Текст книги "Ветка кедра"

Автор книги: Александр Бушков

Соавторы: Леонид Кудрявцев,Александр Бачило,Анатолий Шалин,Елена Грушко,Виталий Пищенко,Александр Головков,Игорь Ткаченко,Евгений Носов,Александр Скрягин,Олег Костман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Она с ходу выгнала моторку на гладкий песчаный берег и сошла. Слезы точили изнутри. Она легла на горячий серый песок под тальниками, прикрывшись ватником теперь уже не от холода, а от разогревшегося солнца. Спасибо, оно изредка застилалось длинными перьями облаков, которые нещадно трепал верховик. Августовский напористый ветер песчинки с берега не вздымает, а так перепутает кроны, что сразу ясно: близка осень, и разор в убранстве деревьев, и сумятица туч… Пока же светило солнце, и млело небо, и тугой ветер надувал листву зеленым парусом, и Ольга, зажмурившись, еще долго, долго слушала его голос, пока не уснула.

Сказались тревоги и маетные ночи: она проспала почти до заката, не поворачиваясь даже на другой бок, не отрывая щек от промоченного слезами песка. Когда открыла глаза и увидела неподвижное расплавленное золото, заполнившее берега, а над ним, за густо посиневшими сопками, желтую полосу, переходящую в призрачно-зеленоватый туман, и сверху – фиолетовый пожар наступающей ночи, – испугалась. Остро захотелось домой, но Ольга спросонок, с одурманенной, тяжелой от жары головой, не сразу сообразила, куда ей ехать. Пока что надо было выбраться из протоки в большую воду, а там, наверное, она сориентируется по прибрежным огням и отметкам створов.

Она зашла по колени в воду и долго плескала себе на лицо, но протока прогрелась и вода не освежала. Потом, пока не спихнула лодку, прошло еще какое-то время. И вдруг спохватилась: бензин-то на исходе! Вставила весла и, неловко запрокидываясь назад, ловя носками банку для упора, пошла махать обеими руками, пока не свело судорогой отвыкшие от гребли плечи и не засаднило ладони. По счастью, миновав кривун, она вышла в устье протоки почти сразу.

Небо уже погасло. Синева сопок смазалась. Серый сумеречный свет приглушил очертания дальних берегов, но вблизи было видно хорошо. Ольга решила, что как только минует устье протоки и нужно будет идти против течения, она включит мотор. Тревога мутила душу. Как там Ромка? Сходит с ума? Надо попытаться поговорить с ним еще раз…

Взглянув на замусоренную, беспокойную воду слива, там, где протока впадала в реку, Ольга кинула взгляд на берег – и ее зазнобило. Берег был как берег, с подмытым слоистым песком, но у самого обрывчика лежала серая от древности и ветров разлапистая коряжина со множеством щупалец-отростков, опутанных паутиной высушенных, как нити, водорослей. Ольга опустила весла. Она вспомнила эти места. Здесь Ромка всегда ставил сетку. Она поискала взглядом на воде метку-рогульку, но не нашла: сеть, если она здесь стояла, легла, притопленная, на дно, а значит…

Ольга покрутилась у самого берега, оглядываясь в сумеречной мути, и наконец нашарила в воде веревку, цепляющую сеть за коряжину. Перебирая по ней руками, отчаянно вытягивала край словно бы чугунной, отяжелевшей сети, попыталась поднять ее в лодку. Она была похожа на беспорядочно спутанный узел. Ольга тянула, вцепившись в губу зубами, не слыша, что придавленно стонет от натуги. И вот закипела вода, и Ольга, на миг остановившись передохнуть, не разжимая окаменелых рук, уставилась на эту бьющуюся груду серебра.

Казалось, от рыбы идет живой свет, и Ольга, которой однажды приходилось помогать мужу на ночном лове, поразилась этому блеску. На миг подняв глаза, она увидела огромную белую луну, тотчас превратившую сумерки в ночь, но даже луна, отразившись в чистом блеске чешуи, не могла дать такого света, который будто бы шел из самой воды.

Ладони Ольги онемели. Бестолково шарясь, не чувствуя новых ран на израненных руках, она начала выталкивать, выпутывать из сети ошалелых рыбин, которые били ее хвостами, и швырять их в реку. Ольга промокла, временами ей казалось, что и она, как та рыба, бьется в сети. И вдруг, погрузив в живую массу руки, она вскрикнула, потому что ей, загипнотизированной игрой света, показалось, что она взяла в руки уголь. Холодный, но неистово горящий уголь!

* * *

Если бы только преграда оказалась живой! Тогда Денива смогла бы с ней справиться. Одно живое существо всегда поймет другое. Но она не поддавалась, она была мертвая – и неумолимая сила ее вытягивала жизнь из Денивы. Денива билась вместе с остальными, и всей энергии ее разума не хватало сейчас на то, чтобы осмыслить, успокоиться – и принять решение. Дениве показалось, что она вновь чувствует веяние смерти. Она могла бы преодолеть наполненное кислородом пространство только в полете, мгновенно… Надолго ее не хватит. А дыхание смерти становилось все более ощутимым. И вот вода оставила ее, и другая сила, не мертвая, но живая, стиснула, подняла оболочку Денивы. Денива забилась, пытаясь вернуть себе естественное состояние, но кислород парализовал ее силы, свобода превращений была утрачена, тело, ее безвольно повисло. Однако она была еще жива, золотистым сгустком своего сознания еще могла воспринимать окружающее, видеть. Она видела невнятный силуэт и две медленно переливающиеся звезды, и они были близко, они были живыми, они словно бы втягивали в себя гаснущее сознание Денивы…

* * *

Ольга хотела ущипнуть себя: не сон ли?! – но для этого надо было разжать руки. Непонятно почему, она не могла себя заставить сделать это и зажмуриться не могла, а все смотрела, смотрела, оцепенев.

Золотая рыбка, словно ожившая звезда, лежала в ее ладонях, вяло вздымая шлейф хвоста. Еще она была похожа на раненого птенца, так беспомощно и покорно распростерлось ее тело. И только глаза… Они мерцали, переливались, и Ольге казалось, что они с непонятной силой манят, притягивают ее. Она вскрикнула, пошатнулась и неуклюже села на дно лодки, воздев руки и не выпуская добычу. На миг она показалась себе счастливицей, нашедшей золотую иголку в гигантском стоге серых будней. Воспоминание о садке возникло в ее голове… Она задвигалась, ногой нашаривая и придвигая к себе садок, не разжимая жадных пальцев. Почему-то казалось, что если это пылающее холодом чудо будет с ней – как талисман, как оберег, как золотой символ вечной удачи… Да и если просто… За нее могут дать денег? Какие-нибудь биологи, ихтиологи, ведь это – рыба невиданная. Нет, деньги – вода, уплывут. Ей не нужна рыбка, но как расстаться с этой находкой, с этим радостным блеском?

Она забыла о другой рыбе, бьющей в лодку снизу и тянущей сеть в глубину. Она сидела на дне моторки, в воде и смотрела, смотрела, как гаснут золотые зори на крупных чешуйках, а глаза диковинной рыбки словно бы вели за собой. Где-то там, откуда приплыла она, непостижимый ветер пустоты гнал черные волны фантастических бурь, которые способны погасить даже звезды, будто это – слабенькие огоньки далеких свечей. Лица Ольги разом касались жар и лед, и страх, какого не ведало ни одно земное существо, разламывал ей не только нервы, но и кости, скручивая в гнилые веревки мышцы, и в то же время могучая радость, прерывая дыхание счастливым всхлипом, швыряла ее под хор неземных дальних голосов на солнечных качелях от холодной голубизны нетемнеющего неба к красному пламени негаснущего солнца. Ольга прикусила иссохшие губы. И вдруг застонала от жалости, похожей на то покаянное отчаяние, которое овладевает матерью, почуявшей боль своего ребенка. Ей показалось, что глаза ее обратились в потоки слез и вылились на грудь, и вся душа ее вытекает сейчас в горе, которое вот-вот станет непоправимым. Почему? Кто плачет в ее ладонях об угасающем, о несвершившемся, о загаданном, не пережитом? Не она ли сама плачет о себе в жестких ладонях своей женской доли?

Ольга хрипло застонала, и сознание вернулось к ней. Рядом встревоженно дышал Амур. Рыбка все еще лежала в ладонях, и глаза ее меркли, будто угасающие угольки. Ольга смотрела, будто слушала и пыталась понять. И вот смутная догадка кольнула ее в сердце и засияла в глазах, переливаясь из них в глаза золотой рыбки. Маленькое тело слабо дрогнуло в надежде. Ольга торопливо, пока понимание не покинуло ее, окунула руки в воду. Какой-то миг рыбка еще полумертво не покидала ее ладоней, а потом, теряя знакомые очертания, тугой золотистой каплей упруго ушла в глубину. И странно – хотя она не несла в себе ощутимого тепла, расставшимся с нею Ольгиным ладоням почему-то стало неуютно и холодно.

– Суши весла!

Залп огня и крик прострелили Ольгу. Яростный прожектор и усиленный мегафоном голос она узнала сразу. Видимо, «Амур» рыбинспектора Акимова подкрался к ней на самых малых оборотах, из-под ветра. Да ведь она и не пряталась.

– Ну и семейка! – гремел над уснувшей рекой, вспугивая темную волну, голос. – Ромка с утра волосы на себе рвет, мол, баба сгинула, а она здесь втихаря икряночку гребет! Муж и жена – одна сатана! Придумали маскировочку! Ну и семейка!

Ольга растерянно поникла. Силы разом оставили ее, будто их из нее выжали, как воду из белья. Все. Она хотела спасти Ромку, но погубила и его, и себя. Разве объяснишь Акимову? Разве он поверит? Ночь, лодка, сеть…

Ольга тупо смотрела за борт, отвернувшись от выедающего глаза жара прожектора и оглушительных упреков Акимова. Вода черно, мутно колыхалась. И вдруг ей показалось, что изнутри медленно поднимается пятно золотистого света. И тут неизвестно почему мелькнула мысль, что она все сумеет объяснить, что не губила, а спасала, и Акимов непременно поймет ее. Поймет! Ведь поняла Ольга совсем недавно… что-то такое… Что она поняла? Что-то о безграничных просторах, о свободе вихря, об игре великой Жизни.

Ольга вцепилась в борт. Свет ослепил ярче прожектора. Неужели это ее золотая рыбка, словно жар-птица, улетела в свои дали?.. А за ней… рой серебряных пчел? Радостный вихрь снежинок? Заметен звездной метелью незримый след. Смеющаяся свобода невозможного и неожиданного!

«Что это, что? Уж не косяк ли, освобожденный мною, взвился вослед моей летающей золотой рыбке?» Ольга не удивилась. Сейчас казалось возможным все.

– Ладно, хватит тебе. Сама понимаешь, рано или поздно, а попались бы вы. И то скажи спасибо, что тебя за делом застал, а не Ромку твоего, пакостника кучерявого. Я б ему кудри пораспрямил! – произнес сзади Акимов уже простым, человеческим, а не мегафонным голосом, и Ольге показалось, что голос этот доносится из-под толщи воды, таким он был глухим, далеким и чужим здесь, в амурской тиши, и плеске волны, и поскрипывании весла, которому течением выворачивало уключину.

– Сеточку, главное, сюда… – бубнил Акимов, и он уже подцепил сетку багром и подволакивал ее мокрую тяжесть к борту своего катера.

Ольга тупо смотрела на черный, мокрый блеск сети, ползущей из лодки. «Значит, он ничего не видел? Значит, мне это показалось? Игра света?..» Слезы навернулись на глаза и вот уже поплыли по щекам. Едва давши волю первому рыданию, она так и зашлась, плача, как плачут до смерти усталые женщины, уж не по первопричине беды, а обо всем белом свете, обо всех, кто забыт, как она сама, и уже даже обо всех, кто умер, а пуще всего – о тех, кто жив.

– А, чтоб тебя! – хрипло вскрикнул вдруг Акимов, и Ольга, приоткрыв остекленевшие от слез глаза, увидела, что он ошалело крутит в темном воздухе багром. Она быстро утерла глаза еще колючими от чешуи, скользкими руками, но и после того не увидела ничего. Вот именно – ничего! А ведь только что на акимовский багор был намотан бугорчатый жгутище сети. Сорвался? Этакий – да чтоб без всплеска? Да и не мог он сорваться с кусачих крючьев!

Ольга бестолково пошлепала ладонями по притопленному днищу своей лодки, пытаясь нащупать край сетки. Но только мокрое занозистое дерево встречалось ее усталым пальцам. Нет… меж ними приглушенно мерцали искорки: будто быстрые светлые улыбки поднимались из воды и вновь ныряли. Присмотревшись, Ольга различила в этом пересверкивании очертания своей сети. Но все тише и тише блеск, и вот уже пусто в лодке… Что-то успокаивающе шепчет Амур, медленно увлекая дальше, дальше Ольгину лодку от катера потрясенного Акимова:

– Эй, ты куда? А где?.. Нет, это как? Ни сетки, ни рыбы! Но ведь была же сеть, а, Олечка?! Была? А? И рыба была? Ну скажи, а то я уж совсем спятил с вами, браконьерами проклятыми!.. – стонал Акимов, и Ольге стало жалко его.

– Была, была, и сеть, и рыба, да отвяжись ты! – тихо сказала она, облокотясь на корму и не трогая весел.

– Куда?! Греби ко мне! Ольга!.. Мотор – тьфу! – гад!

Катер оставался неподвижен. Ольга погладила послушную темную волну и подняла усталые глаза к небу. Не скоро там, в успокоительной черноте, ей почудился удаляющийся золотистый промельк…

Геннадий Большаков
Встреча

рассказ

Профессор Белов летел в Атлантику. Несколько последних недель он очень много работал и после напряженного труда позволил себе отдохнуть. Любимым его отдыхом и развлечением были подводная охота и археологические поиски на дне морей и океанов.

Последние годы Иван Белов по нескольку дней проводил в центре Атлантического океана. Там примерно в 680 километрах к юго-востоку от Азорских островов на глубине около 850 метров он обнаружил следы древней цивилизации. Изучая затем археологические источники, Белов нашел краткую заметку о том, что еще в XX веке, точнее, в 1973 году экспедиция советских океанологов сделала в Атлантике сенсационное открытие. «Русские нашли Атлантиду!» – сообщала мировая пресса. Много времени прошло с тех пор. Шел XXII век, но Атлантида не торопилась раскрывать свою тайну.

Белов подозревал, что в результате геологических процессов дно Атлантического океана в том месте, где нашлась легендарная Атлантида, медленно, но неуклонно поднимается, поэтому с волнением подлетал к месту предстоящего погружения. Он внимательно оглядел просторную кабину аэролета и еще раз тщательно проверил акваланг и защитный костюм. Ведь ему предстояло одному погрузиться на почти километровую глубину. Это было связано с определенным риском, но Белов всегда предпочитал погружаться в одиночку. Наконец аэролет замер в воздухе, почти касаясь поверхности воды, и автопилот сообщил о прибытии на место назначения. Белов включил автомат стабилизации и не спеша стал одеваться, стараясь подавить невольное волнение. В глубине души он чувствовал, что с ним сегодня должно случиться что-то необычное. Наконец все было готово. Белов еще раз внимательно осмотрел салон, включил гидромультипликатор и прыгнул в зеленоватую воду.

Тишина сразу обступила его. Ритмично потрескивал гидромультипликатор, выравнивая давление. Белов взглянул на указатель глубины – стрелка медленно прошла отметку 750 метров. Луч прожектора отвесно падал вниз. Какие-то рыбки, попадая в луч света, сначала замирали на месте, а затем стремительно исчезали в темноте. Наконец внизу показались развалины замка, и вскоре Белов очутился среди них. Он находился на глубине 810 метров. Его предположение оправдалось – дно океана поднималось! Белов медленно поплыл среди развалин. В стенах с трудом угадывались места оконных проемов. Он плыл и думал о бренности земной жизни. В этом мертвом городе когда-то кипела яркая жизнь. Люди рождались, росли, любили, рожали детей, умирали. Все думали, что это будет продолжаться вечно. Но однажды ночью всколыхнулась земля, задрожали стены домов и цветущая страна стала погружаться в пучину океана. Белов представил себе ужас матерей, которые прижимали к себе детей, ничего не понимающих, но смотрящих на взрослых со страхом и надеждой. Размышляя таким образом, Белов вплыл в небольшой дом без крыши, но сохранившийся лучше других строений. Внутри этого дома было как-то особенно жутко; здесь все покрывал толстый слой осадков, веками падавших сверху.

Белов нажал на гашетку бластера и направил лазерный луч вдоль одной из стен. Около луча вода мгновенно вскипела, стремительно подымались вверх пузырьки. Отложения стали медленно отваливаться. Когда стена немного очистилась, Белов отплыл в сторону и замер на месте: перед ним была карта звездного неба! Слева внизу угадывался контур Большой Медведицы. Белов даже не удивился – он был к этому как-то психологически подготовлен. Он ждал необычного, и оно случилось.

Стены здания сохранились почти полностью. Белов поразился тому, как они могли устоять во время такой сильной катастрофы. Он увеличил мощность лазера, срезал часть стены и сразу понял, чем объяснялась необычная прочность стен. Кирпичная кладка чередовалась со слоями свинца, толщина которых достигала двух сантиметров. Он насчитал одиннадцать слоев свинца. Свинец, постепенно диффундируя в кирпич, намертво скреплял стены. Замки, построенные таким образом, обнаружены еще в двадцатом веке на Кавказе в древних селениях Грузии.

Белов осмотрел остатки найденных на полу скульптур и медленно поплыл к массивной металлической двери, ведущей в другую комнату, у которой сохранился даже потолок. В центре двери было укреплено изображение какого-то круглоголового божества. Счистив с него отложения, Белов вгляделся и… да это же изображение космонавта! Одежда напоминает космический скафандр, на голове шлем, из которого торчат антенны! Белов лихорадочно заспешил, быстро протиснулся в полуоткрытую дверь и сразу обратил внимание на большой сундук в углу комнаты.

Сундук был сделан из металла, прочность которого была увеличена массивной клепкой, но луч лазера легко срезал крышку. В центре сундука стоял небольшой ящичек серого цвета. Со всех сторон он был абсолютно гладким, лишь с одной стороны Белов обнаружил за защитным покрытием экран. Несомненно, это был какой-то электронный прибор. Послышался щелчок, экран засветился нежно-зеленым цветом, затем на нем возник силуэт аэролета, на котором Белов прилетел. Силуэт становился все ярче, затем в наушниках Белова внезапно раздался отчетливый голос: «Прошу вас подняться на поверхность».

Белов замер, потому что ожидал всего, только не этого. С прибором в руках он выплыл из комнаты и стал медленно подниматься вверх.

Примерно через полчаса Белов уже был на поверхности океана, быстро поднялся в салон аэролета и вздрогнул. В салоне находился высокий человек. Взглянув на него, он поразился виду незнакомца. У человека кожа была зеленого цвета! Зеленые кисти рук на фоне темной облегающей одежды выглядели необычно. Внимательно смотрели большие голубые глаза.

– Прошу вас ничему не удивляться и спокойно выслушать меня, – несомненно, что это говорил незнакомец, но поразительно было то, что он при этом… не раскрывал рта!

– Я являюсь представителем Внеземной Цивилизации и прибыл сюда по вашему вызову, – продолжал звучать голос.

– Каким же образом я вас вызвал? – спросил потрясенный Белов.

– С помощью найденного вами прибора, – ответил пришелец, – это аппарат вызова. Около двенадцати тысяч лет назад, – продолжал он, – экспедиция из нашей Звездной Системы посетила вашу планету. Человечество находилось на очень низкой ступени развития. Более развитой оказалась лишь цивилизация, населявшая острова. Люди нас не понимали, считали богами, спустившимися на землю, и поклонялись нам. Контакта не получилось, и мы покинули планету, оставив несколько специальных аппаратов. Аппараты были настроены таким образом, что автоматически приводились в действие только тогда, когда взявшее их в руки мыслящее существо имело достаточный уровень развития, чтобы понять нас. Мы ожидали, что люди вашей планеты достигнут необходимого уровня развития через 20–25 тысяч лет. Но это случилось намного раньше. Доказательством является мое присутствие здесь. Мне только не совсем понятно, почему вы вызывали меня, находясь на дне океана. Вероятно, случилась катастрофа с той островной цивилизацией, которую мы посетили на этом месте?

– Да, вероятно, это так, – ответил Белов.

– Жаль, если бы не эта катастрофа, вы могли бы вызвать нас еще раньше, – продолжал зеленый незнакомец. – Ведь все развитые цивилизации Вселенной давно объединены в Великую Единую Систему Разума. И только ваша планета до сих пор оставалась в нее не включенной. Мы решили главные проблемы мыслящей материи – это проблема Бессмертия, передачи материальных тел через Пространство и Время, Гравитации, получения материи и энергии путем изменения Пространства и Времени и многое другое, о чем вы даже не догадываетесь. Немного о Бессмертии – главной проблеме живой материи. Любое мыслящее существо представляет собой определенное сочетание и взаимодействие элементарных частиц и молекул. Поскольку Вселенная безгранична во Времени и Пространстве, то всегда найдутся мыслящие существа, которые в этом сочетании аналогичны выбранному индивиду. И когда приходит время, наиболее старое мыслящее существо входит в контакт с наиболее молодым своим аналогом, сливается с ним, передавая накопленную полезную информацию.

– Простите, – прервал Белов пришельца, – мне не совсем понятно выражение «сливается с ним».

– Это очень просто: старое существо, в данном случае, например, я, перестает существовать после передачи Полезной информации молодому существу, например, вам. А старый организм перемещается в Антимир, который так же бесконечен, как и наш, и который служит исходным материалом для развития нашей позитивной Вселенной. Таким образом колоссально ускоряется прогресс Вселенной, потому что отпадает необходимость учить молодой разум элементарным, как у вас говорят, «азбучным» истинам. Эту операцию мы сейчас и проведем, поскольку вы являетесь моим более молодым аналогом.

– Подождите, – остановил Белов незнакомца. – Скажите, пожалуйста, какой же вы мой аналог, если у вас зеленая кожа?

– И все-таки мы с вами очень похожи. Всмотритесь получше в меня.

Профессор пристально посмотрел на пришельца и с удивлением стал отмечать, что незнакомец, в самом деле, очень был похож на него. Более того, он был почти зеркальным отражением Белова.

– Срок моей жизни кончается, – сказал незнакомец. – Мне скоро исполняется 675 лет. Это предельный возраст в нашей Звездной Системе. И я с удовольствием передам вам Информацию, накопленную нашими аналогами во Вселенной.

– Подождите еще немного, – остановил его Белов. – Мне так много хочется спросить у вас. Я хочу знать, как вы управляете Пространством и Временем. Я хочу также знать, как будет происходить слияние, почему вы разговариваете со мной, не открывая рта. И, в конце-то концов, неужели вам хочется умирать?

– Я мог бы не отвечать на ваши вопросы, потому что ответы на них вы получите при нашем «слиянии». Но вы еще молоды, и мне хочется продлить удовольствие, беседуя с вами, – ответил незнакомец. – Прежде всего, я не умираю, а перемещаюсь в Антимир, который является поставщиком материи для нашей Вселенной. Поэтому я снова возникну позже, чтобы в качестве аналога заменить того, кто к тому времени заменит вас, других наших аналогов. Биотоки вашего мозга я воспринимаю непосредственно. Такой обмен информацией значительно экономичнее обычного примитивного обмена звуками: увеличивается скорость передачи информации, можно разговаривать в вакууме, отпадает необходимость в сотнях языков, язык становится единым для всей Вселенной. Что касается других ваших вопросов, то самым главным из них я считаю вопрос о том, как мы научились управлять Пространством и Временем. Мы умеем перемещать любые материальные тела практически мгновенно, в любую точку Вселенной. В частности, я прибыл на Землю из Галактики, которая находится от Солнечной системы на расстоянии 27 миллиардов световых лет. Для того чтобы вы поняли только математическую модель этого достижения, мне необходимо около двух месяцев передавать вам информацию обычным способом при нашем различии в уровнях развития. Суть открытия состоит в том, что материальный объект половину расстояния преодолевает со скоростью на доли процента ниже световой, а вторую половину пути на столько же выше световой. При сверхсветовой скорости время течет в обратном направлении, перемещаемый объект попадает через кривизну пространства в Антимир. В Антимире необходимо побыть, чтобы попасть в пункт назначения в соответствующее время, то есть мгновенно, считая от момента начала перемещения. Кстати, ваш землянин доктор Синха из Канады еще в XX веке выдвинул гипотезу о существовании во Вселенной большой Антигалактики, состоящей из частиц, движущихся со сверхсветовыми скоростями. Доктор Синха считал, и это впоследствии подтвердилось, что специальная теория относительности, согласно которой частицы не могут двигаться быстрее света, справедлива только для Млечного Пути и других известных Галактик.

Пришелец замолчал. Белов тоже молчал, обдумывая услышанное.

– Дайте вашу руку. – Пришелец осторожно застегнул на запястье Белова кольцо из красного легкого металла. Небольшой проводник от кольца он включил в прибор, который Белов нашел на дне океана. Точно таким же образом пришелец присоединил к прибору и свою руку.

– Сейчас начнется передача Полезной информации, что займет по вашему исчислению Времени около 10 лет, но мы включим ускоритель Времени, и передача будет сделана за несколько секунд. Однако за эти секунды вы постареете на те же 10 лет.

Увидев огорчение на лице Белова, незнакомец успокоил его:

– Но вы теперь будете бессмертны…

Он нажал кнопку в приборе, и Белов ощутил легкое приятное покалывание в левой руке. Его тело стало невесомым и начало перемещаться в какое-то небытие…

Когда Иван Белов очнулся, то обнаружил, что он был один. Пришельца не было, о нем напоминал лишь прибор, который лежал на коленях Белова, и два красных кольца, одно из которых все еще находилось на его запястье.

Белов сидел в пилотском кресле, сидел ошеломленный. Через некоторое время он пришел в себя, включил автопилот и полетел домой в Новосибирск, где сразу же сел за подробный доклад и представил его на следующий день Президенту Научного Центра Земли.

Землянам предстояла большая работа по включению в Великую Единую Систему Разума Позитивной Вселенной…