Текст книги "Год колючей проволоки"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Ближняя ретроспектива
15 декабря 2011 годаДаллас, штат Техас
Джим Гатуик, рекрут. USMC

Ты нужен морской пехоте США!

Джим Гатуик и без того знал, что он ей нужен. Хотя бы по тому, каких людей он видел перед пунктом вербовщика…

Пунктом вербовщика было небольшое, одноэтажное, очень аккуратное здание в промышленной зоне Далласа, среди каких-то складов и промышленных корпусов, большей частью пустующих из-за кризиса. Тут же, на загаженной, заплеванной улице стояли автомобили, один из них был с выбитым ветровым стеклом, другой разрисованный – характер рисунков заставлял предполагать, что у художника, нарисовавшего их были не все дома. Еще несколько машин были из числа тех, которыми пользуются наводнившие страну мексиканские бандиты – девяностых годов выпуска, тонированные стекла, мощные моторы. Из колонок, установленных в багажниках, на всю улицу – мексиканские наркобаллады, уголовный рэп. Как потом выяснилось – подростковая банда приехала провожать троих своих подельников в американскую морскую пехоту. Подписав контракт на пять лет, они получали за счет дяди Сэма отличную военную подготовку, опыт участия в боевых действиях, в настоящих боевых действиях – а потом многие возвращались. Мексика все больше напоминала паровой котел с намертво заклинившей крышкой – кого там только не было. Зетас, зловещие убийцы из числа бывших полицейских и мексиканских спецназовцев поклоняющиеся Санта-Муэрте, смерти и творящие такое, что кровь стынет в жилах. Эскадроны смерти картелей – чаще всего в них набирали бывших и действующих полицейских из спецотрядов, они работали на картели и вели беспощадную войну с Зетас. Хорошо подготовленные трансграничные бандформирования севера страны – они чаще всего состояли из бывших эмигрантов, отслуживших в американской армии и действующих армейскими методами с армейской дисциплиной: несмотря на относительную малочисленность они всего за год прибрали к рукам два «жирных» пути транспортировки наркотиков полностью. Мексика стояла на пороге гражданской войны: за прошлый год в уличных боях с полицией и друг с другом погибли больше восьми тысяч человек, судя по началу этого года – число погибших за 2011 год обещало перевалить за десятитысячную отметку. Власти лихорадочно пытались удержать ситуацию под контролем: чрезвычайное положение в восьми штатах, армейские патрули в городах, задержания наркобанд с использованием бронетехники, конфискации все больших партий кокаина (которые потом частично пускали на улицу те же полицейские, бадяжа изъятый порошок, перед тем как сжечь). С каждым месяцем росла трансграничная преступность – людей ради выкупа стали похищать в США, потом переправлять через границу – этим занимались отлично организованные преступные сообщества численностью в десятки и даже сотни человек. Ситуация в стране становилась все хуже и хуже: из-за экономического кризиса закрывались заводы и фабрики, товар не находил спроса, правительство не могло снизить налоги для оживления экономики, потому что вынуждено было обслуживать государственный долг, единственные люди кто отлично зарабатывал в стране были наркотраффиканты – и всем разумным людям уже было ясно, что падение правительства Мексики является уже вопросом ближайших лет, а возможно – и месяцев.

Мексиканские твари – крикливо одетые, с усиками, волосами собранными сзади в крысиный хвост, модными бородками «готи», обвешанные дешевыми побрякушками из «золота» – перегородили всю улицу перед вербовочным пунктом, гогоча, рыгая, что-то выкрикивая – по кругу шла бутылка с какой-то бурдой, которая по недоразумению называлась «текила». Чуть в стороне стояла полицейская машина, полицейские подчеркнуто не вмешивались. Оно и понятно – из двоих патрульных как минимум один был сородичем этих чиканос, а в полицейском управлении Далласа отдел служебной этики беспощадно расправлялся со всеми, кто позволял себе хоть малейшее высказывание или действие с расистской или националистической подоплекой. Да и новобранцев в армии – не хватало.

Появление белого вызвало у чиканос весьма сильные чувства – но кроме как свистом, ни один из них не решился их выразить, все-таки опасались полицейских. Подчеркнуто спокойно, держась с достоинством, как учили его отец и дед Джим Гатуик прошел рядом с этой толпой. Некоторые девчонки – из числа перемазанных косметикой подружек молодых бандитов посмотрели на него с интересом – все таки он был белый американец даже среди хуанит котировался куда выше, чем собственная блатота. В другое время и в другом месте Джим и сам бы обратил на них внимание, и очень даже пристальное… но не здесь и не сейчас.

– Белый парень, Эй-стан ждет тебя! – крикнули ему вслед.

Он это знал. Более итого – он был из редкого, исчезающего типа будущих солдат, которые надевают военную форму не потому, что в округе нет работы, и не потому что иначе предъявят уголовные обвинения – а просто потому что так надо. Потому что форму носили и отец и дед, и он не видел ни одной причины, почему бы ее не одеть и ему. В армии таких призывников, выявленных с помощью личностных тестов и изучения биографии ценили, хотя и гоняли в три шкуры – зато делали в личном деле отметку ПКО [9]9
  Потенциальный кандидат в офицеры


[Закрыть]и направляли на учебу.

Внутри, в офисе вербовщика было шумно, пахло каким-то дезинфицирующим средством и пахло отвратительно. Все стены были завешаны плакатами, где то казавшийся каким то разъяренным дядюшка Сэм, то военнослужащие разных родов войск говорили что нуждаются в тебе. Это была правда, людей в армии катастрофически не хватало.

Нельзя сказать, что в вербовочном пункте было много народу, скорее наоборот. С восьмидесятых годов, с тех пор, как появился призрак «новой экономики», чей девиз «стань миллионером до тридцати» – с комплектованием всех родов войск были проблемы.

Джим Гэтуик нашел дверь, на которой было написано «вербовщик», постучал.

– Войдите!

Тут ему повезло. А может быть и не повезло, с какой стороны посмотреть. Сейчас везде сокращение расходов с одной стороны и повальная вербовка всех опытных вояк в ЧВК, частные военные компании – поэтому роль вербовщиков все чаще исполняют не отставные или негодные к службе в боевых подразделениях из-за ранения вояки – а низкооплачиваемые клерки, из числа безработных, часто мексиканцы. Но тут за столом сидел настоящий вояка, в звании… едва ли не мастер-сержанта, весьма свирепого вида. Карандаши он, как и полагается такому вояке, хранил в обрезанной гильзе от стапятимиллиметрового снаряда, на столе висели не грамоты и фотографии с известными людьми, а что-то вроде тарелки, расписанной символикой КМП США.

– Проходи, проходи. Не стесняйся, только дверь закрой!

Вояка был настроен весьма дружелюбно, по крайней мере пока. В кабинете пахло крепким табаком, что было необычно – в правительственных учреждениях курить запрещалось.

– Хочешь служить в Корпусе морской пехоты США? – спросил вербовщик

– Да, сэр – коротко ответил Джим, как ответил бы его отец и дед.

– А зачем ты нужен Корпусу, сынок – подозрительно его рассматривая спросил вербовщик

– Ну, сэр… Я слышал, что мы ведем войну, а солдат не хватает.

– Это так…

Вербовщик рассматривал Джима так, как будто он уже что-то натворил. Мелькнула мысль, что если здесь всех так принимают – то совершенно неудивительно, что в корпусе постоянно не хватает солдат.

– Так то оно так. Вот только я заколебался видеть перед собой маменькиных сынков, которые думают, что если они пойдут в морскую пехоту, то станут там настоящими мужиками. Меня это просто зае…о, парень, вот что я тебе скажу.

– Сэр, я не маменькин сынок и никогда им не был – ответил Джим Гэтуик

Вербовщик усмехнулся

– Вот как? Не заметно. Но если ты утверждаешь…

Одним движением он свез бумаги, гильзу на край стола, что-то даже упало. Выставил на стол руку, крепкую, узловатую…

– Садись! – кивнул он на стул – и докажи, что ты и в самом деле мужчина.

Джим Гэтуик посмотрел на руку, узловатую, крепкую, перевитую жилами, поросшую редким седым волосом. Противник был тяжелее его килограммов на двадцать по самым скромным оценкам, а Джим никогда не занимался армрестлингом.

И вообще это – не предусмотрено в качестве приемного испытания, черт, он просто хочет служить в корпусе и все.

Но тут этот мастер-сержант, предлагающий ему померяться силами, улыбнулся столь понимающе, что Джима Гэтуика как кипятком окатило. Он вдруг посмотрел на ситуацию глазами того, кто должен его вербовать – еще один хлюпик и дохляк, насмотревшийся телевизора и наигравшийся в Medal of honor, пришел проверить, так ли он крут на самом деле…

А пошли вы все!

Нагло улыбнувшись мастер-сержанту, Джим Гэтуик, рекрут, сел и ухватился за руку мастер-сержанта. Она была теплой и жесткой как подошва.

– Ну, смотри… сам напросился.

Джим Гэтуик продержался ровно семь секунд.

Пока он разминал чертовски болевшую правую руку, размышляя над тем, не порваны ли связки, мастер-сержант брюзгливо осведомился

– Английским владеешь?

– Да, сэр.

На стол плюхнулась толстая папка разноцветных листов, сцепленных скрепкой, поверх лег карандаш.

– Черт знает что творится – пожаловался мастер-сержант – теперь у нас два комплекта документов, один на английском, а другой на испанском. И каждый раз, когда ко мне кто-то припрется – я должен вежливо спрашивать – извините, сэр, вы владеете государственным языком Соединенных штатов Америки или нет? И бюллетени теперь тоже печатают на двух языках, английском и испанском. По мне, если ты не можешь понять, что написано в бюллетене – тебе просто не стоит голосовать, вот и все. И если ты не можешь заполнить тесты на английском при вербовке в морскую пехоту – тебе черт возьми просто не следует вербоваться в морскую пехоту, потому что дриллы на Пэрис-Айленд любят кушать таких вот… непонятливых на завтрак. Давай, приступай, парень. Здесь тебе работы часа на два. Пиши все печатными буквами. А я пока прогуляюсь по коридору, попробую раздобыть кофе себе, да и тебе, думаю, не помешает.

– А как же…

– Рука? – с усмешкой просил морпех – до Пэрис-Айленда надеюсь заживет. Если нет – покажешься врачу.

– Нет, сэр, я не про это. Я же… проиграл.

Морпех смотрел ему прямо в глаза, и рекрут почувствовал, что он говорит без насмешки, совершенно серьезно.

– Нет, парень. Ты не проиграл. Ты победил. Самое главное – ты победил самого себя, победил свой страх. Ты шагнул ему навстречу и неважно, что было потом. Парни, которые могут это сделать – нужны в морской пехоте, потому что мы – те кто делает то, что сделать невозможно. Ублюдки в Вашингтоне говорят невозможно, это одно из любимых им слов – а мы идем и делаем, вот так вот, сэр. Помни, что ты сделал сегодня и всегда делай так же.

С этими словами вербовщик шагнул за дверь…

Примерно через два часа, Джим Гэтуик ответил на последний идиотский вопрос анкеты и со вздохом положил карандаш.

– Кажется все, сэр.

– Все? Вот и отлично. Давай сюда.

Морской пехотинец передвинул к себе толстую пачку исписанных листков, достал очки, которые ему совсем не подходили – круглые стекла, желтая оправа – нацепил на нос, пробежался взглядом по тексту.

– Ты Гэтуик? – вдруг спросил он

– Да… так точно.

Морпех присвистнул

– Я был знаком с одним парнем, он служил в Кэмп Леджун. Его имя Том Гэтуик, не твой родственник?

– Это мой отец, сэр.

Морпех снял очки и положил их на стол.

– А не шутишь? И как он поживает?

– Торгует бензином и товарами для рыбалки и охоты, сэр. Все для фермеров.

– Интересно. А пенсию он получает?

– Да, сэр, за Залив. Его тогда признали ограниченно годным, он и ушел.

– Не шутишь – подвел итог морпех – давай руку. Сын ганни Гэтуика здесь всегда желанный гость. Хочешь служить как отец?

– Да, сэр – рекрут поморщился, рукопожатие было сильным. Очень.

Морпех покачал головой

– Не стоит. И знаешь почему? Твой отец служил так, как будто у него не одна жизнь, а по крайней мере девять. Его задница была везде, где было жарко как на адской сковородке. Во время Just Cause [10]10
  Правое дело, операция по вторжению войск США в Панаму 1988 год.


[Закрыть]он ринулся на штурм полицейского отделения, откуда по нам палили два десятка парней всего лишь с огневой группой. То, что он взял его и остался цел – чудо. А вот в Ираке ему не так повезло. Служи так, чтобы оставаться в живых, сейчас в Корпусе мало по-настоящему хороших парней. Все понял?

– Да, сэр.

– Вот и хорошо. Придешь через три дня. Что с собой брать, знаешь.

На улицу Джим Гэтуик вышел уже рекрутом Корпуса морской пехоты США – и поэтому он направился прямо по улице, на этих мексиканских ублюдков, и направился с таким выражением лица, что все сразу стало понятно. Он шел на них как ледокол идет на таран льдин, яростно и неукротимо, глядя им прямо в глаза.

И мексиканцы, на счету двоих из которых были убийства, в присутствии своих девчонок молча расступились перед ним.

В одном из окон вербовочного пункта шевельнулась штора.

Мастер-сержант Корпуса морской пехоты США, неторопливо вернулся за стол, свернул сигарету – он предпочитал самостоятельно свернутые сигареты, которые набивал отборным турецким табаком, безо всяких там отдушек и добавок, которые нужны только педикам. Не спеша выкурил сигарету, окутавшись сизым дымом, потом затушил окурок в пепельнице, которую держал в ящике стола – политкорректность! – открыл окно, чтобы проветрить помещение. Потом, подвинув к себе пакет документов, заполненных рекрутом Гэтуиком – снял трубку со старомодного телефонного аппарата, начал набирать номер, который помнил наизусть, и которого не было ни в одном общедоступном телефонном справочнике.

– Майора Андерсона – сказал он в трубу – это Хилл. Срочно… Да, сэр, это Хилл. У меня здесь есть кое-что интересное, с большими перспективами. Джим Гэтуик. Гольф-Альфа-Танго-Виски-Индия-Чарли-Кило. Так точно. Да, он самый. Парень показался мне дельным, сэр. Так точно. Да, спасибо, сэр. Семпер фи.

В последнее время в Соединенных штатах Америки стала проявляться проблема – несмотря на прирост населения, на превышающую европейский уровень рождаемость, как-только до чего то доходило – так выяснялось, что не хватает людей. Когда вошли в Ирак – стало не хватать людей. Как-только вошли в Афганистан – стало еще хуже. Почему-то в Америке последних лет все хуже и хуже обстояли дела с людьми.

Но все таки люди были. Потому что Соединенные штаты Америки были великой державой. Этого у них было не отнять.