Текст книги "Шекспир"

Автор книги: Александр Аникст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Если глубина и проницательность суждений автора обращения не вызывают у нас сомнений, то есть все же в его отзыве один пункт, который не может не удивить читателей нашего времени. Он упорно называет "Троила и Крессиду" комедией. Между тем сюжет пьесы отнюдь не является комедийным. В ней изображена Троянская война, в которой шла кровопролитная борьба греков против троянцев из-за красавицы Елены, жены спартанского царя Менелая, похищенной сыном троянского царя Парисом.

В пьесе есть несомненные комедийные элементы: сводничество Пандара и его комментарии по поводу отношений Троила и Крессиды, шутовские речи Терсита. Но это не прежний жизнерадостный шекспировский комизм, а сатира. Заканчивается пьеса совсем не как комедии – гибелью Гектора и решением Троила мстить за смерть брата.

Если неизвестный автор обращения к читателям считал "Троила и Крессиду" комедией, то издатели первого собрания пьес Шекспира поместили ее в начале раздела трагедий. Мы видим, таким образом, что современники не были согласны относительно того, к какому виду драмы принадлежит эта пьеса – комедия она или трагедия? В ней есть элементы того и другого.

В "Троиле и Крессиде" много мыслей, сходных с теми, которые звучат в "Гамлете". Это драма о крахе идеалов. Особенно наглядно это в том, как здесь изображена любовь. "Слабость, твое имя – женщина" 89, – горестно восклицал Гамлет. Он говорил это о своей матери, и то же можно сказать о Крессиде. Обе женщины, представленные в пьесе, прекрасны – Крессида и Елена. И обе они легкомысленны, чтобы не сказать больше. Крессида такая же неверная возлюбленная, как и смуглая дама сонетов.

Разочарование в любви идет здесь об руку с разочарованием в людях вообще. Странны герои этой пьесы – безрассудные люди, ведущие войну из-за пустяка, обманщики и обманутые, упрямые гордецы и злобные упрямцы. Видно, что автором владеет то же настроение, какое нашло выражение в словах Гамлета: "Из людей меня не радует ни один; нет, также и ни одна…" 90Сюжет всегда доводится Шекспиром до полного завершения судьбы каждого героя. В данной пьесе этого нет. Крессида изменила возлюбленному, Троил огорчен ее изменой и гибелью брата, война между греками и троянцами не окончена. Такая незавершенность фабулы дает основание предполагать, что «Троил и Крессида» должна была быть пьесой в двух частях. Если так, то вторую часть Шекспир не собрался написать. Возможно, что он не стал делать этого потому, что написанная им первая часть на сцене не пошла.

"Троила и Крессиду" Шекспир писал в 1601-1602 годах. В 1602-1603 годах он занимался переделкой своей ранней комедии – "Вознагражденные усилия любви" и дал ей новое название, использовав для этого английскую поговорку "Все хорошо, что хорошо кончается". Из русских ей ближе всего поговорка "Конец – делу венец". Героиня пьесы Елена – девушка простого звания. Сирота, воспитанная доброй графиней Руссильонской, она полюбила ее сына Бертрама. Кичась своей знатностью, он отвергает ее любовь. Лишь после долгих испытаний, прибегнув к обману, ей удалось добиться того, что Бертрам соединяет свою судьбу с ней. Хотя "все кончается хорошо", но, как говорит в финале король, "К союзу двух сердец был горек путь" 91.

Мрачен юмор этой комедии. Когда Шекспир занимался обновлением ее, он вставил в нее некоторые мысли, отвечавшие его тогдашним настроениям. Автор "Гамлета" и "Троила и Крессиды" все больше проникается сознанием противоречивости жизни. Это выражено в реплике одного из персонажей пьесы "Конец – делу венец": "Ткань нашей жизни сплетена из двух родов пряжи – хорошей и дурной. Наши добродетели переполнили бы нас гордостью, если бы их не бичевали наши грехи; а наши пороки ввергли бы нас в отчаяние, если бы их не искупали наши достоинства" 92.

Этот резонерствующий джентльмен может спокойно рассуждать о диалектике жизненных противоречий. Но каково людям, испытывающим их на себе! Этим теперь постоянно занята мысль Шекспира.

«Королева умерла, да здравствует король!»

Через полгода после казни графа Эссекса королева Елизавета посетила архив, находившийся в Гринвиче. Это произошло 4 августа 1601 года. Ее встретил законовед Уильям Ломбард. Он показал королеве бесконечное количество древних свитков с законами и указами королей, которые он по ее заданию разбирал. Перебирая рукописи, Елизавета иногда заинтересовывалась каким-нибудь документом, и Ломбард почтительно давал ей разъяснения. "Ее величество дошла до царствования Ричарда II, – записал Ломбард. – Она сказала: «Знаете, а ведь Ричард II – это я». Ломбард возразил: «Это могло примерещиться только злобному воображению неблагодарного джентльмена, которого ваше величество одарила больше всех». Ее величество ответила: «Тот, кто забыл бога, забудет и своих благодетелей. Эту трагедию играли сорок раз на улицах и в домах».

Елизавета не могла простить Эссексу его измены и мятежа. Запомнилось ей и то, что, подстрекая лондонцев, заговорщики показывали им в театре "Ричарда II". Она преувеличила количество спектаклей. Сорок было вообще рекордным числом представлений любой пьесы за весь срок жизни Шекспира.

К актерам Елизавета тем не менее не питала никакой злобы. Она любила театр. С 1590 по 1603 год при ее дворе состоялось девяносто спектаклей разных трупп. Последние два раза актеров приглашали к ее двору 26 декабря 1602 года и 2 февраля 1603 года. В книге записей личных покоев королевы оба раза помечено, что играли "Джон Хеминг и прочие из труппы слуг лорда-камергера". "Прочие" – это Бербедж, Шекспир и другие члены труппы. Хеминг назван потому, что расчет за спектакль производили с ним.

Через полтора месяца после этого по Лондону стали ходить слухи: королева больна. Этому трудно было поверить. Елизавета правила страной с 1558 года. Сорок четыре года сидела она на троне. Шекспира еще не было на свете, когда она уже правила страной. Она пережила Лейстера, своего министра Бэрли, Эссекса, адмиралов Дрейка и Хоуарда, поэтов Сидни и Спенсера, драматургов Марло, Грина, Кида, Пиля – словом, если не всех, то многих составивших славу ее царствования. Казалось, конца не будет ее кровавому правлению. И вдруг из уст в уста стала переходить весть о ее тяжелой болезни. Ее передавали друг другу со скорбным видом, – тайные агенты шныряли повсюду.

Королеве исполнилось шестьдесят девять лет. Шел семидесятый год ее жизни. Болезнь становилась все серьезней. Собрался Тайный совет. Стали обсуждать, что делать, если королева умрет. Она не оставляла прямого наследника, и главной заботой было избежать междоусобной войны между разными претендентами на престол. Правительство привело в готовность войска и полицию. Придворные и челядь также должны были помогать в случае чего. Драгоценности короны под надежной охраной отправили в крепость Тауэр.

Тайный совет принял решение: в случае смерти Елизаветы возвести на престол шотландского короля Джеймза, который, как сын Марии Стюарт, имел наиболее законные права на английскую корону. Для того чтобы представить перед народом, будто решение было принято с согласия самой королевы, министры распустили такой слух. Лорд-адмирал, лорд-хранитель печати и государственный секретарь якобы явились в покой королевы, когда она уже была так плоха, что не могла даже говорить. Государственный секретарь подошел к огромной кровати с балдахином и спросил королеву, кого она назначает своим преемником. Увидев, что она молчит, государственный секретарь сказал: "Ваше величество, умоляю вас, если вы остаетесь при своем прежнем решении и хотите, чтобы шотландский король унаследовал ваш престол, подайте нам какой-нибудь знак". Тогда королева неожиданно приподнялась в постели, выпростала руки из-под одеяла, подняла их и соединила над головой в виде короны.

24 марта 1603 года, в два часа утра, Елизавета скончалась.

Рассказ главных министров о назначении нового наследника немедленно распространился по Лондону, а затем и по остальной стране. Что и говорить, выдумка министров эффектна, как великолепная драматическая сцена в хорошей исторической пьесе. Удивляться не приходится: они жили в пору расцвета театра и, видимо, не зря смотрели спектакли, которые играли при дворе и в их домах "слуги лорда-адмирала" и "слуги лорда-камергера".

Смерть Елизаветы вызвала поток поминальных стихотворений и поэм. Все поэты воздали посмертные почести королеве. Только один поэт не почтил ее – Шекспир.

ГЛАВА 8
ЗРЕЛОСТЬ

«Слуга его величества»

Провозглашение Джеймза королем было встречено всеми с чувством облегчения: Алая и Белая роза не повторяется, междоусобной войны за престол не будет. Все устали от деспотического правления старухи в рыжем парике и надеялись, что при новом короле будет легче. Он сразу же устранил тревогу, которую испытывали все лица, занимавшие государственные должности, – от министров до последнего городского констебля и сборщика налогов. Король объявил, что за всеми сохраняются их должности и им надлежит исполнять свои обязанности впредь до новых распоряжений, ежели его величеству заблагорассудится их издать.

В общем все сохранилось, как было, только вывеска изменилась. Елизавета оставила своему преемнику тяжелое наследие. Новый король не обладал государственной мудростью. Он был плохим королем для Шотландии и не стал лучшим, когда надел английскую корону, объединив под своей властью два беспокойных королевства.

Английские министры выбрали Джеймза не только по его династическим правам, но и за то, что он был полным ничтожеством. Они знали: он будет помнить, кому обязан второй короной, и не посягнет на их интересы.

Сын Марии Стюарт и ее второго мужа лорда Дарили, Джеймз был довольно хилого здоровья. У него были слабые ноги; он наловчился ездить верхом и увлекался охотой, любил мужское общество, попойки, пышность и театр.

В свободное от этих занятий время он давал указания министрам и писал разного рода сочинения.

Какова была политика нового короля?

Вечной опасностью была непрекращавшаяся война с Испанией. Вскоре после вступления на престол король Джеймз стал предпринимать дипломатические шаги для того, чтобы установить нормальные отношения с врагом, против которого Англия боролась больше полустолетия. Война, наборы рекрутов, а главное – налоги для расходов на эти цели надоели народу. Джеймз и в этом шел навстречу желаниям большинства.

Наконец, был еще один важный вопрос, волновавший всех, – религия. Джеймз Стюарт был сыном католички. Опасались, как бы он не вздумал произвести контрреформацию и не стал обращать в католичество нацию, уже привыкшую за семьдесят лет к новой, англиканской религии. Слухи об этом шли все время. Но тревога была напрасной. Не с этой стороны назревала опасность для народа.

Стюарты были связаны с самыми консервативными элементами Англии и Шотландии. Дворяне со все большей тревогой наблюдали рост буржуазии и недовольство народа своим бедственным положением. Они мечтали о сильной власти, которая обуздала бы толстосумов Сити и вечно недовольный народ. Общее мнение было таково, что Елизавета в последние годы ослабила бразды. Джеймз принялся натягивать их.

Со времени его воцарения с новой силой возродился принцип божественного происхождения королевской власти. Это внедрялось всеми средствами и, в частности, через театральные представления.

Но если божественный дух воплощается во всем, что связано с королем, то враждебное его благости выражается в бесовских силах. Джеймз был большим знатоком демонологии и даже написал трактат на эту тему. Его царствование ознаменовалось постоянными "охотами на ведьм", что было удобным средством расправы с непокорными и запугивания всего народа, которому все чаще доводилось наблюдать казни людей, обвиненных в колдовстве.

В отличие от Елизаветы, которая умела писать стихи, но никогда не позволяла печатать их, дабы не унижать своего королевского достоинства, Джеймз обладал литературным тщеславием и напечатал несколько книг.

Вскоре после торжественного вступления в Лондон, происшедшего в мае 1603 года, Джеймз I объявил, что если раньше театрам протежировали высшие сановники, лорд-адмирал или лорд-камергер, то теперь только члены королевской семьи имеют право оказывать покровительство театральным труппам и давать им свое имя.

Труппе, к которой принадлежал Шекспир, оказали самую высокую честь: ей было присвоено наименование – "слуг его величества короля". Это свидетельствует о том, что театральный коллектив, членом которого был Шекспир, считался самым лучшим и потому актерам было присвоено звание "слуг" самого короля. Они были записаны в число дворцовой челяди, им даже полагалось небольшое ежегодное жалованье, а кроме того, как и остальная королевская прислуга, в дни разных торжеств для участия в церемониях они должны были носить ливреи того цвета, какой носили слуги при дворе. В дворцовых записях сохранилась заметка о том, что актерам труппы его величества было отпущено красное сукно и золотые галуны для пошивки ливрей. Кроме того, Шекспиру и некоторым другим членам труппы было присвоено считавшееся тогда почетным звание придворных грумов, то есть личной прислуги короля, что, однако, отнюдь не означало необходимость служить ему, так же как спальничьи не обязательно стелили королю постель, а стольники не прислуживали за столом. Только однажды Шекспир и его товарищи по труппе были вызваны во дворец для исполнения лакейских обязанностей. Это произошло, когда впервые за много лет к английскому двору прибыл посол из Испании. "Слуги его величества" толкались недели две при дворе в массе дворян и челяди, собранных для того, чтобы продемонстрировать посланцу Филиппа II величие английского короля.

Нам теперь все подобные звания и титулы кажутся странными и непонятными. Во времена Шекспира они имели значение, давая их обладателям почетное положение в обществе. Для Шекспира, который так хлопотал, чтобы получить низшее дворянское звание, вероятно, было отнюдь не безразлично то, что он теперь мог именоваться не только джентльменом, но вдобавок еще грумом короля.

Вскоре после провозглашения Джеймза I королем Англии в Лондоне началась эпидемия чумы. Новый король не успел торжественно вступить в столицу. Он устраивал временные резиденции в замках различных представителей высшей знати.

В связи с эпидемией лондонские театры в мае 1603 года были закрыты. Значительная часть населения покинула город. Ушли из него и актеры. Во время их странствований они попали в замок графа Пембрука, где как раз находился король. Это был замок того самого Пембрука, которому было посвящено впоследствии первое издание собрания сочинений Шекспира; причем в посвящении отмечалось, что Пембрук "оказывал автору этих пьес большое расположение". Может быть, даже Пембрук сам разыскал шекспировскую труппу и пригласил в свой замок развлекать короля. Вскоре после этого Джеймз переменил резиденцию и поселился во дворце Хемптон-Корт. И здесь между 26 декабря 1603 года и 18 февраля 1604 года труппа его величества шесть раз играла перед королем, за что ей была уплачена весьма солидная сумма в пятьдесят три фунта стерлингов. Кроме того, король выдал Бербеджу еще тридцать фунтов стерлингов "для поддержки и помощи как ему лично, так и остальным членам труппы ввиду того, что им запрещено публично играть пьесы в Лондоне и его окрестностях… – что должно им помочь до той поры, пока богу не станет угодно вернуть город в состояние полного здоровья". В марте 1604 года эпидемия прекратилась. Король Джеймз торжественно вступил в Лондон, и по этому случаю была устроена грандиозная процессия через весь город, от замка Тауэр до дворца Уайтхолл. В этой процессии участвовали представители всех корпораций города во главе с лордом-мэром. Актеры тоже должны были идти в процессии. Для этого им и было выдано сукно на пошивку ливрей. Шекспир и Бербедж, одетые в красные суконные ливреи, шествовали через весь город в демонстрации, приветствовавшей вступление в столицу нового короля.

С 9 апреля 1604 года театрам было разрешено возобновить спектакли, и в "Глобусе" начался обычный летний сезон. Если не было допущено ошибки при установлении хронологии пьес Шекспира, то именно в тот год на сцене "Глобуса" впервые появились "Мера за меру" и "Отелло". Во всяком случае, в ноябре и в декабре 1604 года эти две пьесы были показаны шекспировской труппой при дворе короля.

Ставши труппой короля, актеры театра "Глобус" должны были особенно часто выступать при дворе по случаю тех или иных торжеств. Их приглашали ко двору чаще, чем другие театральные труппы. Так, на зимние праздники 1604-1605 годов шекспировская труппа дала одиннадцать спектаклей в королевском дворце, причем из этих одиннадцати представлений восемь были пьесы Шекспира. Только два других спектакля были даны не труппой актеров его величества. Вот репертуар пьес, исполненных при дворе с ноября 1604 по февраль 1605 года:

"1 ноября 1604 года. В банкетном зале дворца Уайтхолл – пьеса, называющаяся "Венецианский мавр".

4 ноября. Пьеса "Веселые виндзорские жены".

26 декабря. В ночь на Святого Стефана во дворце – пьеса под названием "Мера за меру".

28 декабря. Пьеса "Ошибки".

Между Новым годом и Двенадцатым днем – пьеса "Бесплодные усилия любви".

7 января 1605 года. Пьеса "Генрих V".

8 января. Пьеса под названием "Каждый вне себя".

2 января. Пьеса "Каждый в своем нраве".

3 февраля. Пьеса заказана, но отменена.

10 февраля. Пьеса о Венецианском купце.

11 февраля. "Трагедия об испанских…"

12 февраля. Пьеса под названием "Венецианский купец" повторена по воле его королевского величества".

Эта запись в реестре распорядителя королевских увеселений содержит также еще одну графу: "Поэты, которые сочинили пьесы". Графа эта заполнена не во всех случаях. Так не сказано, что пьесы "Каждый вне себя" и "Каждый в своем нраве" сочинены Беном Джонсоном. Не назван автор "Венецианского мавра", "Бесплодных усилий любви" и "Генриха V", но против пьес "Мера за меру", "Ошибки" и "Венецианский купец" написана фамилия "Шексбирд". Фамилию Шекспира исковеркал писарь, заносивший все эти сведения в книгу записей королевских увеселений. Он хорошо знал имена всех титулованных особ. Что ему было до каких-то актеров и сочинителей! Имени Бена Джонсона он вообще не знал, а фамилию того, другого, – как его там? – не расслышал толком, когда ему ее назвали.

Мы видим, что пьесы Шекспира занимали значительное место в репертуаре его труппы и пользовались большим успехом. Теперь, зная хронологию творчества Шекспира, мы можем отметить, что наряду с новыми пьесами Шекспира, поставленными в тот сезон ("Мера за меру" и "Отелло"), в репертуаре театра сохранялись и самая ранняя комедия Шекспира ("Комедия ошибок") и одна из его первых зрелых комедий ("Бесплодные усилия любви"). Особенно следует отметить успех при дворе "Венецианского купца" – пьесы, дважды исполнявшейся по желанию короля.

Благодаря тому, что записи дворцовых развлечений велись весьма методично, удалось установить и много других случаев, когда труппа Шекспира играла при королевском дворе. Спектакли при дворе были важны для труппы как свидетельство высокой оценки ее профессионального мастерства; кроме того, они приносили весьма приличное денежное вознаграждение.

Насколько хорошо шли дела труппы актеров его величества, мы можем судить хотя бы по тому, что один из членов этой труппы в 1605 году приобрел в своем родном городе Стратфорде земельные участки на сумму четыреста сорок фунтов стерлингов. Мы не побоимся напомнить читателю, что это было как раз тогда, когда Шекспир, вероятно, заканчивал самую величественную и мрачную из своих трагедий, где вдохновенно говорится о страданиях нагих, несчастных бедняков, которые, не имея крова над головой, в непогоду и бурю вынуждены скитаться по степи в жалком рубище и с пустым брюхом.

Вообще начало царствования Джеймза отмечено в театре большим развитием двух видов драмы – трагедии и сатирической комедии. В жанре трагедии первое место принадлежало Шекспиру. При Джеймзе появились на сцене: "Отелло" (1604), "Король Лир" (1605), "Макбет" (1606), "Антоний и Клеопатpa" (1607), "Кориолан" (1608). В это же время Джонсон написал одну из своих самых острых сатирических комедий – "Вольпоне" (1606).

Чем можно объяснить несомненное усиление социально-критических мотивов в драматургии первого десятилетия XVII века? Несомненно, в первую очередь резким обострением общественных противоречий. Но при Елизавете это приходилось делать с оглядкой. При Джеймзе сначала как будто стало легче. Новый король не торопился зажать рот писателям. На первых порах даже показалось, что при Джеймзе можно будет более свободно говорить с народом со сцены. В краткий промежуток пятилетия 1603-1608 годов английская драма пережила большой подъем, потому что писатели могли относительно свободно касаться острых социальных тем, лишь бы они соблюдали полную меру верноподданнического почтения по отношению к королю. Читая теперь пьесы, созданные в те годы, нетрудно увидеть, что многими драматургами после смерти Елизаветы владело ощущение, что наконец-то они вырвались на свободу и могут высказать то, что копилось в душе годами. Общих тем, во всяком случае, можно было касаться. Но даже отдаленные намеки на персону короля или его приближенных вызывали гром и молнию.

«В надежде славы и добра…»

Новый король, как мы уже знаем, любил театр. Со времени его вступления на престол, с 1603 года, по год смерти Шекспира (1616) при дворе Джеймза состоялось сто семьдесят семь спектаклей труппы «слуг его величества».

Придворные спектакли были выгодным делом для труппы, ибо независимо от количества публики они оплачивались по твердой таксе, сначала установленной Генрихом VIII в сумме шести фунтов стерлингов, а при Елизавете поднятой до десяти фунтов стерлингов. Кроме того, в знак монаршей милости актерам платили еще некоторую сумму сверх этой.

В ночь на Святого Стивена, 26 декабря 1604 года, в королевском дворце Уайтхолл "слуги его величества" представили пьесу "Мера за меру". Как и предшествующая комедия, это пьеса, в которой все "кончается хорошо". Но прежде чем наступает этот хороший конец, происходят странные, страшные и просто чудовищные вещи. В Венском герцогстве вводятся в действие суровые законы, карающие смертью за прелюбодейство. Блюститель закона Анджело не разбирает ни правых, ни виноватых. Он судит одинаково строго и Клавдио, чья возлюбленная забеременела, прежде чем он успел с ней обвенчаться (проступок, вполне извинительный в глазах мужа Энн Хетеуэй), и содержательницу публичного дома. Нам нет нужды пересказывать всю эту историю, известную у нас не только по пьесе Шекспира, но и по переложению ее, сделанному Пушкиным в поэме "Анджело".

Пьеса Шекспира направлена против пуританского лицемерия. Воплощением этого порока представлен Анджело. Интересно, что произведение Шекспира было злободневным для лондонцев его времени. В один из последних годов правления Елизаветы главный судья королевства сэр Джон Попхэм задумал произвести чистку лондонских пригородов от публичных домов. Современный документ сообщает, что судья "преследовал бедных красивых девок без всякой жалости и снисхождения".

В пьесе Шекспира действие происходит в Вене, но зрители без труда узнавали знакомую им картину лондонских пригородов, где находились – часто по соседству с театрами – всякие злачные места.

"Мера за меру" – драма о том, как правосудие со страшной силой обрушилось на невинного человека – Клавдио. Видимо, во все эпохи классового господства случались такие "казусы", и гуманные писатели поднимали голос против несправедливости. Странно, что не заметили этой черты в Шекспире такие люди, как страстный защитник Каласа Вольтер и автор "Воскресения". "Мера за меру" – это своего рода "спор о Клавдио": виновен он или не виновен, прав ли закон? Главные персонажи пьесы проверяются их отношением к судьбе злосчастного молодого человека. Центральная сцена драмы происходит в тюрьме, где Клавдио ожидает казни.

Суд и тюрьма определяют атмосферу этой пьесы, попавшей в разряд комедий только потому, что в ней все кончается благополучно. Шекспир написал ее для того, чтобы осудить ненужные жестокости законов и чтобы прославить "доблесть доброты". Образ доброго герцога выражает идеал, о котором мечтали во все времена деспотизма, – идеал справедливого и милосердного правителя. С такими образами у реалиста Шекспира всегда получались лишь частичные успехи. Для них не было живой модели, и поэтому они получались у него искусственными. Так обстоит и с добрым венским герцогом, который ходит переодетым среди своих подданных, чтобы проверять, справедливо ли управляют его наместники, и вовремя исправлять зло, причиняемое их произволом.

Такова первая пьеса, которую поставил на сцене Шекспир при новом короле.

Кровь и вино

Шекспир взывал к милосердию короля…

Как помнит читатель, Елизавета приговорила Саутгемптона к пожизненному заключению. Джеймз помиловал его. И тут же приказал арестовать Уолтера Рали, которому, как мы знаем, Елизавета поручила наблюдать за казнью Эссекса. Новая власть была милосердна к тем, кого осудила старая власть, но проявила беспощадность к тем, кого могла опасаться.

Рали как раз был безвреден, и его зря обвинили в заговоре. Его упрятали в Тауэр "на всякий случай". Но против нового короля действительно строились заговоры. Один из них наделал особенно много шума.

В ноябре 1605 года Джеймз должен был открыть новый парламент. Группа заговорщиков-католиков, во главе которых был Гай Фокс, подложила в погребе под залом заседаний бочки с порохом, которые она хотела взорвать, когда король явится в парламент. Случай помог открыть заговор, и Джеймз избежал опасности.

За короткий срок второй раз оказалось, что Шекспир был знаком с лицами, замешанными в заговорах. Один из заговорщиков, Кетсби, был владельцем имения в Стратфорде, и в пригородном доме Клоптонов происходили обсуждения и подготовка, предшествовавшие перевозке пороха в подвал парламента. В Лондоне же заговорщики сходились в таверне "Сирена". Как и в случае с заговором Эссекса, ветер политической истории пронесся близко от Шекспира. Зрители его новой трагедии "Король Лир" понимали, что имел в виду автор, когда вложил в уста одного из персонажей слова: "Везде братоубийственная рознь. В городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах измены…" 93

Другой отголосок порохового заговора сохранился в "Макбете", написанном тоже вслед за этим событием. Клоун-привратник, слыша стук в ворота, пытается догадаться, кто может явиться в столь поздний час. Одна из его догадок: "Да это криводушник, который свою присягу на обе чашки судейских весов разом кидал" 94. Публика шекспировского театра догадывалась: то был намек на иезуита Генри Гарнета, который знал о пороховом заговоре, но не донес о нем. Потом он, однако, явился с повинной, надеясь, что его простят, так как его вина была лишь в том, что он не донес своевременно о заговоре, который все равно сорвался. Суд не принял этого во внимание, и Гарнета казнили. Его-то и назвали «криводушником» («equivocator»).

На протяжении всего царствования происходили казни действительно виновных и невинных, как это было и при Елизавете.

На холме Тайберн вешали, привязывали к горящему колесу, четвертовали, рубили руки, ноги, головы. Тем, кому "повезло", отделывались легко: им выжигали клеймо или сажали на некоторое время в колодки, – "милосердие"!..

Все эти репрессии производились главным образом для устрашения народа. Признаков недовольства было все больше, и власть железом и кровью приводила народ в покорность.

А в королевских дворцах веселились и пировали. Любой праздник тянулся дольше обычного. Один из современников обратил внимание на то, что рождественские праздники 1604 года при дворе продолжались до середины января 1605 года, и сделал иронический вывод: "Похоже, что рождество у нас затянется на весь год".

Жена Джеймза была датская принцесса. Летом 1606 года ее брат Христиан IV, король Дании, прибыл с официальным визитом в Англию. Хотя в это время была новая вспышка эпидемии чумы, по случаю его приезда была проведена целая серия пиров, балов и маскарадов. Датские придворные нравы, однако, были еще более вольными, чем английские. Датчанам было скучновато в гостях, хотя их веселили, как могли. Спасаясь от чумы, пировали в загородных дворцах и в замках вельмож. Специально вызвали Бена Джонсона, поручили ему написать тексты приветственных речей, а также стихи для придворного спектакля "Соломон и царица Савская". При дворе уже стало входить в обычай устраивать любительские представления, в которых участвовали придворные и даже сама королева. Гости и сиятельные актеры так перепились, что представление "Соломона и царицы Савской" прошло с большими "накладками", издевательски описанными свидетелем этого "пира во время чумы" сэром Джоном Харрингтоном:. "Дама, исполнявшая роль царицы Савской, должна была преподнести обоим королям (Джеймзу и Христиану) драгоценные подарки, но, забыв, что к помосту, на котором они сидели, вели ступеньки, споткнулась, и шкатулки упали на колени его датскому величеству, она упала у его ног, а получилось, что она оказалась около его лица. (По-видимому, они повалились оба. – А. А.) Это вызвало суматоху и переполох. Пустили в ход скатерти и салфетки, чтобы навести чистоту. Потом его величество (Христиан) поднялся, "чтобы протанцевать с царицей Савской. Но он упал и валялся в ее ногах. Тогда его унесли в один из покоев и уложили на королевскую постель, которую он изрядно замарал дарами, которые царица Савская оставила на его одежде: вино, крем, варенье, лимонад, пирожное, специи и другие приятные вещи. Празднество и спектакль продолжались. Большинство исполнителей либо убегали, либо валились с ног, настолько вино одурманило их мозги. Но вот появились богато разодетые Надежда, Вера и Доброта. Надежда попыталась сказать что-то, но вино настолько расслабило ее, что она удалилась, выразив надежду, что король простит ей краткость ее речи. Вера осталась тут одна, но я убежден, что ее не поддерживали добрые дела, и она, шатаясь, покинула зал. Тогда Доброта упала к ногам короля, как бы покрывая прегрешения, совершенные ее сестрицами; она кое-как произнесла приветствие и поднесла дары, но сказала, что вернется к себе, ибо нет такого дара, который его величество уже не получил бы от небес. После этого она присоединилась в нижнем зале к Надежде и Вере, которые обе, бедняжки, блевали".

Харрингтон был человеком большой культуры. Он не строил никаких иллюзий относительно двора при Елизавете, но тогда по крайней мере соблюдали декорум. Непотребство двора Джеймза вызвало его негодование. Впрочем, отчасти он относил пьянство на счет датчан: "Мне думается, датский король плохо повлиял на нашу добрую английскую знать, потому что те, кого я раньше не мог заставить попробовать хорошего вина, теперь следуют общей моде и предаются скотским наслаждениям. Дамы забыли о трезвости, и можно наблюдать, как они валяются пьяными".