Текст книги ""Тихая" Одесса"

Автор книги: Александр Лукин

Соавторы: Дмитрий Поляновский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ЕЩЕ ОДИН РАЗГОВОР

– …Пароходы стоят под парами, войска только ждут команды, – говорил Рахуба. – Хоть завтра они могут погрузиться и выступить. Но они этого, к сожалению, не сделают, Викентий Михайлович! Обстановка сейчас совсем не та, что год или два назад. Большевикам удалось добиться некоторой стабилизации в своем международном положении. Теперь для наступления странам Антанты необходим серьезный повод…

– У английских или, окажем, французских предпринимателей недостает поводов для выступления? – с раздражением и горечью произнес Шаворский. – А национализация их предприятий?..

– Говорю вам, этого теперь недостаточно! Имейте в виду: большевистская зараза прилипчива. И англичане, и немцы, и особенно французы помнят печальный опыт восемнадцатого и девятнадцатого годов. Тогда они вместе с экспедиционными войсками вывезли в свои страны изрядную порцию этой заразы. И можете быть уверены, она сделала свое дело!

Они разговаривали в каморке с глазу на глаз, плотно закрыв дверь в кухню, где в обществе Микоши и Золотаренко (Битюга оставили в подъезде «на стреме») сидел Алексей, томясь оттого, что этот разговор останется ему неизвестен. Вначале до него еще долетали отдельные слова, но затем он и вовсе перестал что-либо слышать: Рахуба и Шаворский перешли на шепот.

– Сейчас и Англия, и Польша, и Франция, и Германия – все с гнильцой, – продолжал Рахуба. – Повторяю: они готовы выступить хоть завтра, но нужен повод. Солидный, обоснованный повод! А повод может быть только один: взрыв внутри страны! Чтобы осуществить его, надо в кратчайший срок объединить все антибольшевистские силы, независимо от их политической окраски. Наступает пора конкретных действий, дорогой Викентий Михайлович! Необходимо в ближайшие полтора-два месяца завершить организационную подготовку, чтобы выступить еще задолго до зимних холодов. В противном случае все отодвинется еще на год, до будущей весны, а лишний год для большевиков – это лишняя палка нам в колеса. Мы должны знать, успеете вы управиться с подготовкой восстания до августа или нет?

Шаворский покусал верхнюю губу.

– Что касается Одессы, – сказал он задумчиво, – то мы, я думаю, могли бы начать уже на будущей неделе, если нас в достаточном количестве снабдят оружием. Почти все готово. В катакомбах села Нерубайского собрано около тысячи человек, налажена связь с повстанческими отрядами в районах Балты и Бирзулы. В самом городе довольно густая сеть наших людей. Короче говоря, еще немного – и мы будем в состоянии захватить город. Но этого, если я правильно вас понял, недостаточно для союзников?

– Совершенно недостаточно! – подтвердил Рахуба. – Захват Одессы годится как затравка, как подготовка плацдарма, и только.

– Но это от нас не зависит.

– От кого же?

Шаворский брезгливо поморщился.

– От наших нынешних внутренних союзников, – сказал он, презрительно выделяя последнее слово, – от петлюровцев. Они снова закопошились и на Киевщине, и на Полтавщине, и под Елизаветградом. Но эти господа никогда не отличались ни организованностью, ни особой сообразительностью. Среди куренных атаманов – драчка за первое место: каждый претендует на положение вождя. О простом взаимодействии не могут договориться.

– Но отряды у них есть?

– Отряды есть. И кажется, немало. Кроме того, если они подымутся, их численность возрастет за счет зажиточного крестьянства. Резервы пока достаточно велики. Боюсь только, что из-за неумного руководства все кончится местными локальными мятежами.

– Важно, чтобы началось, – сказал Рахуба. – И для этого хорошо бы взять руководство в свои руки.

Шаворский проговорил со злобой:

– Возьмешь, как же! Все эти Лозовики, Шпаки, Гаевые, Цимбалюки и прочие «вожди» сами перегрызутся и нас загрызут!

– Вы уверены?

– К сожалению, уверен.

– Но можете вы по крайней мере договориться с ними об одновременном выступлении? – спросил Рахуба.

– Попытаться можно.

– В таком случае, договоритесь. Объясните им, черт возьми, что это в их же интересах! Узнайте примерный срок, когда они смогут начать, и вообще все, что возможно, об их силах. И еще возьмите явку и пароль для нашего связного.

– Вы пришлете кого-нибудь? – спросил Шаворский.

– В конце месяца пришлем шаланду: нашелся отменный ловкач из контрабандистов. Связным останется тот парень, что вас нашел, Михайленко. Он, кстати, украинец и, как мне кажется, парень расторопный.

Шаворский быстро поднял голову. Переспросил:

– Вам кажется? Разве он не с вами приехал?

– Нет. Это племянник моего хозяина.

– Почему же я его не встречал? Он уже давно работает в Одессе?

– Недавно, – усмехнулся Рахуба.

– Простите, – сказал Шаворский, выпрямляясь. – Вы что, привлекли его уже в этот приезд?

– Ну да.

– Вот как… – Шаворский откинулся к стене.

Когда он разговаривал с Алексеем в «каптерке» мадам Галкиной, тот, правда, ни разу не сказал, что прибыл вместе с Рахубой, но это как бы само собой разумелось, объясняя и его уверенную повадку, и тот странный эпизод с браунингом, о котором своему шефу подробно доложил Микоша. Теперь все это приобретало совсем иную окраску в глазах Шаворского.

– Откуда он взялся, этот парень? Кто такой?

– Бывший деникинец, – сказал Рахуба. – Настоящая фамилия – Василенко, вольноопределяющийся первого симферопольского полка. Окончил гимназию. По всем статьям подходящий человек.

– А на подпольной работе давно?

– Нет, кажется, недавно. Но парень с мозгами.

– Недавно… – повторил Шаворский и острыми желтыми зубами прикусил верхнюю губу, – Странно, очень странно…

– Что вам показалось странным?

– На подпольной работе недавно, а ухватки у него вполне профессиональные.

– В чем это выразилось?

– Да так, знаете… С моими боевиками разговаривал свысока. Когда те спросили пароль, отказался отвечать: подавайте, мол, кого-нибудь постарше. Пистолет им свой швырнул… Словом, что называется, за горло взял. Да и я так понял, что он приехал вместе с вами.

– Он сам так сказал?

– Нет, прямо не говорил, но это следовало из его поведения. Да знай я…

Рахуба неожиданно засмеялся беззвучным вздрагивающим смешком.

– Вот именно, – проговорил он, – знай вы, что он обыкновенный посредник, а тем более недавно завербованный, вы бы ему такую проверочку устроили – не дай бог! А мне каждая минута была дорога. Нет, парень не промах! И для этого не надо быть профессионалом, достаточно голову на плечах иметь… Впрочем, – добавил Рахуба, видя, что доводы его не подействовали и что-то продолжает тревожить бывшего контрразведчика, – испытать и сейчас не поздно. Я и сам считаю, что лишняя проверка не повредит.

– Так и придется сделать, – холодно оказал Шаворский. Оптимизма вашего, господин полковник, не разделяю. У нас слишком тяжелый опыт общения с чрезвычайкой: три провала за одну только последнюю неделю.

– Пожалуйста – согласился Рахуба, – не возражаю.

Когда через полчаса Шаворский вышел из каморки, Алексей, Микоша и Золотаренко мирно беседовали, сидя за кухонным столом. Микоша жаловался на боли в печени, возникшие «по причине перебора в смысле выпивки», и с интересом выслушивал советы Золотаренко и Алексея. Он уже успел вернуть Алексею браунинг и проникнуться уважением к его познаниям по части медицины.

– Пошли, – сказал ему Шаворский, – скоро рассветет. – И дружески улыбнулся Алексею: – До завтра.

За дверью Микоша проговорил негромко, но, видимо, с расчетом, чтобы Алексей услышал:

– А мужик-то оказался ничего, простой…

Шаворский ему не ответил.

ПРОВЕРКА

Весь следующий день Рахуба был чем-то озабочен. Казалось, он чего-то ждал. Золотаренко и Алексею было приказано никуда из дому не отлучаться.

Рахубе заметно полегчало, он уже мог самостоятельно передвигаться по кухне. Жене Золотаренко он дал денег и послал на рынок, велев купить «что-нибудь по-съедобнее». Она принесла связку скумбрии, три плитки жмыха и тонкий ломтик свиного сала..

– Довели Россию комиссары, – хмыкнув, сказал Рахуба, – скоро собственные локти будут глодать!..

Обедали вместе на кухне. Рахуба дотошно расспрашивал Алексея о его пребывании в банде братьев Смагиных..

Алексей отвечал без запинки: историю банды он знал хорошо. Даже слишком…

Полтора года назад он сам разрабатывал план ее уничтожения и сам же проводил на эту операцию тоненькую девушку со строгими глазами – единственную девушку, которую любил. Маруся Королева, девятнадцатилетняя чекистка, была зарублена бандитами в деревне Белая Криница на Херсонщине. Там и похоронили Марусю на степном взгорье, и смерть ее непреходящей горечью утраты выделяла в памяти Алексея эту операцию среди десятков других, в которых ему довелось участвовать…

После обеда Рахуба убрался в каморку и не вылезал до вечера. Когда стемнело, позвал Алексея.

– Что-то неладно, – сказал он. – Шаворский еще днем должен был прийти или прислать кого-нибудь.

Он помолчал, пожевал губами и неуверенно, будто ожидая совета, проговорил;

– Не знаю, что думать. Не случилось ли чего?..

– Может, сходить разведать? – предложил Алексей, чувствуя, что именно этого предложения ждет от него Рахуба.

– Куда ты пойдешь?

– Куда скажете…

Рахуба потер вертикальную складку на лбу, искоса взглянул на Алексея и, насупив брови, потушил острый испытующий блеск в глазах.

– Черт его душу ведает! С одной стороны… Хотя сидеть здесь и ждать у моря погоды тоже не слишком умно. Пожалуй, и правда, сходи выясни, что там такое.

– Куда?

– На Новобазарную, куда же еще… Только смотри, как бы хвост не прицепился. Подожди, – остановил он направившегося к двери Алексея, – не задерживайся там. Узнаешь – сразу назад. Сколько тебе времени надо?

– За час обернусь.

Рахуба достал часы.

– Без четверти десять, – сказал он. – Буду ждать два часа. Потом уйду…

– Ладно.

Над городом висели тучи. Воздух был душен, сжат, пропитан ароматом сирени и цветущего каштана. Когда Алексей подходил к Новобазарной, посеял мелкий дождик. Пресный запах смоченной пыли заглушил все другие запахи, и улицы наполнила чуткая, шелестящая дождем тишина.

…Алексей постучал в оконную раму. Никто не отозвался. Окна мадам Галкиной были изнутри заложены ставнями. Алексей подождал и стукнул еще раз, посильнее. И снова ни звука в ответ.

«Может, они в каптерке?» – подумал он.

Нащупывая ногами ступени, спустился с крыльца, подошел к воротам. Они были заперты. Крепкие дубовые створки вплотную пригнаны к подворотне – ни сверху, ни снизу не пролезть. А стучать нельзя: еще соседей перебудишь.

Он попытался вспомнить, каков из себя двор. Насколько удалось разглядеть вчера ночью, между флигелями находилась какая-то изгородь. Значит, должен быть подход с соседней улицы, через смежные дворы.

Он отошел от ворот и направился к перекрестку. Миновал дом номер шесть, еще дом и вдруг замер на месте: на углу, перегораживая тротуар, чернели две мужские фигуры. Обманутый темнотой, Алексей заметил их слишком поздно, когда до незнакомцев оставалось всего пять-шесть метров.

– Стой! – сказали ему. – Не шевелиться! Кто такой?

На одном из мужчин была кожанка: тусклый блик лоснился на его рукаве, ломаясь у локтевого сгиба, и в первый момент Алексей подумал: «Наши! Чекисты!..»

Тотчас же мысли вихрем закружились у него в голове: почему они здесь?.. что случилось?.. неужели Оловянников еще каким-то путем обнаружил явку мадам Галкиной и уже ликвидировал ее? Зачем?! Теперь все, что с таким трудом удалось сделать: влезть в доверие к Рахубе, найти явки, прилепиться к Шаворскому, стоять на самом пороге большого контрреволюционного подполья, – все летит к дьяволу! Вот тебе и Оловянников – «легендарный оперативник»! Да и засада какая-то неумная: почему на улице, почему не в квартире…

– Кто такой, я спрашиваю? – повторил мужчина в кожанке.

– Да вы сами-то кто? – угрюмо отозвался Алексей.

– Чека, попрошу документы!

Слепящий луч электрического фонарика уперся в лицо Алексею, он невольно прикрылся ладонью.

– Эге, – проговорил один из стоявших перед ним людей, – так я его уже видел! Это ж наш! Шо ты тут ходишь, хлопче?..

Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не было сказано этих слов. Алексей, возможно, назвал бы себя: все в нем кипело от досады на Оловянникова. Теперь же его точно ударило: «Провокация!..»

В Одессе его знали только три чекиста: Инокентьев, Оловянников и тот, что однажды приезжал к Синесвитенко. – Царев. Никого из них здесь не было,

«Липа!..» – мелькнуло в голове,

В одно мгновение ему припомнились и убегающий взгляд Рахубы, и сладенькая прощальная улыбочка Шаворского, и стало понятно, почему так глух и неприветлив дом мадам Галкиной: встреча на углу была специально подстроена!

«А, гады! Ну, ужо вам!..»

Еще в Херсоне на пару со своим лучшим дружком Федей Фоминым под руководством следователя угрозыска Петра Константиновича Буркашина, бывшего матроса и циркового борца, постигал Алексей хитрые премудрости известной японской борьбы «джиу-джитсу». В сложных перипетиях чекистской работы у него было достаточно случаев проверить и отточить на практике усвоенные от Буркашина приемы.

Брызнув стеклом, фонарь врезался в стену, рука, державшая его, повисла плетью, а бандит, утробно повалился на тротуар, сбитый жестоким ударом под ложечку.

Боясь промахнуться во мраке, Алексей только отшиб второго бандита плечом и бросился бежать вдоль улицы.

– Стой! – заорали сзади. – Стреляю!..

Алексей бежал пригнувшись, резко менял направление, ждал выстрелов. Чувствуя, что оторвался от преследователей, он выдернул браунинг и трижды выпалил назад, беря прицел чуть выше чем следовало: где-то в глубине души у него все-таки копошилось сомнение – вдруг ошибся, вдруг это действительно свои?..

Но ответных выстрелов не было, и это лишний раз подтверждало правильность его догадки: чекисты непременно стреляли бы.

Отбежав еще немного, он прижался к стене, перевел дух и прислушался. Никто его не преследовал. Вспугнутая выстрелами тишина стала, казалось, еще глубже. Только усилившийся дождь четко барабанил по водосточным трубам.

Отдышавшись, Алексей зашагал к Новому базару. Его еще немного трясло от волнения.

«Комедию устроили, – думал он. – Хорошо, что не назвал себя, урок будет на следующий раз!.. Ну что ж, проверили…»

Он с удовольствием вспомнил, как икнул, будто хрюкнул, сбитый им бандит. Удачно получилось, Буркашин был бы доволен!..

На его лихорадочный стук открыл Золотаренко.

– Ты что?.. – испуганно спросил он.

Встрепанный, мокрый до нитки, Алексей, не отвечая, прошмыгнул в кухню.

Рахуба а видел за столом, одетый как для выхода на улицу, но в одном сапоге.

Алексей проговорил, тяжело дыша:

– Собирайтесь! Надо уходить: на Новобазарной засада!

Рахуба, бледнея, поднялся со стула, стрельнул глазами на завешенное окно.

– Не ори! Сядь!

Алексей опустился на табурет.

– Прихожу на Новобазарную – у Галкиной заперто, никто не отзывается… Ворота на замке… Хотел через соседний двор пролезть, на углу стоят двое: «Документы, чека!..»

– Ну и что?

– Что! Едва отбился! Думал, ноги не унесу! Собирайтесь, пошли отсюда, надо другое место искать!

– Погоди!..

Вздернув подбородок, Рахуба к чему-то прислушивался.

С парадного хода стучали. Алексей вскочил:

– Они!..

– Тихо! – оборвал его Рахуба. – Слушай!..

С минуту они затаив дыхание ждали следующего стука. Бледный, ничего не понимающий Золотаренко мял пальцами воротник рубахи.

Постучали снова. Стук был условный: четыре удара.

– Открой! – приказал Рахуба Золотаренко.

Тот покосился на Алексея, зачем-то застегнул на все пуговицы ворот и пошел открывать. Было слышно, как он снял запоры, потом раздались негромкие голоса, и в кухню вошел Шаворский. За ним – усатый темнолицый мужик в коричневой кожанке. Золотаренко был последним.

– Вечер добрый, – сказал Шаворский, улыбаясь и оглядывая присутствующих. – Вы чего такие взъерошенные? Здравствуй, герой! – повернулся он к Алексею. – Ты, говорят, с чекистами пострелялся?

– Вы откуда знаете?!

– Да уж знаю! Такую стрельбу поднял – беда!

– Даже стрельба была? – спросил Рахуба, усмешливо поглядывая на Алексея.

– Еще какая! Весь город всполошил! Благо еще никого не угробил.

– Чего ж хорошего! – проговорил Алексей, – Сейчас они сюда явятся.

– Уже явились! – весело сказал Шаворский. – Можешь познакомиться, – он указал на усатого мужика, который исподлобья разглядывал Алексея, – Варфоломей Гиря, главный «чекист»! А второго-таки уложил! Засадил ему, понимаете, кулаком в брюхо, – пояснил Шаворский Рахубе, – он и сейчас, я думаю, отдышаться не может!

– За неделю не отблюется, – угрюмо заметил Варфоломей Гиря. – У Стасюка нутро слабое.

До Алексея, казалось, только теперь начало доходить истинное положение вещей.

– Выходит, это вы мне такую штуку подстроили? – хмурясь, промолвил он.

– Мы, – подтвердил Шаворский и хлопнул его по спине. – Хотели посмотреть, на что ты годишься. И обижаться нечего, новых людей мы еще и не так проверяем!

Алексей в сердцах сплюнул в угол и сказал зло и вполне искренне:

– Жаль, что не укокошил ни одного! Запомнилась бы вам эта проверочка!..

Шаворский взглянул на смеющегося Рахубу и едва заметно пожал плечами, как бы говоря: «Ваша взяла».

И Алексей понял, что теперь все в порядке: «племянник» Золотаренко выдержал последнее испытание.

ОТЪЕЗД РАХУБЫ

Рахуба перебрался в каморку. Последовавший затем разговор между ним и Шаворским состоялся уже в присутствии Алексея и полностью вознаградил его за долготерпение.

Прежде всего он узнал, что Шаворский назначил свидание кому-то из «Всеукраинского повстанкома». Свидание должно состояться в воскресенье утром, то есть через три дня.

О том, что одесские белогвардейцы стремятся к блокировке с петлюровцами, Алексей уже знал от Иннокентьева. Но о каком «Всеукраинском повстанкоме» шла речь?..

С осени прошлого года, после разгрома Петлюры, когда глава пресловутой Директории с остатками своей «жовто-блакитной» армии удрал в Польшу, на Украине наступило затишье. Всю зиму не было слышно ни о каких повстанкомах. Выступления мелких банд, рассеянных по республике, легко подавлялись отрядами ЧОНа. И уже кое-кто в ЧК был склонен расценивать это как доказательство полного банкротства петлюровского бандитизма. Но люди поопытней не торопились с выводами. Весна покажет, говорили они. Зима с ее метелями, гололедом и бескормицей для лошадей – неподходящее время для бандитов.

И весна показала… Едва сошел снег, проклюнулись первые «жовто-блакитные» ростки, и ядовитый этот сорняк начал быстро разрастаться в черных кулацких районах, где Советская власть не успела еще твердо встать на ноги. Снова загремели по перелескам бандитские обрезы, на свежих пашнях отпечатались следы неизвестных конных отрядов, и в степных балках, хуторах, на дорогах крестьяне стали находить растерзанные трупы комбедовцев и демобилизованных красноармейцев. Там разграбили потребительскую лавку, там обстреляли продотряд, там вырезали семью председателя ревкома, а самого повесили за ноги на ветле за околицей…

Отряды ЧОНа не имели теперь ни дня покоя. Они истребляли небольшие шайки, рассеивали банды покрупнее. Но рассеянные банды снова превращались в шайки, а шайки сливались в банды. Это была мелкая, кропотливая война, без внушительных побед и ощутимых поражений, одинаково изнурительная для обеих сторон. С каждым днем она становилась все труднее и ожесточеннее.

Разгорались очаги бандитизма и в опасной близости от Одессы. За Балтой свирепствовал атаман Заболотный, в Бирзулинском районе поднялся атаман Гулий, в соседней Подолии вовсю разгулялся атаман Палий.

ОГЧК уже имела данные о том, что кое-кто из них налаживает связь с закордонным петлюровским штабом, но о создании единого центра сведений пока не было.

Понятно, отчего так насторожился Алексей при упоминании о «Всеукраинском повстанкоме».

Что за повстанком? Где он? Кто им руководит? Тайно ли существует?.. Это были вопросы необычайной важности, от которых, возможно, зависело, быть новой войне или не быть…

– Жаль, что я не узнаю результатов ваших переговоров, – сказал Рахуба. – Следовало назначить свидание хотя бы на завтра.

– К сожалению, повстанкомовец будет здесь только через два дня. Может быть, вам стоит задержаться?

– Невозможно. Шаланда придет завтра ночью. Вы сможете укрыть ее на двое суток?

– Очень трудно.

– Вот видите. – Рахуба озабоченно посмотрел на Алексея, подумал и сказал: – Придется сделать следующим образом: на свидание возьмите с собой Михайленко. Представьте его как нашего связного. В течение недели мы постараемся кого-нибудь прислать. Михайленко передаст ему содержание вашей беседы и все, что вы найдете нужным сообщить нам…

Алексей с волнением ждал, что ответит Шаворский. Тот коротко дернул плечом:

– Пусть так, вам виднее.

– Надо кличку ему придумать. – Рахуба оценивающе взглянул на Алексея, задержался взглядом на его бледно-желтых, выгоревших на солнце волосах. – Допустим, Седой. Подходит?

– Седой так Седой, – сказал Алексей.

Стать связным Рахубы, передаточным звеном между «Союзом освобождения России» и одесскими заговорщиками, – да о лучшем он и мечтать не мог!..

Затем договорились о подробностях завтрашнего отъезда Рахубы, и Шаворский ушел, предупредив Алексея, что будет ждать его в воскресенье утром на Новобазарной.

Рахуба велел затворить дверь плотнее и сесть ближе.

– Ты понимаешь, какую роль я тебе уготовил? Через тебя будет проходить «линия на закордон»! Слушай, введу немного в курс дела. Почти все европейские державы готовят вторжение в Россию. Наша задача подготовить им успех, зад большевикам подпалить. Кто, по-твоему, способен на это здесь, на Украине?

– Петлюровцы, что ли?

– Вот именно, петлюровцы. Поэтому мы стремимся заставить их действовать по нашей указке…

Алексей с сомнением покачал головой:

– Нелегкое дело! Перевидал я их на своем веку. Они ведь «щирые», за самостийную Украину. Мы для них тоже москали.

– А нам на их симпатии… – Рахуба добавил грязное слово. – Дай срок, пропишем им такую самостийность – устанут почесываться! Но, пока суд да дело, их необходимо использовать, хотят они того или не хотят!

– Да много ли с них толку? – заметил Алексей, желая навести разговор на упомянутый Шаворским повстанком. – Расползлись, как муравьи, каждый в сторонке покусывает.

– Ошибаешься! Есть уже по крайней мере две большие петлюровские организации, и с представителем одной из них вы как раз должны встретиться в воскресенье. Называется она «Всеукраинский повстанком», запомни. Постарайтесь наладить с ними постоянную связь и договориться о взаимодействии. Если это получится, успех обеспечен! Главное сейчас – усилить повстанческое движение. И тогда большевикам крышка! Советская власть сама себя изживет. Хозяйственного опыта у большевиков нет. Они и в мирной обстановке не могут ничего организовать, а при сложностях внутреннего порядка они спасуют! Они опустят руки! Только не дать угаснуть огню! Они не сдюжат!.. – Он хватал Алексея за рукав, горячо дышал ему в лицо гнилостным запахом изо рта.

И этого человека Алексей должен был завтра сам переправить за границу!..

– Ты с шифровкой знаком? – спросил Рахуба.

– Нет, не приходилось.

– Сейчас займемся. Возьми у Золотаренко бумагу и чернила…

…Когда Рахуба уснул, Алексей в комнате Золотаренко написал Инокентьеву записку:

«Дядя сегодня уезжает с Большого Фонтана. Считаю, пусть едет. Сообщите, где встретимся: много новостей».

Утром Золотаренко по пуги на базар (жена его сказалась больной) доставил записку по адресу. Ответ принес на словах: «Пускай едет. Встретимся послезавтра утром, где всегда».

К вечеру Алексей уже бойко шифровал любые тексты, которые сочинял для него Рахуба. Его понятливость и отличная память еще больше укрепили Рахубу во мнении, что, завербовав этого парня, он сделал отличное приобретение для «Союза освобождения России»…

В семь часов вечера Золотаренко впустил с черного хода невысокого человечка в замызганной матросской робе, с кнутом, переброшенным через плечо.

– Кто за рыбой? – спросил человечек сипло. – Экипаж готов.

Он снял с головы широкополую соломенную панаму, и Алексей увидел обрюзгшее водянисто-розовое лицо Фомы Костыльчука, того самого «представителя гужевого транспорта», который ратовал за свободу на митинге в Оперном театре.

Перед выходом Рахуба у себя в каморке передал Алексею объемистую пачку денег.

– Это на личные расходы, – сказал он, – после еще подкину. Не пропей, деньги будут нужны.

– Я непьющий.

– Знаем мы вас!.. – недоверчиво проворчал Рахуба.

Алексей сам натянул ему сапог на больную ногу и помог опуститься по черной лестнице во двор, где в глухом тупичке за сараями стояла телега, груженная пустыми бочками. Между бочками уложили Рахубу, сверху накинули брезент, Алексей уселся рядом с Костыльчуком, и два тощих битюга потащили телегу со двора…

За Куликовым полем их единственный раз остановил милицейский пост.

– Куда едете?

– За рыбой к артельщикам на Средний Фонтан, – ответил Алексей.

– Для кого рыба?

– Помголу.

– Нашли время: на ночь глядя! Жизнь надоела?

– Чего ж делать, товарищ начальник! – посетовал Алексей. – Велено сегодня доставить, а то нынче, того гляди, рыба и посуху уплыть может. Авось довезем!

Начальник поста, чернявый парнишка в солдатских обносках, вооруженный кавалерийской винтовкой, мельком оглядел телегу, постучал кулаком по одной из бочек и тем ограничился.

– Езжайте.

За городом на телегу подсели ожидавшие на трамвайной остановке Микоша и Варфоломей Гиря.

На четырнадцатую станцию Большого Фонтана приехали уже в полной темноте. Телегу загнали в сад какой-то брошенной дачи. Повиснув на плече Алексея, Рахуба сам доковылял до обрыва. По крутой лесенке к берегу его спускали на руках.

Внизу Микоша посвистал тихонько, и из темноты отозвался Битюг:

– Есть. Тащите сюда.

Рахубу поместили в узкой расщелине берегового оползня.

Ждали долго. От воды тянуло влажным теплом. Гладкие неторопливые волны размеренно и грузно падали на гальку. Провожающие рассредоточились: Костыльчук и Гиря дежурили на обрыве, Битюг и Микоша следили за морем – один с терраски, возвышавшейся метра на два над пляжем, другой залез под скалу и время от времени зажигал там фонарь.

Рахуба шептал Алексею:

– Живи пока у Золотаренко, на моем месте, но подыскивай еще квартиры. Явятся люди от нас – устрой.

Алексей уверенно пообещал:

– Устрою!

– На первых порах выполняй поручения Шаворского, – продолжал Рахуба. – Когда освоишься, можешь проявлять инициативу. Но не торопись! Помни: осторожность и осторожность!..

Он зябко поеживался и то и дело оглядывал море: было видно, что длительное ожидание действует на него угнетающе.

Наконец часа в три пополуночи в море замигал желтый огонек и погас сразу же, как только Микоша засветил сигнальный фонарь.

Рахубу снесли к воде.

Вскоре подошла лодка. Держась за линией наката, человек, сидевший в ней, крикнул:

Чего мигаете?

Рахуба ответил:

– Фонарь испортился. А вам чего надо?

– Скумбрию купим.

– Скумбрии нет. Есть камбала…

– Вы, Григорий Палыч?

– Я…

Спустя несколько минут, перевалившись через встречную волну, лодка отошла от берега. Тень ее с силуэтом Рахубы на корме втянулась в темноту, в недосягаемость…