Текст книги "Один к десяти"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Николай взял один из небольших валунов в прицел, закрыл глаза, стараясь держать пулемет в неподвижном положении. Через минуту он открыл глаза. Валуна перед прицелом не было. Он был, конечно, но находился немного левее.

– Ну что, Коль?

– Погоди, надо еще раз.

Он проделал подобную манипуляцию несколько раз, и валун, или что-то, скрывающееся за ним, все уходил, забирая левее. Пока вместо него справа не приблизился другой.

– Кость, а похоже, ты прав. Там кто-то ползает, и не один.

– Там же минное поле.

– Угу! Значит, че? А то, что духи вышли на разминирование. А может, от грозы у нас у обоих глюки? Ты вот что, давай дергай на КНП, доложи, а я еще понаблюдаю.

Костя ушел в лабиринт ходов сообщения. Офицеры в это время отдыхали, только лейтенант Лузгин – дежурный – дремал в тамбуре блиндажа, положив голову на стол. Сержант-связист тоже дремал у своего аппарата. При появлении Ветрова сержант и лейтенант встрепенулись.

– Ты что шатаешься по позиции? – спросил Лузгин.

– Мне бы командира роты, товарищ лейтенант.

– А может, самого министра обороны? Я тебе что?

– Мне нужен командир роты, – громко, во весь голос повторил Костя.

– Ты чего орешь?

– Что здесь происходит? – раздался голос Доронина, и он, немного заспанный, вышел из-за полога. – Что случилось? Почему, Ветров, пререкаетесь с дежурным офицером?

Костя проигнорировал вопрос ротного.

– Там, товарищ старший лейтенант, с поста мы с рядовым Горшковым заметили что-то похожее на движение людей по минным полям, слева и справа от Косых Ворот.

– Приснилось поди? – прокомментировал Лузгин.

– А ну помолчи, лейтенант. Иди проверь левый фланг. Продолжай, Ветров.

Но продолжением послужила длинная пулеметная очередь и отчаянный крик Коляна: «Духи-и!» Одновременно с Малой высоты ударил такой же «РПК» и сделала несколько коротких очередей одна из боевых машин.

– Поднять людей! Всем на позиции. Жившие ожиданием надвигающейся опасности, люди мгновенно проснулись и бросились по местам. Со стороны ущелья раздалось несколько автоматных очередей. В ответ ударили пулеметы.

– Прекратить огонь! – подал команду Доронин, бросившись на правый фланг.

– Почему стрелял, Горшков? – спросил ротный.

– Духи там, товарищ старший лейтенант, – захлебываясь от волнения, докладывал Колян, – гадом буду. Это Ветров их усек, я поначалу не видел. А потом он ушел к вам, я вгляделся, благо гроза чуть спала, а то так и слепит…

– Короче, Горшков.

– Я и говорю. Всмотрелся в один валун, лежит вроде, как камень, а потом трепыхнулся и махнул, вроде как рукой. А тут рядом с ним валуны начали двигаться, зашевелились. Я въехал – не валуны это, а чурбаны по полям шарят, мины снимают. Ну и лупанул по ним. Там закричали, сам слышал. А когда с той высоты стрельнули, они в полный рост поднялись, огрызнулись из автоматов и свалили за скалу. Я им вдогонку послал пару очередей, но попал или нет, не знаю.

– И много было этих живых валунов?

– Не-е, может, десять. Может, чуть поболе. А может, и меньше, как их сосчитаешь в такой свистопляске? Еще гроза эта. Одни блики огненные в глазах.

– А почему связью не воспользовались? Вот же аппарат стоит, почему по нему не доложили?

Николай виновато посмотрел на телефон, пожал плечами. Он на самом деле не мог объяснить, почему не воспользовался связью, а сразу отправил в штаб Костю.

– Растерялся, наверное, товарищ старший лейтенант.

– Ладно, только в следующий раз не забывайте, что у вас есть связь.

Забытый в углублении окопа «ТАИ-43» слабо заверещал.

– Слушаю, Доронин!

– Это Егоров. Кто это у тебя такой глазастый, чехов на минах определил?

– Горшков и Ветров. А почему ты спросил?

– Мои давно засекли неладное, возле Ворот, но точно классифицировать обстановку не смогли. Пока твои не подняли чехов. Кстати, спроси, как они определили их?

Доронин спросил у Горшкова, тот объяснил свой метод, по справедливости отдав должное Ветрову, который первым обратил внимание на непонятное движение. Александр передал Егорову ответ бойца.

– Вот как? Ну молодчики твои пацаны. Охотники, что ли?

– Это ты у них сам спросишь. Сейчас что будем делать?

– Уже рассветает, скоро буду у тебя. Обсудим. Доронин положил трубку, посмотрел на Николая с Костей, которые никак не могли определить – правильно ли поступили или в очередной раз лоханулись? Сомнения снял командир роты:

– Молодцы, ребята, от имени службы объявляю вам благодарность. Особенно тебе, Горшков, за решительные и своевременные действия. Молодцы!

С этим Доронин покинул позицию, Николай перезарядил пулемет, посмотрел на Костю, который, в свою очередь, с уважением смотрел на друга.

– Как думаешь, Кость, завалил я кого?

– А что, хотелось бы?

– Не знаю. Но они же сами лезли и отстреливались? Че? Смотреть, пока они нам башни спилят?

– Ты правильно все сделал, и командир тебя по хвалил.

– Время-то сколько?

– Не знаю, я в темноте часы разбил.

– Похвалил. Менять-то нас думают? А то я до самых яиц промок. И че толку в этой плащ-палатке?

– Может, сменят, а может, всех оставят на позициях.

Егоров прибыл с Малой высоты. Связались с Орлом. У них все было тихо. После короткой вылазки молчало, не подавало признаков чьего-либо присутствия и само ущелье.

– Доложить комбату? – спросил Доронин.

– А толку? Хоть и положено. Как знаешь, ты командир.

Зашел капитан Ланевский.

– Ну что, пехота? Прощупывают нас чехи? Прощупывают. Разведку бы надо!

– И как ты это себе представляешь? По хребту, что ли? Кстати, а кто Шаха видел? Я что-то со вчерашнего дня его не наблюдаю, – спросил Егоров. Доронин тоже не знал, куда делся чеченец. Валера продолжил: – Если он ушел, то будут нам разведданные, Шах так просто не уходит.

– Кто такой Шах? – спросил Ланевский.

Ему объяснили. Кратко посоветовавшись, офицеры решили было позавтракать, но «зеленка» за высотой содрогнулась и буквально окуталась огненными «грибами» многочисленных взрывов. Оглушительный грохот лишил на некоторое время способности что-либо понимать. Внезапность и, главное, необъяснимость происшедшего ошеломили всех. Люди растерялись.

Бойцы непроизвольно попадали на дно окопов. Из ушей некоторых сочилась кровь. Санитары кинулись по траншеям оказывать посильную помощь. Первыми пришли в себя офицеры.

– Что за дела? – обвел взглядом сослуживцев Доронин.

– Насколько я понимаю, рванула «зеленка», – сказал Егоров. – Но как? Почему? Почему рвануло все сразу?

– «Чушка», – коротко бросил Ланевский.

– Не понял.

– «Чушка», – повторил Жора. – Чехам каким-то образом удалось доставить в лес ликвидатор минных полей.

– Что еще за «чушка»?

– Не встречались? Интересная и очень полезная штука. Выстреливается этакая болванка, которая тянет за собой кабель приличного сечения. Этот хвост представляет собой пороховой заряд, при падении на землю взрывается по всей длине и вызывает детонацию установленных мин. Из сего следует, что им удалось провести противоминный маневр. Так что, господа, мы получили еще метров двести открытого фронта, с явными преимуществами той стороны.

– Но крупных сил сосредоточить там невозможно.

– Тем не менее заноза нам в задницу приличная. Надо корректировать схему обороны.

– Зачем? Они детонировали мины в лесу, но еще осталась полоса перед высотой. Да и сил у нас не хватит полноценно укрепить все стороны, даже используя, Жора, твой взвод. – Егоров по-своему оценивал обстановку. – Сейчас возьму с собой отделение и пройдусь по чертовой «зеленке». Посмотрим, откуда они взбираются из ущелья.

– Предлагаешь зачистку?

– Именно.

– Логично, – поддержал Егорова Ланевский.

– Хорошо, – принял решение Доронин, – но только ты, Валера, останешься здесь. А в остальном действуй, как считаешь нужным.

– Ну здесь так здесь. Связист? Дай связь с Малой. Он вызвал незаменимого Голикова, и тот, поняв с полуслова командира, увел небольшой отряд в развороченные и дымящиеся заросли раненого леса. Задача десантников состояла в том, чтобы провести разведку. Обнаружив противника, определить его численность.

Мелкую группу – уничтожить, с крупными силами, свыше взвода, в огневой контакт не вступать, отойти на позиции. При отсутствии боевиков выйти к ущелью, определить места их подъема, по возможности сделать тропы непригодными для дальнейшего использования.

Но едва отряд Голикова скрылся в зарослях, как тут же попал под плотный огонь противника. Стреляли со всех сторон. Стало очевидным, что в «зеленке» успела сосредоточиться внушительная банда. Десантники залегли, открыв ответный огонь. Голиков связался с командиром.

Егоров понял, что произошло непоправимое. Он поторопился, не просчитал обстановку, как делал это всегда, и в результате послал своих ребят прямо в засаду. Валера, услышав грохот развернувшегося боя, застонал. В это время его и вызвал сержант:

– Командир, в «зеленке» крупные силы, мы за жаты с трех сторон. Духов до черта. Приняли бой. Как понял, командир?'

– Понял, Дима! Давайте назад, ребята. Возможность отхода есть?

– Нет. Это исключено. Мы в прямом контакте. Есть потери.

– Держитесь, иду на помощь.

– Не делай этого, командир, людей погубишь! – кричал в рацию раненый сержант.

Но Егоров ничего не слышал. Сорвав трубку «ТАИ», он коротко бросил:

– Все ко мне! – И, подняв со стола автомат, скорее потребовал, чем обратился к Доронину: – Дай взвод! И прикрой огнем.

– Не дури, Валера! Нельзя идти в «зеленку».

– Не дашь? Хер с тобой! Пойду со своими.

Доронин схватил Егорова за грудки:

– Стоять, капитан! Никаких движений! Ты не в себе. Своим в «зеленке» уже не поможешь, остальных погубить хочешь?

– Лапы убери, старлей! Ты охерел? Там – пацаны мои. – Егоров был в бешенстве, почти в истерике.

Огонь в лесу стал затихать, прозвучал вызывающий сигнал рации. Валера бросился к ней.

– Слушаю, Егоров!

– Командир… все… конец… команд… И тут же чей-то чужой ломаный голос:

– Камандир? Егоров? Слишишь миня?

– Ты кто, тварь?

– Я? Э-э, я тот, кто резать тибя пришел, свинья русский. Зачем молчишь? Ругайся, да? Тут твоя еще есть один-два живой, сейчас башкам резать будим, тибе кидать будим. Ха-ха-ха, – рассмеялся в эфир ненавистный голос.

Егоров побледнел, сжал аппарат с такой силой, что задрожала рука. Почти не разжимая губы, он произнес:

– Тебе конец, сука, я достану тебя в аду, ублюдок, понял меня, тварина?

В ответ только сильнее смех. Пока Егоров разговаривал с неизвестным, Доронин вызвал корректировщика:

– Огонь по «зеленке», прапорщик, залпом, понял? Быстро!

– Есть.

Корректировщик оперативно определился по карте и местности, связался со штабом артдивизиона. Через несколько минут над высотами прошелся легкий шелест, и лес вздыбился от разрывов мощных, 152-миллиметровых снарядов. Первая волна артналета, практически без перерыва, сменилась второй, третьей, превращая лесной массив в горящий ад, выхода из которого не было никому. Огонь велся настолько плотно и близко от позиций по всему фронту «зеленки», что личному составу пришлось укрыться в траншеях от летящих во все стороны расплавленных осколков, камней, фрагментов деревьев. Налет длился не более пяти минут. Затем наступила тишина, только клубы дыма от горящей древесины и ядовитая пороховая гарь густым туманом накрыли то, что недавно называлось «зеленкой».

Егоров наблюдал через амбразуру блиндажа работу артиллеристов, продолжая держать в руке рацию. Когда все закончилось, он поднес ее ко рту:

– Ну что, тварь, поговорим? Ответа не последовало.

– Вот так, тварь. Теперь ты на небесах головы будешь резать, вонючка черножопая.

Он бросил рацию, сел за стол, сжал руками голову. Доронин и Ланевский не успокаивали капитана, понимая всю бесполезность слов.

Пораженный в самое сердце гибелью посланных им лично подчиненных, Егоров должен был справиться со своей болью сам. Его оставили одного.

В 7.00 поступил доклад Орла. Пост сообщал о том, что вдоль гор скапливается отряд. Силы подходят, видимо, через неизвестный проход. Доронин принял доклад Орла, отдал распоряжение вести наблюдение, не вступая без приказа в бой. После этого Александр вернулся на КНП.

Егоров, печально глядя куда-то в сторону, произнес:

– Тела ребят вынести бы надо.

– Вынесем, Валер, будет чуть поспокойней, вынесем обязательно, всех до одного.

– Что мешает сделать это сейчас?

– Орел доложил – видит противника, он собирается в стаю.

– Опять метят в балку?

– Скорее всего.

– И вновь по тому же сценарию? Впереди «живой щит»?

– Пока не знаю, но вполне вероятно. Ты вот что, Валер, принимай Малую. Скорее всего, ударят сначала по ней,

– Это уж как пить дать. Ладно. Иду на высоту. Да, Сань, если чехи пойдут в балку по прежней схеме, огневую точку не раскрывай, пусть остается в резерве. Спасать заложников тоже не имеет смысла, а то останемся мы со своим благородством без людей.

– Значит, будем гробить невинных?

– А невинных здесь нет. Среди чехов тем более. Если бы эти невинные захотели, то давно удавили бы своих боевиков, ведь те из их же среды, из их племен, из их народа. А они ни вашим, ни нашим. Раз попали, как бараны, то пусть свои проблемы решают сами. Одних отбили, отпустили, а потом из аула по нам стрелять начали. Кто? Не они ли, эти невинные?

– Ты ожесточился.

– Ожесточился? Не совсем верно, старик. Меня ненависть и жажда мести сжигают. И огонь этот на столько силен, что жалость и гуманизм во мне превратились в пепел.

– Я понимаю.

– И на том спасибо. Пошел я.

Валера вышел, дойдя до той отметки, при которой смыслом жизни становится только война и все действия и помыслы подчинены одному – убивать врага. Как можно быстрее и как можно больше. Доронин вызвал Орла:

– Орел! Первый на связи!

– Слушаю, Первый.

– Доложите обстановку.

– Все по-прежнему. Народу у бандитов прибавляется, но на открытое место пока не выходят, прижимаются к скалам.

– Повторяю, без команды огонь не открывать, только наблюдать и докладывать, что бы ни происходило.

– Ясно, Первый.

– Как настроение?

– Наших много полегло?

– С Голиковым десять.

– Мать твою! И Диму тоже?

– И Диму. Вот такие дела, ребята.

– Понятно.

– В общем, чуть что, начало движения или еще какие заморочки, сразу доклад.

– Понял, Первый. Один вопрос.

– Да?

– Как командир?

– А как он может быть? Кипит весь.

– Оно и понятно. Вы его сдерживайте, а то, если в разнос пойдет, – мало не покажется.

– Учту. До связи.

– До связи.

7.35. Прошел сигнал о выходе боевиков из Косых Ворот. Информация продублировалась по обеим высотам.

Доронин быстро направился на фланг, к пулеметной точке Горшкова. Именно Колян первым увидел людей, показавшихся в проходе.

– Ну что здесь?

– Да вон, товарищ старший лейтенант, глядите сами, выстроились в шеренги. У них че, крыши посрывало? Открыто строиться?

Доронин ничего не ответил. Он смотрел, как выстраиваются две шеренги, словно устанавливаются на стрельбище ростовые мишени. Ничем не защищенные, открытые для поражения. Живой щит из заложников? Он задумался. Надо принимать решение. Совсем скоро эти безоружные люди пойдут вперед, своими жизнями уничтожать минные поля и прикрывать бандитов. Он принял решение. Взяв трубку «ТАИ», Доронин передал по высотам:

– Всем позициям! В случае начала движения людей со стороны Косых Ворот открывать огонь на поражение, чтобы не допустить продвижения вперед даже на несколько метров. Выполнять!

– Горшков, Ветров? – обратился ротный к солдатам, как только положил трубку. – Слышали приказ?

– Так точно.

– Вас он касается в первую очередь, вы у нас на самом переднем крае.

– Так точно.

– И давайте без вопросов, – прервал Доронин попытку солдат вступить в разговор, – валить всех без разбора.

– Поняли, товарищ старший лейтенант, – ответил за двоих Колян.

Командир роты отошел в соседнюю ячейку, через окуляры бинокля рассматривая обреченных. Было ли ему жалко их, безоружных? Было. Но сейчас главенствуют жестокие законы войны, и они компромиссов не допускают. Уж своих-то ему было жалко не меньше.

Поймав себя на мысли, что не доложил комбату о происшедшем, он убрал бинокль и отправился на КНП. Подполковник внимательно, молча выслушал доклад. Да и что он мог сказать? Роте необходимо подкрепление, а не слова. А вот подкрепления у комбата как раз и не было. Но он доложил наверх, без особой надежды, что его услышат и поймут.

Шеренги безоружных людей, постояв какое-то время, начали движение. Их явно подгоняли сзади. Слышны были короткие, как выстрелы, команды.

Николай припал к пулемету. Руки немного дрожали. Ну еще шаг, еще, никак не решался Колян нажать на спусковой крючок. Шаг был сделан, и с высот открыли огонь. Сначала пулемет с Малой, потом еще и еще, пока не начали стрелять со всех сторон. Николай, повинуясь общему порыву, дал длинную очередь. И стрелял он в людей. И отчетливо видел, как они падают, пораженные свинцом, но продолжал стрелять, пока там, в проходе, не прекратилось движение.

Почти одновременно с воздуха зарокотали вертолеты. Три «Ми-24». Они заходили со стороны аула, прошли над высотами, затем разделились. Двое нацелились на Ворота и ущелье за ними, один, немного набрав высоты, пошел туда, где Орел наблюдал скопление боевиков. Летчики, видимо, были хорошо информированы о реальной обстановке. Поэтому стоило двойке машин зайти на ущелье, как они с ходу открыли огонь «НУРами» – неуправляемыми, реактивными снарядами. Значит, видели противника. То же сделал и третий вертолет. Обогнув скалу и оказавшись над местом сбора боевиков, он ударил всеми видами своего вооружения.

Костя с напряжением следил за действиями летчиков. Когда-то вот так же, на такой же боевой машине его отец воевал в Афганистане. И резкой болью отдалось то, что произошло дальше. С земли к одному из вертолетов метнулась молния, он мгновенно вспыхнул, остановив на доли секунды полет, и, разваливаясь на обломки, рухнул на землю.

– Вот суки, с чего это они пальнули? – удивлен но спросил Колян, глядя на горящие обломки вертолета. – Кость? Ты че застыл?

– А?.. Видел?

– Видел, не слепой. А из чего его приземлили?

– Не знаю.

– Смотри, Кость, еще один горит.

Второй подбитый вертолет, окутанный клубами черного дыма, уходил от ущелья. Пилот пока держал управление, но машина горела, и долго летчик так протянуть не мог. Третья машина, прикрывая своего раненого собрата, огрызалась пушечным огнем. Вдруг в воздухе раздался взрыв. Не дотянул пилот до подходящей площадки, машина рванула, так и не коснувшись земли. Оставшийся целым вертолет сделал облет места падения своих друзей, развернулся и, набирая высоту и скорость, ушел под нависшие над землей свинцовые облака.

Доронин, Егоров и Ланевский наблюдали за действиями вертолетов. Валера мрачно выругался:

– Но почему «звено»? Почему только три машины? Без разведки? Когда же этот бардак кончится? Когда воевать научимся? А все их разведданные! Суки, погубили ребят. Почему нам не верят? Кто может объяснить? Только не надо, Жора, списывать все на то, что не успели войска подвести.

– Не буду, – сказал Ланевский, – а насчет бардака… Без него мы не можем. Бардак – аксиома, закон нашей жизни.

– Товарищ старший лейтенант, – в штабной отсек зашел связист, – вас Орел вызывает.

– Орел? Первый на связи.

– Первый! Отряд чехов двинулся к расщелине. Это они «вертушку» сожгли.

– Знаю. Сколько их?

– До черта!

– А точнее?

– Голов где-то сто пятьдесят-двести, и впереди человек сорок, как тогда. Что нам делать? Ввалить им?

– Ни в коем случае. Пусть идут в балку.

– Но там заложникам кранты?

– Я все сказал. Ты понял меня, Орел?

– Так точно, Первый! – Вот и выполняй. Доронин вернулся к офицерам.

– Те, за скалой, пошли к балке.

– Ну что ж, попутного им… в спину, – процедил Егоров.

– Отправляйся, Валер, к себе, будь готов отразить нападение.

– Я думаю, Сань, как боевики втянутся в балку, надо дать команду Орлу отрезать им выход.

– Ты же планировал их беречь как резерв?

– Вот для этого момента и берегли.

– Тогда соединись с ними сам, все же они твои люди. Я буду на фланге.

– Добро.

Доронин вышел. Его сопровождал Ланевский, который никак не вмешивался в действия командира роты. Либо считая их правильными, либо понимая, что вмешиваться пока рано.

Навстречу по траншее бежал боец.

– Что еще? – спросил Доронин.

– Там, товарищ старший лейтенант, чеченец наш пришел.

– Шах?

– Наверное. Ранен он.

– Серьезно?

– Не знаю. Пришел сам.

Александр поспешил к Шаху, вызвав медиков. Тот сидел, облокотясь о стенку окопа. Санинструктор принялся перевязывать его.

– Как ты, Шах?

– Как видишь.

– Куда зацепило?

– В грудь. Ерунда. Пуля прошла навылет. Нам надо поговорить.

– Давай после перевязки на КНП. Доронин вышел на позицию Коляна и Кости.

– Ну как дела, орлы?

– Какие тут дела? Дела вокруг, а тут тишь да гладь.

– Вы, я смотрю, совсем промокли?

– Обсохнем. '

– Если появятся в проходе бандиты, делать что знаете?

– Знаем.

– Боеприпасы в достатке?

– Пополнили, пару «цинков» поднесли, Ветров вон магазины набивает.

– Смотрите, мужики, стоять придется насмерть, не дрогнете?

– Не сомневайтесь.

– Я надеюсь на вас.

– Не подведем.

Николай выглядел явно смущенным, впервые с ними, с рядовыми, молодыми солдатами, так доверительно разговаривал офицер.

– В случае чего метаться не надо, даже если с тыла пойдет атака. У вас свой сектор, вот его и держите. Поняли?

– Так точно!

– Ну давайте, братки, держитесь – вы наш ротный авангард.

Доронин отправился обратно, стараясь подбодрить каждого, кто встречался ему на пути. Подходя к КНП, Александр услышал раскаты взрыва, и за Малой высотой, чуть далее, вверх стали подниматься огненные шары. Доронин понял. Заложники вошли в балку и рвутся на минах. С небольшим интервалом, за скалой, заработал пулемет. Бил он короткими и средними очередями. Войдя в командный пункт, Александр связался с Егоровым.

– Что у тебя, Валера?

– По докладу Орла заложники, человек тридцать, пошли балкой. Следом, на небольшом расстоянии, боевики. Как начали заложники рваться, бандиты залегли, но назад не повернули, а заставили «живой щит» двигаться дальше. После второй серии взрывов, потеряв почти всех «минеров», часть банды осталась в балке, часть начала отход. Их встретил пулеметный расчет Орла. Короче, в балке сейчас весь их отряд. Они там временно заперты. Но что-то надо предпринимать. Если у тех, кто в балке, есть связь с основными силами, то Орла скоро уберут.

– Что предлагаешь?

– Атаковать со стороны гор и выдавить боевиков дальше, на оставшиеся минные поля. Заодно и ребят снять.

– Какими силами считаешь нужным действовать?

– Двумя машинами с экипажами, только в десантные отсеки придется твоих подсаживать, сам понимаешь.

– Это я понимаю. Трубку взял Ланевский:

– Подожди, Доронин. Пойдут мои люди. Черт его знает, дадут ли мне задержаться здесь или сегодня же отзовут. Так что пойдут мои.

– Я не против.

Через пятнадцать минут две «БМП», взревев мощными двигателями, рванулись за скалу, к началу балки. Но не знали командиры, а горный пост не заметил, что за большим валуном, под самой скалой, в нише, враг, извлекший урок из первого рейда боевых машин, организовал засаду. Как только «БМП» вышли к балке, прямо напротив засады, оттуда ударили гранатометы. Кумулятивные гранаты легко прожигали броню, создавая огромное давление и температуру внутри машин, что мгновенно вызвало детонацию боекомплекта, и в считанные секунды две грозные «БМП» превратились в оплавленный металлолом. Экипажи погибли мгновенно. Все это произошло на виду у горной огневой точки, но Орел никак не мог помочь своим. Позиция гранатометчиков находилась в мертвой, недосягаемой для поста зоне.

Ланевский, наблюдавший за действиями своих подчиненных, стал свидетелем подрыва обеих машин. Он оторвался от окуляров и с размаху ударил рукой по бревнам.

– Сожгли… Два экипажа сожгли. Как я, старый дурак, не предусмотрел, что вполне может быть засада? Как упустил?

Вышел на связь Орел. Он доложил, что противник оттянулся в глубь балки и ушел от прямого огневого контакта с точкой. Доронин приказал посту сняться с места и самостоятельно добраться до высот. Затем он задумался. Почему боевики, вместо того чтобы занять позиции на месте гибели «БМП» и тем самым приблизиться к обороне противника, ушли в глубь балки? Это было нелогично.

Шах зашел, когда Доронин собирался связаться с Восторженным.

– Подожди, старлей, выслушай сначала меня.

– Говори, Шах.

– Походил я по тылам, был на всех направлениях. Обстановка такая: в самом ущелье стволов восемь сот, не меньше, у них же минометы, станковые, безоткатные орудия, «стингеры» и ПЗРК «Стрела», из которых и сбили «вертушки». Часть этого основного отряда ушла вправо в горы, видимо, есть у них где-то возможность выйти на плоскогорье, минуя Косые Ворота, и обойти высоты если не с тыла, то с фланга. В ущелье под «зеленкой» тоже отряд. Там люди некоего Окулиста. Их человек сто – сто пятьдесят, может двести. Вернее, было до артналета. В ауле тоже появились чужие. Почти в каждом доме по нескольку вооруженных мужчин. Кольцо замыкается, старлей. Еще немного времени, и вы будете окружены. И тогда штурм. Штурм со всех направлений.

– Спасибо, успокоил, – подал голос Егоров.

– Говорю то, что знаю.

– И что предлагаешь, разведчик?

– Уходить. Что так смотришь на меня?

– Ты в своем уме? С Панкратовым не общался?

– Я в своем. Сметут они вас, ребята, теперь уже сметут, даже если после гибели «вертушек» ваши и встрепенутся наверху и направят подкрепление. Это уже не поможет. Помощь будет добираться сутки как минимум. Дороги в некоторых местах боевики наверняка «перережут», так что придется пробиваться с боем. А это потеря времени и сил. И десант здесь не сбросишь. Это ты, Валера, лучше меня понимаешь. А сутки продержаться? Это слишком много. Поэтому и предлагаю уйти отсюда. Есть одна тропа, она недалеко отсюда. Если задымить местность, подорвать машины, по одному, меняя прикрытие, можно уйти.

– Шах, ты что, крышу потерял? Ты что предлагаешь? У нас приказ, приказ стоять здесь. И неужели ты думаешь, что я, потеряв здесь половину своих бойцов, брошу их и уйду? Какого черта ты предлагаешь такую херню? – возмущался Валера.

– Я предлагаю вариант, как людей спасти.

– Да пошел ты со своим вариантом. Я знать тебя после этого не хочу. Вали отсюда своей тропой, да по-скорому, не зли.

Шах вдруг улыбнулся, что было большой редкостью. Это заметил и Егоров, который подозрительно посмотрел на чеченца.

– Только не говори, Шах, что хотел проверить меня.

– Да нет. Слишком уж ты упертый, Валера.

– Не был бы упертым, давно бы на небесах обитал. Так ты уходишь?

– Конечно, нет. Ты помог мне, я помогу тебе. Таков закон.

– Тогда какого… порешь не знаю что.

– Подожди, капитан, – вступил в разговор Ланевский, – насколько я понял, уважаемый говорил о тропе, по которой можно уйти, так?

– Так.

– Если можно уйти, то можно и прийти?

– Объясни по-русски, Жора?

– Если подкреплению предстоит, судя по всему, прорываться к нам с боем, то почему не использовать эту тропу и не провести силы сюда скрытно? Названной тропой? Это сэкономит время.

– Кажется, я понимаю тебя, Жора. Сань? Давай карту, а ну, нерусский, показывай тропу.

Шах подошел к карте и начертил на ней ломаную линию.

– И что, чехи про нее не знают?

– Мало кто знает из тех, кто здесь.

– Даже местные?

– Местные знают, но, даже имея информацию, воспользоваться ею не удастся. Полностью перекрыть тропу невозможно.

– Почему?

– Да какая тебе разница? Долго объяснять. Рельеф не позволяет, устраивает тебя?

– Вполне. Вошел связист:

– Товарищ старший лейтенант, Восторженный на связи.

Доронин включился:

– Высота слушает.

– Высота, я – Восторженный, доложи обстановку, только кратко.

Доронин изложил суть происходящего.

– У меня для тебя хорошая новость, Высота. Командование решило усилить вас.

– Вовремя решило. Когда люди погибли, две «БМП» сгорели, сбили «вертушки». Очень своевременно. А чего еще денек не поразмышляли?

– Ты там того не этого, понял?

– Понял.

– К вам идет коробка «ДШ», к утру должны по дойти к высотам.,

– Тогда вот что, Восторженный. Часть коробки направьте маршрутом… – Доронин указал ориентиры потайной тропы.

– Это еще зачем?

– Так надо.

– Добро, раз надо.

– Конец связи, Восторженный.

Доронин вернулся за стол, оглядел присутствующих.

– К нам идет десантно-штурмовой батальон.

– Вовремя, ничего не скажешь. Почему не сутками раньше? Бардак, он и есть бардак, нет других слов, – прокомментировал известие Егоров. – Шах?

– Говори.

– Вот ты в прошлом сам боевик. Не прими за обиду. Ответь только, как думаешь, когда ожидать штурма?

– В любое время. Может, с минуты на минуту.

– А может, до утра подождут?

– Нет, Валера, все начнется и кончится сегодня, до захода солнца, мне кажется, Теймураз прекрасно понимает, что промедление, как говорится, смерти подобно, а ему нужны эти высоты до подхода подкрепления федеральных сил.

– Тогда что же? По местам? Командуй, командир.

Доронин встал.

– Слушай боевой приказ. В целях обеспечения выполнения поставленной задачи приказываю организовать круговую оборону. При появлении противника открывать огонь всеми имеющимися средствами. Боезапас экономить. Отстреляв боекомплект, встречать противника врукопашную, тем самым вновь вооружаясь. Стоять на высотах до конца. Покинувших свои позиции и побежавших уничтожать, как врага. Командование на Большой высоте принимаю на себя, на Малой возлагаю на капитана Егорова. Капитану Ланевскому обеспечить огневое прикрытие со стороны аула и остатков лесного массива. Общее руководство опорным пунктом осуществляю я. Все изменения в дислокации – только по моему приказу. В случае моей гибели или выхода из строя командование сводной ротой переходит к капитану Егорову, далее по команде к командирам взводов. Связь держать постоянно. Это все! Товарищи офицеры! – Офицеры поднялись. – Будут ко мне вопросы?

– Ясно все!

– Выполнять приказ!

– Есть!

Николай внимательно следил за Косыми Воротами. Рядом находился его друг. Они молча всматривались в горный проход. Время приближалось к полудню. Вновь начался дождь и поднялся ветер. Сколько продлится затишье перед боем, не знал никто.

Костя сел на дно окопа. Колян продолжал стоять, контролируя свой сектор.

– Коль? – позвал друга Костя.

– Ну?

– Ты мне вот о жизни своей веселой, деревенской, рассказывал.

– И че?

– Хочу спросить. Представь, вот сейчас, если бы кончился бой, чехи отвалили бы, нас вернули в часть и дембельнули, что ты первым делом сделал бы?

– Я? Нажрался бы до чертиков.

– А если серьезно?

– Серьезно? Че об этом говорить? Не будет же ничего, и не уйдем мы с этих проклятых высот. Судьба, видать, нам такая – подохнуть здесь.

– Я слышал, Шах про какую-то тропу говорил командиру, мол, уйти по ней можно. А Шах пустозвонить не будет.

– Не пойму, о чем это ты?

– Может, Доронин решится и даст команду на отход?