Текст книги "Озорные призраки"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава третья
Узун-кулак

Мазур довольно долго наблюдал за трудягами – без всякой профессиональной надобности, откровенно говоря, просто от нечего делать. Дом и подходы к нему он и так давно изучил, а эта парочка особого интереса не представляла: сразу видно, ребятки крепкие и битые, но он насмотрелся подобных орлов под всеми географическими широтами. Гораздо интереснее было бы посмотреть на самого Бешеного Майка, как-никак широко известная в узких кругах легенда, но он-то как раз и не показывался.

Два мордоворота возились со своей яркой вывеской, как дурень с писаной торбой – примерялись, прикидывали, советовались. Их суета казалась бездарным фарсом, а может, так обстояло оттого, что Мазур уже знал, кто они такие…

Потом ему пришло в голову, что он рано расслабился. Следовало сразу же, едва обнаружив следы очередного незваного визитера, пройти по всем секреткам. Мало ли что. В шкафу под бельем вполне может покоиться мешочек с полуфунтом гашиша, а в столе – пистолет с одним израсходованным патроном, из которого пару часов назад пришили какого-нибудь добропорядочного обывателя. Коли уж кто-то неизвестный повадился шастать в комнату, следует заранее настраиваться на самые пессимистичные прогнозы…

Примерно через четверть часа он убедился, что сегодня, по крайней мере, никто ему вроде бы не собирался подбрасывать поганые сюрпризы. Не считая секретки у двери, все остальные пребывали в неприкосновенности. Кто-то зашел в комнату, потом вышел – и этим ограничился. В прошлый раз поверхностно обыскав жилище, не озабочиваясь поиском искусно устроенных тайников, а сейчас всего лишь зашел-вышел. Нескладушки какие-то, точно. Не имеет потаенного смысла. О каких там еще вариантах старательно и многословно предупреждал Лаврик? Могут подбросить компромат, а могут и…

Охотничий азарт моментально усилился, нарисовалось четкое направление поиска – и Мазур приступил к делу уже с учетом новых вариантов.

Под кроватью – ничего такого. Под столешницей – аналогично. За жалюзи на подоконнике – ни следа. Что у нас осталось? А остался у нас старомодный платяной шкаф, огромный и тяжелый, как БТР, не сдвигавшийся с этого места добрых полсотни лет, с тех самых пор, как его сюда приперли. Подобную громадину двигают лишь при самой крайней необходимости.

В конце концов, недолго думая, Мазур принес от окна тяжелую табуретку, бесшумно поставил ее на пол, бесшумно на нее взобрался. Теперь только смог заглянуть наверх.

По периметру верхнюю кромку шкафа окружало нечто вроде массивной балюстрадки, вырезанной из неведомого дерева. И слева у стены, тщательно прикрепленный прозрачной липкой лентой, красовался предмет, в первый миг показавшийся гранатой, так что Мазур инстинктивно отпрянул.

Но тут же подумал, что с профессиональной точки зрения место для закладки чего-то взрывчатого выбрано крайне неудачно. Последнее место, где следует прятать гранату или бомбу, если собираешься обитателя комнаты подорвать. Вся энергия взрывной волны уйдет на то, чтобы разворотить шкаф. Совершенно безграмотно было бы… Ага!

Он уже сообразил, что видит не гранату, а микрофон. Черный дырчатосеточный шарик размером с теннисный мячик, насаженный на трубку длиной и диаметром с палец. Мазур присмотрелся получше. Так и есть: в промежуток меж задней стенкой шкафа и стеной свешивался блестящий жгутик. Сходив за зажигалкой, вновь взобравшись на табурет и высекши пламя, Мазур окончательно удостоверился, что жгутик длиной сантиметров в десять. Микрофон, никаких сомнений. Вот только великоватый какой-то, чересчур громоздкий…

Унеся табуретку на прежнее место, он продолжил поиски, но никаких посторонних предметов более не обнаружил. Сел и закурил после трудов праведных. Вот теперь загадка второго визита в его комнату разрешилась полностью, если не считать того, что виновник все еще таился в роковой пропащности…

– Эгей! – жизнерадостно рявкнули в коридоре практически одновременно с громким стуком в дверь.

Мазур быстренько открыл. Лаврик энергично вошел, плюхнулся в старомодное кресло с выцветшей обивкой и громко сказал, ухмыляясь:

– Дела закручиваются, старина Дикки. Второй механик нас ждет через полчасика. Вроде бы заинтересовался двумя такими способными и неприхотливыми ребятами, как мы, так что…

Сделав страшную рожу, Мазур прижал палец к губам, потом принялся отчаянно жестикулировать, показывая на шкаф, на уши. Лаврик моментально замолчал, не проявив особенного удивления, – собственно, просто-напросто закончил фразу, а больше ничего не сказал, так что неизвестный слухач не смог бы заподозрить ничего. Пробежав на цыпочках к окну, Мазур принес табуретку, утвердил на том же месте у шкафа и многозначительно показал пальцем.

Напарник живенько, не производя ни малейшего шума, взмыл на табурет, вытянув шею, как Мазур давеча, посветил себе зажигалкой. Слез. К некоторому разочарованию Мазура, лицо Лаврика не стало ни азартным, ни озабоченным, скорее уж он выглядел скучающим.

Отнеся табуретку назад, Лаврик вновь уселся в кресло, вытянул ноги, пустил к потолку идеальное кольцо дыма и сказал с самым беззаботным видом:

– Мне тут на лестнице попалась эта американская кукла. Все же приятное создание. Дикки, признавайся, шельмец, – успел ей ножки раздвинуть? Я тебя, ходока этакого, сто лет знаю, ты б за три дня успел десяток таких приложить на простынку. Ну, не скромничай. Что-то рожа у тебя больно ханжеская… Угадал?

Он яростно жестикулировал, делал гримасы. Довольно быстро подумав, что угадал смысл этой отчаянной мимики, Мазур сказал осторожно:

– Ну, если по совести…

Лаврик, оскалясь, одобрительно закивал, делая поощрительные жесты. Мазур, приободрившись оттого, что понял его совершенно правильно, уверенно продолжал:

– Ну, между нами говоря, Сид, я ее в первый же вечер разложил. Благо не сопротивлялась ни черта. Эта паршивка, дураку ясно, сюда приехала как следует потрахаться посреди экзотики.

– Я ж вижу по твоей физиономии… – сказал Лаврик, скалясь и делая те же поощряющие жесты. – Расскажи-ка старому приятелю…

Ухмыляясь, Мазур начал повествование. Понемногу увлекся – к тому же Лаврик, как дирижер, требовательно помахивал указательными пальцами, требуя нагнетать и усугублять. Вот Мазур и старался. Он терпеть не мог в обычной жизни детально повествовать о победах над женским полом и уж тем более лихо врать подобным образом, но тут случай был особый, и он старался, ориентируясь главным образом на виденные во время пребывания на растленном Западе порнофильмы.

Неплохо получалось, судя по блаженной физиономии Лаврика. В смачном рассказе Мазура очаровательная Гвен предстала укрывшейся за ангельской внешностью законченной шлюхой. Она чуть ли не изнасиловала согласно порочной натуре своей незатейливого австралийского морячка, она первая предлагала всевозможные извращения и экзотические позы, каковые пользовала с большим знанием дела.

– И денег не взяла? – поинтересовался Лаврик, когда Мазур устал и остановился передохнуть.

– Ни пенни.

– Везет тебе, как всегда, – сказал Лаврик. – И опытная шлюха попалась, и не потасканный вид, и совершенно бесплатно. Ты, Дикки, в своем репертуаре…

– Сам не знаю, отчего у меня с ними так лихо получается, – скромно сказал Мазур.

– А это все оттого…

Лаврик, прислушивавшийся к чему-то в коридоре, вдруг вскочил и прямо-таки вывалился из комнаты, увлекая за собой Мазура – аккурат так, что они нос к носу столкнулись с Гвен, направлявшейся к лестнице.

В первый миг она прямо-таки стегнула Мазура взглядом – злым, ненавидящим, накаленным. Не взгляд, а лазерный луч. Именно так и следовало смотреть невинной жертве похабной похвальбы, сроду не вытворявшей с соседом-хамом того, что он ей приписывал.

Но она тут же справилась с собой со свойственным женщинам мастерством. Улыбнулась как ни в чем не бывало:

– Привет, Сид. Уходите?

– Ага, – сказал Лаврик. – Замаячил тут на горизонте перспективный работодатель, вот и мчимся…

– Удачи, ребята! – совершенно спокойным голосом пожелала она им вслед.

Едва они втиснулись в машинешку Лаврика, тот спросил:

– Видел глазенки? Испепелить хотела…

– Не слепой, – сказал Мазур. – Значит, это она…

– Кто же еще? Тут и к гадалке не ходи… Узун-кулак, как выражаются в Средней Азии. А по-нашему – классическая подслушка.

– С-стерва, – сказал Мазур с чувством.

– Ну, зачем так уж сразу… – великодушно сказал Лаврик. – Просто работа у девочки такая, дело житейское… А как тебе насчет странностей?

– Это которых?

– Значит, ты их не просек?

– Не просек я никаких странностей, – сказал Мазур чистейшую правду. – Не учен, извини…

– Ну так учись, пока я жив, – сказал Лаврик серьезно. – Что до меня, то я тут усматриваю ровнехонько две странности. Первая – сам микрофон. Невероятная музейная рухлядь, оскорбляющая мои эстетические чувства. Даже если учесть, что не всем по карману всевозможный супер… Все равно, для мало-мальски серьезной конторы это не просто вчерашний день – архаика, невозможная древность…

– И для здешней?

– Пожалуй, и для здешней тоже, – уверенно сказал Лаврик. – Точно тебе говорю. Местных как-никак англичане натаскивали. Даже для них чересчур убого… Второе. Девочка наша – откровенная непрофессионалка. Услышанное ее привело в неподдельную и искреннюю ярость, сам видел. Очень непрофессионально. Полное впечатление, что нет у нее должного опыта.

– Ну, тогда… – сказал Мазур. – Что мы имеем? Музейная техника и непрофессиональный шпион. Как это прикажешь понимать?

Помолчав, Лаврик сказал решительно:

– Я тебе признаюсь по секрету, что и сам представления не имею, как все это следует понимать. Маловато информации к размышлению. А вариантов столько, что лучше пока что из них ничего не выбирать. Примем за аксиому, вот и все – что тебя подслушивают, что это весьма непрофессионально проделывает девочка из соседней комнаты. А там видно будет. Меня вот почему-то никто не подслушивает, обидно даже. Интересная головоломка. Да, а еще за нами следят, между прочим. Сиди, не верти башкой! Белый, под тридцать, шпарит на мотороллере на небольшом отдалении – и, что характерно, хвост у нас опять-таки не из профессионалов. Гадом буду, не привык он к такому занятию. Ну, пусть его, там посмотрим, как поступить…

– А куда мы, собственно?

– Работать, куда же еще, – сказал Лаврик. – Обозначился тут в рядах Бешеного Майка один беспринципный субъект. Который за определенную денежку готов нам кое-какую информашку слить…

– А это не подстава?

– А все может быть, – преспокойно сказал Лаврик. – Кто ж его ведает? Так что ты поглядывай. Вряд ли нас, если что, будут валить в центре города, Майку раньше срока такие эксцессы ни к чему, ну да осторожность не помешает…

Глава четвертая
Тонкости пенсионного возраста

Едва машина остановилась, Мазур проворно вылез, захлопнул дверцу и, не оглядываясь вокруг, вошел в небольшой магазинчик. Встал вполоборота к окну, лицом к стойке с консервированной провизией, разглядывая банки супа и пакеты с кукурузными хлопьями, а глазом кося на улицу. Очень быстро показался мотороллер, ехавший очень медленно, так что седок временами пошатывался и терял равновесие. Бросил взгляд на окно и тут же, увидев Мазура в непосредственной близости, отвел глаза. Сразу видно было, что его прямо-таки напополам раздирает мучительный выбор: за Мазуром увязаться или отправляться следом за уехавшей машиной? Это настолько явственно читалось во всем его невыразительном облике, что Мазур злорадно усмехнулся про себя без малейшего сочувствия.

Сделав, очевидно, выбор, шпик поддал газку и умчался следом за Лавриком. Мазур не спешил, обстоятельно, так вдумчиво, словно не пустяки покупал, а крупные бриллианты, в чьей подлинности имелись сомнения, взял пару пакетов хлопьев, цилиндрическую упаковку печенья, леденцы в ярких пакетиках – все то, что, выпав из рук, не разбилось бы и не пришло в негодность. Прибавил еще пару банок с пепси и направился к скучавшей за старомодным кассовым аппаратом хозяйке.

Выйдя на улицу с покупками в цветном пластиковом пакете, побрел не спеша в том же направлении, куда укатил Лаврик. Он, по совету напарника, даже и не пытался определить, есть за ним слежка или нет – лучше уж, как и подобает беззаботному австралийскому морячку, держаться совершенно спокойно. Если ты в каком-то ремесле не профессионал, нечего и пробовать, эту сторону событий лучше отдать на откуп Лаврику…

Вскоре он увидел на левой стороне улицы летнее кафе. Тут же стояла машина Лаврика, а сам он восседал под куполообразным зонтом в сине-желтую полоску, потягивал что-то из высокого стакана и безмятежно разглядывал девушек, одетых чрезвычайно легко.

В нескольких метрах от машины стоял тот самый желтенький мотороллер, а его хозяин, как и следовало ожидать, сидел через два столика от Лаврика, тоже тянул что-то через соломинку, тоже таращился на девушек – но Мазур даже издали, даже при всем своем непрофессионализме в таких вот делах, без труда просек, что преследователь скован и напряжен. Или притворяется недотепой?

Не доходя немного, Мазур переложил пакет в левую руку, а правой, не глядя, достал из заднего кармана швейцарский перочинный нож – отличная вещь, предоставляющая такие возможности, каких иные прекраснодушные штатские и представить себе не могут. Ногтем большого пальца выдвинул плоское шило – короткое, острое. Зажал нож в кулаке так, чтобы шило торчало меж указательным и средним пальцами. Оказавшись рядом с мопедом, ловко уронил пакет, из-за содержимого не наделав никакого шума, опустился на корточки, быстренько собрал рассыпавшиеся упаковки – а когда выпрямился, все было в порядке, из проткнутой молниеносным ударом покрышки с едва слышным жалобным свистом вовсю выходил воздух, и никто ничего не заметил, в том числе и хозяин покалеченной техники.

Сел рядом с Лавриком и молча кивнул на его стакан, когда рядом точно из воздуха возник белозубый мулат-официант. Отхлебнул – оказалась не газировка, а пиво. Что для Лаврика было вполне простительно, учитывая малую дозу алкоголя и совершеннейшее отсутствие здесь чего-то напоминающего ГАИ.

Открыто, не скрываясь, огляделся, как и подобает беззаботному туристу. Мимоходом бросил внимательный взгляд на шпика. Полная посредственность, даже обидно чуточку: мозгляк лет тридцати, длинноволосый и щекастый, по первому впечатлению, типичнейшая штатская крыса, ни капельки не похожая на хваткого шпиона. А впрочем, настоящий шпион и не должен быть похож…

Он видел со своего места, что покрышка заднего колеса уже расплющилась блином. Кивнул Лаврику. Оба, не спеша, допили пиво, Лаврик расплатился, и оба без спешки прошли к машине.

Мазур смотрел в зеркальце заднего вида, заранее цинично усмехаясь. Машина тронулась. Преследователь вскочил из-за столика, мимоходом бросил на него местную радужную кредитку, кинулся к мотороллеру, сгоряча вскочил в седло, запустил мотор, успел проехать пару метров… Явственно послышался стук обода по мостовой. Мотороллер вильнул, остановился и умолк, незадачливый шпик стоял, таращась на пострадавшее колесо с самым что ни на есть идиотским видом – а дальнейшего Мазур уже не видел, потому что Лаврик притоптал педаль газа, и машина проворно свернула за угол.

– Стратег ты у нас, – с уважением сказал Мазур.

– Жизнь всему научит, – пожал плечами Лаврик. – В такой-то ситуации подвох ставить легко… Но ты все равно не расслабляйся. Иногда бывает, что такой вот раздолбай попросту служит ширмой для кого-то более хваткого. Ты-то думаешь, что все неприятности позади, а получается все совсем наоборот…

– А что, – сказал Мазур с напускной беззаботностью, – эти более хваткие тоже нарисовались?

– Я их пока что не засек, – ответил Лаврик. – Но мало ли…

У Мазура осталось впечатление, что напарник не движется к намеченной цели, а кружит по улицам проверки ради. Своими соображениями на сей счет он делиться не стал, чтобы не мешать работать понимающему человеку, сидел смирнехонько, все внимание сконцентрировав на особах женского пола, благо выбор на тротуарах был богатейший.

Лишь когда Лаврик остановил машину возле крохотного отельчика с вывеской «Мажестик», выключил мотор и облегченно вздохнул, Мазур понял, что их странствия окончены, причем, судя по всему, ожидаемый хваткий шпион на хвосте так и не объявился. Ну что же, мелочь, а приятно…

– Черт знает что, – негромко сказал Лаврик. – Не припомню, когда и сталкивался с такими хохмами. Насквозь непрофессиональная подслушка, еще более уродская слежка…

– Может, они кого-то прикрывают? – спросил Мазур с видом знатока.

– А хрен их знает, – сказал Лаврик чуть раздраженно. – Пока что маловато данных… Пошли?

Они распахнули стеклянную дверь, расписанную потускневшими экзотическими цветочками, вошли в вестибюльчик. Отель вряд ли был из тех, где номера сдаются на час, кое-какую бледную тень респектабельности сохранял, но именно что тень и именно что бледную. Пристанище для откровенно безденежного народа. За пыльной стойкой – никого. Ковер на полу помнил не то что американскую революцию, а как бы не более ранние времена.

Лаврик уверенно взбежал по лестнице на второй этаж, после короткого колебания, осмотревшись, свернул направо и остановился перед дверью, на которой красовалась потускневшая металлическая цифирка «12». Энергично постучал. Изнутри невнятно проворчали что-то, потом дверь приоткрылась на ладонь, показалась щека, лоб с залысинами, настороженный глаз.

Дверь приоткрылась пошире, и Лаврик ввалился внутрь без всяких церемоний. Мазур вошел следом, готовый качественно заехать по уязвимым точкам любой неприятной неожиданности.

Но таковых не оказалось в тесной комнатушке с опущенными шторами, где из меблировки имелись лишь кровать и хлипкий столик с початой бутылкой виски, а вот ни стула, ни табуретки не обнаружилось. Мазурово обиталище по сравнению с этой клетушкой смотрелось царскими хоромами.

Хозяин этого убогого помещения сел на кровать и настороженно уставился на них – крепкий, почти лысый мужик в надетой поверх синей футболки парусиновой куртке (несмотря на духоту). Причину Мазур понял моментально, усмотрев опытным глазом под курткой рукоятку заткнутого за ремень пистолета – незнакомец откровенно держал правую руку поближе к нему.

Лаврик с невозмутимым видом уселся на подоконник, кивнул Мазуру:

– Устраивайся.

Легче предложить, чем выполнить… Осмотревшись, Мазур решил не извращаться и попросту остался стоять у двери, привалившись к косяку. Устроиться более комфортно было невозможно.

Лаврик пожал плечами:

– Хайнц, чем мы заслужили такое обращение? Руку уберите с пушки, а то еще выпалит сдуру…

– Мало ли какие обороты в жизни случаются, – проворчал незнакомец, но руку все же убрал. – Деньги принесли?

Лаврик лихо похлопал себя по внутренним карманам легкой белой курточки, заметно оттопыренным:

– Ну, мы же цивилизованные люди, старина… Я от денег прямо-таки лопаюсь…

Незнакомец смотрел на него с выражением записного пессимиста, которого всю сознательную жизнь только и пытались обмануть, обсчитать, обмишулить. Мазур присмотрелся к нему без всякого стеснения. Сразу видно, мужик прошел огни и воды и был в достаточной степени опасен, но вот годочков ему никак не менее пятидесяти. Кажется, что-то начинает проясняться. Можно сделать предварительные выводы. Господа наемники, лихим налетом свергающие президентов в экзотических странах, быть может, и смотрятся романтично с точки зрения какого-нибудь заплесневевшего за канцелярским столом бухгалтера, но в отличие от этого самого бухгалтера пенсионным обеспечением в старости никак не охвачены. А особых капиталов этаким ремеслом не сколотишь.

– Покажите.

Лаврик, глядя на него с молчаливым укором, извлек пачку зеленых бумажек с портретом президента США, перехваченную зеленой резиночкой. Покачал ею в воздухе.

– Маловато что-то.

– Тут только десять, ничего удивительного.

– А остальные?

– Все при мне, – Лаврик вновь похлопал себя по карманам.

– Давайте все сюда, – незнакомец протянул руку.

С величайшим терпением Лаврик сказал:

– Простите на неприглядном слове, но вы все же тяжелый человек, Хайнц. Мы пока что от вас ни единого толкового словечка не услышали, а деньги уже требуете…

– Откуда я знаю, что они у вас есть?

Лаврик достал еще четыре пачки и, присовокупив к первой, так же неторопливо и плавно поводил ими в воздухе. Хайнц с тем же подозрительным видом вытянул руку.

– Ну ладно, – сказал Лаврик. – Вы, Хайнц, насколько я знаю, прожили жизнь, как серьезный человек, и к глупым поступкам не склонны. Но позвольте уж уточнить: нам, в принципе, ничто не мешает, если что-то пойдет не так, моментально восстановить прежнее положение дел…

Он открыто, широко, обаятельно улыбнулся и уронил все пять пачек в подставленные ладони Хайнца. Тот пробурчал:

– Если уж на то пошло, вам никто не мешает дать мне по башке, когда я все выложу, забрать хрусты и уйти…

– Хайнц… – с укоризной протянул Лаврик. – Да как вы могли такое подумать о двух джентльменах?

– Лирика…

– Ладно, лирика, – согласился Лаврик. – Но есть гораздо более веское объяснение, а? Если мы, выслушав вас, все же заберем деньги назад и уйдем, оставив тут вашу бренную оболочку уже в неживом виде, Майк может встревожиться и поменять все планы. Это вас убеждает?

– Убеждает, – проворчал Хайнц. – Помолчите, я посчитаю хрусты.

Он долго возился, мусоля каждую бумажку, старательно шевеля губами, аккуратно откладывая пересчитанные купюры на столик. В протяжение этой нехитрой процедуры его физиономия стала прямо-таки одухотворенной и чуточку отмякла. Мазур терпеливо ждал. Лаврик тоже. Стояла душная тишина, едва слышно шелестели зеленые бумажки с одной и той же физиономией.

Мазур был напряжен, как граната с выдернутой чекой, – ни у него, ни у Лаврика не было при себе ничего огнестрельного, вообще ничего не было, кроме того самого швейцарского перочинника, а сюрпризов можно было ожидать любых. Начиная от того, что этот лысый мог оказаться подставой и кончая тем, что Бешеный Майк вовремя изобличил измену в рядах и собирается покарать всех скопом, и торговца информацией, и покупателей. Как он это устроил, мы-то в курсе, три года назад в Зулео…

Но время шло, а состав действующих лиц не менялся, и ничего не произошло. Закончив наконец прилежно шуршать «президентами», лысый Хайнц аккуратно перетянул резиночками все пять пачек, сунул их под подушку и с некоторым облегчением промокнул пот со лба большим синим платком. Выпрямился, все так же сидя на узенькой сиротской койке, даже подбородок задрал:

– Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. В жизни никого не продавал. Я бы ни за что никому не стал бы сливать секреты, но к Майку у меня счет. Он мне однажды подложил изрядную свинью, и я не забыл…

– Рауль мне говорил, – терпеливо сказал Лаврик.

– Вот в Рауле-то все и дело. Какой бы зуб я на Майка ни держал, все равно не стал бы никого закладывать, если бы все должно было кончиться… хм, арестом или пальбой. Но Рауль четко заверил, что никто не пострадает…

– Ни одна живая душа, – сказал Лаврик. – Просто-напросто все тихонечко провалится, и никто не пострадает, никому даже палец на ноге не оттопчут…

– Но, с другой стороны, Рауль – тот еще прохвост…

Лаврик явственно вздохнул, но ничего не сказал. Мазур, кажется, понял уже, в чем тут загвоздка: этот лысый обормот, кроме денег, жаждал еще и галантного обращения. Очень уж ему хотелось предстать не вульгарным предателем, а высокой договаривающейся стороной в насквозь джентльменском соглашении. Ладно, потерпим…

– Человек должен думать о будущем, – продолжал лысый Хайнц таким тоном, словно собрался закатить часовую проповедь. – Когда тебе стукнет пятьдесят, начинаешь соображать, что до старости с базукой по пляжу не побегаешь. В особенности, если платят за эти забавы не особенно круто и некоторые львиную долю загребают себе… И вы не гримасничайте, молодой человек! Вас эти житейские истины тоже напрямую касаются. Доживете до моих лет, если только удастся… Сами начнете соображать, что об обеспеченной старости следует позаботиться заранее. Вы, главное, уясните…

– Что у меня чертовски мало времени, я уже уяснил, – сказал Лаврик с явственно прорезавшейся ноткой непреклонности. – Давайте уж перейдем к делу, хорошо? Вы уже богач, а мы пока что в неведении…

– Ну уж и богач…

Лаврик кротко сказал:

– По-моему, пятьдесят тысяч баков – вполне пристойная плата за четверть часа беседы…

– Особенно если учесть еще, что Майк мне уши отрежет, пронюхай он… И не только уши.

Лаврик пожал плечами:

– Ну, это называется – деловой риск… Ладно, старина, давайте уж о делах… Сколько будет задействовано народу?

– Двадцать пять. Со мной и с Майком. Набивался еще один, но Майк его не взял. Он суеверный, знаете ли. Двадцать шесть – это выйдет два раза по тринадцать. Вот и ограничились двадцатью пятью.

– А детали?

– Кроме меня, тут еще двое. Они сняли домишко. Кевендиш-стрит, девятнадцать. Уже купили автобусик и загнали его в гараж, там есть гараж… Мне нужно приобрести две моторки. Чтобы стояли у пирса в день «Д». Майк с остальными – на Сент-Каррадине. Объявиться должны послезавтра. Сами понимаете, для двадцати пяти человек понадобится нехилое снаряжение. Даже если брать по минимуму, получится добрая куча. Вот Майк и купил у кого-то шхуну – как в свое время Фидель «Гранму». Суденышко убогое, но на один рейс его хватит, а больше и не надо… В общем, он приплывет с ребятами и снаряжением. Десять человек пойдут на двух моторках в казармы. Они в двух шагах от берега, там есть причал… Десятка вполне хватит для тамошнего воинства. Остальные с Майком во главе садятся на автобус и дуют в президентский дворец, соблюдая правила уличного движения и не маяча стволами в окнах.

– А дальше?

– Ачто, собственно, «дальше»? – ухмыльнулся Хайнц. – Какое такое «дальше» у президента при таком-то раскладе? Пятнадцать наших – уже много…

– А если президента во дворце не будет?

– Будет, куда он денется, – сказал Хайнц уверенно. – Тут у Майка на связи есть какой-то местный хмырь, я имею в виду, от работодателей… Он клялся, что все устроит. Президент обязательно будет во дворце, когда туда подкатят наши.

То ли заседание кабинета, то ли срочная депеша… Майк не рассказывал подробностей, а я и не интересовался – он не любит, когда суют нос в те детали, что Майк должен знать единолично…

– И все?

– А что еще-то нужно? – вылупил на него глаза Хайнц с искренним удивлением. – Это же не Форт-Нокс с его золотым запасом, чтобы разрабатывать изощренные планы… Простенько и изящно. Для здешних макак этого вполне достаточно.

Мазур должен был мысленно признать, что этот ловец удачи абсолютно прав. Чтобы устроить здесь качественный переворот, достаточно и такого воинства, и таких планов…

– Как называется шхуна?

– «Виктория». Стоит в столице Сент-Каррадина, на пятом пирсе.

До Сент-Каррадина, точно такого же острова-государства – сто двадцать миль морем, припомнил Мазур. Можно сказать, за углом.

– Значит, послезавтра… – сказал Лаврик. – Акция, таким образом, назначена на…

– Ни черта еще не назначено, – сказал Хайнц. – Мало ли что может случиться, верно? Скажем, шторм, тайфун, еще какая-нибудь неувязка… Как только «Виктория» придет сюда, на следующее утро и начнется карусель. Самый рациональный способ. Майк, конечно, сволочь и любит обделять соратников, но голова у него варит…

– Не сомневаюсь, – сказал Лаврик и спрыгнул с подоконника. – Ну что же, Хайнц, всего наилучшего. Наслаждайтесь новообретенным богатством, не будем мешать…

– Вы, главное, смотрите, чтоб все так и было, как вы мне тут… – настороженно сказал Хайнц.

– Уж в этом, дружище, не сомневайтесь, – усмехнулся Лаврик, не останавливаясь для прощального рукопожатия.

Мазур вышел в коридор первым. Там было грязновато и совершенно пусто, никто на них не бросился ни на лестнице, ни в вестибюле, где так и не объявился портье. Они вышли на улицу совершенно беспрепятственно, и японская коробушка стояла на том же месте, и никто у нее ни единой шины не спустил и даже дворники не спер.

Уже включая зажигание, Лаврик кратко, энергично выругался.

– Это к чему? – спросил Мазур.

– Поодаль стоит такси, – сказал Лаврик, выруливая на середину улицы. – А в такси сидит наш приятель, любитель мотоспорта… Ага! Следом поехал… Какой отсюда вывод, стажер?

– Он знает Хайнца, – сказал Мазур. – Знает, где обитает Хайнц.

– Растешь на глазах. Скоро можно будет в Белый дом внедрять под видом горничной-негритянки… Все правильно. Иного объяснения не подберешь. Он знает, где сидит Хайнц… и ему совершенно не нужно с Хайнцем общаться, он почему-то к нам прилип. И понятно, что ничего пока не понятно… Проверим кое-какие цепочки, конечно, теперь-то ясно, что где-то утечка произошла, на подходах к лысому… Но тебе это неинтересно, это исключительно моя головная боль… У меня для тебя задача полегче, попроще и, что греха таить, вовсе не тягостная…

Он откровенно ухмылялся, и Мазур осторожно спросил:

– Что еще на мои хлипкие плечи?

– Да пустяки, – сказал Лаврик. – Надоело мне что-то быть исключительно обороняющейся стороной. Пожалуй, самое время и мне, ответного хода ради, поинтересоваться, что твоя соседка держит под подушкой, а что – в шкафу. Нынче же ночью. Если не будет у нас с тобой других инструкций.

– Подожди, а как…

– Да проще некуда, – сказал Лаврик, ухмыляясь во весь рот. – Я у нее в комнате пошарю со всем усердием, ну а ты, соответственно, позаботишься, чтобы этой ночью она к себе ни за что не вернулась. Объяснять подробнее, или ты уже совершеннолетний у нас?

– Да чего там объяснять, – сказал Мазур.

– Чего насупился? Я ж тебя не в бар для гомосеков отправляю. – Он бросил взгляд в зеркальце: – А этот урод так по пятам и тащится, что характерно. Чтоб у него радиатор закипел…