Текст книги "Операция "Лезвие""

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Борт транспортного самолета С2 Greyhound
Воздушное пространство Мексики
Ночь на 19 июля 2010 года

 
Не раскроется основной – всегда найдется запасной.
Не получится и тут – меня первым черти ждут…
 

Знаете, что самое поганое? То что я лично не уложил свой парашют. Просто нельзя было соваться с этим на палубу. Пошли бы разговоры. Для десантника укладка парашюта – своего рода молитва, точно такая же как для пехотинца чистка оружия. Парашют, как его ни усовершенствовали – все-таки сложная и капризная вещь, но самое главное – от него зависит жизнь человека в самом прямом смысле слова. Даже от оружия нет такой зависимости как от парашюта. Если нет оружия – можно уклониться от боя, выйти к своим, можно в конце концов разжиться трофейным – на поле боя всегда попадается такая возможность только не зевай. Мой дед как-то раз два дня воевал с трофейным Калашниковым, который он подобрал у трупа убитого въетконговца. А вот если ты шагнул за борт с неисправным парашютом – то уже ничего не сделаешь. Есть, конечно запасной – но ведь его укладывал тот же самый человек, что и основной, так ведь? Поэтому я и нервничал. И, смотря на лицо своих бойцов в красноватом сумраке десантного отсека, видел что они волнуются тоже. Любой бы десантник волновался….

– Прошли береговую черту! – обернувшись, крикнул второй пилот. Я поднял большой палец.

С2 Грейхаунд был самолетом настолько маленьким, что пилот запросто мог обернуться и общаться с теми, кто сидел в грузовом отсеке. Даже в С130, не говоря уж о С17 и С5 сделать такое было бы невозможно.

Двенадцать человек – группа. Тринадцатый – я. Тринадцать – число для кого-то несчастливое, но только не для меня. Для меня оно всегда было счастливым. Например, хе-хе… в тринадцать лет я потерял девственность со своей семнадцатилетней соседкой Кэтрин. Господи, мысли идиотские в голову лезут – видимо для того, чтобы там не осталось места для мыслей мрачных. А мрачные мысли тоже покоя не дают. Верней, мрачные предчувствия…

– Пять минут до сброса!

– Проверка снаряжения! – крикнул я.

Маска… Что хуже всего в прыжке HALO– это кислородная маска, сильно напоминающая ту, которая применяется в больницах. Когда я дышу кислородом, и когда у меня на лице эта дрянь – право слово, чувствую себя отвратительно.

Снаряжение – парашюты, основной и запасной, маска, оружие, снаряжение. Парашютист, в полностью снаряженном виде выглядит как увешанный хурджинами осел. Места даже не хватает и снаряжение сбрасывается, привязанной к длинному фалу. А ведь есть еще грузовой контейнер со снаряжением. И все это потом, после приземления придется тащить на своих двоих до лежки.

– Три минуты до сброса!

Знак V большим и указательным пальцем и хлопок соседа по плечу – принятый в армии знак того что у тебя все нормально. Последним проверяет командир. Самолет натужно гудит моторами, пробираясь к цели на предельной для него высоте. Иллюминаторов нет – если бы были, можно было бы заметить серебристую равнину под крыльями и полный, блестящий холодным желтым цветом диск луны справа.

– Минута до сброса!

Капитан – серьезный кстати мужик, встает со своего места, проходит к самому люку. Левой рукой хлопает себя по груди – встать, приготовиться к десантированию. Транспортный контейнер пойдет последним, он спроектирован так, что опускаться будет медленно, медленнее нас. Сбросят его последним.

Капитан протягивает руку к рычагу – и десантная аппарель идет вниз, открывая поразительное по красоте зрелище – серебристо-серая как мех дорогой норки, ровная, бескрайняя равнина. Если бы можно было – заснял бы, такое редко кому удается увидеть.

Красный цвет фонаря над люком меняется на зеленый. Грохот ботинок по полу десантного отсека – один за другим мы прыгаем в исполненную лунного света бездну…

Мексика, штат Синалоа
19 июля 2010 года

Огромный, сахаристо-белого цвета, необычный для этих мест особняк возвышался посреди унылой сельской глубинки одного из прибрежных штатов Мексики подобно сказочному видению. У него не было какого-либо определенного архитектурного стиля – в нем смешалась и традиционная испанская архитектура с обязательным патио [Патио – внутренний дворик, без которого не обходится ни одна вилла, выстроенная в испанском стиле], и римская с роскошными колоннами на входе, и современная модернистская. Словом – если бы у какого-нибудь архитектора хватило бы смелости высказать хозяину этого строения и этой земли все что он об этом думает… Но смелости не хватало ни у кого.

Того, кто владел этим зданием, парой десятков других, расположенных вокруг, а также почти пятьюдесятью гектарами окрестной земли звали Хоакин Гусман Лоэра, и вот уже два дня он мог с полным правом называть себя руководителем всей мексиканской наркомафии. El Supremo. Два дня назад под совместными ударами полицейских спецгрупп и бандформировании наркомафии пал последний оплот, в котором еще сопротивлялись Лос Зетас – город Нуэво Ларедо. В отличие от Зетас, которые не церемонились с противниками – вспарывали животы, отрезали головы, рубили на куски – Эль Чапо (так звали короля в среде мексиканских наркотрафикантов) приказал проявить милосердие. Всего лишь пуля в голову и в бак с концентрированной кислотой. Предприятия, по растворению трупов в кислоте работали в каждом городе и в эти веселые деньки все они не справлялись с нахлынувшей на них работой.

Праздновала и полиция. Впервые, за столь короткое время им удалось добиться столь весомых результатов. Эль Чапо даже разрешил отдать часть захваченных наркотиков Зетас – для того, чтобы победа выглядела более весомой, чтобы высокие полицейские чины смогли бы красиво выступить перед камерой на фоне изъятого наркотика. Он же разрешил отдать полиции большую часть захваченного оружия, кроме самого дорогого и ценного, такого как Барретты, крупнокалиберные пулеметы и тому подобное. Времена настали другие – теперь не будет постоянной междоусобной войны, теперь не будет литься кровь на улицах. Не придется воевать с Лос Зетас, не придется воевать больше ни с кем. Будет бизнес. Унылый, скучный бизнес как в больших американских фармацевтических корпорациях. То, к чему он всю жизнь и стремился.

Сейчас эль Чапо сидел в прохладной тиши собственного кабинета с бутылкой лимонного Перье под рукой – он пил прямо из горлышка. Спиртного он себе позволял мало, а в этот день и вовсе надо быть трезвым как стеклышко. Сегодня все вассалы принесут присягу новому королю. Это будет ровно в двенадцать, а пока можно поразмышлять.

Игра, которую Гусман вел уже не первый год увенчалась наконец успехом. Причем стопроцентным, таким, какого не ожидал даже он. Пока эти отморозки Зетас резали людям головы и проливали реками кровь, он создавал основу. Фундамент будущей наркомонополии. Пока Зетас вербовали людей среди специальных сил, среди мексиканских десантников, привлекали гватемальских борцов с партизанами оставшихся без работы – он вербовал тех, кто не только умеет стрелять, но и думать. Он вербовал людей из DEA, из американского ФБР, американцев с опытом ведения боев в Ираке и Афганистане. Но самое главное – он искал контакты и союзников. Не поставщиков дешевой дури, не поставщиков дешевых стволов, не поставщиков дешевого пушечного мяса – а настоящих союзников. Он играл на два фронта. Один из его старых друзей, возглавлявший одну из небольших, но держащих очень прибыльную территорию в самом Мехико и в федеральном округе, наркомафиозных группировок дон Алехандро Фуэнтес поддерживал связь с кубинцами. С кубинцами у мексиканской наркомафии связи были налажены давно, их оборвал расстрел группы высокопоставленных офицеров, готовивших переворот – но дон Алехандро их восстановил. Причем, на той стороне теперь была не группа заговорщиков, запутавшихся в собственных интригах – на той стороне было настоящее, не самое слабое государство, с настоящей армией, с суверенитетом, со спецслужбами, подготовленными русскими, с международными связями. Скорее всего, так быстро и с относительно небольшими потерями не удалось бы подавить сопротивление остатков Зетас, если бы не кубинский полковник, планировавший операции по зачистке. Не удалось бы убить генерала Ферроса, стоящего как кость в горле всем наркомафиози – непонятно, где бы он был сейчас, здесь или за решеткой, ожидая выдачи в США. А ведь это тоже работа кубинцев. Благодаря кубинцам удалось серьезно пополнить оружейные запасы, задешево купить много отличного оружия и вообще… кубинцы помогли, без вопросов.

Но были еще союзники – те, которыми занимался сам Гусман. Союзники во много раз более сильные и опасные.

Американцы.

Контакты с американцами эль Чапо начал искать четыре года назад, когда стало понятно, что так дальше продолжаться не может. Зетас, бывшие полицейские и спецназовцы были все сильнее и наглее, ситуация обострялась с каждым годом – им удалось не только отстоять территорию картеля Залива, на которую Эль Чапо не без оснований рассчитывал после того, как главу картеля Залива Карденаса арестовали и заключили в тюрьму особо строго режима «Ла Палма», они всерьез теснили Синалоа и на их исконные территориях. Они не были и не хотели быть бизнесменами – они были обыкновенными убийцами обученными государством и волей судьбы захватившие власть в одном из крупнейших наркомафиозных картелей Мексики. Если эль Чапо видел себя бизнесменом, то эти про бизнес мало что хотели знать. Они даже не убивали – они приносили жертвы кровавой Санта Муэрте, они вселяли ужас в сердца врагов и потому добивались своих целей. Хоакин Гусман Лоэра начал тщательно и осторожно искать контрагентов в высших эшелонах полиции и разведслужб США, чтобы донести одну простую истину: картель должен быть один. Не должно быть нескольких картелей с демпинговыми ценами на товар, с кровавыми разборками на улицах как по тут сторону границы, так и по эту. Только когда наркопоток находится в одних руках – его можно ввести в какие-то разумные рамки. Не победить, нет, это невозможно – просто ввести в разумные рамки. Эль Чапо вполне был готов сократить поставки кокаина вдвое, вдвое подняв же на него цены – лучше всем и ему и американцам.

Он нашел понимание, когда уже потратил впустую больше десятка миллионов долларов и совсем отчаялся найти разумных людей по ту сторону границы. На него вышли сами, он даже не пытался выяснить кто – таково было условие. Условия они поставили жесткие – полный контроль над вверенной территорией, никаких перестрелок на улицах, поднять розничную цену на товар не меньше чем втрое в течение последующего года, разрешать полиции перехватывать до тридцати процентов от общего количества ввозимых в страну наркотиков. Эль Чапо согласился – даже не зная, с кем он договаривается, просто понимал что хуже е будет а вот если американцы выполнят свою часть договора… Они ее и выполнили – когда он уже думал, что его в очередной раз обвели вокруг пальца. Причем выполнили так, что испугался даже сам эль Чапо. Это что же они такое сделали с бедным «эль-Лазка», что потом даже хоронить было нечего…

Эль-Чапо отхлебнул лимонной, кисловатой воды из пузатой бутылки покатал во рту, проглотил. Многих уже нет – но кое-кого еще предстоит убрать.

Эдгар Вальдез Вилльяреаль, «Ла Барби» погиб четыре дня назад в уличных боях – а иначе и не назовешь – в Нуэво Ларедо. Умер не мучаясь – снайперская пуля попала в голову. Его смерть была предопределена многими факторами. Он люто ненавидел Лос Зетас, от рук которых страшной смертью погиб его родной брат. Поэтому то и лез всегда вперед, находился на переднем крае. Лично убил многих чтобы отомстить. Неудивительно, что погиб сам – не все пули пролетают мимо.

Была в смерти перед самой победой Ла Барби еще одна сторона – темная и страшная. Фармацевтическим корпорациям не нужны работники – убийцы. От них страдает имидж бизнеса и появляются проблемы. Ла Барби нужен был, пока шла война, а как война закончилась – не нужен стал и он сам. Он был единственным, кто имел сейчас за собой серьезный силовой ресурс, кто вполне мог посягнуть на власть Эль Чапо – и посягнул бы, несомненно, если бы его попытались уволить тем или иным образом. Поэтому, кто и с какой стороны выпустил пулю… никто не стал разбираться…

Hasta la vista, Barby…

Но теперь, перед доном Хоакином стояла еще более сложная задача. Он должен был выбрать. Выбрать между двумя новыми хозяевами и покровителями. Кубинцами и американцами. Работать сразу на два фронта не получится – дон Хоакин был умным человеком и понимал, насколько это чревато. Да и смысла в этом не было – потому что война закончилась и начинался бизнес. Бизнес, связанный с США. Куба была всего лишь перевалочной базой и то не самой удобной, а США – основным покупателем.

И дон Хоакин выбор свой сделал…

Отставив в сторону лимонную воду, дон Хоакин достал из верхнего ящика стола серебряный колокольчик, позвонил. Такой колокольчик он видел в каком-то фильме, посвященном британскому высшему свету и конечно заказал такой же для себя.

– Позови Мигеля – коротко приказал он явившейся на зов смуглой, хорошенькой девушке лет двадцати, одетой в черно-белый наряд горничной. Девушка замешкалась, будто ожидая чего то еще – но он раздраженным взмахом руки отослал ее выполнять поручение. Не время, да и голова совершенно другим занята…

Мигель явился через десять минут. Смуглый, наголо бритый детина, так и не избавившийся от привычки носить камуфляж. Мигель служил в армии США, входил в совершенно секретную команду «121», занимающуюся охотой на высокопоставленных оперативников Аль-Каиды. Дон Хоакин считал его последней линией обороны, платил огромные деньги и дал полную свободу во всем, что касается обеспечения его собственной безопасности. Мигель свои деньги отработал сполна – несколько групп хорошо подготовленных Зетас, посланных для того, чтобы уничтожить лидера противоборствующей организации были выявлены и уничтожены, так и не сумев сделать ни одного выстрела по цели. Лос Зетас кичились своей подготовкой, армейским и полицейским прошлым – но их подготовка не помогла им в противоборстве с бывшим «морским котиком», отвоевавшим без малого четыре года в Ираке.

– Да, сэр… – по-армейски принял стойку он

– Расслабься… У нас все готово? Ты знаешь, о чем я

– Да, сэр.

– Ты уверен? – подозрительно прищурился Эль Чапо – он может взять с собой десяток-другой боевиков.

– Уверен, сэр… – морской котик недобро улыбнулся – у меня тридцать парней. Пять точек работы гранатометов. На втором этаже в спальне синьориты Сильвии мои ребята установили крупнокалиберный пулемет, он простреливает весь подъезд к дому. Они ничего не успеют сделать.

Дон Хоакин задумался. Говорить – не говорить? Потом решил – сыграть в открытую.

– Вот что, Мигелито… Я не говорил тебе этого, потому что тебе не нужно было это знать. Но теперь скажу. С ним может быть не простая охрана.

– А какая, сэр?

– Кубинцы. Из специальных подразделений. Очень опасные люди. Очень!

Мигель нахмурился

– Сэр, какая бы ни была у него охрана – ему не выжить. При внезапном нападении нападающая сторона имеет преимущество – и мы используем его на все сто. Как бы ни был подготовлен человек – против пули Браунинга М2 ему не устоять. Тем не менее – спасибо, сэр. Я предупрежу ребят, чтобы были настороже. Разрешите идти?

– Иди, Мигелито. Иди… И помни о том, что я тебе сказал.

Когда наемник вышел, дон Хоакин поднялся, тяжело прошагал к скрытому за дубовой панелью бару, щедро плеснул в хрустальный стакан дорогого коньяка. Нехорошо поминать старого друга минеральной водой. Поднял бокал к глазам, наслаждаясь игрой света в тягучей коричневой жидкости. Выдохнул – и осушил бокал до дна одним могучим глотком.

Навернулись слезы. Непрошенные.

Прости Алехандро. Ты мой старый друг и ты никогда меня не предавал. Но ты знаешь правило: бизнес есть бизнес. Просто… так надо. Прости.

Дон Хоакин Гусман Лоэра, руководитель картеля Синалоа и всей мексиканской организованной преступности был жестоким, опытным и предусмотрительным человеком, имевшим огромный опыт выживания в волчьей стае. Своей хваткой он мог дать фору любому «селфмейдмену» из списка Форчун-500. Но этого было недостаточно. Связавшись с американскими спецслужбами он ввязался в игру такого уровня, знаний и навыков, а самое главное – хитрости и подлости для которой ему явно недоставало. Если на своем уровне он был вожаком стаи волков, то на этом – ягненком посреди волчьей стаи. Шансов выиграть и остаться в живых у него почти не было.

В своих расчетах дон Хоакин допустил ошибку – одну, но сразу ставшую для него смертельной. Когда на него вышли сотрудники ЦРУ и G2, армейской разведки – он предположил, что они представляют и отстаивают государственные интересы Соединенных штатов Америки. Но это было не так. На самом деле они отстаивали в основном собственные интересы – такие, какие дон Хоакин не мог представить даже в самом страшном ночном кошмаре.

Мексика, штат Синалоа
Точка высадки
19 июля 2010 года

И все-таки капитан был прав, что ни говори. Высотный прыжок без практики – скверное дело. Последний раз я так прыгал… году в девяносто пятом, пожалуй и результат – налицо. Верней, на другую часть тела, которую десантники называют «лучшим лицом». В довольно простых условиях – ветра у земли почти не было, используя прибор ночного видения посадочную площадку я выбрал относительно нормальную, ровную – нормально приземлиться не сумел. Не погасил вовремя купол парашюта – в результате на земле он меня рванул и сбил с ног. Хорошо что не сломал и не вывихнул ничего…

Перекатился, автоматом заниматься было некогда, выхватил пистолет, замер, прислушиваясь. Я приземлялся первым, специально так сделал. По мне стрелять конечно же не будут, если здесь засада – подождут приземления основной группы.

Тишина. Только летучими мышами с неба падают остальные. Душный, влажный воздух окутывает все тело подобно теплому одеялу. Если бы здесь было кому стрелять – уже бы выдали себя….

Вскочил, начал сгребать парашют – тоже привычка по десанту. Парашют – первый демаскирующий признак места высадки, его надо собрать и спрятать лучше закопать. Парашют при боевом десантировании – одноразовый.

Покончив с парашютом, распаковал основное оружие – тот же НК416 как и у всех остальных. В нарушение инструкций перед посадкой в самолет я вставил в него магазин и дослал патрон в патронник Инструкции выполняют только те, кто ни разу не был на войне. Те кто был, делают все чтобы выжить.

Последнее – средства связи. Сбруя, надевать в темноте которую – большая проблема. Что-то типа наушников и ларингофон на горле, все это связано проводками и все это надо надеть и правильно разместить. Всего один раз запутавшись в темноте поспел как раз к началу переклички…

– Я Странник. Приближаюсь к вам с юго-востока!

– Понял вас, сэр…

Ночью без радиоопознания вот так вот выходить на группу не рекомендуется – случаи разные бывали. Когда нервы на взводе, а палец на спусковом крючке – какая только беда не случится…

– Доклад.

– Норма за исключением два-один.

Черт…

– Что с ним?

– Растяжение. Сильное, но не перелом.

– Идти сможет?

– Да, сэр.

– Контейнер?

– Миля с небольшим на север.

– Десять минут на маскировку места высадки. Выдвигаемся. Командуй.

– Есть!

Приземлились на редкость удачно, всего с одним растяжением. Для ночного десантирования на незнакомой местности – пустяк. Сильво теперь придется всю операцию сидеть на обезболивающих. Но пойдет вместе со всеми – все солдаты из легкой пехоты на редкость упертые, упертее даже чем десантники.

На поход до контейнера – миля всего! – нам пришлось затратить больше получаса. Сказывалась ночь, рельеф местности и необходимость соблюдать требования скрытности передвижения. Но контейнер обнаружили сразу, и приземлился он как нельзя лучше – не на дерево, чтобы его потом снимать с веток, и не на камень, разбив находящуюся там аппаратуру. На разбор контейнера и навьючивание находящейся там аппаратуры на наши и так перегруженные спины ушло пятнадцать минут – после чего мы волчьей цепочкой двинулись на контрольную точку Отель.

– Странник вызывает Гнездо!

– Гнездо на связи.

– Вижу движение! На объект прибывают гости. По две – три машины. В каждой – до десяти человек. Вооружены все.

– Вас понял Странник. Доложите готовность.

Я оглянулся на аппарат, направленный прямо в сторону белоснежной виллы, на замершего у окуляра системы наблюдения Гомеса

– Аппаратура исправна. К работе готов.

На идущем малым ходом по ветру ударном авианосце Нимиц, Лисс и капитан переглянулись. Потом капитан вышел из комнаты – доложить, что группа наведения готова. Он предпочел сделать это лично, а не по связи.

– Вас понял, Странник – отозвался Лисс – поднимаем птиц. РВП двенадцать минут.

– Принял!

– Конец связи.