Текст книги "Искатель, 1997 № 10"

Автор книги: Александр Щелоков

Соавторы: Владимир Гусев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

ИСКАТЕЛЬ 1997
Выпуск № 10

Александр ЩЕЛОКОВ
«ГРАНАТА ДЛЯ СУДЬИ»
Повесть

Александр Щелоков профессиональный военный, журналист. Его книги, написанные в жанрах детектива и приключений, – «Гашиш», «Черный трибунал», «Власть. Деньги. Секс», «Крысы в городе» – стали бестселлерами.

Сверкая в свете уличных фонарей намытыми до блеска антрацитовыми боками, массивный джип «гранд-чероки» со свистом вспарывал воздух и бешено рвался от центра в сторону городской окраины.

Фары дальнего света рассекали ночной полумрак, разбавленный желтым уличным освещением. Зеленоватая стрелка спидометра в слабом сиянии циферблата, сопротивляясь, склонялась к отметке «120».

Игорь Немцев, шалый десятиклассник с черными курчавыми волосами, горбоносый как древний эллин, впился в баранку двумя руками и весело гоготал. Он собирался нагнать на дружков страху своей отчаянной, бесшабашно-удалой ездой, и теперь веселился, видя, что это ему удалось.

Сидевший справа на переднем сиденье Захар Шахов, известный среди друзей как Захир Шах, поправил на груди ремень безопасности и процедил сквозь зубы строгое предупреждение:

– Кончай, Немец, прикалываться. В лоб дам!

Игорек зашелся в диком хохоте. Кайф у него находил выход в приступах неудержимой веселости.

– Забздели, шныри?!

Игорек качнул рулем – вправо, влево. Машина послушно ответила пьяным шатанием. Резина скрипнула на асфальте, заскрежетала с пугающим визгом.

– Притормози, впереди ментовка! – Захир Шах заметил вдали световое табло поста ГАИ и моргающий оранжевый знак светофора.

– А мы ей по рогам! – Лихой Игорек реготал голосом ревущего павиана. – Пусть утрутся!

Он прижал педаль газа к самому полу и погнал машину с сумасшедшей быстротой. Впереди мелькнул серый силуэт милиционера, выскочившего с жезлом в руках на проезжую часть,

Залился длинной трелью свисток.

– Ну, что видели? Он утерся!

– Видели. – Шах положил ладонь на руку Игорька и сдавил ее. – Тебе сказано – охолонись. Так? Значит успокойся. Давно рога не ломали?

– Шах, уже и приколоться нельзя?

Из-за спины водителя с заднего сиденья подал голос Ирек Урусов, один из постоянных членов компании.

– Ты, Немец, так приколешься, что нас всех потом с асфальта соскребать будут.

– Ладно, не потейте. – Игорь старался удержать марку лихого гонщика. – Куда теперь?

– Вали на дискотеку, – предложил Ирек. – Оттянемся.

Но для окончательного решения требовалось слово Шаха.

– Ты как? – спросил его Игорь.

– Лады, качай на дискотеку.

Пост ГАИ «Северный» располагался на выезде из Орловска. Высокое современное строение из стекла и бетона напоминало командно-диспетчерский пункт аэродрома. С его верхней площадки открывался прекрасный вид на поля и леса, окружавшие город, а дорога просматривалась на многие километры вдаль.

На посту дежурила смена сотрудников дорожно-постовой службы, вооруженная автоматами Калашникова, и обмундированная в бронежилеты. Было уже несколько попыток криминального «наезда» на пост, и милиционеры здесь не притупляли бдительности.

Первым мчавшийся с недозволенной скоростью джип «гранд-чероки» заметил сержант Ермолаев – молодой и впечатлительный сотрудник, который еще не утратил служебное рвение. Когда водитель-лихач не обратил внимания на предупреждающие сигналы и промчался мимо, Ермолаев инстинктивно схватился за автомат.

Капитан Костюрин, старший наряда, службу знал туго и потому даже не ворохнулся.

– Не дрочись! – сердитым возгласом он остановил Ермолаева. – Ты что, не понял, кто это?

– Не-е. – Полный простодушия ответ Ермолаева прозвучал растерянно. – А кто?

– Ну, рахит! Папу-маму по духу не узнаешь? Во, тундра!

Такой бурный поток критики не задел Ермолаева. Он знал – шило в зад учит лучше любой похвалы.

Костюрин уже не первый год служил в дорожно-патрульной службе, успел обтереться. Две пары казенных ботинок стер, дважды дырил погоны под новые звездочки. Мало? Это для кого как.

Но три взыскания – тупого научат пониманию, когда свистеть во след лихачу, когда просто махнуть рукой и отвернуться: не видел и все, хоть разжалуйте в рядовые.

– Глава! – Костюрин смачно сплюнул. – Отец благодетель.

Ермолаев понял о ком идет речь, но усомнился нет ли ошибки в определении номера.

– Как угадал?

– Ты номера различаешь?

– А чё?

– А то. Литеры ГБ – это губернаторский гараж. Он всю серию за собой закрепил.

– Понял, теперь запомню. Пусть катаются, свернут башку – только порадуюсь.

Ермолаев сказал и зло сплюнул: такой заряд служебного рвения и праведного гнева зря пропал!

Пригородный совхоз «Гигант социализма» при советской власти был огромным процветавшим хозяйством. Животноводство и овощеводство обеспечивали ему высокую прибыль. Ее вкладывали в развитие производства и социальную сферу. Совхоз по индивидуальным проектам возвел три жилых поселка и обустроил центральную усадьбу в селе Курганном, которое по мере роста Орловска оказалось в пределах городской черты.

В Курганном к одной из всероссийских спартакиад на деньги совхоза возвели большой крытый стадион. Победившая демократия ликвидировала зависимость России от русских и перестала интересоваться спортом. За несколько лет стадион дважды пережил крутые изменения в своей судьбе.

Сперва его превратили в крытый рынок. На беговых дорожках, на игровом поле с искусственным покрытием вольготно располагались розничные торговцы турецким, китайским и даже вьетнамским дерьмовым ширпотребом. Там же толпились и покупатели.

По мере быстрого падения покупательной способности рубля, роста таможенных тарифов, арендной платы и цен на рэкетирское покровительство торговля начала медленно хиреть, пока не сошла на нет.

Опустевший стадион приглядели оборотистые дельцы «шоу-бизнеса». Они превратили помещение в дискотеку. Огромное пространство заполнили грохочущими звуками некоего подобия музыки и ревом голосов эстрадных кумиров, затопили мельтешением красных, оранжевых, зеленых и фиолетовых прожекторов.

Буйство шума и всполохи света стали центром притяжения молодежи Орловска и пригородов.

Подлинный бум интереса к дискотеке вызвало появление в музыкальной Зоне цыган. Две семьи с огромным, почти кроличьим приплодом босоногих косопузых цыганят купили два дома в Курганном и наладили бесперебойную торговлю наркотиками на все уровни вкуса и финансовых возможностей.

«Нюхачи», «ширщики», «глотари» – нюхавшие, коловшиеся и глотавшие «дурь», могли получить все, чего желали. Цыганский ассортимент услуг не знал дефицита. Гаш, травку, смаль, мотяк, кикер, кокс, марафет, майку, морцефаль, гаян, дурцу, винт, ЛСД – или как его еще называли «Люсю с дыркой», цыгане безошибочно находили в своих загашниках и выдавали по требованию наркоманов.

Регламент купли-продажи дури был отработан до мелочей. Условный стук в дверь. Появление на крыльце цыганки. Просьба к хозяйке дать попить. Быстрый осмотр клиента. Кружка воды в руки – для понта. Указание где и как получить товар.

Затем обход дома. Со стороны огородов открывалось небольшое окно. Анонимная рука в резиновой перчатке получала деньги и выдавала товар.

Все четко, быстро и главное со знаком качества. На товаре цыгане не химичили. Знали – это дело опасное. Вольтанутые нюхачи обмана не прощали. И дискотека гремела, ее посетители балдели в беспрерывном движении, принимая всполохи света за сияние огней Эдема.

Местные жители, жившие плодами от тяжких трудов своих, одуревали от наплыва машин, от мельтешения буйных городских пришельцев, которые все вокруг вытоптали, заплевали, залили мочой, от шума и грохота, который вырывался сквозь стены зала и не давал допоздна заснуть аборигенам Курганного.

Дискотеку они с презрением называли «пунктом осеменения», словно в память о сгинувшей в небытие совхозной отрасли животноводства.

Городские остряки, не сговариваясь с деревней, ту же дискотеку именовали «случкой». И это не далеко отстояло от правды. Здесь всегда кучковались проститутки, промышлявшие среди молодежи, и просто так – любители плотских утех обоего пола.

Когда Шах, Игорь и верный их оруженосец Ирек вошли в зал, там уже мельтешила круговерть музыки, запахов пота, табака и секса.

Игорь покрутил головой, стараясь отыскать что-нибудь поинтереснее. И сразу заметил девушку.

Она стояла в углу у колонны со скучающим независимым видом. Высокая, плотная, по-крестьянскому крепко сбитая. Не манекенщица, или как еще говорят– не «топ-модель», длинноногая, с животом плоским, как доска, с ключицами, выпиравшими наружу, а нормальная ухоженная девка. Назвать ее красавицей было бы трудно, но молодость привлекает свежестью, которая компенсирует многие недостатки.

Свет вращавшегося прожектора с равной периодичностью касался ее волос, и рыжая, умело начесанная копна в такие мгновения вспыхивала золотым цветом.

Игорь по-воровски нахально оглядел зал и встретился с ней глазами. Понял, что она видит его, и улыбнулся. Заметил как дрогнули ее губы. Тогда он решительно шагнул к ней.

– Потопчемся?

Она посмотрела на него спокойно, потом, не говоря ни слова, сделала шаг навстречу.

– Тебя как зовут? – Он посмотрел ей в глаза.

Она выдержала его взгляд без смущения.

– Алена.

Ответ был не совсем правдивым. Звали ее Алла, но это имя казалось девушке не очень романтичным, и она предпочла другое.

Алла не была недотрогой. Все правила танцевальных вечеров в дискотеке она знала прекрасно и строго их придерживалась. А правила формулировались с предельной простотой. Коли девушка не дала согласия выйти с кем-то на пятачок потоптаться – никто не мог предъявить ей претензий. А уж если она согласилась, то кочевряжиться не полагалось. Потанцуешь немного, пригласят выйти из зала – ничего не поделаешь, надо идти.

Запустят руку за пазуху – это в норме, протесты не принимаются.

Впрочем, и все дальнейшее, что могло произойти, Алену давно не пугало. Это раньше ханжи и лицемеры для нормальных, естественно-исторических отношений полов придумали оскорбительные определения, которые было стыдно произносить вслух. В век телевидения и всеобщей компьютеризации секс стал делом универсальным, простым и понятным. Слова «заниматься любовью» звучали из телевизионного ящика столь же невинно и совсем не пугающе, как некогда фраза «заниматься самообразованием».

Приобщил Алену к пониманию этих истин ее первый работодатель азербайджанец Юсуф-оглы.

Однажды ночью он пришел к ее киоску с проверкой. В позднее время, когда отливал поток покупателей, продавщицы пытались спать. Юсуф-оглы строго следил за их дисциплиной, поскольку его интересовала прибыль, а не убытки.

Он тихо подошел к киоску с темной стороны улицы и немного постоял у витрины, надеясь, что продавщица его заметит. Алену к этому времени изрядно разморила усталость. Она уселась в углу ларька на коробку с баночным пивом и дремала, то и дело роняя голову на грудь.

Юсуф-оглы постучал в стекло и подал команду:

– Открывай!

Войдя в киоск, он отчитал продавщицу и пригрозил ей.

– Зачем тебя держу, сам не знаю. Надо работать, ты спишь.

Алена поняла – ей грозит увольнение. До нее уже двух девчонок Юсуф-оглы выгнал взашей за самые малые прегрешения.

Она захныкала, стала утирать слезы.

Юсф-оглы положил ей руку на плечо.

– Э, не плач. Ты девка хороший. Только дисциплину надо.

Алена благодарно уткнулась носом в его плечо. Она не догадывалась, что при некоторых обстоятельствах такого делать не следует.

Юсуф-оглы понял такое движение по-своему. Он обнял Алену двумя руками, прижал к себе. Та почувствовала неладное и попыталась вырваться из его объятий. Она извивалась, упиралась в его грудь ладонями. Но Юсуф-оглы повалил ее на пол.

Падая, они задели сложенные в штабель банки с консервами и пивом. Те рассыпались, глухо гремя по полу.

– Э, кончай, – прохрипел Юсуф-оглы задыхаясь от волнения. – Зачем ты не хочешь, а?

Он просунул руки под полы ее халата. Она забила ногами, словно крутила педали велосипеда. Он рванул халат в стороны, разом оборвав с него все пуговицы.

Алена запищала, поняв что оказалась раздетой. Прозрачные трусики не шли в счет, поскольку кроме них на ней ничего не было. Бюстгальтер в жаркие дни она не носила.

Юсуф-оглы придавил ее к полу рукой, нажимая на горло.

Алена испугалась, подумав что он ее задушит.

Вторая, свободная рука Юсуфа-оглы скользнула вниз, нащупала упругую выпуклость груди, сильно сжала ее.

– Не надо, – попросила Алена тихо и вдруг перестала сопротивляться. Боль, которую он ей причинил, сдавив грудь, к ее удивлению оказалась приятной.

Она тихо охнула и ослабела, отдаваясь ему.

Юсуф-оглы черный, с колючей, небритой мордой исходил избыточной силой. От него остро воняло круто перебродившим потом и кислым запахом почти сгнивших на ногах носков. В экстазе он скрипел зубами, кусался, бормотал азербайджанские слова – то ли матерился, то ли молился, Алена не понимала.

Все искупило чувство, которое опрокинуло в ее глазах весь мир, заставило его вращаться бешено и неутомимо, сверкать искрами боли и сладости…

Игорь сразу ощутил очарование деревенской богини. Он увел ее с дискотеки, кивнув друзьям – мол, подождите, приеду заберу вас.

Усадив Алену в машину, с места бросил «гранд-чероки» вперед, как ракету со старта.

Они проехали в дачный поселок Лужки. Оставив машину неподалеку от двора, в месте, которое указала Алена, они прошли к дому. Стараясь не греметь ногами, поднялись на широкую веранду. Остановились у перил балюстрады.

Игорь обнял девушку за широкую гибкую талию. Сквозь тонкую ткань платья чувствовалось живое тепло пышного тела.

Дрожавшими от возбуждения пальцами он начал расстегивать мелкие пуговки на груди.

Алена не сопротивлялась. Согласившись на то, чтобы ее проводил домой незнакомый городской парень, она заранее знала, что может за этим последовать. Знала, но не могла устоять от волнующего желания, которое ей было известно уже давно.

Ко всему, она считала, что репутация девушки, которая уходит с дискотеки домой одна, не украшает. Уже на другой день она могла услышать за спиной осуждающее шипение подружек: «На эту корову уже никто не обращает внимания».

Пуговки платья легко поддались. Рука скользнула в разрез платья, тронула грудь.

Алена хихикнула.

– Щекотно.

Но это было так, данью моде на некоторую скромность. На самом деле ей было приятно, и она млела, испытывая приближение обжигающего тепла.

Игорь притянул ее к себе и зажал рот поцелуем. Она засопела, податливо прижалась к нему животом, ответила на поцелуй легким касанием языка, сделала легкое провоцирующее движение бедрами…

Томное облако обалдения затягивало сознание Игоря приятной греющей пеленой. Дурман окатывал тело жаркими волнами.

Предвкушение сладостного ожога заставляло его торопиться. Бессвязно бормоча непонятные слова, мусоля мокрыми теплыми губами большое упругое ухо Алены, Игорь быстро двигал руками, судорожно ласкал подрагивавшее от возраставшего напряжения тело.

Аленка лежала на полу, закрыв глаза. Она не ожидала такой стремительности и напора от городского черноголового мальчика, думала, что ей в какой-то момент возможно придется помочь ему преодолеть неизбежную робость, но быстрота, с которой развивались события, покорила ее, заставила раствориться в тепле сладостного ожидания.

Она откинулась назад и легла спиной на пол веранды. Игорь тяжело дышал. Расширившимися глазами он разглядывал молодое и оттого казавшееся особо привлекательным тело. Сладкое, белое оно матово светилось в тусклом свете, который отбрасывал фонарь, скрытый деревьями.

Алена лежала закрыв глаза. Она согнула ноги в коленях и раздвинула их. Игорь тронул ее острые упругие груди, провел ладонью по животу. Желание, будоражившее его, нарастало, но он сдерживался, давая огоньку заняться пожаром.

Алена, не открывая глаз, протянула к нему руки, положила их на его бедра, потянула к себе, и почти сразу начала раскачиваться.

В какой-то момент она потеряла контроль над собой, дернулась, забилась в мучительных судорогах и вдруг дико заголосила. Дверь, которая вела с веранды в дом, распахнулась. В прямоугольнике яркого света возникла темная фигура женщины. Она увидела, что происходило на веранде, сделала шаг вперед, нагнулась, схватила Игоря за плечи.

– Ты что, подлец! Ну-ка, а то я тебя!

Ох, мамы, наивные существа, верящие в то, что их чада во всех случаях требуют защиты!

Женщина резко дернула Игоря вверх, отрывая от дочери. Но того, что произошло затем, она никак не ожидала. Игорь вырвался из ее рук, вскочил. Ты что, дура?! До тебя тоже дойдет!

Дым дурмана уже заполнил мозги Игоря густой непрозрачной пеленой, которая замутила, остатки и без того извращенного разума. Кровь, перетекшая в нижнюю часть живота, сильно напружинила, напрягла естество. И чем сильнее оно твердело, тем слабее становились внутренние тормоза, сдерживавшие инстинкты агрессии.

Не обращая внимания на Алену, которая с растерянным вином все еще лежала на полу, Игорь шагнул к матери. В руках он держал охотничий нож с костяной рукояткой. Это оружие он всегда носил с собой, зная, что оно придает ему чувство превосходства и защищенности.

– Раздевайся!

– Ах ты, поганец!

Женщина еще не верила в то, что ей, в ее собственном доме может грозить серьезная опасность.

Игоря это довело до неистовства: его оскорбили! Он сделал ложный замах. Женщина чуть отшатнулась, и тогда он нанес ей сильный удар кулаком в челюсть.

– Ты что?!

В голосе женщины звучал не испуг – изумление. Она до сих пор не поняла всего, что происходило. Нормальный человек, имея дело с обалдевшим от дури наркоманом, оценивает его поведение обычными мерками и сильно ошибается.

Игорь ударил женщину еще раз – и свалил ее на пол. Толкнул ногой. Заорал дико и в то же время весело:

– Раздевайся, сучка! Ну! Давай, давай! И ножки врозь!

Он бросил взгляд на свой неудовлетворенный сучок, торчавший из куста бурой кучерявой шерсти под животом и радостно загоготал.

Страх парализовал женщину. Она уже поняла – происходит нечто невероятное. Она вдруг утратила всякую способность сопротивляться Только тихо скулила, как продрогшая собачонка, выброшенная хозяином из теплой комнаты на мороз.

Игорь, ощутив прилив небывалого возбуждения, стал рвать на ней одежду. Он бормотал что-то бессвязное, скрипел зубами, рычал.

Хват за ворот, и халатик с треском распахнулся. Стукнули пуговки, разлетаясь по полу. Он увидел перед собой белое тело женщины, тяжелые бугры грудей с розовыми пуговицами сосков, впадину пупка…

Резким толчком он опрокинул се на пол.

– A-а! Не хочешь?! Все равно будешь!

Игорь с бешенством рванул трусы, подсунув пальцы под резинку.

– Гыр-р-р!

Ему хотелось загрызть распростертую на полу женщину, кусать ее, рвать зубами.

Трусы не поддались и не порвались. Тогда он потянул их вниз, стягивая на ноги. Женщина ожесточенно задергалась, забрыкалась, начала размахивать руками. Она не желала сдавать последнюю баррикаду. Она царапнула щеку насильника, оставив на ней красные следы ногтей.

В ярости Игорь наотмашь ударил женщину ребром ладони по горлу. Та захрипела. В этот момент, пришедшая в себя Алена вскочила с пола и набросилась на Игоря со спины. Она пыталась схватить его за шею, оттащить от матери.

Тот, не осознавая что происходит, зная лишь одно – на него напали, отмахнулся ножом. Сталь клинка вошла в тело девушки. Она истошно вскрикнула от неожиданной боли, ноги подломились. Она упала сперва на колени, потом ткнулась лицом в пол веранды.

Не обращая на нее внимания, Игорь стал наносить ножом удары в бок женщины, лежавшей под ним. Он рычал от ярости, захлебывался бессвязными словами. И это продолжалось до мгновенья, пока его не сотрясла судорога освобождения…

Несколько минут он лежал на полу, приходя в себя. Потом встал и побрел к машине. Сел за руль. Поддал газу.

Только выбравшись на шоссе, Игорь стал приходить в себя, вспоминать что произошло. Вспомнил и испугался. В уме, в лихорадочном борении путанных мыслей, рождался план, позволявший уйти от ответственности. Надо было бросить машину, загнать ее в место, где ее трудно найти, потом сказать, что ее угнали и остаться в стороне от случившегося.

Подходящее место найти удалось без труда. Он подогнал джип к краю крутого откоса, под которым лежал глубокий овраг. Заглушил мотор, выключил передачу, вылез из машины, зашел сзади и толкнул ее вперед. Джип стал медленно сползать вниз.

В американских фильмах, где показывали автомашины, слетавшие под откос, их падение обязательно сопровождалось эффектными взрывами. Над столкнувшимися лимузинами вверх взмывали огромные клубы оранжевого огня и черного дыма. Взвивался гриб, похожий одинаково на ядерный взрыв средней мощности и вулканическое извержение. Раскатистый грохот сотрясал воздух. Вверх и в стороны из клуба огня и дыма со свистом разлетались рваные куски металла. Короче, все выглядело жутко и впечатляюще.

Когда джип, подпрыгивая на неровностях, покатился под обрыв, Игорь, повинуясь инстинкту самосохранения, упал на и землю, прижался к траве. Стать жертвой взрыва собственной машины ему не хотелось. Не поднимая головы, он прислушивался к звукам, которые доносились из темноты. Там шуршали кусты, через которые прорывался джип, скрипели камни, задетые колесами, брякала распахнувшаяся на ходу дверца.

Дождавшись, когда все стихнет, Игорь собирался уйти, как вдалеке по дороге, которая тянулась в гору, за перегибом высоты размашисто полоснули по темному небу яркие лучи фар.

Игорь понял – вот-вот из-за гребня покажется машина. Он отбежал от дороги и упал в кусты.

В последний раз дождь шел два дня назад, но земля и трава в овраге оказались сырыми. Левой рукой он попал в грязь, липкую и скользкую. Чертыхаясь, замер на месте, боясь выдать себя движением.

Судя по гулу мотора, машина приближалась. Игорь приподнял голову и увидел по дороге на небольшой скорости мимо проехала милицейская «Волга» с мигалкой на крыше. Зеркальный отражатель, вращаясь, кидал в стороны синие тревожные всполохи.

Внезапно Игорь дернулся и застонал. Острая боль пронзила икру правой ноги – ее сковала судорога. Действие дури кончалось и тело переставало быть таким же энергичным и послушным, как час или два назад.

Сознание медленно освобождалось от дурманящего тумана. Игорю вдруг стало страшно. Сердце колотилось, в висках застучало гулко и болезненно. Повинуясь первому порыву, он вскочил и бросился в поле.

Сперва он бежал не разбирая дороги. Ему казалось, чем он быстрее унесет ноги от машины, тем лучше.

Он споткнулся о кочку, врубился подбородком себе в колено, да так, что клацнули зубы. Земля под ногами вдруг стала мягче – он выбрался на пашню. Бежать стало труднее. Ботинки вязли в рыхлом грунте. Тогда он пошел шагом.

Соленый пот тек по щекам, и он слизывал его, потом ругался и сплевывал вязкую слюну. Нож все время держал в руке жалом вперед. Он боялся, что кто-то может напасть и ему потребуется обороняться.

Он споткнулся во второй раз и плашмя шлепнулся в большую лужу. В нос ударил запах перегнившей травы. Куртка на груди промокла, и тело ощутило мерзкую холодящую сырость.

Надо было вставать, но у него для этого не было ни воли, ни сил. С минуту лежал, не двигаясь, не ощущая ничего, кроме страха, который тек из-под мышек волнами едкого вонючего пота. Отлежавшись, но так и не услышав ничего подозрительного, он решил встать.

Это удалось не сразу. Пришлось для начала подняться на карачки, затем, упираясь руками в землю, встать во весь рост. Его слегка покачивало. Подумав, он решил что надо поискать проезжую дорогу.

Ему повезло: узкая лента шоссе пролегала неподалеку. Оказавшись на асфальте, Игорь направился к огням, мерцавшим впереди…

Патрульная «Волга» милиции, с большими белыми буквами ПГ на бортах и крышке багажника, медленно двигалась по сонной, плохо освещенной улице Космонавтов поселка городского типа Ярцево. В последний месяц здесь были совершены три ночных кражи и пришлось усилить профилактическое патрулирование.

Машину вел прапорщик Яшкин, местный уроженец, знавший поселок и его окрестности как собственную квартиру. Справа от Яшкина сидел старший патруля лейтенант Косухин, из молодых да ранних, как считал прапорщик.

При этом Яшкин все же признавал достоинства Косухина, который был мастером офицерского троеборья и вообще смешным парнем. Нравилось Яшкину и то, что лейтенант не доставал его придирками и без опаски трудную работу брал на себя.

Проезжая перекресток Космонавтов и Амбулаторной, Косухин бросил взгляд вправо и заметил неясную тень человека.

– Ну-ка, подверни, – сказал он Яшкину.

Тот круто свернул в Амбулаторную и включил дальний свет. Темная фигура человека метнулась с дороги в сторону.

– Наддай!

Косухин приоткрыл дверцу, готовый мгновенно выскочить из машины.

У места, где они заметили человека, Яшкин притормозил.

Лейтенант, сторожко озираясь, вышел наружу.

– Где он?

Косухин прислушался.

Справа от него в тени кустов, тянувшихся вдоль штакетника, ограждавшего границу усадьбы, хрустнула ветка. Туда бы нужно было направить луч фонарика, но он давно лежал в машине без дела. Уже полгода в милиции не было батареек, а покупать их на свои Косухин не имел возможности – зарплату личному составу отделения не выдавали второй месяц.

– Яшкин, посвети. – Косухин указал направление.

Машина пофыркала двигателем, разворачиваясь. Свет фар уперся в заросли сирени. Стала видна фигура человека, который стоял, прижавшись к забору. Одной рукой он прикрывал глаза от света, в другой блестело жало ножа.

Косухин почувствовал, как его пронизала нервная дрожь. Это организм получил мощную дозу адреналина и теперь приводил тело в боевую готовность, закручивая энергию мускулов в тугую пружину.

Проще всего было бы воспользоваться пистолетом. Промахнуться с такого расстояния Косухин не мог. Он бы вмазал пулю точно в руку, сжимавшую рукоятку ножа, но делать этого не собирался. Пистолет – это аргумент крайний…

Человек, прятавшийся в кустах, мягко раскачивался. Так делают опытные бойцы, стараясь скрыть направление намечаемого удара. На самом деле это было лишь качанием ослабевшего наркомана, которого от дури и слабости ноги уже почти не держали.

Сделав левой рукой отвлекающий замах, Косухин выбросил вперед правую. Ребро ладони попало точно в лучезапястный сустав противника. Нож вылетел из кулака и упал в кусты.

Косухин развернул Игоря к себе спиной, приткнул к стене, заставил опереться о нее руками, ударом ботинка раздвинул ему ноги на ширину плеч. Повернулся к Яшкину.

– Обыщи.

Тот быстро охлопал бока.

– Оружия нет.

– Найди нож. Он отлетел в сторону.

Нож был грязный, перемазанный сырой глиной. Яшкин взял его со всей осторожностью.

Блямкнули наручники, сковывая руки задержанного.

– В машину его.

В помещении опорного пункта милиции Косухин пытался допросить задержанного.

– Фамилия?

В глазах Игоря не отразилось ничего. Два мутных остекленевших шара смотрели из-под красноватых набрякших век с тупой бессмысленностью. Рот был слегка полуоткрыт, а в его уголках белели комочки липкой пены.

– Чего его спрашивать? – Яшкин презрительно скривил губы. – Он под крутой балдой. Сунуть его в каталажку, пусть отоспится, нюхач херов. – И тут же от частного перешел к обобщениям. – Вот понять не могу, почему бы государству не отловить всю эту сволочь разом и не пересажать…

Через минуту Игорь оказался в тесной комнатке без окон – бывшей кладовке. Щелкнул ключ в замке, и он остался один. В тусклом свете различил деревянный топчан и туг же на него улегся.

Милиционеры, вернувшись к себе, сели попить чайку.

– Не нравится мне этот тип. – Косухин с шумом потягивал горячий чай из большой керамической кружки. – Хер его сюда занес. Поверь, будут у нас с ним неприятности. Мутный какой-то… Мало что обкуренный. За ним какой-то хвост тянется. Сердцем чую.

Яшкин мужик поспокойнее, нервы у него потолще, не звенят как струны, потому и не надрывает душу по пустякам. Если из-за всего переживать, то быстро износишься: любой тупак знает– нервные клетки не восстанавливаются. За деньги, которые ментам платят через раз, не жалко тереть только подметки казенных ботинок, а собственный организм полезнее поберечь.

Чай – это другое дело. Яшкин держал теплую кружку, сжимая обеими ладонями, тянул сладкую жидкость, сдобренную домашним не снятым молочком. Тянул душевно, со смаком. Возражать Косухину он не собирался. Какой смысл в конце конной? Лейтенант – мент молодой, старается в гору лезть, дрочится. Ну и ладно. Молодым полезно пар выпускать почаще. Пусть пошипит.

Косухин тем временем развивал свою мысль.

– Право его придержать у нас есть. Одежонка в грязи. На колене пятно. Похоже на кровь. Опять же нож. Пусть проверят. Этот шнырь в чем-то явно замешан.

Яшкин кивнул, соглашаясь.

– Причина задержания – УПК статья сто двадцать два. Яшкин корифей. Ему приятно показать лейтенанту свою подкованность в вопросах законности. Тем более в беседе с Косухиным сделать это нетрудно. Другое дело, когда полковник Моргун, лысый пузан из области, приезжает и трясет сотрудников, проверяя их знания. Моргун – крючок, он находит в законах заковыки, задает людям хитрые вопросики и режет на них ментов как миленьких.

Во время одной из проверок Моргун подсыпал Яшкину перца: «Так кто является в юридическом смысле близкими родственниками?» У Яшкина пол деревни таких. Он и начал гнуть пальцы. Гнул, гнул, пока Моргун не простонал обреченно: «Хватит!»

Мотом выяснилось, что «близкие родственники» это вовсе не те, о ком думал Яшкин. Статья тридцать четвертая под значком девять УПК – Уголовно-процессуального кодекса – считает таковыми только родителей, детей, усыновителей, родных братьев и сестер, деда, бабку, а также супруга.

Год спустя Моргун наехал на отделение снова. Вспомнил Мшкина и захотел ему помочь. «Прапорщик, для вас вопрос простой: кого в юридическом понимании мы относим к близким родственникам?»

И опять поплыл Яшкин. В жизни бы не поверил, что один и тот же снаряд в одну и ту же воронку все же может попасть…

В ту ночь Игорь так и не заснул. Твердые доски нар давили бока. Тело, измотанное блужданиями по полям, ныло. Забытье временами накатываю на него, затягивало сознание мутными видениями. Но едва мозг погружался в дымку сна, внезапные внутренние толчки заставляли его вздрагивать и пробуждаться.

В некоторые моменты Игорь вскакивал, обалдело смотрел по сторонам. Видел в тусклом свете лампы облезлую штукатурку стены, железную в облупившейся синей краске дверь и никак не мог понять, где он и почему тут оказался.

Посидев некоторое время на топчане, но так ничего и не вспомнив, он ложился на доски и вновь погружался в зыбкую трясину забытья.

В туманных видениях полусна он не видел ни убитой Алены, ни ее матери. Эти мимолетные образы глупых баб не отложились в мозгу, не задели совести.