Текст книги "Крах одной карьеры (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Валерий вышел на улицу. Ему вдруг показалось, что стало еще холодней, еще промозглой, хотя светило солнце.

«Но почему Ирэн заодно с ними? – думал Валерий, бредя по улице. – Почему? Неужели Гарри не соврал, и она тоже..? Боже мой!»

Ему на минуту показалось, что это просто страшный сон, и в то же время в глубине души он понимал, что это быль, и быль страшная.

В гостиницу Кушнир пришел засветло, но Андрея не было. Валерий, не раздеваясь, бросился на кровать и долго лежал, с содроганием вспоминая события последних часов.

Андрей вернулся около часа ночи. Зажег бра над своей кроватью и окликнул:

– Валерий, ты спишь? Спит…

Не спеша разделся, достал из ящика стола батон и бутылку кефира. Ел, то и дело посматривая на спящего Кушнира, строя догадки, как же прошла его встреча с Травински. А так как Валерий спал неспокойно, дергаясь и вскрикивая во сне, Андрей понял, что встреча состоялась и прошла, очевидно, очень тяжело. Ему от души стало жаль парня. Он прикрыл съежившегося Кушнира своим одеялом, лег на кровать, закурил и стал вспоминать свою встречу с Ирэн.

Глава 12

Он позвонил Ирэн сразу же после приезда.

– Алло, – послышался мягкий голос.

– Мисс Ирэн? – спросил Андрей и, услышав ответ, продолжил: – С вами говорит Андрей, товарищ Валерия, помните, мы с вами еще мороженое ели в кафе?

– О, конечно, Андрей. А что случилось? – голос Ирэн дрогнул. – Что-то с Валерием?

– Нет, нет, все в порядке, просто мне Валерий поручил передать вам букет цветов, что я и хочу сделать с превеликим удовольствием.

– О… спасибо, – чувствовалось, что Ирэн радостно улыбнулась.

– У меня мало времени, а я на машине. Скажите, куда привезти.

Ирэн помедлила, потом назвала адрес.

Андрей вел машину, не торопясь, обдумывая схему предстоявшего разговора. И, хотя все было продумано, проверено и перепроверено, он мысленно представлял себе Ирэн и то, как она должна вести себя и как реагировать.

Около дома на Ленинском проспекте он затормозил, взял с заднего сиденья огромный букет роз. Дверь Ирэн открыла быстро. На ней было зеленое платье, на правой руке серебряный браслет с бирюзой.

– Проходите, Андре, пожалуйста… О, какой букет! – восхищенно всплеснула она руками.

Кудряшов присел в кресло, оглядел квартиру, отметив про себя, что все здесь в идеальном порядке к сверкает чистотой. Ирэн принесла кофе.

– Как там Валери? – неожиданно тихо и смущенно спросила она и виновато улыбнулась, словно стеснялась задавать этот вопрос.

– Нормально, но сейчас у него очень напряженные дни. – Андрей внимательно посмотрел на Ирэн, и ей вдруг показалось, что Андрей все знает. Чашка в руках ее дрогнула.

– Андрей, – начала Ирэн, – это правда, что у Валерия были какие-то неприятности?

– Были. Но прошли и сейчас начались новые…

– Какие?

– Он мне не говорит.

Ирэн поежилась, вновь бросила быстрый взгляд на Андрея. Достала сигарету, прикурила и вдруг решительно заявила:

– Андрей, вы друг Валери?

– Да, – коротко ответил Андрей, настораживаясь.

– Я хочу, чтобы вы сказали ему… нет, запретили ему… нет, подсказали ему, чтобы он больше не встречался с Травински и вообще уехал куда-нибудь на время из академгородка.

Этого Кудряшов не ожидал. Такое начало не укладывалось в вариант беседы, построенный им.

– Ирэн, я вас не понимаю. Валерия и вашего шефа связывают какие-то деловые отношения, и мне лезть в них… ну, прямо скажем, неловко. И потом мне непонятно, чем это вызвано с вашей стороны.

– Я не могу вам сказать, но очень прошу подсказать ему мою просьбу. Я с ним говорила, но Валери и слушать не хочет. А Травински – страшный человек, Андре! – выпалила она и нервно затянулась сигаретой. – Страшный… Он может принести Валери такую беду, что вам даже трудно себе представить!

– Ирэн, вы любите Валерия? – просто спросил Андрей.

– Да. Не знаю, как это получилось, – она жалобно улыбнулась, – не знаю… Может быть, потому, что я сама русская по рождению, может, потому, что у меня никого родных… Я одна как перст, может, поэтому я привязалась к Валери… Но, поверьте, это серьезно.

Андрей слушал молча, а сам сосредоточенно думал: «Что это – тонкая игра или действительно взрыв? Игра. С другой стороны, зачем Ирэн предупреждать Валерия, чтобы он не встречался с Травински? Не логично… Тогда что? Страх за любимого человека, боязнь принести ему горе? А мы точно знаем, что Ирэн как огня боится Травински, а тем более Донована. Может, разговор с ним на нее повлиял? Вполне возможно. Во всяком случае, это надо использовать!»

Андрей не заметил, что Ирэн замолчала и, жадно затягиваясь, курит. Закурил и он, бережно стряхивая пепел в тяжелую пепельницу цветного стекла.

«Нет, это не игра, – думал Кудряшов, глядя на взволнованное лицо девушки. – Это подлинное чувство».

– А вы знаете, Ирэн, что ваш отец перед смертью подал прошение в генконсульство СССР с просьбой разрешить ему вернуться на Родину?

– Нет, – Ирэн растерянно посмотрела на Кудряшова, – мне никто об этом не говорил… Не может быть! Мой отец, по рассказам Григоренко, был царский офицер, белоэмигрант… Нет, этого быть не может!

– Может, Ирэн. Ваш отец в первую очередь был русский, русский человек. Он еще в июне 1941 года хотел уехать на Родину, чтобы воевать с фашистами. Но Советское посольство посчитало более нужным, чтобы он остался в Америке и выступал с лекциями – рассказывал о том, как и за что сражаются советские люди. Ваш отец был самым активным членом общества «Победа». После смерти вашей мамы в 1953 году он подал прошение, а через несколько месяцев стал гражданином Советского Союза.

Ирэн слушала с широко раскрытыми глазами, веря и не веря словам Андрея.

– Вот документы. – Андрей достал из кейса несколько листов бумаги. – Вот его ходатайство о предоставлении советского гражданства, вот решение о предоставлении советского гражданства Гордееву Ивану Николаевичу и его дочери, трехлетней Ирине Ивановне Гордеевой…

Руки у Ирэн задрожали, она читала и никак не могла вчитаться в прыгающие строчки.

Андрей молчал и ждал, когда Ирэн сама что-то спросит. Он догадывался, что творится у нее в душе, но не мог не продолжать этот разговор. Ирэн обязана знать самое главное.

– Вам рассказывали о том, как погиб ваш отец?

– Да… мне сказали, в автомобильной катастрофе…

– Катастрофа была подстроена, – Андрей протянул ей тонкую папку, – вот подлинные документы следователя ФБР, проводившего расследование.

Ирэн открыла папку. Первые страницы она буквально пролистала, потом стала вчитываться и вдруг подняла глаза на Андрея:

– Кто вы, почему я должна вам верить?

– Ирэн, я человек, который искренне хочет помочь и вам, и Валерию. Верьте мне…

– Откуда у вас эти документы? – с подозрением спросила Ирэн. – А вдруг это подделка?

– Ирэн, вы хорошо знакомы с делопроизводством ЦРУ и ФБР. Посмотрите внимательно на них – это ксерокопии. Посмотрите…

«Нет, это не подделка, – Ирэн внимательно просмотрела несколько страниц, – тогда… это правда… Бог мой, какие подлецы!»

– Дальше читайте, Ирэн, – попросил Кудряшов.

Дальше шли протоколы допросов Генриха Травински, одного из главных участников убийства.

– Этого не может быть! – воскликнула Ирэн. – Не может быть!

– Может, Ирэн. Так оно и было. Кстати, следователя ФБР, который вел дело, потом отстранили от расследования, а дело прикрыли. Следователь ушел в отставку, уехал в Лондон и там выпустил вызвавшую немалый шум книгу, в которой рассказывается о подрывной и террористической деятельности определенной части белой эмиграции и о том, как спецслужбы США поддерживают ее. Вот эта книга. Очень редкий экземпляр, потому что почти весь тираж был уничтожен. – Андрей протянул Ирэн небольшую книгу в мягкой обложке, – Там, кстати, есть несколько глав, посвященных убийству вашего отца…

Ирэн машинально взяла книгу и стала листать. Неожиданно перед ее глазами мелькнула фамилия – Джон Горд… И тут она поняла, что Андрей не обманывает ее, что все так и было. Она вспомнила рассказы о том, как уничтожались бывшие сотрудники ЦРУ, которые встали на путь разоблачения деятельности «компании». Она тогда не поверила. Вдруг перед ее глазами встал «старикашка» Донован с его улыбкой и злыми, словно прицеливающимися глазами, и Ирэн поежилась. Донован да и Травински не остановятся ни перед чем, это она знала точно.

– Вот так, Ирэн, – тихо произнес Андрей. – А вы… вы встали в один ряд с убийцами вашего отца, вы, советская гражданка Ирина Гордеева…

– Но я же ничего не знала! – с мольбой подняла глаза на Андрея Ирэн. – Ничего! Если бы я знала.

– Вы бы не прожили на этом свете и двух часов, – заметил Кудряшов, – «компания» не стала бы церемониться.

– Да… Бог мой! Я же сама толкнула Валери на… – она замолчала и тут же закончила: – на предательство! Что я наделала! Он мне не простит… – И она разрыдалась.

Кудряшов молчал, думая об Ирэн, о ее перепутанной жизни, о Валерии, который сейчас наверняка чувствует себя не лучше ее.

– Скажите, а где Валерий? – Девушка встревоженно посмотрела на Кудряшова. – Что с ним?

– Ему очень плохо, Ирэн.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Можете, Ирэн. И не только Валерию, но и своей Родине. Вы же русский человек.

Ирэн встала и подошла к окну. Вечерело. В доме напротив зажглись первые огни. Далеко внизу пробегали красные огоньки автомашин. Она распахнула форточку, и в комнату ворвался ветерок. Ирэн подставила под струю ветра лицо и так стояла, словно никак не могла надышаться московским воздухом. Неожиданно она повернулась и тихо спросила:

– Что я должна делать, Андре?

Кушнкр летал в воскресенье рано. Вытащил на середину комнаты велосипед и внимательно его осмотрел. Надел на пояс сумку, которую лыжники называют «бананом», и быстро спустился вниз.

Утро было тихое, свежее. Солнце только показалось над кронами тополей. Шоссе словно дымилось – это быстро испарялась утренняя роса. Сильно пахло цветами, зеленью и свежей землей. Валерий немного постоял, поправил сумку и потихонечку поехал к шоссе, набирая скорость. Мелькнули окраина городка, небольшой мост над речкой, полуразрушенная церквушка. Через час он стал притормаживать, вглядываясь в километровые столбы, а еще через несколько мгновений остановился и слез с велосипеда.

«47 километр», – машинально отметил он. Валерий подъехал ближе к столбику, положил велосипед на землю и сел. Осмотрелся. Пустынно. Расстегнул «банан», вытащил оттуда «кирпич» и, еще раз оглядевшись, осторожно положил его в условленное место, чуть припорошив землей. Какое-то время сидел, курил. Потом встал и быстро покатил в сторону академгородка.

– Алло! – Голос Кушнира дрожал, и он, поежившись, словно от холода, быстро выглянул из телефонной будки. – Алло… Семен, доехал благополучно…

– Хорошо. – Валерий сразу узнал голос Травински, но промолчал. – Вам, Василий, пришло извещение на посылку… так что около семи вечера можете ее забрать.

Раздались короткие гудки, и Валерий опустил трубку на рычаг. Он понял Гарри: сегодня снова надо будет ехать на 47-й километр и забрать «посылку». Валерий хотел спросить об Ирэн. Больше двух недель он пытался ей дозвониться, но трубку никто не поднимал. Валерий не находил себе места, пытаясь понять, что там случилось. Мысль о том, что это именно Ирэн затащила его в лапы Травински, давно куда-то отошла, осталась только сама Ирэн. Валерий вдруг вспомнил последние встречи с ней и ее слова: «Не встречайся с Гарри… Уезжай отсюда куда-нибудь, Валери… Прошу тебя, уезжай…»

Валерий нервно закурил и, подхватив велосипед под раму, быстро поднялся к себе в комнату.

Кушнир принял душ, зажарил яичницу с колбасой, а есть не хотелось. Он ковырял вилкой в сковороде, а мысленно подходил к дому на Ленинском проспекте.

Зазвонил телефон. Валерий схватил трубку.

– Здравствуй, милый, – чуть слышно проговорил знакомый до боли голос. – Это я…

– Ирэн! – Кушнир в волнении перехватил трубку левой рукой. – Где ты?.. Что с тобой?

– Я люблю тебя… – Голос дрогнул, и Валерий живо представил Ирэн, сжимающую трубку и глотающую слезы.

– И я тебя люблю, – прокричал он. – Ты слышишь, Ирэн, люблю!

– Ты не сердишься на меня? Я не виновата, Валери. Не, виновата…

– Знаю, – вырвалось у Кушнира, – я не сержусь. Я хочу сказать [тебе, Ирэн: оставайся в Москве. Навсегда. Ты меня понимаешь? Навсегда…

– Это невозможно… пока… Потом, может быть, но сейчас не могу. Не сердись, Валери… Позже ты все поймешь. До свидания…

– Ирэн, Ирэн! – кричал в трубку Валерий, не думая о том, что его наверняка слышит все общежитие. Но трубка отвечала короткими гудками.

«Может, взять пару отгулов и махнуть в Москву? – думал Кушнир, рассматривая календарь. – На понедельник и вторник, и уехать в пятницу. Четыре дня получится. Но почему у нее все эти дни телефон не отвечал? Может, она на другую квартиру переехала? А возможно, Травински тут замешан? Нет, надо подождать, Ирэн должна еще раз позвонить…»

Все эти дни Валерию не хватало Ирэн, он это знал теперь наверное. Если в начале знакомства он относился к ней просто как к красивой женщине и не больше, то вскоре Ирэн прочно вошла в его жизнь. Ему надо было постоянно видеть эту женщину, ощущать ее рядом. Кушнир никогда еще не испытывал такого чувства, и оно его обрадовало. Он даже матери написал, осторожно рассказав, что познакомился с изумительной девушкой. Мать ответила, что очень рада, и приглашала на лето сына с «невестой» приехать погостить…

– Правы вы были, Владимир Иванович. – Кудряшов положил на стол несколько фотографий. – Сэм почти неделю на «хвосте» у Кушнира сидел. Снял комнату напротив общежития в частном доме и буквально встречал и провожал.

– Кушнир заложил тайник?

– Да, вчера в девять шестнадцать…

– Когда выемка произошла?

– Удивительно, но факт: в тот же день. Как и предполагалось, тайник изъял Сэм. Он был на своей машине и тут же уехал в Москву. Очевидно, у них с Травински постоянная связь.

– Ответ был?

– Около восемнадцати пятнадцати все тот же Сэм остановился рядом с отметкой «47 километр» и с полчаса менял правое переднее колесо на запаску.

– Что там было?

– Настойчивое желание увидеть предварительные расчеты новой технологии…

– О! Видно, «журналиста» начали поторапливать из «компании». Это странно. Непроверенного агента заставляют рисковать. Не похоже на ЦРУ. А может, это инициатива Травински? – Росляков задумчиво посмотрел на Кудряшова. – Может, выслужиться хочет? Отношение к нему руководства, прямо скажем, прохладное…

Кудряшов осторожно посмотрел на часы.

– Что, на свидание торопишься? – Росляков добродушно ухмыльнулся.

– Нет. Сейчас должны позвонить и сообщить, когда изъял тайник Кушнир.

– Так… Задание Травински серьезное. Андрей, готовь план операции и после обеда – ко мне.

– Есть. Разрешите идти…

– Давай, боец.

Юджин Макдональд, бывший политический деятель и бизнесмен из Алабамы, а ныне резидент разведки, сидел за столом в своем кабинете и просматривал какие-то бумаги, когда секретарь доложил о том, что Травински просит принять его.

– Пусть подождет, – буркнул он.

Макдональд хотел показать, что очень занят, и… настроиться на нужный лад. Новое руководство «компании» не очень-то приветствовало старое поколение разведчиков, упрекая их в ненужной щепетильности и осторожности. Макдональд это понял сразу при первой встрече с директором «компании» перед отъездом в Москву. Разговор был длинный, но деловой. Директор только что вступил на свой пост и, естественно, хотел зарекомендовать себя перед президентом с лучшей стороны. Макдональд знал, что директор сыграл огромную роль в предвыборной кампании, что президент безоговорочно доверяет ему и надеется на него.

Назначение в Москву для Юджина было, кроме всего другого, лестно потому, что он был деловым человеком и считал, что, чем труднее поставленная задача, тем выше оценивается ее выполнение, особенно если выполнена она на «сто долларов».

– Проси, – наконец сказал Макдональд секретарю и принял деловую позу.

– Добрый день, мистер Макдональд. – Гарри остановился в дверях.

– Травински! Хэлло! Проходите, Гарри, садитесь. С чем пожаловали?

– «Аспирант» снял тайник и в скором времени, очевидно, сделает работу.

– О'кей…

– Я бы хотел поговорить об операции прикрытия, шеф.

– Кто пойдет на изъятие тайника? – Юджин подвинул Травински коробку сигар и зажигалку.

– Мне кажется, следует послать Сэма. Он уже проводил подобную операцию, знает особенности местности и не вызовет подозрения ни у кого…

«Ага! – злорадно подумал Макдональд, но вида не показал. – Испугался… Хочешь подставить Сэма. На всякий случай, как говорят русские! Шиш! Не выйдет. Если операция провалится, то этот нищий аристократ станет обвинять меня в том, что я дал ему агента, который работал на контрразведку! Нет уж, Гарри, такой фокус у тебя не пройдет! Я на своем веку и не таких видел…»

– Что ж, Гарри, вам, конечно, виднее, но я бы не советовал этого делать. Сэм и так много поработал на вас, нужно дать отдохнуть человеку. Вы, Гарри, слишком долго сидели в Москве без работы, так что, мне кажется, – Юджин улыбнулся и поднес зажигалку к сигаре Травински, – в этот раз поработать придется именно вам.

– Но, мистер Макдональд, по всем правилам…

– Это приказ, мистер Травински. – Юджин встал, поправил галстук. – Желаю удачи…

План операции обсуждали долго. Надо было продумать все до мельчайших деталей, и Росляков, неимоверно уставший за эти дни, настойчиво проигрывал их на карте. Он заставлял сотрудников с часами в руках повторять одно за другим свои действия, неожиданно вводил осложнения и, наконец, удовлетворившись, тяжело опустился на стул.

Андрей смотрел на полковника и еще раз мысленно проигрывал заключительную стадию операции.

В кабинете стояла непривычная, режущая слух тишина. Росляков встал, подошел к своему столу, молча убрал в сейф документы и, обернувшись, добродушно бросил:

– Что задумались, бойцы? Уморил вас старик? Молчите, значит, уморил…

По комнате прошло легкое движение, словно спала скованность. Кто-то вполголоса заговорил, кто-то снова подошел к карте Московской области, еще раз всматриваясь в место проведения операции.

– Ну так, ребята, – полковник глянул на стенные часы, – по домам. С утра – готовность номер один. Андрей Петрович, ты до утра дежуришь. Я дома. Bce!

Глава 13

Травински, несмотря на неприятный разговор с Макдональдом, с утра не покидало великолепное настроение. Он поднялся рано, полчаса полежал в кровати, с удовольствием разглядывая лепной потолок спальни, залитой солнечным светом. Потом долго делал гимнастику, тщательно брился. Надев тренировочный костюм, спустился на улицу и не спеша побежал по знакомому маршруту, то и дело здороваясь кивком головы с такими же любителями утреннего бега. Вернувшись, принял душ и сел завтракать.

Он ел не спеша, поглядывал на большие напольные часы и мысленно представлял себе, как по утреннему шоссе движется «аспирант» к 47-му километру. Травински настолько хорошо изучил маршрут, что вплоть до куста мог представить себе путь движения Кушнира.

Он ждал звонка Сэма. Ровно в десять тридцать тот позвонил, сказал условленную фразу. Гарри посмотрел на часы. Потом позвонил:

– Сегодня у нас праздничный и очень сложный день, мисс Горд. Прогулка за город. Через полчаса буду у вашего дома…

Травински решил ехать на машине секретаря посольства по науке. 6 «тойоте» с дипломатическими номерами он чувствовал себя спокойнее, хотя понимал, что за ней наблюдать гораздо проще, чем за обыкновенными «жигулями» с московским номером.

День выдался прохладный, но солнечный. Была суббота, и поток машин на подмосковных шоссе вырос по крайней мере впятеро. На это тоже рассчитывал Травински, запланировав выемку тайника на сегодня.

Ирэн ждала его около подъезда. Травински издалека увидел ее стройную фигурку и невольно залюбовался. В светло-серых вельветовых джинсах, такой же куртке, с сумкой через плечо, она казалась обыкновенной московской девчонкой, которая пришла на свидание и с нетерпением поглядывает на часы.

– Мисс Ирэн, – Травински галантно распахнул дверцу машины, – вы очаровательны…

– А вы, как всегда, истый джентльмен, шеф. – Ирэн улыбнулась и протянула ему сумку. – Я взяла на всякий случай небольшой гавтрак. Дорога дальняя, мистер Травински…

– До-ро-га даль-няя… – пророкотал Гарри приятным баритоном, – казен-ный до-о-м… – так, кажется, поют парижские отпрыски белоэмигрантов?

– Я их не люблю, – Ирэн поморщилась, – много претензий и мало действий…

– В вас, милочка, начал говорить «профи», – захохотал Травински.

– Куда мы едем, шеф? – поинтересовалась Ирэн.

– Сначала в Архангельское, а потом… потом просто прокатимся…

«Тойоту» то и дело обгоняли шустрые «москвичи» и «жигули». Однажды ее обошел даже старый «запорожец», но Гарри только усмехнулся: спешить было некуда. Травински хотел провести oneрацию в те часы, когда поток автомобилей хлынет обратно в Москву.

Травински и Ирэн долго ходили по Архангельскому. Потом посмотрели выставку зарубежного фарфора и вышли на берег Москвы-реки.

Внизу раскинулись уже убранные поля. Янтарем горели клены. Было тихо, но в ушах звучала музыка, и у Ирэн глаза вдруг наполнились слезами, она повернула обратно. Гарри же продолжал молча стоять, думая отнюдь не о красоте природы.

Если в снятом из тайника контейнере сегодня окажется тот материал, который нужен «компании», это будет грандиозный успех. Гарри всегда был против использования агента на серьезной операции, не испытав его на «мелочовке». Сказывались опыт и врожденная осторожность. Но «компания» настаивала. Травински отдавал себе отчет в том, что не все так просто. Шефы понимают его и идут на риск, но они, в свою очередь, подчиняются другим, тем, для кого слово военно-промышленных магнатов – закон. И еще знал Гарри, что ради достижения цели они пойдут на гибель агента, не произнеся и слова, да и его, Травински, не пожалеют.

Петров только что вернулся от генерала, который настойчиво спрашивал, уверен ли он в том, что именно сегодня Травински будет проводить операцию по изъятию тайника. Пока на это было не похоже. Травински совершенно открыто выехал на Ленинградское шоссе. В Архангельском долго бродил вместе с Ирэн по музею-усадьбе, сейчас они обедают в ресторане.

Травински и Ирэн обедали не спеша. Вообще-то Ирэн есть не хотелось, но, зная своего шефа, против его предложения зайти в ресторан не стала возражать.

Травински посмотрел на часы: полтретьего. До намеченного срока оставалось полтора часа. Попросив извинения, он вышел и из телефона-автомата позвонил дежурному по посольству.

– Говорит Травински, – представился он. – Послушай, Том, там для меня никаких сообщений нет?

– Особых нет. – Голос звучал хрипловато, с еле заметным презрением. – Звонил атташе по культуре и спрашивал вас… но там ничего срочного нет. Он сказал, что лавра открыта и сегодня вы можете ее посетить…

– Больше никто не звонил?

– Вас спрашивала супруга второго секретаря посольства. Сказала, что вы обещали отвезти ее в какой-то магазин антиквариата, который сегодня открылся в Москве.

– Передай миссис Хант, что направляюсь туда, а потом заеду в посольство и расскажу, что там есть… Гуд бай!

Травински не смог сдержать улыбку: еще бы! Тайник заложен, и ничего подозрительного вокруг не обнаружено…

Гарри сел в кресло в холле и, делая вид, что просматривает газеты, внимательно оглядел через окно стоянку автомобилей. Все спокойно…

– Травински выехал на Волоколамское шоссе и направляется в Москву… – Холодный голос селектора вывел Петрова из задумчивости. Геннадий Михайлович даже не успел осмыслить, что, собственно, происходит, как раздался резкий звонок внутреннего телефона.

– Как это объяснить? – Голос генерала звучал так, словно это Петров едет к Москве, не сняв положенного тайника.

– Непонятно… – Геннадий Михайлович пожал плечами. – Но могу сказать одно, товарищ генерал, суета неспроста.

– Это я понимаю… Людей достаточно, Геннадий Михайлович?

– Вполне…

– Кто возглавляет группу захвата?

– Полковник Росляков и капитан Кудряшов.

– Удачи! Я у себя, если что…

Травински остановил машину на обочине, внимательно осмотрел бампер:

– Вы знаете, Ирэн, я думал, он отвалится, когда мы чиркнули по пеньку. Выдержал.

Гарри говорил, а сам внимательно поглядывал в сторону проселка, с которого только что свернул. «О'кей! Никого… Можно начинать…»

Он сел за руль. Холеное его лицо сразу ожесточилось, а руки в перчатках крепко сжали баранку.

«Наверное, он так выглядит всегда, когда видит жертву», – мелькнуло в голове Ирэн.

– Ирэн, – Гарри не смотрел на нее, – вы сейчас сядете за руль и поведете машину в сторону Москвы. Не доезжая сорок седьмого километра, остановите, я 6-.жду, а вы проедете чуть дальше столбика и будете ждать меня…

Машина тронулась. Травински неотрывно смотрел на шоссе, изредка бросая взгляды назад. Через десять минут он сказал:

– Остановите…

Вышел на шоссе, пересек его и скрылся в невысоком березовом леске. Ирэн, как и договаривались, проехала еще метров двести и остановилась. Сзади, в десяти шагах, стоял невысокий столбик с поблекшими цифрами на срубе: «47».

Травински долго не выходил из леска. Стоя в кустарнике, он внимательно смотрел, как Ирэн подняла капот и что-то стала там протирать, смотрел на проходившие машины, на лесную опушку, которую предстояло пересечь. Наконец решился. Нетерпеливым шагом пересек ее, остановился около столбика, нагнулся и еще раз быстро осмотрелся. Никого. Он сел, расшнуровал ботинок и стал его рассматривать, изредка трогая пальцем каблук, словно там вылез гвоздик.

Контейнер он заметил сразу и, потянувшись, взял его в руки. Быстрым движением открыл, достал капсулу и… тут же почувствовал чей-то взгляд. Вокруг него стояли люди. Двое беспрерывно щелкали фотокамерами, а один не отрывал от глаз кинокамеру. Травински мгновенно вскочил и хотел отбросить контейнер, но чьи-то руки крепко сжали его ладонь.

– Господин Травински! Вы задержаны за противозаконные действия… – У говорившего, пожилого человека с каштановыми с проседью волосами, голос был негромкий, глаза добрые, и только жесткие складки у рта давали понять, как трудно ему даются и этот тон, и эти слова.

– Я иностранный подданный, – просипел Травински, еще полностью не осознавая, что произошло, и вдруг у него словно что-то оборвалось внутри. До него наконец дошел ужас происходящего. Он попытался рвануться, но не смог даже пошевелиться: кто-то крепко держал его за плечи. – Я протестую… Я требую представителя посольства…

– Он будет вызван, как только мы приедем на место, – заверил его пожилой человек.

До ближайшего отделения милиции оказалось не так далеко. Через десять минут Травински сидел на стуле в комнате. На столе лежали контейнер, вскрытая капсула. Вскоре из фотолаборатории была доставлена уже проявленная фотопленка. А еще через полчаса около отделения милиции остановился черный «кадиллак».

– Господин генеральный консул. – Росляков повернулся к вошедшему высокому человеку лет шестидесяти. – Вы узнаете этого человека?

Генеральный консул бросил быстрый взгляд на Травински, и тот вдруг увидел в его глазах неприкрытую иронию.

– Да… Это корреспондент журнала «Сайенс энд сосайэти», гражданин США Гарри Травински.

– Господин генеральный консул, этот человек задержан при изъятии из тайника фотопленки со шпионскими материалами. Подойдите к столу и ознакомьтесь.

Консул не спеша достал очки из футляра и пристально осмотрел все, поднял взгляд на Рослякова.

– Я не вижу здесь документов, которые вы, господин офицер, назвали шпионскими.

– Андрей Петрович, покажите.

Кудряшов, ранее стоявший в стороне, поставил на стол кинопроектор. Вставил в него микропленку, и на стене кабинета четко высветилось заглавие документа и гриф: «Секретно». Перевел кадр, другой…

– У вас есть вопросы, господин консул?

– Нет.

– Тогда не откажите в любезности подписать акт о задержании подданного вашей страны Гарри Травински, корреспондента журнала «Сайенс энд сосайэти», при проведении тайной шпионской акции и об изъятии у него шпионского снаряжения и материалов. Арест санкционирован представителем Прокуратуры СССР, который находится здесь.

Консул долго читал документы, несколько раз возвращаясь и перечитывая, внимательно сверил русский и английский тексты, нехотя достал авторучку и поставил свою подпись. Потом молча поклонился и направился к выходу.