Текст книги "Чужие паруса"

Автор книги: Александр Бушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Иными словами, идеи товарища Беляева и прочих фантастов-соцреалистов живут и побеждают. Даже на Димерее, подумать только…

Сварог едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, слушая сию печальную повесть. Даже Рошаль, сама невозмутимость, по окончании страшилки позволил себе хмыкнуть и погоревать:

– Эх, нашего бы Пэвера сюда. Уж он бы нашёл достойный ответ из сухопутных баек. До самого б Граматара языками чесали…

– А про Мокрую Деву слышали? – вконец разошёлся Малыш. Глаза его горели совсем уж детским азартом. – В самую тёмную ночь, если полный штиль, вахтенный рулевой вдруг слышит голос – как будто зовёт его кто-то по имени. И нет чтобы разбудить капитана, так он бросает штурвал, подходит к фальшборту и…

– Так, ну ладно, голубь ты мой говорливый, – изо всех сил сохраняя на лице долженствующее серьёзное выражение, хлопнул себя по коленке Сварог. – Сам бросай штурвал. Суши весла и стопори машину. Сколько времени вам надо, чтобы закончить с курсом?

– До вечера должны управиться, мастер капитан, – расстреливая юнца гневными зырками из-под насупленных бровей, ответил дож. – Больше задержек не будет. Прошу прощения…

– Добро. Работайте.

Сварог поднялся, поманил Рошаля. Вместе они вышли на палубу. Закрывая за собой дверь в рубку, он успел расслышать начало ласковых поучений дожа, в которых, для затравки, поминались мама и бабушка Кулка, а также некоторые особенности половой жизни их обеих с морскими червями и крабами. Надо бы его – Тольго то бишь – боцманом назначить, умеет с личным составом ладить…

Сварог облокотился об ограждение палубы. Солёный ветер отчётливо пах гарью. Небо было затянуто тучами, на наудере, там, где оставался Атар, ещё полыхало багровое зарево в полнеба. Так вот почему нет цунами и прочих катаклизмов на море – энергия уходящего под воду материка преобразуется в магическую… интересно бы узнать, в какие именно формы магии. Хотя ясно, что ничего хорошего от них ждать не приходится.

– А ведь я что-то такое об этом Сиргамасе слышал… – задумчиво сказал он.

– Когда изволили проезжать лесной дорогой из замка Таго к Митраку, – преспокойно напомнил бывший старший охранитель короны Гаэдаро. – Кусок документа около трупа со снятой кожей…

Сварог обернулся. Гор Рошаль безучастно глядел на затянутый серой пеленой горизонт.

– Ах черт, конечно! Так вы тоже видели послание?!

– А как же, – усмехнулся тот. – Такова, видите ли, была моя работа – знать, что происходит в княжестве… То есть происходило.

– Почему же мне не сказали? Рошаль пожал плечами.

– Потому что гонец немного опоздал. Если помните, письмо было адресовано некоему Комадорну. А так звали одного из моих предшественников на посту старшего охранителя… Сто три года назад. Он интересовался всяческими научными разработками в других странах.

Сварог честно пораскинул мозгами и признался:

– Нет, не понимаю. Сто три года? А в этом… документе явно говорилось, что некий Сиргамас только что закончил работы… – он напряг память, – по созданию диверсионного боевого отряда двоякодышащих. Только что!

Рошаль опять пожал плечами, не отрывая задумчивого взора от горизонта.

– Я не учёный, мастер шторм-капитан, я сторожевой пёс. Дыра во времени, искривление темпоральной оси, сдвиг по временной фазе – назовите как хотите. Или придумайте иное объяснение. Любое годится. Перед наступлением Тьмы и не такие чудеса случаются. Вы не слыхали, например, о Прозрачных Шпионах? Напомните как-нибудь, расскажу, прелюбопытная байка, не хуже Солёного Клюва.

– Н-да уж… Значит, этот отрок, который под слепым флагом плавал, не врал? Люди-рыбы существуют?

Рошаль пожал плечами в третий раз и промолчал.

– Дела… Кстати, – вдруг вспомнил Сварог и посмотрел на мачту, – а вот интересно, коллега капитан, мы-то сами что, продолжаем идти под флагом Великой Гидернии?

Грам-капитан обнажил зубы в оскале:

– Гидернийская тряпка спущена тоурантцами и уничтожена посредством топтания ногами, рвания в клочья и предания клочьев огню. Мы продолжаем идти вовсе без флага.

– Эг-то не дело, – нахмурился Сварог. – Корабль без флага не корабль… Особенно если будет бой на дозаправочной базе. Мы ж не пираты, в конце концов.

– Согласен. Заодно и название неплохо бы поменять. «Адмирал Фраст» в свете недавних событий не звучит.

– Согласен. Какие имеете соображения на этот счёт, грам-капитан Рошаль?

– Может быть, флаг Гаэдаро, шторм-капитан Сварог? Или предпочитаете свой фамильный флаг?

– Отнюдь, грам-капитан Рошаль, я не настолько самолюбив. Да и Гаэдаро, позвольте напомнить, уже нет.

– В таком случае позвольте взять время на обдумывание, шторм-капитан.

– Позволяю, грам-капитан.

Они посмотрели друг на друга – и вдруг рассмеялись, совсем как добрые приятели. И Сварог неожиданно поймал себя на странном чувстве: если раньше он просто знал, что у них все получится, то теперь он в это поверил…

И, как всегда, все испортил Рошаль. Было хорошее настроение – и нету. Смеяться он резко перестал, задрал голову и внимательно оглядел мачты.

– Что опять не так? – спросил Сварог, предчувствуя недоброе.

– Птицы, – тихо сказал Рошаль. – Птицы куда-то делись… Улетели все. Не хотят с нами дальше плыть, решили самостоятельно добираться до Граматара… Дурной знак, а?

В самом деле, о недавнем засилье пернатых свидетельствовали многочисленные следы их помёта, а сами пташки как испарились.

– Да и черт с ними, – решительно сказал Сварог. – Их проблемы, пусть как хотят, так и добираются… А вот как вам название для нашего кораблика – «Серебряный удар»? По-моему, звучит.

– Это из той книжки, что ли? – думая о своём, спросил Рошаль.

– Ну да. Пэверу, кстати, оно понравилось.

Рошаль прикрыл глаза, мысленно перекатывая название в голове. Потом опять улыбнулся, вот чудо-то, и кивнул.

– Отлично, мастер шторм-капитан. Мне тоже нравится. В меру угрожающе, в меру красиво… И раз уж у нас пошла мода на переименования и смену флагов, советую и наши с вами должности изменить.

– В смысле?

– Ну, не то чтоб мне не нравится зваться грам-капитаном… Однако это неверно с политической точки зрения. Каково, по-вашему, будет тоурантцам обращаться к вам «мастер шторм-капитан»?

Сварог поразмыслил минуту. В словах старшего охранителя был резон. Это все равно, как если б после войны, той, которая Великая Отечественная, в Красной Армии вдруг ввели эсэсовские соответствия «товарищ штандартенфюрер», «товарищ группенфюрер»…

– И как вы предлагаете нам называться?

– Пока не знаю.

Сварог в бытность свою десантником носил звание майора, что в военно-морском понимании, как известно, соответствует званию капитана третьего ранга. Однако является ли Сварог по-прежнему офицером Советской Армии? Отнюдь. Значит, вышел в отставку – и плевать, что не жал руку кадровик, что не было утопления звёздочек в кружке со спиртом, что не одолевали тоскливые мысли о своей неприспособленности к «гражданке»… Отставка, если это не вышибание из рядов (а Сварога ведь никто не вышибал!), неизменно сопровождается присвоением очередного звания. Значит, он смело может считать себя подполковником, то бишь – капитаном второго ранга или, совсем уж по-флотски выражаясь, кавторангом.

– Тогда я у вас получаюсь кавторанг.

– Тяжёлое словцо, – покачал головой Рошаль. – И легкомысленное. И похоже на Кадранга. Так звали одного наёмного убийцу в Гаэдаро. Зарезал золото-торговца Умлада, нескольких перепродавцов горького мха и предпоследнего алькалида Митрака. Даже успел в Фагоре отметиться – убил протодесния Россо… Он плохо кончил. Я самолично ставил подпись под его приговором, а батюшка нашего дорогого Олеса лично загнал первый гвоздь в его колено.

– Это сокращение. Полностью звучит – капитан второго ранга.

– Что ж, другое дело, – пораздумав, сказал Рошаль. – Внушает это… субординацию. Невольно подбираешься, проверяешь правильность посадки головного убора и расстояние между брюхом и ремнём.

– А для тех, кто не любит долго говорить, и для экономии собственного времени разрешаю употреблять сокращение «маскап», что означает мастер капитан. Против маскапа есть возражения?

– А как тогда мне зваться? – сказал Рошаль. – Я тоже в некотором роде капитан…

– А вы будете масграмом, – милостиво разрешил Сварог. – Сойдёт?

Возражений не воспоследовало.

– Поздравляю с назначением, масграм, опыта в этих делах вам не занимать. До сих пор вспоминаю с некоторым даже уважением, как ловко вашему ведомству удавалось отрезать население Гаэдаро от правдивой информации о надвижении Тьмы… Кстати, все спросить хотел, а почему тем не менее дозволена была одна-единственная газета? Как её там…

– «Шадтагский вестник», – подсказал Рошаль.

– Во-во. Ведь что с ней, что без неё… Видимость либерализма? Тогда проще было свою газетёнку организовать, насквозь подконтрольную. Политический реверанс в сторону Шадтага, без которого легко можно и обойтись во имя жизненно более важных интересов Министерства правды? Или, – Сварог пристально взглянул в глаза бывшему старшему охранителю, – иные интересы тому причиной?

– Иные интересы, – выдержав взгляд, усмехнулся Рошаль. – Интересы, ушедшие в прошлое. Интересы, которые на сегодняшний день стали уже глубокой историей периода последнего Прихода Тьмы… Что ж, теперь можно и поворошить прошлое…

Видимо, охранитель по своему опыту знал, что, если в чем-то небезосновательно подозревают, но твоя вина ничтожнее тех домыслов, которые могут сложиться в умах, лучше сознаться. Тем более когда былые связи и отношения уже не имеют для настоящего никакого значения.

Сварог правильно догадался, что любое запрещение или разрешение в Таэдаро зависело лично от старшего охранителя. Герцога можно было убедить в чем угодно. Он представлял собой полное ничтожество, настолько полное, что, провластвуй он самостоятельно, без направляющей руки хотя бы год, княжество разодрали бы в клочья. В первую очередь, не растерялся бы Нур, который давно точил зубы на соседа. И только появись такая возможность, Нур оттяпал бы у Гаэдаро как можно больший кусок, тем самым увеличив свою границу с Шадтагом. А слопав Гаэдаро, Нур направил бы утоление волчьего аппетита опять же на Шадтаг. Поэтому Шадтаг был заинтересован, во-первых, в сохранении княжества как буфера между собой и Нуром, а во-вторых, в дружеских отношениях с вотчиной Саутаров.

Поэтому разведкой Шадтага была разработана и блестяще проведена операция по внедрению своего человека на пост старшего охранителя княжества Гаэдаро, которому поручалось полностью подчинить своему влиянию князя Саутара… Строго говоря, Гор Рошаль являлся персоной влияния государства Шадтаг на государство Гаэдаро.

– Я, представьте себе, мастер Сварог, – один из самых охраняемых секретов Шадтага. Хотя бы потому, что о моем существовании знал всего один человек, начальник шадтагской разведки. И больше никто…

Разрабатывая операцию на годы вперёд, они пришли к выводу, что следует исключить малейший риск для Гора Рошаля, поэтому остановили выбор на односторонней связи. Он получал новые задания и инструкции, но сам не отсылал никаких отчётов, докладов, запросов. Да, сообщения он получал через газету «Шадтагский вестник» – единственную газету, благодаря его же усилиям разрешённую в Гаэдаро. Чтение газеты входило в его обязанности, надо же охранителю знать, не содержится ли в ней вредных мыслей, поэтому ни у кого не могло возникнуть ни малейшего подозрения. Особенно внимательно Рошаль просматривал раздел «Объявления» – имелся экстренный канал связи с куратором, но им он так и не воспользовался.

– А накануне Прихода Тьмы стали поступать новые поручения, отличные от предыдущих, – сказал Сварог.

– Вы, как всегда, правы, – подтвердил Рошаль. – Шадтаг требовал от меня, чтобы как можно больше гаэдарцев не покинули Атар. Впрочем, и без моего влияния на Саугара тот делал все, чтобы Шадтаг остался доволен. Поверьте, к появлению в голове князя проекта «Парящий рихар» я не имел никакого отношения. Между прочим, единственный раз, когда я не смог бы его от чего-то отговорить, даже если бы захотел – это проект «Парящий рихар». Мы все служим своей стране, мастер Сварог, но когда вдруг понимаешь, что её правители и политики ничуть не лучше властителей и политиканов других стран…

– Только не говорите, что вы спасали бы гаэдарский народ, если б не неожиданное упрямство Саутара.

– И не собирался, – удивился Гор Рошаль. – С чего вы взяли? Я решил спасать самого себя. Махануть на «Рихаре» с сундуком древних предметов. Получалось, князь готовил «Рихар» для меня, думая, что готовит для себя.

«И Олес думал то же самое, что Рошаль, только подставляя себя на место охранителя, – подумал Сварог. – В результате улетели оба… ну, и я в придачу».

– Первоначально вы задумывали бегство в Гидернию?

– Да, верно. Но я, признаюсь, колебался, не зная, что предпочесть. Родной Шадтаг, но заведомо более слабый и потому с незавидными шансами на Граматар, или Гидернию, сильную, но чужую, для которой я навсегда останусь, если сразу не расстреляют, чужаком. И тут подвернулся такой случай. Ко мне в руки попадает тагорт. Перебраться на непотопляемые Блуждающие Острова с сундуком древних предметов… заманчиво, не правда ли? Про Гидернию и Шадтаг я тут же забыл.

«Если уж расставлять все точки, следовало бы поговорить с мастером охранителем о происшествии в „Дырявой бочке». Может быть, он замалчивает какие-то сведения и о том взрыве…"

Но Сварог спросил пока о другом:

– Не разуверились ещё в Островах и тагортах?

Рошаль лишь задумчиво пожал плечами.

…Следующие три дня плавания прошли на удивление спокойно. То есть спокойно в том только смысле, что волнения океана на борту практически не ощущалось – так, лёгкое убаюкивающее покачивание, не вызывающее приступов морской болезни даже у лиц сугубо сухопутных. «Адмирал Фраст», а ныне «Серебряный удар», бодро разрезая форштевнем мутные, увенчанные белыми шапками волны, забираясь на волны побольше, скатываясь с их склонов, уносил захватчиков прочь от эпицентра катастрофы со скоростью узлов в тридцать – тридцать пять (напрягши извилины, король Сварог Первый вспомнил, что такое узел и как на глазок определить скорость корабля. А вы думали, мы только стрелять да карать-миловать могем? Дудки). Небо постоянно было затянуто серыми облаками – не поймёшь, утро сейчас или вечер, однако никаких прочих неприятных последствий всепланетной катастрофы не ощущалось. Словно не трясло Димерею, поглощающую один континент и в родовых муках извергающую из своего чрева другой. Не замечали вахтенные наблюдающие ни кораблей на горизонте, ни морских чудовищ в глубинах океана… Лепота и оздоровительная морская прогулка получались, право слово, и Сварога это, с одной стороны, настораживало: такого везения просто-напросто в природе не бывает. Хотелось даже сломать и бросить за борт что-нибудь из корабельного инвентаря – в полном соответствии с древним морским суеверием, о котором он вычитал не то у Джека Лондона, не то у Виктора Конецкого… С другой, впрочем, стороны новоиспечённый командир броненосца радовался временной передышке и все трое суток без передышки (каламбур) занимался архиважным делом: с азартом и беспощадностью заправского «годка» он гонял новобранцев по палубам, отсекам и рубкам корабля. Учил морскому делу… и учился сам. Поскольку в своём активе имел ровно ноль целых ноль десятых ходовых часов, а по-простому говоря – на кораблях никогда не ходил, если, конечно, не считать «Божьего любимчика» и «Принцессы», где он, по неопытности, выступал скорее в роли пассажира, нежели морского офицера.

Сварог, например, смутно помнил из книг, что при длительном переходе паровые котлы надобно менять – но как это делать и, главное, на что их следует менять, понятия не имел ни малейшего. Знал он также, что перед стрельбой стволы орудий вроде бы надлежит прогреть холостыми залпами, и весьма смутно представлял себе, что такое «гироскоп преобразователя координат», «картушка ориентировки командно-дальномерного поста» и «артиллерийский радар», – для стрельб вещи, кажется, необходимейшие, но как они выглядят и с чем их едят, было для него сущей тайной Мадридского двора. Не говоря уж о том, что такой простенький манёвр, как «совершение правого десятиградусного координата с продолжительностью дуги в полста секунд», некогда запомнившийся благодаря именно своей заковыристости, ему не удался бы и под угрозой расстрела…

К счастью, и среди гидернийцев, не без колдовской помощи Клади перешедших на их сторону, и среди тоурантцев отыскалась горстка людей, с морским ремеслом знакомая не понаслышке – Сварог моментально присвоил им высшие офицерские звания. Остальные были зачислены в средние и младшие офицеры и матросы. Более того: нынешний экипаж «Удара» был втрое меньше, так сказать, расформированного, и каждый даже простой матрос в спешном порядке осваивал одну-две смежные специальности… В общем, на борту царил непрекращающийся аврал. Сварог сам не отдыхал, скупо отведя себе на сон часа по три ежедневно, и другим не давал. Первым делом он провёл инспекцию пороховых погребов и запаса провианта и инспекцией остался доволен. Кладовые ломились от всяческой сушёной, вяленой и консервированной снеди, так что какая-никакая, а смерть от недоедания беглецам не грозила – тем более среди тоуранток без проблем нашлись бойчихи кастрюльно-поварешечного фронта. Броненосец был оснащён двумя здоровенными башенными пушками – мортирами («Орудия главного калибра это называется, что ли?»), четырьмя бронзовыми орудиями средней артиллерии и восемью совсем уж мелкокалиберными каронадами в казематах, по четыре с каждого борта. Ядра с запальным шнуром, наполненные зажигательной смесью или набитые картечью, Сварог пересчитывать не стал – сунув нос в погреба и увидев уходящие во мрак стеллажи, до отказа заставленные однотипными, накрепко закреплёнными ящиками, он с первого взгляда понял, что гидернийские военно-морские начальники к походу подготовились основательно и постарались застраховать корабль от всяческих малоприятных встреч посреди океана. Ручные элеваторы, подающие ядра к орудиям, работали исправно, башни орудий на проворотах не заклинивало, стволы даже артиллерии главного калибра ходили вверх-вниз легко и послушно. Удивляло разве что отсутствие пулемётов на борту, однако, поразмыслив, Сварог пришёл к однозначному выводу, что боевая задача экс-"Адмирала Фраста" – поражение исключительно крупных объектов на значительном расстоянии, уничтожением же более мелких целей занимаются другие лоханки гидернийского флота.

Первый же пробный выстрел мортиры оставил в душе экипажа «Серебряного удара» поистине неизгладимое впечатление. Сварог произвёл выстрел самолично, разумно предположив, что в дальнейшем такой шанс может ему и не выпасть. Быстренько разобравшись с несложным управлением стрельбой, он направил ствол в открытое море, поджёг фитиль, зажмурился…

Ну сказать, что жахнуло громко – значит, ничего не сказать. Десантника Сварога, который, в принципе, если из артиллерийских орудий сам не стрелял, то, случалось, присутствовал где-то неподалёку (что характерно, и с той стороны, откуда вёлся огонь, и с той, куда стреляли), так вот Сварога буквально вплющило в неудобное сиденье наводчика и размазало в блин. Даже сквозь броню башни ворвался оглушительный грохот, завершившийся утробным воем, пронзив его тело навылет и ошмётки разбросав по углам тесной башенки. Вспышка ослепила и сквозь закрытые веки – ему даже показалось на миг, что бронзовый ствол разорвало, к едреной фене… Он открыл глаза, ошалело помотал головой и как раз успел приникнуть к смотровой щели, чтобы увидеть, как в кабелоте от броненосца встаёт исполинский пенный столб воды… Хорошо хоть он загодя разогнал всех зевак подальше от башни, под защиту брони – после такого акустического удара трупы можно было бы складывать штабелями…

В общем, вооружением корабля Сварог остался доволен вполне.

Несколько хуже дело обстояло с боевой подготовкой экипажа. Тольго, таки назначенный Сварогом на должность боцмана, охрип, днём и ночью гоняя с докладами пацанов-вестовых от носовой рубки на капитанский мостик, оттуда к орудийным расчётам, оттуда – на корму; проворачивающие в кровь истёрли ладони, ворочая тяжёлые маховики и разворачивая тяжеленные башни в сторону «вероятного противника»; боевые тревоги сменялись пожарными, пожарные – водяными; стрелки истратили не один десяток снарядов, учась попадать в цель по крайней мере с десятого выстрела (для имитации целей Сварог, скрепя сердце, пожертвовал тремя спасательными шлюпками)… Личный состав, короче говоря, помрачнел, посерел лицами, осунулся и исходил двенадцатью потами, однако сносил тяготы и лишения флотской романтики молча: все знали, что чем бы ни окончился возможный бой, даже если не потопят, то вернуться в порт для ремонта получится вряд ли – по причине насквозь тривиальной: портов на планете уже не существовало.

Так что если и царило где-то спокойствие, то лишь вокруг броненосца. На борту же покоем и не пахло.

Радовало одно: устройство броненосца было относительно простым – сложнее, конечно, чем незабвенной «Принцессы», но уж проще, во всяком случае, тех плавающих крепостей, что использовались до Первой мировой. Сварогу даже не приходилось особо напрягать свой магический талант, помогающий в освоении любого незнакомого механизма. Ни о гироскопе преобразователя координат, ни тем более об артиллерийском радаре и прочих хитроумных штуковинах, призванных обеспечивать убийство максимально большего количества людей при минимальных затратах, современные Гидернийцы, слава Аллаху, ведать не ведали. Наведение мортир осуществлялось до умиления примитивно: вестовой передавал расчёту дальность до цели, проворачивающие устанавливали башню стволом в нужную сторону, наводчик по таблице определял угол стрельбы, матрос-замковой отмерял длину запального шнура, закатывал ядро в камору пушки, следом запихивал картуз с порохом, закрывал замок и поджигал фитиль. Все. При таком режиме скорострельность получалась один выстрел в три минуты, с учётом, чистки ствола после каждого выстрела – не так уж плохо. Вот такой симбиоз, ребята: пушечки времён вице-адмирала Дрейка на борту парового броненосца, созданного для автономного похода через полпланеты… Интересно, кстати, а зачем гидернийцам броненосцы, если до бронебойных снарядов они ещё не додумались? И почему, интересно, не додумались, раз вовсю играются с автоматами и карабинами? Загадочка…

А на пятый день безмятежного плавания баковый наблюдающий доложил, что видит дымы прямо по курсу. Сварог поднялся на мостик, раздвинул трубу.

Никаких сомнений. На горизонте нарисовалась промежуточная цель их похода. Угольная база.