плато. Что теперь ждать от духов? Только прорыва. Боевики больше не будут пытаться нащупать пост, теряя людей. Они вынуждены пойти напрямую. И Николай оказался прав. Из-за поворота вывалила большая группа, которая, быстро растянувшись до середины склона и открыв бешеную пальбу, двинулась вперед. Пули ударили совсем рядом с Николаем. Он пододвинул к себе магазины, немного выждал и открыл прицельный огонь, стреляя то влево во фланг, то в центр, но короткие очереди уже не приносили эффекта. Стрельба и дальше в таком режиме грозила прорывом бандитов, и Колян стал лупить длинными, понимая, что боезапас ежесекундно тает. Но не может он, физически не может остановить один ту махину, которая развернулась против него. На мгновение Колян упустил из вида группу, которая наступала, прижимаясь к скале, и, когда он заметил их, было поздно. Они прорвались в мертвую для его пулемета зону. И тут ударил Костя. Открытие огня второй огневой точкой обескуражило врагов, они прижались к скале. Николай чувствовал, что враг под ним и наверняка готовит гранаты, чтобы забросать его позицию. Медлить было нельзя, он выдернул кольцо предохранительной чеки гранаты и метнул вниз. И тут же вскочил и прыжком перелетел на запасную позицию, под длинную, отвлекающую очередь друга. Сзади внизу раздались взрыв и вопли. Со своей новой точки Колян увидел, что там, куда он бросил «Ф-1», на камнях корчится с десяток бандитов. Он стал перезаряжать пулемет, четвертый магазин, и, неловко повернувшись, почувствовал сильнейшую боль в боку и увидел, как из-под бронежилета вытекает кровь.

– Задели, суки!

Но заниматься раной не было времени, Колян открыл огонь по склону, откуда, уже обходя, заходило несколько боевиков, туда же стрелял и Константин. Отстреляв по ним, Коля развернул пулемет, и тут же пулей ему обожгло руку, потом удар в плечо. Николай хотел было поправить пулемет, но рука не слушалась.

– Этого еще не хватало. Кость? Я ранен! – крикнул он.

– Понял.

Костя выскочил из куста, по которому уже пристрелялись бандиты. Он прыжками, отталкиваясь неповрежденной ногой, перескакивал от валуна к валуну, отвлекая огонь противника от Николая, стреляя очередями по два-три патрона.

Колян видел врага. Открыл огонь, но пулемет на половине очереди захлебнулся. Кончились патроны. Николай с трудом вставил пятый, последний магазин. А бандиты все наступали, они, казалось, были везде и стреляли, стреляли, стреляли. Коля почувствовал легкое головокружение, видно, рана в боку сильно кровоточила, да и из рукава сочился приличный кровавый ручеек. Николай терял кровь, а вместе с ней и силы. Превозмогая головокружение и подступившую тошноту, он выбрал цели и не спеша, методично стал посылать во врага очередные порции свинца. О том, что патроны вот-вот кончатся, Колян уже не думал.

И когда пулемет умолк, он здоровой рукой отбросил его от себя. Где-то в ущелье вскрикнул Костя, видимо, и его достала-таки пуля. Автомат замолчал.

– Твари! – прохрипел Колян. – Сейчас разберемся, до конца разберемся!

Он вытащил гранату, выдернул зубами кольцо, сжал в руке свое последнее оружие, облокотился на валун, глядя, как к нему приближается враг. Те увидели, что боец отбросил пулемет, другой тоже молчит, значит, подстрелен, и опасности больше не чувствовали. Колян же подумал о том, на сколько они задержали преследование? Сорок минут уж точно, а этим козлам еще к плато выйти. Уйдут ребята, теперь точняк уйдут, а это самое главное. Костю жалко, лишь бы живым не взяли…Глаза начала затягивать пелена, и остальное он увидел словно сквозь сон. Приближающиеся боевики вдруг начали дергаться и падать на камни. Усилился автоматный огонь со всех сторон, послышался отборный русский мат. Что это? Мираж? Коля плохо понимал происходящее. Мимо пробежал вроде как солдат в камуфляже и голубом берете. Десант? Здесь? Откуда? Разум все более затуманивался, и Коля почувствовал, как слабеют пальцы. Еще немного, и он не удержит чеку, но вдруг чья-то сильная рука крепко сжала его ладонь. Коля медленно поднял голову.

Шах аккуратно разжал пальцы солдата и вытащил гранату, вставил валяющееся рядом кольцо в чеку и отбросил безопасный теперь кусок металла в сторону. Затем он быстро и профессионально перевязал Колю, поднял его на руки.

– Держись, солдат, держись, сейчас мы тебя до медиков доставим. Ничего, Коль, ничего, главное, живой.

– Шах, – шепотом, из последних сил, спросил Коля. – Костя? Братан, как?

– Помолчи. Жив твой друг, жив, – последнее, что услышал Николай, теряя сознание.

Через несколько минут Шах передал раненого бойца полевому медпункту десантно-штурмового батальона, где уже находился Ветров. Батальона, который, перекрыв все нормативы, наконец вышел в заданный район. И хотя вышла пока всего лишь одна рота, но свежие, крепкие ребята были в состоянии не только уничтожить преследование, но и через определенное время при огневой поддержке авиации выбить с ходу остатки боевиков с высот, не дав им, панически бежавшим, добраться до спасительного ущелья. Там были уничтожены многочисленные отряды Хабиба, Теймураза Костолома, Рашидхана и Окулиста, имеющие на вооружении тысячи профессионально подготовленных наемников, которым так и не удалось сломить сопротивление полутораста молодых ребят. Вчерашних пацанов, дравшихся за этот безымянный клочок земли так, словно позади были их семьи, жены, матери, невесты. Да так оно, в сущности, и было.