Текст книги "Крах одной карьеры (СИ)"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Геннадий Михайлович, можно получить копии документов?

– Ты что задумал?

– Пока ничего, – улыбнулся Кудряшов, – еще буду думать…

– Смотри, Андрей, – погрозил пальцем Петров, – никакой самодеятельности.

– Не мальчик… Кстати, Геннадий Михайлович, сегодня у Кушнира встреча с Ирэн… Я хочу тоже поехать и предлог есть: вместе едем в академгородок. Как вы на это смотрите?

– Она тебя никогда не видела?

– Никогда. Представлюсь как друг Кушнира.

– Ты помнишь, что в Киеве Травински тебя расколол?

– Помню, – Андрей поморщился, – между прочим, Ирэн почему-то не хочет, чтобы Валерий встречался с Травински, который, как я понял, настаивает на встрече. Кроме того, Травински знает, что Кушнир в Москве.

– Откуда?

– Вот цепочка последних событий, Геннадий Михайлович: приезд Ирэн в академгородок, валютная операция с «таксистом», который был явно выведен на Кушнира, и, наконец, информация о приезде в Москву. Мне кажется, что «таксист» работает в паре с Травински.

– Нет, – с сомнением покачал головой Петров, – Травински с ним напрямую не связан… Скорее, он использует его втемную через сотрудников африканского посольства, которые с ним в контакте. Травински опытный разведчик, чтобы пойти на личный контакт. И вот еще что: на некоего Гилярова, сотрудника группы, что будет разрабатывать новую технологию, пришла анонимка.

– Я знаю Гилярова. – Кудряшов удивленно поднял брови, – очень хорошее впечатление парень оставил. Собранный, серьезный. А в чем автор обвиняет его?

– Обвиняет автор скорее не его, а… Водолагина Григория Александровича. Написано там, что Гиляров не живет с женой, в живет с дочкой Водолагина, за что тот ему будто бы делает всякие поблажки.

– Чепуха! – улыбнулся Андрей. – Неужели такой ерунде придадут значение?

– Ей-то не придадут, – Петров загадочно ухмыльнулся, – а вот автору… придется расстаться с мечтай о диссертации и, наверное, с комсомолом.

– Кто автор?

– Анонимка написана, – Петров протянул Андрею два листа бумаги, – ,на машинке «Эрика», которая принадлежит… Кушниру.

– Как?

– Смотри. Вот это первый лист его автореферата, а это анонимка. Сама диссертация отпечатана на машинке «Оптима». Видно, отдавал машинистке. Что скажешь?

– Ну и дела, – протянул Андрей, всматриваясь в машинописный текст. – А не кажется вам… что эта анонимка – одно из звеньев психологической обработки Кушнира Травински? Скорее всего, он незаметно его подвел к этому. Или другой вариант, который мне представляется более вероятным: Кушнир не знает ничего, анонимку отпечатали на его машинке в его отсутствие, скажем, когда Валерий был на работе.

– Зачем? Ведь тогда! Кушнир вылетит из рабочей группы, и все задумки Травински обречены на провал.

– Вот это как раз и непонятно.

– Травински надо лишать информации в академгородке.

– Брать «таксиста»?

– Пусть его возьмет милиция.

– Вы думаете, что Травински встревожится?

– Думаю, что да. – Петров задумчиво смотрел на вращающийся диск вентилятора. – Мне кажется, что «журналист» начнет форсировать вербовку Кушнира. Кстати, а что у него за взаимоотношения с Ирэн? Серьезные?

– Геннадий Михайлович, – Кудряшов не спеша встал и подошел к окну, – Ирэн, кажется, любит Кушнира. Отсюда и ее нежелание, чтобы состоялась встреча Валерия с Травински. Она, конечно, знает, что Гарри собирается провести заключительный аккорд операции ло вербовке, и старается Кушнира обезопасить. Кушнир ведет себя по отношению к ней вполне лояльно. Ирэн занимает в его жизни какое-то место, но, насколько это серьезно, не знаю. Думаю, что сегодня выясню. А самое главное, Геннадий Михайлович, мне нужна встреча с Ирэн.

– Ты хочешь подготовить контрудар? Думаешь, Ирэн пойдет на это?

– Не знаю. Хотим вместе с Росляковым предложить руководству план операции, которую по обыкновению уже и озаглавили, – засмеялся Кудряшов. – Будет она называться «Свадьба».

– Я поддержу тебя, – сказал Петров. – Но учти, в случае утверждения операции поступишь в полное мое распоряжение.

– Готов, Геннадий Михайлович.

– Все у тебя?

– Все. Да, Геннадий Михайлович, нельзя ли Ирэн провести от дома до Таганки? Боюсь, как бы Травински на хвост не сел.

Глава 10

Ирэн вышла из дома часа за два. Почему-то она была уверена, что Травински ее в покое не оставит и постарается выяснить, куда она направляется. Перед уходом она позвонила ему, сказав, что Валерий назначил ей встречу около Курского вокзала. Почему она так поступила, не могла объяснить. Ей почему-то показалось, что отныне она не может доверять шефу и Травински не должен знать о разговорах с Валерием.

«Я ему больше ничего не скажу, – думала она, спускаясь в лифте, – просто посоветую уехать куда-нибудь. И все. Пускай он для меня будет потерян, но… и для Травински тоже. Как он не понимает, что висит на волоске! А что он знает о нас, обо мне? Да если узнает, что я разведчица…»

Ирэн оглянулась: улица была пустынна. Она села в машину и, выехав из двора, бросила взгляд в зеркало заднего вида. Все по-прежнему было спокойно. На всякий случай она несколько раз меняла рядность и обратила внимание на красные «жигули», которые так же охотно, как она, перестраивались. Водителя она не могла рассмотреть, но решила на всякий случай оторваться. Долго кружила по центру, то неожиданно останавливаясь, го резко сворачивая а переулки. Наконец, когда красные «жигули» на мгновение отстали у светофора, свернула в Лялин переулок и тут же въехала под арку. Быстро припарковав машину, проходными дворами выбежала на Садовое кольцо. Ей повезло: к остановке подъезжал автобус. Ирэн почти на ходу вскочила в него и через десять минут была на Таганке.

Валерия она увидела издалека и быстро подошла к нему. Кушнир протянул девушке букет, взял ее под руку. Валерию бросилось в глаза, как изменилась Ирэн, под глазами легли тени, лицо осунулось.

– Валери, – заговорила Ирэн, – тебе надо уехать куда-нибудь. Немедленно. Тебе грозит большая, страшная неприятность. Я не могу ничего сказать, но… уезжай. Слышишь? Уезжай…

– Да что случилось? В чем дело, Ирэн? Я ничего не понимаю. – Кушнир растерянно посмотрел в сторону машины, за рулем которой сидел Кудряшов.

– Добрый день, Ира.. – Кудряшов помог ей сесть на заднее сиденье. – Ну, не надо плакать.

Он плавно тронул машину с места и, набирая скорость, поехал по набережной.

Наконец Ирэн успокоилась и, достав пудреницу, стала приводить себя в порядок. Андрей, слегка повернувшись к молодым людям, спросил:

– Вы не хотите мороженого?

– Можно, – равнодушно произнесла Ирэн и снова прижалась к плечу Кушнира.

– Андрей, а вы давно знаете Валерия? – вдруг спросила Ирэн.

– Не так давно, но и не вчера познакомились. Мы с ним встретились в Киеве на международном симпозиуме. Так, кажется, Валера?

– Точно. Завтракали вместе, – ответил Кушнир, обращаясь к Ирэн.

Андрей затормозил у кафе «Мороженое». Они прошли в полупустой зал и сели за столик.

Кудряшов заметил, как погрустнела девушка. Замолчал Кушнир и отрешенно посмотрел на часы. Он встал и, подойдя к стойке, расплатился. Повернулся к столику:

– Я в машине буду, ребята, подходите.

Ирэн проводила его взглядом и положила ладонь на руку Валерия:

– Хороший он. Ты с ним дружи, Валери.

– Не знаю, – пожал плечами Кушнир. – Так почему ты не хочешь, чтобы я с Гарри встречался?

– Валери, – Ирэн сжала его руку, – не спрашивай…

– И все-таки непонято… Я приеду в понедельник в Москву и зайду к тебе, хорошо?

Рука Ирэн дрогнула:

– Только позвони сначала… Они направились к выходу.

Сергей только что пришел к себе, как кто-то постучал в дверь. В комнату вошел бледный Кушнир.

– Привет, Валера! Ты чего… такой? – удивился Сергей.

– Серега, сейчас я видел Ольгу Водолагину, и она мне сказала… – Кушнир потер рукой горло, – она сказала, что Мездриковский сказал… В общем, все думают, что анонимку на тебя написал я! – Валерий схватил Сергея за руку и заглянул в глаза. – Клянусь, я не писал! Конечно, я не сахар, но чтобы пойти на подлость… Я завидовал тебе, считал, что ты виноват в том, что моя защита немного позднее твоей, но такое…

– Ты с ума сошел! – Гиляров обхватил Валерия за плечи и усадил в кресло. – Мне никто не говорил, что подозревают тебя, а если бы кто и сказал… да я бы в морду такому! Мы же с тобой друг друга знаем не один год! Как ты только мог подумать?!

Кушнир уронил голову на руки:

– Кому это нужно? Почему меня подставили? Говорят, анонимка написана на моей машинке… Но я не писал! Не писал! И машинка у меня месяц как в ремонте находится. Не мог я на ней писать, – возбужденно говорил Кушнир, и по его бледному лицу пробегали судороги. – Кому это надо, чтобы подумали на меня?

Макдональд вызвал Травински в посольство поздно вечером. Он был не один. Рядом сидел… Донован. Он помахал рукой Травински, словно тот только что с ним виделся.

– Гарри, «компания» настойчиво требует форсировать операцию «аспирант».

– Шеф, есть русская поговорка, гласящая, что поспешность нужна только при ловле блох.

– Мистер Травински, – вмешался Макдональд, – вы не цените хорошего отношения к вам. И если вы сидели почти полтора года и посылали в «компанию» вырезки из газет, то это не значит, что вами довольны. Работать надо!

– Да, Гарри, руководство считает, что вы непозволительно медлите с «аспирантом», – попытался смягчить резкий окрик Донован. – Меня просили передать, что вам пора действовать. Пора!

Гарри вдруг почувствовал себя песчинкой, затерянной среди миллионов подобных ему. Он еще раз убедился, что никакие его прошлые заслуги и удачи не могут поставить его, Гарри Травински, в один ряд с Донованом, Макдональдом и другими, которых он искренне презирал, считая дилетантами в разведке, но которым не мог возразить.

Макдональд наблюдал за Гарри с неприкрытой усмешкой. Он давно взял за правило разговаривать с Травински грубо, на грани откровенного хамства, зная, что Гарри этого не переносит и всегда теряется в разговоре с ним.

«Задумались, – со злостью размышлял Макдональд, переводя взгляд с Травински на Донована и обратно. – Думайте, думайте, а делать будете так, как прикажут, интеллигенты паршивые… Ничего… Ты у меня, Гарри, еще попляшешь! Привык чужими руками жар загребать. – Макдональд не мог простить Травински передачу „Сэма“. – Ты у меня сам все тайники снимать будешь, лично поработаешь с агентом, лично…»

– Хорошо, – наконец произнес Гарри. – Я буду форсировать работу с «аспирантом». Я бы хотел провести еще одну акцию по отношению к «аспиранту», чтобы… как бы это сказать, подготовить его соответствующее настроение.

– Что за акция?

– Хочу несколько дискредитировать его в глазах сослуживцев.

– Каким образом? – перебил Макдональд.

– На его друга придет анонимка в дирекцию института, в которой…

– Какая еще анонимка? – вскочил Макдональд и выразительно постучал пальцем по лбу. – Ты… соображаешь, что делаешь? Кандидат на вербовку должен быть идеально чист в глазах окружающих!

– Но чисто психологически его это подтолкнет на сотрудничество с нами, – попытался возразить Травински, искренне сожалея, что заикнулся об этом «деликатном» деле.

– Я запрещаю! – хлопнул ладонью Юджин. – Все… идите, Гарри, и знайте, что «компания» ждет результатов…

– Да, да, – поддакнул Донован. – Мы надеемся на тебя, Гарри, очень надеемся.

«Проклятый „старикашка“, – подумал Гарри, направляясь к двери. – Тоже боится Макдональда как огня. Даже слова в мою защиту не вставил. Хоть бы кончилось все это быстрее! Купить бы бар на Юге и… послать „компанию“ ко всем чертям. Хорошо еще, у меня ума хватило не сказать, что анонимка уже пошла. Тогда бы Макдональд в случае провала все мог свалить на меня!»

Глава 11

Шофер такси Игорь Николенко, взглянув на часы, стал выезжать на шоссе. Времени было в обрез. Именно сегодня на старом месте – на 47-м километре – его ждал «клиент».

Игорь уже и сам забыл, когда и как он познакомился с этим лощеным мужчиной, большим любителем «бизнеса». Началось с того, что как-то раз группа, которую Николенко вез в монастырь, расплатилась с ним долларами. Он взял их без задней мысли. Просто было интересно, какие они, эти доллары. Недели через две он снова вез иностранцев и на сей раз сам предложил расплатиться «зелеными», в душе сознавая, что встает на скользкую дорожку. Прошло месяца два, а Игорь все не знал, куда девать эти деньги. Однажды, когда около монастыря к нему подсел какой-то тип в прекрасном костюме и со спортивной сумкой через плечо, он решился. Поинтересовался, откуда сам пассажир, ненавязчиво перевел разговор на валюту и сдержанно сказал, что мог бы продать доллары, неизвестно как к нему попавшие. Человек настороженно на него посмотрел, помолчал и ответил, что не знает, но если «шеф» хочет, то может узнать. И закрутилось. Одна операция сменяла другую: доллары, фунты… Потом пошли джинсы и кассеты видеомагнитофона, на которых Николенко неожиданно здорово заработал.

Как-то раз знакомец Игоря, который позже отрекомендовался Сэмом, попросил его узнать кое-что о двух-трех людях из академгородка, невнятно объяснив, что это надо одному знакомому журналисту. Игорь знал этих людей и потому сразу спросил:

– Сколько?

– Что сколько? – не понял Сэм. Николенко выразительно потер пальцы.

– Сто.

– А за вредность? – нагло ухмыляясь, спросил теперь тертый Игорь. – Знаешь, как это называется?

Сэм накинул полета рублей, подумав, что паренек «мужает» на глазах. Игорь тут же выложил все, что знал, его собеседник только успевал записывать. А знал Николенко много. Сам жил в академгородке, сам когда-то работал в институте шофером, часто возил сотрудников и невольно прислушивался к их разговорам, а те особо не стеснялись при бывшем сослуживце перемывать косточки своих начальников и товарищей.

Через неделю Сэм познакомил Николенко с пожилым веселым человеком, который представился Георгием Георгиевичем и, немного с ним поговорив, предложил поехать куда-нибудь в лесок, обмыть знакомство.

Они свернули с дороги и через час были на поляне. Выпили армянского коньяка, закусили бутербродами. Посидели, покурили. Игорь развеселился и начал сыпать анекдотами. Георгий Георгиевич заливисто хохотал и, вытирая слезы, клялся, что никогда таких не слышал. Выпили еще, тут Сэм встал и, пошатываясь, отправился в березовую рощу. Георгий Георгиевич налил еще по одной и негромко произнес:

– Хочется сказать вам, Игорь, большое спасибо от имени… разведки одной из, как у вас говорят, капиталистических стран…

Николенко поперхнулся коньяком и побледнел. Хотел подняться, но жесткая ладонь припечатала его к траве.

– А бы что, не догадывались, что делаете? – резко спросил Георгий Георгиевич. – Сведения, которые мне передал ваш друг, представляют ценность не только для нас, но и для вашей страны. Это называется просто – шпионаж, а вы наш шпион. Кстати, за валютные операции, которые бы совершили, – он помолчал и тихо, почти ласково добавил: – лет пятнадцать грозят, а то и больше…

Николенко сопел, прекрасно понимая, что деваться ему некуда.

– Впрочем, Игорь, или, как я вас теперь буду звать, «таксист», – продолжал Георгий Георгиевич, – я сюда приехал по делу, а не затем, чтобы вас уговаривать. Вы сами давно понимаете, чем занимаетесь и что вас за это ждет. Я хотел договориться, как мы с вами будем встречаться, вернее, не встречаться, а где вы будете получать от меня задания. Их вам будет передавать Сэм. По пятницам, скажем, по нечетным пятницам он будет ждать вас на сорок седьмом километре. А предварительно вам придет телеграмма из Москвы от девушки примерно такого содержания: «Дома все хорошо, готовлюсь поступать в институт». Если в телеграмме будет что-нибудь об институте, значит Сэм вас ждет в условленном месте. Понятно?

Николенко кивнул. К нему постепенно возвращались привычное нахальство и уверенность в себе.

– Сколько? – Игорь изобразил подобие улыбки и потянулся за стаканчиком. – Даром только листья падают.

…И вот Николенко ехал на очередную встречу с «клиентом».

«Анонимку я состряпал. Теперь этот Кушнир по уши завяз, – думал он злорадно. – А Георгий Георгиевич что-то не показывается… Ну да шут с ним, лишь бы „бабки“ передавал!»

Игорь ни разу серьезно не думал о том, чем это может кончиться. Конечно, мысли приходили, и тогда у него холодело под ложечкой, но он гнал их и повторял про себя слова Георгия Георгиевича: «Если вы будете тихонечко сидеть и выполнять наши небольшие просьбы, все будет хорошо. Самое главное не волноваться. У вас есть друзья, которые всегда о вас позаботятся».

Игорь заметил Сэма издалека. Около километрового столба стоял грибник в поношенной куртке, старых брюках, резиновых сапогах и с большой корзиной на лямке. Он изредка голосовал, но, когда машины останавливались, говорил водителю что-то, и машины трогались с места, а он оставался.

Притормозив и приоткрыв окошечко, Игорь спросил:

– Куда, грибничок?

– До станции, шеф. – Сэм подошел поближе и шепотом продолжил: – Торгуйся. Видишь, рядом «Запорожец» стоит. – И громко: – Подбрось, шеф, накину.

– Да мне в другую сторону. До станции верст пятнадцать, да обратно… А я по вызову работаю.

– Шеф, накину.

– Нет, парень, топай пешком.

– Червонец дам, ноги не ходят.

– А, черт с тобой, садись. Только копыта вытри, а то весь салон измажешь сапожищами.

«Грибничок» сел в машину, и они тронулись. Какое-то время Сэм напряженно вглядывался в остановившийся на обочине «Запорожец». Из-под капота торчала спина в клетчатой рубашке.

– Говори быстро, – Сэм явно нервничал.

Николенко пересказал, что успел сделать, а потом добавил:

– А правильно ты говорил в тот раз. Получили в институте задание на новую секретную технологию. Кстати, наш общий друг включен в эту группу. Так и передай Георгию Георгиевичу!

Сэм внимательно посмотрел на шофера и произнес в раздумье:

– Гляжу я на тебя и удивляюсь. То ли так ты быстро к новой роли привык, то ли…

Руль у Игоря вильнул:

– Ты… с ума сошел! Сам же меня втравил в это дело, теперь коришь!

– Шучу, шучу… – произнес Сэм и снова глянул в зеркальце заднего вида. – Что-то мне этот «москвичонок» не нравится. Вот уже два поворота не отстает. А ну прибавь!

«Москвич» стал быстро отдаляться, и Сэм удовлетворенно кивнул головой.

С полчаса ехали молча. Мелькали за окнами рощи и поляны. Игорь вел машину по лесной дороге, которую знал давно и на которой никогда не было постов ГАИ. Около одного поворота Сэм неожиданно тронул его за рукав:

– Останови, я здесь выйду.

Он вышел из машины, накинул лямку на плечо и сделал два шага в сторону леса. Потом остановился:

– Игорь, возьми на всякий случай. – Он порылся в кармане и достал маленькую коробочку. – Последняя осталась, для себя берег. Я ведь тоже иногда под мухой за рулем бываю. – Он протянул коробочку: – Японская. Отбивает запах намертво.

– Слышал, – обрадовался Николенко, – а вот никогда не видел. Ух ты, малюсенькая какая и пахнет, – он понюхал, – как-то хорошо. Чем это?

– Ванилью. Как увидишь пост, так под язык сразу. Ну, пока. Встретимся, как всегда, в пятницу…

Игорь подождал, пока высокая фигура Сэма скроется в лесу, и, осторожно развернувшись, поехал в сторону шоссе. Через полчаса он уже подъезжал к знакомой развилке. Сбавил скорость: мог быть пост ГАИ. И тут же увидел «жигули», стоявших рядом милиционеров.

«А, черт! Накаркал, проклятый», – мысленно выругался Игорь.

Он притормозил и, одной рукой достав коробочку, стряхнул в рот таблетку. Через секунду Николенко вдруг почувствовал, что ему стало трудно дышать, в глазах потемнело, руки на баранке судорожно сжались. Машина на полном ходу врезалась в столб, несколько раз перевернулась, ее с ходу ударил отчаянно тормозивший грузовик, и салатовая «Волга» с шашечками на боку вспыхнула.

Когда к ней подскочили сотрудники милиции и шофер грузовика, все было кончено.

Рослякову сообщили о гибели Николенко, как только он вошел в свой кабинет. Владимир Иванович, ничего не сказав, уселся за стол и стал зачем-то передвигать чернильницу, подставку с календарем. Открыл сейф и достал оттуда папку. Какое-то время читал, наконец поднял взгляд на появившегося в дверях Кудряшова.

– Упустили! – в сердцах воскликнул. – Наверняка Николенко стал опасным для Травински и «компании», они и убрали его.

– Владимир Иванович, – Андрей начал неторопливо ходить по кабинету, – а что если они подозревали Николенко в связях с нами? Тогда убийство агента для них оправдано.

– Мне кажется, что грибник, который подсел к Николенко, не простой попутчик или пассажир. У нас есть фотографии грибника?

Андрей молча разложил на письменном столе несколько больших фотографий.

– Да… Внешность заурядная. А что коллеги из милиции говорят?

– Он у них не проходит.

– Ты пошли в Москву. Вдруг этот «грибник» у них каким-то образом фигурирует…

– Хорошо, Владимир Иванович.

– А что ты думаешь насчет «свадьбы»?

– Я подобрал кое-какие документы, – Кудряшов достал из папки несколько ксерокопий, – посмотрите.

– Значит, – сказал полковник после раздумья, – ты хочешь провести беседу в таком ключе… Кстати, разрешение на операцию от руководства комитета есть. Когда ты едешь в Москву?

– Через полчаса.

– Вместе с Кушниром?

– Да.

– Что ж. Удачи тебе.

Кудряшов вышел, а Владимир Иванович еще долго смотрел в окно, словно пытаясь через плотную завесу тумана рассмотреть красные «жигули», которые мчались по направлению к академгородку.

Андрей заехал за Кушниром около двенадцати часов. Тот был уже готов и ждал его у подъезда общежития.

– Ну что, едем?

– Если не возражаешь, – Андрей распахнул дверцу машины, – вперед.

Дорога была пустынна, и Андрей гнал «жигули», что называется, «на всю катушку». Валерий неожиданно для себя задремал, и Кудряшов, заметив это, выключил радиоприемник. «Пусть поспит, – подумал он, – сегодня у него трудный день. Очень трудный. Гарри предпримет попытку вербовки. Как-то Валерий себя поведет? Мальчишка, да вдобавок куча неприятностей. Хорошо еще, что с анонимкой разобрались и к нему претензий нет. Но кто же мог ее написать? Если учесть, что пишущая машинка находилась в ремонте, кто мог на ней нашлепать это злополучное письмо? Скорее всего „таксист“. Оказалось, в ремонтной мастерской работает его закадычный приятель. Хотя тот и отрицает, но рано или поздно признается.

Как быть с Ирэн? Может, воспользоваться тем, что Гарри будет занят, и выйти на нее?.. Интересно, с кем Гарри будет вести вербовку? Скорее всего, с тем самым Сэмом, который работает в „Интуристе“ переводчиком. Ну, этого типа нужно брать сразу после операции по захвату Гарри, даже одновременно, чтобы чего не натворил…»

Валерий проснулся, когда подъезжали к Москве. Он сладко потянулся, посмотрел в окно.

– Это сколько я спал? Часа три?

– Около этого.

– Ничего себе… Вроде и ночью не просыпался и не трудился, а вишь, как сморило.

– Ты сейчас куда? – Андрей внимательно всматривался в шоссе. – На завод?

– Да. А потом… к приятелю одному надо зайти, он телефон оборвал. Так что ты меня в гостинице не жди, ужинай один.

– Добро. Если будешь задерживаться, позвони, я тогда дверь не буду закрывать.

Валерий вышел на площади Революции. Посмотрел на часы. На завод идти было поздно, и он, помня давнее обещание передать Гарри реферат диссертации, решил ему позвонить. Телефон офиса долго не отвечал, и Валерий зашел в кафе, наскоро перекусил и стал снова накручивать диск телефона-автомата.

– Алло, – услышал он наконец голос Гарри.

– Гарри Генрихович, это Валерий.

– Здравствуй, милый друг. Ты откуда звонишь?

– Из автомата. На площади Революции. Можно мне вам реферат отдать?

– Значит, так, стой там… сейчас за тобой подъедет один мой друг… – Гарри продиктовал номер машины, – а зовут его Сэмом. Жди. – В трубке послышались гудки отбоя.

Валерий ждал минут тридцать. Наконец около него притормозил красный «жигуль». Кушнир посмотрел на номер и подошел к водителю. За рулем со скучающим видом сидел прилизанный молодой человек в темных очках. Он лениво крутил ручку настройки приемника и стряхивал пепел от сигареты в открытое окно.

– Здравствуйте. Вы за мной? – Валерий не знал, как обратиться к водителю. – Вы не от Гарри?

– Садитесь, – перебил его водитель. Машина резко тронулась с места и полетела в сторону Театрального проезда. Потом они проехали по Сретенке и дальше на проспект Мира.

– А куда мы едем?

– Туда, где вас ждут, – лениво процедил Сэм. – Гарри не смог встретиться в офисе. У него кое-какие дела в районе ВДНХ.

Минут через тридцать Сэм притормозил около высокого и длинного дома в одном из переулков, что расходятся в разные стороны от проспекта Мира.

– Приехали, – коротко бросил он и, подождав, пока Кушкир выйдет из машины, нажал кнопку замка дверцы. Вышел сам и кивком пригласил Валерия следовать за собой. Поднялись на шестой этаж, Сэм открыл дверь:

– Встречайте гостя, Гарри Генрихович.

– Здравствуй, Валерий. – Гарри быстро подошел к Кушниру и обнял за плечи. – Ты прекрасно выглядишь. Как твои дела? Я слышал, у тебя были неприятности?

«Откуда?» – мелькнуло у Кушнира в голове, но он ничего не сказал, только неопределенно пожал плечами.

Они прошли в другую комнату и сели за накрытый стол. Фрукты, нарезанный лимон, бутылка коньяка, сыр, зелень. Валерий незаметно огляделся. Комната обставлена просто, но чувствовалось что ее хозяин часто бывает за границей и только недавно оттуда приехал.

– Здесь живет мой большой друг и коллега, – негромко произнес Гарри, заметив, что Валерий осматривается. – Так как все-таки ваши дела, Валерий?

– Да так, – с досадой произнес Кушнир, чувствуя себя неловко в незнакомой квартире. – Я вам принес то, что обещал. – Кушнир раскрыл кейс и достал откатанный на ротаторе реферат диссертации. – Вот.

– Спасибо. – Гарри взял реферат и, не глядя, положил не край стола. – Сначала давайте немного закусим, а уж потом и поговорим – о вас, вашей дальнейшей работе.

Сэм хмыкнул, продолжая все так же пристально рассматривал Кушнира. Валерий на него покосился, и снова ему стало не по себе. Чтобы успокоиться, глотнул из фужера. Слегка отпил и Гарри, загадочно посмотрел на Сэма. Тот вышел и тут же вернулся с пакетом из вощеной бумаги.

– Вот полюбопытствуйте, Валерий Борисович, – Гарри протянул ему пакет и улыбнулся, – интересные фотографии.

Кушнир взял конверт, нехотя вытащил пачку фотографий… и замер. Вот он с Ирэн в тот самый вечер, когда впервые у нее остался. Вот передает пачку долларов таксисту. Вот его обнимает Гарри. Он с деньгами в руках расписывается на листе бумаги. А вот и сам этот лист: «Получил гонорар в размере пятисот рублей…»

Внутри у Кушнира похолодело. Он уже начал кое-что понимать.

– Гарри Генрихович, зачем это все вам? Зачем? – лепетал Валерий, отирая со лба холодный пот.

– Эти фотографии, Валерий Борисович, – Гарри взял у него из рук пачку, – означают… Вот эта, в Киеве – вы сидите и мило беседуете с офицером ЦРУ-Валерий даже отшатнулся, побледнел еще больше: руки, державшие рюмку с коньяком, затряслись, и на скатерть упало несколько капель. Ему вдруг показалось, что в комнате повисле мертвая тишина. «Пропал», – эта мысль била в виски.

– Вот на этой фотографии, – сквозь шум и заложившую уши вату донеслось до него, – вы получаете деньги за первое задание, здесь – дорогой подарок, здесь расписываетесь за свой, так сказать, гонорар, здесь – в интимной связи тоже с кадровой разведчицей ЦРУ и моим секретарем Ирэн Горд… А сейчас вы выполнили новое задание ЦРУ – принесли мне реферат института физики твердого тела и за это получили уже аванс – 50 долларов, которые вы преступно продали известному валютчику… Он, по-моему, уже арестован и наверняка, если, я не замолвлю словечко, даст показания против вас…

Валерий умоляюще посмотрел сначала на Гарри, потом на Сэма, хотел что-то сказать, но помертвевшие губы не шевелились.

– Так вот, Валерий Борисович, – голос Травински потеплел и стал задушевным, – конечно, я вас напугал… У вас только одна дорога – сотрудничать с нами. Взрывать институт вас никто не заставит, кидать яд в котел столовой тоже. Нас интересуют некоторые тонкости, я повторяю, некоторые тонкости ваших работ. Ваши впечатления об отдельных сотрудниках. Ну как?

Валерий широко раскрытыми глазами смотрел на Травински, а в голове билась только одна мысль: «Попался, попался… Что делать? Что?..»

– …В противном случае, – Травински улыбнулся, – эти документы окажутся на столе компетентных органов. Вы понимаете, о чем я говорю. И тогда… – Травински сделал выразительный жест, проведя рукой по горлу, – вас никто не спасет. Так что будем делать?

– Мне надо подумать, – пролепетал ничего не соображавший Кушнир.

– Нет, милый дружок, сначала вы ответите мне, – Гарри повысил тон, – а потом пойдете думать и… работать.

– А если, – Валерий еле выдавил из себя, – а если…

– Не бойтесь, – Травински дружески потрепал его по плечу, – если вы будете точно и старательно выполнять наши указания, ничего с вами не случится. Мы бережем наших помощников. Ну?

– Хорошо, Гарри Генрихович, – Кушнир опустил глаза, – только ничего такого… секретного я вам делать не буду…

– О чем вы говорите, Валерий, – Травински возмущенно всплеснул руками, – о чем вы говорите! Совершенно пустячные вещи типа вашего реферата. Он что, секретный? Нет. Так что по рукам!

Кушнир с усилием кивнул.

– Вот и хорошо. А сейчас некоторые формальности, – Гарри достал из кармана несколько небольших бланков, – заполните их. Это только для бухгалтерии, не волнуйтесь, Валерий…

Кушнир дрожащей рукой быстро заполнил бланки, подписался.

– А теперь, Валерий, пройдем курс «молодого бойца». – Гарри засмеялся, довольный шуткой.

Он долго объяснял Кушниру, как пользоваться чернилами для тайнописи, как ставить тайник и предупреждающие знаки о том, что тайник заряжен, как пользоваться микрофотоаппаратом. Достал несколько небольших листочков.

– Вот это ваше главное оружие. На этих листках вы будете писать мне сообщения. Их достоинство в том, что при опасности они мгновенно растворяются в воде…

– Гарри Генрихович, – Валерий встал, – а что сейчас требуется от меня?

– Для начала, – Гарри сделал вид, что задумался, – информация о последних работах института. Хотя бы в общих чертах…

– Но это же… – Кушнир вскочил, – это же… много страниц.

– Вы переснимете на микропленку, а кассету заложите… – Гарри достал из портфеля половинку кирпича, раскрыл ее. – Теперь договоримся, где вы положите «кирпичик». Вы часто бываете в Москве?

– Нет, только в командировках.

– Тогда на шоссе, которое ведет в Москву, скажем, у столба со знаком 47 километров… Перед этим позвоните по телефону. – Он написал на листке номер. – Запомнили? Отлично. – Гарри достал спичку и сжег лист. – Скажете: «Семен, доехал благополучно». Это будет знаком. В тот же день «кирпичик» возьмут. Там же и в таком же контейнере будете получать наши просьбы.