Текст книги "На краю бездны"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Перед тем как занять место за столом, я совершил ошибку – загляделся на великолепный вид из окна. В итоге, когда я обернулся, то увидел, что место мне оставили самое худшее: если сидеть на нем, восходящее солнце будет светить в спину, а лето еще не прошло, и солнце светило – будь здоров. Остальные разобрали места получше, либо в тени, либо поближе к кофейному аппарату. Вздохнув, я занял то, что мне осталось.

Совещание вел начальник временной оперативной группы – он же, как я понял, шеф сего богоугодного заведения. Выше среднего роста, лысоватый, даже в помещении не снимающий черные очки и имеющий обыкновение нервно перебирать пальцами по столу. Из всех присутствующих я знал только троих – Марианну и тех двух копов из антитеррористической группы, которые участвовали в этом деле с самого начала. Остальные были мне незнакомы.

– Итак, приступим, господа… – на правах начальствующего сказал тип в черных очках. – Я Питер де Соуза, руководитель антитеррористической оперативной группы центрального отделения. Остальных прошу представиться самостоятельно.

– Доктор Рей Коэн, руководитель антитеррористического центра, оперативный директорат СРС, – сказал аккуратный бородатый человек средних лет, носящий старомодные очки в золотой оправе. Мне почему-то он показался французом, не знаю, почему такая мысль пришла в голову. Позже я узнал, что его родители и в самом деле переехали в САСШ из франкоговорящего Квебека.

– Лейтенант Томас Бонверит, полиция Нью-Йорка. – Следующим представился не самым лучшим образом одетый здоровяк, он и в самом деле безошибочно опознавался как коп, что было не самым лучшим в его профессии. Фамилия и гнусавый акцент безошибочно выдавали его происхождение – человек с юга, скорее всего Джорджия или Луизиана.

Настало время представиться и мне:

– Александр Воронцов, – я умышленно не назвал своего титула, – посланник Морского генерального штаба Российской Империи.

Коэн, услышав это, ничуть не удивился, а вот по лицу Бонверита было понятно, что услышанное произвело на него впечатление. Интересно узнать – какое?

– Спасибо, господа. – Де Соуза взял нить совещания в свои руки, недовольно посмотрел на Бонверита, отправившегося за новой порцией кофе. – Теперь мы все знаем друг друга по именам, но есть еще одна небольшая проблема, которая может помешать нам в работе. Каждый из нас знает свой небольшой кусок информации, который является всего лишь частью мозаики. Сама по себе часть мозаики не представляет никакой ценности – ценность имеет лишь полная картина, и только она и нужна нам. Поэтому, джентльмены, я хочу, чтобы сейчас каждый из вас выложил на стол все, что ему известно на данный момент. Если вы что-то скрывали или утаивали, самое время прекратить делать это. Ставки предельно высоки, на карту, возможно, поставлены жизни жителей целого города. Мы стоим перед угрозой максимального уровня за все время существования нашей службы – и от того, как мы справимся с ней, зависит наше будущее. Еще раз настоятельно прошу ничего не скрывать. Начнем с вас, господин Воронцов. Можете не вставать.

Да я, собственно, и не собирался.

– Господа, специальными службами Российской Империи было установлено, что в течение ряда последних лет в вассальном государстве Персия, с ведома и согласия местных властей, проводились активные работы по обогащению урана и созданию ядерных взрывных устройств. С целью маскировки программы создания ядерного оружия необходимое оборудование либо производилось на месте, либо заказывалось в разных странах под видом оборудования, предназначенного для других целей. Материалы – прежде всего желтый кек, исходное вещество для обогащения – незаконно поставлялись из Афганистана. Как известно, афганский желтый кек содержит аномально высокое количество изотопа «уран-238» – его массовая доля в общем веществе доходит до пяти процентов, против десятых долей процента в веществе, обычно предлагаемом на рынке для производства ТВЭЛ [39]39
  ТВЭЛ – топливные стержни, содержащие топливо для ядерных реакторов.


[Закрыть]. Таким образом, ныне уже покойному шахиншаху Хоссейни удалось замаскировать свою ядерную программу, получив на не самом совершенном и производительном оборудовании материала достаточно, чтобы изготовить несколько примитивных ядерных взрывных устройств мощностью сто – сто пятьдесят килотонн каждое. После свержения шахиншаха и установления на территории Персии исламской революционной диктатуры ядерные устройства попали в руки исламских экстремистов. После чего они предъявили ультиматум нашему государству, требуя невмешательства в свои внутренние дела. У наших спецслужб, господа, есть все основания считать, что одно или несколько ядерных устройств находится либо на пути в САСШ, либо уже оказалось в стране. Предполагаемая цель – требовать невмешательства правительства САСШ в события на Востоке, угрожая в противном случае подорвать устройства на вашей территории. Бандформирования, возглавляемые Махди, по-видимому, ощущают угрозу от отправленных вами к нашим берегам авианосцев и десантных судов и делают все, чтобы высадка не состоялась.

Спецслужбисты Коэн и де Соуза как-то странно, понимающе переглянулись, и мне это не понравилось.

– У вас все, сэр? – подчеркнуто вежливо спросил Коэн.

– Полагаю, что да, сэр.

– В таком случае разрешите задать вам вопрос, сэр?

– Хоть несколько, господин Коэн, но боюсь, что не на все вопросы у меня есть ответы.

– Хорошо. Начнем с такого. Как правительство Российской Империи и Правящий Монарх относятся к терроризму?

– Сэр, политика Российской Империи в этом вопросе остается неизменной на протяжении многих десятилетий. Российская Империя категорически отвергает терроризм как способ решения тех или иных проблем человеческого существования. Российская Империя не предоставляет террористам помощи либо укрытия и не вступает с ними в переговоры. Наша страна не раз и не два несла серьезный ущерб от террористических проявлений, и поэтому мы не оказывали и не оказываем никакой поддержки террористам.

– Хорошо, сэр. Предположим, что часть должностных лиц вашей страны поступает иначе. Что произойдет с ними, если такая информация будет вам предоставлена?

– Сэр, эти люди будут отстранены от должности и преданы суду. Указанные действия граничат с изменой.

– Сэр, что, если эти действия причинят ущерб Североамериканским соединенным штатам? Если генеральный атторней САСШ потребует выдачи указанных лиц?

– Сэр, это также исключено. Подданный Его Величества не может быть выдан под юрисдикцию другого государства для свершения суда над ним. Вы можете предоставить имеющиеся у вас материалы, и если наш суд сочтет их достаточными, виновные понесут наказание по Уголовному уложению Российской Империи.

– Но что, если эти лица будут неподсудны вашему правосудию?

– Сэр, это исключено. У нас нет ни одного человека, который по своему положению стоит выше правосудия и выше закона. Даже Государь обязан подчиняться законам, пока они действуют и не изданы новые.

Спецслужбисты снова переглянулись…

– Рей, покажи ему, – сказал де Соуза.

– А допуск?

– Покажи…

Неуклюже поднявшись из-за стола, доктор Коэн стал подключать аппаратуру. Де Соуза достал пульт, нажал на кнопку, и стекла кабинета вдруг начали темнеть. Просто фантастика, хотя не понимаю, почему он до сих пор не сделал этого. Жарко ведь… хотя он-то как раз сидит в тени, начальственное место расположено так, что находится в тени колонны, прямой свет туда не падает.

Одна из стен была сделана полностью белой… понятно, для чего, для демонстрационных показов.

– Господа. Прежде всего, хочу предупредить – материал, который будет вам показан, является государственной тайной, лицам, виновным в его разглашении, будут предъявлены уголовные обвинения. Итак, начинаем…

Луч света ударил по белой стене, проявляясь на ней чуть смазанным изображением. Снимали явно на любительскую камеру, внизу бежали цифры счетчика времени. Снято два дня назад.

Какое-то здание. Темное. Луч света от мощного фонаря, скорее даже охотничьего прожектора, выхватывает такое, от чего у меня перехватывает дыхание. Оператор медленно обходит вокруг высвеченного изделия, крупным планом выбирая детали.

– Позиция номер один! – Закадровый голос, говорят по-русски.

Новое изображение – какой-то склад или что-то в этом роде, промышленное помещение. Голые стены… да, промышленный блок. У нас тоже есть такие – специальные, очень большие здания, разделенные на блоки. Их строят в промышленных зонах, со всеми коммуникациями, со складами, а потом сдают в аренду фирмам, желающим открыть какое-то промышленное производство. Здесь – голый бетон стен, плавающие в лучах света, бьющих откуда-то сверху, пылинки и снова – что-то типа поддона, а на поддоне…

– Позиция номер два!

Новая картинка – какая-то квартира… скорее всего сдаваемая напрокат, потому что мебель уж очень стандартная и дешевая. Снова лучи света, но они светят откуда-то сбоку.

– Позиция номер три!

Следующая картинка – человек в черном костюме, который используют специальные подразделения МВД, и в маске. Он сидит на стуле, на коленях – автомат Калашникова с длинным, на сорок патронов магазином. За спиной развернут российский, бело-черно-желтый стяг с нашим гербом – двуглавым орлом.

– Это последнее предупреждение, других не будет. Мы, народ Российской Империи, требуем от Североамериканских соединенных штатов не вмешиваться в наши внутренние дела. Армада кораблей с морскими пехотинцами, с североамериканскими боевыми самолетами приближается к нашим берегам – и у нас не остается другого выхода, как предпринять ответные действия. На территории вашей страны находятся три ядерных взрывных устройства большой мощности, все они размещены в указанных точках. Не пытайтесь их найти и обезвредить, эти устройства связаны между собой, и выход из строя одного из них приведет к немедленному взрыву двух других. В случае, если Североамериканские соединенные штаты не откажутся от намерения напасть на Российскую Империю с целью отторжения принадлежащих нам по праву земель Востока, двадцать восьмого числа сего месяца мы взорвем один из зарядов. Этот заряд находится в местности, в которой нет большого количества людей, но его взрыв причинит катастрофический материальный ущерб. Если и первый взрыв не заставит вас отступить, ровно через два дня мы взорвем еще один заряд, а через три дня – еще один. Позиции номер два и номер три находятся в густонаселенных городских районах, количество жертв будет исчисляться сотнями тысяч, а возможно, и миллионами. Если же и это не заставит вас выполнить наши требования, мы продолжим атаковать североамериканскую собственность и североамериканские города с использованием оружия массового поражения, в том числе и ядерных зарядов. Они у нас имеются в достаточном количестве…

Новая картинка – и я кое-что узнал, потому что сам был в одном из таких мест. Это было хранилище ядерных зарядов фугасного типа, засекреченный и особо охраняемый объект. Снимать там категорически запрещено…

– Никто и ничто нас не остановит, мы готовы сделать все, чтобы защитить Россию и русский народ от североамериканских агрессоров, изготовившихся ко вторжению. Мы в полном праве, и мы требуем – вернуть все боевые корабли шестого и седьмого флотов САСШ в порты их приписки. Мы также оставляем за собой право после первого взрыва выйти с публичным обращением к народам всего мира, дабы изложить нашу позицию и обосновать вынужденность наших действий. Мы готовы убить миллионы ради того, чтобы спасти от гибели миллиарды людей. Мы не отступим, господа! С нами Бог, за нами Россия!

От последних слов меня передернуло. Такое ощущение, что измазался в дерьме, в самом прямом смысле этого слова. Самое плохое, что в этом участвовал кто-то из армейских кругов, поскольку я вспомнил, где взяли пленку с изображением хранилища. Это был совершенно секретный учебный фильм о применении ранцевых ядерных зарядов диверсионными группами в глубоком тылу врага. Просто так его было не достать.

Включили свет…

– Вы можете дать какие-либо пояснения, сэр? – спросил Коэн, присаживаясь на свое место.

– Сэр, я не могу дать никаких пояснений, потому что показанной пленки – совершенно недостаточно, чтобы делать какие-то выводы. Это могло быть снято и не в вашей стране, а пленку послали просто, чтобы шантажировать вас. Тем более, что ваши корабли и в самом деле приблизились к нашим берегам в неподходящий момент.

– Можно ли расценивать ваши слова как оправдание действий террористов?

– Нет, нельзя, сэр. Я не могу высказываться от имени Государя по этому вопросу, но как действующий контр-адмирал Российского флота могу твердо заявить: попытка вторжения на нашу территорию не будет оставлена без ответа. Российский флот, вне всякого сомнения, вступит в бой с частями вторжения и уничтожит их. Мы никому не позволим отторгнуть от нас часть территории, под каким бы предлогом это ни делалось.

– Но, сэр, Персия – не часть территории России.

– Российский престол имеет явные и неоспоримые права на эту землю, эти права мы будем отстаивать всеми возможными способами, включая военный, сэр! Я не поддерживаю людей, которые угрожают жителям в мирных городах, но ваши корабли, господа, в случае каких-либо агрессивных действий могут быть потоплены.

Теперь Коэн замолчал, заговорил де Соуза:

– Сэр, вы понимаете, что мы не можем вам доверять?

– Понимаю. И тем не менее я считаю, что могу вам помочь. Тот, кто силен, не наносит удар в спину – он выходит на бой. В спину бьют трусы и слабаки. Надеюсь, вы не считаете трусом и слабаком меня, милостивый государь?

Де Соуза думал какое-то время. Потом все же решился:

– Вы можете подписать обязательство о неразглашении, сэр, и контракт на исполнение обязанностей нашего гражданского консультанта-эксперта. В этом качестве, сэр, вы обязаны подчиняться законам САСШ в той же степени, в какой им обязаны подчиняться все мы.

– Я готов это сделать, сэр.

– И вам придется принести присягу.

– А вот этого я сделать не готов. Ни один русский офицер не может присягать иностранному государству в какой-либо форме, извините, сэр…

– Рей? – де Соуза повернулся к начальнику антитеррористического департамента СРС.

– Думаю, письменного обязательства будет достаточно, – с неохотой произнес Коэн. – Если нужно, я могу провести его по своему ведомству, мы привлекаем экспертов без принесения присяги.

– Думаю, так будет лучше. Теперь что касается оперативного плана…

Пока докладывали план первоочередных действий – типично полицейский, работа с осведомителями, привлечение технических средств в виде людей со счетчиками Гейгера, перетряска подозрительных, – меня не покидала мысль, что здесь что-то не так. Я ожидал, что заряды попали в руки исламских экстремистов, людей Махди, поскольку все говорило за это. Теперь же оказывалось, что придется действовать против Черной гвардии, против патриотов, которые своим пониманием патриотизма убивают страну. И все-таки у меня были сомнения. Я просто не мог смоделировать ситуацию, при которой ядерные заряды могли попасть в руки черногвардейцев. Тем более, что внезапная ревизия всех хранилищ в стране дала отрицательный результат, все изделия находились на своих местах. Это могли быть только заряды шахиншаха Хосейни.

Неужели и правду говорят, что противоположные полюса притягиваются? Неужели и впрямь черногвардейцы могут иметь контакты с агрессивными исламистами и даже получать помощь от них? Да какую… Ведь если объективно судить – происходящее выгодно как раз Махди, он и его сторонники тянут время, все больше и больше укрепляя свою государственность. Дураку ясно, что если оставить в покое Махди и его людей, они-то как раз не оставят других людей в покое. Это фанатики, фанатики самого худшего пошиба, я смотрел оперативные съемки его выступлений. Когда его спросили – можно ли взорвать бомбу на улице и убить ни в чем не повинных мирных жителей, правильно ли они поступают, если даже исламские правоведы в ужасе отшатнулись от них и от их кровавых деяний, – он ответил…

– Хвала Аллаху, мир и благословение его Посланнику, – а затем: – Воистину, сражение с кафирами теми средствами, действие которых объединяет в поражении (уничтожении), и ведет к убийству их женщин и детей, без намерения на убийство именно женщин и детей со стороны мусульман, при невозможности отделить женщин и детей – указало на разрешенность этого слова Посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, когда спросили его о детях мушриков, когда атакуют мусульмане многобожников ночью, и он ответил – «Они – из числа их отцов»(Бухари, Муслим 3283, Ахмад 16471 и др.).

И не приказал он ни одному из сподвижников, кто атаковал их, выплатить дия, или кафира, и предостерег Посланник Аллаха от убийства женщин и детей в том случае, когда возможно разделить между ними и мужчинами. И также от стремления убить их, и при возможности избежать этого [40]40
  Автор приводит реальный документ – ответ шейха Ясира Бурхами относительно допустимости террористических актов на примере терактов в Московском метро 2010 года. Из ответа (приведен не полностью, дальше там рассуждения о сохранении мусульман и о том, что можно отказываться от совершенных ошибок, но не отказываться от джихада в целом) явно видно, что исламские экстремисты готовы убивать всех, в том числе женщин и детей, и считают это оправданным. В таком случае автор, руководствуясь принципом справедливого возмездия, также считает возможным и оправданным нанесение ударов по исламским экстремистам, даже если они прячутся… к примеру, в госпитале, как это было в Газе. Риск уничтожения мирных жителей в данном случае несущественен. Кровь – за кровь, смерть – за смерть.


[Закрыть].

Если мы оставим в покое Махди и его самопровозглашенную исламскую республику, халифат, рано или поздно ядовитое варево выплеснется из этого котла, отравляя все вокруг. Исламская республика – само название говорит о том, что ее формирование не закончено, да и Махди, согласно верованиям, придет на Землю для того, чтобы объединить под зеленым знаменем весь мир. Пока еще не поздно прекратить все это, прекратить относительно малой кровью, но в том-то и дело, что наличие в оперативной зоне британского и североамериканского флотов, а также подобные этой пленки с угрозами не позволяют нам сделать то, что мы должны сделать.

Все-таки никак не вписываются в картину черногвардейцы, никак не вписываются…

Кое-что не давало мне покоя – пленка! Пленка, снятая в окрестностях Багдада и предназначенная для того, чтобы дискредитировать меня. Если пленка у черногвардейцев, то они рано или поздно козырнут ею. То, что записано на ней, в САСШ не поймут, да я и сам бы не понял, случись мне увидеть такое.

Пока я после совещания сидел в мрачных думах в офисе АТОГ, принесли кипу документов. Контракт, из которого я узнал, что дядя Сэм согласен заплатить мне за работу двадцать одну тысячу четыреста долларов в год [41]41
  Доллар в этом мире не так девальвирован, как в нашем, поэтому такое жалованье – приличная сумма.


[Закрыть]и застраховать меня на триста тысяч долларов САСШ от рисков гибели или утраты здоровья на работе. Право носить оружие мне не полагалось, зато накладывалась обязанность хранить молчание в течение тридцати лет обо всем, что мне станет известно на службе дяде Сэму. Отдельно – напоминание о том, что выплачиваемые мне суммы по контракту не освобождаются от налогов, а за уклонение от их уплаты полагается уголовная ответственность. В САСШ налоги – это святое, по сравнению с Российской Империей здесь они просто огромны, а сама налоговая система – ужасающе громоздкая и со множеством лазеек. Здесь нет деления на гильдии, и это плохо – есть миллионеры, которые платят налогов меньше, чем рабочие. Отдельно пакет… медицинская страховка… памятка, еще одна…

Кажется, все. Бюрократия неистребима.

Отодвинув от себя гору подписанных бумаг, я стал ждать остальных…

– Нам нужно с чего-то начать, – сказал один из офицеров (агентов, офицерами называю по привычке, в Российской Империи подобными делами занимаются военизированные организации, где все – офицеры того или иного чина) по имени Мантино. Толковый человек, кажется, из полицейских. С тех пор как я и сам четыре года отработал полицейским констеблем в антитеррористической группе, я научился различать полицейских, а также понимать, чего они хотят, подозревают ли тебя. Полицейские смотрят не так, как все обычные люди – они постоянно настороже, постоянно поглядывают по сторонам, фильтруя получаемую информацию. Если подойти к полицейскому и обратиться к нему с чем-то, то он пару секунд будет пялиться на тебя очень пристально – сверяет с картотекой опасных типов, которая в голове у каждого копа, а потом взгляд скучнеет – полицейский убедился, что опасности ты не представляешь, и теперь старается отделаться от тебя побыстрее. А вот если взгляд остается заинтересованным, тогда берегись. Мантино и в самом деле был копом, причем опытным копом – таких опознаешь по глазам.

– Предлагаю начать с обычной полицейской работы! – громко сказал я, опережая остальных. Все члены группы уставились на меня – только Марианна знает, что я когда-то и сам выполнял именно такую работу.

– Что вы имеете в виду, сэр? – подчеркнуто вежливо спросил второй коп, по имени Джек МакДугал. Этот более вежливый и умеет носить костюм, правда, подбирать его не умеет, купил самый дешевый по каталогу посылторга. Значит – ФБР.

– Я имею в виду то, что мы не можем бежать неизвестно куда, нужно с чего-то начать. Что-то должно было произойти, что-то такое, что не имеет объяснения и на что мы не обратили внимания. Это что-то должно быть связано с Россией или с исламским миром. Или – и с тем, и с другим. Возможно – это выбросили в мусорную корзину или положили в архив, потому что не знали, куда деть еще. В любом случае – пока не поступило никакой новой информации, это все, что мы сможем сделать. Конечно, есть еще работа с агентурой, надо прочесать порты и аэропорты, но этим пусть займутся полиция Нью-Йорка и ФБР. Мы же должны поднять архивы… скажем, за полгода и вытрясти из них все, что покажется нам интересным или подозрительным. А потом понять – имеет ли это отношение к нам и нашему делу. Можно и больше, чем за полгода, но тогда нам потребуется дополнительный персонал.

– Мерзкая идея… – сказала Марианна.

И вот тут я заметил, как задумался Мантино. О чем?!

– Надо попытаться тряхнуть СРС, эти подонки явно что-то припрятали в загашнике… – сказал МакДугал.

– Латиф… – задумчиво проговорил Мантино под нос.

– Что, сэр? – поймал его я.

– Латиф… Рахья Латиф…

– Да брось… – сказал МакДугал, – это-то тут при чем? Обычный нелегальный мигрант.

– С фальшивками? Да и такого качества? К тому же он имеет отношение и к России, и к исламу?

– А Михельсон? Кто-то же его нанял?

– Господа, о чем мы говорим? – вмешался Збораван, до этого он благоразумно сидел молча, несмотря на то что был руководителем группы.

– Дело Рахьи Латифа, сэр. Мы ведь так и не смогли в нем разобраться, оно открыто.

– Но какое отношение это имеет к возможному теракту?

– Это возможный кандидат в смертники. И защищать его наняли Михельсона. Кто?

– При чем тут смертники?

– А кто еще может взорвать бомбу?

– Господа, о чем мы говорим? – На сей раз спросила Марианна, ее это тоже заинтересовало.

– Дело Рахьи Латифа, – вместо подчиненных ответил сам Збораван. – Парень прилетел рейсом из Бейрута с персидским паспортом, произошло это в прошлом месяце, э…

– Девятнадцатого, сэр, – подсказал Мантино, было заметно, что дело это его задевало.

– Девятнадцатого. В Джиэфкей его задержали. При нем была обнаружена крупная сумма налички в чемодане – это привлекло подозрение таможенников, они отдали его нам, но оснований для ареста на тот момент не имелось. Мы решили его отпустить, затем проследить, куда он пойдет. Ушел он недалеко, его убили у станции метро – пырнули ножом в толпе, буквально на глазах у Мантино и МакДугала. Потом, через несколько дней, пришли результаты экспертизы – деньги оказались подделкой, стодолларовые купюры, предельно высокое качество, пришлось отправлять в Кентукки, на монетный двор, чтобы дали окончательную экспертизу. Основания для ареста появились – вот только слишком поздно.

Сказанное мне не понравилось – кое-что было до боли знакомым.

– Господа, я могу посмотреть дело?

Полицейские переглянулись между собой, потом Збораван едва заметно кивнул. Мантино отправился за делом – интересно, значит, он здесь самый младший по должности.

– Что вас так заинтересовало, сэр?

Я молча смотрел на Зборавана, тот нахмурился.

– Господа, я предполагаю, что в команде все играют в открытую, иначе команда недееспособна. Если у вас есть что-то сказать, прошу сделать это сейчас, иначе в команде вы работать не будете, – заявил он.

Возможно, Збораван и прав.

– Фальшивые купюры.

– Что с ними?

– Высокое качество подделок. Я кое-что прочитал перед тем, как сюда ехать. Есть предположение, что двор Хосейни был замешан в фальшивомонетничестве. Это не более чем предположение, предупреждаю сразу. Кроме того, он просто мог получить где-то фальшивые купюры.

– Тридцать с лишним тысяч сразу? – сказал МакДугал.

– У него их было именно столько?

– Да.

– Он мог получить их в банке. Где-то же эти купюры пускались в оборот, правильно?

– В таком случае дело русской полиции – прекратить все это.

– Сэр, вы смеетесь? Вам известно, что происходит в Персии?

– Известно. Но почему вы не работали по этой теме раньше?

– Сэр, мы говорим про отдельное государство, пусть вассальное, но… И я не могу отвечать относительно работы полиции.

Принесли дело. На то, чтобы пролистать его, мне потребовалось десять минут.

– Нужно навестить Михельсона.

– Почему?

– Он что-то знает. И немало. Вы заметили, какое оружие использовалось?

– Нож?

– Нет, чтобы разбить камеру.

– Пневматика?

– Именно. Иногда ее используют. Ограниченные размеры и не остается гильз. Человека ею вряд ли убьешь, если только постараться, а вот разбить камеру можно запросто. В этом деле не все чисто, надо выяснить, кто нанял Михельсона. Вы этим не занимались?

Полицейские снова переглянулись.

– Сэр, если вы возьмете эту работу на себя, мы будем несказанно благодарны.

– В чем дело? Разве вы не можете узнать, кто заплатил ему – по счетам и налоговым декларациям?

– Нет, сэр. Чтобы раскрыть налоговую тайну, требуется решение суда, его вряд ли дадут. Но даже если его и дадут, мы никогда не узнаем, кто ему заплатил.

– Почему же?

– Борух Михельсон – очень хитрый человек… – осторожно проговорил Збораван. – Это наша головная боль. Он обслуживает мафию и получает деньги наличными.

– Но почему? Ведь с адвокатом можно расплачиваться даже с заблокированных счетов, согласно вашим законам?

– Это так, сэр. Но он не платит налоги.

– Так возьмите его за это. У вас же нет налоговой презумпции невиновности?

– Борух Михельсон очень хитер, – повторил Збораван. – Он живет скромно, ровно по тем средствам, какие показывает в декларации. Деньги хранит в офшорах.

– Понятно. Тяжелый случай. Если я с ним поговорю – это будет считаться нарушением законов САСШ?

– Сэр, вас кто-то должен сопровождать.

– Это сделаю я, – решительно заявила Марианна. – Я поеду.

Збораван облегченно вздохнул – его люди оставались при нем.

– Тогда вам – четыре часа на все про все. А мы… займемся, как это вы изволили выразиться, банальной полицейской работой.

Нам не доверяли и старались выпроводить отсюда. Но в том-то и дело, что нас это как нельзя лучше устраивало.

В машине ни я, ни Марианна ни о чем не говорили – просто мы без слов чувствовали, что не стоит, так мы сделаем только больно друг другу. Лучше молчать и быть просто друзьями, пока не изменятся обстоятельства. Возможно, они не изменятся никогда, а возможно…

Кто знает?

Вырвавшись из удушающего спрута нью-йоркских пробок, которые стояли на выезде из города в любое время дня и ночи, мы покатили на запад по одному из второстепенных шоссе, наслаждаясь американским летом и американскими дорогами. Северная Америка – поразительно живая и деловитая страна. Каждый, кто приезжал сюда, замечал это. Ни в Европе, ни в России – нигде не чувствуешь такой свободы, которая разлита прямо в воздухе. Да, в России есть свобода, но не такая, как здесь, какая-то бесшабашная, абсолютная. Здесь буквально культ свободы и индивидуализма, и если русские предпочитают селиться хоть в шикарных, но все-таки квартирах или в деревнях, то здесь дома часто стоят в одиночестве, посреди принадлежащей хозяину земли. Этот индивидуализм пришел сюда из Британии – там в старых домах строят у каждой квартиры отдельный вход, пусть они и находятся рядом друг с другом – все равно отдельный. Америка…

– Проезжай!

Марианна даже дернулась. Чуть не упустил.

– Что?!

– Проезжай. Не снижай скорость, не верти головой. Просто езжай вперед.

– Нам сворачивать.

– Я знаю. Проезжай…

Я огляделся по сторонам – «Бургер Кинг»! Туда нам и надо. Дальше, по дороге, на противоположной стороне. А с нашей стороны дороги мотель! Идеально!

– Сворачивай к «Бургер Кингу».

– Да что произошло?!

– Сворачивай! Потом объясню.

Марианна хоть и сделала недовольное и обиженное лицо, но свернула, как я сказал. Развернувшись, наш «Форд» подкатил к навесу «Бургер Кинга». Остановился.

– Что…

– Слушай сюда. Там машина – у самого поворота. Белый «Эконолайн», от какой-то прачечной, стоит у самого поворота.

– И что?!

– Антенна. Там антенна. Я видел такие, их нельзя полностью замаскировать. Антенна SATCOM, армейской системы спутниковой связи. Связь через спутник.

– Ты уверен? – с сомнением в голосе проронила Марианна.

– Уверен. Забыла, кто я? Нас готовили для работы в тылу.

– Поверю тебе, мистер шпион. И что будем делать?

– А вот что. Нас заметили – на машине правительственные номера. Возможно, здесь есть еще одна такая же. Или не одна. Сейчас я зайду в «Бургер Кинг», куплю что-нибудь. Потом мы поедем в мотель.

– Где ваши манеры, господин аристократ? В мотель меня приглашаете…

– Снимем номер, – продолжил я, – угловой. Пойдем туда, запремся, повесим табличку «Не беспокоить». Потом откроем окно и вылезем через него. И навестим мистера Михельсона. У тебя есть оружие?

– Да, пистолет.

– А еще?

– Нету… – Кажется, до Марианны только сейчас стало доходить. – А ты не преувеличиваешь? Может, вызовем подкрепление?

– Не надо, сделаем сами. За время моего обучения я понял только одно – от армии надо держаться подальше, это еще те ребята…

– А я думала, что ты из армии.

– Я офицер флота. Армейским я бил морду в переулках у Невского проспекта. Картина ясна? Мы – федеральные служащие, приехали перепихнуться по-быстрому в рабочее время. Сиди здесь и думай о чем-нибудь хорошем…

В «Бургер Кинге» было все, как бывает в «Бургер Кинге» – покрытые дешевым пластиком столы, меню с заламинированными страницами, молодежь за стойкой. Неистребимый запах горелого масла. Единственно, что здесь хорошо, – здесь пристойно и не наливают спиртное. У нас в такого рода заведениях – наливают.

– На вынос. Два бургера, самых дорогих, какие только есть (согласно меню – с мясом техасского бычка, сыром и еще чем-то). И колы. Две больших, самых больших, какие только есть.

– Да, сэр. Но только придется немного подождать…

На это я и рассчитывал.

– Подожду. Обязательно. И дайте обычный бургер, пока я ожидаю…

Сел в углу, так, чтобы видеть вход – неистребимая привычка. Прикинул, как махнуть через стойку, чтобы в случае чего оказаться на кухне. Тоже неистребимая привычка, оставшаяся после Белфаста, – этот город чертовски меняет взгляды на жизнь, после него ты уже не станешь прежним. После Белфаста ты уже никогда не перестанешь воевать.