Текст книги "Придворные памфлеты (СИ)"
Автор книги: Алекс Стар
Соавторы: Саша Шу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Брачная ночь. Глава 5
Мне показалось, что вся эта экзекуция Мими длилась целую вечность: вот эти двое монстров, как мне чудилось, наконец-то насыщались и замирали, и я уже про себя радовалась, что они наконец-то отпустят мою несчастную француженку, но вот их огромные жезлы, которыми они забавлялись и которые каждый раз словно уменьшались в размерах и опадали после их очередной игры, совсем скоро не без помощи ловких пальчиков и язычка Мими снова восставали, и Егор с Иваном начинали свою молодецкую забаву, пристраивая свои пылающие палочки во все возможные отверстия, которые они находили в теле моей служанки.
Мими, ради меня пожертвовавшая своим благочестием, не переставала громко стонать и всячески ублажать этих парней, и я про себя молилась за неё, чтобы Бог дал ей сил выдержать эти невыносимые муки и страдания.
Странное горячечное оцепенение охватило все мои члены, и между моих ножек бесконечно что-то ныло и зудело, и мои панталончики насквозь промокли, что меня безмерно беспокоило. И по мере того, как двое парней пронзали своими палицами содрогающееся и бьющееся в горячке тело Мими, мои собственные пальчики скользили вниз-вверх по-моему лобочку, и глубже, и я не могла остановиться, пока совершенно невероятное наслаждение не захватило все мои чресла и не забило горячим ключом у меня между бёдер.
И если бы мужики не были бы так заняты в тот миг моей Мими, они наверняка могли услышать моё частое дыхание и постанывания, которые я тщетно пыталась заглушить своей собственной ладонью, прикусив её. Но, по счастью, крики Мими разносились по заброшенной мельнице всё громче и громче, и я осталась для всех незамеченной и необнаруженной.
Уже смеркалось, когда наконец-то эти мужики насытились нежной плотью моей крошечной служанки и покинули мельницу, натянув на себя свои штаны и рубахи. И запечатлев на прощание на устах Мими по крепкому звонкому поцелую.
– Мадмуазель Софи, – пробралась она ко мне на тын, когда прошло достаточно времени, и мы могли быть уверены, что они больше не вернутся. – Как вы себя чувствуете?
И я кинулась на шею моей Мими вся в слезах, приговаривая:
– Ах, моя милая Мими, мне так жаль, мне так жаль, мне так жаль…
– Не печальтесь, мадмуазель, – улыбнулась она мне. – Я получила сегодня величайшее удовольствие из всех только возможных.
И я не поверила своим ушам!
– А как же все эти ваши стоны от боли, когда эти животные терзали вас? – переспросила я, вглядываясь в её заалевшее лицо и сверкающие глазки.
– О, мадмуазель, это были стоны любви и наслаждения! И вы испытаете такое, если вам повезёт с супругом, – скромно потупив глаза в пол, промолвила она, чем ввела меня в совершеннейшее смятение.
Весь обратный путь до усадьбы мы ни проронили ни слова, и у меня из головы никак не шли её слова. До моего венчания оставалось не больше двух недель, и если раньше я была совершенно невинным ребёнком, то сегодня я увидела то, что поразило меня до самых глубин души.
Всё это томленье, сладкие грёзы, грубые мужские руки, комкающие белое нежное тело Мими и протыкающие её своими огромными органами, наслаждение, которое я пережила там, забившись в угол, пахнущий сеном, и лаская себя между ножек пальцами: всё это не укладывалось в моей совсем ещё невинной детской головке, и к вечеру того же дня меня охватила ужасная лихорадка, и я провалилась в горячечный жар.
Видимо, я бредила, и в моих пылающих виденьях являлись мне огромные рогатые чудовища, потрясающие своими огромными дубинками, тыкающие их в мои потрескавшиеся от жара губки, изливающие мне в ротик живительную прохладную влагу, и я только шептала им:
– Ещё, ещё, прошу вас, ещё…
И слышала словно пелену встревоженный голос моей матушки, беседующей с кем-то:
– Ах, моя бедная несчастная Софи! Свадьба уже через неделю, и, видимо, она не перенесла такого волнения… Она ведь совершенное невинное дитя… А граф Уваров, её жених, говорят, что очень искушённый мужчина! Если бы не наше бедственное положение, я бы ни за что не отдала свою дочку в лапы подобного пресыщенного разными удовольствиями монстра!
И теперь сквозь мои видения мне виделось надменно красивое лицо моего будущего мужа, графа Уварова, бывшего на двадцать лет меня старше, он наклонялся надо мной, и я видела его пылающий углями взор и язык, который высовывался из его рта. И он проникал своим острым длинным языком в меня, и я снова чувствовал то нестерпимое томление между ножек, которое я уже единожды испытала там, на заброшенной мельнице…
Находясь на грани жизни и смерти, я пришла в себя только через неделю, и мои бедные обеспокоенные моим состоянием родители даже думали отменить свадьбу, но получили послание от моего жениха: «Венчание должно пройти в срок». И они не смели перечить ему в его желаниях.
Не думаю, что мой будущий муж так сильно жаждал поскорее обвенчаться со мной, скорее, он относился к нашей свадьбе как к досадной повинности: много лет он провёл при дворе, много путешествовал по Европе, и поговаривают, был очень искушённым повесой, разбившим ни одно женское сердечко, имевшее неосторожность довериться ему, но пришло время брать в жёны девушку из порядочной и знатной семьи, чтобы обзавестись наследниками и, наконец-то, остепениться. И его выбор из целого сонма невест пал на меня: по всей видимости, заслуги моих славных предков и генеалогическое древо оказали на него должное впечатление.
Но я даже самой себе боялась признаться, что глубоко в душе я надеялась, что он сумел разглядеть во мне ещё и что-то иное, помимо моей славной родословной.
Итак, мы должны были обвенчаться в нашей семейной церкви в Ольховке, и затем мне предстоял долгий путь в родовое имение моего мужа, где он и собирался поселиться со мной.
Мысль о первой брачной ночи всё ещё вселяла в меня священный ужас, особенно после того, что мне довелось узнать и увидеть собственными глазами, но за день до своего венчания я подозвала к себе свою верную Мими и попросила её приказать затопить для меня баньку покрепче. И там, во влажном и душном жаре я кое о чём попросила её, и она послушно выполнила моё поручение, с тщательностью и рвением…
Брачная ночь. Глава 6
Утром в день моей свадьбы папенька велел подогнать к парадной лестнице нарядный экипаж, где мы должны были разместиться втроём с маменькой, и когда я подошла к нему, моё сердце сжалось от страха, и о чего-то ещё, томительного и сладкого: новым кучером оказался тот самый Иван, которого я видела в прошлый раз на мельнице. Только теперь, нарядно приодетый, он выглядел куда как солидно, но только я одна знала его тайну: ведь под свободной косовороткой и чёрными бархатными шароварами скрывалось его тайное древко, огромное и красное, которым он хорошенько охаживал мою Мими, и подарил ей неземное наслаждение.
Мои щёчки заалели об одной мысли об этом, и хотя я была всё ещё очень слаба после перенесённой мною болезни, я понимала, что немного румянца не повредит мне. Я забралась в экипаж и на одно мгновение опёрлась о руку Ивана, и словно молния пронзила всё моё тело. Я быстро взглянула на него и упёрлась в его обжигающий взгляд, который он даже не отвёл от меня.
У храма я увидела издалека своего суженого: он стоял в цилиндре неподалёку с другими гостями, и даже не удосужил меня особым приветствием, лишь вежливо кивнув в мою сторону.
Но вот церемония началась, и я прошествовала к алтарю под руку с папенькой, который оставил меня перед нашим батюшкой Николаем. Я подняла глаза и увидела красивое надменное лицо своего мужа, с усмешкой глядящее на меня. И тут я вся вспыхнула от негодования, хотя и понимала, что момент для того, чтобы проявлять свой норов был не самый удачный.
Но я продолжала смотреть на него с вызовом, высоко задрав подбородок, и заметила тень удивления в его холодных васильковых глазах.
Мы обменялись кольцами, и краткими поцелуями, которые длились всего одну секунду, но и той мне хватило, чтобы почувствовать резкий дурманящий меня аромат, исходящий от графа Уварова.
После венчания, даже нисколько не задерживаясь на торжество, чем очень огорчили моих бедных родителей, мой муж усадил меня в экипаж и отправил к себе в имение, а сам предпочёл ехать верхом отдельно. И пока я сидела в обитой бархатом карете своего мужа, странные думы терзали мою грудь. Равнодушен ли совершенно был ко мне мой супруг, и что меня ждало в моём браке, я не знала. Я уже понимала, что для такого умудрённого жизнью и опытом мужчины я была обычной деревенской девушкой, простой и безыскусной, но и жар тайных страстей человеческих уже коснулся моих чресел, и я невольно для себе осознала, что мой муж крайне привлекателен, и его холодный насмешливый взгляд так и не давал мне покоя.
До имения оставалось ехать ещё много часов, но на небе стали клубиться грозовые тучи, и вдруг разразилась ужасная буря, сметающая всё со своего пути. Наша карета увязала в грязи и потоках воды, и я боялась, что мы так и останемся посреди лесов, как тут у дороги замаячил постоялый двор, в котором я приказала нашему кучеру остановиться. Мой муж так и не появлялся, и я опасалась, что он ускакал далеко вперёд нашего экипажа.
По счастью на постоялом дворе оказалась свободной просторная комната для путешественников, которую я и приказала занять. За окном сверкали молнии и раздавались раскаты грома, и я сидела и тряслась от страха за жизнь графа, как вдруг он ворвался в комнату: грозный и раздражённый.
– Я вас повсюду разыскивал, сударыня, – со злостью сказал он, стягивая с себя промокший плащ и шляпу. – Я был уверен, что вы застряли в лесу, и поскакал за вами обратно.
– Но я решила остановиться и переждать непогоду, граф, – просто ответила я ему. – Я рассудила, что сегодня в поместье нам уже не добраться, так почему бы не воспользоваться гостеприимством добрых хозяев?
– Ну что же, и то верно, – неожиданно согласился он со мной, усаживаясь на кушетку и устало вытягивая ноги в ботфортах. Все наши слуги были в другой подводе, и мы с ним остались совершенно одни.
– Позвольте помочь вам, граф, – встала я перед ним на колени прямо в своём подвенечном платье и стала стягивать с него один ботфорт, и Уваров лишь с удивлением посмотрел на меня.
После того, как я помогла снять его обувь, он сказал:
– Мне кажется, графиня, вам крайне неудобно должно быть в вашем платье, и раз уж мы оказались вдвоём, позвольте я вам помогу от него избавиться, – подошёл он к мне и, надо признать, с ловкостью, достойной любой камеристки, расшнуровал мой тесный корсет на подвенечном платье, чем ввёл меня в ужасное смущение.
Заметив его, видимо, на моём лице, мой муж проронил:
– Вы можете не стесняться меня, сударыня: не думаю, что вам есть, чем меня удивить, увольте, – и его слова словно острым лезвием полоснули меня по сердечку.
Мне, его законной жене, с которой он сочетался только что церковным браком, нечем его удивить?! Какую же роль уготовал он мне в своей жизни и в своей судьбе? Безмолвной и покорной тени? Матери его наследников? Безропотной и постылой?!
И тут у меня перед глазам всплыла жаркая сцена в полутёмной заброшенной мельнице, и моя Мими, пляшущая, как заведённая куколка, между двух мощных пылающих жезлов, её пухлые тяжёлые груди, хлещущие по лицу мужика, который своим ртом жадно ловил и облизывал их… Тот неимоверный жар, который растекался у меня между бёдер, и сладкое томление у меня внизу животика… Ведь это должно принадлежать мне по праву моей первой брачной ночи! Так почему же мой безумно прекрасный, но неимоверно далёкий и холодный муж так равнодушно пренебрегает мной?!
И тут я, внутренне сотрясаемая дикой дрожью, но с пылающим от гнева и ещё какого-то неведомого мне чувства лицом, высоко задрала подбородок и посмотрела прямо в холодные насмешливые глаза графа, не отводя их, и дерзко ответила:
– Я так не думаю, граф.
И медленно развязала свои пышные нижние юбки, теперь упавшие прямо на пол к моим ногам…
Брачная ночь. Глава 7
Я даже и представить, даже в самых своих жарких и смелых фантазиях не могла, что это способно произвести такой эффект на искушённого графа, немало повидавшего на своём жизненном пути.
Его взгляд скользнул вниз по моему животику, и я могу поклясться, что почувствовала жар от его пылающего взора именно там, куда он устремил его: на мой гладенький совершенно голый лобочек, который моя верная Мими выбрила мне по обычаю своей родины.
Я помню, как она, старательно и тщательно намылив мои курчавые волосы внизу животика, сказала мне:
– Поверьте мне, мадмуазель, я ещё не встречала ни одного мужчины, который был бы способен устоять перед гладенькой миленькой киской.
И я доверилась ей.
И вот теперь, похоже, её слова обрели воплощение.
Мой наречённый муж смотрел, поражённый, не отрываясь, на мой аккуратный лобочек, и я заметила резкую перемену в его лице. Равнодушие сменилось на нём нескрываемым интересом, как я могла определить его.
И тут я, по совету моей верной Мими, сделала шаг навстречу, и произнесла, всё так же смело глядя ему в глаза:
– Сударь, может быть вы приласкаете свою жену? – и я взяла его руку и положила её прямо на свою голенькую гладкую киску, и, привстав на носочки, прикоснулась своими губами к полуоткрытым губам моего мужа. Но не убрала их, а протолкнула свой остренький юркий язычок в его рот, пока не встретила там его язык, который с жаром переплёлся с моими: всё как меня обучила моя верная Мими.
– О Боже, кто вы? – прошептал поражённый граф на французском, отстраняясь от меня и глядя в изумлении мне в глаза, и я ответила:
– Я ваша жена, сударь, и я хочу, чтобы вы сделали меня самой счастливой женщиной на свете.
И я протолкнула его руку ещё дальше между своих бёдер, и стала тереться о неё своим гладеньким передком, чувствуя, как мой разум мутнеет и всё вокруг словно укутывается густым туманом: такое удовольствие и наслаждения дарили мне эти ласки.
И тут моя рука, сама, помимо моей воли, вдруг потянулась к гульфику моего мужа, и я с восторгом обнаружила в нём что-то восхитительно горячее и большое, живое и пылающее! Я опустила глаза, не в силах скрыть своё любопытство, и разглядела огромный круглый наконечник, с маленькой дырочкой посередине, венчавший титанический жезл моего мужа.
И тут, вспомнив всё то, что делали с Глашкой и моей Мими мужики, я опустилась на колени, прямо на дощатый пол в той комнате, и прильнула своими горячими губками к этой пунцовой дубинке, посасывая её, как молодое красное яблочко или сладкую спелую сливу из нашего сада.
– О мой Бог, – простонал граф, и я сначала, признаюсь, испугалась, не сделала ли я ему больно, и я испуганно пролепетала:
– Простите меня, сударь, если я невольно поранила вас!
На что он с ласковой улыбкой прошептал:
– Вы делаете всё более чем правильно, Софи, продолжайте, – и я, приободрённая тем, что я доставляю ему наслаждение, и что он назвал меня по имени, ещё дальше протолкнула себе в ротик его палочку, которая была так велика, что не умещалась вся во мне, но я старательно продолжала её облизывать.
И граф Уваров, уже не сдерживая своих жарких стонов, всё быстрее и быстрее двигал своими бёдрами навстречу моему ловкому язычку, ласкающему его огромный пестик, и я почувствовала, как он напрягся на секунду, и солёная струя хлынула мне в ротик, прямо как в моём горячечном сне, и я, как и тогда, прошептала:
– Ещё…
– Признаться, я поражён, Софи, – прошептал и поднял меня на ноги мой граф и припал губами к моим торчащим и заострившимся соскам, выпирающим на моих маленьких дерзко топорщащихся вверх без корсета грудках.
И снова сладкое томление испытала я, пока его губы прикусывали мою чувствительную зардевшуюся кожу, а его язык делал восхитительные круги у моих сосков. И теперь его пальцы уже без моих указаний пробрались сами между моих пылающих бёдер и теребили и ласкали там что-то мокренькое и шёлковое, делая мне невыносимо приятно, отчего я закусила в экстазе нижнюю губку.
– Тебе хорошо, Софи? —прошептал мой муж мне жарко в ушко, и я послушно кивнула в ответ:
– Более чем, мой сударь, – и почувствовала в следующий миг, как он прикусил мочку моего ушка с фамильной серёжкой с рубином, посасывая её, и снова наслаждение тёплым ручейком растеклось у меня между ножек.
И вот мой муж уложил меня спиной на кровать, застеленную тут же, в этой комнате, и, нависнув надо мной на руках, прошептал мне:
– Признаюсь, я поражён твоими глубокими познаниями в искусстве любви, Софи, – и его слова сладкой амброзией влились мне в уши.
И я ответила, улыбнувшись ему:
– Но я готова учиться и постигать новые науки, мой сударь, поверьте, – и моя ладонь нащупала его заветный волосатый мешочек внизу живота, и я почувствовала в нём словно округлые мягкие камушки, которые я с предельной нежностью сжала, чем вызвала новый вздох удовлетворения у графа.
И с изумлением обнаружила, что его волшебный мужской жезл, немного было утомившийся и опавший после моих жарких ласк язычком, снова начал набухать и расти под моими пальчиками, чем очень воодушевил меня. Значит наставления моей милой Мими не прошли даром, и я способна удивить своего искушённого мужа в свою первую брачную ночь и постичь то невыносимое наслаждение, которое бывает доступно супругам под альковом ночи.
– Ты невероятная женщина, Софи, – уже с нескрываемой нежностью и горячей страстью прошептал граф Уваров, когда я крепко сжала его жезл и стала водить по нему своей рукой вверх-вниз, вверх-вниз, как делал тогда Егорка на мельнице, а из второй ладони я не выпускала его круглые камушки в мешочке, перебирая и со всей предельной нежностью перекатывая их между пальчиками, от чего все его чресла напряглись и стали почти железными на ощупь.
И тут мой граф встал передо мной на колени, и широко развёл мои бёдра в стороны, и я, признаюсь, закрыла лицо ладонями в великом смущении: никто никогда не заглядывал мне туда.
Брачная ночь. Глава 8
– А теперь, моя маленькая жёнушка, мне надо исполнить свой супружеский долг, – с усмешкой прошептал он мне.
И тут он встал и подошёл к дорожному сундуку, который принёс кучер из нашего экипажа перед тем, как оставить нас одних. Открыв его, он извлёк бутылку тёмного стекла, и ловко открыл её своим кинжалом. Налил в фужер, который достал тут же, из дорожного набора, немного рубиновой жидкости и, подойдя ко мне, приказал:
– Отпейте этого божественного портвейна с острова Мадейра, Софи. Поверьте, он способен расслабить и облегчить вашу боль.
Я послушно обмакнула губки в вино, и тёплый сахарный виноград потёк мне в ротик, дурманя мои мысли и чувства.
– Так, моя маленькая Софи, так, – приговаривал граф, прижимая фужер к моим губам, пока я не выпила его полностью до дна, и воздушная лёгкость охватила меня.
Налив ещё немного вина в кубок, мой муж преуютненько устроился между моих широко разведённых ножек, любуясь открывшимся ему видом, и вдруг, обмакнув свой палец в вине, провёл им вдоль по моей киске, как ласково называла её моя Мими.
– А теперь, моя милая жёнушка, настал мой черёд доставить вам великое наслаждение, – проговорил он, и к моему огромному изумлению, слизнул своим языком растёкшуюся по моей голенькой киске каплю, и сладкий нежный трепет охватил всё моё лоно.
Тут граф снова обмакнул свой палец, и ещё раз окропил мою трепещущую от нетерпения складочку, и снова слизал её своим языком, и я почувствовала, как снова делается мокренько всё и меня внизу, пылает и набухает. И я, не в силах сдержаться, простонала:
– Ещё, граф, умоляю вас!
А он со смехом отстранился и сказал:
– Искусство наслаждения состоит в растягивании удовольствия, моя милая Софи, и вам только предстоит это узнать, – и он поцеловал меня в горячечные губы, и я запустила свой язычок навстречу его, посасывая и облизывая его уста. А его пальцы продолжали нежно ласкать мой шёлковый весь мокрый от наслаждения разрез между ножек, доводя меня до исступления.
И когда я, чуть ли не рыдая, попросила его:
– Умоляю вас, ради всего святого, ещё! – граф снова скользнул вниз, и его упругий длинный язык вонзился прямо в меня, отчего я вскрикнула в наслаждении.
И совершенно немыслимыми и ловкими движениями вверх-вниз он продолжал водить его кончиком, пока я, изогнувши спину и не подавшись вся вперёд бёдрами и попкой навстречу его жарким горячим губам не застонала:
– Прошу вас, граф, ради всего святого!
И тут увидела сквозь полуприкрытые веки, как мой супруг, встав на колени и нависнув надо мной, достал свой огромный желанный жезл и словно приноравливал его к моей сладострастной дырочке, уже с трепетом предвкушающей его законное вторжение.
Осторожно и неспешно, он провёл круглым навершием своего органа по моей мокренькой киске, от чего она запылала словно от огня, и как будто запульсировала, а граф, приговаривая:
– Немного терпения, моя милая Софи, – продолжал будоражить и распалять во мне ещё больший огонь страсти и желания, дразня мою ненасытную дырочку своим восхитительно шёлковым жезлом.
И тут я, больше не в силах сносить эти невыносимо сладкие муки, сама приподняла на ногах свою попку, прямо навстречу его торчащей крепкой палочке и, в нетерпении схватив её своими ладошками, застонала:
– Граф, прошу вас…
И в тот же миг я почувствовала невыносимую пронзительную боль, от которой едва не потеряла сознание, но мой муж, навалившись на меня всем своим стройным и гибким телом, не отпускал меня, и продолжал таранить мою мягкую мокрую дырочку, вводя свой жезл до самого конца. И снова, и снова, и снова, повторяя мне в ушко:
– Вот так, моя маленькая Софи, вот так…
И тут моя боль стала постепенно утихать, уступив место всё нарастающей неге, которая тёплой сахарной патокой разливалась у меня по моей распухшей киске и животику, и тут стрела сладостного, никогда не ведомого мне ранее удовольствия пронзила всё моё тело, сотрясая его в экстазе наслаждения. Я словно воспарила на небеса и теперь видела всё происходящее со стороны: моё распластанное под графом тело, мои ножки, крепко сжимающие его бёдра, словно боясь отпустить его, и мои руку, царапающие в приступе неизбывного наслаждения его широкую могучую спину.
– О мой граф, – только и смогла пролепетать я своими изгорячёнными губками, когда почувствовала, как тело моего мужа напряглось, как у хищного зверя перед прыжком, и в моё лоно полилось горячее семя, и я лишь шептала:
– Ещё, ещё, ещё, – продолжая крепко сжимать его бёдра своими ножками и толкая свою попку и киску навстречу его пульсирующего пылающему жезлу, дарящему мне нескончаемое блаженство…
– Что это, граф? Я умираю?! – в ужасе воскликнула я, когда после того, как мой муж вынул из меня свой усталый пестик, перекатился на спину, и я увидела кроваво-красное пятно, растёкшееся подо мной на белоснежной простыне.
– О нет, моя маленькая, Софи, ты только что родилась заново, уверяю, – промолвил мой муж, нежно лаская меня между ножек. – Кто бы мог подумать, сколько сюрпризов скрывается в этой прелестной головке, – добавил он, проведя рукой по моей щеке, чем несказанно польстил мне.
Ведь я, простая деревенская девушка, даже и не мечтала покорить сразу же в первую ночь сердце искушённого и развращённого жизнью графа! А теперь я с тайным превосходством рассматривала блеск обожания в его холодных некогда глазах.
И я добавила игриво:
– Поверьте, мой граф, я полна приятных неожиданностей, вам только стоит довериться мне, – и моя ладошка уже скользнула по…
Конец
– Ах это просто восхитительно! – в блаженстве произнесла императрица, дочитав наконец-то последние строки. – Как вы думаете, кто эта загадочная мадам N? – спросила она у своей фрейлины графини Терлецкой, которая тоже вся раскраснелась от увлекательной повести.
– Никто не знает, Ваше Высочество, – скромно ответила она, сверкая своими жгучими очами. – Но одно нам известно наверняка: эта особо весьма хорошо осведомлена о тайнах высшего света, и есть все основания полагать, – понизила она голос, и начала нашёптывать своей подруге-императрице прямо в ушко, – что это одна из придворных дам, и что всё, написанное в этом памфлете – сущая правда. Я помню все те пересуды и сплетни про нашего дорогого графа Уварова про его первую брачную ночь, которую он провёл со своей молодой женой на постоялом дворе! И даже поговаривали, – драматично закатила она глаза, – что они там так и остались на несколько дней!
– На несколько дней?! – в изумлении переспросила императрица. – Да ведь это просто неслыханно! Неприлично! Скандал!
– Согласная с вами, ваше величество, – с готовностью согласилась с ней графиня Терлецкая. – Это просто возмутительно – так любить свою жену! И это не могло не броситься в глаза всему двору, когда в прошлый раз он не сводил весь бал с графини Уваровой влюблённых глаз!
– Непростительно, – с завистью протянула императрица, вдруг вспомнив про мерзкую новую фаворитку своего мужа-короля. – Но в нашем прогрессивном государстве нет таких законов, запрещающих любить собственных жён, – добавила она.
И крикнула, не сдержавшись, своей верной Аннет:
– Графиня, прошу вас, а что же было дальше?
– Ах, моя милая Лалла, никому это неизвестно, но я обязательно добуду вам новый выпуск памфлетов мадам N! – пообещала она своей лучшей подруге.
