Текст книги "Ген Человечности"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Б… Ты мне две винтовки подаришь, за все это дерьмо…

А ведь хреново… Получается, что этот одержимый как то залез сюда, и когда мы начали открывать дверь – выждал момент и напал. Похоже, одержимые становятся все умнее и умнее вырабатывают приемы охоты. Не к добру…

– Посвети!

Я направил яркий луч фонаря на пол, сержант зацепился рукой за одну из секций витрин, на которых когда-то лежал товар и с усилием потащил в сторону. Витрина со скрипом поддалась, открывая большой черный люк в полу…

– Здесь подвал, укрепленный. Там много чего…

– Понятно…

Лязгнул металлом один замок, затем второй. Поднатужившись, сержант откинул тяжелый, стальной люк, нырнул внутрь. Из подвала пахнуло до боли знакомым запахом – стали и оружейной смазки. Вспыхнул свет….

– Заходи! На ступеньках осторожнее…

Пригибая голову, я спустился по узким деревянным ступенькам в подвал, огляделся. Присвистнул от удивления.

Подвал, где ганнери-сержант Штейнберг хранил свои запасы, был относительно небольших размеров, примерно пять на десять метров. И стены и пол выполнены из обычного, ничем не прикрытого бетона – просто и прочно. На потолке ярко горит одинокая лампочка, вкрученная в простой электропатрон, без абажура и прочего, провод уходит куда-то в угол.

– А отчего здесь электричество подведено?

– А я здесь два больших блока бесперебойного питания поставил, знаешь, такие от компьютеров. Подзаряжаются от сети. Лампочка энергоэкономичная, на пару часов точно хватит. Давай, выбирай…

Одна стена была уставлена под потолок темно-зелеными ящиками, в которых военные хранят обычно оружие и боеприпасы, у второй стены была поставлена грубая, сколоченная из необструганных досок витрина, на которой матово чернели самые разнообразные стволы. Штук тридцать, не меньше…

– Ты где столько всего раздобыл?

– Места надо знать! – ухмыльнулся сержант – где списывают. У нас в армии много чего интересного списывают, только успевай поворачиваться. Вот это вот – сержант хлопнул рукой по одному из зеленых ящиков – карабины М4. Ресурс у них только на тридцать процентов вышел, если не меньше. Но нашлись идиоты, которые их списали – а я их купил. На вес… Выбирай, давай…

Что выбрать? В раздумии я прошелся перед деревянной витриной с винтовками. В принципе, все необходимое у меня есть, патронов возьмем, само собой. Разве что…

– Вот эту, пожалуй, возьму… – я вытащил из пирамиды необычного вида штурмовую винтовку с длинным стволом.

– Губа не дура… – ухмыльнулся сержант – бери, раз так. К ней и сменный ствол есть, короткий.

– А патроны?

– Наберем…

Есть такая фирма, относительно небольшая – Robinson Arms. Начинала она как импортер русских винтовок Вепрь, поднабила руку, поднакопила капитал. Потом эти Вепри начала тюнинговать, да так, что тюнинговый Вепрь от Robarm заслуженно считается «РоллсРойсом среди калашниковых». Нешуточное дело – ствольная коробка из оружейной стали толщиной 1,5 миллиметра! И сравните с алюминиевыми поделками, которые выпускает наша промышленность. Легкий сплав, мать его так…

А потом, фирма решилась участвовать в конкурсе, объявленном правительством США на винтовку для войск спецназначения – так называемый SCAR. Победила в этом конкурсе FN – но и Robarm участвовала не зря. Под этот конкурс они самостоятельно разработали свою первую штурмовую винтовку – модель XCR. И получилась эта винтовка очень и очень неплохой.

Короче, именно такую винтовку я и увидел в пирамиде – причем нестандартного калибра 6,8 Remington с длинным «снайперским» стволом и оптическим прицелом ACOG ЗХ на ствольной коробке. Сам по себе патрон великолепный – поражающее действие пули чуть ниже, чем у 7,62 NATO, а отдача чуть выше, чем у 5,56 NATO. Единственное что плохо – винтовки под этот патрон производятся только для гражданского рынка, в относительно небольших количествах, соответственно патроны под нее – не везде найдешь. Зато если патроны есть…

– И вот эту.

Тоже «почти снайперская» винтовка, сделана похоже опять на базе русского Вепря. Длинный ствол как у ручного пулемета, сошки, приклад и пламегаситель как у русской СВД. Патрон – русский 7,62*39. Оптический прицел, тоже русский, ставящийся на боковом кронштейне. Дубовый – но неубиваемый, надежный…

– Неслабо выбираешь… – криво усмехнулся сержант – хрен с тобой, забирай. Давай, поднимай все это наверх и начинаем выгружать остальное по машинам.

– Слушай… – как бы в раздумии сказал я – тебе Барретт нужен? Любую машину остановит на-раз.

– Что хочешь? – в глазах Штайнберга мелькнул алчный огонек, действительно такая винтовка – половину проблем решит. В условиях плоской как стол Аризоны – просто идеальное оружие. Да и мне не проблема – у меня их еще пять.

– Патронами поделишься? Пару-тройку пистолетов дай, и прицелы не помешали бы…

– По рукам…

Пистолеты я решил брать крупнокалиберные. Как показала практика, убить одержимого намного сложнее, чем обычного человека, болевой шок на них почти не действует. Поэтому, чем крупнее и тяжелее пуля, чем больше разрушений она производит в теле – тем лучше. Тем больше шансов, что после встречи с одержимым ты останешься в живых.

У сержанта в загашнике были Springfield и Kimber разных моделей, сейчас самые распространенные пистолеты модели 1911 в США. Оригинальные Кольты покупают лишь идиоты и коллекционеры, качество там никудышное. Подумав, я решил взять два Springfield TRP2, на каждом из них на рамке под стволом был прикреплен лазерно-лучевой модуль (по простому – фонарь совмещенный с лазерным прицелом в одном небольшом корпусе. Очень удобно – прим автора). Полностью стальной пистолет, сноса знать не будет. Именно таким вооружены некоторые полицейские команды SWAT.

К ним – две кожаные кобуры для ношения на поясе, по четыре подсумка для запасных магазинов. В принципе, наше основное оружие – это штурмовая винтовка, пистолет в этом случае располагается на разгрузке, а не на поясе. Но ситуации могут быть разные. К примеру – дома же ты штурмовую винтовку носить не будешь, правильно? А без оружия даже дома находиться по нынешним временам – ищите дураков… Вот тут и пригодится хороший, надежный пистолет марки 1911. В Дельте мы пользовались Глоками, но пластиковая рамка есть пластиковая рамка, особенно при крупном калибре и особенно если потом самому придется переснаряжать патроны. А ведь придется, запасы не вечны.

Патроны… По пятьсот девятимиллиметровых и кольтовских, сорок пятого калибра. Тысяча патронов 6,8 Remington, больше не было, а Штайнбергу они были просто не нужны – других винтовок этого калибра у него не было. Тысяча калашниковских, 7,62*39. Wolf из Тулы – обычные русские патроны, дешевые, но свою цену оправдывающие. Тысяча 7,62 NATO для пулемета. И, наконец, самое главное – четыре тысячи (торговались до упора) патронов М885 армейского образца, арсенал в СолтЛейкСити. В плотных пакетах по пятьсот штук в каждом россыпью. Если не вести затяжные боевые действия – хватит надолго.

Прицелы. Хотел пару прицелов ACOG или Leupold SQB – но тут Штайнберг встал стеной. В принципе его можно понять – эти прицелы немалое богатство. Нет питания от батарейки – вот что самое главное.

Взамен отдал Барретт 82, уже пристрелянный и пятьдесят патронов к нему. Новый, в коробке решил не отдавать – потому что тогда бы стало сразу понятно, сколько у меня этих стволов. Последствия – от перестрелки до желания переиграть сделку и получить что-нибудь еще. Пусть думают, что последнее от себя отрываю…

Перетаскав оружие наверх, закинул его по машинам. Robarm оставил себе, «снайперский» Калашников кинул в РейнджРовер, у Питера основной автомат под этот же патрон, его снайперский вариант будет в самый раз. Хотя снайпер из Питера … скверный, честно говоря. Поливать очередями из автомата метров с пятидесяти – ста и стрелять на четыреста – пятьсот метров – абсолютно разные вещи, требующие разного уровня профессионализма. Приедем в Техас – будем учиться. Патроны раскидал по машинам, пистолеты: один оставил в своей машине на всякий случай, один вручил Энджи. В самый раз для нее, рукоятка Глока 21 для ее руки толстовата, а плоская кольтовская – в самый раз…

Обстановка наверху была приемлемой… пока. Одиночные одержимые шли от центра города, пока их отстреливали сосредоточенным огнем нескольких винтовок. Но предчувствие у меня было скверное…

– Курт…

– Да?

– Я встану, пожалуй, на машину. На прикрытие. Вы начинайте таскать, стройте живую цепочку и таскайте. Что-то предчувствия у меня совсем дурные…

– В одиночку, что ли?

– Энджи со мной встанет, от нее толка в таскании тяжестей мало. Вдвоем справимся. Если не будем справляться – крикнем.

– Rodger.

Энджи взяла из машины длинноствольный Калашников, сняла прицел, приложилась. Верно – смысла в прицеле на таких дистанциях нет, да и русский прицел – беда настоящая. Перекрестья нет, а вместо него – какие то угольники, шкала еще. В общем – нужна привычка и солидная. Прихватив с собой несколько пустых магазинов и несколько пачек патронов, Энджи залезла в Форд, в тот же самый в кузове которого стоял и я. Грузили, прежде всего в Исудзу, а с Форда мы планировали пока прикрывать…

– Что дальше… – обманчиво безразличным тоном спросила она, набивая магазины. Раздербаненная пачка лежит на кабине, рядом магазин, тонкие пальцы с остатками макияжа ловко подхватывают патрон, засовывают в горловину магазина, зажимают, хватают следующий. Щелк-щелк-щелк…

– В смысле?

– Слушай… – Энджи по-прежнему не смотрела на меня – кажется, у меня сейчас … нет дома… нет работы и нет вообще ничего. Ты… можно остаться с тобой? В Техасе. Подумать что ли для вида…

– Если по мозгам не будешь ездить – оставайся. Характер у меня хреновый, сразу предупреждаю.

– У меня не лучше – мрачно ответила Энджи – и сразу говорю: мы остаемся только друзьями. Понял?

Еще бы не понять. Феминизм крепчает. Эх, мисс Кортес, ничего то вы еще не поняли, из того дерьма, что вокруг происходит….

– Как не понять… – усмехнулся я, выцеливая одержимого, до которого было еще метров сто пятьдесят – смотри сама, в общем. Тебе жить…

– Договорились… – слова Энджи потонули в грохоте выстрела, одержимый, направлявшийся в нашу сторону, рухнул на асфальт как подкошенный, половины головы у него не было. Если нужно стрелять одиночными и тщательно прицеливаясь – то лучше Мк14 для этой цели нету…

Лязгнул затвор Калашникова, досылая патрон в патронник. Положив винтовку на крышу кабины Энджи начала набивать другие магазины…

Финикс, штат Аризона
18 июня 2010 года

– Сэр, пять минут до цели!

– Принял! При посадке – соблюдать предельную осторожность!

В темном салоне вертолета замигала тусклым красным цветом лампочка, предупреждающая о скором десантировании, почти синхронно лязгнули пара десятков автоматных затворов…

Для опасного полета в самый центр кишащего одержимыми и бандитами Феникса Томас Дьюи выбрал один из двух имевшихся у них новейших Sikorsky S-92 в армейском варианте. Только эта машина вмещала в себя больше двадцати бойцов со всем снаряжением, и при этом не была так громоздка, как десантные и спасательные PaveLow. В вертолете оставалось место и для груза.

В данном случае задача была простой: высадиться на крышу здания полиции города, захватить серверное оборудование и вывезти его на базу. Упрощалась задача тем, что на крыше здания полицейского управления должны были быть оборудованные посадочные площадки для вертолетов, хотя бы одна. С крыши бойцы должны были приступать непосредственно к штурму здания, не выходя на кишащие одержимыми улицы центра города. Сложность же была в том, что никто толком не знал – в чьих руках находится здание.

Впрочем, и зачищать здание никто не собирался. Серверная должна была по плану находиться на первом этаже, серверы нужно было затащить на пятый и погрузить в вертолет. Зачистка этажей здания предусматривалась только в том случае, если в здании будет оказано вооруженное сопротивление штурмующим. На случай подавления огневых точек противника вертолет был оборудован пулеметом Миниган М134, способным струей свинца в секунду разрезать пополам слона…

– Сиди здесь как пришитый! – Томас Дьюи проорал прямо в ухо сидевшему у самой пилотской кабины аналитику, по имени Дэн, тому самому кто и предложил наведаться в Феникс – выходишь только после всех! В здании держись меня!

– Понял… – аналитику показалось, что его голос доносится откуда то со стороны. Задняя аппарель вертолета медленно пошла вниз, впуская в вертолет запах тлеющего, пропитанного ужасом и бедой города. Вертолет завис на одном месте, вой турбин давил на барабанные перепонки даже через беруши, один из бойцов включил лебедку, и та мерно загудела, стравливая за борт трос. Сидевшие по обоим бортам вертолета бойцы в черной полицейской тактической униформе без знаков различия синхронно поднялись, готовясь к десантированию…

Дэн тоже поднялся, судорожно удерживая равновесие на пошатывающемся под ногами полу вертолета, но тут же полетел обратно на сидение от толчка в грудь.

– Сиди тебе говорю!

Томас Дьюи осторожно выглянул в ревущее пространство за бортом вертолета, огляделся по сторонам, резко махнул рукой. Один за другим десантники хватались руками в перчатках за стальной трос, за секунду съезжали на крышу, разбегались, занимая круговую оборону вокруг вертолета. Стволы автоматов хищно смотрели на отбесновавшийся и сейчас уже тихо умирающий город. Даже здесь, на вертолетной площадке полицейского управления, на уровне пятого этажа ощутимо приванивало мертвечиной…

Один из боевиков, оказавшийся у самого края здания, взглянув вниз, на собирающихся около здания одержимых, поднял свой автомат…

– Не стрелять! – крикнул Дьюи – по улице никому не стрелять! Приготовиться к продвижению внутрь здания!

Вертолет уже сел, смысла оставаться в воздухе, расходуя не бесконечное топливо, не было никакого. Аналитик Дэн сидел в углу вертолета, боясь даже пошевелиться и проклиная тот день и час, когда он предложил эту дурацкую и опасную затею.

– Выходи, давай! – Томас Дьюи заглянул в вертолет – выходи, тебе говорю! Что ты сидишь, как будто за своего дятла в штанах кто-то ухватился!? Выходи! Да что же это такое…

Выходя из вертолета, Дэн споткнулся и едва не пропахал носом резиновое покрытие вертолетной площадки, если бы Томас Дьюи не схватил его за шиворот и рывком не придал вертикальное положение. Среди боевиков, окруживших вертолет, раздались сдержанные смешки.

– Смех оставить! Четверо остаются около вертолета, остальные – за мной!

Действия группы были отработаны до автоматизма. Выстроившись в своего рода колонну бойцы замерли у бетонной будки с дверцей на крыше. Эта дверца представляла собой вход на лестницу, ведущую вниз, в здание. Первым шел один из пулеметчиков, его Мк48 должен был при необходимости расчистить путь атакующим. Тяжелый бронежилет способен был защитить как от пуль, так и от нападения одержимых.

Вообще, штурмовая группа состояла из двадцати человек, пяти групп по четыре человека в каждой, способных при необходимости действовать самостоятельно. Стандартная схема, применяемая в знаменитой британской SAS. В каждой группе был один «таран» – пулеметчик с единым пулеметом, экипированный тяжелым бронежилетом и шлемом с забралом из бронестекла, он должен был идти первым, подавляя огневые точки противника. Остальные трое были вооружены обычными штурмовыми винтовками G36K и должны были поддерживать пулеметчика огнем, а также прикрывать левый, правый фланг и тыл группы, соответственно. Кроме того, двадцать первым был сам Томас Дьюи, выполнявший роль командира подразделения, двадцать вторым был аналитик, вооруженный лишь переносным накопителем данных и компактным источником питания в заплечном рюкзаке. Никакого оружия ему перед вылетом не выдали.

– Готово! – склонившийся над дверью боец выпрямился, складывая набор отмычек – можно…

– Стоп! – один из бойцов группы, который должен был идти первым, отодвинул от двери пулеметчика, привязал к ручке двери тонкую, но прочную веревку, знаком показал, что нужно отойти от двери. Больше года он отслужил в Ираке, прекрасно помнил о том, что за любой дверь могла быть закреплена растяжка (Кто не знает – граната, к чеке привязана тонкая леска, другой конец лески привязан к двери. Открыл дверь и как… – прим автора) и рисковать не хотел. Поняв его замысел, бойцы отошли от двери на несколько метров, разворачиваясь полукругом и направляя стволы на дверь. Держащий в руке другой конец веревки боец свободной рукой дал отсчет – пять-четыре-три-два-один – и рванул на себя веревку…

Альбукерк, штат Нью-Мексико
18 июня 2010 года

Тихий, то ли хрип, то ли сопение первым услышал я. Доносился он со спины, со стороны охраняемого периметра, но… Предоставив Энджи отстреливать одержимых спереди (их было не так уж и много – одиночные одержимые шли от центра, отстрелять их можно было и с одной винтовки), я резко развернулся – и увидел на крыше магазина Штайнберга подростка – мексиканца, в рваной одежде. Припав всем телом к крыше, тот готовился к прыжку…

Выстрелил я именно в тот момент, когда одержимый прыгнул, целясь в Гарри и Питера, которые как раз вышли из дверей магазинчика, таща вдвоем здоровенный зеленый ящик, чтобы погрузить его в машину. Моя пуля попала в одержимого – но не убила. С истошным воем он рухнул на ящик, выбивая его из рук. Питер тащил ящик, взявшись за него спереди, когда одержимый приземлился, он начал разворачиваться, доставая пистолет…

– В сторону! – дико заорал я, целясь из винтовки в то место, где должен был быть одержимый. Стрелять я не мог – спина Питера перекрывала линию огня. Тем временем, раненый одержимый окончательно пришел в себя и с ревом бросился на Питера, вцепившись ему в ляжку, как собака. Челюсти сомкнулись как раз в тот момент, когда брат приставил пистолет к голове укусившего его одержимого и нажал на спуск.

Выстрел как будто взорвал ситуацию. Сверху, на крыше появилось еще двое одержимых – мужчина и женщина, оба мексиканцы, если бы эти твари прыгнули одновременно с первой – кого-то из нас они точно успели бы разорвать. Спасло только то, что я стоял лицом к магазину, держа на изготовку оружие – первый выстрел настиг мужчину, отбросив его назад, тот покатился по крыше. Женщина уже прыгнула, когда две пули настигли ее в полете. Упав на асфальт перед магазином, она что-то прорычала и затихла…

– Алекс!

Повернулся на крик Энджи, взглянул – и кровь застыла у меня в жилах. Со стороны городского центра плотной толпой бежали одержимые, человек сто не меньше. Все это мне напомнило Ирак, демонстрации местного населения. И хотя в Ираке на демонстрации выходило на порядок больше людей – почему-то там меня никогда не пробирал такой липкий, мерзкий, ощущаемый каждой клеточкой тела страх.

Промахнуться по такой толпе было невозможно. В максимально быстром темпе я выпустил все патроны, что оставались в магазине, свалил то ли пять, то ли шесть одержимых. Самое страшное – даже пулеметной пули было недостаточно, чтобы с первого выстрела свалить одержимого, некоторых спотыкались, падали от попадания пули – но поднимались, и шли, ползли дальше, подгоняемые голодом и ненавистью. Скорее ненавистью – судя по запаху и количеству трупов виденных мною по дороге жрать, пока было чего. Сволочи… И ведь хватило ума собраться в стаю, хватило…

Рядом в максимально быстром темпе стреляла Энджи, длинный, тяжелый ствол ее Калашникова позволял стрелять точно и с максимальной скоростью. Магазин на сорок патронов – пока она добивала свой, мне магазин пришлось сменить, что позволило живым одержимым отыграть еще несколько метров…

От РейнджРовера длинными, злыми очередями загрохотал еще один Калашников – Питер, находившийся на улице, и видевший что происходит, тоже вступил в бой, хлестая толпу одержимых свинцовыми бичами, вырывая из ее рядов то одного, то другого. Первый магазин ушел у него буквально за несколько секунд…

– Держим линию, твою мать!!! – истерический крик донесся как будто со стороны, через секунду я с удивлением понял, что это кричу я. Тело работало на автомате, на инстинктах, вбитых в подсознание годами тренировок. Сменить магазин, приклад в плечо, зеленую точку лазерного прицела на цель. Впрочем, тут можно и без него – дальность сто метров и навскидку не промахнешься. В максимально быстром темпе выпустить магазин, левой рукой достать из разгрузки следующий, отсоединить пустой, вставить полный… Грохот Калашникова почти у самого уха способен вызвать легкую контузию, но у меня он вызывает только радость. Оружие и патроны – это жизнь в самом простом, первобытном значении этого слова. Пока есть патроны и оружие, пока рядом с тобой кто-то жив и стреляет, прикрывает тебя огнем, ты жив. Иначе – мертв. И это в лучшем случае, в худшем ты сам становишься одержимым, таким как те, кто сейчас бежит на нас, одержимые одной мыслью – вцепиться, разорвать, почувствовать солоноватый привкус крови на зубах…

Совсем рядом, по толпе одержимых ударили еще два автомата – и в этот момент первые одержимые добежали до наших машин…

Когда-нибудь плавали на корабле по неспокойной воде? Когда набегающая волна раскачивает судно и пол качается у тебя под ногами. Не все это могут выдержать – отсутствие под ногами твердой почвы. Так вот – когда первая волна одержимых, уже изрядно прореженная пулями добежала до нашей машины и вцепилась в нее – мне показалось, что машина качнулась подобно палубе корабля в бурю. С диким ревом и воем одержимые потянулись к высокому борту кузова, чтобы добраться до нас…

Винтовка на таком расстоянии уже была лишней, расстреляв до конца магазин я опустил винтовку и она повисла на ремне на груди. Одержимые уже рвались в периметр, раскачивали машину, пытались забраться в кузов. Их искаженные ненавистью и гневом, перемазанные кровью лица были от меня на расстоянии вытянутой руки не больше.

Рядом почти в упор по человеческому месиву ударил Калашников – и в этот же момент я рванул из кобуры Глок 21. Тут то я понял, почему пистолет все-таки следует носить на поясе, а не по новомодному – на тактическом жилете. От толпы одержимых меня отделял лишь стальной борт грузовика, будь я на открытом пространстве – сейчас бы меня разорвали на части. Жизнь от смерти отделяли секунды – и эти секунду-две я потерял на неестественном движении руки, достающей пистолет…

Промахнуться было невозможно – первую обойму я выпустил почти в упор, все тринадцать патронов сорок пятого калибра выпущенных почти без прицеливания, со скоростью автомата угодили в цель. На таком расстоянии пули «Глейзер», да еще в сорок пятом калибре не просто убивали – они калечили, отрывали руки и ноги, разносили вдребезги головы. У самого борта грузовика сразу стало просторнее. Сменив обойму, я начал стрелять уже прицельно, стараясь попадать в голову. Попадание в голову с такого расстояния успокаивало навсегда даже одержимого…

– Курт! – не проорал, а скорее прохрипел я, не прекращая стрелять из пистолета. От стрельбы, от разнокалиберного грохота уже начало звенеть в ушах (А вот попробуйте такое вытерпеть – если стреляют с нескольких стволов с близкого расстояния, а у тебя наушников нет… – прим автора). Но первый натиск одержимых мы отбили.

– А?

– Все вытащили? Надо валить!!!

– Снизу все вытащили! Три ящика погрузить!

– Грузи!! Пару минут и сваливаем!

– Понял! – Одна из винтовок заглохла, видимо Штайнберг метнулся в магазин, за последними ящиками…