Текст книги "Очередной конец света"

Автор книги: Александр Прокопович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Если я правильно разбираюсь в местных единицах времени, у меня на все про все еще семьдесят три часа. Негусто.

– Капитан?

– Господин Марк, времени у вас мало, но все же в этом здании вы сможете принять душ, поесть, после чего вы сможете задать свои вопросы человеку, который ответит на них куда лучше меня.

– Спасибо. Капитан…

– Я слушаю вас, господин Марк.

– Кто следит у вас за часами?

– И на этот вопрос вам ответят тоже.

* * *

Край – довольно отсталая планета. С очень большим количеством часов, то есть таймеров. Для того чтобы знать, сколько осталось до Конца Света, на этой планете достаточно просто открыть глаза. И все часы показывали одно и то же. Точно. Кто-то же должен за этим следить?

Даже в номере, который мне предоставили прямо в здании-монстре, тоже были таймеры – по штуке в спальне, прихожей, ванной, и, чтобы уж наверняка, из окна открывался великолепный вид на башню с цифрами. Секунд тридцать я совершенно серьезно анализировал версию о том, что созерцание всего этого количества таймеров само по себе доводит население до психического расстройства, которое кончается массовым кровопролитием, после чего немногие выжившие ненадолго приходят в себя. На сто двадцать восемь лет до следующей резни.

Душ был холодным, и я принялся перебирать другие варианты. Завтрак был хуже душа. Холодный душ – это все-таки душ, а вот холодные, слегка звенящие при постукивании об стол лепешки… в нормальных условиях их стоило бы использовать в качестве начинки для бронежилетов. Не знаю, размокает ли кевлар, лепешки держались стойко. Вероятно, местные гуманоиды произошли от бобров, или это не еда.

Зато в спальне была койка. Не кровать. А вещь, предназначенная для вынужденного отдыха валящегося с ног служащего. Ей было далеко до сиденья в вертолете, но я ведь не пробовал спать на ней во время полета. Вполне возможно, тогда у меня было бы отбито вообще все тело.

Что хорошо на этой планете, так это то, что здесь все кончается довольно быстро. Через семьдесят три часа. Оставалось шестьдесят семь и не так уж много минут, когда капитан вернулся.

И я как-то сразу почувствовал, что все-таки в этом номере было что-то хорошее, пока в неё не вошли мои суровые гиды в полевой форме. Без них он имел шансы не быть казармой.

Есть кое-что похуже эконом-класса. Не знаю, как это называется, когда в одной комнате с тобой находятся десять человек, на каждом из которых навешено оружие в таком количестве, что в принципе непонятно, как им удается со всем этим стоять. Очень тесно. И пахнет. Такая специфическая смесь пота и оружейного масла. Даже если вдруг представить себе, что я мастер боевых искусств, все, что понадобилось бы собравшимся в комнате, это сделать шаг в мою сторону. После этого я бы просто не смог двигаться.

Я не успел сообразить, для чего такие меры безопасности, буквально несколько часов назад все было куда проще, когда бойцы постарались распластаться по стенкам, чтобы пропустить в комнату еще двоих.

Их одежда больше всего была похожа на такую парадно-препарадную форму. На моей планете так одевают военных музыкантов. Получаются такие золотые солдатики – даже у рядового все, что можно, блестит, поставить строевого генерала в их строй – только обидеть.

Мужчина и мальчик во всем блестящем, с сотнями вышитых крыльев и стрел. Не актеры и не шуты, двое с тяжелыми взглядами людей, принимающих решения. И морщины. Было довольно жутко видеть морщины на детском лице. Хорошо, что мне не придется к этому привыкать.

Наверное, так двигаются только люди, которые давно вместе. Не синхронно, но в одной точной экономной манере мальчик и мужчина сели за стол. Положили руки перед собой – одинаково – ладони на ребро, параллельно одна другой.

Старший внимательно рассматривал меня. Ничего сверхъестественного, я по утрам сколько раз смотрелся в зеркало – ни разу не обнаружил ничего выдающегося. Вероятно, он смирился с увиденным и, наконец, заговорил:

– Господин Марк, вероятно, вы догадались, я член церкви Края.

– И как бы я мог об этом догадаться?

– По символам, которые нанесены на мою одежду.

– Вас спонсируют паромы Сантоса?

У меня тоже бывают неудачные дни. Иногда я даже думаю, что я не гений, и это довольно тягостная мысль.

– Марк, крылья и стрела – символы нашей церкви, им тысячи лет. Столько же, сколько и паромам. Церковь и паромы появились одновременно в День Творения, за сто двадцать восемь лет до первого конца Света.

– И логотип на таймерах тоже вашей церкви?

– Мы их производим. Капитан!

Гауп просто снял со стены моей комнаты таймер размером с чайное блюдце и вскрыл его своим ножом.

Есть такой термин – оконечное устройство. То есть вещь сама по себе не нужная и бесполезная. Полезная, только если есть еще что то. Как подкова без коня. Часы на Крае – не были классическими часами – у них не было механизма, у них вообще было мало чего, кроме антенны и электронного циферблата. Приемник точного времени. Удобная вещь – без движущихся деталей, экономная и долговечная штука.

– Понимаете, Марк, наша церковь отличается от многих. У нас есть не просто чудеса, а чудеса, в которые невозможно не верить. Каждые сто двадцать восемь лет происходит наше главное таинство, и усомниться в нем невозможно. Но есть еще два чуда. Это паромы и таймеры. Вы не сможете ни понять, ни даже вообразить, как они работают, они просто работают. Вы видите антенну, но вы не сможете поймать сигнал. Ученые Сантоса пробовали, прилетал еще кто-то. Не нашли ничего. Это чудо, Марк.

Человек в блестящей форме замолчал… Вероятно, это была улыбка, она всплыла на поверхность из глубин его морщинистого лица. Тихая и злая. Очень хотелось верить, что тот, кому он улыбается, – не я.

– Вы из тех, кто хочет понять, разложить по полочкам… Знаете, что происходит с человеком, когда он попадает в руки таких, как вы?

Я не успел ответить, мой ответ был никому не интересен.

– Он умирает, господин Марк. Сердце, мозг, желудок – отдельно – это все только куски плоти. Еще около шестидесяти часов я – тот человек, который может многое решить на этой планете. Я уже не помню, когда в последний раз меня называли моим настоящим именем, те, кто ко мне обращаются, уже больше тридцати лет называют меня Первым.

Если бы времени было немного больше, Марк, поверьте, мы бы с вами не разговаривали. Но в эти дни доводишь все дела до конца. Мы сейчас находимся в одном из убежищ, точнее над ним. В назначенный час здесь соберутся те, кто должны пережить катастрофу. Я, так же как и все мои предшественники Первые, приму катастрофу – там, в шаге от убежища. Он, – Первый кивнул на мальчика, – выйдет из убежища – Первым – уже после…

– Этим убежищам столько же лет…

– Именно так.

– И вы не строите новых?

– Марк, я не буду обсуждать с вами вопросы веры. Вам не повезло. Две недели назад погиб премьер-министр. По нашим законам его полномочия автоматически переходят вице-премьеру, который к этому времени уже был выслан на Сантос. Поверьте, настоящий премьер вас не позвал бы.

– И что вы предлагаете?

– Сейчас вы соберетесь и отправитесь в космопорт, дождетесь парома и отправитесь в долгое путешествие к себе на родину.

– А если я откажусь?

– Капитан Гауп вам поможет принять правильное решение. Вы спрашивали, как это происходит. Все очень просто. В назначенный час ангелы явят волю господа. И уцелеют только избранные. И жизнь, замершая по его воле, по его же воле возобновится. Для того чтобы узнать это, не надо было никуда лететь, наши тексты есть в ваших библиотеках.

* * *

То ли я привык, то ли это по случаю возвращения вертолет перестал так немилосердно трястись, но я как-то без болевых ощущений переносил полет. Я думал. Со мной такое случается. О паромах. Которые были на вид, на запах – как новые и никак не сочетались с Краем. И если уж эти самые паромы родом из одного мира, почему их обслуживает и деньги взимает Сантос?

Может быть, я поспешил лететь на Край?

– Спасибо, Марк.

Мне понадобилось время, чтобы сообразить, кто мог это сказать. По всему – капитан Гауп, только меня пришлось бы долго и вдумчиво пытать, чтобы я смог придумать, за что меня благодарят. На всякий случай я просто промолчал. Иногда это помогает.

– Благодаря вам, я еще раз увижусь с дочерью. Мы живем рядом с космодромом.

– А убежище? Там нет убежища? И вы еще можете успеть на паром…

Капитан Гауп разговаривал со мной, не поворачивая головы. Казалось, что в его жизни нет ничего интереснее пейзажа за окном. Я даже сам глянул. Пустыня – это такая вещь, которая довольно быстро приедается. Камень, камень и еще немного камня.

– Господин Марк, как вы думаете, что получается, если есть бесплатный паром, но всех желающих он вместить не может?

– Думаю, он перестает быть бесплатным.

– Не совсем так. Есть три списка. В первом – те, кто останутся в убежищах, во втором – те, кто получат места на пароме, в третьем – все остальные.

Мне захотелось, остро, до неприятного чувства в желудке, оказаться в космопорте уже. Уже купить билет и сидеть в пахнущем новой краской салоне. Я точно помнил, что меня не включали ни в какие списки.

– Не беспокойтесь, – капитан, вероятно, на досуге увлекался чтением мыслей, – места для инопланетников есть на каждом пароме. Даже если никого нет, они так и остаются свободными.

– А кто составляет списки?

– Вы только что общались с этим человеком.

У меня случались неудачи. Бывало, и с оплатой были проблемы, и с клиентом. Это странно, но решение я находил всегда. Один раз слишком поздно, но все же. На этот раз я мог только слушать капитана и пялиться на пустыню. Странную такую пустыню: камень, который то здесь, то там взрезали потоки воды, – и ни сантиметра зелени, ни тени от живности.

– Капитан, мы пролетаем над какой-то особой местностью?

– Нет. Если там и есть что-то особенное, то я об этом ничего не знаю.

– Просто под нами вода, а не растет ничего и не шевелится.

– Это Край. Вся открытая вода ядовита. Вполне возможно, что здесь пустыня не потому, что нет воды, а потому, что она есть.

– А как же дикие животные, им же надо что-то пить…

– На Крае нет диких животных. И растений тоже.

Нет ничего удивительного в том, что на планете нет диких животных. И в ядовитой воде тоже. А вот если сложить это с тем, что происходит с жителями Края, когда они улетают на Сантос, становится интересно. Дело в том, что маленькие морщинистые жители Края запросто, как бы это помягче, образуют семьи с местными. И дети в этих семьях рождаются абсолютно здоровые, и никто никогда не отличит чистокровного ребенка от метиса. А диких животных у них нет. Забавно.

Если отбросить несколько деталей, то все сходилось на том, что через несколько десятков часов тут можно будет повстречаться с ангелами. Если бы концы света случались чуток чаще, не избежать Краю туристов.

– Капитан, раз уж я все равно улетаю, хоть вы расскажите, как все происходит. Только без цитат из ваших книг.

– Бог все делает без спешки. Сначала люди начинают сходить с ума. Не везде. На юге еще все ждут Катастрофы, а на севере толпы людей рвут на части друг друга, и, глядя на них, понимаешь, что Конец Света запоздал. Постепенно безумие охватывает всю планету, и только потом появляются ангелы. И это не конец, это избавление.

В архивах есть записи – съемки делали ученые Сантоса несколько циклов назад. После этого в космосе была развернута наша группировка.

– Отстреливают, что ли?

– Нет. Отстреливать мы не умеем. Глушилки – генерируют помехи во всем диапазоне.

– Зачем?

– Если бы вы это видели, вы бы не спрашивали. Это страшно и это не стыдно – невыносимо. Есть вещи, которые не должен видеть никто. Вблизи Края мы нарушаем работу любой записывающей аппаратуры.

– И ангелов тоже удалось записать?

– Господин Марк, разве можно записать ангелов? Если вы приехали из-за них, то вы зря сюда приехали. Они появляются ниоткуда и исчезают в никуда. Даже ученые Сантоса не смогли их найти. Первый прав. Чудо нельзя изучить.

– И на что они похожи?

– Написано, что они прекрасны, но не дай вам бог их увидеть.

Все сходилось. И пустыня с ядовитой водой, и люди, сходящие с ума, и даже цифра сто двадцать восемь тоже просто обязана была найти свое место.

– Капитан, это же не секрет, что вы и жители Сантоса – один народ.

– Они потомки сбежавших. Они никогда не будут прощены.

Ну да. Кто ж простит спасшихся в мире, отчаянно пытающемся регулярно умирать. Хотя, за что не прощать, было. При своем развитии Сантос мог построить и еще парочку паромов. Или знали, что бесполезно?

* * *

Как и было обещано, билет я купил прямо на борту, и теперь у меня появилось дело. Я уже раз пять проверил билет, наверное, со стороны это выглядело довольно смешно. Он никуда не делся – лежал в нагрудном кармане, что с ним станется? Я снова вытащил его, снова увидел проклятую эмблему. Даже если я прав, мне уже не успеть. Мне ни за что не успеть сделать должное. Может быть, через сто двадцать восемь лет. Кто-нибудь из моих потомков.

Паром поменял запах. Притихшие, маленькие, сидели, стояли, тихо-тихо, каждый – взглядом в ближайшее стекло. Мой билет дал мне право смотреть на них из отсека для VIP. Здесь могло поместиться еще трое с таким же комфортом или десяток, если с плотностью основного отсека. Где-то там за стеклом капитан Гауп прощается с дочкой, убежища заполняются избранными, чтобы в который раз все пошло по кругу. Кругу длиной в сто двадцать восемь лет, который непременно нужно смазывать кровью.

А ведь никогда не держал себя за идиота, а тут такое…

Мне нужны были капитан Гауп и Первый. Быстро. И очень не хотелось ошибиться, потому что я только что сошел с последнего рейса.

* * *

Кто-то очень большой и сильный взялся за летающую машинку и попытался её переломить. Потом еще раз. Если бы не шлем – я сейчас не оглядывался бы, пытаясь понять, что произошло. Трудное это дело – оглядываться, если приложиться виском к острому и металлическому. На самом деле это мы так взлетели. Гауп что-то сказал пилоту, и тот пытался выжать из летающей штуки все, что она могла.

Вертолет тряхнуло еще раз, после чего пилот стремительно пошел на посадку, которая на этот раз была какой угодно, только не мягкой.

Жизнь на Крае шла по кругу. Каждые сто двадцать восемь лет повторялось одно и то же, и надо было старательно приучать мозг убивать любую здравую мысль, чтобы не сообразить. Кометы, астероиды я сразу отбросил. Не бывает такого, чтобы с такой точностью. Была бы погрешность, и никак нельзя забыть о таймерах, у которых были антенны, которые, если верить ученым Сантоса, ничего не ловили.

Нужна была прорва энергии. Нужна была технология, которой не было в империи, но теоретически это было возможно. Довольно легко забыть, что солнце тоже не стоит на месте. Местное вращалось вокруг черной дыры. Период – те самые сто двадцать восемь лет. Достаточно просто задать поиск.

Раз в сто двадцать восемь лет Край оказывался в прямой видимости от чего-то, что застряло в дыре. В видимости то ли бога, то ли корабля, невесть куда сгинувших пришельцев, которых соседи по системе уже которое тысячелетие пытаются вытянуть.

У меня был шанс, что монетка все же зависнет в воздухе. Край очень не любил чужаков, планета, которая не могла похвастаться ничем, кроме упорства, имела отличную систему глушилок. Целый флот.

Всего-то и надо – заглушить сигнал. Если я прав. Это странно, но к встрече с ангелом я все еще не был готов.

Ничего не происходило. Работали только таймеры, старательно домалывая последние часы перед катастрофой, и капитан, все еще кому-то звонивший, что-то доказывавший, на что-то надеявшийся.

Центр управления полетов находился рядом с одним из убежищ. Площадь перед точно таким же циклопическим зданием, в котором мне уже довелось побывать, постепенно наполнялась народом.

Двери убежища уже несколько часов как были закрыты. Откроются, когда все будет кончено, чтобы выжившие снова покатили свою цивилизацию к очередному концу.

Народ веселился. Достаточно сильно, чтобы я порадовался тому, что центр управления находится за дверями не менее крепкими, чем в убежище.

Капитан сделал то, что должен был. Он вернулся не один. Три маленьких человека в серых мундирах заняли свои места за пультами, и центр управления вышел из автоматического режима.

Мониторы, на которые шли сигналы с площадей перед убежищами планеты, показывали одно и то же, с тем же успехом можно было просто выглянуть в окно. Пока таймеры не замерли на нуле.

Секунду-другую не происходило ничего, подогретые бесплатной едой и алкоголем люди бурно радовались остановке таймеров. И только на одном мониторе события пошли немного иначе. Это не стоило записывать. Любого борца за свободу информации можно было бы сделать поклонником цензуры, нужно было просто дать ему это увидеть.

На площади у одного из убежищ жители Края сосредоточенно убивали друг друга. Каждый в меру сил, сноровки и ума. Не делали они одного – никто из них не убегал, не пытался спрятаться, они были заняты важным делом.

Есть моменты, когда нужны военные. Капитан Гауп уделил монитору ровно столько времени, чтобы уловить, что у одного из убежищ что-то началось, и отдал команду. Я не мог оторваться от зрелища, которое еще долго будет мне сниться, и тогда я буду просыпаться от собственного крика, пугая Элли. Гауп делал свое дело. Где-то на орбите пришла в движение орбитальная группировка. Допотопные компьютеры центра управления проанализировали сигнал и дали команду.

Мы опоздали на секунды, и этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать послание местного бога. И главным в моей жизни стало одно – очистить центр от отвратительных тварей, собравшихся здесь. Металлическое кресло, вдруг ставшее невесомым, должно было вот-вот описать уверенную дугу и врезаться в череп одного из человечков, который уже успел увидеть меня, но не испугался, а лишь оглядывался в поисках орудия. Я ликовал, он точно не успеет…

Было больно. Вероятно, теперь уже навсегда мой затылок останется плоским и чувствительным. Носу тоже досталось. Я как-то очень неудачно расположил лицо, опираясь им об пол. Пол был твердым, а нос нет, теперь к плоскому затылку у меня прибавится кривой нос.

Тут я вспомнил, что делал до того. Судя по тому, что в центре управления все еще были живы, у нас получилось. Интересно, чем меня вырубил капитан? Неужели просто кулаком?

Я встал, стараясь не смотреть на окружающих, и уставился на мониторы. Мне понравилось. Сто двадцать восемь огромных толстенных дверей открывались. Тем, кто выйдет из убежища, предстоит о многом подумать.

Я не смог прочесть радость на лице капитана. Даже тогда, когда по восстановленной телефонной связи он выяснил, что его дочь жива и здорова. Он смотрел на монитор, связанный с камерой на площади, которая одной из первых приняла на себя удар сигнала. На площади было достаточно трупов, но капитан смотрел не на них.

Огромная туша с фасеточными глазами парила над площадью. Если присмотреться, становилось понятно, что это не тень накрыла дома, это два огромных полупрозрачных крыла огромными покрывалами падали на город.

Я все-таки увидел ангела.

Капитан очнулся и, не поворачиваясь, неожиданным чистым тенором пропел-прочел:

– В назначенный час откроются стоокие глаза ангела, и расправит он свои крылья и взмоет над Краем, чтобы закончить старое и начать новое…

– Не в этот раз.

* * *

Вертолет летел в космопорт, где меня ждал корабль с Сантоса. По крайней мере мне не придется еще раз платить за билет. Сработать в ноль – куда ни шло, вывалиться в минус – это было бы слишком.

Остановились все таймеры на планете. Скоро населению предстоит осваивать новое ремесло – часовщик. Неуловимость сигнала объяснялась очень просто – его нужно было ловить раз в сто двадцать восемь лет. Тот же самый сигнал, который вызывал помутнение рассудка у местных, одновременно заряжал таймеры и давал им точную настройку. Не знаю, возможно ли это, но ангелы, вероятно, тоже создавались сигналом, чтобы после того, как сигнал исчезнет, вслед за ним исчезать без следа.

Жителям Края придется жить со знанием того, что неизвестно, что и когда произойдет. Придется выучить число сто двадцать девять и все следующие после него. Быть может, это означает конец для местной церкви. Быть может, это только повод, чтобы к старым священным текстам добавился еще один.

Я понял, что что-то не так, довольно поздно. Сам факт прибытия за мной корабля должен был бы заставить меня насторожиться, но так приятно чувствовать себя в роли спасителя.

Корабль был небольшой, но меня смутил не размер. Пассажиры, с которыми я никак не планировал больше видеться. Здесь были и Первый, и малыш Второй, и мои наниматели, которым, как я понимаю, пришлось совсем не сладко. Заказчиков я оскорбил дважды. Тем, что выполнил контракт, и тем, что им теперь придется с этим как-то жить.

Еще двое ожидавших меня могли не представляться. Так могли выглядеть только жители Сантоса, от них разило величием. Удивление, которое угадывалось за отсутствием работы мимических мышц, вероятно, вызывал тот факт, что никто до сих пор не сообразил бухнуться на колени.

В принципе я их понимаю. Правительство Сантоса было обеспокоено. Они привыкли к предсказуемым отсталым соседям. Пока беспокойство смешано с удивлением, им еще и просто интересно. Почти по-человечески. Мне тоже. Как они будут на меня смотреть, когда узнают все?

Иногда полезно делать то же, что и твои партнеры по игре. То, что сейчас шла игра, у меня не вызывало никаких сомнений. Стороны пытались услышать от меня объяснения, но им было трудно. Во-первых, не все они были моими заказчиками. А те, кто был, повели себя не очень здорово.

Что-то мне подсказывало, что применить ко мне пытки они не решатся. Все же, после того как очередной Конец Света не состоялся, и это уже поняли и жители Края, и жители Сантоса, я стал пользоваться не то чтобы уважением… Скорее, меня теперь трудно игнорировать, то есть население знает, что есть такой индивид.

Хотя, быть может, я просто слишком хорошо думал о людях.

Надо было о чем-то поговорить, надо было дать шанс моим спутникам ловко выйти из ситуации. Но я не спешил. Уже минут сорок все делали вид, что нашли что-то новое в традиционном для Края напитке. Жидком, холодном и совершенно безвкусном. Вероятно, очень полезном. Ярко-синего цвета.

Рубашки моих заказчиков остались те же, они поменялись только из-за того, что их так и не сняли. Как им удается так умеренно пахнуть – какие-то нюансы с потоотделением? Пока что на заказчиков они тянули слабо, максимум на спонсоров моего обратного билета на паром с Края на Сантос. Но я дам им шанс.

На фоне двоих с Сантоса даже Первый выглядел не так грозно. Интересно было бы посмотреть на его лицо, когда ему довелось увидеть ангела.

Я закашлялся. И первый раз без отвращения отхлебнул синего бесцветного. Помогло. И першить перестало, и гости готовы были слушать.

– Господа, у меня такое чувство, что у нас есть желания, которые совпадают. Вы хотите от меня услышать, что же на самом деле произошло и почему, Я хочу вам это рассказать. Но есть еще одно желание, которое даже сильнее первого. Я хочу получить достойную плату, а вы хотите мне заплатить. Давайте начнем со второго…

– Вы хотите денег. – Первый как будто даже удивился. Его взгляд пытался мне сказать: как же так, такой уважаемый человек, и вдруг о деньгах. На самом деле он просто торговался.

– Хочу. Причем мне даже все равно, кто мне их заплатит. Сантос, правительство Края или отцы церкви.

Никогда не проводил аукцион, вот подумалось: вдруг получится? Наверное, так нельзя. Я не оставил им выбора. Край не мог не заплатить, Сантос не мог не перебить цену. Ну как-то меня не вполне устроил тот факт, что мой отработанный гонорар растворился в билетной кассе. И мне было все равно, кто мне доплатит, достаточно, чтобы я мог вспоминать про этот заказ и не восхищаться собственной тупостью.

Но я недооценил моих клиентов в несвежих воротничках.

– Марк, я думаю, что мы выплатим вам консолидированную сумму.

– То есть?

– Мы не будем конкурировать. Мы совместно с нашими соседями выплатим вам сумму, адекватную еще двум вашим гонорарам. Но не больше. Мне кажется, что других покупателей у вас нет и не предвидится, вы согласны? Тем более, кто еще будет вас слушать так, как мы?

– Плюс оплаченный перелет первым классом.

Они согласились. Надо было слышать, как Первый выжал из себя простое слово – «Да». В зуде комара больше любви к жертве.

Если бы я не так срочно прилетел на Край. Если бы у меня было время рассмотреть, да хотя бы мельком увидеть – не фотографию, а живьем – главную достопримечательность Сантоса, стройку буксира. Точнее, Буксира. Его даже не надо было бы рассматривать вблизи, чтобы понять, для чего нужен регулярный Конец Света на соседней планете.

– Моя девушка Элли, вероятно, не первая открыла причины смерти цивилизаций. Либо избыток свежей крови, либо недостаток её же. Элли не знала, что у проблемы есть решение.

У Сантоса и Края много общего. Слишком много, только чтобы увидеть это, нужно об этом уже догадаться. Разве может быть что-то общее у планеты-сада и её жителями, прекрасными великанами, с соседями карликами, еле выживающими в пустыне величиной с планету?

Первое, что бросается в глаза, – это то, что у каждого из народов есть только одно значимое событие в истории. Первый Конец Света и начало строения Буксира.

Я был в шаге от понимания, когда узнал, что жители Края не способны пить воду родной планеты. Так уж устроено в обитаемой Вселенной – вода пригодна для местных. Конечно, возможны варианты, от естественных ядов до техногенного заражения, но на Крае нет источника, который был бы пригоден для местных жителей без обработки. Так, может, они не местные?

Когда тысячелетия назад экспедиция из дальнего космоса потеряла корабль, попавший в ловушку черной дыры, кто-то решил, что бросать вот так просто товарищей нельзя. Надо их вытащить, а для этого нужно построить Буксир.

Только дело это непростое, и построить его здесь и сейчас было никак невозможно, а вернуться с помощью у них, вероятно, тоже не получалось, но экспедиции повезло. В той же системе, что и черная дыра, была планета не просто обитаемая, но заселенная уже вполне разумной расой. Эту планету мы сейчас называем Сантос.

Мало того, в системе была еще одна планета, теперь мы знаем её под именем Край, и она тоже была пригодной для жизни, для жизни тяжелой, но членов экспедиции меньше всего волновал комфорт будущих обитателей. Для них планета, большую часть которой занимала пустыня, была решением. Может быть, нелучшим, но решением.

Часть населения Сантоса переселили на Край. Построили города, завезли животных и культурные растения. И оставили механизм, который каждые сто двадцать восемь лет пытался – нет, не уничтожить – изгнать часть населения на Сантос.

Вся цивилизация Сантоса нужна была только для того, чтобы построить Буксир. И ей требовалась свежая кровь, чтобы не угаснуть, как это должно было случиться рано или поздно. Но каждый новый цикл эмигранты с Края поддерживали, омолаживали и вдохновляли новую энергию в проект.

И в то же время эта свежая кровь не была чужой.

А еще экспедиция знала, что у них есть время. Почти бесконечное количество времени, потому что, с точки зрения внешнего наблюдателя, корабль падал в черную дыру практически вечно.

Каждые сто двадцать восемь лет корабль, захваченный притяжением черной дыры, оказывался ближе всего к Краю и посылал мощный сигнал, который, по мере вращения планеты, заставлял сходить с ума всех её обитателей, а заодно подпитывал таймеры. Просто мне подумалось, что, каким бы ни был сигнал, исказить, разрушить его всегда проще, чем создать, что нам с помощью капитана Гаупа и орбитальной группировки спутников глушителей и удалось. Теперь этот маневр необходимо будет повторять каждые сто двадцать восемь лет, если вы не придумаете за это время что-нибудь получше.

Не то чтобы я ждал аплодисментов, ну хотя бы удивленных лиц, чего-нибудь типа – «ух ты!».

Тишина. Первым заговорил Первый, и это были довольно ожидаемые слова:

– И за это мы должны заплатить? За то, что ты опозорил два мира?

Первый был прав и не прав. Обидно узнать, что бог не создавал тебя по образу и подобию, а просто использовал в качестве нужного инструмента.

С другой стороны, мало кто так много знает о своем боге. И разве это худшая роль, по теории вероятности, есть варианты куда менее достойные, нежели поколениями пытаться кого-то спасти.

– Господа, вы должны заплатить за две вещи. Во-первых, вы теперь знаете, чего ждать от ваших богов, а во-вторых, у вас появилась возможность выбирать – встречаться с ними или нет. Мне кажется, это довольно много.

Я возвращался домой первым классом. Перед самым стартом со мной связался Первый. Вот уж чего не ждал. Первый задал мне вопрос, на который я не смог ответить, и, как мне показалось, он очень надеялся именно на это. Первый спросил про ангелов. Они были, и они исчезли без следа. Прошло достаточно времени, чтобы смотреть на записи спокойно и не находить там огромных существ. Тот, кто создал ангелов и кто заставил их исчезнуть, не нуждался ни в буксирах, ни в таймерах, ни в паромах.

Настроение было не очень. Огромный звездный корабль падает в глубины черной дыры, и уже никто никогда его не спасет. Для его экипажа время застыло, они переживут меня и мой вид, когда это солнце погаснет, они все еще будут продолжать свое падение. В каком-то смысле их персональный конец света не наступит никогда.

Я забыл спросить у Элли одну важную вещь. Не бывало ли такого, чтобы цивилизация умирала не от недостатка или переизбытка свежей крови, а от того, что у неё просто не было смысла жить?

Не без помощи Элли астрономы Императорского университета просканировали несколько квадратов дальнего космоса и нашли то, о чем, наверное, нужно сообщить на Сантос.

Я никак не мог понять, почему те, кто потратили столько сил, чтобы спасти товарищей, до сих пор сами не вернулись за ними.

Все дело в скорости. Они могли многое, что недоступно империи, но так и не дошли до звездных скоростей. Если бы не это, им просто не понадобилась остановка на Сантосе.

В системе 6122СА, почти рядом, летит огромный корабль. Некоторых богов можно не только спасти. Их можно догнать.