Текст книги "Особый курьер"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Хочу, но чуть позже. Как говорится, всему свое время.

Марша налила еще, и они выпили.

– У-у-х, зараза!.. – вздрогнул Джек, когда кальвадос скользнул ему в желудок. – Нр-р-равится мне твоя выпивка, Марша. Ну так на чем мы остановились?

– Я говорю, в тире стрелять удобно, поэтому все пули идут туда, куда ты хочешь. А когда выпрыгиваешь из вентиляционной трубы и повисаешь на тросе, как елочная игрушка, не так легко попасть в того, в кого надо. – Марша съела оливку и продолжила: – Так что на двенадцать убитых бандитов приходилось до шести трупов и еще полтора десятка раненых, совершенно невинных людей. Но это считалось нормой.

– А нельзя было сделать как-то иначе, поаккуратнее?

– Чтобы сделать аккуратно, нужно время, а террористы – ребята отчаянные. Они обычно страховались взрывным устройством, поэтому главным было застрелить подрывника. Того, у кого в руке был пульт. Поэтому мы выпрыгивали с трех-четырех точек и палили.

– А случалось, что вы не попадали в подрывника?

– Случалось.

– Часто?

– Со мной было только один раз – в самом начале карьеры. Мы стреляли в подрывника, и он упал. Думали, убит, но он оказался жив и замкнул цепь. Из той группы уцелела только я одна. Но это было давно.

– А как ты оказалась здесь, Марша? На пенсию, что ли, ушла?

– На пенсию! – невесело усмехнулась баба Марша. – Меня лишили пенсии, Джек, оттого я и пошла в управдомы. Но я не жалуюсь – мне хватает.

– За что же тебя лишили пенсии?

– Заложника кокнула. На нервах вся была. Мы тогда подземный комплекс отбивали – сплошные потайные ходы, повороты, коридоры. Потеряли восемь человек. И уже под конец, когда очистили весь комплекс, на тебе, выскакивает один придурок и орет. – Марша вздохнула и потянулась к бутылке. Она налила себе половину порции и, не предлагая Джеку, выпила. – Ну вот. А я же, говорю, вся на взводе была – как оголенный нерв. Ну и врезала по нему. Три пули – и он труп. А тут как назло несколько человек из местной полиции было, да и сотрудники этого комплекса тоже все видели. Короче, тюрьмы я избежала – тут начальству моему низкий поклон, стояли за меня горой, но пенсии и всех званий лишилась.

– Но ты же могла устроиться куда угодно. Охранником, телохранителем или частным детективом.

– Нет. Я сама решила, что мне больше нельзя с пушкой ходить. Заполошная я стала какая-то.

– Какая?

– Заполошная – значит, нервная. Часто теряю над собой контроль. А тут очень кстати Глосберг попался – он мой должник, я когда-то его брата у похитителей отбивала. Вот он мне это местечко и предложил. А что? – Марша окинула взглядом свою комнату. – Здесь есть все, что нужно: кровать, стол, стул, по коридору налево туалет и душ, на этажах подлецы, о которых можно почесать кулаки, когда взгрустнется. А в подвале я сделала себе спортзал и тир.

– Спортзал и тир? – удивился Джек.

– А как же ты думал? За столько лет работы в отряде у меня уже вошло в привычку по несколько часов проводить на тренажерах или с пистолетом в руке. Пошли покажу тебе все это хозяйство.

– Пошли, – с готовностью согласился Джек. Он резко встал, но тут же качнулся и ухватился за стену.

– Ты сам-то как? Со спортом дружишь? – спросила Марша, подбирая из связки нужные ключи.

– Конечно, дружу. В летном колледже был третьим по боксу и... – Джек вспомнил битву с приемщиками, – и в теннис немного могу.

– Ну пошли, боксер, – улыбнулась Марша и вышла в коридор.

Джек последовал за ней. Они прошли по запутанным коридорам первого этажа и наконец остановились перед дверью с надписью "Овощехранилище".

– Это старая надпись, – пояснила Марша и толкнула дверь. Затем нащупала в темноте выключатель, и весь подвал озарился ярким светом. – Проходи, – сказала она, и Джек, спустившись на несколько ступенек, оказался в небольшом спортивном зале.

Как и в комнате Марши, здесь поддерживалась идеальная чистота. С потолка свисали четыре разновидности боксерских груш. Две из них Джек видел впервые. На полке лежало несколько пар перчаток – боксерские, снарядные, "накладки" и еще несколько специальных, которые Джек тоже раньше не видел. Еще были маты, перекладина, шведская стенка и, конечно, тренажеры для бодибилдинга.

– Все это оплатил Глосберг, – сказала Марша. – Мы надеялись, что и его рабочие будут посещать этот зал, но им больше нравится пить антифриз. Ну-ка, боксер, покажи класс.

Джек подошел к ближайшей груше и отвесил ей несколько тумаков. Груша лениво качнулась, и Джек понял, что не произвел на Маршу должного впечатления.

– Так бить нельзя, Джек. Ты думаешь только о том, насколько хорошо ты смотришься со стороны. Ты пижонишься, а в настоящей драке это для тебя смертный приговор, – сделала замечание Марша.

Она подошла к снаряду и, постояв несколько секунд, выдала такую серию, что груша едва не прорвалась.

– Вот, парень... – прокомментировала Марша. – Бить надо. Жестоко бить, а не раскачивать.

– Но на ринге я бил довольно сильно. У меня были победы нокаутом, возразил Джек.

– На ринге ты лупцевал своих дружков, таких же мягких мальчиков. Максимум, что тебе грозило, это синяк под глазом. А когда перед тобой реальный враг, ты должен бить так, чтобы каждый удар мог стать для него последним.

Джек посмотрел на Маршу и увидел, что она уже совершенно протрезвела. Будто и не пила крепкий кальвадос. Да и сам Холланд чувствовал себя совершенно бодро, лишь неприятный привкус во рту напоминал о спиртном.

– Окей, Холланд, пойдем теперь в тир. В своем летном колледже небось приходилось стрелять?

– Да, из спортивного пистолета.

Джек и Марша прошли дальше, и Холланду пришлось восхититься еще раз, увидев первоклассно оборудованный тир Такого не было даже в его колледже.

– Поначалу Глосберг не хотел давать деньги на это оборудование. Но я пообещала, что научу его стрелять, как настоящего копа, – усмехнулась Марша. Каждый мужчина спит и видит себя эдаким крутым парнем с большим пистолетом в руках. Глосберг оказался тоже из таких и выложил почти пятьдесят тысяч кредитов. Для него это пустяк, а мне приятно. Пойдем на исходную, я покажу тебе свой арсенал.

На исходной позиции стоял оружейный шкаф со специальными укладками под каждый из пистолетов.

– Вот это "ЛИЛИТ-Б7". Хорошая машинка, но маловат калибр. "Лилит" подходит только мастерам. А вот это мой любимый "ТОРСО". Девять миллиметров, механика на электроприводе и даже дополнительная камера сгорания для использования жидкого топлива. Не пистолет, а мечта. Бронежилетов для него не существует.

Джек взял "ТОРСО" в руки и покачал головой:

– Тяжелый очень.

– Ну что ж, за мощность приходится платить, – сказала Марша.

– Мне вот этот нравится, – показал Джек на короткоствольное оружие с барабанным механизмом.

– Это револьвер системы Штрауса. Стрелять в упор – одно удовольствие, но не более. Он у меня здесь случайно. У жильца одного отобрала. Ну что, какой попробуешь?

– Пожалуй, "лилит".

– Ну давай.

Марша подцепила на бегунок картонку с мишенью и отправила ее на двадцать пять метров. Мишень остановилась, и Джек шагнул к огневому рубежу.

Пистолет лежал в руке очень удобно, и Джек удивился, насколько он хорошо сбалансирован, хотя это было обычное серийное оружие.

Холланд нажал на курок, и "лилит" выбросил сразу треть магазина.

– Переключи на одиночные, – усмехнулась Марша.

Джек с трудом разобрался с кнопками, но все же сумел переключиться правильно. Он дострелял оставшиеся патроны, а потом Марша пригнала мишень обратно.

– Ну давай посмотрим, что ты там настрелял. Хотя я уже отсюда вижу, что почти ничего.

Джек снял свою картонку и увидел, что все его пули ушли в "молоко" и только одна из них попала в семерку.

– Наверное, заблудилась, – предположила Марша. – Такой стрелок, Джек, в полицейской операции живет меньше минуты.

– Но я же не служил в спецназе, – стал оправдываться Джек. – Я всего лишь пилот.

– А я разве что говорю? – пожала плечами Марша. – Помоги лучше мишени повесить.

Джек взял картонки и развесил их на ползунах – всего получилось восемь штук.

– Теперь смотри, Джек. Мы в отряде играли так: отгоняли восемь мишеней на пятьдесят метров, а потом пускали их навстречу. Если хоть одна добиралась до отметки в тридцать пять метров, считалось, что стрелок проиграл – его убили. Усек?

– Усек, – кивнул Джек, глядя, как мишени уплывали в дальний конец тира. Он уже прикинул, что у Марши на стрельбу оставалось что-то около пяти секунд.

Наконец мишени остановились, и Марша сказала:

– Но это еще не все Нужно присесть на одно колено и не подниматься, пока мишени не пушены. Давай запускай.

Баба Марша встала на колено. В халате и с пистолетом в руке она казалась здесь совершенно неуместной фигурой.

"Как корова в кавалерии", – вспомнил Джек сравнение, которое использовал его сержант-наставник из летного колледжа.

– Я нажимаю, – предупредил Джек. Марша ничего не ответила, погруженная только в свое ожидание.

– Старт!.. – объявил Холланд, утопив кнопку пуска.

Мишени помчались вперед с заданной скоростью – три метра в секунду, а баба Марша стремительно выпрямилась, и ее "ТОРСО" начал бить короткими очередями. Прежде чем мишени достигли оговоренного рубежа, Марша прошлась по ним два раза.

– Ну теперь смотри, – сказала она, переведя дух.

Джек снял все восемь картонок и сравнил их. Мишени были совершенно одинаково посечены пулями, и каждая имела по шесть кучно расположенных отверстий.

– Да... – только и сумел сказать Джек, – наверное, плохо приходилось тем парням, которые пытались в тебя стрелять, Марша

– Что делать, я старалась не оставлять им шанса. Ну а они тоже не дремали и старались не оставить шансов мне. Не думай, что я такая непобедимая. Меня дырявили двенадцать раз, и четыре раза довольно серьезно. – Марша вздохнула и начала собирать с пола гильзы.

Джек стал ей помогать, а потом неожиданно спросил:

– Послушай, Марша, а ты о чем-нибудь мечтаешь?

– Мечтаю ли я вообще? Наверное, мечтаю. Хочу умереть как солдат. Понимаешь?

– Нет, – признался Джек, – не понимаю.

– Годы берут свое, и я все больше похожу на старуху. Когда-нибудь меня шандарахнет инсульт, и я уже не смогу ходить в спортзал и стрелять из своего любимого "ТОРСО".

– И тогда жильцы выпьют из батарей весь антифриз, – попробовал пошутить Джек.

– Да, и это тоже, – кивнула Марша. – Так вот, чтобы не дойти до такого позора, хотелось бы с честью уйти. В бою – понимаешь?

– Теперь понимаю.

– Я и так уже зажилась на этом свете.

– А сколько тебе лет?

– Пятьдесят три.

– Но это же совсем немного, – возразил Джек, хотя со стороны своих двадцати четырех возраст бабы Марши казался ему едва ли не рекордным.

– Все мои друзья из отряда не дожили и до тридцати. Все, кого ты видел на фотографиях, умерли молодыми. Так какой мне смысл коптить воздух? О, да уже двенадцать! – взглянув на настенные часы, спохватилась баба Марша. – Вот ведь досада, забыла сделать обход.

– Ничего страшного, у кого-то останутся целыми ребра.

– Это точно. Ну ладно, иди к себе, а завтра приходи в спортзал. Придешь?

– Обязательно.

– Ну смотри, а то меня обманывать опасно.

9

Пожилой джентльмен задержался возле дверки лимузина, пока шофер не удосужился открыть ее изнутри. Седок что-то недовольно буркнул и забрался в салон, а Энрике Коррадо успел убедиться, что часы были на клиенте.

"По четвергам мне везет", – подумал Энрике, осторожно трогая свой неброский "дигли-кросс" и пристраиваясь в хвост лимузину.

Сегодня нужно было ставить точку в долгой и длинной операции по выслеживанию "ценного старикана" – так его назвал сам Папа Лучано, когда давал Энрике задание. Что представлял из себя "старикан", Энрике не знал, да его это и не интересовало. Цель была поставлена одна: Папе Лучано – часы, клиенту пулю. Хотя чего особенного было в этих часах, сам Энрике не понимал – старая механика, неновый позолоченный корпус. Нет, конечно, если Папа Лучано сказал, Энрике сделает все, как надо, но все же интересно, зачем Папе такое барахло?

Лимузин повернул налево, и Энрике тоже сделал левый поворот. Пока "старикан" ехал тем маршрутом, который Коррадо уже выучил наизусть.

"Сейчас повернет на проспект Лиги, проедет сто пятьдесят метров и свернет на шоссе 303", – прокрутил в своей памяти Энрике.

И действительно, лимузин свернул на проспект, но перестраиваться в скоростной ряд не стал. Вскоре он включил правый поворот, готовясь свернуть на шоссе 303.

"Ну вот, все строго по часам. Мышка сама идет в ловушку". – Энрике самодовольно улыбнулся.

Лимузин накручивал километры, насквозь проходя через кварталы и выбираясь на оживленные магистрали. Но поскольку Коррадо знал, куда в очередной раз отлучается машина клиента, он даже не следовал за ней, потихоньку двигаясь по шоссе и ожидая, когда добыча снова появится перед ним.

Энрике прекрасно понимал, что лимузин петлял по улочкам, чтобы проверить "хвост". Именно поэтому туда Коррадо и не совался, давая "старикану" возможность убедиться, что все нормально.

Тяжелая машина в очередной раз вырулила в пятидесяти метрах впереди Энрике, и он удовлетворенно кивнул, погладив спрятанный в кобуре пистолет.

"Уже скоро, ребята, – пообещал он, – уже скоро".

Самое подходящее место для операции Коррадо присмотрел заранее. Он выбрал небольшой перекресток в районе старого порта. Дороги там были плохие, прямолинейные участки короткие, так что, если бы клиент попытался ускользнуть на своем тяжелом корыте, у него ничего бы не вышло.

У лимузина включились стоп-сигналы, и он сошел на второстепенную автостраду, которая вела к старому порту. Энрике вынул пистолет и положил рядом с собой.

Навстречу проехал ярко-красный кабриолет "NX". За рулем сидела шикарная женщина.

– Это надо же, – произнес вслух Энрике, – такая баба в полном одиночестве, а я как назло на работе.

"Ну ничего, вечером утешусь с Лореттой. Лоретта – это то, что надо..." Энрике вспомнил, как пахнет ее кожа, и едва не врезался в продуктовый фургон.

– Смотри в оба, дебил! – заорал Энрике и понял, что ругает самого себя.

Между тем лимузин сделал последний поворот. Через семьдесят метров он должен был притормозить у неудобного перекрестка, где Энрике запланировал совершить нападение.

Чтобы было не так скучно, но больше из пижонства, он включил радио и сразу поймал новый хит Бетти Эйде.

"Твои губы горячее пламени..." – пропела Бетти Эйде, и Энрике передернул раму пистолета.

Лимузин "старикана" притормозил возле перекрестка, и Коррадо, надавив на тормоз, остановился в пяти метрах позади него.

"Но я не говорю "прощай..." – прорыдала Бетти Эйде, когда Энрике выскочил из машины и вскинул пистолет. Он целился через заднее стекло точно в голову водителя.

Раздался выстрел, потом второй, третий. Коррадо ничего не понимал. Пули отскакивали от стекла, оставляя на нем еле заметные белые точки.

"Но я же проверял! Машина была обычная!" – оправдывался перед самим собой Энрике, а лимузин, дымя визжащими покрышками, стал заворачивать за угол.

– Не уйдешь, "старикан"! Не уйдешь!

Энрике запрыгнул в кабину и так вдавил педаль газа, что его машина пошла юзом и едва не сбила перебегавшую дорогу собаку.

"А если не везет, то, значит..." – продолжала петь Бетти Эйде, но Энрике уже был не в том настроении и врезал кулаком по радиоприемнику. Бетти сразу замолчала, и теперь слышался только рев мотора и визг покрышек. Энрике медленно, но верно сокращал дистанцию, выигрывая у лимузина на поворотах.

Коррадо был очень зол. Его провели и подменили машину на другую бронированную, и теперь выполнение задания срывалось.

"Я бы не был Энрике Коррадо, если бы не предусмотрел этого", – рассудил он и вытащил из-под сиденья штурмовую винтовку "монк" с отпиленным стволом. Это была уже серьезная артиллерия, способная прострелить мотор грузовика.

"Сейчас, сейчас... Возле поворота..." – подготавливал себя Энрике, поудобнее перехватывая винтовку.

Привлеченные шумом мчавшихся автомобилей, из окон выглядывали любопытные жильцы, но Коррадо не боялся никого, кроме полиции.

Когда машина Энрике уже почти наступила на хвост броневику, его водитель нажал на тормоз, пытаясь, катясь юзом, вписаться в поворот. Коррадо, оценив мастерство водителя, прибавил газу и протаранил открывшийся борт лимузина, отчего тот ударился о стену дома и потерял драгоценные секунды.

Коррадо выскочил из машины и открыл огонь по буксовавшему лимузину. После первого же выстрела бронированное стекло покрылось мелкими трещинами, и Энрике перестал видеть тех, в кого он стрелял Возможно, они успели пригнуться или сам Коррадо взял неправильный прицел, но лимузин снова начал разгоняться, угрожая оставить Энрике с носом

"Ну, дружок, достань его! Ну!" – мысленно уговаривал себя гангстер, посылая в живучую машину пулю за пулей. Тяжелая отдача отбрасывала Энрике назад, но он снова наводил оружие на цель, отчаянно стараясь поразить ее. Он уже потерял всякую надежду, когда вдруг после очередного выстрела лимузин вильнул и врезался в аптечный киоск.

От сильного удара разбились витрины и обрушились полки с лекарствами Сотни пузырьков и коробок с таблетками полетели на мостовую От ближайшего подъезда к месту аварии поспешили двое людей, чтобы оказать пострадавшим помощь.

Энрике выстрелил в воздух, и добровольцы тут же испарились Коррадо подбежал к лимузину и рванул на себя дверь, но нашел в салоне только труп водителя. "Старикан", а вместе с ним и часы для Папы Лучано исчезли.

Энрике выругался и побежал в ближайший проходной двор. Там он и настиг еще живого клиента, который пытался спрятаться за мусорными баками. Коррадо добил его двумя выстрелами и, подойдя ближе, отдернул правый рукав. Часов не было.

Энрике знал, что часы были, и на всякий случай проверил карманы и левую руку, но и там было пусто.

– Эй, мистер, должно быть, я могу вам помочь. Энрике резко повернулся, готовый нажать на курок.

– Только уберите вашу пушку, мистер, – попросил нищий, удобно разместившийся в стенной нише.

– Ты кто? – недружелюбно спросил Коррадо, краем уха различая далекие полицейские сирены.

– Я тот, кто продаст вам информацию, мистер, – хитро улыбнулся нищий.

– Я тебя сейчас грохну, придурок, – пообещал Коррадо и поднял обрез.

– Не стоит этого делать, мистер Дайте мне пять кредитов, и я скажу, куда делись часы. Вы ведь их ищете?

Полицейские сирены приближались. Энрике достал деньги и протянул нищему:

– Говори.

– О, премного благодарен. – Нищий выхватил деньги и, хитро прищурив один глаз, сказал: – Этот старик снял часы и отбросил их подальше, а тут проходил молодой парень и поднял их.

– Что за парень? Говори скорее. Звук полицейских сирен доносился уже с соседней улицы.

– По-моему, я видел его у проходной "Доу-Форс" – фирмы курьерской доставки.

– Больше ничего не скажешь? – посмотрев по сторонам, спросил Энрике.

– Больше я ничего не знаю.

– Это хорошо, – кивнул Коррадо и обрушил приклад винтовки на голову несчастного. Затем подобрал свои пять кредитов, вытер их о брюки и спрятал в карман.

Полицейские машины были уже совсем рядом. Энрике закинул винтовку в мусорный бак и побежал через двор.

10

Как и следовало ожидать, после вечернего возлияния Джек Холланд проспал на работу и теперь почти бежал, чтобы не подвести Дока Байрона. Навстречу попадались редкие пешеходы. Они бросали на Джека ленивые взгляды, принимая его за бегуна-любителя. Но Холланд не бежал трусцой, он просто мчался, опаздывал на службу.

Джек плохо знал город и придерживался того маршрута, который запомнился ему с первого раза. Это была не самая короткая дорога, но на эксперимент у Джека не было времени.

"А может, все-таки срезать?" – думал он, понимая, что безнадежно опаздывает.

Проходные дворы манили своей доступностью и утренней пустотой. Достаточно было свернуть – и три минуты форы в кармане.

"Ну ладно", – решился Джек и сделал поворот.

Первый двор оказался совсем маленьким. Холланд едва не столкнулся с местным дворником и бросил ему: "Привет".

Джек побежал дальше, а дворник остановился с нагруженной мусором тележкой и попытался вспомнить имя человека, который с ним только что поздоровался.

"Надо меньше пить", – пришел к выводу дворник и продолжил движение к ближайшей помойке.

Выскочив из тесного дворика, Джек оказался в симпатичном тупичке, кончавшемся виллой преуспевающего лавочника. За два дома до виллы дорога сворачивала в следующий двор. Когда Джек вошел в него, он увидел распахнутое окно квартиры первого этажа, где совершенно нагая девушка на пушистом ковре совершала гимнастические движения.

Она была очень красива, и Джек невольно замедлил бег. Красавица делала махи ногами и приветливо улыбалась Джеку, совершенно его не стесняясь.

– Рита, закрой окно! – послышался голос из глубины квартиры.

– Оно закрыто, дорогой, – отозвалась гимнастка, посылая Джеку воздушный поцелуй.

– А я говорю закрой. Я же вижу, что какой-то придурок опять пялится на наши окна.

Девушка прекратила занятия и, подойдя к окну, слегка притворила раму. При этом она повела плечами, и ее грудь совершила неправдоподобно вызывающее движение. Джек проглотил слюну и поспешил дальше.

Следом за этим двором последовала улица, целиком состоявшая из офисных зданий, и ничего интересного на ней не было. С тайной надеждой Джек Холланд вошел в очередной проходной двор, но никаких гимнасток здесь не было, зато совсем недалеко послышались выстрелы.

"Какое насыщенное событиями утро", – подумал Джек. Он мысленно перенесся к Доку Байрону, который, наверное, уже налегал на тяжелую бочку и поминал Джека разными нехорошими словами. До служебной проходной оставалось каких-нибудь триста метров, и в этот момент снова зазвучали выстрелы. Теперь стреляли совсем близко, и в паузах между выстрелами был слышен рев автомобильного мотора. Потом шум прекратился, и снова стало тихо.

"Все это не мое дело", – мелькнула у Джека здравая мысль, но внезапно он услышал стон, а затем к его ногам упали наручные часы. Холланд удивленно остановился и поднял неожиданную находку.

Он посмотрел по сторонам, надеясь увидеть владельца часов, но никого не заметил. Джек пожал плечами и хотел уйти, но его привлек шорох, и тут, за заборной решеткой, Холланд заметил лежащего старика.

– Ухо... ди... беги... беги... – хрипел раненый, и из его рта стекала окровавленная слюна. Сам не зная почему, Джек подчинился этому приказу.

"Беги", – услышал он и побежал, петляя по незнакомым закоулкам, перепрыгивая через клумбы и сбивая прохожих, сонно бредущих по своим делам.

И скоро, сам не понимая как, Джек очутился прямо перед проходной. Достав пропуск, он показал его охраннику, и тот открыл турникет. Холланд посмотрел на настенные часы – они показывали без двух девять.

"Надо же – успел", – удивился он и, разжав кулак, осмотрел свой трофей.

Это были старые часы с потертым позолоченным корпусом. Джек поднес их к уху и прислушался. Часы тикали – это была сама настоящая механика. Увидев необычное клеймо с буквами. Джек присмотрелся повнимательнее и прочитал: "Клуб "Трайдент".

– Клуб "Трайдент", – повторил Джек вслух. – Где он, интересно, находится, этот клуб?

Холланд прокрутил в памяти все обстоятельства, при которых получил эти часы.

"А старик-то, наверное, умер, – подумал он и тут же вспомнил очаровательную гимнастку. – Ее звали Рита", – улыбнулся Джек. Он решил, что завтра пойдет на работу тем же путем.

Холланд убрал часы в карман и пошел искать раздевалку, поскольку с первого раза не очень хорошо запомнил дорогу.

Как и следовало ожидать, он все-таки заблудился, но ему помог Позитрон, который в ожидании скорого награждения был сама любезность и довез Джека до раздевалки на электрокаре.

– Ну, конечно, такой человек может прибыть только на личном автомобиле! воскликнул Байрон, уже облаченный в полный комплект спецодежды.

Махнув на прощанье рукой, Позитрон укатил по своим делам, а Джек поспешил в раздевалку.

– А я уже подумал, что ты решил установить рекорд по пребыванию на должности младшего дерьмососа, – поделился Док.

– А какой рекорд был до этого момента? – спросил Джек, застегивая "молнию" комбинезона.

– Три дня, пять часов и тридцать две минуты.

– Откуда такая точность?

– Шланг высокого давления лопнул, и струя субстанции ударила прямо в моего напарника. С его часов сорвало стекло, и они встали, навечно зафиксировав момент, когда тот парень сказал себе: "Баста, лучше смерть от голода, чем подневольный труд безвестного ассенизатора".

– И ушел?

– Только его и видели.

– Кстати, о часах, – вспомнил Джек.

– Эй, ты не так надел очки. Вот так надо. – Док помог Холланду подтянуть ремешок, и после этого напарники отправились за своей бочкой.

– Так ты украл часы или нет? – неожиданно спросил Байрон.

– Почему сразу украл? – удивился Джек.

– Но не в магазине же купил?

– Мне подарили.

– Кто подарил? Кто подарил тебе часы? Тебе – человеку, который живет в этом городе только три дня. Небось мне бы не подарили. Кто поможет несчастному доктору философии, особенно если он черный? Расовая дискриминация однозначно.

Бочка оказалась на прежнем месте. Байрон приподнял ее за раму и приказал Джеку покрутить колеса, чтобы проверить ход. Как выяснилось, одно колесо звучало не так, как должно было звучать.

– А мне кажется, что все нормально.

– Это естественно – ты еще новичок. Слушай внимательно, я тебе сейчас все объясню. Если колесо издает звук "шисс-шисс", это нормально, но если вдруг "жжу-жжу", то дело плохо. Подшипник полетел.

– И что, будем менять подшипник?

– Еще чего. Это дело дежурного механика. Мы только известим его о состоянии ходовой части, а он, естественно, пошлет нас подальше, и тогда мы со спокойной совестью пойдем продолжать работать.

– Ну и какой во всем этом смысл? – не понял Джек.

– Смысл в спокойной совести, коллега.

– А-а, понял.

– Я рад, – кивнул Байрон и, словно для самого себя, добавил: – Одно слово – пилот: выпивка, бабы, покер.

– Ну что, можно опускать шасси?

– Конечно, или ты думал, что тебе за это будут деньги платить?

Джек опустил бочку, и напарники покатили ее к месту работы.

На сегодня первым числился причал номер двенадцать, где стояло судно пилота Ника Декслера. Байрон считал его своим другом и не упускал случая завести приятную беседу.

– Привет, Бэри, – махнул рукой Декслер, когда ассенизаторы остановили свою бочку напротив кормы судна.

– Привет, Ник. – Байрон снял перчатку и пожал Декслеру руку. Затем прошел на корабль, толкнул дверь туалета и спросил: – Ну что тут у вас?

– Да что и обычно.

– Так я и думал, – огорченно кивнул Байрон.

– Ну, так ты берешь?

– А что мне остается? Джек, тащи сюда шланг. Холланд размотал шланг высокого давления и протиснулся с ним в маленькое помещение.

– Познакомься, Ник. Это Джек Холланд. Он тоже пилот, но пока что пилотирует мою бочку.

– Понятно, – кивнул Декслер. – Но ничего, Джек, не горюй. От бочки до уиндера рукой подать.

– Спасибо на добром слове, сэр, но где тут у вас сливной узел?

Чтобы не мешать Джеку, Ник и Байрон вышли на причал. Они обменялись последними новостями, а когда Холланд присоединил штуцер, Док крикнул:

– Выходи, Джек, узел здесь нормальный и держать его не нужно! – С этими словами Док включил насос.

Бочка завибрировала, и разговаривать рядом с ней стало невозможно. Пришлось отойти к соседнему причалу, где Байрон неожиданно устроил Холланду допрос:

– Так кто подарил тебе часы, Джек?

– Старик один, – неохотно ответил Джек. Ему не хотелось ничего рассказывать при незнакомом человеке.

– Ника не бойся. Он свой и тебя не выдаст.

– Я же говорю, какой-то незнакомый старик отдал мне эти часы.

– Вот это да! – покачал головой Байрон. – Он что-нибудь сказал, это добренький старикашка?

– Сказал "бери и беги".

– А что потом?

– Я думаю, что он умер.

– У-тю-тю-тю... – Байрон посмотрел по сторонам и, перейдя на шепот, спросил: – Неужели эти часы были тебе так необходимы, Джек? Разбой – дело неприятное. В особенности при судебном разбирательстве. Сколько на Бургасе дают за разбой, Ник?

– Думаю, лет двадцать.

– Да никого я не убивал, Байрон! – рассердился Джек. – В него стреляли. Я сам слышал эти выстрелы.

– Тогда вопрос снят, – развел руками Байрон.

11

Звуки мощных ударов проникали даже через дверь, и Джек помедлил пару секунд, прежде чем решился войти в спортзал.

Баба Марша прыгала возле боксерской груши и голыми руками молотила ее что есть сил. Увидев вошедшего Джека, хозяйка зала коротко ему кивнула и продолжила избиение ни в чем не повинной груши.

Изредка Марша доставала "противника" ногой, и это нравилось Джеку больше всего, поскольку он не ожидал от немолодой женщины такой гибкости и точности исполнения.

Наконец Марша закончила упражнения и подошла к Джеку.

– Привет, – улыбнулась она.

– Привет, – ответил немного скованный Джек.

Вчера он общался с Маршей запросто, но лишь благодаря кальвадосу. Теперь же перед ним снова был малознакомый человек.

Джек сравнил бы ее с медведицей – такая же крепкая, с виду неповоротливая, но в драке стремительная и смертельно опасная.

– Ну что, Джек, начнем заниматься?

– Начнем, – пожал плечами Холланд.

– Вижу, что ты парень накачанный – тут все в порядке, и, бьюсь об заклад, девчонкам ты нравишься, но у меня, старой бабки, свои запросы. Давай проверим, насколько ты вынослив.

– Бегать будем?

– Нет, скорее прыгать. Я надену тяжелые "лапы" и буду тебя атаковать. В таких рукавичках быстро не помашешь, поэтому от ударов ты будешь уходить без труда. Вопрос в том, как долго ты сможешь это делать.

Марша сняла с полки пару тренировочных "лап" и, надев их на руки, стала похожа на землеройный агрегат. Она поманила Джека на середину зала и, едва он остановился, скомандовала:

– Начали! – И в бешеном темпе начала махать тяжелыми "лапами".

Поначалу Джеку было нелегко, он больше боялся, чем уставал, к тому же Марша время от времени страшно рявкала и этим пугала Джека. Ее легкие работали, как меха, и Джек допускал, что она могла двигаться в таком темпе хоть целые сутки.

Вскоре с него уже градом катился пот, но пока это были нагрузки, к которым он был готов. Тренер по боксу, случалось, гонял его и посильнее, правда, не надевал таких тяжелых "лап".

Внезапно Марша сменила темп, и Джек пропустил касательный удар. От чувствительного сотрясения слегка поплыл фокус, но Джек взял себя в руки, стараясь не думать о последствиях прямого попадания.

Между тем время шло, а Марша продолжала работать, как ветряная мельница. Тяжелые "лапы" весили не менее килограмма каждая, и Джек поражался выносливости Марши – она совершенно не уставала.

Она – нет, а Джек – да. Он уже не мог уходить "чисто" и стал подставлять руки. Однако удары были настолько сильны, что Холланд буквально отлетал в сторону. Это давало ему возможность перевести дух хоть на пару секунд.