Текст книги "Расстрелянная корона. Книга 2"

Автор книги: Александр Тамоников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 5

В 1915 году германское командование изменило стратегию ведения войны. Оно решило на время приостановить активные боевые действия на Западном фронте и сосредоточиться на решении задач в противостоянии с Россией.

Началом осуществления нового плана стала зимняя военная операция Десятой и Восьмой германских армий в Восточной Пруссии против Десятой русской. Ею командовал генерал от инфантерии Фаддей Васильевич Сиверс. Германцы планировали ударить по флангам, окружить русские части и уничтожить их.

Разведка не сообщила генералу Сиверсу о появлении в его районе новых сил противника. Он готовился к сражению с Восьмой германской армией, которая 7 февраля перешла в наступление по направлению на город Августов.

На следующий день по русским войскам нанесла удар Десятая армия генерала Эйхгорна. Но окружить противника германцам не удалось. Четыре пехотных дивизии ослабленного состава в ходе ожесточенных боев в лесах между Августовом и Гродно сковали действия девяти немецких.

Двукратное численное превосходство германских соединений, разумеется, сыграло свою роль. Эйхгорн выиграл сражение, но благодаря героизму русских солдат и офицеров его наступление застопорилось более чем на неделю. Это позволило генералу Сиверсу отвести основные силы армии на рубеж Ковно – Осовец.

В это же время объединенные австро-германские войска начали наступление в Карпатах. Их главный удар был направлен на Буковину, где находилась самая уязвимая полоса русского фронта. В северной части Карпат, ближе к Кракову, фронт практически не сдвинулся, а вот на юге немцам удалось захватить часть Буковины с Черновцами.

9 марта после четырехмесячной осады пала австрийская крепость Перемышль на реке Сан. Русские взяли около ста двадцати тысяч пленных.

Эта громкая победа вновь вызвала по всей России подъем патриотических настроений. В городах проходили манифестации.

Восточная Галиция была разделена на губернии. Тамошним генерал-губернатором стал граф Г. А. Бобринский. Он повел усиленную борьбу с теми представителями местного населения, которые придерживались ориентации на Австрию.

В феврале немецкие войска предприняли вторую попытку штурма крепости Осовец, прикрывавшей ближайший, самый удобный путь на Белосток, а оттуда на Вильно, Гродно, Минск и Брест в тылы русских войск. Эта крепость третьего класса располагалась на берегах реки Бобры в окружении болот. Но с тыла к ней подходили железнодорожная ветка и несколько грунтовых дорог, что позволяло снабжать Осовец бесперебойно в течение всего года.

В задачу гарнизона входило удержание позиций на какое-то время, по некоторым источникам, всего на сорок восемь часов, то есть на двое суток. Осовец же стоял целых шесть месяцев, закрывая противнику проход в русские тылы.

Во время второго штурма германцы применили тяжелую артиллерию. Но гарнизон держался. Более того, ответным огнем русских батарей было уничтожено несколько осадных орудий, в том числе и две «Больших Берты» калибром четыреста двадцать два миллиметра.

Второй штурм не принес успеха. Германское командование вынуждено было на данном участке фронта перейти к позиционным действиям.

В начале апреля положение на всем фронте складывалось вполне благоприятно. Русские войска контролировали более двух третей территории Галиции и Буковины, хребты Карпат на значительном протяжении.

Оттуда открывался путь к Венгрии. В русской ставке считали, что вторжение в эту страну приведет к ее отделению от Австрии и, как результат, к крушению империи Габсбургов.

Фронт в Польше более четырех месяцев стоял неподвижно. Попытки дальнейшего наступления германских войск были отбиты под Праснышем.

На севере русские войска находились у самой границы Восточной Пруссии. В начале марта они провели успешные наступления на города Мемель и Тоурогген.

В начале апреля генерал-майор Покровский, уже разуверившийся в своей надобности императору, был неожиданно вызван в Царское Село.

Ровно в десять часов он вошел в рабочий кабинет императора.

Николай встретил князя приветливо, как и обычно, но было в нем что-то такое, чего раньше Покровский не замечал. Какие-то мысли явно не давали покоя монарху, который умел управлять эмоциями.

– Представляю, Алексей Евгеньевич, какие чувства вы испытываете ко мне. Я обещал, что вы будете сопровождать меня в поездках на фронт, и вновь забыл о своих особых порученцах почти на полгода, не так ли?

– Никак нет.

Николай улыбнулся:

– Так, князь, так! И на фронт не пустил, и в столице оставил не у дел. Когда надобность в инспекциях отпала, признаюсь, была мысль послать вашу группу на один из фронтов.

– Почему же вы не сделали это?

– Наверное, потому, что где-то подсознательно понимал, что вы пригодитесь здесь. Так оно и вышло.

– Что-то произошло?

– Да. Но вы не стойте, присаживайтесь. На меня не смотрите, я насиделся за рабочим столом.

Покровский устроился на диване.

Император продолжил:

– Хочу сразу предупредить, князь, разговор наш строго конфиденциальный. О нем не должен знать никто, за исключением тех лиц, которым вы доверяете, как самому себе, если без них вам в дальнейшем не обойтись.

– Как я понимаю, мне предстоит выполнить не самое обычное поручение?

– Да, но по порядку. Два дня назад мне было доставлено тайное письмо германского кайзера.

Покровский не смог скрыть удивления:

– Вы имеете в виду Вильгельма?

– А вы знаете другого кайзера? – с улыбкой осведомился император.

– Извините, сморозил глупость.

– Ничего. Да, я получил тайное послание Вильгельма Второго, в котором он предлагает обсудить вопросы наших дальнейших взаимоотношений. Не только личных, которые прекратились по известным причинам, но и государственных. В нынешнем положении встречаться мы не можем ни открыто, ни тайно. Поэтому кайзер предложил общение через доверенных лиц, настаивая на соблюдении секретности переговоров. Я долго думал, что бы это все значило, надо ли мне принять предложение, и решил, что стоит. Хотя бы для того, чтобы узнать, почему вдруг глава враждебной державы пошел на подобный шаг. Очевидно, что для выполнения этой миссии я не могу привлечь ни сотрудников дипломатического ведомства, ни даже людей из моего ближайшего окружения. Они все на виду. У меня нет уверенности в том, что тайная миссия останется таковой. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Понимаю, ваше величество.

– Поэтому я решил доверить ее вам!

– Благодарю за доверие. Можете не сомневаться, секретная информация на сторону не уйдет.

– А я и не сомневаюсь, иначе не выбрал бы вас. Но давайте к делу. Вильгельм предложил направить на встречу, как я уже говорил, наших доверенных лиц. С немецкой стороны это барон Генрих фон Вейсе. В Берлине кайзер представлял его мне. Барон не занимает каких-либо ответственных должностей, но очень близок Вильгельму. С моей стороны на встречу отправитесь вы и один из ваших офицеров. Кто конкретно, определите сами. Вейсе прекрасно говорит по-русски, но будет нелишним, чтобы тот офицер, которого вы выберете, в совершенстве владел бы немецким. У вас есть такой?

– Так точно. Да и я тоже владею немецким.

– Ну и хорошо. Встреча запланирована на завтра, в пятнадцать часов, у острова Херсен в нейтральных водах. Почему в море? Не знаю. Это пожелание кайзера. Исходя из вышесказанного, вам и вашему офицеру сегодня вечером следует убыть в Петергоф. Там у пристани вас встретит капитан-лейтенант Слепцов. Он же будет управлять катером, в экипаж которого входят еще моторист и матрос. Катер и доставит вас к острову в назначенное время. Туда же подойдет немецкая яхта «Юрген». Вы перейдете на нее и встретитесь с бароном. После возвращения сразу же ко мне!

– Даже если это будет поздним вечером?

– До двадцати двух. Если позже, то подъезжайте утром, к десяти часам, но обязательно уведомите полковника Григорьева о возвращении.

– Извините, но кто такой полковник Григорьев?

– Вы не знаете? Впрочем, он во дворце недавно. Павел Владимирович Григорьев сейчас исполняет обязанности помощника начальника охраны резиденции. Он доставляет мне почту и ведет дела по приему заявлений от лиц, желающих встречи со мной. Полковник знает о вашей миссии. Естественно, только в той части, в которой должен. Никакой конкретики, лишь то, что я отправляю вас в войска с особым заданием. Кстати, выехать на встречу вы должны в штатском, как и офицер, сопровождающий вас. Вопросы ко мне есть, Алексей Евгеньевич?

– По заданию нет, есть просьба, даже скорее предложение.

– Слушаю.

– Если на ближайшее время использование всей группы не планируется, то я считаю целесообразным направить свободных офицеров в войска.

– Что ж, не имею ничего против. Пусть отправляются в ставку, где получат назначения.

– Но в нужный момент я должен иметь возможность отозвать их.

– Разве это сложно? Вечером должен подъехать великий князь Николай Николаевич. Я передам ему вашу просьбу. Но думаю, что одного человека надо оставить в Петрограде. Для связи. Неизвестно, что задумал Вильгельм и что будут представлять собой переговоры. Возможно, они затянутся либо информацию по ним вы лично физически не сможете передать мне. На этот случай и пригодится офицер секретной связи, который при необходимости сможет выходить на меня, минуя всевозможные бюрократические препоны.

– Ваше величество, вы не обозначили время прибытия в Петергоф.

– Разве? Вот что значит чрезмерная занятость. Капитан-лейтенант будет ждать вас с восьми утра.

– Больше вопросов нет.

Император подошел к Покровскому:

– Я надеюсь на вас, князь. Пожалуйста, внимательно слушайте представителя кайзера, ведите с ним беседы на любые темы, давайте собственную оценку происходящему. Но обещать вы можете только одно: то, что передадите суть разговора лично мне, гарантируете полную секретность.

Покровский поднялся, козырнул и вышел из кабинета.

В Петрограде князь заехал на квартиру своего заместителя капитана Фролова.

Тот оказался дома, открыл дверь и удивился:

– Вы, Алексей Евгеньевич?

– Как видите, Дмитрий Владимирович, я.

– Признаюсь, не думал, что приедете. Телефонного звонка ждал каждый день, как, конечно же, и все наши офицеры, а вот личного визита… Но что это я? Проходите, пожалуйста.

– В квартире есть посторонние лица?

– Нет.

– Хорошо.

Капитан помог генерал-майору снять шинель, пристроил ее на вешалку.

– Прошу в гостиную. Кофе, чай или немного водки?

– Ни первого, ни второго, ни третьего. Нам предстоит серьезный разговор.

– Неужели государь вспомнил о нас?

– Вспомнил.

– Не прошло и года.

– Дмитрий Владимирович, обсуждать действия императора – дело неблагодарное, а для офицера недопустимое.

– Извините, вырвалось. Но поймите, как невыносимо сидеть в квартире, когда другие офицеры дерутся с противником на фронте. Я из дома в форме стесняюсь выходить. Месяца два назад женщина на набережной высказала такое, что мне пришлось быстро ретироваться.

– И что же она сказала? Хотя можете не отвечать. Нетрудно догадаться.

– У нее неделю назад сын погиб в Галиции, поручик. А я тут прогуливаюсь при параде. Стыдно стало невозможно.

– У каждого своя служба.

– Согласен, но служба как род деятельности, а не досуга.

– Закончим эту тему, Дмитрий Владимирович, поговорим о деле.

– Да, князь. Устраивайтесь.

Покровский присел в кресло у небольшого столика на резных ножках. Место напротив занял капитан Фролов.

– Я внимательно слушаю вас, князь.

– Сразу предупреждаю, капитан, разговор строго конфиденциальный, о нем не должен знать никто.

– Даже наши офицеры?

– Даже они.

– Похоже, дело действительно серьезное.

– Государственной важности.

– Это как раз то, в чем я больше всего нуждаюсь.

– Слушайте внимательно, Дмитрий Владимирович.

– Да, князь.

Покровский слово в слово передал заместителю свой недавний разговор с императором.

Фролов выслушал и проговорил:

– Интересное дельце. Вильгельм посылает тайных послов русскому царю? Что же такое важное он желает довести до государя?

– Это мы и узнаем, потом передадим информацию его величеству.

– Действия немецкого кайзера сильно смахивают на попытку начать сепаратные переговоры. С чего бы? В общем-то, несмотря на первые неудачи, германская армия сохранила свою мощь, а в Пруссии так вообще добилась победы. Неоднозначны результаты наступления на Францию. Вильгельму не хватило самой малости, чтобы захватить Париж. Просчитались немного в германском Генеральном штабе. В большей степени, как считаю лично я, из-за того, что упрямо придерживались явно устаревшего плана Шлиффена. Да и мы некстати вступили в войну. Но военная машина рейха слишком хорошо отлажена, чтобы даже более крупные неудачи могли вывести ее из строя. Германцы еще проявят себя. Думаю, в самое ближайшее время. Союзники у Берлина слабоваты, это да, но сама Германия – противник очень сильный.

Покровский улыбнулся:

– И что это мы так разговорились, Дмитрий Владимирович?

– А как иначе, если неделями не с кем было словом перемолвиться? Хорошо, что иногда заезжали Андрюша Лыкарин, Алексей Дольский да Паша Соловьев.

– Вы забыли подпоручика Кириллина.

– У него любовь, князь. Ему не до друзей.

– Ну что ж, любовь – это жизнь. Кто же избранница нашего подпоручика?

– Насколько я знаю, прелестное юное создание из небогатой дворянской семьи.

– Богатство тут ни при чем. Сергей действительно влюблен?

– По уши.

– А девушка отвечает ему взаимностью?

– Наверное, если они встречаются едва ли не каждый день.

– Понятно. Вот один из вопросов и решился сам собой.

– Вы о связном?

– Да. Не будем разлучать влюбленных.

– Только не надо Сергею говорить, что его оставляют в столице из-за личных дел.

– Конечно. Он получит приказ, как и все другие. Сейчас я еду к себе, вы же подготовьтесь к завтрашнему отъезду и соберите всех наших офицеров. Совещание у меня дома в девятнадцать часов.

– Слушаюсь!

– Подготовьте, Дмитрий Владимирович, штатский костюм.

– Как насчет оружия?

– Думаю, оно нам не пригодится. На встречу поедем без оружия. До вечера, Дмитрий Владимирович. – Покровский оделся и вышел на улицу, где его ждал автомобиль, выделенный военным министерством полгода назад.

Дома князь занялся выбором костюма. Примерил три, но во всех чувствовал себя неудобно. Сказывалась привычка носить военную форму. Наконец-то он подобрал более-менее подходящую одежду, отобедал, в кабинете посмотрел почту.

Из газеты выпал конверт. Покровский не без удивления – писем ему было получать вроде бы не от кого – вскрыл конверт. Там оказалось приглашение графа Долгова и его супруги на празднование совершеннолетия сына. Это еще более удивило Покровского.

Он познакомился с графом на торжествах по случаю трехсотлетия дома Романовых в Зимнем дворце, они говорили совсем недолго. Граф представил Покровскому супругу, если не изменяет память, Маргариту Юрьевну, очень красивую женщину, лет на двадцать младше мужа. Они выпили шампанского, и на этом все закончилось.

Хотя нет, была еще одна встреча на каком-то приеме, совсем недавно. Такой же обычный светский разговор. Отчего вдруг граф сейчас вспомнил о нем, более того, решил пригласить на семейное торжество? Когда оно должно состояться?

Покровский еще раз взглянул на приглашение.

Завтра, в восемь вечера, в доме графа. В это время он и Фролов в лучшем случае будут на подходе к Петергофу. Так что придется отказаться.

Особого желания присутствовать на празднике у Долгова у князя не было. Однако правила приличия следует соблюдать.

Почему граф вдруг пригласил на семейное торжество почти незнакомого человека? Причина в том, что он знает об особом положении князя при дворе? Хочет закрепить знакомство, чтобы по случаю воспользоваться им? Непонятно.

Ломать голову не стоит. Но ответить на приглашение надо. Тем более Долгов указал не только адрес, но и телефон. Предусмотрительный человек.

Покровский прошел в кабинет, поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с графом Долговым.

Не прошло и двадцати секунд, как женский же мягкий, очень приятный грудной голос ответил:

– Алло!

– Добрый день, сударыня, князь Покровский.

– Князь?! Неожиданно.

– Маргарита Юрьевна?

– Да. Здравствуйте, князь. Рада вас слышать.

– Извините, графиня, я хотел бы поговорить с Петром Петровичем.

– К сожалению, он сейчас по делам в городе, вернется поздно.

– Понимаю. Тогда прошу вас передать ему, что не смогу принять приглашение на ваше семейное торжество.

– Почему? – В голосе графини прозвучали разочарованные нотки.

– Дела по службе.

– Жаль. Я надеялась, что вы придете.

– Вы?

– В этом есть что-то особенное?

– Так, значит, приглашение…

Графиня прервала Покровского:

– Оно, князь, было направлено вам по моей просьбе.

– Вот как? И супруг не имел ничего против?

– Раз вы получили письмо, значит, не имел. А разве вы не хотели бы увидеть меня?

– Извините за прямоту, Маргарита Юрьевна…

Графиня опять прервала Покровского:

– Можете называть меня просто по имени, князь. Я слушаю вас.

– Если говорить прямо, Маргарита, я как-то не думал об этом.

– Не думали, потому что не было повода?

– Возможно.

– Представляю, что вы сейчас думаете обо мне. Но это неважно. Сожалею, что завтра не увижу вас. Мы могли бы встретиться и позже, когда вы будете свободны от службы. Или мои надежды напрасны?

– Боюсь, что так, Маргарита Юрьевна.

– Вы – и боитесь? – Графиня неожиданно рассмеялась. – Да, я вновь и вновь убеждаюсь, что все мужчины, в принципе, одинаковы. Я имею в виду по отношению к женщинам. Понимаю, что поставила вас в неловкое положение, прошу прощения. Не забывайте, что в Петрограде есть женщина, которая всегда рада видеть вас. И не смущайтесь, князь. Такова жизнь, в которой каждый хочет найти свое счастье. Пусть немного и ненадолго. Буду ждать вашего звонка. До свидания.

– До свидания, – проговорил Покровский, когда их уже разъединили.

Он положил трубку, присел в кресло. Вот теперь все прояснилось.

Да, графиня знает, чего хочет, идет напролом, чтобы получить желаемое, предает своего мужа. Никакие доводы не могут оправдать ее. Это значит, что она для князя Покровского просто больше не существует на этом свете.

Офицеры группы собрались ровно в семь вечера и разместились в гостиной.

Покровский прошелся по большой комнате, заставленной старинной мебелью.

– Господа, понимаю, насколько вам тяжело нахождение в тылу, когда на фронте проливают кровь такие же офицеры, как вы. Хочу сообщить, что вынужденному безделью пришел конец. Я был на аудиенции у императора и поднял этот вопрос. Государь разрешил некоторым из нас отправиться на фронт.

– Наконец-то! – воскликнул поручик Дольский. – Но позвольте узнать, Алексей Евгеньевич, что значит «некоторым из нас»?

– Объясняю. Мне и капитану Фролову предстоит продолжить исполнение обязанностей порученцев. Уже завтра рано утром мы убудем выполнять задание государя. В чем оно заключается, извините, даже вам я сказать не могу. Отдельное поручение будет иметь и подпоручик Кириллин.

Тот взглянул на Покровского, затем на своих боевых товарищей, но ничего не сказал. Приказ есть приказ. В данном случае неуместно интересоваться, почему отдельное поручение возложено на него, а не на кого-то другого.

Покровский продолжил:

– Штабс-капитану Лыкарину, поручикам Соловьеву и Дольскому завтра следует убыть в Барановичи, в ставку, где добиться отправки на фронт. Лыкарину и Соловьеву – в части, ведущие боевые действия на юго-западе, в Галиции. Графу Дольскому – в части пятьдесят седьмой пехотной дивизии либо в распоряжение коменданта крепости Осовец. Сейчас должна проходить встреча императора с великим князем Николаем Николаевичем. Государь обещал повлиять на него, чтобы тот решил вопрос с назначением туда, куда я уже озвучил.

Штабс-капитан Лыкарин поднял руку:

– Разрешите вопрос, князь?

– Слушаю.

– Наша задача в войсках?

Покровский улыбнулся:

– Родину защищать, Андрей Степанович.

– Значит, обязанности порученцев с нас снимаются? Мы должны будем принять подразделения, на которые нас назначат в ставке?

– Не совсем так. Вы, естественно, получите назначения в войсках на различные должности, но обязанности порученцев с вас не снимаются. Командуя подразделениями, вы одновременно должны будете собирать информацию о сильных и слабых сторонах наших войск, представлять предложения по повышению боеспособности подразделений, укреплению дисциплины. Эти данные надо передавать по телефону подпоручику Кириллину. Периодичность докладов определите сами на месте. Однако главной задачей является образцовое исполнение своих обязанностей на основных должностях.

– В войсках мы должны как-то обозначить свою принадлежность к группе особых порученцев? – спросил поручик Дольский.

– Лишь в целях получения назначения на указанные фронты и дальнейшего совмещения обязанностей.

– Понятно.

– Ну, а раз понятно, то не смею задерживать. Готовьтесь к отправке на фронт. Все необходимые документы получите в военном министерстве. Желаю удачи и возвращения с фронтов живыми и невредимыми. Да, прошу иметь в виду: если вы вдруг понадобитесь здесь, то я оформлю вам вызов. Появится возможность связаться со мной, всегда рад услышать вас. Бог вам в помощь, господа.

Офицеры поднялись и направились в прихожую.

Покровский остановил Кириллина:

– А вы, Сергей, куда? По-моему, с вами мы еще до конца не определились.

– Да? А я посчитал, что все решено. Быть постоянно на связи, принимать доклады, собирать информацию, передавать ее вам или капитану Фролову.

– Останьтесь!

– Слушаюсь. – Подпоручик вернулся на место.

Покровский проводил Лыкарина, Соловьева и Дольского, устроился напротив Кириллина.

– А теперь, Сергей, поговорим предметно о вашей задаче. Получение информации от наших офицеров – это только часть ваших новых обязанностей. Мы с Дмитрием Владимировичем получили задание императора, об исполнении которого обязаны доложить лично ему. Но может сложиться такая ситуация, когда выйти напрямую на государя нам не удастся. Тогда я либо Дмитрий Владимирович будем связываться с вами. Это гораздо проще. Если императору докладывать я должен только устно, то вам могу отправить телеграмму.

– Вы считаете возможным воспользоваться телеграфом для передачи секретной информации?

– Да, но, естественно, в закодированном виде. Вы же при получении телеграммы, подписанной словом «князь», обязаны сообщить о ней в Царское Село или в другую резиденцию, где будет находиться государь, полковнику Григорьеву Павлу Владимировичу. Он определит ваши дальнейшие действия и уведомит меня ответной телеграммой, что информация передана по назначению. Это страховочная мера. Скорее всего, мы никогда не прибегнем к ней, однако иметь резервный канал связи необходимо. Запомнили, кому следует передать телеграмму?

– Так точно, Алексей Евгеньевич, полковнику Григорьеву Павлу Владимировичу.

– Или человеку, которого он пришлет. В этом случае вы должны убедиться, что данное лицо направлено к вам именно полковником Григорьевым.

– Как это осуществить?

Покровский улыбнулся:

– Телефон – вполне подходящая для этого штука. Не представляю, как люди раньше обходились без него. Вы все поняли, Сергей Викторович?

– Так точно!

– Предупреждаю, о ваших новых обязанностях не должен знать никто. Если во время доставки вам донесения с фронта или тем паче телеграммы от меня или капитана Фролова рядом вдруг окажется постороннее лицо, то потрудитесь сделать так, чтобы оно не стало свидетелем получения информации.

– Кого вы подразумеваете под посторонним лицом, князь? Я живу один, прислуги не держу.

– Известно. Но вы молоды, подпоручик, не обделены женским вниманием. Нет ничего странного в том, что в вашей холостяцкой квартире вдруг окажется дама.

– Вам известно о моих отношениях с Лизой?

Покровский сделал удивленное лицо:

– А кто это?

– Елизавета Андреевна Ступина.

– Впервые слышу это имя. Вы завели роман?

– Я просто влюбился, князь, и вы должны об этом знать.

– Почему? Нет, мне, конечно, небезразлично, как сложится ваша личная жизнь, но вмешиваться в нее я не собираюсь. Надеюсь, вы когда-нибудь познакомите боевых товарищей со своей избранницей?

– Непременно.

– Ну и хорошо. Вопросы ко мне есть?

– Мне не надо обозначать себя полковнику Григорьеву до вашего отъезда?

– В этом нет необходимости. Я сам сообщу ему, кто оставлен в Петрограде для запасной связи.

– Тогда разрешите откланяться?

Проводив подпоручика, Покровский присел в кресло за рабочим столом, взглянул на Фролова:

– Не выпить ли немного коньячку, Дмитрий Владимирович?

– С удовольствием, князь!

– Но сначала один звонок. А вы пока достаньте из шкафа бутылку и рюмки.

Покровский прошел в кабинет, поднял трубку и вскоре услышал:

– Григорьев, слушаю вас, князь!

– Я по поводу поручения императора. В Петрограде на связи остается подпоручик Кириллин Сергей Викторович. Вот его адрес и номер городского телефона…

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Остальное по плану.

– Удачи.

– Благодарю.

Покровский вошел в гостиную:

– Дмитрий Владимирович, у вас все готово?

– Так точно, Алексей Евгеньевич. Вот только закуска?..

– Обойдемся.

Они выпили по рюмке коньяка.

Фролов поднялся:

– Мне утром прибыть сюда?

– Я заеду за вами. Будьте готовы к семи часам.

В шесть утра князь был уже на ногах, привел себя в порядок, оделся в штатский костюм. Он долго возился с галстуком, никак не мог завязать нужный узел. Через двадцать минут на улице просигналил автомобиль. Утро выдалось прохладным, поэтому Покровский захватил с собой пальто.

В семь он забрал из дома капитана Фролова, и к восьми часам они были в Петергофе, у пристани, где стоял морской боевой катер. Такие использовались для установки мин или проведения торпедных атак. Сейчас же на нем не было вооружения и боеприпасов.

Прибывших встретил молодой подтянутый человек в форме морского офицера.

– Капитан-лейтенант Слепцов, – представился он Покровскому. – Я в вашем распоряжении.

– Вам известно, что надо делать?

– Так точно. Доставить вас к острову Херсен, обеспечить переход на немецкую яхту «Юрген», в дальнейшем ожидать.

– Все верно. Сколько займет путь до острова?

– Примерно шесть часов.

– А если на море разыграется шторм?

– По данным метеорологической службы, шторм в районе Херсена не ожидается. Для вас подготовлена каюта. Конечно, весьма скромная, но выбирать не приходится.

– Понятно. У вас на катере чай есть?

Капитан-лейтенант улыбнулся:

– Есть. Завтрак и чай будут поданы сразу же по отплытии.

Переход до острова Херсен занял пять с небольшим часов. Капитан-лейтенант доложил Покровскому о прибытии на место назначения.

Генерал-майор взглянул на часы:

– Четырнадцать десять. Почти час ждать яхту. Сообщите, когда она появится.

– Конечно.

Не прошло и получаса, как капитан-лейтенант доложил:

– Вижу яхту, она в двух кабельтовых от нас. Немцы пунктуальны, идут строго по графику.

– Да, пунктуальности у них не отнять.

В 14.50 яхта пришвартовалась к катеру. Покровский и Фролов перешли на немецкое судно, где их встретили двое мужчин в дождевиках.

Старший из них без труда опознал главу российской тайной миссии и представился:

– Барон Генрих фон Вейсе. Со мной капитан Отто Куглер.

– Генерал-майор князь Покровский Алексей Евгеньевич. Это капитан Фролов Дмитрий Владимирович.

Вейсе представлялся на русском языке, Покровский – на немецком.

– Прошу в салон, – сказал барон.

Покровский обернулся.

Капитан-лейтенант Слепцов козырнул и заявил:

– С вашего разрешения, князь, я ухожу за остров. Как закончите, подайте сигнал, и я тут же подойду.

Барон Вейсе сопроводил гостей в салон. Следом вошел капитан Куглер и закрыл массивную дверь.

В салоне было уютно. Бросалась в глаза немецкая аккуратность и практичность. Даже мелкие металлические детали были начищены до блеска. На окнах – бордовые занавески, на полу ковер, небольшие кресла вокруг столика, покрытого белоснежной скатертью.

Мужчины сняли верхнюю одежду, развесили ее в шкафу, встроенном в стену, и расселись вокруг стола. Куглер выложил на скатерть блокнот и самопишущую ручку.

– Барон, ваш офицер намерен стенографировать наш разговор? – поинтересовался Покровский.

– Вы против этого?

– У меня строгие инструкции. Никаких записей, протоколов, другой документации. Переговоры только с вами.

– В таком случае помощники нам не нужны. Отто, пройдите, пожалуйста, с капитаном Фроловым в соседний кубрик и займите гостя.

– Слушаюсь!

Куглер и Фролов ушли.

– Не желаете ли кофе, князь? – спросил Вейсе. – Я взял с собой прекрасный бразильский. Дивный вкус, неподражаемый аромат.

– Что ж, можно и кофе. Не мешает взбодриться после перехода.

– Минуту. – Вейсе подошел к тумбе, на которой стоял телефон внутренней связи, повернул ручку, получил ответный сигнал и приказал: – Ганс, два кофе в салон! Черный, без сахара и сливок. Жду!

Матрос вскоре принес поднос с двумя мизерными чашками.

Вейсе улыбнулся:

– Я бывал в России. Вы предпочитаете чай из блюдца, вприкуску.

– У каждого народа свои традиции.

– Вы правы.

– Хороший кофе, – оценил Покровский. – В Петрограде мне такого пробовать не приходилось. Я готов выслушать вас, барон!

– Хорошо. Давайте немного поразмышляем.

– На тему?..

– Русско-германских или германо-русских отношений, как угодно.

– Если у вас есть такое желание, то я не имею ничего против.

Вейсе наклонился к Покровскому:

– Скажите, князь, как вы думаете, случилась бы большая война в Европе, если бы в свое время Россия и Германия заключили военный союз?

– Я считаю, что в этом случае шансов сохранить мир было бы больше.

– Прекрасно. Если бы был заключен этот союз, то сейчас Россия продолжала бы жить мирно.

– А Германия все же атаковала бы Францию, не так ли?

– К сожалению, это неизбежно. Французское правительство не устраивал итог франко-прусской войны. Оно стремилось вернуть Эльзас и Лотарингию. Любыми средствами. Да, мы начали бы войну с Францией. Напряжение в отношениях между нашими странами достигло критической отметки. Нам пришлось бы вести войну и с Англией, но, заметьте, без участия России. Берлину было довольно и вашего нейтралитета. Вспомните франко-прусскую войну. Тогда вы тоже стояли на пороге войны. Наполеон Третий неоднократно обращался к Александру Второму с просьбами о помощи. Но российский император проявил мудрость, не позволил втянуть страну в войну, по сути дела стал союзником Германии. И что в итоге? Рейхсканцлер Бисмарк помог добиться отмены Парижского мирного договора от тысяча восемьсот пятьдесят шестого года, по которому Россия не могла иметь своего флота в Черном море. На данный момент вы, оставшись нейтральными, по меньшей мере отстояли бы свои интересы и на западе, и на востоке. Особенно на востоке. У царя появилась бы уникальная возможность взять реванш за поражение в русско-японской войне, которого не было бы, не вмешайся в дело Североамериканские Штаты. Ведь именно они выступили инициатором заключения мирного договора с Японией. Русскому царю должно быть известно, что в этом посредничестве была прежде всего заинтересована именно Япония. Она выигрывала сражения, но не могла продолжать войну. Не вмешайся Америка, победа была бы в руках императора Николая. Но что случилось, то случилось. Повторюсь, сейчас, при условии соблюдения нейтралитета в европейской войне, Россия взяла бы у Японии реванш и получила бы назад не только Порт-Артур, но и весь Китай вместе с Кореей. Кроме этого, вы защитили бы свои интересы на Балканах. Берлин имеет влияние на Вену…