Текст книги "Озорные призраки"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава восьмая
Парламентеры с клыками наголо

Вылезши из такси (которое осталось стоять у трапа), они поправили темные очки, без которых, если верить Голливуду, ни один порядочный гангстер и на люди-то не выходит. Не мешкая, поднялись на палубу «Виктории» – как отметил Мазур мимоходом, изрядно захламленную и нуждавшуюся в приборке. Ну понятно, откуда у этого сухопутного воинства морские навыки, да и толкового боцмана у них, конечно же, нет…

Двое караульных, как и следовало ожидать, проворно двинулись им навстречу, пока что не хватаясь за оружие, – ну разумеется, хваткие ребята, видавшие виды, не склонные истерически размахивать стволами по самому пустяковому поводу…

– В чем дело? – пробурчал передний, все же держа руку так, чтобы при необходимости вмиг откинуть полу легкой куртки.

– Главный где? – остановившись к нему вплотную, рявкнул Лаврик, всем видом и осанкой как две капли воды напоминавший киношных гангстеров. Мазур добросовестно пытался это скопировать, но подозревал, что получалось у него гораздо хуже.

– Какой еще главный?

– Старший. Начальник, – терпеливо пояснил Лаврик. – Короче, тот, что у вас тут командует, и чихать мне, как он в точности зовется…

– Вам зачем?

Лаврик, убедительно осклабясь, процедил:

– Да рассказать ему, что он выиграл первый приз в викторине для домохозяек… Главный где, морда твоя тупая?

Стражи переглянулись. Они стояли грамотно – один прикрывал другого, но Мазур-то эти штучки прекрасно знал и, в свою очередь, моментально передвинулся так, чтобы разбить эту связку.

Они все еще, должно быть, надеялись, что произошло какое-то недоразумение. Второй так и помалкивал в тряпочку, будучи, очевидно, младшим в наряде. Другой без тени замешательства на дубленой загорелой роже спросил:

– Можете объяснить, какого черта вам нужно и кто такие?

– Ох, как он мне надоел, Билли, – громко сообщил Лаврик Мазуру, не оборачиваясь к нему. – Объяснить тебе, говоришь…

Он молниеносным движением выхватил свой изукрашенный кольт, упер дуло оппоненту меж ребер, постаравшись, чтобы для стороннего наблюдателя это выглядело незаметно. И грозно процедил:

– Веди к главному, зараза, иначе пристукну, как муху на пироге…

Мазур проворно взял на прицел второго, точно так же прикрывая револьвер полой пиджака. Тот так и не успел схватиться за оружие – Мазур выдернул у него из-за пояса ствол и переправил себе в карман. Лаврик тем временем столь же сноровисто разоружил второго. На палубе «Доротеи» никого уже не было, так что вряд ли там заметили нечто нестандартное, происходящее на палубе у ближайшего соседа…

Мазур прекрасно понимал их с напарником преимущества – люди Бешеного Майка пальбу откроют в самом крайнем случае, коль уж удостоверятся, что настал полный и окончательный трындец. Шум поднимать им не резон, у них своя задача, которой все и подчинено, они тут на птичьих правах и прекрасно соображают, что ни в коем случае нельзя привлекать внимание к их набитой контрабандным оружием посудине…

Чрезвычайно похоже, что такие именно мысли посетили обоих караульных.

– Документы покажите, – мрачно потребовал тот, что оказался под опекой Лаврика. – Если вы из полиции, растолкуйте, в чем дело…

Лаврик ласково сказал, покрепче прижав дуло к ребрам собеседника:

– А это вот, по-твоему, не документ? Из какой же ты глуши, дуролом, если такие штуки не признаешь за самые верные документы? Ладно, некогда мне с тобой язык мять. Веди к главному. Разговор будет.

– Ну, дело ваше, я вас предупредил… – проворчал тот. – Пошли.

И первым двинулся к трапу, ведущему в недра шхуны. Мазур подтолкнул револьвером второго, держась так, чтобы не угодить под какой-нибудь зубодробительно-руколомный прием.

Они спустились в узкий коридор, пахнущий старым гниловатым деревом и довольно-таки явственно – оружейной смазкой. Для понимающего человека не составляло труда определить, что совсем недавно тут избавляли оружие от заводской смазки, долго и старательно чистили. Фирменный стиль Бешеного Майка, конечно: подержанным оружием предпочитает не пользоваться, только новеньким, нигде не засвеченным…

В коридор выходили двери нескольких кают. Но уделить внимание следовало не им, а появившемуся откуда-то сзади субъекту, который непринужденно и беззастенчиво целился в незваных гостей из доброго британского «Стерлинга», пусть и не самой последней модели, но выглядевшего ухоженным и новехоньким. Спокойно так целился, уверенно, хватко, в совершеннейшем молчании, не размениваясь на дешевые угрозы и страшные рожи. «Автомат без глушителя, – отметил Мазур. – Не станет он палить сгоряча, приятно иметь дело с профессионалом…»

Одна дверь открылась. В коридоре появился Бешеный Майк собственной персоной – легенда и звезда в своей неброской профессии, о чьих гнуснопрославленных свершениях Мазур еще в подростковые годы читывал немало. Была такая рубрика в «Вокруг света», какое-то идеологически выдержанное название, она, впрочем, и сейчас процветает…

Самое время умилиться – живую легенду зришь своими глазами и даже с пушкой наголо звезде противостоишь! – но, разумеется, не было времени на такие глупости.

Натуральный, доподлинный Майкл Шор, Бешеный Майк – в точности как на фотографиях, неведомыми путями попавших в руки тех, кто Мазура инструктировал еще во времена учебы. Только, понятное дело, выглядит теперь гораздо старше, снимки-то были сделаны черт знает когда…

– Ну, и что здесь происходит? – спокойно спросил Майк. – Ребятки, обращаю ваше внимание: у того вон парнишки в руках автомат. Он стреляет, если потянуть пальцем крючочек. А стрелять парнишка умеет.

– А смысл? – обаятельно улыбнулся ему Лаврик. – Вдруг мы из полиции?

– Ухватки не те, – лаконично сказал Бешеный Майк.

– Согласен, – кивнул Лаврик. – И все равно нет смысла палить в нас из трещотки. Мы ведь не сами по себе, там, на пирсе, есть еще люди, которые в случае нашей безвременной кончины постараются вам качественно осложнить жизнь.

– Догадываюсь, – ответил Майк.

«Кремень, – с уважением отметил Мазур. – Работать с таким – одно удовольствие…»

Бешеный Майк преспокойно продолжал:

– Думается мне, вы, ребята, пришли не драться, а поговорить.

– Золотые слова, – сказал Лаврик.

– Тогда уберите пушки, и поговорим спокойно. К чему эти дурацкие спектакли?

Лаврик, не задумываясь, сунул пистолет за ремень, кивнул Мазуру. Тот последовал его примеру. Майк сделал скупой жест, и автоматчик, сделав шаг вправо, скрылся в одной из кают. После секундного раздумья Лаврик вернул пистолет хозяину, и Мазур проделал то же со своим трофеем. Майк с каменным лицом спросил:

– Вы оба… переговорщики, или?

– Оба.

– Ну, в таком случае, прошу…

Он распахнул дверь, и все трое оказались в довольно тесной каюте. Мазур, окинув ее взглядом, моментально убедился, что оружие тут на виду не держат. Хозяин уселся на узенькую койку, прикрепленную к стене, без всякого радушия показал на другую, где они оба тут же и устроились.

Самое смешное, что Мазур чувствовал себя совершенно спокойно и не ожидал никаких сюрпризов, заранее зная, что их не будет – когда имеешь дело с профессионалами, можно расслабиться… ну, конечно, до известных пределов. Как-никак они были в точности такими же нелегалами здесь, как эта компания…

– То, что вы не из полиции, уже ясно, – сказал Бешеный Майк. – В таком случае?

– А, да что там вилять, – сказал Лаврик, непринужденно закидывая нога на ногу. – Отдельные несознательные личности нас именуют всевозможными жуткими терминами, наперечет неприглядными: мафия, мол, гангстеры, криминальный элемент, преступный синдикат… Лично я склонен придерживаться эпитета «деловые люди». В самом деле, если свести всю нашу деятельность к какой-то нехитрой формуле, выяснится, что мы занимаемся главным образом перевозкой и торговлей. Это исчерпывающее объяснение?

– Вполне, – невозмутимо сказал Майк. – Извольте в таком случае объяснить цель вашего визита…

– Собственно, тут и объяснять нечего, – сияя непринужденной улыбкой, сказал Лаврик. – Дело простое до скуки. Видите ли, друг мой, это наш островок. Всем, что касается определенных снадобий, неважно, в каком они виде – таблетки, порошочки, ампулки, курево, – здесь занимаемся мы, и только мы. Мы привозим, мы продаем. Монополия, извините. Чтобы добиться такого положения, как вы, быть может, догадываетесь, нам пришлось потратить уйму денег и трудов…

– Я примерно представляю.

– Совсем хорошо. Тогда вам должно быть понятно, каково нам было вдруг узнать, что на нашей, освоенной, завоеванной, можно сказать, нелегкими трудами территории вдруг объявляется некий совершенно беспринципный субъект, вздумавший возить сюда левый порошок… Я вас имею в виду, старина. Кого же еще? В общем, я уполномочен вам передать, что приличные люди так себя не ведут. Они не вваливаются нахальным образом делать бизнес на чужой территории. Очень уж это чревато, знаете ли.

Мазур, внимательно наблюдавший за Майком, ухмыльнулся про себя – как бы отлично ни владел собой спец по переворотам, на его физиономии все же отразилось нешуточное удивление. Что было вполне объяснимо – обвинение ведь насквозь беспочвенное, из пальца высосанное…

– А вам не кажется, молодые люди, что вы меня с кем-то путаете?

– Парень, мы не вчера родились, – проникновенно сказал Лаврик. – И своим веселым ремеслом занимаемся достаточно долго, чтобы набраться опыта… В особенности когда тебя заложили ясно, четко, недвусмысленно. Ты еще не успел толкнуть порошочек, только начал приглядываться и прощупывать возможности, а тебя уже заложили, обстоятельно, добросовестно, и внешность твою описали не хуже какого-нибудь Рембрандта, и корабль, и его название, чтобы не было ошибки, на бумажке записали, и даже номер пирса – пятый…

Бешеный Майк молчал. Мазур хорошо представлял, какая умственная работа происходит сейчас за этим ничуть не узким лбом. «Что я сам думал бы на его месте? Пожалуй… Что гангстеры настоящие – но кто-то им наплел с три короба провокации ради. Скорее всего, в этом направлении его мысли и рванут. Он ведь прекрасно понимает, что есть люди, которым грядущее предприятие придется не по вкусу, и они могли что-то пронюхать… Поскольку нет прямых улик для вмешательства полиции или спецслужб, самый простой финт – устроить провокацию, разделаться чужими руками…»

– И кто же вас так обстоятельно, – он иронически подчеркнул последнее слово, – информировал?

– Ну, это уже наши дела…

– Все так и обстоит?

– Парень, с тобой тяжело вести дело, – досадливо поморщился Лаврик. – Нет, мы ехали мимо, нам приглянулся твой кораблик, и мы решили забавы ради повалять дурака… Хватит, а? Говорю тебе, не надо толочь воду в ступе. Давай придерживаться фактов. Их два, и оба железные. Первое: нам все о тебе слили подробнейшим образом. Второе: люди, которые это сделали, достойны всяческого доверия. Вокруг этого – и только этого! – мы и будем плясать, нравится тебе это, или нет.

– И вам не приходило в голову, что это какая-то дурацкая…

– Хватит! – прикрикнул Лаврик. – Кончай придуриваться, ладно? По тебе за милю видно, что мужик ты битый жизнью и имеющий кое-какой опыт… Что же ты строишь из себя придурка? У нас, старина, ошибок попросту не бывает – очень уж дорого за них платишь в нашем бизнесе…

– И что же вы хотите?

– Вот это уже деловой разговор. Как только мы отсюда выйдем – а уйдем мы отсюда беспрепятственно, верно? – ты немедленно снимешься с якоря и уберешься к чертовой матери. Тогда мы о тебе забудем. Разумеется, ты тут больше в жизни не появишься. Несложные условия, верно?

– У меня нет возможности…

– Немедленно, ты понял, мыслитель? – рявкнул Лаврик уже предельно грубо. – Я и так с тобой проявляю ангельское терпение, другой бы давным-давно словил свинца… Думаешь, меня испугал твой придурок с трещоткой? Это наш остров, говорю тебе, парнишка. Ты и не представляешь, как мы тут прочно обосновались… Немедленно снимайся с якоря, усек? Как только мы с твоей посудины уйдем. Иначе вся твоя компашка мертвякам на местном кладбище позавидует…

На лице Майка присутствовала скорее досада, чем злость – Мазур его прекрасно понимал. Ну разумеется, он не может сняться с якоря немедленно – большая часть его людей где-то на берегу, в каких-нибудь дешевых гостиницах, нет смысла соблюдать вовсе уж строжайшую конспирацию и держать всех на судне. Очень может быть, и оружие еще не все погружено…

– Послушайте, – сказал Майк все с тем же непроницаемым видом, вызывавшим у Мазура нешуточное уважение. – Говорю вам, произошла дурацкая ошибка… или случилось какое-то идиотское совпадение. В жизни не занимался наркотиками. Есть у вас кто-то. более высокопоставленный, с которым мы могли бы обсудить…

Лаврик выглядел как человек разозленный до крайности.

– Ну ты и тупой, парнишка! – сказал он, форменным образом скалясь. – С тобой, как ни пытаешься по-хорошему, получается пустая трата времени… Какие тебе, к черту, высокопоставленные? Королеву прикажешь притащить? На этом долбаном островке самые старшие мы с Билли… и могу тебя заверить, так будет еще долго! Мы здесь хозяева, президенты, генерал-губернаторы британской короны, султаны и прочее! Ты меня понял, придурок? Либо ты снимаешься с якоря немедленно, либо я твою посудину живенько пущу на дно с тобой, паршивцем, вместе. Финал переговоров, команды покидают стадион…

Он решительно поднялся, сделал Майку ручкой и, не оглядываясь, распахнул дверь каюты. Мазур последовал за ним, готовый при необходимости прикрыть огнем.

В коридоре никого не оказалось. Без сомнения, тот, с автоматом, – а может, и кто-то еще, – зорко прислушивался к их шагам, но не вмешивался без приказа. Дисциплина у Майка всегда железная…

Ага! В коридоре возник-таки субъект со «Стерлингом» наперевес – другой, незнакомый. Но сзади послышалась резкая команда Майка:

– Пропустить!

«Вот положеньице у человека, не позавидуешь, – подумал Мазур не без веселости. – Пристукнул бы нас обоих, как сусликов, но не решается, не зная, кто за нами стоит и каковы силы неприятеля. Кажется, вырвались…»

Они были уже на палубе. Оба стража проводили их хмурыми, насквозь неприязненными взглядами, но дорогу заступить даже не пытались, не говоря уж о том, чтобы хвататься за оружие. Совершенно беспрепятственно они покинули «Викторию» и сели в такси.

– Вот так, – сказал Лаврик, беззаботно улыбаясь. – Представляешь, сколько теперь вариантов появится у нашего друга, когда завеселеет? Столько перед ним откроется версий, гипотез и догадок, что в этаком обилии утонуть можно с головой. Он, конечно, ни за что не может отплыть тотчас же…

Мазур бдительно показал ему глазами на водителя.

– Ничего, – с ухмылочкой сказал Лаврик. – Человек надежный, при нем можно…

Смуглый водитель обернулся к ним, дружелюбно усмехнулся Мазуру, показав великолепные зубы. На палубе «Доротеи», мимо которой они проезжали, по-прежнему никого не было.

– В аптеку? – спокойно спросил водитель.

– Нет особой разницы, – подумав, сказал Лаврик. – Если ближе в аптеку – сначала в аптеку. Если ближе в магазин для садоводов – в магазин. Последовательность тут никакой роли не играет, главное, все приобрести, что необходимо…

Глава девятая
Чужие грехи на неповинной совести

– За нами, между прочим, хвост, – если кому интересно, – сказал водитель.

– Вижу, – ухмыльнулся Лаврик. – Только, собственно говоря, не за нами, а вот за ним, – он ободряюще похлопал Мазура по плечу. – Ну да, белый «плимут», ага…

Твой вульгарный приятель с неистребимым американским акцентом, тот самый, который наслал хулиганье в темном переулке. И с ним еще какой-то хмырь, их в аэропорту фиксирнули, определенно за нами прилетели…

– Мне будет позволено узнать хоть какие-то детали? – спросил Мазур почти что и не сердито. – Нет, я все прекрасно понимаю: классическая ситуация, на роль «главного» выдвигают подставную фигуру, а настоящий тем временем хозяйствует вне всяких подозрений… Но хоть какие-то подробности я имею право знать, по-моему? Чтобы точно знать, чего ожидать?

– Видишь ли, в том-то и загвоздка, что деталей практически никто и не знает, – серьезно сказал Лаврик. – В игре пока что не замечено ни малейшего присутствия какой бы то ни было и чьей бы то ни было державной конторы. Специфика интриги такова, что ее крутят, как на подбор, частники. А это, сам понимаешь, все усложняет: частников столько развелось, что с ходу и не установишь, кто такие, на кого работают и чего хотят. Дилетант – кошмар для любой спецслужбы. Вот и приходится тебе, уж не посетуй, работать тем самым фонарем, на который летят бабочки… Не будут же они вечно ходить вокруг да около? Для чего-то же он к тебе лез? Ты уж – пострадай за други своя…

– А если они меня резать начнут? – спросил Мазур ехидно.

– Давай без шуточек, – поморщился Лаврик. – Можно подумать, тебя так просто зарезать…

– А если серьезно?

– Зачем им тебя резать?

– А потому что – дилетанты. Поди угадай, что им в голову взбредет, коли логика у них насквозь непрофессиональная?

Лаврик задумчиво сказал:

– Ну, если начнут резать, тогда, конечно, можно начать их обижать по полной программе… Нет, все равно, не думаю я, что помыслы у них убойные. Скорее всего, как всякие нормальные люди, выведать что-то захотят. Так что перед тобой открываются широкие возможности вдоволь потрепать языком, который у тебя неслабо подвешен. Мы ж не знаем, за кого они тебя принимают. Сам сориентируешься по ходу, если что… Можешь плести что угодно, можешь к кому угодно вербоваться, разрешаю – разумеется, не в своем подлинном облике…

Водитель, воспользовавшись паузой, сказал:

– Вообще-то можно было бы их потихонечку скрутить, компаньеро, и расспросить по душам…

– Минута делов, – кивнул Лаврик. – Вот только как мы будем выглядеть, если окажется, что вся потайная мощь державы обрушилась на какого-нибудь долбаного любителя? Который, к своему удивлению, обнаружит вдруг, что столкнулся именно с государством? Это ж придется думать, куда труп девать… Нет, давайте уж придерживаться прежней тактики. Благо приманка наша – не беззащитный ягненочек… – он повернулся к Мазуру. – В общем, так. Мы сейчас поедем покупать причиндалы для хлопушки, а ты поболтайся по городу пешком. Только пушку оставь здесь. Ни к чему ее таскать по пустякам, у тебя руки-ноги есть…

Он хлопнул водителя по плечу, и тот остановил такси у очередного летнего кафе, где примерно половина столиков была свободной. Ободряюще ухмыльнулся Мазуру:

– Не переживай, все путем, найдется кому прикрыть…

Мазур покосился на него, но ничего не сказал, вылез и захлопнул дверцу. Повернулся и не спеша пошел по тротуару навстречу движению. Уныния, конечно, не было ни капли, не говоря уже о страхе, жизнь и работу приходилось принимать такими, как они есть; если с тобой поступают так, а не иначе, начальству виднее… Насчет прикрытия Лаврик, вероятнее всего, не врал, эти карибские острова как раз из тех местечек, где кубинцы чувствуют себя, как дома. А зная Лаврика и его любимые приемчики, начинаешь всерьез подозревать, что где-нибудь под лацканом пиджака уже прилепился крохотный микрофончик – и не вчера, а, очень может быть, с того самого момента, когда они сюда приехали спасать недотепу-президента, одержимого зудом реформаторства…

Помянутый белый «плимут» не уехал вслед за такси, а нахально припарковался метрах в тридцати от Мазура. Старательно его игнорируя, Мазур присел за столик, заказал коктейль неведомо откуда материализовавшемуся, как джинн из бутылки, официанту, поудобнее расположился на белом стуле и постарался почувствовать себя своим человеком в Латинской Америке, что было не так уж трудно после всего, что он в этом полушарии успел наворотить.

Обе дверцы «плимута» распахнулись, вылезли двое и что-то очень уж целеустремленно двинулись в его сторону. Один, как и следовало ожидать, оказался дешевым суперменом, так и не известным пока что по имени. Судя по тому, как он издали дружелюбно скалился Мазуру и даже махал рукой, намеревался снова приставать самым беззастенчивым образом, как подвыпивший гусарский вахмистр к кухарке. Второй был решительно незнаком – субъект лет пятидесяти, худой, узколицый, меланхоличный, с вислыми усами и весьма нездоровым цветом лица.

Глупо притворяться, что не замечаешь человека, который из кожи вон лезет, чтобы привлечь твое внимание, – и Мазур уставился на обоих выжидательно, без всякой теплоты во взоре.

Но супермена такие взгляды вряд ли могли смутить – скорее всего, он не играл развязного хама, а таковым и был, хоть в глаза плюй… Еще издали распахнул объятия и вскричал:

– Ну надо же, совпадение какое! По Флоренсвиллю гуляешь – так и жди, что Дикки навстречу попадется! Прилетаем сюда – и тут Дикки Дикинсон!

Он бесцеремонно придвинул стул и сел. Меланхолик устроился рядом не так проворно, но столь же решительно, молчал и таращился на Мазура с таким унынием во взоре, словно хотел, чтоб его пожалели.

– Полицейского позвать, что ли? – негромко, задумчиво вопросил Мазур в пространство. – Невозможно человеку спокойно выпить стаканчик…

– Успеется, – ухмыльнулся незнакомец. – А вот поставить мне стаканчик вполне бы мог. За то, что я человек незлопамятный. Другой бы на тебя, Дик, смертельно обиделся за тот поганый приемчик, что ты удумал в кабаке…

– Незлопамятный? – ухмыльнулся и Мазур. – Значит, на меня потом в темном переулке кинулись какие-то паршивцы исключительно по случайному совпадению?

– Да нет, конечно, – безмятежно сказал незнакомец. – Положа руку на сердце, это я их послал. Только вовсе не из-за того, что ты меня выставил черт-те кем в кабаке… Это в игру входило, понимаешь ли.

– Терпеть не могу игры, в которых мне заранее не объясняют правил, – сказал Мазур.

– Дикки, так мы за этим сюда и пришли! Думаем, что томить человека, пора ему объяснить, какая игра идет, чтобы он тоже включился…

– А если у меня нет никакого желания?

– Придется, парень, придется, – сказал супермен уже совершенно серьезно, без тени прежней придури. – Меня, между прочим, зовут Уолли. А это Хью. Вот и познакомились, а? Хью, покажи нашему другу свои причиндалы…

Унылый запустил два пальца в нагрудный карман пиджака и привычным жестом вытащил закатанную в пластик картонку со своей фотографией, парочкой печатей и несколькими строчками типографского текста. Наискось ее пересекала желто-сине-зеленая, цветов государственного флага республики Флоренсвилль полоса.

Судя по тому, что там значилось, унылый именовался Хьюбер Тоффи и в чине субинспектора состоял на службе в Центральном департаменте полицейского управления помянутой республики – другими словами, в том квелом подобии спецслужбы, что только и имелось во Флоренсвилле.

– Вот такие дела, – сказал Уолли. – Это я – простой парень, сам по себе, не обременен чинами и службой, а наш Хью – человек не последний среди тех, кто печется о законе и порядке. И в таковом качестве он тебе даже здесь может, если придет такое желание, устроить кучу неприятностей… Верно?

– Совершенно верно, мистер Дикинсон, – поддержал Хью скучным, безразличным голосом. – Между Сент-Каррадином и Флоренсвиллем существует множество соглашений о сотрудничестве, в том числе и в той области, что касается охраны правопорядка. У меня масса знакомых здесь среди коллег по ремеслу…

– Рад за вас, – сказал Мазур. – Но что-то не припомню, чтобы я в последнее время нарушал законы…

– Ну, все в этом мире относительно, – протянул Хью. – Это ведь будет зависеть не от того, что вы станете твердить в здешней полиции, а исключительно от того, что я расскажу моим здешним друзьям…

– Бог ты мой! – воскликнул Мазур с неподдельным ужасом. – Выходит, вы – недобросовестный полицейский? Способный пойти на злоупотребление служебным положением? Я вас правильно понял?

Не похоже, чтобы ему удалось задеть или рассердить унылого хоть самую чуточку. Тот по-прежнему восседал с безрадостной физиономией отца семейства, три дочки которого к несказанному позору для фамилии подались в проститутки, а сыновья все, как один, занялись разбоем на большой дороге.

– Все зависит от точки зрения, мистер Дикинсон. Я бы сказал, на меня возложены определенные поручения, которые мне следует выполнять в точном соответствии с инструкциями. Поверьте мне на слово, я всегда выполняю в точности все, что мне поручено. А это означает, что вы и в самом деле можете угодить в нешуточные неприятности. Поэтому на вашем месте я выслушал бы Уолли со всем вниманием и постарался пойти ему навстречу…

– Уговорили, – сказал Мазур. – Валяй, Уолли, я весь внимание.

– Ну, не здесь же, – деловито сказал Уолли, вставая. – Поехали потолкуем с глазу на глаз. Да не смотри ты на меня так, балда, никто тебя не обидит. Если бы я хотел тебя спустить головой вниз в море, давно бы наладил…

Мазур только пожал плечами – не рассказывать же этому типу, куда обычно отправлялись те, кто питал подобные замыслы? Он прошел следом за ними к машине, плюхнулся на заднее сиденье. Уолли на сей раз устроился не рядом с водителем, а сбоку от Мазура. Пояснил:

– Я, конечно, паренек доверчивый, но не настолько, чтобы иметь такого, как ты, за спиной…

– Какого – такого? – спросил Мазур.

Уолли так и закатился:

– Шутник ты, я смотрю… – и бесцеремонно охлопал Мазура со всех сторон. – А пушки у тебя нету… И правильно. К чему серьезному человеку таскать пушку без особой нужды? Я вот тоже не ношу. Полагаюсь на обаяние и умение убеждать…

– И как, получается?

– Да ты знаешь, до сих пор получалось…

Ехали они недолго, уже минут через пять Хью остановил машину у небольшого отеля под названием «Копакабана», и они втроем поднялись на второй этаж. Мазур шагал совершенно спокойно, видно было, что черных замыслов насчет него никто не питает, иначе повезли бы не в отель, где с трупом управиться трудновато, а куда-нибудь в джунгли, где на свидетельские показания мартышек и попугаев рассчитывать нечего.

– Ну что, приступим? – спросил Уолли, когда они кое-как разместились в тесноватом двухместном номере. – Давай без уверток и спектаклей, лады? Ты парень битый, и мы с Хью тоже не вчера родились. Кто ты такой, мы знаем. Зачем вы сюда приперлись всей компанией, тоже знаем. Кто нанял Майкла Шора и вашу команду, знаем тем более… Только, я тебя умоляю, не нужно дешевых спектаклей! Не нужно пялить глаза, махать руками и орать, что тебя, пушистенького и безобидного, с кем-то перепутали! Кто ты такой, известно совершенно точно. Собственно говоря, и не нужно было затевать проверочку там, в переулке, но мне, извини, чертовски хотелось посмотреть, в самом деле вы такие крутые, как о вас рассказывают, или все же преувеличивают. Оказалось, правда. Хорошо ты их кидал по углам… Снимаю шляпу, чего уж там!

Ситуация была из тех, когда не знаешь, смеяться или плакать. Мазур ожидал чего угодно, но только не того, что его самого примут за одного из тех, кто вознамерился свергать президента. Перемудрил Лаврик со своими штучками, определенно…

Уолли истолковал его молчание по-своему.

– Молодец, – кивнул он. – Дурочку не валяешь. Я сразу понял, что ты умный парень…

– Что вам, собственно, нужно? – спросил Мазур.

– Нечто совершенно противоположное тому, что вы задумали, – моментально ответил Уолли. – Бешеный Майк собирается сорвать сделку, а меня, так уж карта легла, наняли как раз те, кто хочет, чтобы она все же состоялась…

– Какую еще сделку?

– Насчет Райской долины, конечно, какую же еще? Парень, лопни мои глаза, у тебя такой вид, будто ты и в самом деле не в курсе… Нет, серьезно? А впрочем, ничего удивительного, откуда тебе знать такие тонкости, кто бы их тебе выкладывал… Решил, что Аристид хочет всю эту благодать и в самом деле национализировать, а?

– А что, не так?

– Он, конечно, со странностями, но не чокнутый… Дикки, парень, весь смак в том и состоит, что дядя Аристид намерен все эти отели, бунгало и пляжи продать потом как раз тем, что меня наняли присмотреть, чтобы все было чинно и благородно… Сообразил? Ну конечно, все будет обставлено чинно и благородно не на другой день, не с бухты-барахты – но, честное слово, изящно все будет обставлено! Государственные интересы, инвестиции, забота об экономике и все такое… Все уже продумано в лучшем виде. – И он вздохнул с откровенной завистью: – Умеют же люди делать настоящие деньги…

– Могу вас заверить, мистер Дикинсон, что мой молодой друг очень точно обрисовал положение дел, – сказал Хью.

– Так-так-так… – сказал Мазур в некотором ошеломлении. – Начинаю понимать, ребята… И уж конечно, ваши работодатели купят все это хозяйство задешево?

– Вот именно, старина, вот именно! – нацелился в него указательным пальцем Уолли с широкой ухмылочкой. – Настоящая цена у Райской долины просто заоблачная. Чертову кучу денег пришлось бы выложить, я лично их себе и представить не могу. А вот купить по дешевке национализированное имущество выйдет в сто раз дешевле. Даже если дядюшка Аристид, как болтают, запросил миллион баков, ему их, будь уверен, дадут. Потому что миллион – все равно смешные бабки по сравнению с настоящей ценой, и сравнивать глупо…

«А мы-то! – подумал Мазур. – Мы обязаны из кожи вон вывернуться, чтобы сорвать реакционный переворот, направленный против прогрессивного государственного деятеля… А этот деятель просто-напросто решил разбогатеть в одночасье… Какой им смысл мне врать, этим двоим? Никакого. Вот так доктор и профессор, интеллигент хренов… А разве я таких мало видел по всему земному шару? Прикрывавших возвышенными лозунгами и трескотней о благе народном более страшные грехи?»

– Ну у тебя и видок… – хихикнул Уолли. – Не ожидал? Дядюшка Аристид оказался непрост… а вообще-то я его уважаю. Только глупые и убогие тырят по мелочам. Лучше уж подождать, выждать своего момента, а потом снять одним махом миллион зелененьких, и – в кумовья королю! Неплохо для профессора чего-то там и почетного доктора… Кто бы подумал!

– Да уж, – сказал Мазур с неподдельным чувством. – Кто бы подумал… Изящный финт…

– Ладно, что нам обсуждать деньги в чужих карманах? – сказал Уолли. – Нам от этого миллиона все равно ничегошеньки не отломится, значит, и думать нужно не о нем, а о тех реальных бабках, что мы с тобой можем заработать…

– Это каким же образом?

– Ну, не надо, я тебя умоляю… – поморщился Уолли. – Ты до сих пор держался как парень здравомыслящий и сообразительный, не притворяйся, что резко поглупел. Давай в открытую, без единой картишки в рукаве? Ослу понятно, что нынешние хозяева Райской долины своего добра лишаться не хотят – вот и наняли Бешеного Майка, а Майк привез вас… Только мои работодатели, как легко догадаться, тоже не хотят упускать столь выгодную сделку. Такая раз в жизни случается… Короче, мне за то и платят… и не только мне… чтобы мы ваше предприятие аккуратненько сорвали.