Текст книги "Охотники за облаками"

Автор книги: Алекс Шерер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Алекс Шерер
Охотники за облаками

Copyright © Alex Shearer, 2012

Originally published in the English language as THE CLOUD HUNTERS by Alex Shearer Hot Key Books Limited, London

The moral rights of the author have been asserted

© Елизавета Шульга, перевод на русский язык, 2015

© Эя Мордякова, иллюстрации, 2015

© Livebook Publishing Ltd, 2015

* * *

Посвящается Джейн

1. Дженин

В разгар второй четверти в школе появилась новенькая. Звали ее Дженин. Ее лицо, от нижних век до верхней губы, пересекали два шрама. Они остались у нее не от увечий, они не были врожденными. Это были обрядовые шрамы. Они были сделаны намеренно и таили в себе давний ритуал. А еще они ставили на ней печать скитальца и кочевника – иммигрантки неизвестного происхождения. По традиции, такие люди становились охотниками за облаками.

Корабль ее семьи появился однажды откуда ни возьмись и пришвартовался в нашем порту. Отец Дженин погиб – по слухам, пропал во время шторма, – и командование небесным судном взяла на себя ее мать. Хотя, сказать по правде, командовать было особо нечем.

Корабль был невелик, экипажа на нем был один человек, мужчина с почти черной от загара кожей. Звали его Каниш. В ушах у него были кольца, а одну руку сплошной лентой обвивала большая татуировка вроде браслета. Его затылок был гладко выбрит, на груди не было ни волоска, и он всегда как-то лоснился, будто намазался маслом.

Мать Дженин звали Карла; как и у дочери, и у Каниша, по ее лицу до самых губ бежали два шрама. Ее длинные густые волосы, которые она часто собирала в хвост, были черными как смоль. Она была высокой, стройной, и своим видом напоминала воительницу – даже когда просто приходила на родительские собрания. У нее была довольно экзотичная внешность, и духи у нее тоже были странные и необыкновенные. Мама сказала, это называется мускусом. Еще она сказала, что мускус добывают из желез мертвого небесного кита, что показалось мне очень жестоким и в то же время завораживающим.

Каждое утро Карла и Каниш поднимали паруса и покидали порт, а каждый вечер возвращались. Иногда улов бывал хорош, иногда не очень, а порой они возвращались с пустыми руками и трюмами.

Если выдавалось несколько неудачных дней подряд, приходилось заплывать дальше обычного, и тогда они могли не возвращаться целую неделю, а то и больше. Тогда Карла нанимала кого-нибудь присматривать за Дженин и кормить ее, чтобы девочке не приходилось пропускать школу.

Карла хотела дать дочери образование. Ведь одно дело быть охотником за облаками, потому что это твое призвание, и совсем другое – быть им, потому что у тебя нет другого выбора, и ты больше ничего не умеешь. Впрочем, твоя внешность будет против тебя независимо от образования.

А по выходным, когда занятий не было, они уплывали все вместе: их корабль отчаливал в пятницу вечером и не возвращался до позднего воскресного вечера, а то и до самого утра понедельника, как раз вовремя, чтобы Дженин могла успеть к первому уроку. На вопрос, как она провела выходные, она всегда отвечала одинаково.

– Мы охотились за облаками.

– Много поймали?

– Ну, так. А ты что делал?

Да мало ли что. Но чем бы я ни был занят, это всегда казалось мне бессмысленным, скучным и пресным по сравнению с тем, чтобы плыть по чистому синему небу в погоне за клочьями пара где-то вдали, лететь во весь опор, настигая этот облачный сгусток, стремясь успеть к нему раньше других, а после, когда корабельные резервуары уже полны воды на продажу, возвращаться домой.

С этим ничто не могло сравниться. В моих глазах уж точно. Я ужасно хотел поехать с ними, но боялся даже просить об этом, понимая, что даже если я наберусь смелости, мне ответят отказом. А не откажут они, так не отпустят родители.

И все же дело было не в том, что мне не хватало бы смелости отправиться в такое путешествие.

Мне лишь не хватало смелости попросить об этом.

Забавно: иногда действовать проще, чем говорить. А ведь, казалось бы, все должно быть наоборот.

Мальчики и девочки отличаются друг от друга во многих, не заметных на первый взгляд, вещах. И даже когда мальчики дорастают до определенного возраста и начинают помногу времени проводить в мыслях о девочках – и наоборот, – девочки с мальчиками, тем не менее, редко проводят время вместе. До поры до времени. До той, значит, поры, пока не начнут проводить его вместе. Но пора эта еще не настала.

А вот Дженин в чем-то сама походила на мальчишку: своими мыслями, своим поведением, – так что сблизиться с ней было совсем не сложно. Наверное, мне даже казалось, что я сумею поймать ее, как ловит облака корабль ее матери, и у меня в руках окажется самая ее сущность, которую я дистиллирую и сохраню себе. Я думал, это будет как на химии, когда ты выделяешь из какой-нибудь взвеси несколько чистых капель, которые можно налить в пузырек или пробирку и закупорить пробкой.

В общем, если я и думал что-то в таком роде, то ошибался. Человека нельзя поймать, как облако, нельзя переделать его, превратив из облака в воду. Зато человек может стать твоим другом – просто прими его таким, как он есть, просто дай ему понять, что ты дорожишь им. И тогда – вот оно – облако в твоих руках, и если только ты не будешь пытаться стиснуть его в кулаке, то сможешь оставить себе, оно твое. Но если попробуешь удержать, оно выскользнет у тебя из пальцев.

Меня не заботило, что нас дразнили, называли женихом и невестой, хотя у нас все было совсем не так. Она была моей подругой, но никак не подружкой. Я и вел себя вполне прилично: не проводил с ней чересчур много времени, не выставлял это на всеобщее обозрение. Мы просто дружили, и все. Я поддерживал доверительные отношения, выжидая подходящий момент, чтобы однажды набраться смелости и задать свой вопрос. И если мне повезет, услышать в ответ «да».

Хотя сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что вопросов у меня было намного больше.

2. Утро

Иногда зябкими утренними часами я видел, как охотники за облаками покидают порт. После этого было непросто продолжать путь в школу. Только ими были тогда заняты мои мысли, только они стояли перед глазами. В эти минуты мне казалось, что не может быть жизни прекраснее и восхитительнее, чем плыть под парусами в поисках огромных, мягких, ватных облаков.

Но я был обычным школьником, а мои родители – администраторами и кабинетными работниками. Они носили деловые костюмы и работали по нормированному графику. Никогда в жизни они бы не стали охотниками за облаками. Ведь охотники были сродни кочевникам или цыганам, с татуированными чернилами и хной руками, с серьгами в ушах, с золотыми браслетами на запястьях и кольцами с камнями на пальцах, и взгляды их были загадочны и таинственны.

Они были изгоями и искателями приключений, и меня тянуло к ним, как добровольца, который ничего не знает о войне, может тянуть на фронт. Боль и страх войны, кошмары и лишения, суровые будни его не пугают. Все, что имеет значение для наивного наблюдателя и будущего рекрута, это военная романтика.

Да, я хотел отправиться с ними в путешествие, хотел улететь, хотел гоняться за облаками, хотел проплыть над самым солнцем и дотянуться до краешка верхнего неба.

Я понимал, что мне это не суждено никогда – ни в следующее воскресенье, ни через месяц, ни через год, ни в какой день никакой недели.

Но мне представился шанс, и я им воспользовался, и пусть ненадолго, но тоже стал охотником за облаками.

Случилось вот что.

Просто мне повезло.

И вот вам моя история.

3. Торговцы

Мой отец был небесным торговцем – работал в торговой транспортной компании. У нас столько островов, и все они производят самые разные товары, так что между ними происходит постоянный обмен теми или иными вещами.

Торговые суда были настоящими громадинами: огромные, приплющенные грузовые небесные корабли длиной в сотни метров. Иногда грузы перевозились на длинных баржах, которые были связаны между собой, и их караваном тянул за собой буксир. К таким рейсам, как правило, бывали приставлены сопровождающие патрульные лодки, которые курсировали вдоль барж, следя за тем, чтобы оттуда ничего не пропадало. В открытом небе всегда есть риск нападения пиратов. Гигантские грузовые суда и баржи шли под солнечными ветрами неповоротливо и величаво, медленно, но верно прокладывая себе путь, как стада небесных китов.

Помимо борьбы с пиратами и безбилетниками, патрульным также положено следить, чтобы к корпусам кораблей не прилипали небесные вши и небесные всадники. Всадники – это мелкие усатые зверьки, размером примерно с кошек, с приплющенными мордочками и гладкой шерсткой. По сути, это паразиты, которые цепляются за корабельное дно и таким образом перемещаются с места на место. Они и сами умеют летать, но очень этого не любят. Вместо того чтобы обходиться своими силами, они предпочитают воспользоваться чужими. В общем, это ленивые до невозможности существа, которые любят ездить на чужом горбе.

Сами по себе они безобидны, когда поодиночке. Но где есть один всадник, там появится и второй, потому что они предпочитают держаться стаей, и если вовремя не спохватиться, весь корабль будет сплошь покрыт всадниками, держаться которым помогают присоски на лапах. Глазом моргнуть не успеешь, как их уже целая колония, и они своим весом тянут корабль вниз.

Даже целая баржа может утонуть в небо, если к ней присосется слишком много паразитов. Она станет падать и увлечет за собой прочие баржи, пока весь состав не утратит плавучесть и не обрушится разом на пламенеющее внизу солнце. Тогда будет уже слишком поздно. Даже если сами всадники отцепятся от корабля и спасутся, судно все равно продолжит падать, набрав слишком большое ускорение. Это унесло немало грузов и человеческих жизней.

Так что провожатые на небольших лодках постоянно патрулируют баржи. Они прогоняют всадников пинками и палками (всадники толстокожие, так что с ними можно особо не нежничать) и мешают им присосаться. Сначала кажется, что конца-края этому не будет: ты от них отбиваешься – они возвращаются, ты снова отбиваешься – они снова возвращаются. Но стоит отойти подальше от берега и выйти наконец в Главный Поток, всадники будут попадаться все реже, и, считай, вы в безопасности, пока в поле зрения не появится очередной остров.

Занятно, что на островах к небесным всадникам часто относятся, как к домашним питомцам. Их можно найти на многих кухнях, где они, свернувшись калачиком, лежат в корзинке, или грызут печенье, или сидят на коленях у хозяев. Даже у моей бабушки был такой. Она называли его Кисой и разрешала спать у окошка, около корзинки с вязанием. Но толку от него не было никакого. Если мимо случалось пролететь небесной крысе, он просто провожал ее взглядом. И никогда не охотился. Слишком много лишних движений.

Весь наш мир живет за счет торговли. На одном острове выращивают фрукты, на другом занимаются машиностроением. И хотя большинство островов относительно самодостаточны, нет такого места, где можно было бы произвести абсолютно все необходимое для жизни. Так что всегда есть торговые рейсы и длинные караваны, пересекающие небо, подобно кочевникам в бескрайней пустыне.

А еще – вода. Вода – это богатство; вода – это процветание; вода – это влияние; вода – это власть; вода – это и политика. Совсем как нефть в прежнем мире, как пишут в учебниках по истории. В некоторых странах нефть была, а в некоторых нет, и те, в которых она была, могли контролировать цены на нее или обменивать на услуги и заключать выгодные сделки. За нефть велись войны (у нас теперь тоже воюют за воду). Богатейшие люди в нашей системе не те, у кого много земли, а те, у кого есть реки и водоемы.

Острова, на которых нет природных источников воды, и у кого нет средств, чтобы добывать воду самостоятельно, полагаются на охотников за облаками. Те привозят им воду как для питья, так и для хозяйства. Без воды, которую они поставляют, многие бы не смогли выживать.

В покупателях никогда нет недостатка – недостаток бывает только в облаках.

Я попросил Дженин принести мне как-нибудь воды из облака. Мне очень хотелось попробовать. И она принесла. За выходные они как раз собрали улов. Вода оказалась свежей и сладковатой. На вкус почти можно было ощутить расстояния и приключения, в которых она была добыта, путешествие, романтику. Я сказал об этом Дженин, но она ответила, что я сошел с ума, потому что на вкус это обычная вода – у которой толком и нет никакого вкуса. Она сказала, что этот вкус был не в воде, а в моем воображении.

Но мне так не казалось.

4. Ищейки

Однако жизнь охотника за облаками зачастую сурова. Порой выдаются долгие безоблачные недели и затяжная засуха. Пар не хочет подниматься и собираться в облака, и охотники могут по многу дней дрейфовать и видеть перед собой лишь бескрайнее ясное небо. Прекрасная погода для отпуска, но не для тех, кто зарабатывает на жизнь.

Но рано или поздно, если зайти далеко-далеко, в конце концов в отдалении обязательно покажутся перистая дымка или густые кучевые шапки, белые, как одуванчики, которые словно того и ждут, чтобы их собрали и сделали водой.

А иногда, рассказывала мне Дженин, облака застилают небо густо, точно туман. Не видно даже, куда движется корабль, так что ориентироваться приходится исключительно на показания приборов. В такие дни баки за считанные минуты доверху заполняются конденсированным паром. Одежда сыреет и липнет к спине. Вы наполняете резервные баки и жалеете, что места больше нет. И вы не скрываете расположение этого сокровища от других охотников – наоборот, включаете маяк и передаете по радио сигнал, чтобы дать знать: здесь облаков еще вдоволь, хватит на всех, а иначе они пропадут даром.

Потом вы разворачиваете паруса и идете к дому, и корабль даже проседает в небе, как налитый водой шарик, или мозоль, которая вот-вот лопнет. Меня до сих пор не перестает удивлять, как белые облака становятся прозрачной водой, как нечто бесплотное обретает плоть.

Кроме того, вода бывает разных типов и разной степени чистоты: вода для мытья, вода для приготовления пищи, и вода исключительно для питья. К последней иногда относятся как к ценному, редкому вину, разливают по бутылкам и хранят в погребах для особых случаев. Дегустаторы отпивают из стакана и, причмокивая, изрекают что-то вроде: «хорошее качество», «великолепный улов», «первоклассная десертная вода». Так что вода – это не просто вода, не всегда и не для всех, что бы там ни говорила Дженин.

А вот в прежние дни, в прежнем мире, люди охотились на китов – настоящих морских китов, а не здешних небесных. На корабле всегда был впередсмотрящий, который карабкался на топ мачты и вглядывался в горизонт, заслоняясь ладонью и держа наизготовку подзорную трубу. И когда он замечал бьющую струю пены, это значило, что кит выходил на поверхность, и человек кричал: «Фонтан! Фонтан!», – и капитан разворачивал судно навстречу будущей добыче.

То же самое и у охотников за облаками. На каждом судне есть своя ищейка – человек, чьей задачей является угадывать, где образуются облака, и решать, в каком направлении двигаться. Даже когда небо ясное и, насколько хватает глаз, не видать ни облачка, ищейка знает, куда плыть.

Это частью наука, частью искусство, где не обойтись без известного чутья. Иные уверяют, что дело в инстинкте или даре предвиденья Что бы это ни было, у хорошей ищейки оно есть. Профессионал может почуять сборище облаков аж на расстоянии в четыре дня пути. А то и в пять. И капитан всегда послушает ищейку и повернет корабль в указанном направлении – хотя никогда нельзя знать наверняка, окажутся ли там облака. Можно только верить. И надеяться. И иногда сомневаться.

Потому что требуется немалая выдержка и отвага, чтобы двинуться в глубь пустого синего неба, когда твои собственные запасы воды истощаются все сильнее, а вокруг нет ни намека на облачко. Но вы держите путь, плывете по солнечным ветрам. Может, повезет, и подует бриз – тогда вы поднимете паруса, чтобы поймать воздушный поток и набрать скорость, устремляясь в небесную пучину. Вы проплываете мимо островов – некоторые из них сверху, некоторые снизу. Некоторые так близко от вас, что тень от них падает на корабль. А некоторые так далеко внизу, что в те края вы никогда и не заплывете. Там, внизу, земли другие, жаркие, на них обитают другие люди. Если вы продолжите нисхождение, то в конце концов достигнете островов, которые так выжжены зноем, что туда не ступает нога человека, и обитают там лишь растения, да рептилии, да глубоконебесные рыбы с потрескавшейся как на сковородке кожей. Так говорят. Однако, если туда не ступала нога человека, откуда человеку знать?

Может, за время вашего плавания мимо пройдет косяк небесных рыб. И если забросить за борт удочку, насадив на нее наживку из парочки сочных насекомых, можно наловить рыбы на обед. А если забросить за борт невод, то хватит и на целый пир.

А может, вы заметите небесную медузу, почти прозрачную, плывущую по небу бесформенным куполом пульсирующих вен. За ней на сотни метров будут тянуться ее длинные щупальца. Если эта медуза окажется не из ядовитых, ее тоже можно поймать и приготовить. Небесные медузы почти целиком состоят из воды. Может, на первый взгляд покажется не очень аппетитно, но если вы сильно проголодались и изнываете от жажды, то охотно ее проглотите.

Да, грош цена охотничьему кораблю, если на нем нет ищейки. Их иногда еще называют «прорицателями», потому что этим они и занимаются: прорицают, где сейчас вода, точнее, где появятся, или скорее всего появятся, облака. Когда-то то же самое люди проделывали с ветками орешника, когда искали источники во время засухи или в пустынях. Возьми в руку рогатину из орешника и не сжимай крепко пальцы; когда она дрогнет и покажет вниз – копай. Там и будет вода.

Иногда единственным указанием от ищейки будет: стоять на месте. Они чувствуют, что находятся там, где надо. Незачем искать облака – они сами вас найдут. И вы закрываете солнечные панели, опускаете паруса и бросаете спутниковый якорь, чтобы не дрейфовать.

А потом ждете. Бывает, что приходится ждать много тягучих тихих часов в теплом солнечном свете и в слабом дуновении ветерка. Поодаль пронесется стадо небесных дельфинов – они всегда игривы, прыгают и резвятся, и ничто-то их не заботит.

Часы тянутся долго, и каждый следующий медленнее предыдущего. Ожидание начинает сказываться на вас. Вы поглядываете на ищейку и начинаете в нем сомневаться. Его лицо бесстрастно, глаза прикрыты так, что на загорелом лице видны лишь щелочки. А если он носит солнечные очки, то глаз и вовсе не видно. Вы спите, вы просыпаетесь, вы несете по очереди вахту, но облаков нет как нет. Так проходит целый день, потом второй, третий, четвертый. А облаков нет как нет. У вас во рту пересохло, как в пустыне, и горло как наждачная бумага. Голос хрипит. Ваша речь похожа на кваканье жабы, а кожа пересохла и вся горит. Вы опускаете рукава, чтобы прикрыть руки, посильнее нахлобучиваете кепку. Вы забираетесь под навес и прячетесь там в теньке от неутомимого солнца.

Проходит еще день, и язык у вас распухает. Вы едва можете глотать и говорите с трудом. Да и что тут скажешь? И все же облаков нет как нет.

В отчаянье вы укоризненно смотрите на ищейку.

– Ты сказал нам стоять здесь. Если бы мы продолжали плыть, мы бы сейчас были в безопасности, а в баках уже было бы полно воды. Но нет. Мы все ждем, и ждем, и трюмы по-прежнему пусты. А облаков нет как нет.

Ищейка не отвечает. Не выдавая своих мыслей, он неподвижно лежит в тени. Уверен ли он в своем решении? Или тоже уже начал сомневаться?

Время пытается идти, но едва может пошевелиться. Оно ползет, как улитка в жаркий полдень. Мимо проплывает небесный ангел, а следом – небесный клоун, оставляя за собой яркий эфемерный след, отчего они кажутся самыми необычайными и чудесными существами во вселенной. Или это вы просто галлюцинируете от обезвоживания.

Вы провожаете их взглядом, лежа под навесом, измучившись, иссохнув, съежившись в этой бескрайней синеве. Небесные ангелы ныряют ниже. На их место приходит косяк криворыб, тусклых, тоскливых, с выпученными глазами и страшными, как атомная война, мордами.

А облаков нет как нет.

А потом…

Ищейка пошевелится. Приподнимет палец, откроет глаза пошире. Он улыбнется и неспешно вытянет ноги. Вы не спускаете с него глаз. Почему он двигается? Незачем двигаться и нечему улыбаться. Но он встанет и выпрямится во весь рост. Только зачем он тратит силы, чтобы просто стоять? Приляг, дружище. Не глупи.

Но потом вы почувствуете этот запах: свежести и влаги. Ощутите во рту его вкус, ощутите, как воздух наполняется сыростью. Ваши губы оросят капельки конденсата. Вы высунете почерневший язык, как оголодавшая крыса, выползающая из норы в плинтусе. Языком вы чувствуете воду.

И вот вы видите его. Оно настоящее? Или мираж? Может, это просто ваша жажда рисует эти образы?

Но нет, облако здесь. Оно начинает собираться вокруг вас, перьями и клочьями. Вскоре оно уже бледный туман, и все густеет, все темнеет. Становится прохладно, затем холодно. Оглянуться не успеете, как уже не видно дальше собственного носа.

Смеясь и глотая влагу, упиваясь сыростью и зябкостью, вы – маловер! – кричите своей ищейке:

– Ты был прав! Вот оно! Оно здесь!

И теперь – за работу. Вы созываете свою команду. Облако такое густое, что вы с трудом можете различить смутные силуэты на палубе. На ощупь вы пробираетесь к знакомым приборам, заводите двигатели и включаете конденсаторы. Насос начинает работать и всасывает пар в баки. Словно весь корабль мучился от жажды и теперь жадно пьет, возвращая силы. Он ненасытно хлебает и заглатывает воду со зверским аппетитом.

Несколько часов уходит на то, чтобы наполнить все баки. Вы спускаетесь вниз за теплой одеждой, потому что вас бьет озноб. Возвращаетесь на палубу. Волосы так намокли, словно вы только что из душа. Видимость – не более нескольких метров. Небесная синева осталась где-то в воспоминаниях, пропал и палящий зной. Но конденсаторы продолжают гудеть, пока баки наконец не наполнятся и вода не начнет переливаться через край, растекаясь по палубе.

Пора в путь. Вы вращаете штурвал, разворачивая корабль к дому. Ищейка сидит на носу корабля с улыбкой на лице, в его руках заслуженная фляга с водой, и рядом стоит тарелка жареных небесных креветок. Он смотрит на вас с немым укором: «Вот видишь, я же говорил. Но ты мне не верил, ведь нет же? Ты потерял веру в меня. Ты усомнился».

Вы делаете вид, что вовсе нет, никогда не было и тени сомнения, и вы были уверены в нем с самого начала, и всегда будете, до самого конца. Но сами понимаете, что это ложь. В вас всегда будет сидеть это крошечное зернышко сомнения, да и в нем, возможно, тоже. Здесь ни в чем не может быть гарантий. Даже лучшие из охотников иногда ошибаются. Никто не безупречен, никто не бывает прав всегда.

В этом я уверен на сто процентов.