Текст книги "Осенний жених (ЛП)"
Автор книги: Алекса Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
“Будь осторожнее”. Голос Донована наполнен властью, отчего мои соски напрягаются.
“Конечно, сэр”, – быстро соглашается мужчина. “Ты в порядке, Грейси?” Только когда Тимми произносит мое имя, я понимаю, что это он. Я должна была догадаться по его кроссовкам Converse, которые сплошь покрыты каракулями, но уже начинает темнеть.
“С ней все в порядке”, – ворчит Донован, и Тимми натягивает маску.
“Ты новенький в городе?” Он оценивающе смотрит на Донована, и я сдерживаю смех. Тимми высокий, но худощавый, насколько это возможно. Хороший ветер может увлечь парня.
“Он брат Тидаса”. Брови Тимми сходятся на переносице. “Новый адвокат рядом с магазином Вэл”.
“Ах. Точно. Они построили те модные дома на окраине города”. Тимми соединяет точки.
“Приятно было познакомиться”, – говорит Донован. “Если ты не возражаешь, я покажу моей девочке лабиринт”. Он жестом показывает Тимми, чтобы тот убрался с дороги. “Я уверен, у вас есть люди, которых можно напугать”.
“Правильно”. Тимми отпрыгивает в сторону, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться.
“Мой герой. Ты напугал человека, который должен был пугать нас”, – хихикаю я, когда мы отходим достаточно далеко от Тимми, чтобы не смущать его.
“Ты ему нравишься”.
“Я нравлюсь большинству людей. Я очаровательна”, – поддразниваю я.
“Ты ему нравишься”, – снова говорит он, и я качаю головой.
“Я понравилась его старшему брату”, – поправляю я, все еще немного поддразнивая.
“Он мертв?”
“Что!? Почему ты спрашиваешь, мертв ли он?”
“Ты сказала, понравилось”.
“О”. Я просовываю руку под толстовку Донована, пока он продолжает вести нас по лабиринту. Я хочу чувствовать, как его кожа прижимается к моей, даже если это всего лишь моя рука. “Нет, он уехал в колледж. Я думаю, он получает степень магистра”.
“Значит, ты ему все еще нравишься. Никакого "понравилось" в этом нет”.
“Он пригласил меня на свидание в старших классах”, – смеюсь я. “Это было много лет назад”.
“Маленькие города”. Он качает головой. “Не думаю, что мне понравится сталкиваться с твоими бывшими”.
“Я думаю, с тобой все будет в порядке”. Единственным ответом Донована является ворчание. Он начинает ускорять шаг, продвигаясь быстрее по лабиринту. “Донован!” Я смеюсь. “У меня короткие ноги”. Он издает еще одно ворчание, но на этот раз он отпускает меня только для того, чтобы подхватить на руки.
“Вот”. Он снова хрюкает. Я обнимаю его, но пытаюсь высвободить ноги из его хватки.
“Отпусти их”. Он смотрит на меня, явно не желая. “Поверь мне”. Он все еще не хочет их отпускать, но он это делает. Я отодвигаюсь, когда он ослабляет хватку, и обвиваю их вокруг него. Его руки ложатся на мою задницу, так что я прижимаюсь к его большому телу. “Ты начинаешь ревновать?” Он замедляет шаги, и я понимаю, что мы зашли в тупик. Возможно, таков был его план с самого начала.
“Как я могу не ревновать, солнышко? Ты прекрасна. Даже до аварии я не мог заполучить такую захватывающую дух девушку, как ты”. Он опускается на колени, и его твердый член прижимается к моему лону.
“Я не верю в это ни на секунду”. Я снимаю с него кепку, отбрасывая ее в сторону, чтобы провести пальцами по его волосам. “Со шрамом или без, ты чертовски сексуален. Возможно, тебе не захочется это слышать – черт возьми, для меня может быть ужасно признавать, но шрам сексуальный. Никакой лжи. ” Я целую его в бровь, где она частично пересекается, а затем спускаюсь к его щеке, чтобы поцеловать еще больше. “В тебе есть темнота, которая притягивает меня”.
“Грейси”.
“Мне нравится, когда ты используешь мое имя”. Я прижимаюсь своими губами к его губам. “Я могу доказать тебе это, Донован. Что ты возбуждаешь меня, как никто другой ”. Я насаживаюсь на его член, борясь со своей застенчивостью и желая доказать ему это. “Ты единственный мужчина, который когда-либо прикасался к моей киске”. Ноздри Донована раздуваются, и его хватка сжимается так сильно, что это почти причиняет боль.
“Как это возможно?” Его голос такой грубый и отрывистый, что у меня по коже бегут мурашки.
“Ты единственный, к кому я вообще хотела прикоснуться”. Моя спина соприкасается с землей, когда он опускается на меня, заявляя права на мой рот. Я стону, потому что мне нравится, когда он щелкает. То же самое было на кухне, когда я попросила его поцеловать меня в ответ.
Донован задирает мою рубашку до упора, прежде чем стянуть лифчик. Моей груди не требуется много усилий, чтобы вылезти из топа, а его рот прильнул к моему соску. Я запускаю пальцы в его волосы, пока он проводит ртом по всей длине моей груди. Он облизывает и сосет их, не оставляя ни одного дюйма нетронутым.
Затем его руки стягивают мои джинсы, раздевая меня, пока я практически голая не оказываюсь на земле перед ним. Все, что я могу видеть, это его большое тело, прикрывающее все, что может быть у него за спиной.
“Прикоснуться ко мне где-нибудь”, – приказывает он.
Я наклоняюсь, расстегивая пуговицу на его джинсах, когда он приподнимается выше на коленях, его член свободно выскакивает между нами в ту же секунду, как расстегивается молния. Он собирается взять меня прямо здесь? Действительно ли я заставил его зайти так далеко? Меня охватывает трепет от того, что у меня есть такая власть над ним. Донован – человек, который всегда все контролирует, но, похоже, я испытываю его на прочность.
В этой идее есть что-то звериное и грубое. В Доноване также есть что-то такое, что заставляет меня хотеть доставить ему удовольствие. Если он хочет трахнуть меня здесь и заявить на меня права на всеобщее обозрение, то он может. Я так возбуждена, что прямо сейчас меня не волнует ничего, кроме него и меня в этот момент.
Донован падает вперед. Он использует одну руку, чтобы упереться, нависая надо мной и направляя головку своего члена к моему клитору. У меня вырывается стон, когда он проводит им взад-вперед по чувствительному бутону, и я поднимаю бедра, чтобы двигаться в такт с ним. Единственная точка соприкосновения, которая у нас есть, – это его член между моих нижних губ, и от одной этой мысли я близка к оргазму.
“Собираюсь отметить тебя”, – говорит он сквозь стиснутые зубы.
“Пожалуйста”, – умоляю я.
Его член скользит по входу в мою половую щель, и головка легко скользит внутри меня от того, насколько я влажная. Мое тело реагирует на вторжение, обхватывая головку его члена, удерживая его на месте. Его толчки неглубоки и едва проникают внутрь и наружу, когда он подносит большой палец к моему клитору. Когда он сильно надавливает на него, я кончаю, выкрикивая его имя. Моя киска сжимается вокруг его головки снова и снова, и он громко стонет. Я чувствую, как тепло его оргазма разливается внутри меня, и я поднимаю бедра для большего.
Как будто он не может этого вынести, он вынимает свой член и выплескивает еще больше своей спермы на мою попку и на мой живот. Не задумываясь, я подношу пальцы к его члену, чтобы выдоить все до последней капли, втирая его в свою кожу. Я хочу чувствовать его запах повсюду, чувствовать его притязания на моей коже. Из него исходит еще один громкий стон, и вытекает еще больше спермы.
“Мое солнышко”, – шепчет он в темноту.
Возможно, мне следует бояться, но это последнее, что я чувствую, когда я с Донованом.
Глава десятая
Донован
“Ты же знаешь, что тебе не обязательно уходить, верно?” – Говорю я Грейси, притягивая ее для очередного поцелуя.
“Мне нужно закончить свой маршрут, но я уже пообещала, что вернусь сразу после”.
Прошло три дня после "кукурузного лабиринта", и я провел каждую секунду, одержимый Грейси. Особенно когда она уходит от меня. Я понимаю, что она все еще живет дома со своим отцом и хочет быть ответственной, но я не могу не быть эгоистом.
“Останься со мной сегодня вечером”, – умоляю я, зарываясь лицом в ее шею.
“О боже, прямо здесь”, – стонет она, когда я запускаю руку под ее униформу, чтобы ущипнуть ее за соски.
“Останься со мной на ночь и позволь мне взять тебя в свою постель”.
“Донован”. Она вкладывает свою грудь в мою руку, и я снова сжимаю ее, прежде чем запустить другую руку в ее шорты.
“Солнышко, ты испортишь свою форму, будучи такой мокрой”. Она хнычет мне в рот, когда я тру ее киску. “Ты должна снять их и позволить мне вымыть тебя”.
Как только она открывает рот, уоки-токи у нее на бедре срабатывает и посылает всплеск разочарования прямо к моему члену. Оповещение из главного офиса, и оно будет звучать, пока она не ответит.
“Грейси здесь”, – щебечет она, затем делает глубокий вдох и пытается взять себя в руки.
“Привет, Грейси, когда ты вернешься?” – спрашивает кто-то на другом конце провода. “Ты опаздываешь на двадцать минут. Все в порядке?”
Она наблюдает за тем, как я подношу пальцы ко рту и облизываю их дочиста.
“Уххх”. Ее глаза прикрыты, и я ухмыляюсь, делая шаг ближе.
“Грейси, тебе нужно, чтобы мы прислали за тобой грузовик?”
“Нет!” – рявкает она и выпрямляется. “Я уже иду”. Она пристегивает рацию к поясу и тянет меня за собой к двери. “Приди попрощаться со мной. Мне нужно бежать”.
“Пообещай мне”. Я дергаю ее за руку, и она замирает.
“Что?”
“Пообещай мне, что вернешься сюда и останешься со мной на ночь”. Не колеблясь, я заключаю ее в объятия и поднимаю с пола. “Каждый раз, когда ты уходишь от меня, мое сердце разбивается”.
“Прекрати, или я заплачу”. Она игриво шлепает меня по груди. “Послушай, мой папа сказал, что он собирается куда-то сегодня вечером, и я почти уверена, что он будет с Эви. Я сбегаю и принесу сумку ”.
“Ты обещаешь?” Я поднимаю бровь, и она кивает.
“Клянусь ”. Она быстро целует меня в губы еще раз, прежде чем выбежать за дверь к своему почтовому грузовику. Я остаюсь стоять на крыльце, наблюдая, как она уходит, и отсчитывая секунды до того, как я смогу увидеть ее снова.
“Кто-то выглядит сраженным”. Я бросаю взгляд на своего брата, которого я не видел, когда он подходит.
Я настолько одержим Грейси, что может начаться паническое бегство, и я, вероятно, этого не замечу. “Да”, – соглашаюсь я, даже не пытаясь это отрицать. “Почему ты не на работе?” Я смотрю на его костюм, который он всегда надевает, когда идет в офис.
“У меня есть небольшой план, который я разрабатываю. Просто нужно было заехать домой и сделать несколько звонков”.
“Это как-то связано с той девушкой, которая управляет магазином одежды?”
“Это, безусловно, помогает”. Он озорно улыбается. “И мне понадобится твоя помощь”.
“Хм”, – говорю я, на самом деле не соглашаясь, пока не услышу, что это такое.
“Не волнуйся, в этом нет ничего сумасшедшего, я просто планирую жениться на ней на осеннем фестивале без ее ведома”.
Прежде чем я успеваю осмыслить то, что он говорит, меня покидает приступ смеха. Конечно, мой брат делает что-то совершенно нелепое для единственной женщины, которой наконец удалось вывернуть его наизнанку. Когда я осознал это, я не могу не думать, что это неплохая идея. Интересно, что нужно было бы сделать, чтобы сделать это с Грейси?
“Я дам тебе знать, что мне от тебя нужно позже. Мне нужно вернуться в город и позлить свою будущую жену”.
“Ты сошел с ума, ты знаешь это, верно?”
“О, конечно”. Он улыбается, прижимая руку к сердцу. “Это невероятно”.
После этого мой брат уходит, а я проверяю лошадей. Джинджер и Куки отлично справляются, и я забочусь обо всем в конюшне. Я думаю о Грейси и о том, как мне не терпится увидеть ее, когда в моем заднем кармане звонит мобильный. Я иду, чтобы взять его, но у меня не очень хорошо принимает сигнал, и как только я вижу, что это Грейси, он отключается.
Я пытаюсь дозвониться до нее снова, но она не подключается. Обычно она пишет мне, но, возможно, здесь это тоже не работает. Возвращаясь к дому, я вижу, когда мне снова звонят, и набираю ее еще раз.
“Донован”.
От того, как она произносит мое имя, у меня волосы на затылке встают дыбом. “Солнышко, где ты? Ты в порядке?”
“Я на пути в больницу. Это мой папа”. Ее голос звучит так, будто в ее глазах стоят слезы, и я уже бегу в дом за ключами.
“С работы пытались вернуть меня, чтобы они могли рассказать мне. Он упал в обморок, и они забирают его просто из предосторожности, но я боюсь ”.
“Я иду, солнышко. Ты за рулем?”
“Нет”. Она фыркает. “Меня подвезет один из моих коллег. Ты можешь встретиться со мной там?”
“Я уже в пути. Я буду там ждать тебя”. Моя нога нажимает на газ, когда я выезжаю с подъездной дорожки и направляюсь к больнице. “Просто сохраняй спокойствие, Грейси, все будет хорошо”. Я хочу сказать ей, что люблю ее, но, кажется, сейчас неподходящее время. “Все будет хорошо”.
Может быть, если я скажу это достаточно, это будет правдой, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы это было так. Я знаю, как сильно Грейси любит своего отца, и когда она рассказывала мне о его диабете, я понял, что это во многом объясняет, почему она все еще была дома с ним, а не жила одна.
Что бы ни случилось сейчас, я знаю, что буду рядом с ней любым доступным мне способом.
Глава одиннадцатая
Грейси
Некоторое облегчение наполняет меня, когда я вижу Донована, стоящего в зоне ожидания отделения неотложной помощи. Он опередил меня в больнице, и я стараюсь не плакать, когда бросаюсь к нему. Как только он видит меня, он подходит прямо ко мне и заключает в свои объятия. Его объятия крепки, и я чувствую себя в безопасности.
“Доктор выйдет через секунду”. Я поднимаю голову с того места, где уткнулась ему в грудь, вдыхая его знакомый успокаивающий запах. “Они не хотели мне ничего говорить, но я потребовал поговорить с кем-нибудь”, – говорит он, прежде чем я успеваю спросить, откуда у него какая-либо информация.
“Спасибо”.
Он наклоняется и нежно целует меня в лоб. Мой милый мужчина, который едва ли вышел бы из дома, снова появляется ради меня. Я откидываю голову ему на грудь и нежусь в комфорте. Я так привыкла одна заботиться о своем отце. Приятно, что кто-то уже находит ответы и берет все под свой контроль.
Я знаю, что мой папа не хотел, чтобы у нас было так. Он тоже заботится обо мне, но когда дело касается его здоровья, я забочусь об этом больше, чем он. Это заставляет меня задуматься, не пропустила ли я за последние несколько дней намеки каким-то образом.
Я пытаюсь вспомнить, заполнила ли я холодильник или у него не было нужной еды. Может быть, я забыла, и он вышел и взял что-то, чего не должен был есть? Возможно, он перестарался со сладостями, а затем, возможно, снова перестарался с инсулином.
Мой разум лихорадочно соображает, где я могла ошибиться. Не думаю, что я спросила у него его цифры этим утром, как я всегда делаю, когда готовлю нам кофе. Чувство вины начинает давить на меня, когда я переигрываю наш разговор.
“Грейси!” Я поднимаю голову и вижу Эви, врывающуюся в двери больницы. Ее лицо в пятнах, а глаза красные, как будто она плакала. Я уверена, что выгляжу точно так же. “Ты что-нибудь слышала? Линдси звонила мне”, – признается она. Мне было интересно, как она узнала, что мой отец здесь. Линдси работает в полицейском участке, и они двоюродные сестры.
“Нет, мы ничего не слышали”, – отвечаю я.
Мы все поворачиваемся, когда открываются двери, ведущие в заднюю часть отделения неотложной помощи. Доктор вместе с нашим соседом Райдером выходят. Райдер был тем, кто позвонил в 911. Мой отец и Райдер иногда вместе работают над старыми машинами. Я так благодарна, что у них были планы на этот день, иначе, кто знает, когда я могла бы вернуться домой и найти своего отца. Учитывая все то время, которое я проводила с Донованом, я не уверена, когда это могло бы быть. О боже, я даже не хочу думать об этом.
“С ним все в порядке”, – говорит Райдер, как только замечает меня.
“С ним все будет в порядке”, – соглашается доктор. “Я доктор Уилтон”. Он протягивает мне руку, чтобы я ее взяла.
Он берет мою, а затем Донована. Эви заламывает руки, переминаясь с ноги на ногу. Она так же взвинчена, как и я. Мне приходит в голову мысль, что я была бы немного зла, если бы что-то случилось с Донованом, и я не смогла бы получить ответы. Мне пришлось бы ждать, пока другие люди получат их для меня, что было бы ужасно.
“Что случилось?” Вмешивается Эви. Ее глаза мечутся между доктором и мной. Я знаю, что она не пытается наступить мне на пятки. Она хочет ответов, и я ее не виню.
“У него началась гипогликемия”. Я выдохнула.
“Он дважды принимал инсулин”, – говорю я, самостоятельно сопоставляя точки над "i". У меня было ощущение, что так оно и было.
“Гипогликемия? Инсулин?” Эви начинает плакать. Слезы текут по ее щекам. Я не настолько хорошо знаю Эви. Она приехала в Холлоу-Оук несколько лет назад и переехала к своей двоюродной сестре. Она заняла место в библиотеке, когда миссис Уокер ушла на пенсию.
“Мой папа не говорил тебе, что он диабетик?” Мои слова высушивают ее слезы. Ее губы поджимаются, и я знаю, что сейчас она зла. Она отрицательно качает головой.
Донован обнимает меня за талию, успокаивая.
“Да, твой отец сказал, что, по его мнению, он дважды принимал инсулин”. Врач подтверждает мои мысли.
“Могу я увидеть его?”
“Ты можешь вернуться сейчас, но я перевожу его в палату на ночь, чтобы присмотреть за ним”.
“Есть что-то еще, что я должна знать?” Спрашиваю я, моя паника снова начинает нарастать.
“Я просто хочу присмотреть за ним, чтобы быть в безопасности. Его эндокринолог собирается прийти первым делом утром”.
“Доктор Лоуринг”.
“Да. Когда доктор Лоуринг завтра даст разрешение на все, мы его освободим”.
“Спасибо вам, доктор Уилтон”.
“Конечно. Позвольте мне показать вам, ребята, палату”.
Мы все следуем за доктором обратно через двери, и в ту секунду, когда он отодвигает занавеску, я подбегаю к своему отцу. Он сидит в кровати, и он действительно выглядит нормально. Я крепко обнимаю его, стараясь не думать о том, как все могло быть плохо.
“Мне жаль”. Я сдерживаю слезы, не желая его расстраивать.
“За что ты извиняешься? Это моя вина, Грейси”, – шмыгаю я носом, отступая назад.
Глаза моего отца заглядывают мне через плечо и немного расширяются, прежде чем его щеки краснеют. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Эви свирепо смотрит на него.
“Не думаю, что я спрашивала твои цифры сегодня утром. Что ты ел сегодня утром? Как насчет обеда? Ты обедал? Почему ты думал, что тебе нужно так много инсулина?" Как ты можешь забыть, что уже принял дозу? Почему—”
“Солнышко”. Губы Донована прижимаются к моему уху. “Все в порядке”. Его рука обхватывает меня сзади и немного отрывает от кровати. Эви делает шаг вперед и обнимает моего папу. “Сделай вдох”. Он целует меня в мочку уха, и я киваю, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться.
“Хорошо, мистер Холл. Мы собираемся перевести вас наверх”.
“Мне не нужно оставаться на ночь. Я уже сказал об этом другому доктору”. Папа пытается отмахнуться от медсестры.
“Ты остаешься, и это окончательно”, – говорит Эви, прежде чем я успеваю что-либо сказать.
“Хорошо”, – быстро соглашается с ней папа. Какого черта? Для меня это была бы десятиминутная борьба, но все работает.
“Ты думаешь, в комнате есть стул? Я схожу за сумкой и вернусь переночевать”, – говорю я, и рука Донована крепче обнимает меня.
“Тебе не обязательно оставаться, милая”, – говорит папа.
“Но тебе нужно —”
“Я останусь”, – заявляет Эви, и я открываю рот, чтобы возразить, но быстро закрываю его.
Я не уверена, как с этим справиться. Если бы это был Донован, я была бы такой же, поэтому я стараюсь помнить об этом. Я не привыкла к таким переменам, но мне нравится видеть, что кто-то еще так же беспокоится о здоровье моего отца, как и я.
“И я заберу Грейси с собой домой”, – говорит Донован, и мой папа улыбается ему.
“Я был бы признателен за это, Донован. Спасибо”. Папа кивает.
“Теперь, когда мы со всем этим разобрались, пришло время перевезти вас”, – объявляет медсестра, поднимая боковую перекладину кровати.
“Хорошо”. Я подхожу ближе и еще раз обнимаю своего отца. “Я вернусь завтра”. Я целую его в щеку.
“Люблю тебя, тыковка”. Он целует меня в ответ.
“Я тоже люблю тебя, папа”, – говорю я, прежде чем Донован берет меня за руку и выводит из больницы.
“Хочешь пойти забрать кое-что из своего дома?” спрашивает он, и я пожимаю плечами. “Хорошо”. Он прикасается своими губами к моим. “Все в порядке, солнышко”, – пытается успокоить меня Донован.
Я заставляю себя улыбнуться, потому что хотела бы, чтобы это было правдой. Сегодня я все испортила. Мой папа привык, что я забочусь о нем, и я пропустила один шаг. Я могла потерять его, и мое сердце болит при мысли об этом.
Если я не позабочусь о нем, я могу его потерять. Но если мне придется потратить свою жизнь на заботу о моем отце, я могу потерять Донована. Мысль о том, чтобы остаться без любого из них, невыносима, и я закрываю глаза. Я не готова выбирать.
Глава двенадцатая
Донован
Грейси молчит всю дорогу до своего дома и пока собирает сумку. Только когда мы возвращаемся ко мне домой и она кладет свою сумку на кровать, я вижу настоящую печаль в ее глазах. Кажется, она неохотно находится здесь, но, возможно, из-за того, что ее отец остается на ночь в больнице, она не хочет оставаться одна.
“Эй”, – мягко говорю я, и она поворачивается от кровати лицом ко мне. “Ты бы предпочла остаться у себя дома на ночь?” Я рассматриваю ее двуспальную кровать в ее комнате, и меня даже не волнует, что она слишком мала для нас обоих. “Я мог бы спать на полу”.
Она улыбается, и я вижу слезы в ее глазах, прежде чем она подходит и обнимает меня. “Нет, я хочу остаться здесь на ночь. Я хочу быть с тобой в этой постели”.
“С ним все будет в порядке”, – успокаиваю я ее, и она кивает, уткнувшись мне в грудь. “Скажи мне, что происходит в твоем сердце, солнышко”.
Она пожимает плечами, и я целую ее в макушку, ожидая ответа.
“Я просто чувствую, что подвела его. Я должна была перепроверить его, я должна была напомнить ему, я должна —”
“ТССС”. Я замедляю ее вращение и слышу, как она шмыгает носом. “Ты хорошая дочь и невероятная женщина. Твой папа болен не потому, что ты сделала что-то не так. Люди забывают, солнышко”.
“Он мог умереть”.
“Ты могла умереть в машине по дороге в больницу”. Мои руки сжимаются вокруг нее при этой мысли, но мне нужно, чтобы она поняла причину. “Посмотри на меня”. Когда она наконец поднимает подбородок и ее глаза встречаются с моими, я смахиваю ее слезы. “Я никуда не уйду, и он тоже”.
“Но как насчет —”
Я качаю головой. “Ты можешь играть в игру "Что, если" весь день. Я знаю, потому что я это делал”. Я пожимаю плечами, пока она ждет от меня объяснений. “Ты никогда не спрашивала меня, откуда у меня эти шрамы”.
“Я не хотела быть грубой”. Это вызывает у нее легкую усмешку.
“Когда я работал в ФБР, было одно крупное дело, на которое мы потратили годы”. Ее глаза расширяются от удивления. “Я мог потратить месяцы на отслеживание объекта только для того, чтобы зайти в тупик, а затем вернуться и начать с другого следа. Это был подпольный наркокартель, который использовал невинных людей для запуска своего продукта без их ведома”.
“О боже, как?”
“Большая часть информации по-прежнему засекречена, но она поступала через автомастерские и автосалоны. Было почти невозможно выяснить, кто действительно чист, а кто работал под прикрытием”. Я вздыхаю, думая об этом прошлой ночью. “Кто-то слил федералам информацию о партии новых автомобилей, поздно прибывших в доки. Они сказали, что партия была их самой крупной на сегодняшний день, и все боссы будут там ”.
“Это была подстава?” Ее глаза расширяются, и я качаю головой.
“Нет, я думаю, именно поэтому все так быстро испортилось. Они не ожидали, что мы там будем, и когда мы появились, они запаниковали”. Я касаюсь мягкой кожи ее щеки, радуясь, что ее слезы прекратились. “Кто-то испугался и бросил в мою сторону какую-то взрывчатку. Вокруг меня было несколько стволов, и большая часть шрапнели попала мне в лицо ”.
“Донован”. Она тянется ко мне, как будто хочет убедиться, что я действительно здесь.
“Врачи продолжали говорить мне, как мне повезло, что я остался жив, но все, о чем я мог думать, было "Что, если". Что, если бы это убило меня? Что, если из-за моих шрамов я больше никогда не смогу появляться на публике?”
“Это так печально”.
“Ты можешь стоять здесь и думать о том, что могло бы быть. Но та ночь в доках ожесточила меня и сделала холодным ”. Я улыбаюсь и провожу большим пальцем по ее губам. “Пока луч солнца не вошел в мою жизнь с пакетами и лентами в волосах”.
“Это так мило”. Она наклоняется навстречу моему прикосновению.
“А потом игра ”Что, если" началась заново". Я приподнимаю ее подбородок и нежно целую. “Что, если бы я нашел любовь всей своей жизни?” Говоря это, я смотрю ей прямо в глаза и заправляю прядь волос ей за уши. “Что, если я нашел женщину, на которой собираюсь жениться?”
Она сглатывает, когда я смотрю на нее и позволяю ей переварить все, что я говорю.
“Что, если она боится, потому что думает, что ей придется выбирать между любовью ко мне и заботой об отце?”
“Донован, я не—”
“Тебе никогда не придется делать этот выбор, солнышко”. Подхватив ее на руки, я несу ее к кровати и укладываю на нее, когда сам оказываюсь сверху. “Я люблю тебя, и я никуда не уйду”.
Прежде чем она успевает ответить мне, мои губы завладевают ее губами в обжигающем поцелуе, который призван показать ей, что именно это значит для меня. Любовь может быть просто словами, но я хочу, чтобы это были и действия. Я хочу, чтобы Грейси чувствовала себя в безопасности независимо от того, по какому пути ей придется идти. Пока она позволяет мне быть рядом с ней, это все, что мне когда-либо будет нужно.
“Я хочу тебя, солнышко”, – говорю я ей в губы, расстегивая ее джинсы и стягивая их с бедер. “Всю тебя”.
Она кивает и помогает мне снять их вместе с трусиками. Затем она начинает стягивать с меня рубашку, в то же время я стаскиваю с нее. Сейчас мы оба спешим, отчаянно желая оказаться кожа к коже, когда ее рука опускается в мои боксерские трусы.
“Сними”, – требует она, натягивая их на мою задницу, и мой член высвобождается.
Всего за несколько минут мы раздеваемся догола, и я раздвигаю ее ноги. “Хочу попробовать тебя на вкус”, – ворчу я, раздвигая ее ноги плечом и направляясь прямо к ее киске. Я так жажду, и единственное, что может меня удовлетворить, – это ее сладкая маленькая киска. “Как гребаный сахар”, – стону я, посасывая ее нижние губы, а затем провожу языком по каждому дюйму. Я хочу ее всю, и я хочу, чтобы она капала на мой член.
“Я знаю, что ты не принимаешь таблетки”, – говорю я, просовывая два пальца внутрь нее и посасывая ее клитор.
“О боже”.
“Ты позволишь мне кончить в тебя?” Она дрожит, когда ее руки запускаются в мои волосы и крепко сжимают меня. Она прижимается бедрами к моему лицу и стонет. “Я кончу на тебя, если ты хочешь”. Я погружаю пальцы внутрь нее, касаясь ее сокровенного места. “Но я хочу этого здесь”.
Когда я снова провожу языком по ее клитору, она вскрикивает и кивает. “Да, во мне”. Все, что она может сделать, это тяжело дышать, зажмурив глаза.
“Это моя девочка”. Я накрываю ее киску своим ртом и посасываю ее, пока мой язык движется взад-вперед по ее чувствительному маленькому бутону.
Она вцепляется в простыни и борется со своим оргазмом, пока я не оставляю ей другого выбора, кроме как упасть через край. Ее крик громкий, и мне нравится, как мое имя звенит у меня в ушах.
Пока ее киска все еще сжимается вокруг моих пальцев, я сажусь и провожу членом по ее влажности, прежде чем полностью войти внутрь. Она ахает, и ее глаза распахиваются, но я не двигаюсь. Я держу себя глубоко, позволяя ее тугой оболочке привыкнуть к вторжению.
Склонившись над ее телом, я целую ее между грудей, а затем посасываю ее соски-бусинки. Ее твердые пики касаются моего языка, и я провожу по ним зубами. Она продолжает выкрикивать мое имя, пока я переключаюсь туда-сюда, уделяя им обоим равное внимание.
“Двигайся, Донован. Ты должен двигаться”. Она приглашающе приподнимает бедра, и теперь моя очередь стонать.
“Так туго”, – шиплю я, когда вынимаю совсем немного, а затем возвращаюсь внутрь. Ее глаза встречаются с моими, когда я вынимаю еще раз, а затем медленно погружаюсь обратно. Она теплая, влажная и чертовски идеальна.
“Я люблю тебя”, – тихо говорит она, обвивая руками мою шею.
“Я тоже люблю тебя, солнышко”. Мои губы встречаются с ее губами, и когда я чувствую, как ее язык касается моего, мой член пульсирует.
Черт, я долго не протяну. Протянув руку между нами, я касаюсь пальцами ее клитора, и она сжимается вокруг меня. Ее киска такая скользкая, но я продолжаю тереться об нее костяшками пальцев, пока не почувствую, что она близко.
“Вот здесь”. Она выгибает спину и закрывает глаза, когда румянец расцветает на ее груди и шее.
Я не спускаю с нее глаз, чтобы не пропустить момент, когда наслаждение берет верх и она достигает оргазма. Видеть, как Грейси кончает, когда мой член входит в нее, – это самое прекрасное, что я когда-либо видел, и это доводит меня до пика вместе с ней.
Мой член пульсирует в такт с ее влагалищем, когда я кончаю в нее. Мои внутренности в огне, так как каждая последняя капля, которую я когда-либо делал, смазывает ее киску до такой степени, что она стекает по ее заднице. Я никогда раньше не ощущал ничего настолько мощного, и мне приходится задыхаться, чтобы не упасть в обморок.
Единственные звуки – это звуки нас двоих, пытающихся отдышаться, когда мы цепляемся друг за друга. Это так мирно и прекрасно, что я никогда не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Я ни секунды не хочу проводить вдали от женщины, которую люблю.
Глава тринадцатая
Грейси
“Донован!” Я зарываюсь пальцами в его волосы, когда оргазм накрывает меня. Его рот неумолим, пока я кончаю в чистое наслаждение. И я, и мое тело безумно влюблены в этого мужчину. Возможно, мы недолго были вместе, но он может читать меня лучше, чем кто-либо другой.
Я медленно открываю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Он кладет голову на внутреннюю сторону моего бедра, используя его как подушку. На губах у него также очень самодовольная улыбка. Я тоже не могу винить его за это, потому что у него божественный рот. Я так собираюсь однажды выйти за него замуж.
“Доброе утро, солнышко”. Он поворачивает голову, целуя внутреннюю сторону моего бедра. Шторы в спальне отдернуты, и вся комната залита светом.
“Дерьмо”. Я пытаюсь сесть, но у меня ничего не получается, так как Донован лежит на мне. “Который час?”
“Все в порядке. Я разговаривал с твоим боссом этим утром и связался с Эви. Расслабься”.
Я опускаюсь обратно, переваривая то, что он говорит. “Ты разговаривал с моим боссом и девушкой моего отца?” Может, мой папа и не называет Эви так, но я называю.
Хорошо, если они все еще вместе. Я не могу винить ее, если на этом этапе она скажет ему отвалить. Ему нужно немного подлизаться, и я надеюсь, что он это сделает. Мне ясно, что она влюблена в моего отца и глубоко заботится о нем. Я не думаю, что он был бы слишком счастлив, если бы мужчина делал со мной то, что он делает с ней. Ее не нужно держать в неведении.
