Текст книги "Охотники за головами"

Автор книги: Алекс Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Тоже тошнит?

– Нет, мочевой пузырь так и режет, так и режет, – и Франц дотронулся до живота. – Вот и теперь. Пойду схожу в туалет.

Когда Беккер вышел, Сааринен пояснил:

– У нас пиво испортилось – половина коробки. Хотели выбросить, а Франц забрал коробку и все выпил...

– Ну тогда все ясно, – кивнул Рейнбоу. – Вот он, бедняга, и бегает... Эй, Фрай, ты чего там опять услышал? – спросил Рейнбоу, видя, что Гольдинг снова припал ухом к двери.

– Мне кажется, что я слышу голос Ширака, – сказал Гольдинг Он стоял и слушал, а чей-то голос продолжал нашептывать "Фрай, я курить хочу... Фрай, дай закурить... Фрай..."

Голос журчал, как вода, наполняя Гольдинга сонливостью и полной апатией Фрай отчетливо представлял Ширака, который стоял по ту сторону бронированной стены и просил сигарету. Неожиданно он почувствовал непреодолимое желание помочь другу – только как? Бронированные перегородки поднять было невозможно Гольдинг знал это наверняка.

– Я не могу поднять эту стену, Ширак, – сказал Гольдинг.

– Эй, да он свихнулся, – произнес кто-то из солдат.

"Я сам открою... Сам выйду..." – прошептал голос, и Фрай Гольдинг ему сразу поверил. Воображение нарисовало ему яркое пламя текущего металла и фейерверк огненных брызг.

Вот вспыхивает изоляция и оплывают провода, металл смешивается, шипит, а внизу, возле стены бетонного саркофага, бегают люди. Они кричат, размахивают руками и указывают пальцами на вонзившийся в бетон снаряд. Если бы он не пролежал без дела столько лет, он рванул бы яростным огнем, оставив на стене воронку. Однако сейчас он только тлел, словно отсыревший бенгальский огонь, и этого тления хватало, чтобы расплавить металл.

Гольдинга повалили на пол, но он не сопротивлялся Его били по щекам и кричали: "Фрай! Приходи в себя, сукин сын! Фрай!.." Но он ничего не слышал, поскольку все его сознание было занято только одной яркой картиной, где дорожки расплавленного металла медленно, но верно текли в одну точку. Секунда, две, три – и они соединились...

45

Рейнбоу и Сааринен еще били Гольдинга по щекам и не заметили того момента, когда, дрогнув, стальная перегородка поползла вверх.

Сержант Глазго вскочил на ноги и, схватив свой автомат, стал напряженно вглядываться в пустоту освобожденного от перегородок коридора.

Рейнбоу и Сааринен оставили Фрая в покое и вопросительно посмотрели на сержанта.

– Это ты сделал? – спросил Рейнбоу, хотя понимал, что задает глупый вопрос.

– О, а что тут у вас происходит? – спросил возвратившийся из туалета Франц Беккер. Увидев открытый коридор, он мгновенно стал серьезным.

– Оружие на изготовку! – скомандовал сержант, но все, кроме безвольно лежащего Гольдинга, и так уже держали автоматы, готовясь открыть огонь, как только появится что-то подозрительное.

Однако ничего такого не происходило. Коридор выглядел таким же длинным и унылым. Даже третий от конца светильник мигал, как и прежде. Сержант Глазго вспомнил, что просил электриков починить его.

"Так ничего и не сделали, лентяи", – подумал он и тут же одернул себя: о каких пустяках он думает в такую минуту.

– Сержант, звони наверх, – хриплым голосом приказал Рейнбоу. – Я чувствую, что в коридоре кто-то есть...

– Да. И я тоже... – прошептал Сааринен.

– Ну так стреляйте! – визгливо выкрикнул Франц Беккер, и все открыли огонь.

Пули щелкали по штукатурке, выбивали из пола искры и с характерными шлепками увязали в дальней стене.

Небольшое помещение наполнилось едким запахом пороха, а по коридору поплыли облака белесой пыли.

– Кажется, ни в кого не попали, – определил результаты стрельбы Рейнбоу и сменил магазин.

– Алло, алло! Вы слышите меня? Это сержант Глазго! У нас открылись все перегородки! Да, сэр! Все... Как "не может быть"? Да, пока мы ждем...

Сержант бросил трубку.

– Ну что? – спросил Рейнбоу.

– Хаско лично распорядился, чтобы мы немедленно отходили.

– Наверх, что ли? – уточнил Беккер.

– А ты знаешь другие места? – спросил Сааринен. Всегда спокойный, он выглядел сейчас очень взволнованным.

– Ладно, Беккер, хватай Фрая за шиворот и волоки к лифту. А мы будем прикрывать.

– И то верно, – сказал Франц, забрасывая автомат на плечо. – Взорвать эту шахту к едрене фене. Вот самое правильное решение.

Он подошел к Гольдингу и, нагнувшись над ним, увидел, что тот пришел в себя. Глаза Фрая открылись, и он улыбнулся Беккеру так, что тот закричал не своим голосом. Окружающая пустота вдруг колыхнулась и нанесла свой смертельный удар.

Крики слились в единый захлебывающийся вопль, но вскоре все стихло...

Спустя десять минут раздался звонок.

– Ну где вы там застряли? – послышался недовольный голос дежурного офицера. – Давайте скорее, мы сейчас взорвем шахту!

– Уже идем, сэр, – ответил ему Гольдинг и направился к лифту, а следом за ним, перешагивая через обугленные трупы, двинулись остальные.

46

Когда раздался, взрыв, Фонтен подпрыгнул в своей постели. Затем кубарем слетел на пол и чудесным образом попал ногами в мягкие шлепанцы. Подбежав к окну, он отдернул занавеску и, увидев огонь на поверхности бетонного сооружения, произнес

– Ну вот и началось...

В том, что началось самое страшное, Фонтен не сомневался.

Он быстро оделся и, выскочив из своего коттеджа, едва не столкнулся с офицером, посланным за ним бригадиром Хаско.

– Обстрелян комплекс, сэр! – крикнул посыльный. – Зажигательный заряд горит в опасной близости от магистральных кабелей.

– Знаю, – бросил Фонтен и быстро пошел по направлению к комплексу, где уже бегали и кричали солдаты.

Многие из них держали в руках огнетушители, однако достать до горящего снаряда они не могли. Никаких лестниц на случай пожара предусмотрено не было, поскольку никто не предполагал, что огонь опасен для бетонного сооружения.

По толпе суетящихся людей и по поверхности комплекса метались яркие лучи охранных прожекторов. Но это только добавляло паники и придавало всему происходящему эффект некой театральности.

Фонтен увидел Хаско. Бригадир стоял в окружении нескольких офицеров и спокойно наблюдал за происходящим.

– Что тут у вас? – спросил его подошедший Фонтен.

– Беда, сэр. Снаряд угодил в место соединения кабелей. Возможно самопроизвольное открывание перегородок.

– И что вы предпримете?

– Уже предпринял, сэр, – и Хаско указал на группу из двадцати солдат, нагруженных какими-то ящиками. – Это саперы, сэр, – пояснил бригадир. – Если перегородки поднимутся, мы взорвем шахту... Вы ничего не имеете против?

Фонтену показалось, что в словах Хаско прозвучала, насмешка.

– А почему я должен быть против? Начальству сообщили?

– Да, сэр. Как только это случилось, я выслал во все стороны поисковые группы и связался с орбитальными станциями.

– И что?

– Ничего, сэр. Никаких диверсантов, никаких посторонних судов... Просто свалился с неба зажигательный снаряд, и все...

Зазвонила трубка переговорного устройства, которую Хаско держал в руках.

– Да... Понятно...

Он опустил телефон и, повернувшись к Фонтену, сказал:

– Мне позвонил дежурный офицер. Снизу сообщили, что перегородки поднялись...

– И... что теперь?

– Сейчас охрана поднимется наверх, и мы взорвем шахту. – Хаско повернулся к одному из своих подчиненных и приказал: – Начинайте, Анхейм.

– Есть, сэр, – ответил офицер и побежал к саперам.

Увидев приближавшегося командира, солдаты взвалили на плечи тяжелые ящики и, не дожидаясь команды, двинулись к входу в комплекс.

Еще одного офицера Хаско послал отозвать все еще пытавшихся потушить пожар солдат.

– Давайте и мы отойдем, доктор. Здесь будет небезопасно...

– Да, конечно, – согласился Фонтен.

Повинуясь команде, солдаты быстро отошли от комплекса, и даже лучи прожекторов перестали беспорядочно скакать с места на место и застыли в ожидании.

Через несколько минут саперы покинули комплекс.

Последним с пультом дистанционного подрыва в руках выскочил лейтенант Анхейм. Он подбежал к бригадиру и доложил:

– Взрывчатка заложена, сэр. Мы сбросили ящики в вентиляционные каналы...

– Молодец, Анхейм, это то, что нужно, – похвалил лейтенанта Хаско и связался с дежурным офицером:

– Клейст, передайте вниз, что мы ждем еще три минуты и взрываем шахту.

Бригадир убрал трубку в карман и, вздохнув, сказал:

– Жалко хоронить там своих людей, но если они не поторопятся – пусть пеняют на себя.

Откуда-то из темноты на освещенное пятно вышла Шарон Йорк.

– Что вы здесь делаете? – удивился Фонтен, глядя на кутавшуюся в плед Шарон.

– Да здесь уже половина наших, – кивнула та назад, где действительно стояло несколько наспех одетых людей.

– Вот и отойдите к ним, мисс, там сейчас самое безопасное место, посоветовал Хаско, не отрываясь от светящегося циферблата.

– А что вы собираетесь делать? – не унималась Шарон. – Доктор Фонтен, что сейчас будет?

– Мы взорвем шахту...

– Взорвете шахту?! – На лице Шарон появилось выражение крайнего испуга. Увидев лейтенанта Анхейма, напряженно застывшего с пультом в руках, доктор Йорк сразу приняла решение.

– Лейтенант, внимание, – произнес Хаско, следя за последними шагами секундной стрелки.

– Да, сэр, – отозвался Анхейм

– Взрывайте!

Одновременно с этой командой Шарон Йорк вцепилась в руку Анхейма и стала отчаянно кричать:

– Стойте, подождите, там же люди!

– В чем дело?! Она что, сумасшедшая?! Ливен, Блейк, оттащите ее! приказал бригадир, и офицеры кинулись на помощь Анхейму.

В этот момент возле выхода из комплекса показались люди.

– Бригадир! Они действительно успели! – обрадовался Фонтен.

– Бегом! Отходите бегом, придурки! – закричал Хаско, и солдаты побежали вдоль комплекса по направлению к городку геологов.

Шарон успокоилась, и ее увели прочь, а Анхейм снова был в полной готовности.

– Они уже вне опасности, – сказал Хаско. – Подрывайте, лейтенант...

И тотчас серия мощных взрывов потрясла панцирь комплекса, и он стал медленно оседать, разваливаясь на отдельные элементы.

Огромные глыбы ворочались, словно живые, и продолжали осаживаться, сползая в большую воронку, образовавшуюся на месте лифтовой шахты.

Над местом подрыва поднялась пыль, и, словно проснувшись, по ней зашарили лучи прожекторов. Один из них выхватил четверку солдат, уходивших в сторону геологического городка.

– Эй, кто-нибудь, верните их! – крикнул Хаско, и сразу несколько человек, сорвавшись с места, побежали за солдатами, крича им:

– Стой!

– Послушайте, Хаско, а вам не кажется, что они... – начал было Фонтен, но в эту минуту полыхнула вспышка, и посланные бригадиром люди попадали на землю.

Определив противника, пулеметчики на охранных вышках открыли ураганный огонь, но спустя секунду эти вышки одна за другой стали вспыхивать, как промасленные тряпки.

– К бою! – крикнул Хаско, и лейтенант Анхейм неожиданно бросился на своего командира. Какой-то десантник открыл огонь по персоналу комплекса, а прямо в толпе солдат взорвалась граната.

Знакомый с таким развитием событий, доктор Фонтен упал на песок и быстро пополз в сторону от бесновавшихся людей, обнажавших штыки, стрелявших в разные стороны и цеплявшихся в горло любому, кто попадался им на глаза.

Выстрелы, взрывы, вой и крики преследовали Фонтена, и он, как ящерица, лавировал между дерущимися и уже поверженными людьми.

"Все-таки они вышли... Все-таки они выбрались на свободу", – думал Луи Фонтен. Он не испытывал страха и жалел только о том, что не сумел глубже разобраться в сущности этих магических роботов.

Как показали события, текст заклятия был правдив, а значит, следовало ожидать и огромной беды, о которой в нем упоминалось. Великие битвы людей, чудовищные по масштабу и ужасные по последствиям. Великий мор, Великое удушье и Великий, сжигающий мир, огонь.

"Что и говорить, перспектива не очень приятная", – рассуждал Фонтен, огибая хрипящего солдата.

"О-хо-хо, что же ты наделал, Луи? Что же ты наделал?" – пожурил себя доктор, заползая в безопасное пространство под одним из временных домиков.

Отсюда все происходящее было видно как на ладони, и Фонтен решил переждать, пока не закончится это безобразие.

"Падут миры человеческие и, превратившись в смрадные пустыни, на веки вечные войдут в царство черного Магриба..." – вспомнил Фонтен цитату из заклятия. Он глядел на кровавое побоище безумствующих людей и очень себя жалел.

"И почему я тогда не пошел на медицинский факультет, – посетовал он. – Был бы сейчас хирургом и резал людей за хорошие деньги..."

– Доктор Фонтен... – пробился сквозь какофонию рукопашной битвы чей-то голос.

– Кто здесь? – испугался Луи.

– Это я – Шарон Йорк.

– О, Шарон, как хорошо, что вы уцелели!

– Что мы с вами уцелели, – поправила его доктор Йорк и подползла ближе. Только тут Луи заметил, что она почти не одета.

– Я так здесь замерзла, – призналась Шарон и прижалась к Фонтену.

– Да, по ночам здесь бывает студено...

Шарон прижалась к Луи сильнее, и он отметил, что ему это небезразлично. Об стену домика что-то ударилось, а затем на песок в двух метрах от Фонтена и Шарон повалился окровавленный труп.

– О, доктор Фонтен, – простонала Шарон, – защитите меня...

Ее руки скользнули ему под одежду.

"Но это не совсем кстати..." – изумился Луи Фонтен, а вслух сказал:

– У... у вас руки холодные...

– Ничего, они сейчас согреются, – проворковала Шарон. Фонтен на секунду отвлекся от спасения Шарон и заметил, что накал битвы постепенно ослабевает.

– Шарон, прошу вас, тут такое происходит, – не совсем уверенно попытался возразить Луи.

– Но вы им все равно уже не поможете, доктор.

– Ну, в общем-то да...

47

Широким клином, словно птичья стая, орбитальные бомбардировщики шли к заданной цели. До прибытия к точке маневра эскадре оставалось лететь не более получаса. Затем после перегруппировки суда должны были приступить к бомбометанию.

Майор Крун вызвал на экран звездную карту района.

Синей точкой на ней был обозначен его отряд, а красной – пограничная застава. Желтый круг вокруг нее указывал на дальность действия радаров станции.

До Ганнибала радары пограничников не дотягивали, поэтому о них можно было не беспокоиться. Правда, после бомбометания требовалось "засветиться", чтобы сыграть вероломных агрессоров. Для этого бомбардировщики располагали ложными кодами.

Попасться на бомбежке собственной территории было бы глупо, поэтому требовалось свалить это на ВКС Нового Востока.

Крун перевел взгляд на самую главную кнопку. Внешне она выглядела вполне обычно. Красный пластик и рядовая надпись – "Сброс". Однако когда майор дотрагивался до этой кнопки, у него учащалось дыхание, а иногда даже свербило в носу. Разве объяснишь кому-нибудь, что ты испытываешь, когда машина, слегка качнувшись, избавляется от своего груза.

Некоторые из коллег майора клеили на эту кнопку фотографии любимых девушек, другие предпочитали неприличные надписи, самой невинной из которых была просто "Бум!"

Впереди мелькнула звездочка, но Крун был спокоен. Он знал, что это один из сухогрузов, ходивших в автоматическом режиме по строго определенному коммерческому маршруту.

"Нужно доиграть с Франклином в шахматы", – вспомнил майор. Понимая, что проигрывает, Франклин находил массу причин, чтобы откладывать партию снова и снова. Ему не хотелось расставаться с летной курткой из натуральной кожи, которую он, не подумав, выставил на кон.

"Куртка будет моей, Франклин", – подумал Крун и улыбнулся. На самом деле эта куртка ему была не нужна. Да и размер у них с Франклином был разный, но этого парня нужно было проучить, чтобы потом не хвастал.

Майор предавался своим мирным мыслям, а в это время параллельным с его эскадрой курсом двигался "парро" – двухместная учебная машина. В ее бортовом компьютере сгорел навигационный чип, и пилоты вели судно чуть ли не по звездам.

– Вот ведь какое свинство, курсант Петровски! – ругался инструктор Баддикер.

– Так точно, сэр.

– Я имею в виду твои свинские действия, курсант Петровски.

– Так точно, сэр, – курсант волновался и не мог придумать никакой другой фразы.

– Теперь мы окончательно заблудимся, потом у нас кончится топливо, и мы умрем от голода.

– Так точно, сэр.

– Ну скажи, кто тебя просил лезть в регулировку электропитания, а?

– Я не виноват, сэр. Там появилась надпись – "Хотите ли вы включить более экономичный режим"? Я написал, что да; хочу.

– Ох! – выдохнул инструктор. – Программист – дурак плюс пользователь дурак, а в результате авария.

– Так точно, сэр.

Инструктор Баддикер специально сгущал краски, чтобы попугать не в меру инициативного курсанта. Он знал, что через час-другой они попадут в район действия пограничных радаров и тогда их найдут. А пока из всей навигации работал только сканер ближнего действия да опознавательный тестер.

"Какая, в сущности, противная у меня работа, – размышлял Баддикер. Натаскиваю тупых сосунков и в результате ничего не имею, кроме гарантированного нервного расстройства. Этот индюк сжег навигацию, третьего дня другой такой же мастер при посадке ухитрился задеть радиомачту..."

Инструктор вспомнил лицо полковника Оливера, когда он выговаривал ему, Баддикеру, будто это он размочалил эту мачту.

А все почему? Потому, что Гонза Баддикер на весенней сессии поставил племяннику полковника низкий балл. Ну не умеет парень пилотировать – что тут поделаешь? Пилот он никакой, хуже чем Петровски и чем тот парень, что разнес радиоантенну.

"Почему-то у других инструкторов ничего не случается, а у вас, Баддикер, вечно какие-то проблемы..." – вспомнил Гонза слова полковника Оливера. Потом воспроизвел в памяти выражение начальственного лица и в особенности движения его носа. Когда полковник говорил, его нос двигался

"Не нос, а шнопак, – обозвал полковника Гонза. От этого ему стало немного легче, и Гонза добавил: – Шнопак и ублюдочный рубильник... И еще..."

На экране сканера появились какие-то метки. Много меток.

"Откуда здесь столько судов?.." – удивился Баддикер и, пользуясь случаем, решил озадачить курсанта.

– Курсант Петровски!

– Я!

– Курсант Петровски, вот вам задание – определить принадлежность этих судов.

– Есть, сэр. А как это сделать?

– Подумайте, курсант.

– Может быть, с помощью опознавательного тестера?

"Ну наконец-то..." – вздохнул Баддикер.

– В самую точку, курсант. Приступайте.

Заняв таким образом Петровски, Гонза Баддикер продолжил придумывать обидные названия для носа полковника Оливера.

"Итак: шнопак, рубильник... Э... носяра и клюв... Нет, клюв – это не очень. Лучше – клювак..."

– Прошу прощения, сэр, но до них слишком далеко, и тестер не срабатывает, – пожаловался курсант.

– Совершенно верно, Петровски. Перед тем как пытаться определить принадлежность этих судов, вы должны были что?

– Что?

– Это я у вас спрашиваю – "что"? – начал выходить из себя инструктор. Кто у вас читает курс лекций, курсант Петровски?

– Майор Джексон, сэр.

– Джексон? Тогда все понятно. Он по-прежнему приходит на занятия пьяным?

– Не слишком часто, сэр.

– Бери управление на себя, Петровски, и подходи на расстояние, достаточное для того, чтобы сработал тестер.

– Есть, сэр.

Курсант ухватился за штурвал, и "парро" сделал резвую "горку" и потом "бочку".

– В чем дело, Петровски? Ты показываешь, какой ты мастер? – едко спросил инструктор.

– Нет, сэр, просто неудачно поставил на педаль ногу.

Сознавая бесполезность каких-либо слов, Баддикер промолчал, а курсант довольно ровно сделал правый поворот и повел "парро" к появившимся на экране меткам.

48

Пятьдесят бомбардировщиков продолжали нести свой смертоносный груз, двигаясь в безупречно ровном ряду, словно были нанизанные на единую нить.

Общую картину немного портили четыре сопровождавших отряд перехватчика. Они следовали чуть позади массы бомбардировщиков и были призваны быстро решать возникающие проблемы.

Это мог быть полицейский патруль, случайное частное судно или не в меру любопытный поисковый робот, которых в последнее время все чаще использовали в пограничной службе. Роботы ходили по определенному маршруту и привязывались к каждому встречавшемуся им судну.

Пренебрегать общением с роботом было небезопасно. Он тут же ябедничал своему начальству, и к нарушителю порядка выдвигались ударные группы кораблей.

Слева мигнула яркая точка, и майор Крун принял ее за очередной грузовик, отражавший свет большой синей звезды.

Монотонное движение навевало сонливость, и "грело" лишь то, что скоро начнется работа.

Майор Крун взялся за управление и качнул плоскостями.

То же самое один за другим сделали и все остальные суда. Это было своего рода производственной гимнастикой. Лишь четверка перехватчиков не последовала примеру остальных – они были из другого подразделения и особенно это подчеркивали.

Пилоты Круна, в свою очередь, называли их пренебрежительно – "приписные" и тоже не считали за людей. Ну что может сделать один перехватчик? Завалить такую же, как он сам, мелочь? А пилот тяжелого бомбера может стереть с лица земли пару мегаполисов, а спустя несколько часов за ужином рассказывать друзьям анекдоты.

"С моими ребятами можно свернуть горы", – подумал майор Крун.

– Сэр, справа неопознанное судно. Что прикажете делать? – Крун узнал голос лейтенанта Орестоса – одного из "приписных".

– А разве это не грузовик?

– Нет, сэр. Похоже на учебный "парро".

– В таком случае сожгите его, лейтенант.

– Есть, сэр.

От четверки перехватчиков отделились две машины и пошли на перехват цели.

Тем временем курсант Петровски, который вел "парро", сумел наконец опознать большую группу судов. Довольный, что у него все получилось, он немедленно доложил инструктору:

– Сэр, я все сделал.

– Отлично Петровски, – инструктор потянулся и широко зевнул, докладывай...

– Пятьдесят бортов орбитальных бомбардировщиков "баккара" и четыре перехватчика в группе сопровождения. Вот...

– Молодец. А что ты можешь сказать о принадлежности судов? – Вопрос был, конечно, лишним, но Гонза Баддикер задал его, чтобы довести урок до конца.

– Суда выдают код флота Нового Востока, – радостно сообщил Петровски.

– Что?!! – завопил инструктор и впился глазами в показания приборов.

Так и есть, пятьдесят бомбардировщиков и четыре скоростных "ЕССО". Два из них уже шли на перехват "парро".

Баддикер схватился за штурвал и направил машину по прежнему курсу – прямо в зону действия пограничных радаров. Как только аппарат встал на курс, Гонза хлопнул ладонью по кнопке открытой волны и закричал что есть силы, словно от громкости его голоса что-то зависело.

49

Когда из динамика полетели искаженные помехами слова, сержант Чанкао вздрогнул и протер глаза.

Только после этого он стал понимать, что это не очередной сигнал SOS, а какое-то сообщение.

Передача велась с большого расстояния, поэтому требовалось время, чтобы акустический блок компьютера привел ее в надлежащий вид.

Пока компьютер стрекотал базами данных, стараясь восстановить человеческую речь, Чанкао взял стаканчик с остывшим кофе и сделал глоток. Поморщившись, он поставил стакан на место – кофе отдавал пластиком, и Чанкао в который раз пожалел, что не принес с собой фарфоровую чашку.

"На следующую смену обязательно принесу", – решил он, и в это время зазвучало исправленное сообщение.

Сержант прослушал все до конца и счел сообщение полным бредом – пятьдесят бомбардировщиков Нового Востока – это уже слишком. Однако он был всего лишь дежурным и не принимал никаких решений.

Действуя по инструкции, Чанкао нажал кнопку вызова и, когда его начальник взял трубку, сказал:

– Получено сообщение от неизвестного лица, сэр. Он сообщает, что пятьдесят военных бортов Нового Востока идут курсом на Ганнибал.

– Что?! – не поверил капитан Гроувер. "Что слышал!.." – хотелось крикнуть Чанкао, но он лишь повторил:

– Сообщение от неизвестного источника.

– Ладно, – недовольно сказал начальник и отключился.

"Ага, пусть теперь это будет твоей проблемой", – злорадствовал Чанкао, в то время как его командир, действительно, сидел и ломал голову.

С одной стороны – полный бред. Если отдать пилотам приказ на перехват, они, конечно, выполнят, но потом посмеются. А если не отдать приказ и все это окажется правдой, то не только погоны, но и голову потерять можно.

Гроувер вздохнул и нажал кнопку горячей линии.

– "Ястреб" слушает.

– "Ястреб", говорит "Первый". Немедленный перехват групповой цели на подходе к Ганнибалу...

– Есть, сэр! – ответили с "Ястреба", и офицер представил, как пилоты вскакивают из-за столов, оставляя недопитый чай, рассыпая карты и переворачивая шахматные доски, – они понимали, что перехват – дело серьезное.

Минута, другая, и наконец последовал плавный толчок – первый перехватчик покинул подвеску. Затем второй, третий, и так двенадцать раз.

После ухода машин на станции автоматически включились маневренные двигатели и вернули модуль на прежнее место.

"Теперь ждать", – подумал капитан и попытался расслабиться. Однако нервное напряжение его не покидало. И наконец он понял почему. Гроувер боялся презрения пилотов. Через полчаса они свяжутся с ним и вежливо так скажут, что все тихо и спокойно.

"Уж лучше бы они кого-нибудь нашли, сволочи, белая кость".

Капитан Гроувер страдал комплексом неполноценности. Ему казалось, что офицеры космического флота и "хулиганы", вроде пилотов-перехватчиков, только и думают показать, что он, пограничник Гроувер, для них никто. Пусть даже у него и капитанские погоны.

Приближалось время выхода на связь – капитану стал жарко.

"Ну хоть бы нашли какой-нибудь грузовик – все ж таки повод для посылки на перехват. А ну, как ничего не будет?.."

– Да успокойся ты, псих! – громко сказал Гроувер, но собственный приказ не придал ему твердости.

– "Первый"! "Первый"! "Ястреб" на связи! – Голос показался капитану взволнованным.

– Говорите, "Ястреб"! Говорите! – Волнение пилота наложилось на собственную нервозность Гроувера, и он уже почти рыдал. – Говорите!!!

– Сэр, мы видим пятьдесят бомбардировщиков и с ними четыре перехватчика прикрытия! Что нам делать?!

– Жгите их! Жгите! – крикнул капитан, не вполне понимая, о чем идет речь.

– Есть жечь, сэр.

"Ястреб" отключился и, по всей видимости, повел свой отряд в бой. А рассудок Гроувера, не выдержав столь сильного, позитивного для него, посыла, провалился в хаос. Капитан стал стучать кулаками по металлическому шкафу, выкрикивая какие-то бессвязные фразы.

На шум прибежали капрал Бест и сержант Чанкао. Они скрутили брыкающегося капитана и сообщили о происшествии по инстанции.

Узнав о нападении Нового Востока, наверху впали в шок и стали поднимать все имеющиеся в наличии силы. Вскоре в район Ганнибала уже спешили целые армады боевых кораблей.

Тем временем сержант Чанкао хозяйничал в кабинете капитана, предусмотрительно отправив капрала Беста на свой пост.

Чанкао залез в стол Гроувера и, не обращая внимания на связанного офицера, перебирал все его вещи. Наконец сержант нашел то, что ему было просто необходимо, – фарфоровую чашку с голубой каемочкой.

"Не слишком большая и не слишком маленькая – как раз то, что нужно", подумал сержант и спрятал чашку в карман. Затем посмотрел на лежавшего на диване капитана Гроувера – тот смотрел в потолок широко раскрытыми глазами.

– Тебе-то она уже ни к чему, приятель, – как бы извиняясь, сказал сержант.

50

Вывеска с надписью "Казино Самюэля Гриффита" была размером с космический модуль, в котором располагалось казино. Рекламное панно было видно издалека, и на его огни, словно глупые мотыльки, слетались любители большой и малой игры.

Сотни быстрых и медленных частных судов, словно воробьи на проводах, сидели у причалов, а их хозяева проигрывали свои деньги в заведении хитрюги Гриффита.

Сэм не только зарабатывал на клиентах деньги, но и прикрывался ими, как живым щитом, на случай, если полицейские вдруг решатся пойти на штурм. Казино пользовалось огромной популярностью, и штурмовать заведение, полное людей, было просто невозможно.

Рулетка, блэк-джек, игровые автоматы – все это круглосуточно вращалось, шелестело и стрекотало. Деловитые крупье уверенно принимали ставки, а проворные официанты сновали среди клиентов, ухитряясь не переворачивать им на головы тяжелые подносы.

Висевшие в каждом углу видеокамеры подозрительно косились по сторонам, а секьюрити в тесных пиджаках, напоминавшие застывшие на позициях танки, монотонно жевали резинку и внимательно разглядывали присутствующих.

Самюэль Гриффит сидел в рабочем кабинете и время от времени бросал взгляд на панель, где демонстрировались панорамы самых ответственных мест.

Вход – где можно было узнать полицейского агента или определить вооруженного гостя.

Туалет – где злоумышленник мог сменить грим, достать разборный автомат или заложить бомбу.

И наконец – служебный коридор ресторана, откуда, поднявшись по лестнице, можно было проникнуть на жилой этаж самого Сэма Гриффита.

И хотя эта лестница тщательно охранялась и простреливалась с трех направлений, Гриффиту случалось испытывать страх, когда отчаянные команды пытались штурмовать его апартаменты.

Пару раз некоторым из них удавалось пройти этот смертельный участок, но никогда и никто не мог преодолеть главного препятствия – знаменитого "Синего робота", фехтовальной машины.

Гриффит просмотрел счета и поставил свои подписи на всех, кроме одного счета за топливо. Нажав на кнопку, он напрямую связался со своим бухгалтером:

– Конрад?

– Слушаю, сэр.

– Конрад, что за цифры такие – восемь тысяч тонн? Мы всегда выбирали по пять, а тут вдруг восемь! Разберись там с поставщиками...

– Я уже разбирался, сэр, но они предоставили документы, подтверждающие, что мы действительно выбрали восемь тысяч...

– И что это, по-твоему, за шутки? – рассердился Гриффит.

– Должно быть, какой-нибудь жулик, сэр, подделал наши коды и подписи. Такое, увы, случается...

– Ты предлагаешь оставить все как есть?

– Да, сэр. Если подавать в суд на поставщика, мы лишимся его льгот, вбухаем в процесс кучу денег, и еще не факт, что выиграем это дело...

– Тогда давай найдем эту сволочь, что нас обворовала! – Сэм очень разозлился. Он терпеть не мог, когда его надували.

– Опять же, сэр, услуги детективов обойдутся нам не дешевле, – Конрад говорил ровным голосом, словно надиктовывал секретарше письмо. Гриффит представил эту невозмутимую физиономию с золотыми очками на носу, и это разозлило его еще сильнее.

– Ладно, Конрад. Я все понял, – оборвал он подчиненного и отключил связь.

"Никто не хочет работать, никто. Вот так пашешь по десять часов в день, кормишь этих дармоедов, а в результате, когда тебя обворовывает какой-то жулик, все говорят: "Пускай себе тянет, это же мелочь". Но это не мелочь, воровство нужно пресекать на корню!..."

– На корню надо пресекать! Жестоко пресекать! – произнес Гриффит вслух, и это его слегка отрезвило. Он взял из ящика сигару, но курить не стал, вспомнив о запрете врачей.

"Никаких сигар, мистер Гриффит. Поменьше пейте и избегайте стрессов..." так говорил доктор Лифшип, который сам никогда не упускал случая угоститься сигарой или выпить двойную порцию солодового виски.