Текст книги "Без боя"

Автор книги: Алекс Регул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Простите, граф. Мне трудно объяснить чувства, что испытываю к ней.

– Если Вы чувствуете, что она именно та женщина, что нужна Вам, не останавливайся в шаге от счастья.

– Но Вас всё равно что-то тревожит? – по голосу друга понял Риккардо.

– Меня тревожит всё! Начиная с конкурента в виде всемогущего герцога Гомбургского и заканчивая тем, что она была замужем за предыдущим герцогом Редклифф! Согласитесь, она не из простых женщин. И скорее всего ваши отношения вызовут общественный резонанс – скандал!

– Даже если я хочу её сделать своей женой?

– Тогда скандал разразится тем более. Ведь со стороны покажется, что герцогиня Редклифф Вам достаётся, как титул… в наследство! После предыдущего герцога. А в таком контексте любые отношения могут не пережить пристального наблюдения и пересуда. Я не хочу, боли ни Вам, ни тем более ей. Почему «тем более ей»? Вы сами знаете особенности высшего света. О том, что мужскую репутацию трудно сломать. Вам, мой друг, ничего не угрожает, пока у Вас титул. Титул герцога и приличный доход. Пока это есть у Вас – Вы недосягаемы для отчуждения из общества. А женщине стоит опасаться любого шага. Она, как канатоходец без страховки. Неправильное движение, и её репутация летит вниз. И уже не возвращается на исходную точку. Никогда…

– Я это знаю, Арлен. Хотя, признаюсь, удивлён Вашей осведомлённости в вопросе общественного мнения… У Вас был подобный горький опыт?

– У меня был жалкий опыт, – с досадой сказал Арлен и замолчал, а когда вновь заговорил, в его голосе была такая боль, что криком рвалась из груди. – У меня два ангела хранителя – мать и тётя! Они оберегают меня от подобных ситуаций. Я защищён. Я! Но не та, кого мог любить!

– Вы были влюблёны?

– Нет! – ответ Арлена был сказан слишком быстро, чтобы быть правдой: – Несмотря на всю мою бесшабашность, в вопросах чувств я слишком рассудителен. Для меня брак – это необходимое условие продления рода… А любви в этом мире нет! Совсем нет. Есть лишь временное явление – страсть, да и только.

– И всё же, граф, Вы были влюблены. Но не смогли защитить свою любовь, которая погибла у Вас на руках. И сейчас Вы отвергаете её существование только для того, чтобы не страдать, упрекая себя в её гибели… Я прав?

– Нет! – выкрикнул Арлен. – Нет любви! Только плотские забавы. И алчные интриги.

Карета остановилась напротив дома Мадам Лиман.

– Хочу отправить карету домой. Вас не затруднит вернуться в наёмном экипаже?

– Конечно, не затруднит. Я тоже считаю, что карета, на дверце которой красуется герб герцога Редклифф, не должна стоять перед борделем. Даже несмотря на всю презентабельность этого заведения, бордель – он и есть бордель, – улыбаясь, сказал граф, открывая дверцу кареты.

Они вышли. Герцог дал распоряжение кучеру ехать домой. Грациозно лошади чёрной масти привели в движение карету. Сбруя поблескивала в лучах заходящего солнца, а лакированная поверхность кареты, словно чёрным зеркалом, отражала всё то, что мелькало перед ней. Такая красота, безусловно, не могла здесь оставаться, не привлекая всеобщего внимания.

Герцог и граф поспешили войти в здание. Их, улыбаясь, встретила юная девушка в коротеньком золотистом наряде. После непродолжительной беседы о цели визита, она провела герцога и графа за столик.

Мужчины, сидевшие ближе к сцене, невольно тянулись к танцовщицам, которые исполняли сейчас весёлые танцы. И наблюдая за происходящим, у Риккардо создавалось впечатление, что многие жаждут, чтобы танцовщицы упали им прямо в руки.

Вскоре весёлая музыка закончилась, танцовщицы ушли. Теперь на сцену вышла исполнительница задушевной песни. Наряд её очень контрастировал с одеждой, как предыдущих актрис, так и вообще женщин присутствующих в зале. По всей длине красного, словно пламя, платья струились каскадом блёстки. Платье было очень длинное. Почти без декольте. Красота певицы ослепляла. А обворожительный голос довершал образ прекрасной нимфы.

Граф загипнотизировано следил за ней.

– Друг мой, – позвал его Риккардо, – Мне пора уходить. Тот, к кому я пришел, уже освободился и ждёт меня.

– Неужели у Вас здесь деловая встреча? – удивлённо спросил Арлен.

– Да.

– Вы не перестаёте меня удивлять! Что ж, увидимся завтра.

– Приятного вечера!

Девушка подвела Риккардо к двери в комнату Джона.

– Проходите, – тихо, сказала она. – Я скоро принесу вам ужин.

Войдя в комнату, Риккардо увидел сидевшего в кресле Джона.

– Джон, Ваши феи обожают Вас. Они никогда не дадут Вам умереть с голоду.

– Конечно, обожают! Ведь я им как муж, один на всех. Но при этом, заметьте, я позволяю каждой из них быть с другими мужчинами. И без приступов ревности с моей стороны.

– Рад встрече!

– Взаимно. Присаживайтесь.

Риккардо присел на диван.

– Ох, и задачку Вы мне задали, Ваша светлость. Я до последнего думал, что не смогу ничего ценного сказать о предыдущем герцоге Редклифф.

– Неужели его репутация настолько безупречная?

– Безупречная до тошноты!

– И что ни каких внебрачных детей или просто любовниц у него не было?

– Нет. Любовниц он не содержал.

– А что о нём вообще говорят? Знаю, слуги его ценили.

– И не только они. Его кристальная репутация была достоянием палаты лордов. Ему пророчили большое будущее. И если бы не его внезапная смерть, он со временем вошел бы в десятку самых влиятельных людей Англии.

– Но по Вашим глазам вижу, не всё так просто. Ведь так? – осторожно спросил Риккардо.

– Да… Был у него один изъян, – Джон взял паузу, то ли наращивая интригу, то ли не был уверен до конца, стоит ли об этом вообще говорить.

– И что это? – не выдержал Риккардо.

– Не что, а кто. Он на этом изъяне женился – Леди Элеонора Редклифф.

Чувствуя, что терпению приходит конец, Риккардо попросил:

– Договаривайте.

– Вам известна причина, по которой, Его светлость с супругой отправились в Европу?

– Как мне сказали, это было их свадебное путешествие. Хотя, какое-то запоздалое путешествие, ведь со дня свадьбы прошло несколько лет.

– Согласен. Зыбкая версия. А правда состоит в том, что на самом деле герцог с герцогиней в Европе посещали светил медицины в надежде исцелить герцогиню от бездетности.

– Она не может иметь детей? – едва смог произнести Риккардо.

Всю горечь такого открытия не мог вместить его разум.

– Как мне стало известно, у герцогини была серьёзная травма. Не знаю, правда, какая именно. В результате она лишилась возможности иметь детей. Как Вы сами понимаете, это делало бездетного герцога очень уязвимым, ведь ему некому было передать свой титул.

– А Вы не допускаете мысль, что это не герцогиня, а сам герцог был нездоров?

– Нет. Именно герцогиня… По чистой случайности мне стало известно, что незадолго до отъезда на континент Его светлость пользовался услугами девушки по имени Нинель, обитательницы такого же дома, как этот, но на другом конце Лондона. Случилось так, что Нинель от герцога забеременела. Именно от него, поскольку была новичком в этом деле, и у неё не было клиентов до него. А после их связи она ни с кем не была по причине внезапной болезни. Когда же герцог узнал о её беременности, он не отказал ей в денежной помощи, но выставил единственное условие – ребёнок не должен был родиться. Рождение ребёнка от куртизанки не входило в его планы блестящего политика. Нинель избавилась от беременности и получила существенную денежную компенсацию. Вскоре она ушла из борделя. Местные девочки говорят, она покинула Лондон. Сейчас работает прислугой у какого-то старого графа в его загородном поместье.

Джон замолчал, но герцог понял, это ещё не всё.

– Вы ещё что-то хотите сказать?

– В доме Мадам Лиман так же есть девушка, которая принимала Стивена Хорнсби. И знает о нём то, что никто Вам не расскажет. Вопрос только нужна ли Вам такая информация?

– Позвольте, я всё же её выслушаю.

– Что ж, воля Ваша.

Джон подошел к камину, вдоль которого висела красная атласная лента. Слегка подёргал её, приводя в движение механизм звонка. Почти сразу в комнату вошла непримечательная девушка в скромной одежде прислуги. Джон ласково обратился к ней:

– Мери, будь добра, если Моника свободна, пригласи её ко мне.

Девушка кивнула и вышла из комнаты, спеша исполнить поручение. Через несколько минут в дверях появилась Моника. Высокая, стройная, жгучая брюнетка в синем платье, которое было украшено перьями.

– Добрый день, джентльмены! – голосом серены, поприветствовала она.

– Моника, нам нужна небольшая услуга, – начал Джон.

– Я способна не только на небольшую, но и на очень, очень большую услугу, – игриво перебила его Моника.

– Мон! Остынь! Этот джентльмен здесь, чтобы поговорить. Только поговорить! Но за откровенность он хорошо заплатит.

– Поняла, – голос и телодвижения Моники стали нормальными, присущими обычным женщинам, а не искусительницам.

– Я оставляю вас наедине, – произнес Джон к, – Так будет удобнее. Моника, не бойся говорить этому джентльмену правду, он мой друг.

Джон вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

– О чём Вы хотели со мной поговорить, сэр? – спросила Моника, присаживаясь на тот же диван, на котором уже сидел Риккардо.

– Мне сказали, Вы были знакомы с герцогом Редклифф, со Стивеном Хорнсби.

– Да, был у меня такой гость.

– Расскажите о нём.

– Что именно?

– Что посчитаете нужным, то и рассказывайте.

– Ну… он был сложным клиентом. Требовательным. Любил главенствовать… Часто был резким и даже грубым. Но всегда хорошо оплачивал свои желания.

– Он о чём-нибудь личном говорил? Делился какими-то переживаниями? Было такое?

– Было, конечно. Мужчины всегда о чём-то говорят. О своих важных проблемах. О том, что их не ценят, не понимают. Часто ругают жен… Его светлость однажды говорил о своей жене… Я понимаю, мы здесь часто слышим скабрезные слова о жёнах из уст недовольных мужей, но слова герцога я запомнила. Мне его жену даже стало жаль…

– Что он о ней говорил?

– Он её назвал «подделкой», «неудачной копией женщины». Говорил, что ненавидит, когда она на него смотрит… Что спать с ней может, только если в комнате темно. И непременно, чтоб она молчала. И не сопротивлялась… Меня заставлял молчать, не сопротивляться и не смотреть ему в глаза, – увидев, как болезненно исказилось лицо собеседника, Моника взмолилась, – Сэр! Простите, я не хотела Вас злить! Мне, наверное, лучше уйти?

Крепкая рука герцога, схватила запястье Моники и не дала ей встать с дивана.

– Останьтесь! Моника, я не хотел пугать. Продолжайте. Прошу.

– Приятного, конечно, нет в моих словах. Но на этом мой рассказ заканчивается. Могу лишь добавить, что герцог приходил нечасто, но только ко мне. Если его не могла принять, он уходил, не пользуясь другими девушками.

Внимательно Риккардо посмотрел на Монику и неожиданно понял, что упустил:

«Её внешность!

Моника похожа на Нору!

Но почему Стивен так избирательно относился к внешности куртизанок и был так равнодушен к собственной жене?

Боже правый! Вот же ответ, на поверхности – он не любил Нору, он любил её сестру – Эмму! И именно внешнее сходство сестёр было причиной его согласия на этот брак. Но Нора – не Эмма. При всей схожести, это были две разные женщины. И Стивен, это понимая, мстил Норе за то, что она не его любимая Эмма.

«Копия!»

«Подделка!»

А учитывая неспособность родить наследника, Нора стала для собственного мужа предметом лютой ненависти. Не человеком, а именно «предметом».

Теперь понятно, почему Нора замкнутая. Муж по капле выдавливал из неё жизненную силу.

В ней нет публичной женственности, нежности. Ей не присуще кокетство и флирт. Вместо этого на вооружении у Норы кинжалы и пистолеты. И если большинство женщин привлекает мысль о поклонниках, то Нора покорять никого не намерена.

Только обороняться!»

– Простите, сэр, – тихо обратилась Моника, – Мне больше нечего сказать. Я могу уйти?

– Задержитесь на минуту, – Риккардо достал из кармана деньги и положил их на стол, – Возьми. Вы их честно заработали.

– Спасибо! Но оплата слишком велика. Я не могу взять так много, – Моника взяла лишь верхнюю купюру, – Этого мне будет вполне достаточно! Прощайте, сэр.

– Прощайте, Моника.

Она вышла из комнаты, и герцог остался один. Ему неудержимо хотелось вернуться домой, чтобы увидеть Нору. Прижать её к себе и уже никогда не выпускать. Стать для неё защитником, опорой, другом.

Не сразу Риккардо заметил появление Джона в комнате. Джон принес поднос с едой и выпивкой. Поставил его на стол, внимательно посмотрел на Риккардо и тихо спросил, присаживаясь в кресло:

– Дружище, давайте поужинаем?

Риккардо даже не посмотрел на друга. Его мысли были далеко. Джон, наливая в два бокала янтарный напиток, уточнил:

– Моника была полезной?

Риккардо взял бокал, сделал пару глотков, задумчиво кивнул и, вернув бокал на стол, тихо произнёс:

– Да, Джон… Моника мне на многое открыла глаза… Она не взяла все деньги предложенные мной. Они на столе. Теперь они Ваши.

Джон посмотрел на деньги, но ничего не сказал. А на следующий день купил на них цветы и раздал женщинам, работающим в этом борделе. Дом мадам Лиман утонул в буйстве красок нежнейших растений. Все были растроганы таким вниманием. Мадам Лиман вечером прикрыла своё заведение для клиентов, сославшись на небольшой пожар в одной из комнат. А когда ушёл последний клиент, устроила маленький банкет для своих работниц. И на этот праздник был приглашен только один мужчина – Джон.

Но это будет только завтра.

Сейчас Джон с грустью смотрит на герцога. Смотрит ему прямо в глаза. И задаёт вопрос, не задать который не может:

– Леди Элеонора… и есть та самая женщина, о которой Вы… – дальше Джон не смог подобрать слова.

Ему на помощь пришел сам Риккардо:

– Да. Это она и есть… Извините, я сегодня не смогу разделить с Вами ужин. Может, в другой раз.

Через несколько минут Риккардо ехал в наёмном экипаже домой.

– Мистер Линдсей, надеюсь, я не опоздал к ужину? – спросил герцог, едва переступив порог дома.

– Нет, Ваша светлость. Дамы ещё в столовой.

– Попроси их задержаться. Я переоденусь и присоединюсь к ним! – взбегая по лестнице, крикнул герцог.

Приведя себя в порядок, он спустился в столовую.

– Добрый вечер!

Обвел взглядом сидящих за столом.

«Милая графиня Маргарет Морсби тепло улыбается мне.

Рядом с ней Шарлотта Медоуз. Сегодня её глаза игривы. Наверное, это результат вчерашнего знакомства с отставным военным?

Сестрички, Мадина и Линда, сидят, как всегда, рядом.

Но главное кого я хочу сейчас видеть, это мой воинственный ангел…»

– А где же герцогиня? Уже ушла?

– Да, ушла. Уехала. Ещё днём. Решила навестить свою подругу леди Габриэль Додсон, – спокойно объяснила Мадина отсутствие сестры.

– Когда вернётся? – встревожено спросил герцог.

– Не знаем. Она сказала, что напишет о возвращении, – пояснила Линда.

– Что значит «напишет»!? Где живет эта подруга? – голос герцога моментально стал металлическим.

– Точно не знаем, где-то в графстве Суссекс…

– Точно не знаете! – заорал герцог. – Да как вы могли её отпустить одну неизвестно куда! Почему она не предупредила меня о своём отъезде?

– Риккардо, прошу Вас, успокойтесь, – взмолилась графиня. – Девочки здесь совершенно не виноваты. Они ничего не могли сделать. Леди Элеонора нас просто поставила перед фактом своего отъезда за несколько минут до него. Практически стоя на пороге. К тому же она заверила, что уезжает ненадолго. Взяла с собой лишь горничную. И категорически отказалась воспользоваться одной из Ваших карет. Уехала в наёмном экипаже. Она сказала, что оставила на столе в кабинете письмо для Вас. Может, в нём указано место, где проживает её подруга?

Герцог, который так и не присел за стол, развернулся и спешно отправился в кабинет. Он всеми силами старался сейчас не думать, что Нора недосягаемо далеко. Что её отъезд не что иное, как побег. Побег от него.

В кабинете было темно. Герцог взял с камина свечу, зажег её и подошел к столу. Там его ждало письмо. Рывком он схватил его. И поднеся к свету зажженной свечи, лихорадочно стал пробегать по тексту:

«Дорогая Элли!

Улыбка на моих губах, когда вспоминаю наши встречи. Те вечера и ночи лучшее, что было у меня. Жаль, что моим планам на совместное будущее не суждено сбыться… И Вы, конечно, понимаете почему.

Весьма рассудительно будет с Вашей стороны воспользоваться шансом с английским лордом, о котором мне совсем недавно стало известно. Это Ваш шанс появиться и блеснуть в Лондонском свете. Держись его, и возможно, когда-нибудь мы с Вами встретимся в театре или на балу. (Читай на Книгоед.нет) Но в любом случае, если вышеупомянутый лорд Вас не устроит, Вы всегда можете избавиться от него и поменять на другого, более достойного джентльмена.

Жизнь Ваша принадлежит лишь Вам. Я же не имею возможности вольно поступать, согласно моим желаниям. После возвращения в Лондон на мои плечи легли обязанности, которые игнорировать не могу. Мне нужно думать о продолжении рода, о наследниках.

Свадьба моя, о которой Вы недавно упомянули, действительно состоится в ближайшее время. И Вы правы, Вас на ней не будет. Хотя мне было бы приятно видеть среди гостей и Вас. Но такова жизнь. Вы будете далеко и не со мной».

Немного растерянно Риккардо прекратил читать письмо к Натаниэлю в Италию, которое не дописал и поэтому так и не передал сегодня Джону.

– Но где, же письмо Норы?

Он еще раз посмотрел на поверхность стола. Но там больше не было никаких писем. Только газеты и несколько его собственных набросков и предложений управляющим.

«Может, письмо упало под стол?»

Заглянул под стол. Пусто.

Осветил вокруг стола.

«Тоже пусто…

А где же письмо от Эрнста?

Помню точно, бросил его в камин, а оно, отскочив от полена, выпало, и когда я уходил, лежало рядом с камином.

Кто его забрал?

Неужели Нора?

Этого ещё не хватало!

Да где же письмо от Норы?

Бог ты мой! Вот оно! Я же его всё это время в руке держал. Нора написала своё письмо на оборотной стороне моего послания к Натаниэлю».

Теперь Риккардо внимательно стал читать письмо Норы, держа листок так, чтобы свет свечи освещал текст, написанный её рукой.

«Герцогу Редклифф!

Полностью с Вами согласна. Моё место на Вашей свадьбе где-то среди гостей. И Вам, действительно, нужно думать о продолжении рода, о своих наследниках. Как я понимаю, Вы узнали, что не смогу Вам их подарить. Кто Вам об этом сказал, для меня сейчас не имеет значения, поскольку сама хотела рассказать об этом, и ещё о многом.

Но Вы сделали правильный вывод, прекращая свой интерес по отношению ко мне. Тем самым избавили меня от необходимости самой убеждать Вас в нецелесообразности наших отношений. Я не расстроена и не удивлена, что Вы поменяли свои планы относительно меня. Нет. Я знала, что рано или поздно это произойдёт. Но не ожидала, что за одну ночь.

Но это даже к лучшему.

Я не успела к Вам привыкнуть.

И благодарна, что избавили от неведения и написали письмо. У меня не было времени искать другую бумагу для своего ответа, поэтому воспользовалась обратной стороной Вашего послания ко мне.

Что же касается английского лорда по имени Эрнст, даже несмотря на Ваше благословение, я его предложением не воспользуюсь. Более того, подобные предложения от других соискателей на моё общество тоже отвергну.

Ещё раз искренне благодарю Вас за то, что написали мне письмо. Ведь, правда дороже, чем глупые надежды и заблуждения.

Последняя просьба. Если мы когда-нибудь случайно встретимся, не обращайтесь ко мне, как к Элли. Я это имя невзлюбила ещё с тех пор, когда была женой Стивена.

Прощайте.

Нора».

Письмо выпало из руки. Упало к ногам, а Риккардо всё продолжал смотреть на свидетельство трагического нелепого заблуждения. Белый листок бумаги, исписанный с двух сторон. Исписанный двумя людьми. Но так жестоко порвавший надежды мужчины на любимую женщину. Листок бумаги, больно ранивший двух людей.

От боли в груди Риккардо стал медленно оседать на пол. Его рука коснулась письма. Неимоверное желание порвать письмо к Натаниэлю, боролось с желанием любой ценой сохранить текст, написанный рукой Норы.

Держа в руке проклятое письмо, он долго сидел на полу. Постепенно комната стала погружаться в темноту. Догорая, гасли свечи. Одна за другой. Взглянув на часы, Риккардо увидел в свете последней догоравшей свечи, что уже далеко за полночь.

«Наверное, надо идти?

Только куда?

Норы нет в этом доме.

Холодная постель будет встречать меня, куда бы я ни пошёл».

Когда погасла последняя свеча, он встал и в полной темноте побрёл в голубую спальню западного крыла.

– Ваша светлость, как долго планируете отсутствовать в Лондоне? Будут дополнительные распоряжения относительно ведения хозяйства? – тревожно спросил Линдсей.

Дворецкий уже выполнил поручения герцога и погрузил необходимые для долгого путешествия вещи в карету, стоявшую сейчас перед домом.

– У меня к Вам только одна просьба, если появиться леди Элеонора Редклифф, заприте её и не выпускайте до моего приезда. Я буду Вам писать, а если возникнет необходимость или новости от Вас, сразу же вернусь. И передайте графу Морсби, в кабинете на столе его ждёт письмо.

Риккардо сделал шаг к двери, но неожиданно в неё постучали. Дворецкий распахнул массивную дверь. На пороге стоял мальчик лет двенадцати, а чуть дальше от него коренастый мужчина, с равнодушным видом озирающийся по сторонам.

– Что тебе угодно? – растерянно, спросил Линдсей.

– Добрый день! Меня зовут Джером, я сын мистера Фридмана, владельца ювелирного магазина, что на Флит Стрит. У меня посылка для герцога Редклифф, – сообщил мальчик.

Мужчина, который видимо был всего лишь сопровождавшим сына ювелира, даже не взглянул на порог.

– Проходи! – дворецкий жестом указал мальчику, что ему лучше войти.

Войдя, Джером достал из внутреннего кармана своей жилетки небольшой, но пухлый коричнево-желтый конверт. Линдсей потянулся к нему, но мальчик прижал конверт к себе.

– Простите сэр, я должен вручить это лично герцогу. Надеюсь, это возможно?

– Да, возможно! – вмешался Риккардо, наблюдавший сцену со стороны. – Мистер Джером Фридман, герцог Редклифф сейчас стоит перед Вами, и Вы можете выполнить свою миссию.

– Добрый день, Ваша светлость! Конверт лично Вам в руки просила передать миледи, – мальчик без колебаний передал конверт герцогу. – Прощайте.

– Не так быстро, молодой человек! Пройдёмте в кабинет. Мне необходимо с Вами поговорить! – тон герцога не позволил Джерому ослушаться, и он последовал за хозяином дома в кабинет.

Когда они остались наедине, Риккардо спросил:

– Вы сказали, выполняете распоряжения миледи?

– Да, Ваша светлость! – подтвердил мальчик. – Вчера, в районе трех часов по полудню, в магазин отца пришла миледи. Она приобрела изделие, но забирать не стала, сославшись, что товар необходимо доставить сегодня утром герцогу Редклифф. Что я, по поручению отца, уже сделал.

– А миледи не передавала на словах что-нибудь?

– Нет, Ваша светлость.

Герцог извлёк из кармана пару монет, передал их мальчику и, поблагодарив, простился с ним. Прошёл к столу, присел и вскрыл конверт. Ему в ладонь выпали карманные золотые часы на цепочке. Он открыл их и увидел циферблат, отделанный драгоценными камнями. Не сразу герцог заметил маленький свёрнутый бумажный квадратик, прикрепленный к внутренней поверхности крышки часов. Аккуратно извлёк его, развернул и увидел знакомый подчерк Норы:

«Простите, не могу вернуть колье и серьги.

Взамен дарю эти часы».

Улыбка на секунду коснулась мужских губ:

«Значит мой подарок ей дорог, раз она не может с ним расстаться…

Хотя с другой стороны, что за нелепая мысль возвращать мне колье и серьги? Тем более тратить на откуп за них такие огромные деньги! Это при её-то стеснённых финансовых возможностях?!»

И всё же настроение герцога улучшилось. Он встал из-за стола, подцепил золотую цепочку к камзолу, сами часы вложил в карман. И очень скоро, простившись с дворецким, покинул дом.

Но на пороге возникла новая преграда.

Мужчина в начищенных до блеска сапогах, в ярком синем сюртуке с серебряными пуговицами и в шляпе с кокардой, преградил путь Риккардо.

– Ваша светлость, Вас приглашает в свою карету герцог Эрнст Август Гомбургский! Позвольте Вас проводить.

Они подошли к белой карете, запряженной белыми лошадьми, стоявшей позади от чёрной кареты герцога Редклифф. Дверь распахнулась, и Риккардо присел в карету. Там был Эрнст.

– Я не хотел появляться в Вашем доме и привлекать к своему визиту ненужное внимание прислуги. Но и не встретиться с Вами лично тоже не мог.

– В чём причина визита? Давайте сразу к делу! У меня мало времени, я спешу! – раздраженно, поторопил Риккардо.

– Куда-то уезжаете?

– Уезжаю. Зачем Вы приехали?

– Я прибыл сегодня по одной единственной причине, – Эрнст замолчал, но лишь для того чтобы извлечь из кармана своего шикарного бордового камзола лист бумаги.

Риккардо было достаточно одного взгляда на этот измятый лист, чтобы понять, что держит сейчас в своих руках Эрнст.

– Узнали моё письмо? Хотите спросить, как оно ко мне вернулось? А нет, вижу по Вашему лицу, что догадались. Да, вчера передо мной им размахивала гневная леди Элеонора Редклифф. В конце концов, она швырнула его мне в лицо и на прощание заявила, что Вы лучшее, что было в её жизни. И что она возмущена до глубины души, узнав о моих претензиях к Вам. Я бы сглотнул горечь и не унизился, ища встречи с Вами, поскольку умею достойно проигрывать. Тем более что между мной и Вами уже появилась договорённость относительно её самой. Однако меня обеспокоило одно единственное слово, из-за которого я здесь. И я надеюсь получить разъяснения или, по крайней мере, предложить свою помощь.

– Помощь мне от Вас не нужна! Что это за слово, из-за которого Вы здесь?

– Она сказала Вы «лучшее, что БЫЛО в её жизни»… «было», а не «есть»… Как это понимать? Вы утратили свой былой интерес к ней?

– Вы заблуждаетесь! Как, в прочем, и она. Наши разногласия имеют временный характер и вызваны нелепым недоразумением. Не более! – Риккардо чеканил каждое слово. – Надеюсь, Вы получили сатисфакцию или намерены продолжить дискуссию?

– Перестаньте видеть во мне врага! Я Вам не соперник! И я не меньше Вашего хочу видеть её счастливой. Поэтому я здесь.

– Считаю наш разговор бессмысленным. Не ищите со мной встреч!

Риккардо попытался покинуть карету, но следующая фраза Эрнста остановила его:

– Она сбежала? Признайтесь. Я ведь это почувствовал ещё вчера. Но не догадался остановить её. Сила её гнева из-за моего письма, не дала мне правильно оценить ситуацию… Что Вы намерены делать?

– Искать, – сухо ответил Риккардо.

– Может, воспользуетесь моими возможностями и связями?

– Нет.

– Я завтра возвращаюсь в графство Норфолк, к семье. И пробуду там до конца года. Если передумаете, я к Вашим услугам… Желаю Вам удачи.

– Прощайте, Эрнст! – Риккардо раздраженно покинул белую карету герцога Гомбургского.

Через несколько минут его собственная карета везла его в сторону графства Суссекс.

4

Часть четвёртая

Спустя три месяца.

В пустоте долгих дней он остался один, и казалось, душа разорвалась на части. Все, что было с ним, погрузилось во тьму, обволакивая белым опиумом измученный разум. Затуманенная память позволяла жить дальше, а все воспоминания о Норе, все переживания и тревоги, как только они появлялись, Риккардо старался погасить, чтобы не сойти с ума.

За прошедшее дни, недели и месяцы он развернул колоссальную деятельность, которой мог позавидовать легион агентов разведки. Но… результата не было.

Впервые дни в нём жила уверенность, что скоро он настигнет свою беглянку. Но со временем уверенность переросла в надежду, а затем в мечту. Проводимые им опросы во всех возможных местах её пребывания, положительного результата не дали. В гостиницах Нору никто не запомнил, на постоялых дворах тоже. Герцог колесил по дорогам графства от побережья вглубь острова, с севера на юг и обратно. Результата не было.

Когда два месяца спустя силы стали его покидать, он приехал в своё имение Розихауз. С одной стороны, Риккардо не мог больше скитаться по графству, с другой, ему просто жизненно необходимо было загрузить мозг другими проблемами и заботами. Приехав в имение, он призвал управляющего Томаса Бенсона к немедленному внедрению его во все дела, проблемы и достижения. Герцог поглощал информацию, а управляющий удивлялся, как блистательно после этого решались насущные проблемы Розихауз. За короткое время на территории имения появилась своя лесопилка, прорыты несколько оросительных каналов, и отремонтирована одна из мельниц. Но при решении проблем имения герцог так и не решил свою главную проблему. Она тупой болью мучила его по ночам, когда он оставался один в спальне.

Известия о Норе из Лондона не приходили. Хотя письма герцог получал регулярно. Из писем он узнал, что Мадина и Линда переехали к тёте, графине Белинде Олкен. Было письмо и от Арлена, который сокрушался, что не смог сопровождать друга в поисках леди Элеоноры. Арлен переменил своё отношение к чувствам друга. Этот факт заставлял Риккардо оптимистичнее смотреть на процесс поиска, и прилагать новые усилия, чтобы искать, искать… искать.

Через неделю после отъезда Риккардо из Лондона, Арлен увёз мать и тетю обратно в имение. Но позже вернулся в Лондон и снял дом на Аппер-Брук-Стрит. В доме герцога Редклифф Арлен появлялся регулярно, но только для того, чтобы узнать новости о друге.

Риккардо не звал Арлена в Розихауз. Он вообще мало писал в Лондон, стараясь оградиться от мира, где Норы точно нет. Здесь же, в Восточном Суссексе, он старался по возможности оказаться в людном месте. Посещал все ярмарки. А если кто из местной знати приглашал в гости, непременно делал визит. И везде искал свою пропажу.

Шли дни. Они складывались в недели. Уже заканчивался месяц пребывания герцога в имении. Он понимал, что время уходит, а результата нет. Как дальше жить, не знал. Неожиданно решение пришло, откуда герцог не ждал. Управляющий имения в графстве Уайт в письме спрашивал разрешение на введение новых отношений с арендаторами. Несильно поняв, о чём идёт речь, Риккардо решил отправиться в графство Уайт и уже на месте принять окончательное решение.

Отъезд определил для себя на 12 октября. Ровно через неделю.

Вернувшись с очередной сельской ярмарки, Риккардо присел в кресло перед зажженным камином, в своем новом кабинете поместья Розихауз. Через пару минут к нему пришел управляющий.

– Как Вам ярмарка? Понравилась? – спросил Томас.

– Да. Там было много людей.

Блуждая сегодня по рядам торговцев, герцог больше внимания уделял не предлагаемым товарам, а прохожим. Прохожим женщинам. Но среди толпы людской не было желанного лица. На миг ему вдруг показалось, что он вырвал из толпы её взгляд. Но настигнув женщину, привлекшую его внимание, испытал очередное разочарование. Это была не Нора. Ощутив болезненный укол в сердце, Риккардо извинился перед женщиной, которую схватил за плечи и развернул к себе, чтобы увидеть в ней свою беглянку. Но радостная надежда стала очередным разочарованием.