Текст книги "Путь к свету (СИ)"

Автор книги: Алекс Войтенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

   Денежная система, подразумевала, эквивалент золота и серебра. В ходу были золотые и серебряные монеты разного достоинства, при полном отсутствии бумажных денег и банков. Никакого обмена на местные валюты не производилось. Монеты, отчеканенные в разных кланах, тем не менее, имели практически одинаковый вес, и свободно принимались, на всех обжитых территориях континента. Любое сообщение между различными материками практически отсутствовало.

   Сейчас мы находились на Евразиафриканском континенте. Год 2284й. Таким образом, с момента катастрофы прошло 272 года. Но не это поразило меня больше всего. Последняя запись в найденных нами документах, датировалась – Апрелем 2229 года! "То есть еще совсем "недавно" бункер был обитаем!" – озарило меня – "Так вот, откуда прекрасно сохраненные документы, вещи, вооружение! Вот почему у меня с первого толчка заработал дизель-генератор! И ведь есть такой шанс, что кто-то до сих пор живет в подобных подземных городах!"

   Судя по данным, бункер, обнаруженный нами, был расположен в одной из среднеазиатских республик АСР, еще одно отличие с моим миром. Здесь страна называлась Альянсом Социалистических Республик. Некоторые из республик входившие в состав СССР в моем мире, здесь входили в Объединенный Анклав, государственным языком которого, был английский. Поэтому строения встреченные мною в пустошах имели английские надписи. А те огромные бурые площадки, лежащие там представляли собой подземные ракетные пусковые установки нацеленные на АСР. Бункер, являлся лишь частью, огромного подземного комплекса, протянувшегося на многие десятки километров, строительство, которого, должно было завершиться в начале 21 века. В случае, возможного ядерного удара, в комплексе, были бы приготовлены места для проживания более миллиона человек в течение пятидесяти лет. В проекте имелись жилые комплексы, госпитали, военные городки, школы и вся инфраструктура, для длительного и вполне комфортного пребывания под землей. К сожалению, не все удалось осуществить, как было задумано. Из возможного миллиона, удалось спастись, только нескольким десяткам тысяч человек. А упавшие осколки метеорита, повредили большую часть, так и недостроенного комплекса.

   Но и того, что оставалось, хватило бы нам на исследования, до конца жизни. Судя по схеме, найденной в документах, между найденным бункером и остальными постройками комплекса, были проложены тоннели, начало которых мы видели. Некоторые из них на сегодняшний день были разрушены, другие тянулись до нескольких десятков километров. Имелись так же выходы на поверхность, одиночные, подобные тому, что находился в нашем подвале и выходы для техники. Их еще предстояло нам найти, хотя они и были указаны на схемах.

   Изучив, большую часть полученной информации, и определив дальнейший маршрут, мы с сестрой начали готовиться к выходу в очередную экспедицию. Прежде всего, нужно было решить вопрос с транспортом. После недолгих раздумий, было решено затащить в подвал наш пароцикл. Конечно, увезти на нем можно совсем немногое, но зато, не придется идти по темным тоннелям пешком. Да и самый большой по протяженности тоннель, мы сможем преодолеть в течение дня. Хорошо бы иметь два пароцикла но, покупая второй, мы этим самым привлечем к себе излишнее внимание, так как сезон, для езды на нем давно закончился. Поэтому было решено, обойтись одним, но загрузить его дополнительными продуктами, что бы организовать базу.

   На изучение документов и, подготовку к новому походу, мы потратили больше двух месяцев. Зато теперь, мы на 90% были уверены, что следующий поход будет удачным. И вот наступило 29 февраля 2284 года. Сегодня мы отправляемся в поход. Насколько он затянется и, что принесет нам?

   11.

   Рон.

   ... Горы. Узкая обледенелая тропа шириной в три ладони, упрямой змеей ползет все выше и выше. Справа от меня скала, слева бездонная пропасть. Осторожно, шаг за шагом я поднимаюсь по ней, чудом цепляясь окоченевшими пальцами, за выступы и трещины на скале. Иногда возникающий порыв ветра пытается сбросить меня вниз. Я, прижимаюсь к скале всем телом, как бы врастаю в нее, стараясь слиться с монолитом камня. Голодный, усталый и замерзший, я делаю очередной шаг. Удивительно, что я до сих пор жив. Истрепанные в хлам сапоги и мокрые портянки, изорванные во многих местах куртка и штаны, совсем не защищают от холода. Каждый следующий шаг, добавляет только боль в мое измученное тело. В голове нет почти никаких мыслей, только одно: «Шаг. Еще шаг. Удержаться. Не сорваться. Отомстить!» Только это. Только то, что я должен, просто обязан отомстить, движет меня, все выше и выше, по этому ледяному кошмару. Огибаю очередной выступ и вжимаюсь в трещину за ним. Нужно отдышаться и, хоть минуту передохнуть перед следующим шагом. С трудом пытаюсь сжать замерзшую руку в кулак. Сжать – разжать – сжать – разжать. Нет. Даже это не приносит ни малейшего чувства согревания. Опускаю глаза вниз. Бездонная пропасть, прямо под ногами белесая муть облаков закрывающая, далекое дно ущелья. « Даже не понятно, куда я буду падать, когда оступлюсь!» – приходит в голову мысль, которую я гоню прочь от себя. – «Я. Должен. Дойти. Я. Должен. Отомстить. За нее!»

Ветер доносит до меня голоса:

– Я, вижу его! Он на карнизе!

– Стреляйте! Не дайте ему уйти!

– Здесь нельзя шуметь! Может быть обвал!

– Огонь! Я сказал!

Делаю очередной шаг, и нащупываю какую-то трещину в скале, способную укрыть меня от преследователей. Еще шаг и я буду спасен. Звучат выстрелы, выбивающие осколки камня у меня из-под ног. Я оступаюсь, и лечу вниз, пытаясь хоть за что-то уцепиться.

Вдруг, падаю, на что-то мягкое, и вкатываюсь в небольшую пещерку на отвесной скале.

– Где он? Куда он делся?!

– Видимо поскользнулся и сорвался со скалы.

– Ну, что ж, туда и дорога! Так даже лучше. Все, отбой.

Голоса потихоньку удаляются.

С трудом отдышавшись, я ощупываю себя. Оглядываюсь вокруг, и вижу. Небольшой карниз на краю пещерки, завален ветками, перьями, чем-то еще. Видимо когда-то здесь было гнездо, какой-то большой птицы. Это меня и спасло. Но надолго ли? Как выбраться отсюда? Размышляя, вновь оглядываю пещеру и... теряю сознание.

Открываю глаза и, вижу каменный свод. Не проснувшись до конца, с удивлением оглядываюсь. Моим глазам, открывается огромная пещера, по слегка красноватым стенам, движутся блики костра, горящего неподалеку от меня. По стенам развешаны мешочки, пучки каких то трав. У костра спиной ко мне сидит мужчина, что-то, помешивая длинной деревянной палочкой, в булькающем, висящем над огнем, котелке. Изредка, он достает из мешка какие-то травы и, добавляет в котелок, приговаривая при этом незнакомые слова. Я лежу на каком-то камне, укрытый шкурами с жестким коротким мехом. Видимо услышав мои шевеления, мужчина поворачивается ко мне, и мы встречаемся взглядами. С минуту вглядываемся, друг в друга, и он произносит:

– Очнулся, соколик. – Последнее слово он произносит с сарказмом. – Полетать решил? И как тебе там? В небе. Понравилось?

– Где, я? – с трудом ворочая сухим, как доска языком, говорю я.

– У меня в гостях, – человек обводит руками пещеру. – Как тебе мое жилище? Нравится?

– Мне бы, воды

– Придется потерпеть. Сейчас доварю и напою тебя.

Мы спускаемся по склону горы, мужчина наклоняется и, осторожно выкопав цветок, поворачивается ко мне:

– Смотри, это Родиола. Ее еще называют Золотым корнем. Чуешь запах? Чем-то похоже на запах розы. – Он надрезает корень и подает его мне. – Он очень полезен, мы пьем чай, добавляя его. Говорят, что те, кто употребляет его постоянно, проживет больше ста лет. Может это и так.

Мы идем дальше.

– Горы это не просто камень. Горы дают человеку все, что ему нужно для жизни, пищу, силу. Нужно только любить и знать горы. Но люди не понимают их. Они уходят в каменные города и подземелья, думая, что это заменит им горы. Люди ищут силу там, где ее никогда не было. Но они неправы. Смотри! – он показывает чуть голубоватый камень, выступающий из земли. Верхняя площадка абсолютно ровная, и будто отполированная. – Это место силы. Сядь, как я тебя учил.

Я разуваюсь, взбираюсь на почти двухметровую глыбу, и принимаю позу лотоса.

– Выброси из головы все мысли. Попробуй услышать голос ветра, голос камня. Слушай! – человек с каждым словом будто удаляется от меня. И его голос теряется где-то вдали.

Я замираю и, через мгновение, взлетаю ввысь. Все, что до сих пор казалось мне обыденным, приобретает новые краски. Как будто какой-то художник, заново раскрасил все, не пожалев для этого самые яркие тона. Пыльная зелень травы, стала изумрудно-зеленой, цветы настолько яркими, что хочется зажмурить глаза. Блекло-голубой камень, на котором сидит мое тело, раскинув руки, стал ярким и блестящим. От него в небо уходит широкий луч, переливающийся всеми цветами радуги. Мое тело как бы купается в нем, двигаясь в ритм неизвестной мне мелодии, которую я слышу все отчетливей с каждым мгновением.

-Нет, не так. Подними ладонь, чуть повыше, и доверни ее. Представь, что у тебя на ладони лежит капля воды. Она должна лежать ровно посередине, – говорит мне наставник – А теперь, возьми свою силу и направь ее, ориентируя как бы, на каплю воды. Да, вот так. Видишь, все получилось! Теперь сам попробуй.

– Ненависть – страшная вещь. В холодном виде она столь же яростна, как и горячая, но эта ярость не слепая и безумная, ничего не желающая слышать, а хитрая, расчетливая и изобретательная. Все существо, вся сущность ее носителя устремляется на решение острой задачи, поставленной ненавистью – мести. Месть – это результат ненависти, ее логическое завершение. Горячая ненависть стремится осуществить месть немедленно, не считаясь с силой и последствиями. Холодная ненависть стремится к мести, но расчетливой, жесткой и желательно жестокой. Для врага нет ничего страшнее холодной ненависти в сочетании со столь же холодной жестокостью. Но нельзя отдаваться мести. Нельзя жить, думая только о ней. Иначе, после ее свершения, у тебя не останется ничего. Пустота. Еще никто не смог выжить в пустоте.

Лия.

... Тьма. Я иду по этим бесконечным коридорам, кажется уже целую вечность. Куда? Не знаю. Но пока у меня есть силы сделать хотя бы один шаг, я сделаю его. Зачем. Ну, зачем я настаивала на этом походе? Мне плохо жилось? Чего-то не хватало? Приключений мне на больное место не хватало!

Шорох за углом. Я беру в руку кинжал, единственное оружие оставшееся у меня, и осторожно крадусь, стараясь не потревожить даже пыли. За время, проведенное здесь, глаза настолько привыкли к темноте, что кажется, я различаю даже малейшую тень, даже тень, от тени промелькнувшую во тьме. Крыса. Она еще не видит меня. Не ощущает даже моего запаха, настолько я сжилась с этими пропыленными темными коридорами. Но зато я вижу ее. Бросок, удар! Сегодня я усну сытой! Тщательно вытерев кинжал и, уложив его в ножны, я, раздвигаю нанесенную рану и прикладываюсь губами к ней, пью эту еще горячую, чуть солоноватую жидкость, стараясь не уронить ни капли.

Скажи мне кто, еще несколько дней назад, что я буду охотиться на крыс! Да я бы умерла от страха, только представив это! Нет, я не стала вампиром. И мне противно пить эту жижу. Но я должна! Просто, обязана выжить и, отомстить за брата. А что бы выжить, я готова охотиться на крыс и, на что угодно, только бы выбраться из этих бесконечных, темных коридоров.

Выпив бедное животное, я снимаю свой заплечный мешок, чудом оставшийся при мне и, завернув тушку, в какую то тряпку, укладываю ее внутрь. Я пока сыта. Но усталость уже берет свое и нужно подобрать место для ночлега. Вот этот уголок, меня устроит. Прижавшись спиной к стене, сползаю на корточки, и тихо засыпаю, прислушиваясь к пустым коридорам.

   Слышу гулкий звук шагов, разносящийся по пустым тоннелям и, мгновенно просыпаюсь. Крадучись ощупывая стены, углубляюсь в проем и, оступившись, падаю в какую-то дыру. С трудом, сдержав вскрик, лечу по наклонному желобу, ускоряясь с каждой секундой. Вдруг желоб заканчивается. Мгновения полета и, падаю в воду. Течение подхватывает и несет меня все дальше и дальше по бесконечному тоннелю. Вода настолько холодна, что еще немного, и я превращусь в кусок льда. Слышен шум падающей воды, вновь полет, и я попадаю в огромное подземное озеро, освещенное лучами солнца, бьющего из расщелин в своде над ним. Замерзшая от ледяной воды, из последних сил доплываю до берега и выползаю на чистейший, искрящийся в редких лучах солнца песок, застывая в изнеможении. Отдышавшись и придя в себя, поднимаюсь и закоченевшими пальцами, начинаю скидывать с себя одежду. Отжав и разложив одежду на прибрежных камнях, сажусь на корточки под один из лучей и сжимаюсь в комок, пытаясь хоть чуточку согреться. Взгляд падает на заплечный мешок. Там должна быть еда! Достаю из него пойманную вчера крысу и, разрезав ее и отбросив кишки и требуху, выгрызаю мясо с внутренней стороны шкуры. Холодные жесткие куски падают в голодный желудок, и я чувствую, что начинаю согреваться. Отскоблив ножом последние кусочки мяса, со шкуры, и оттерев ее песком, сворачиваю шкурку в трубку и укладываю в мешок. «Пригодится» – думаю про себя.

Придя немного в себя, встаю и брожу вдоль берега, с тоской поглядывая на лучи солнца, проникающие из-под высокого, недосягаемого свода. Спустя некоторое время, согревшись от еды и прогулки, натягиваю слегка подсохшую одежду и, прицепив на пояс кинжал, подхватив мешок, иду дальше по берегу озера.

Сколько я нахожусь здесь? Иногда мне начинает казаться, что всю жизнь. Все воспоминания связанные с поверхностью только сон. Чтобы не сойти с ума, я начинаю рассказывать себе сказки, петь песни. Особенно мне нравятся те, что пел мне Рон. Рон. Это мой брат, ставший мне роднее всех на свете. Он самый лучший. Как жаль, что его нет, и больше никогда не будет со мной. Когда я вспоминаю его, у меня начинают течь слезы.

Я пробираюсь, по бесконечным темным тоннелям. Здесь всегда тишина. Покой. Только, чуть слышный плеск воды, текущей по этой бесконечной, подземной реке. Если отбросить весь негатив, то эти места, даже можно назвать красивыми. Порой встречаются изумительные, гроты, пещеры, где даже, несмотря на вечную тьму, мои глаза различают гармонию и изящество. Но даже здесь, в полном отсутствии солнечного света, есть жизнь. И благодаря этой жизни, я еще жива, и у меня есть силы. Да. Я забираю эту жизнь, что бы питать свою, не обращая внимания на мерзкость слизней, улиток, червей во множестве обитающих здесь. Зато у меня есть силы, что бы продолжать свой путь.

Иногда, очень редко, мне удается поймать какую-то рыбу, живущую в этой реке. Еще реже крысу – в этот день у меня праздник. Я с наслаждением пью, эту горячую, живую, чуть солоноватую жидкость, и мне кажется, что это самое вкусное блюдо, из всех, что я пробовала в своей жизни.

Я уже не чувствую холода. Мой организм уже настолько привык к нему, что кажется это естественным. Одежда, что была на мне, давно уже лежит в заплечном мешке. Я берегу ее только для того, чтобы было, что одеть, если мне удастся выйти отсюда. Обувь, бывшая на мне давно истрепалась и сейчас мои ступни обернуты шкурками оставшимися от крыс, которых я съела. Хоть немного, но они дают тепло моим ногам. С каждым днем надежды остается все меньше и, меньше. Иногда мне кажется, что я гном, из сказок, когда-то рассказанных мне Роном. Они жили в глухих пещерах, добывая руду. Руда это, наверное, те улитки, которых я собираю на прибрежных камнях. Они довольно вкусные, правда, иногда слегка горчат.

Иногда я пою. И пусть у меня нет голоса, и хорошо, что меня никто не слышит. Я пою для себя. Чтобы не потерять себя, в этом безмолвии. Особенно мне нравится вот эта песня, она как никакая другая отражает мое сегодняшнее состояние:

Как легко решить, что ты слаб,

Чтобы мир изменить,

Опустить над крепостью флаг.

И ворота открыть.

Пусть толпа войдет в город твой,

Пусть цветы оборвет.

И тебя в суматохе людской,

Там никто не найдет.

Как легко знать, что ты в стороне,

Что решаешь не ты.

Пусть другие побеждают в войне.

И, сжигают мосты.

Полпути позади и немного осталось,

И себя обмануть будет легче всего.

От ненужных побед остается усталость,

Если завтрашний день не сулит ничего.

И как трудно стерпеть,

И сберечь все цветы,

И сквозь холод и мрак,

Поднимать на мачте мечты,

Свой единственный флаг.

Я обязательно найду выход из этих мрачных тоннелей, и я отомщу за тебя Рон! И пусть хоть кто-то попробует встать поперек, чтобы помешать мне!

   Рон

Я стою, на небольшом балкончике. Рядом брызжущий слюной, эр Барли. Я навсегда запомнил эту противную рожу. «Куда ты денешься, ублюдок, и не таких обламывали! Смотри!» – он показывает вниз – «Вон она. Твоя Лия. Ты думаешь, мы и с тобой будем церемониться?» Я вглядываюсь вниз и с ужасом вижу окровавленное тело. «Лия?» – проносится мысль. «Она самая!» – будто отвечая на мой беззвучный возглас, говорит Барли. – «У нас, знаешь ли, некоторый дефицит, слабого пола. Приходится использовать то, что есть!» Его жирная, лоснящаяся туша начинает издавать хрюкающие звуки смеха. «Но ты не бойся. Среди нас нет любителей мальчиков!» – уже хохочет он. Я пытаюсь вырваться, но двое охранников, стоящих рядом со мной, удерживают меня. «Но, но! Не шали! Ты этим сделаешь хуже только себе!» – бросает эр Барли – «Уведите его, пусть подумает о своем поведении!» Меня уводят, крепко держа за руки. Вывернув голову, я встречаюсь глазами с виновником наших бед «Я убью тебя!» – с хрипом бросаю ему. В ответ вижу лишь улыбку и... в ужасе просыпаюсь.

– Опять сон? – спрашивает наставник.

–Да.

Калейдоскопом мелькают перед глазами события.

...Мы с Лией садимся на пароцикл, трогаемся и, едем в один из выбранных тоннелей. Здесь абсолютно темно и, лишь свет, исходящий от фары, вырывает небольшую картинку, по пути движения. Проехав несколько километров, я замечаю небольшой завал из камней, почти перегородивший дорогу, притормаживаю. Остановившись, мы покидаем транспорт и, подсвечивая себе фонарем, подходим к завалу:

– Наверное, придется вернуться, – говорю сестре

– Да, скорее всего. Тут неизвестно, сколько возиться, и еще непонятно, что дальше будет. – Соглашается она.

Мы разворачиваемся и возвращаемся к пароциклу.

Вдруг откуда-то сверху падает сеть, в которой я мгновенно запутываюсь и, слышу вскрик сестры. Резко разворачиваюсь, пытаясь вскинуть винтовку. Позади меня мелькают какие-то тени, слышу звук напоминающий, вылетевшую пробку от шампанского, укол и, я теряю сознание.

...Темная узкая комната, у одной из стен дощатый настил шириной в три доски и проход где можно лишь с трудом развернуться. В торце тяжелая, кованая дверь запертая снаружи. Сквозь неплотно прикрытый глазок, проникает узкий луч света, достаточный для того, что бы разглядеть обстановку. Четыре шага, от двери до тупика, в изголовье настила. И столько же обратно. Руки скованы наручниками, от которых тянется к кольцу в стене тонкая, но прочная цепь, позволяющая сделать только эти четыре шага, развернуться через левое плечо, и пройти назад. И так до бесконечности. И тишина. Я слышу лишь звуки своих шагов. Даже когда открывается глазок в двери, я замечаю это лишь по изменившемуся освещению. Иногда открывается небольшое окно в двери, и в камеру влетает пакет. Это моя еда. Обычно она состоит из небольшой пластиковой бутыли с теплой, слегка затхлой водой и каких-то волокон, похожих на водоросли. Они совершенно безвкусны, но вполне питательны. Я не знаю, сколько я здесь нахожусь. Такое впечатление, что обо мне вспоминают лишь тогда, когда смотрят в глазок, или кидают очередной пакет с едой. Вначале, я кричал, пытаясь привлечь внимание к себе, колотил в дверь. Но до этого никому нет дела. Сейчас я просто хожу. Четыре шага, от двери до тупика, четыре шага назад. И потихоньку схожу с ума от неизвестности и тишины.

– ...А кто тебя сюда звал? Сидел бы в своем бункере, и не высовывался. Да еще и девчонку с собой прихватил. А у нас для них только одна дорога, сам понимать должен. – Эр Барли прохаживается по огромному, отделанному дубом кабинету. – Мне тут не нужны шпионы!

– Шпионы? – я удивлен.

– А ты хочешь, что бы я считал тебя простым охотником? Или как сейчас модно, техномагом? Не смеши меня! На поверхности нет, техномагов твоего уровня! Самое многое, на что они способны, это обжать контакты или почистить прибор от грязи. А ты пользуешься компьютером, причем на хорошем уровне. Думаешь, я не понимаю, где, ты мог этому научиться?! Только на базе Объединенного Анклава!

– Я, вас не понимаю.

– Ты думаешь ты первый, такой умный? Да, я каждый год вылавливаю минимум одного из вас. Все, почему-то хотят попасть в мою лабораторию, как медом вам тут намазано!

– Я не знаю ни о какой базе!

– Хорошо, допустим. Но зачем ты тогда полез в бункер? Тебе, что не хватало того, что ты зарабатывал, оказывая услуги охотникам? Или приключений захотелось? В любом случае, ты их получил, так что ко мне нет претензий!

– Что с моей сестрой?

Мужчина поворачивается, изумленно вскидывая брови:

– Забудь. У нее своя работа. Ты ее больше не увидишь. А для тебя только один путь. Делать то, что прикажу я. Иначе...

– Я убью тебя!

–Уведите его...

– ...А потом я сбежал. Все произошло совершенно неожиданно, как для них, так и для меня. Просто появилась такая возможность и я ею воспользовался. Почему-то, мы оказались в горах. Меня преследовали. Я почти перешел перевал, но оступился и упал в пропасть. К счастью зацепился, за какой то карниз, и не долетел. Дальше не помню.

– Знаю я, эту лабораторию. Тебе повезло. Тебе очень повезло.

– ?? – удивленно смотрю на наставника.

– Ты думаешь один такой "счастливец"?

– Но откуда? – перебиваю я наставника.

– Пожалуй, тебе стоит узнать больше... – учитель на некоторое время задумывается, и начинает свой рассказ.

Лия.

"...Огромная пещера, освещенная тусклым зеленоватым светом. Вечный полумрак царит под ее сводами. Все дно, поделено на делянки, засеянные бледными, склизкими грибами. Посередине, на невысоких, железных подпорках, проложена узкая металлическая дорожка, по которой постоянно проходит надзиратель с плетью. На делянках, не поднимая головы, работают десятка два женщин и детей. Они, согнув спины, пропалывают, обирают улиток, червей с выделенных им участков. Некоторые собирают урожай, укладывая аккуратно срезанные грибы в специальные ящики. От слабого освещения и, кисловатого запаха исходящего от грибниц, постоянно слезятся глаза и ноют не разгибающиеся весь день спины.

Надзиратель, прогуливающийся по помосту, зорко следит за ними и пользуется своим орудием, по малейшему подозрению, или в зависимости от настроения, просто для профилактики. Тот, кому достался очередной удар, стараются еще ниже согнуться и, еще быстрее двигать руками, сжимая зубы от боли. Иначе последует еще более тяжкое наказание.

Иногда, некоторые из работниц, заметив, что надзиратель отвернулся, кидают только, что сорванный гриб в рот. Говорят, он снимает усталость и боль, на некоторое время. Украдкой, прожевав его, глотают выделенный сок, и так же осторожно сплевывают оставшуюся кашицу, на грядки, тут же перемешивая ее с землей.

Вот уже неделя, как я нахожусь здесь, работая вместе с остальными. Вечерами нас заводят в большое помещение, и закрывают, выдав каждой из нас небольшой пакет с литровой бутылкой затхлой воды и спрессованный, грязно-зеленого цвета, брикет, похожий на водоросли. Это наша еда. На весь день. Нужно скорее бежать отсюда..."

...Я просыпаюсь. Некоторое время лежу, пригревшись на разложенной одежде, наслаждаясь теплом, или мне это только кажется.

...Впереди шум падающей воды. Наверняка, вода перекрыла весь тоннель и мне придется вновь лезть в эту ледяную купель. Как все это надоело! Вспоминаются слова бабушки: « Не лезь в воду! Девочкам вредна холодная вода! Застудишь себе все, что после делать будем?» Мне кажется, что сейчас, мне уже ничего не вредно. Все, что можно и нельзя, давно застужено. На мне сейчас вообще одна кожа осталась. Я провожу рукой по ребрам. Даже мяса нет, не то, что жира. Так и есть. Опять придется нырять. Поправляю, мешок и ощупываю ножны, главное не потерять нож! Осторожно стараясь не поскользнуться, вхожу в ледяную воду, переправляясь сквозь водопад. Вода льется на меня, кажется со всех сторон, еще несколько шагов и я выбираюсь на берег. Как же мне холодно! Скидываю, потяжелевший мешок и делаю несколько энергичных приседаний, стараясь, хоть чуточку согреться. Хорошо, хоть сквозняков нет, а то вообще бы околела от холода.

...Ну вот. Приплыли. Я нахожусь в пещере, а река, что текла всю дорогу возле меня, скрывается под камни. И что же мне теперь делать? Нырять? Или идти обратно, разыскивая другую дорогу? Я присаживаюсь на корточки, и тихо плачу от досады.

   Опять эти бесконечные тоннели и пещеры, к прочим неудобствам прибавилось еще полное отсутствие воды. Пока, как-то перебиваюсь соком съедаемых насекомых, но что будет дальше, просто не представляю. Все-таки эти места не для человека. А я вообще уже не человек, а так не пойми, что. Но нужно идти и, я иду. Новая напасть, почему-то стало гораздо холоднее, чем было раньше, да и тропа, почему-то все время забирает вверх. Может, я приближаюсь к поверхности? Вот только есть ли выход на эту поверхность?

Сегодня, подвернула ногу. И теперь на нее больно наступить. "Под ноги нужно смотреть, дура!" – Это я себе. А куда тут смотреть если ничего не видно, и пробираешься скорее на ощупь. По наитию. Выходит моё "наитие", меня подвело. Видать и оно устало. Наверное, придется все же одеться, пусть вся одежда изорвется в конец, но хоть немного теплее будет. Хотя, для кого, я ее берегу? Кто сказал, что я выйду отсюда? Прочь такие мысли! Я должна выйти, а значит выйду. Вопрос только когда это будет?

Рон.

-...Я попал туда еще мальчишкой. Мне не было и семи лет. – Начинает рассказ учитель. – Не знаю, за какие грехи. В общем, мою мать и меня отправили вниз. Там целый город, даже больший, чем наверху. – наставник, как – бы выхватывает отдельные моменты своей жизни, поэтому рассказ его получается несколько сумбурным. И еще видно, что ему очень тяжело вспоминать об этом.

– Мы работали на грибных плантациях. Если скажу весь день, это будет неправильно. Потому, что мы не видели солнечного света, и не знали день на дворе, или ночь. Нас поднимали и, гнали на работу. Сколько времени мы там находились, я не знаю. Помню только, что к концу работы, мы уже не могли стоять на ногах, и с огромным трудом, доползали до камеры, где нас запирали на ночь. Кормили. Вряд ли это можно назвать полноценной едой. Это был пакет из непонятного материала, в котором лежал спрессованный брикет, каких-то растений и небольшая бутыль с водой. Но даже эту еду, приходилось вырывать с боем. Обычно охранники открывали дверь, разгоняли всех по стенам, и на середину комнаты, прямо из принесенного мешка, вываливали кучу пакетов. После того как они выходили из камеры, кто-то из них давал команду и, мы как стая голодных псов налетали, на это "угощение". Пакетов обычно не хватало. И вовсе не из-за того, что кто-то схватил два, нет. Просто, никто из охраны, никогда не считал, сколько нас. Или наоборот, специально давали меньше, что бы наблюдать, как мы делим еду.

Они всегда толпились у дверей, о чем-то спорили, смеялись, в то время, когда мы добывали себе пропитание.

Но даже добытый пакет с едой, нужно было сохранить. Его могли вырвать у тебя из рук, уже после того, как все успокаивалось. Часто бывало так, что мы с мамой ложились спать голодными.

Учитель замолкает, сосредоточенно помешивая похлебку в котелке, и несколько минут о чем-то думает, хмуря брови.

– Эр Барли. Я видел этого, толстого, визгливого и вечно всем недовольного мальчишку. Он приходил всегда со своим отцом, поразительно похожим на него. Уже тогда, он требовал к себе почтения. Помню, как он избил плетью какого-то охранника, только за то, что тот, не добавил к имени, обращение – Эр. Не думаю, что он изменился в лучшую сторону.

Да. То место называли лабораториями. Однажды одна из женщин, что работала вместе с нами, призналась в том, что раньше она работала, в другом месте. Там было идеально чисто, всегда хорошо освещено, женщины были все в белых халатах. Там перерабатывали, грибы, что выращивались, на наших делянках, в какое-то лекарство. По ее словам, оно придавало сил и возвращало молодость. Женщина в чем-то провинилась и ее бросили к нам. А через несколько дней ее забили плетьми.

Мне удалось сбежать только благодаря матери и, случаю. Однажды, нас вместо того, что бы загнать на плантации, выгнали на поверхность. Нужно было очистить территорию, от мусора. Не знаю, наверное, кого-то ждали. Мы с мамой и еще несколькими женщинами работали на огромной плотине перегораживающей какую-то реку в горах. Помню, мать меня вдруг обняла, крепко прижимая к себе, и у нее потекли слезы из глаз. А после, она резко оттолкнула меня, и я полетел, с огромной высоты в реку. Я закричал ей: " За что, Мама!". Меня долго несло вниз по течению. Я почти захлебнулся когда, наконец, смог выбраться на берег...

... Тогда, я был ужасно зол не нее, за такое предательство. И только после, я понял, что это был единственный шанс спасти меня. Если бы она прыгнула вслед за мной, то наверняка бы, нас поймали. А так. Кому нужен, мальчишка упавший вниз? Никто, наверное, и не заметил этого. А если и обратили внимание, то посчитали меня погибшим.

... Я долго скитался, в горах пока, как и ты, не встретил своего наставника, знания которого, я сейчас передаю тебе.

– Наставник, ты не хочешь понять меня! Я должен спасти ее!

– И как, ты это сделаешь? У тебя есть армия, что бы освободить ее, или ты уже искусный маг? Как?

– Но она же погибнет там! Я. Я просто не переживу этого!

– Значит, ты готов погибнуть, но попытаться спасти ее? По-моему, проще прыгнуть со скалы. Эффект будет тот же.

– Но что же делать, наставник?

– Учится, мой мальчик. Возможно, ты не успеешь ее спасти. Но хотя бы сможешь отомстить за ее смерть! Поверь, это уже очень много.

   Лия

   – Как же хочется спать! Но попробуй-ка, усни в этом могильном холоде. Нет уснуть то конечно можно, но вот проснусь ли я потом? Нет уж, буду терпеть. А еще больше я хочу пить. Даже не есть, хотя это тоже бы не помешало, а именно пить. Той влаги, что достается мне с камней и насекомых, явно маловато, для моего «растущего организма». Вот только когда он стал растущим? Да. Что-то я совсем расклеилась. Ну, вот очередной завал. Что, опять возвращаться?! Ну, уж нет, полезу вверх, а вдруг? Хотя какой там может быть вдруг. «Блин!» – нога только подживать начала и опять. Блин это бы хорошо! А лучше пару. Десятков. Интересно, а почему Рон, всегда вспоминал блины? Вот и я их вспоминаю теперь. Нет, у меня, что с глазами, или вправду светлее стало? Да, нет! Точно светлее! А ну-ка, ну-ка, давай еще поднажмем! Нет лучше потихоньку, а то опять свернешь, что-нибудь.