Текст книги "Зло именем твоим"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Сейчас у нас есть земля. У нас есть родина. Она – наша, потому что полита нашей кровью. Она – наша, потому что полита нашим потом. Она – наша, потому что обустроена нашими руками. Никто не имеет больше прав на нашу землю, потому что свое право мы доказали, держа в руке плуг и держа в руке меч.

Завтра – один из тех дней, которые выпадают не для каждого поколения, не для каждой нации. Это – день, когда решится, чего мы стоим. Это – день, когда решится, что мы можем. Мы, уже третье, вы – четвертое поколение евреев, которое живет на этой земле. Эту землю оставили нам наши предки, рассчитывая на то, что мы сохраним ее. Они рассчитывали на то, что мы будем достаточно сильными, чтобы продолжать жить на этой земле – а здесь никому не нужны слабые. Завтра решится, достаточно ли мы сильны.

Наверное, многие из вас уже догадываются, куда вы пойдете завтра, и что вы будете делать. Это – ракетная база «Имам Али» в Персии, в высокогорье, охраняемая силами специального назначения Ирана с бронетехникой и авиацией. Высокогорная ракетная база с тоннелями, с подземными центрами управления, с многочисленной охраной, с хранилищами ракет. Там стоят ракеты, нацеленные на Израиль. Ядерные ракеты.

Генерал сделал паузу, чтобы посмотреть в глаза своим подчиненным. Каждый из них смотрел на него, каждый слушал то, что он говорил, каждому было важно услышать его. Никто не отводил взгляда, обуреваемый страхом или сомнением.

– Я скажу сразу – Иран не нападал на нас, это мы нападаем на Иран. Многие будут осуждать нас за то, что мы сделаем завтра. Многие будут называть нас убийцами и варварами. Многие будут обвинять нас в агрессии. Когда вы будете выслушивать это – помните только одно: никто из них не терял свою родину, свою страну, не становился изгнанниками и не знает, что это такое.

Да, Иран не напал на нас. Пока не напал. Да, Иран ни на кого не напал. Опять-таки – пока не напал. Но кроме войны явной, есть и тайная война. Хезболла, партия Аллаха – это Иран. Раньше была одна Хезболла – теперь есть ливанская Хезболла, иракская Хезболла, афганская Хезболла, йеменская Хезболла. Все они были созданы совсем недавно, эта зараза расползается, как чума. Люди из Аль-Кодс, из Корпуса стражей исламской революции делают все, чтобы ослабить нас. Мы знаем, что их ядерные силы – силы чисто оборонительного характера, но эти силы используются только и исключительно для того, чтобы, угрожая всему миру новой Хиросимой, и дальше вести террористическую войну, рассчитывая ослабить и уничтожить нас.

Только вырвав ядовитые зубы Ирану, можно решить проблему расползания этой заразы. Только вырвав ядерный меч из рук фанатиков, можно принудить их к миру, к жизни в нормальном, цивилизованном мире.

Мы не хотим войны. Но мы не можем не защищаться. Долгие годы, поступая так, как от нас требовали другие люди, которые ничего не теряли, мы становились все слабее и слабее. Когда Саддам Хусейн начал строить атомный реактор в Осираке, мы уничтожили его, прежде чем он был построен. Когда иранский режим начал строить свой ядерный комплекс, мы ничего не делали до тех пор, пока у них в руках не оказались ракеты с ядерными боеголовками, способные достать нашу страну и уничтожить ее одним ударом. Мы слишком долго отступали, слишком долго шли на уступки, стараясь казаться цивилизованными. Но время отступления закончилось. Оно закончится завтра.

Мне стыдно. Мне стыдно потому, что завтра вы пойдете в бой, а я не смогу сделать этого, потому что я слишком стар и слишком слаб. Мне стыдно, что завтра каждый из вас впишет в историю Израиля свои имена, а я не смогу сделать этого. Но знайте – я буду на передовом командном пункте и постараюсь сделать все возможное, чтобы вы вернулись оттуда домой. Ради Израиля. Ради нас всех.

Произнеся речь, генерал сошел с трибуны, обошел весь строй. Пожал руку, посмотрел в глаза. Каждому.

* * *

Поздним вечером, в двадцать два ноль-ноль по местному времени, в казармах прозвучал сигнал тревоги, вырывая людей из сна. Десять минут – одеться и надеть снаряжение, у каждого оно весит по пятьдесят-шестьдесят килограммов. На бетонке базы раскручивают лопасти четыре вертолета «Ясур-2010», старые «Сикорские», модернизированные американцами до стандарта Pawe Low IV, лучшие вертолеты для специальных операций в мире. Только эти четыре вертолета, никакого сопровождения – ни один другой вертолет, ни транспортный, ни штурмовой, не способен пролететь без дозаправки столько, сколько могут пролететь эти гиганты. Прикрытия не будет, и над целью – только беспилотные летательные аппараты и истребители-бомбардировщики северной волны, которые и сами-то толком не прикрыты. Если иранцам удастся поднять в воздух вертолеты и самолеты – «Сикорских» просто растерзают на части вместе с десантом.

Дробный стук ботинок о бетон, лязг оружия, тяжелое слитное дыхание. Тусклый свет в десантных отсеках – когда взлетят, не будет и его…

Группа «Иеремия»

Эскадрилья-69

Настало и их время…

Кромешная тьма – ночи на Ближнем Востоке темные, точно так же, как день – обжигающе светел. Только прожектора освещения рвут на части ночь, выхватывают из нее стальных, припавших к бетону птиц – это одни из самых мощных ударных самолетов в мире и самые лучшие, какие только есть у Израиля. Техники, многих из которых вызвали из резерва, потому что до этого эскадрилья никогда не взлетала разом, никогда не задействовалась для нанесения ударов в полном составе, таскают на тележках бомбы, на подъемниках поднимают, крепят к бомбодержателям. Основные калибры – пятьсот и одна тысяча фунтов, есть и на двести пятьдесят фунтов, легкие, планирующие – но основной калибр все-таки пятьсот, средний. На каких-то самолетах устанавливаются противорадиолокационные ракеты «AARGM», адаптированные к самолету «F15», на каких-то – ракеты «AMRAAM», ракеты средней дальности для воздушного боя. И тех и других – по четыре штуки. Любой специалист, посмотрев на снаряженные самолеты, сказал бы, что они перегружены – это раз, и что снаряжение оптимально для нанесения удара по совершенно не прикрытой с воздуха стране, у которой ПВО на уровне семидесятых годов, – но никак не по Ирану.

Впрочем, выбора у израильтян нет.

Полковник Эгец в это время проводит последний инструктаж пилотов.

– Идем по маршруту три, ориентируемся по моей машине. Соблюдать радиомолчание. Дозаправка в районе Зеро, вот здесь. За нами пойдут «F16», мы возглавляем их группы, можно сказать, что расчищаем им путь. Расходимся в этой точке, южнее Вана. Задача каждой группы вам известна. Перед нашим подходом оборона иранцев будет подавлена, но может быть всякое. При необходимости – применять оружие без колебаний, что ПРР, что «воздух – воздух». Спецназ должен постараться хотя бы вывести из строя аэродромы противника, чтобы их самолеты не мешали нам. Если собьют – катапультируйтесь, оказавшись на земле, идите на запад, в Турцию, или на север, в сторону Азербайджана. На земле будут действовать группы нашего спецназа, пароль – Меч, отзыв – Голиаф. В любом случае государство Израиль сделает все, чтобы вас вытащить. Если задача выполнена, но у вас не хватает топлива до второй точки дозаправки, которая находится здесь – разрешено совершить посадку на турецкие или азербайджанские аэродромы. Это Ван, Нахичевань, Горадиз, возможно – армянский Звартноц. Если такое случится – говорите правду, ни от чего не отпирайтесь – вас вытащат. Вопросы?

– А турки нам друзья или враги?

– Турки. Турки слепые, понятно? Если турки прижмут нас – неважно, на пути к целям или от них, – сопротивления не оказывать, если только они не начнут по нам палить. Если решат принудить к посадке – следовать за ними, мы не можем воевать еще и с Турцией. Но думаю, что этого не будет, – турки ненавидят Иран…

Группа «Иисус Навин»

Территория Ирана, местность близ Тебриза

– Патруль!

Группа замерла – ложиться было уже поздно, оставалось только присесть и надеяться на то, что тебя не заметят, примут за камень, за кусок каменистого склона. Убить патруль тоже нельзя – если кто-то не вернется, его будут искать и рано или поздно что-то найдут, в любом случае объявят тревогу. И если их найдут – даже если просто дать себя убить, не сопротивляясь, – тоже объявят тревогу. Вот такая вот… головоломка.

Патруль – два мотоцикла, на одном из них пассажир пулеметчик, на другом снайпер – взлетел на гребень… тут очень опасные места, машина не пройдет, а мотоциклы только так летают, атаки можно ждать с любого направления, в руках опытного мотоциклиста мотоцикл пройдет везде, где пройдет горная коза. Только двигатели, их трескучий шум, дают возможность подготовиться и как-то замаскироваться…

Мотоциклисты, каким-то странным образом развернувшись почти на пятачке, стали vis-а-vis, начали осматривать окрестности. Один в бинокль, другой – в прицел снайперской винтовки. На мотоциклистах – в такую-то жару! – черная униформа и черные чалмы, зеленые повязки на головах – фанатики, смертники. И видно, что к делу относятся не спустя рукава – если бы по-другому, просто пронеслись бы по маршруту, сказали – все чисто. А эти – нет, осматривают…

Давид, шедший в группе первым, чуть пошевелился, переложив поудобнее винтовку – чтобы в случае чего вскинуть и срезать всех четверых одной очередью, – и парализованно замер, боясь даже дышать. Снайпер мгновенно переместил винтовку, теперь она смотрела прямо на него. Может ведь и выстрелить… просто так выстрелить, чтобы в стрельбе попрактиковаться.

Секунды тащились за секундой, липкие и горячие, как ползущие по лицу капли пота. А в голове идиотская фраза – мертвые не потеют. С чего бы это…

Наконец – кому показалось, что через несколько минут, кому – через несколько лет – мотоциклы сорвались с места, полетели куда-то дальше по едва заметной тропе. Треск их двигателей растаял в горах…

– Киш мир тохес… – выдохнул кто-то с облегчением – по краю прошлись…

Собрались кругом, все движения были замедленные, как в воде, – боялись двигаться даже сейчас…

– Давид, сколько нам до аэродрома?

Разведчик-следопыт сверился с картой.

– Девять километров.

Офицер, возглавляющий группу, прикинул.

– Далеко удочку забрасывают… Дальше идти нельзя. Разбиваем лагерь.

– А аэродром?

– Пойдем ночью.

– Мины?

– Навряд ли. Иначе эти… как летать будут. Пойдем рядом с дорогой, там выйдем на позицию. Все, разбиваем лагерь.

Все разбивание лагеря: раскрыли большой кусок камуфлированной под цвет местных гор ткани – специально подбирали цвет, спрятались под него. Разжигать костер, да и просто проявлять какую-либо видимую активность было уже нельзя. Двое – в охранение, остальным остается только спать. Ночь будет бессонной.

Группа «Авраам»

Шаетет-13

Оманский залив

Одной проблемой меньше – сейчас многие судовладельцы нанимают специальную охрану для того, чтобы при прохождении Аденского залива судно не захватили пираты, которые в последнее время взяли моду базироваться не только на Сомали, но и на другом берегу, йеменском. Есть пираты и в Эритрее, там власть слабая, но есть куча островков в Красном море, принадлежащих Эритрее. В общем – скверные, опасные места, и присутствие на палубе вооруженной охраны не вызывает никакого подозрения.

Натан, старший офицер сил специального назначения ВМФ Израиля, неспешно шел мимо длинного ряда выставленных на палубе в три ряда контейнеров, внимательно поглядывая по сторонам, как это и должен делать охранник. Он был одет, как одеваются специалисты частных служб безопасности: американская разгрузка и обмундирование, очень удобные, но не армейского образца, усиленная кевларом каска наподобие хоккейного шлема, тактические ботинки. В руках – Blackwater «X-47», переделанный американцами автомат Калашникова с барабанным магазином, таких полно в Ираке у контрактников – именно такое оружие, какое и должен иметь всякий уважающий себя контрактник. На шлеме – прибор ночного в идения, на плече – рация, хорошая, но гражданская. Неспешная походка, настороженный взгляд – все, как и должно быть. В конце концов, контейнеровоз класса «Суэц-Макс» с товаром – жирная добыча, пираты и впрямь могут напасть. Прошли те времена, когда пираты представляли собой просто бывших рыбаков, нищих ублюдков на дрянной лодке со старыми автоматами, теперь и ночью нападают, и на палубу могут незаметно пробраться. Нужно соблюдать осторожность.

Ормузский пролив – одно из самых напряженных мест для судоходства в мире, здесь почти всегда, днем и ночью, стоит очередь на проводку, места опасные – мели, рельеф дна постоянно меняется, – а застрянет какая-нибудь махина типа танкера – пиши пропало, встали на несколько дней, а если утечка нефти будет – еще хлеще. Впрочем, вода тут и так всех цветов радуги – дело в том, что когда танкер идет пустым, он принимает в отсеки какое-то количество воды, а перед погрузкой ее нужно куда-то сливать. Вот и сливают… аккурат в море, когда никто не видит. Или делают вид, что не видят. Бизнес есть бизнес.

Больше всего Натана заинтересовал катерок, идущий примерно в десяти кабельтовых от них параллельным курсом – видимо, возвращается в Бендер-Аббас или на один из островков у входа в залив – там повсюду иранские базы. Маленькая, но опасная тварь. Не ракетный, как русские малые катера, – русские умудрились ставить на катера ракеты длиной в полкатера, – но все равно опасный. Зенитная установка в двадцать три миллиметра на носу, на крыше рубки – ракетная установка калибра 107 миллиметров для китайских неуправляемых ракет. Еще что-то на корме… похоже на какие-то пусковые установки, но для настоящих противокорабельных ракет слишком малы. Возможно… все же противокорабелки, переделанные противотанковые управляемые ракеты, Натан помнил, что такие у Ирана есть, применяются и с катеров, и с вертолетов. Одним попаданием не потопят… но дел наделают. Американцы свой флот готовили к отражению русской атаки, отрабатывали систему «AEGIS», совершенствовали самолеты палубной авиации – но при этом, если крейсер и даже эсминец старых времен подобная вот зенитная скорострелка только поцарапает, то новые делают из каких-то там легких высокотехнологичных материалов, почти без водонепроницаемых перегородок. По надстройкам пройтись, этим самым, высокотехнологичным, – самое милое дело будет. Американцы грохают в свой флот деньги – а тут эти малые катера… у этого, к примеру, скорость не меньше сорока узлов, наверное, даже больше, экипажи, готовые отдать жизнь за дело революции. И противокорабельные ракеты на автомобильных шасси, бьющие с берега, иранцы, надо отдать им должное, умеют находить слабые стороны врага, не бросаются в противоборство там, где они заведомо слабее, а ищут, упорно ищут асимметричные ответы. В свое время такой вот москитный флот в заливе ох много бед наделал. А ведь толком-то и не воевали тогда.

А если на них катеров пять в атаку выйдут? Или десять? Или больше? Торпед нет, ладно – но если по надстройкам из пяти зенитных установок? И ракетами добавят?

– Седьмой, Седьмой, выйди на связь!

Натан вернулся из мира своих невеселых мыслей в реальность.

– На приеме.

– Доложи.

– На палубе – чисто. По правому борту – катер иранского ВМФ. Враждебности не проявляет. Заканчиваю обход.

– Принято…

Перед тем как продолжить обход, Натан подумал: вот, наверное, на палубах-то хреново. Это если он тут потом обливается – то там что делается?

* * *

Внизу, на грузовых палубах, которые были заполнены не контейнерами, а бойцами, было и в самом деле хреново. Проветрить было нельзя, а система поддержания климата, установленная в большой спешке, не справлялась. Было темно, жарко и душно, пахло резиной, сталью, оружейной смазкой и человеческим потом – больше сотни человеческих тел, запертых в ограниченном пространстве вот уже десять дней без возможности нормально помыться, создают тот еще запах.

Купленный на аукционе в Гамбурге – в связи с кризисом старое, не в очень-то хорошем состоянии судно можно было купить относительно дешево – сухогруз «Белая Звезда», ходивший под либерийским флагом, перегнали на одну из британских верфей, выполнявшую заказы Министерства обороны и в связи с отсутствием этих самых заказов сидевшую на бобах, и попросили переоборудовать в соответствии с точными спецификациями заказчика. Будь это год второй или третий нового тысячелетия, может быть, британские корабелы и отказались бы выполнять подобный заказ, а заодно и сообщили бы в компетентные органы о подозрительных людях, готовящих явно корабль военного назначения, который бы с виду не выглядел таковым. Но на календаре был четырнадцатый год нового тысячелетия – странно, но ровно сто лет назад началась Первая мировая война, навсегда похоронившая мечту человечества о стабильности и нормальном, без крови, развитии, – и британцы, у которых кредиторы развели под пятками костер, решили забыть про щепетильность и взяться за странный заказ.

Первым делом странные владельцы судна попросили усилить его корпус и надстройки. Так появилось локальное бронирование, аналогичное тому, которое применяется на танкодесантных кораблях, серьезное бронирование надстроек, которое могло бы выдержать пулю «ДШК», водонепроницаемые переборки, как на военных кораблях. Был поставлен радар военного образца, намного мощнее, чем обычно стоит на мирном гражданском судне, с возможностью контроля обстановки на триста шестьдесят градусов и даже получения информации с военных спутников, и было выполнено дублирование ряда важнейших агрегатов, аналогичное тем, которое применяют на военных судах.

Дальнейшие доработки делали уже сами израильтяне, но не в Израиле, а на Кипре, с использованием только израильских специалистов.

Первым делом установили три палубы, две грузовые и одну десантную, замаскированную под контейнеры. Сами контейнеры купили тут же, в порту, поставили их так, чтобы образовать ими стену и крышу, сварили между собой и сделали малозаметные проходы. Потом в пустоту контейнеров, которую не занимали проходы, навалили земли вперемешку со стальными обрезками – получилось то же самое, что делают американцы при строительстве долговременных укреплений в Ираке и Афганистане. Внешний ряд контейнеров, который был на уровне капитанской рубки, сделали так, как делали крепостные стены в крепостях – чтобы там можно было прятаться и вести через бойницы огонь по приближающимся к судну летательным аппаратам и катерам противника. На части контейнеров крыши откидывались, и можно было вести огонь по воздушным объектам с использованием ПЗРК «Стингер». От катеров противника должны были защитить крупнокалиберные пулеметы «М3», старые спарки с американских стратегических бомбардировщиков, но чертовски надежные, и автоматические пушки калибра 20 миллиметров французского производства. От самолетов и вертолетов – винтовки «Барретт» и ракетные установки «Стингер». Как минимум двадцать человек должны были держать оборону в этом укреплении, не допуская захвата судна силами ВМФ Ирана или его уничтожения до того момента, как израильские морские коммандос вернутся на судно. После выполнения операции планировалось полным ходом идти к берегу – любому, кроме иранского, желательно – берегу Саудовской Аравии – и садиться на мель, а всем пассажирам – скрываться. В Саудовской Аравии наготове была уже группа спасателей, а саудовские ВВС и ВМФ не должны были дать иранцам разгуляться что в морском, что в воздушном пространстве страны. Саудовская Аравия любила Иран не больше, чем вредные насекомые любят ДДТ.

Оставшиеся три палубы были грузовыми. Груз – резиновые лодки с жестким днищем типа «Зодиак» и счетверенными моторами для морских коммандос, оборудование для подводного плавания, в том числе приборы для зарядки кислородных баллонов, пара катеров-дронов «Elbit» с крупнокалиберными пулеметами, которые должны были составить внешний периметр обороны судна-матки, запас минно-взрывных средств и оружия. Оружие в основном было советским, только винтовки «Barrett» – американские. Морские коммандос еще годов с пятидесятых были вооружены «АК-47» и не намеревались изменять этому простому, надежному и убойному автомату, из которого в двадцатом веке убили людей, наверное, больше, чем из любого другого оружия.

При этом часть корабля была отдана под размещение замаскированных пусковых установок ракет класса «земля – земля», в данном случае получалось «море – земля». Это были «Nimrod-3», управляемые высокоточные ракеты вертикального старта, они стартовали со специальных контейнеров и не нуждались в сложных пусковых установках – контейнеры с такими ракетами могли легко транспортироваться и интегрироваться в оборону любого объекта, стоит только к контейнерам подвести питание и подключиться к системе управления, которая могла размещаться в обычном ноутбуке.

Уже с того момента, как они отправились в это путешествие – портом отправления была Ларнака, Кипр, – Натан запретил всем показываться на палубе даже ночью, единственное исключение – для тех, кто несет внешнюю вахту, нарядившись охранниками. Внешняя вахта на этом корабле неслась как нельзя более тщательно – вахтенные менялись каждый час, и таким образом каждый морской коммандос получал возможность глотнуть свежего воздуха один час в двое суток. Это было хуже, чем в тюрьме строгого режима – там прогулка предоставляется каждый день. А идти к цели предстояло еще как минимум двое суток, учитывая, сколько скопилось судов в очереди на проводку.

И надо было что-то делать с лоцманом. Лоцманская проводка здесь просто необходима, лоцмана можно запросить в Омане или в Бендер-Аббасе. Конечно, запрашивать в Бендер-Аббасе дураков нет – но и оманский лоцман может поднять тревогу, если увидит то, что видеть ему не следует.

Впрочем, до лоцманской проводки надо было еще дожить.

«Саарет Маткаль»

Территория Ирана, аэродром близ Тебриза

– Главный, наблюдаю цели. Шесть ангаров, шесть – с моей стороны. Один открыт, пять закрыты. Между вторым и третьим ангарами стоит бронетранспортер, около него один… три, три цели. Сам бронетранспортер колесный, вооружен крупнокалиберным пулеметом. Четвертый ангар открыт, там стоит… один самолет внутри ангара, виден не полностью, второй самолет выведен из ангара, около него… ведутся работы. Профилактические работы… что-то с носовым обтекателем, он снят и там стоит переносная лестница. Два… две цели. Самолет типа двадцать девять, ^[14]вооружение не подвешено. Самолет могу поразить с такого расстояния.

– Принято. Вопрос всем огневым группам – наблюдаете дежурные силы, дежурные самолеты или дежурные силы охраны?

– Первый, отрицательно. Не наблюдаю.

– Второй, наблюдаю бронетранспортер между ангарами. Бронетранспортер… башня и два ствола, сильно похожий на русский, типа восемьдесят… ^[15]

– Второй, принято, вопрос – можешь поразить цель?

– Главный, положительно, могу попасть в двигатель.

– Третий, наблюдаю множественные цели. Бронетранспортер… похожий на русский, но тоже два ствола, и грузовик с солдатами. Солдат не меньше десяти у грузовика, еще неизвестное количество в грузовике. Как минимум один офицер. Курят….

Группа «Иеремия»

Самолет боевого управления

Воздушное пространство над Турцией

Самолет – «Боинг-737», тайно модифицированный под командный пункт воздушной операции, благо современные технологии позволяют обходиться небольшим горбом там, где раньше нужна была вращающаяся тарелка на спине самолета – шел обычным пассажирским маршрутом, маскируясь под гражданский самолет, выполняющий рейс из Абу-Даби в Астану, столицу независимого Казахстана. Самолет был предоставлен израильтянам стратегическим авиационным командованием США, он был изготовлен всего в трех экземплярах и предназначался для операций, подобных этой. В давние времена с таких самолетов, летящих по обычным маршрутам, должны были координировать первый, обезоруживающий удар по Советскому Союзу. В самолете был подполковник Эгец и еще двое штабных офицеров ВВС Израиля. Миша был на земле, он координировал наземную операцию, из иракского Киркука, генерал Амос Ядлин находился на американском ударном авианосце «Рональд Рейган», дрейфующем в Красном море. Южная группа, атакующая побережье, должна была управляться из центра, на побережье Саудовской Аравии – развернули его там полулегально, запасной базировался в Кувейте. Северная группа управлялась с самолета боевого управления, курсирующего в воздушном пространстве Турции, запасной центр – точка дозаправки и промежуточный лагерь в Курдистане, Ирак.

В самолете был маленький закуток, когда-то здесь размещались стюардессы, а теперь здесь поставили несколько баллонов с водой. Именно здесь Миша и нашел подполковника Эгеца, сидящего прямо на баллоне с водой.

– С тобой нормально? Сердце?

Полковник махнул рукой.

– Нормально. Началось?

– Нет. Режим молчания.

Они шли в режиме молчания, равно как и ударные эскадрильи. Иранцы прослушивают эфир, любой перехват может привести к активизации плана обороны, и тогда атакующие понесут серьезные потери и, возможно, вообще не выполнят задание. А это может означать ядерный удар по Израилю.

Миша махнул рукой и пошел на свое место, смотреть за операторами, пока только отслеживающими обстановку, причем без радара, получая информацию с американских военных спутников – впервые это было в полном объеме отработано в Грузии, в восьмом году.

А подполковник Иеремия Эгец беспокоился не потому, что его охватил «предстартовый мандраж», как это бывает у некоторых командиров. И не потому, что он находился не за штурвалом истребителя-бомбардировщика, а в кабине самолета управления – это-то он еще мог пережить. Он впервые задумался о том, что будет потом. Ну, разбомбят они эти ракетные и ядерные центры. Ну, лишат Иран возможности угрожать Израилю. А дальше-то что? Так ли велико расстояние между Израилем и Ираном, чтобы лишенный ядерного жала Иран не попытался отомстить? Так ли правильно принятое решение, стоит ли загонять Иран в угол, делая целый народ фанатиком, которому нечего терять?

Или все же не стоит?

Так и не найдя ответа на мучившие его вопросы, подполковник Иеремия Эгец поднялся с баллона с водой, потер затекшую спину и отправился следом за Мишей в операторский салон. У него, как и у всех, была своя работа.

«Саарет Маткаль»

Территория Ирана, аэродром близ Тебриза

Ожила рация. Ее поставили только на прием – четыре снайперские группы замерли, ожидая сигнала.

– Зеленый свет, повторяю – зеленый свет.

Сигнал ответа не требовал, он требовал действия.

Командир разведывательно-диверсионной группы, лежащий под куском маскировочной сети, посмотрел в бинокль на ближайший к нему ангар со стоящим рядом с ним самолетом.

– Зеленый свет всем группам. Обратный отсчет от пяти: пять-четыре-три-два-один…

Огонь!

Командир, не отрываясь, смотрел на самолет – он был освещен рамой с переносными прожекторами, потому что ремонтировался. Смотрел внимательно.

Человек, который что-то делал у стойки шасси, поддерживающей правое крыло, вдруг недоуменно поднял голову, уставившись на большую рваную дыру, возникшую чуть выше крыла, там, где находится самолетная турбина.

В этот же момент двадцатипятимиллиметровый снаряд, выпущенный из винтовки «Барретта», угодил в двигатель странного, с двумя пулеметами в башенке бронетранспортера. Двигатель не был заведен – и теперь, чтобы завести его, потребовалось бы несколько часов ремонта.

Часовой на вышке, ничем не прикрытой, со старым пулеметом «MG» на турели, недоуменно повернулся, поднес бинокль к глазам, пытаясь понять, что там происходит на бетонке, что за странный звук он слышит, – и упал, сила удара пули была такова, что его просто сбросило вниз с вышки. Через секунду погиб и второй часовой – он спал, а проснувшись, поднялся, чтобы оглядеться по сторонам – и еще одна пуля нашла его.

За несколько секунд точно так же умерли и остальные часовые. Все произошло бесшумно и почти неотвратимо – на тренировках, где роль часовых играли солдаты Армии обороны Израиля (стреляли, естественно, с лазерными имитаторами), такого четкого уничтожения часовых достичь не удавалось.

Оба выстрела были бесшумными. На винтовках калибра 12,7 стояли глушители «AWC Cyclops», на двадцатипятимиллиметровых – безымянные, изготовленные техническими специалистами Армии обороны Израиля. И самолет, и бронеавтомобиль были мгновенно и почти бесшумно – на летном поле не было слышно уже ничего, вспышек тоже не было видно – выведены из строя.

У товарища Берии были достойные наследники… ^[16]

Еще один самолет – он стоял так, что находился на линии огня одной из снайперских групп – с металлическим треском упал подбитой птицей на бетон: пуля калибра 12,7 попала так точно, что перебила стойку шасси.

Один из техников, придя в себя и поняв, что происходит, вскочил и побежал по бетонке, стреляя из пистолета.

Израильские снайперы не стреляли по нему – у них были более важные цели.

Вспышка! Двадцатипятимиллиметровый снаряд врезался в цистерну – и ночь превратилась в пылающий красно-черными языками пламени день…

Со второго этажа штаба прямо в окно выпрыгнул человек – и исчез, сгорев в текущей по бетону огненной реке.

Небо на востоке прорезали ярко-алые трассы – солдаты батальона, охраняющие аэродром, поднятые по тревоге, палили впустую, даже не видя, где противник.

Командир израильской спецгруппы взглянул на часы. Минута и сорок секунд… идут почти идеально, как не удавалось на тренировках.

– Главному – Второй, движение в секторе «Восток». Могу работать.

– Работай.

Пуля калибра 12,7 проделала громадную дыру в дверце машины и ударила в ноги водителю, начисто оторвав одну из них. Машина вильнула вправо… и въехала прямиком в бушующий ад. Никто, ни бородачи с автоматами, ни пулеметчик на турельном пулемете – не успели выскочить. Огонь жадно принялся за предложенную ему пищу.

– Тревожная группа выведена из строя.

– Принято.

Солдаты, вместо того чтобы защищать аэродром, занимали позиции вокруг своей казармы, палили во все стороны…

Израильтяне ждали. Они не стреляли в кого попало, им надо было тихо отстреляться и тихо, а главное – без потерь уйти.

Наконец кто-то из пилотов добрался до самолета – это произошло минуте на седьмой. Техники широко распахнули двери ангара – и тут же в носовом обтекателе самолета, скрывающем сложный, дорогостоящий и чрезвычайно важный для современного самолета прибор – радар для поиска и наведения на цели, в данном случае русский «Жук-М», появилась дыра, и пилот упал на бетонку, закрыв голову руками. Еще пара снарядов окончательно вывела самолет из строя…

Оперативная группа «Моисей»

Иракский Курдистан, западнее города Мосул

– Вон они!