Текст книги "Очередной конец света"

Автор книги: Александр Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Элли, сейчас будет больно…

Я врубил ускоритель и приготовился быть расплющенным до толщины папиросной бумаги, но, возможно, все же живым… Ничего не произошло. Молчал ускоритель, молчали маршевые двигатели. Ракеты Виго спокойно приближались к яхте, а мы продолжали идти в точку встречи, будучи не в состоянии ни ускориться, ни сманеврировать.

– До атаки минута ровно, – озвучила «Фея».

Странно, но, вероятно, одновременно с нашей гибелью должен был произойти конец света. Чем еще можно объяснить тот факт, что звезды начали гаснуть одна за другой… Я всегда догадывался о собственной исключительности, но настолько!

Процесс тушения звезд продолжался, и скоро над нами уже не было ни одной. Вместе со светилами пропали и создания малые – ракеты Виго. «Фея» вдруг качнулась и сменила курс. Мы пересекли терминатор, и местное светило резануло сквозь светофильтры. Нас ждала не встреча с богом. Крейсер императорского флота велик, велик настолько, что на нем запросто можно установить подавитель. Хотелось бы увидеть лицо командующего эскадры Виго, когда он обнаружил на орбите крейсер, причем процесс обнаружения совпал с выходом из строя всего вооружения и всех двигательных установок.

Отец Элли прибыл очень вовремя. Чуть позже – и он бы мог нас не застать.

* * *

Через двое суток с Виго пришел сигнал SOS. На планете бушевала эпидемия. Зря доктор Каврияниенум меня не послушал. Имперский крейсер не дал им уничтожать себе подобных, но всех его боевых возможностей было совершенно недостаточно, чтобы они перестали гибнуть от вируса. У местных не было ни одного шанса.

Вирус Виго перенял у людей доктрину полного уничтожения и был близок к успеху, хотя живучести разумным – не занимать.

Элли рвалась на Виго в составе медицинского корпуса, но на этот раз ей пришлось иметь дело с отцом. Вероятно, у него иммунитет на её улыбку. Мне Элли не улыбается. Обещает, что по возвращении найдет мне другого психолога, потому как общение с предыдущим на меня плохо действует. Я понимаю, это неприятно, когда дилетант оказывается прав, а профессионалы, да еще и дипломированные, не понимают, что происходит.

Сначала я думал, что все началось с войны. Одни разумные уничтожали других. Процесс не самый элегантный, но с точки зрения вируса все обстояло еще хуже. Одни носители уничтожали других, причем успешно. Носители вируса важны – это и корм, и кров, и надежда на будущее, а если вирус все же разумен, то будет их холить и лелеять, если только носитель не станет угрозой.

Что делать, если вот-вот одна популяция уничтожит другую? Единственным вариантом для вируса, просто чтобы сохранить максимальное количество носителей, было помешать войне. Как? Максимально ослабить противников. В конце концов численность жителей со временем восстановится, и вирус снова будет здравствовать на море и на суше, победа гуманоидов вирус не устраивала, слишком многих носителей он терял в глубинах местного океана.

Имперские медики, не найдя ничего более эффективного, ограничились всего-то общеукрепляющими методами, которые не могли уничтожить вирус, но этого оказалось достаточно. Эпидемия закончилась и в море, и на суше.

Дело было не в лекарствах. Императорский флот остановил войну, вирусу больше ничто не грозило, и он снова впал в спячку, до нового вызова.

Когда ученые Виго изобрели вакцину, вирусу снова пришлось ответить. А отвечать он умел только одним образом. Он просто начал убивать. В конечном счете, он скорее всего бы победил, при определенном уровне погибших, вопрос вакцинации был бы уже не так важен обескровленному обществу, тем более что начал он весьма целенаправленно – с врачей.

Стоило мне уничтожить часть вакцины, как вирус тут же отступил. В конечном счете убийство каждого носителя означает для него смерть для миллионов своих и нескончаемого ряда потомков.

Но меня мучила другая мысль. И по сравнению с ней все, что случилось на Виго, – всего лишь забавная история.

Вот как-то странно – все обследованные особи, попавшие в лапы имперских медиков, оказались инфицированными. Ну не мог этот вирус распространиться с такой скоростью. Если отбросить мысль о распространении вируса подпространственным путем, то остается только один вариант. К тому моменту, когда медики научились его находить, он уже был с нами, был задолго до открытия планеты Виго.

И насморк – всего лишь реакция на то, что в одном организме обосновывается еще одна колония. Но что случится, если кто-то все же изобретет настоящую вакцину, и вирус Виго будет уничтожен. Повсеместно. Без шанса для мутации.

Пятьдесят четыре года назад на Виго шла война между гигантскими головоногими моллюсками и гуманоидами. Пока я сидел на «Фее» и гадал, сработал мой план или нет, – у меня была гора времени, а, собирая материалы про Виго, Элли не обошла и материалы местных наблюдений за океаном. К моменту основания станции больше двухсот лет назад головоногие уже были необычными существами – объем мозга в разы больше, чем у гуманоида, великолепные конечности, которыми можно согнуть тавровую балку, а можно бережно нести детеныша… Но с ними было бы невозможно воевать. Можно было на них охотиться, истреблять, но не воевать.

За полтора столетия эти гиганты начали строить подводные города. Изобрели оружие и начали всерьез досаждать соседям. Это слишком быстро. Для кого угодно это слишком. Если только забыть о вирусе Виго. Вирусе, который предпочитает носителей с развитой нервной системой.

Вирусы могут безболезненно пересекать открытый космос. Ждать сотни тысяч лет, прежде чем попасть в приемлемые условия жизни. Кто знает? Быть может, все было именно так? Найдя подходящего носителя, вирус Виго вызывал у него шизофрению и делал разумным? Ведь разумные носители живут дольше, в конечном счете разлетаются по всей Вселенной и обзаводятся многочисленным потомством.

И поэтому, полностью излечившись от вируса, носитель становится… нет, не слабоумным. Здоровым, то есть нормальным, каким и был всякий будущий сапиенс до заражения.

Что будет, если кто-нибудь еще решит полностью уничтожить этого паразита? И все-таки найдет способ? Вот это и будет – полное уничтожение.

Если облететь Виго по орбите и знать, что искать, то обязательно наткнешься на следы падений метеоритов. Следы нужно поискать, потому как нынче они замаскированы озерами, лесами и городами.

Одно из таких мест считается прародиной всех гуманоидов Виго. Именно отсюда вышли местные разумные. Что-то подобное я читал и о других цивилизациях. Всегда есть место, откуда пошел род сапиенсов. Думаю, это почти наверняка место падения метеорита. Вирус Виго не проклятие – источник нашего разума.

Элли считает иначе. На всякий случай я передал свои соображения её отцу. Он мне не поверил, но материалы сохранил. Остается надеяться на его профессиональную осторожность. Элли злится и скоро улетит. Проблема в том, что мой метод сработал. Как только все запасы вакцины были уничтожены – вирус унялся. Удалось даже обратить слабоумие: оказалось достаточно вывезти больных за пределы планеты, где за них взялась другая популяция Виго. Умнеют на глазах.

Если я снова появлюсь на Виго, то меня на этот раз будет ждать не залп орбитальных батарей, а высшая награды планеты. Точнее, её надводной части. Кажется, в переводе это звучит: «За спасение от полного уничтожения». Забавно. Предложу слетать туда моему психологу.

Очередной конец света

Два корабля, два гиганта, но даже они – лишь две пылинки, две тени во мраке: были – и нет. Десятки лет они бежали от родной планеты, которая год за годом остывала, и, хотя солнце все еще грело, смерть мира уже была близка.

Два корабля – все, что удалось спасти. Два ковчега. Сотни человек экипажа, сотни тысяч пассажиров, застывших в анабиозе. Они могли лететь почти вечно, они должны были лететь почти вечно. Скорость кораблей была велика, но недостаточна.

Они обнаружили систему с двумя планетами.

Почти год маневров и торможения на влете в систему. Экипаж надеялся, что одна из планет станет их домом. Их даже не смутило то, что звезда вместе со всей системой вращалась вокруг черной дыры. За время своего исхода они видели много звездных систем, и эта была не самой странной.

Они пробыли в системе около года, пополняя запасы. Почти возненавидели местную расу. Для туземцев смертельное излучение местного солнца было ласковым и нежным.

Эта система была не самой обычной. Уже покидая её, один из кораблей прошел достаточно близко от черной дыры, чтобы его гигантские двигатели уже не могли справиться с её притяжением.

* * *

В последнее время заказы приходят вовремя. Это не странно, если учесть, что прошел почти год с тех пор, как деньги капнули на счет. И цена хорошая. Что-то всегда лучше долгов. Далеко, но в моей профессии близко клиентов не найдешь, правда, тут был явный рекорд. В имперских лоциях планета значилась под названием Край. По простой причине – на сегодняшний день это самая дальняя из известных обитаемых планет.

На планете Край не было пророков. Местные священные тексты поражали краткостью и конкретностью. В священном писании, которому верили все жители планеты, было изложено, что ожидает жителей Края на протяжении ста двадцати восьми местных лет от конца света до конца света. Откуда взяться пророкам на планете, где каждый житель готов к последнему дню и точно знает, что и как произойдет?

Край был частью не самой простой звездной системы с романтичным именем 5788НЕ. Сложность в том, что в ней сразу две обитаемые планеты, а звезда вместе с обитаемыми и необитаемыми небесными телами вращалась вокруг черной дыры. Не так давно астрофизики в такие системы не верили. После того как открыли одну, вторую, третью – начали верить, изучать, но до 5788НЕ руки не дошли. Астрофизики тоже люди, им хочется работать поближе к дому…

У жителей Края, по крайней мере у большей их части, регулярно возникало другое желание. Им хотелось умереть.

Дело в том, что у них был выбор. Встретить Конец Света или принять помощь соседей по системе. Космические паромы ждали желающих эвакуироваться на вторую обитаемую планету – Сантос. Лишь некоторые улетали, не дожидаясь Конца Света. После некоторые возвращались. Очень некоторые.

В этом месте я тормознул. Ну, просто одно дело – читать про то, что кто-то верит в Конец Света, и другое – что вот он кончился и жизнь пошла дальше. То есть, если он кончился, значит, он был. Интересно, как там с ангелами, демонами и что там еще обычно прилагается?

Люблю почитать, хотя именно краеведение – не моя страсть. Просто привык делать домашнее задание. Коль уж попросили избавить планету от Конца Света, надо хотя бы примерно понять, что они имеют в виду. Чем больше я читал, тем больше убеждался, что имею дело с довольно мягкой версией, но вполне себе натурального судного дня. В назначенный день и час жители планеты собирались на площадях и в церквях и спокойно принимали свою судьбу.

Если считать Конец Света обычным делом, то обычно после него никого не остается. Только не на Крае. Кроме тех, кто благополучно эвакуировался на Сантос, были еще избранные, которые не явились на церемонию, а спокойно отсиживались в специально для этого случая построенных убежищах. Эти довольно бодро описывали, как с неба спускались сияющие создания и слепящими белыми лучами выжигали всех, кого находили.

Для ангелов смерти довольно халтурное отношение к работе. Тем более что все-таки не каждый же день, раз в сто двадцать восемь лет можно было бы и постараться.

Число сто двадцать восемь ценилось местными, вероятно, поэтому, соорудив именно столько убежищ, они на том и успокоилось. Принцип комплектования спасаемых не указывался. Вероятно, он был настолько очевидным, что об этом и писать не стоило. В убежищах выживали мало. Процентов тридцать покидали Край на паромах Сантоса.

Что меня не удивило, так это почему эвакуировались не все. Это дело обычное. Это же трудно взять и куда-то переехать. Конец Света еще только будет, и без всяких усилий, а уезжать надо сейчас, причем придется напрячься, собрать вещи, вызвать такси… И кто сказал, что там, куда едешь, будет лучше, чем здесь, что бы в этом здесь ни произошло? И это если забыть о служителях культа.

Не знаю средней пропорции, но на Крае, судя по отчетам, примерно один процент населения состоял из духовенства. При таком мощном агитационном аппарате можно не сомневаться в том, что большинство будет с восторгом встречать Конец Света, даже не пытаясь вообразить, что этого события можно как-то избежать.

Трудно сказать, сколько веков продолжалась эта история. Корабли Сантоса забирали не пожелавших воспользоваться экспресс-доставкой в мир иной, чтобы немногие выжившие вновь поднимали цивилизацию Края. Поднимали, надо сказать, ненамного. А смысл? Все равно впереди примерно то же, что и позади, и вполне вероятно, что новая версия будет не лучше старой.

В отличие от Края, про Сантос мне слышать доводилось. И про черную дыру в системе тоже.

Сантос считался классическим примером секты, управляющей планетарной экономикой. Жители Сантоса строили Буксир. Именно так – с большой буквы. Сколько-то веков. Системе повезло на две обитаемые планеты, и каждая из них была сдвинута на богах.

В момент первого контакта Сантоса с Империей они уже строили Буксир, и конца-края этой стройке не видно до сих пор. Жители Сантоса верили в то, что в местную черную дыру падает какой-то их бог, и строили Буксир, чтобы вытянуть его обратно. Обычно, происходит наоборот – ждут, когда бог спасет верующих.

Достаточно увидеть хотя бы одного жителя Сантоса, чтобы догадаться – этих спасать – только портить. Высокие, с будто высеченными изо льда лицами, слово «вечность» они складывали еще в пеленках и не из замороженной воды, а из чего-нибудь экзотического, типа твердого гелия. Всю жизнь, в промежутках между постройкой своего Буксира и спасанием аборигенов Края, туземцы Сантоса соответствовали другому слову с большой буквы – «Совершенство».

Конкурсам красоты сильно повезло, что религия не позволяла этим спасателям бога участвовать в них. Никому не интересно смотреть конкурс, в котором побеждают представители одного и того же мира.

Довольно смешной вещью мне показалось то, что бог, которого собирались спасать жители Сантоса, действительно падал в черную дыру. Может, и не бог, но что-то там было, массивное тело правильной цилиндрической формы, вполне возможно, что корабль, тысячелетия назад захваченный в плен силой тяготения.

У Края и Сантоса были на редкость конкретные боги.

Главной гордостью Края были быстро беременеющие и уверенно рожающие женщины. Численность населения восстанавливалась чуть ли не со скоростью его предыдущего изничтожения, поэтому уже через пару поколений у Края снова было много священнослужителей и армия. Большая. Хорошо вооруженная.

Ангелы судного дня забирали исключительно живых, арсеналы не страдали. Вовсе. Очередное поколение твердо держало в руках оружие, которого было мало, чтобы кого-то завоевать, но достаточно, чтобы никому в голову не пришло сунуться на Край. В том числе какому-нибудь любопытному ученому.

Понятно, что, в соответствии с местным святым писанием, главным врагом Края был Сантос. И тот факт, что соседи регулярно спасали местных, а после катастрофы каждый раз поставляли гуманитарную помощь примерно весь тот период, пока местные не оказывались способны послать соседей далеко, постреливая при этом вслед, не играл никакой роли. Все дело в коварстве. Ну да, что-то такое я где-то уже читал.

Время от времени ученые Сантоса пытались разобраться с пунктуальными богами Края – что-нибудь раскопать, изучить, сообразить, но кто же даст врагам расковыривать святое?

Чем-то все это напоминало вечный двигатель. Но, видно, даже у таких конструкций бывают сбои. Судя по заказу, который шлепнулся мне на почту, правительство Края то ли сошло с ума, то ли, напротив, резко выздоровело. Они решили очередной Конец Света отложить. Задача как раз по плечу такому профи, как я. Марк, специалист по глобальным кризисам. Конец Света – слышали? Моя работа.

На Край приходилось добираться сложно. Элли со мной решила не лететь. Если бы правительство Края было немного богаче, хотя бы настолько, чтобы позволить себе не только мой гонорар, но еще и чартер или, на худой конец, первый класс, у нас появились бы шансы отправиться вдвоем.

Увы, эконом-класс. С пятью пересадками в отдаленных системах. Стоит ли упрекать девушку, которая привыкла передвигаться на личной яхте, в том, что она предпочла побыть немного одна? Для яхты Край был слишком далеко. Край все-таки.

К тому же Элли увлеклась археологией. Вообще она микробиолог, причем с дипломом Императорского университета, но ей мешает отец. Точнее, его деньги. Дело в том, что Элли может себе позволить увлечься археологией, положив диплом микробиолога так далеко, что, возможно, для его поисков понадобится её новая специальность.

Она пытается понять, почему гибнут цивилизации. Я не совсем уверен, что они существуют, вероятно, через микроскоп все смотрится несколько иначе.

Элли интересуют не все цивилизации, а только те, которые погибли без внешних причин. Пока она пришла к тому, что культура гибнет либо от недостатка свежей крови, либо от того, что свежей крови становится слишком много. Если это правда, то гибель цивилизаций неизбежна.

Чем эконом-класс отличается от первого? Все просто. На тебе экономят, чтобы первый класс мог потратиться. Ты проведешь неделю в коробке размером метр на метр, по какому-то недоразумению называющейся каютой. Будешь мечтать об одном – заснуть и проснуться в порту, а первый класс будет лениво перемещаться из спальни в гостиную, а оттуда на капитанский мостик, чтобы поболтать с вахтенным офицером и в сотый раз поинтересоваться, почему на корабле всего лишь пять ресторанов…

Столкнувшись с вами в порту, первый класс так и не поймет, почему вы похожи на фрак, только что вытащенный из стиральной машины, и брезгливо обойдет по широкой дуге.

Уверенность в том, что ехать на Край не стоило, росла во мне в каждом порту. К моменту посадки на Сантосе, естественно, на сам Край регулярных рейсов не было, я уже почти свыкся с мыслью о том, что вся жизнь состоит из ожидания рейса в порту и ожидания очередного порта в рейсе. При всех различиях, объединяло эти два состояния одно – это не стоило денег, прописанных в моем контракте.

Есть древняя легенда о мальчике, который воспитывался какой-то живностью, после чего вернулся к людям, причем не просто к людям, которые довольно часто хуже животных, но в семью аристократов. То есть мальчик плохо говорил и делал страшные усилия, чтобы не искать паразитов в волосяном покрове, своем и окружающих, а его пытались научить делать правильный выбор между вилками для салата и для рыбы.

Блох не искал, но по тому, как меня встречали в космопорте Сантоса, занимался я чем-то таким же неприличным.

Мужчины и женщины в униформе службы космодрома, униформе, которая запросто сошла бы за парадную одежку не самого хилого королевского двора, дамы и господа, уверенные во взглядах и движениях, с несколько скудной мимикой, вероятно, чтоб ни одна морщина не посягнула на совершенство лиц… Просто встречающие – в обычной одежде, но от этого не менее совершенные, наоборот, сразу понимаешь, самая роскошная униформа – всегда попытка сэкономить.

Я прилетел на Сантос – место для ускоренного получения комплекса неполноценности.

Меня встречали. Трое маленьких, трудноопределяемого возраста людей. Теоретически каждому должно быть меньше ста двадцати восьми лет. Я бы дал все двести. Как-то сразу становилось понятно, что эти – не местные.

Чтобы добиться такого состояния костюма, нужно не снимать его года два. Рубашки в прошлой жизни были белыми, нынешний цвет и сетка складок не были причудой ткани – просто их долго носили.

Их лица тоже были продуктом долгого ношения – морщины очень шли складкам на костюмах. Их глаза… Если бы не глаза, моих нанимателей хотелось бы пожалеть. Желание пропало как раз в тот момент, когда наши взгляды встретились. Так стая мелких хищников оценивает потенциальную жертву – еда или поищем чего-нибудь еще?

А я только сейчас сообразил, что забрался слишком далеко, чтобы звать на помощь. Надо быть или хотя бы достоверно казаться несъедобным и как можно быстрее выбираться отсюда.

– Господин Марк? Ваш рейс через полчаса.

Было бы странно, если бы они предложили мне принять душ, перевести дух и перекусить, поздоровались… Не до того. У них Конец Света на носу. Только почему рейс мой, а не наш?

– А вы со мной не летите?

– Это слишком дорого, билет на паром бесплатный только в одну сторону. До Конца Света – на Сантос, после – на Край.

Логично. Надо и спонсорам где-то копейку поднять, а то все на шару да на шару – так и разориться можно.

Разговаривал со мной только один из встречающих. Еще двое, надо понимать, изображали уважение. Могли бы помочь чемодан донести.

– Просто чтобы я был уверен – вы представители правительства Края?

– Не представители, мы и есть правительство. Господин Марк, еще восемьдесят часов. Если у вас ничего не получится.

Удостоверение, которое мне предложили оценить, было красивым. С тем же успехом министр мог ткнуть себя в родинку под глазом и заявить, что это и есть главный признак члена правительства.

Меня убедила копия моего контракта с моей подписью. Такого обращения с документами я еще не видел. Контракт был не просто сложен раз в сто. Иначе он просто не поместился бы в медальоне, которой висел у одного из встречающих на шее.

Нести чемодан точно не помогут. Министры носят только портфели. Я как-то по-новому оценил и взгляды, и заказ. Судя по всему, на мое приглашение ушла пара годовых бюджетов планеты. Я не стал себя чувствовать богаче, но готов был простить не самый лучший прием.

Наверное, на пароме ждали только меня. Не потому, что сразу отправились, просто ждать было больше некого. На пароме я, наконец, сделал то, о чем мечтал всю дорогу. Насладился пространством. Где-то вдалеке был экипаж, и однажды до меня добралась стюардесса, молча соорудив на столике у моего кресла горку из съедобного и выпиваемого.

Сотни мест пустовали в ожидании пассажиров, было довольно легко представить, что Конец Света уже наступил и я – то ли единственный выживший, то ли не выживший, а дух, который умиляется останками цивилизации.

Я так и не увидел Сантоса, но паром впечатлял. С запахом всего нового – от ковровой дорожки, струящейся между сиденьями, до обшивки стен салона. И логотип на каждой детали – от салфетки на подголовнике до крошечного – на иллюминаторе. Два крыла и молния. Не самый оригинальный символ, но при частом повторении запоминается.

Бывают холеные женщины, такими бывают и корабли. Паром был из них, а ведь он предназначался для срочной эвакуации. Мне захотелось на обратном пути задержаться на Сантосе. На пару дней, и бог с ним – с комплексом неполноценности, потерплю. Мне показалось, что там должно быть хорошо. Еще лучше было бы лететь не оттуда, а туда. К сожалению, такие миры, как Сантос, почти всегда сами справляются со своими проблемами.

Меня снова встречали. Военные. Как-то сразу понимаешь, что это они – такие ребята, которые не дадут своему оружию проржаветь даже в самом мирном из веков. Стюардесса, оценив встречу, вдруг посмотрела на меня не сверху вниз, а как-то почти горизонтально и на прощание предупредила:

– Наш рейс, последний, через двое суток. Не опоздайте, касса закрывается сегодня, но можно оплатить прямо на борту.

Я не успел спросить, почему надо платить за проезд на бесплатном транспорте. Мне ответили. И цену назвали.

Паромы действительно были бесплатными. Только в одном направлении. Ну да, и министр мне о том же сказал, просто были еще детали. Бесплатно на паром брали только один раз, и только местных, жителей Края. Я не подходил. И цена на билет меня порадовала – у моих клиентов было чувство юмора. Это всегда как-то облегчает понимание.

Мой гонорар, до копейки, – именно столько стоил билет с Края. Хотелось подержаться за шею клиента. Рядом были только накачанные подставки для голов, встречающих меня. На шею это место между головой и плечами было не похоже вообще. Я не совсем понимал, что произойдет, если кому-то из местных военных захочется посмотреть на звезды. Скорее всего, ничего. К таким шеям обычно в комплекте идут соответствующие мозги. Чтобы не хотелось. Чтобы все только естественное и при этом прописанное в уставе.

Я не успел броситься на колени перед стюардессой и молить забрать меня обратно прямо сейчас. Пятеро здоровенных вояк взяли меня в коробочку и мягко, но без шансов запихнули в штуку для полетов. Самый высокий из них как раз доставал своей макушкой мне до плеча, но я не строил иллюзий. Просто у них центр тяжести ниже, что удобно и нужно для бойца.

Штука для полетов была вертолетом. Просто обычно вертолет нужен не для того, чтобы просто летать, а ещё и для того, чтобы доставлять пассажиров из точки А в точку Б.

Не этот случай. На меня натянули шлем, усадили рядом с пилотом на что-то, что должно изображать кресло. Больше всего это было похоже на седло, сделанное из металла, притом уж не знаю для какой такой военной необходимости в нем насверлили дырок. Провалиться в них было бы проблематично, но чувство, что меня хотят пропустить сквозь дуршлаг, меня не оставляло. Где-то минуту. До взлета. Когда мой копчик в первый раз вошел в жесткий контакт с седлом. С этого момента я был поглощен одним – максимально смягчить каждое следующее соприкосновения меня и моего кресла для пыток.

Сопровождение, точнее – конвой, то ли имело привычные мозоли на этом самом месте, то ли привычка не замечать трудности была у них в крови, в смысле в ДНК.

Наконец произошло чудо – штуку перестало трясти сильно, и чудо это длилось, наверное, целую минуту. Эту минуту мне испортил самый большой из моих спутников. Глядя в такое лицо, понимаешь, что даже если этот тип собирается тебя казнить – просить пощады бесполезно, остается надеяться только на то, что смерть придет быстро и без особых мучений.

Большой изобразил резкое движение рукой в районе грудной клетки, и голосом, которым при желании можно было бы снимать стружку со стальных болванок, рапортовал:

– Господин Марк, я – капитан Гауп. Мы в вашем распоряжении. Вероятно, вы захотите осмотреться.

Чего бы мне на самом деле хотелось, так это отлежаться. Вероятно, самый простой путь к этому – быстро сделать что-то, чего от меня ждут, признаться, что помочь я им ничем не могу, и потратить аванс на билет. Путешествие сюда уже не казалось мне таким уж плохим. Здесь было сильно хуже.

– Капитан, у вашего Конца Света есть эпицентр?

Гауп, вероятно, удивился. Нет, брови не поползли вверх и глаза не стали больше обычного. Капитан как будто впал в состояние глубокой заморозки, секунд на пять. Вышел из неё и что-то недоступное для меня пророкотал в шлемофон. Вертолет заложил вираж, мое тело снова вошло в немилосердный контакт с насестом. Вернусь – продам все стулья, сидеть мне уже, кажется, никогда не понравится.

– Я не эксперт, но вы сможете поговорить с теми, кто знает о Конце Света все.

Есть прелесть в примитивном транспорте. Низко и медленно. Видно. На самом деле разные миры похожи своими столицами и промзонами, курортами и тихими селами. Различия между двумя столицами двух разных миров с высоты почти не просматриваются. Только окунувшись, пройдясь по улочкам, прожив рядом или доверившись первому запаху, которым встречает город, первому взгляду местного, повороту руля таксиста, – можно поймать тональность места и времени.

У меня на все – меньше сорока восьми часов. Для пожить – недостаточно, придется внимательнее смотреть сверху.

Кстати, у военных с одеждой все было в порядке – будто только из примерочной, а я уже готовился встретиться с планетой грязных воротничков.

Что-то мне все-таки удалось зацепить. Башни, циферблаты все же больше, чем где-либо. Все высоты местных городов, кажется, нужны только для того, чтобы вести Отсчет. Еще бы, надо же знать, сколько осталось. Наверное, особенно обидно, если часы врут. Опоздать на такое событие… И всюду логотип парома – все те же крылья и молния, реклама, что ли?

Между городами – песок и камень. Планета – пустыня, на которой и без всяких Концов Света жить не здорово.

Мы приземлились так мягко, что я все еще ждал касания, а меня уже выводили на крышу здания-исполина.

Разумные существа способны сооружать. Рано или поздно им становится мало строить, чтобы было где жить и где работать. Срабатывают два варианта, иногда оба вместе – они сооружают переговорные будки для общения со своими богами или пытаются поговорить со своими потомками путем чего-то большого, издалека видного.

Беспроигрышный вариант – гигантомания. Единственный риск – соседи построят на метр выше. С росписями, мозаиками – труднее, предсказать вкусы потомков, а уж тем более богов – трудно. Но тут есть свои рецепты: берешь самый дорогой материал, и побольше – тогда точно всем понравится. Ну, по крайней мере запомнится.

Большая проблема – завоеватели, террористы и прочие отбросы. Чем чудеснее созданное, тем сильнее и у большего числа свербит уничтожить, развеять по ветру, разобрать по кирпичику, в крайнем случае, хотя бы окна побить.

Зданию, на которое мы приземлились, террористы были не страшны, и завоеватели тоже. И не беда, что размерами домина могла соперничать с горным пиком средних размеров. Никто такое не разрушает. Почти идеальная пирамида, в которой ценного – только кирпич, из которого она сделана. Даже не сам кирпич, а его количество.

Проходят столетия, шедевры гениальных архитекторов разрушаются, и от них остаются только мифы, а монстры все так же стоят неуязвимые. Только это, в конце концов, и оказывается важным.

– Это происходит здесь. – На капитана пирамида впечатления не произвела. И страха высоты у него не было. Я бы тоже мог стоять на крае крыши, только сначала крепко-накрепко привязался бы к чему-то надежному, и чтобы парашют, и пусть меня еще держат двое.

– И еще в ста двадцати семи местах.

– Всего сто двадцать восемь, два в седьмой степени.

– Все верно, так и сказано в писании.

Ну да, что-то такое в текстах, которые мне передали вместе с контрактом, было. Там вообще много чего написано, только понять это все без привязки на местности довольно сложно.

– Капитан, если я вас попрошу мне рассказать своими словами, что именно должно произойти, – я обернулся, ну да, это не часы, так же, как и на любой мало-мальски достойной крыше, здесь установлен таймер. Чуть выше – логотип парома. Это ж надо так заботиться о бесплатных пассажирах.