Текст книги "Рождение Богов. Книга II. Иллюстрированный роман"

Автор книги: Алекс Кимен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 10

1

Алкивиад стал постоянным гостем в доме Фрины. Он часто бывал в Сане по каким-то военным нуждам и каждый раз заходил навестить Пандору. Впрочем, это не мешало ему проводить ночи с гетерой.

По городу ползли разные слухи. Говорили, что афиняне делают у Потидеи гигантского коня, как когда-то в Трое. Но конь этот якобы сможет перепрыгнуть через стену с воинами внутри. Говорили про огнедышащего дракона и про циклопа, мечущего гигантские камни. На все вопросы Алкивиад отшучивался и отвечал уклончиво. Хотя не оставалось сомнений: готовилось нечто удивительное и грандиозное.

Разговор с Алкивиадом что-то пробудил в душе Пандоры. Надежда и страх, мучавшие ее, становились сильнее и сильнее с каждым днем. Девушка теперь постоянно думала о судьбе отца и о пророчестве, которое вспомнил Алкивиад. Особенно эти мысли терзали ее по утрам и вечерам. Она подолгу лежала в кровати, прячась под теплым одеялом от холодного осеннего воздуха, опасаясь выйти из комнаты и случайно столкнуться с молодым человеком.

Постепенно она все больше и больше осознавала, что предсказание, казавшееся в детстве сказочным, далеким и невозможным, обретает реальность, воплощается и наполняет ее судьбу. Но, к сожалению, это было не все. Теперь ее память терзало и другое воспоминание: о том, что случилась в ночь Великих Аррефорий, когда она была послушницей в храме Афины. Как это могло тогда произойти? Ведь все, что ей нужно было сделать, – просто отнести священный сосуд, не заглядывая внутрь. Она никогда… никогда бы специально не заглянула туда! Она ведь просто споткнулась! Но она видела то, что нельзя было видеть. Она совершила святотатство и – главное – скрыла его. Возможно, если бы она тогда созналась верховной жрице Лисимахе, это можно было бы исправить? Принести жертву богам, очиститься, искупить свою вину? Но сейчас? Какую нужно принести жертву? Все слова Алкивиада, все его намеки и уговоры? Может, это и есть та жертва, которой ждут от нее боги? Да и жертва ли это вообще? Хотела бы она быть с ним? По всеобщему мнению, о таком муже можно было только мечтать… А по туманным намекам Фрины, не только муже, но и… любовнике. Впервые в своих мыслях Пандора назвала вещи своими именами. И холодная ясность, с которой она произнесла в голове эти слова, напугали ее. Неужели она всерьез думает об этом? Но Алкивиад… Способен ли он обмануть ее, нарушить свою клятву, воспользоваться ей? И что будет ее ждать в Афинах после? Но ведь и вправду, военное счастье так переменчиво… А кроме того… А кроме того, в пророчестве – если это пророчество вообще было про нее, а не про какую-нибудь другую девушку с таким же именем, – говорилось, что тот, кто спасет Афины, заберет сердце Пандоры. Боги вовсе не обещали избавить от мучений и от позора. Пандора вспомнила судьбу Ариадны, Елены и Медеи. Когда мужчина по воле богов получал сердце женщины, это никогда не заканчивалось для нее ничем хорошим. Было в Алкивиаде что-то, что настораживало девушку. Но ведь он благородный юноша! Даже то, что она была рабыней, не смутило его. Хотя что-то в глубине души подсказывало ей, что именно с этим и связана его настойчивость. Но все же… Он готов ее принять даже такой, даже не зная, что у нее никого не было.

Ее память опять затопили болезненные воспоминания. Как легко ошибиться и сделать неверный шаг, который потом будет не исправить. Ее окатило волной холодного отвращения от осознания, как близко в момент отчаяния она подошла к этому краю, когда была рабыней. Что же удержало ее? Осторожность, благоразумие, просто случайность или добрая воля ее бывшего владельца? Тогда это казалось неизбежным и неотвратимым. Ведь судьба и боги постоянно сталкивали ее с тем, кого она боялась вспоминать? И все же судьба развела их… Скорее всего, навсегда. Значит, судьбе можно противостоять? Значит, судьбу можно изменить? Страшные, кощунственные мысли заполнили ее голову. Пандора села на ложе и в отчаянии сдавила пальцами виски.

Снизу раздался какой-то грохот, звон разбившегося горшка и чьи-то крики. Что это? Пандора вскочила, накинула теплый диплакс и поспешно спустилась во двор. Внизу она увидела Фрину. Гетера замерла с каменным лицом, скрестив руки на груди. Перед ней, сверкая глазами, раскрасневшийся и взлохмаченный, стоял юноша в потертом сером гимантии. Он, захлебываясь от возбуждения, лепетал что-то неразборчивое.

– Ну и что? Каким же образом я разорила тебя? Ты разве много мне платил?

– Ты сама посчитай: сандалии из Сикиона – три драхмы! Клади три драхмы. Алебастровый сосуд из Финикии – еще три! Фригийские финики – три горшка. Лук с Кипра – три корзины!

– Но сколько ночей ты провел со мной?

Юноша пропустил эти слова мимо ушей:

– А соленая рыба? А гитийский сыр?

– Фригийские финики и соленая рыба? – переспросила Гетера.

Молодой человек залился краской.

– Но что ты еще хотела от простого рыбака? Будь я так же богат, как тот напыщенный болван с крашенными волосами, который ходит к тебе, ты бы купалась в золоте. Но у меня же ничего нет. Я давал тебе все что мог. С тех пор, как ты появилась в нашем городе, я не принес своей матери даже гнилой луковицы, потому что все несу в твой дом! И что я получаю взамен?

– Действительно, что? – с насмешкой спросила Фрина.

Юноша осекся и отвел от гетеры взгляд. Наконец он заметил, смущенную Пандору и вздрогнул.

Несколько мгновений он недоуменно молчал, но потом сделал шаг в сторону девушки и умоляюще произнес:

– Госпожа, прошу тебя. Скажи ей, объясни, что я так не могу…

Его голос задрожал, а на глаза навернулись слезы.

Пандора молчала, не в силах найти нужные слова.

– Я ухожу, – воскликнул юноша. – И больше никогда, слышишь, никогда, не переступлю порог этого дома!

Он резко развернулся и направился к выходу.

– Дорион, подожди, – окликнула его гетера.

Юноша замер у двери. Фрина подошла к нему и сняла с шеи тонкое серебряное ожерелье.

– Это, кажется, твой подарок. Возьми, купи что-нибудь своей матери.

Лицо Дориона исказила болезненная гримаса.

– Нет. Оставь себе…

Он опустил голову и уставился на голубые камешки выложенной на полу мозаики.

– У меня ничего нет… – тихо прошептал он. Потом он робко кивнул на стоящую у двери плетеную корзину: – Тут три камбалы. Они свежие. Утренний улов.

Художник Валерий Шамсутдинов

– Неужели вы выходите в море в такую погоду? – спросила Пандора, чтобы хоть как-то разорвать навалившуюся неловкость.

Дорион развел руками:

– А что еще остается? Все хотят есть…

Повисла тишина.

– Дорион, – тихо сказала Фрина, – я сегодня никого не жду, и ты можешь прийти ко мне вечером.

Юноша с мукой в глазах посмотрел на гетеру:

– А завтра, когда кто-то заплатит тебе больше, я буду ждать за дверью?

Фрина молча посмотрела на него, и он отвел взгляд:

– Хорошо.

Скрипнула калитка, и девушки остались одни.

Гетера натужно рассмеялась:

–Ох уже эти ухажеры. Житья от них нет! Пошли завтракать.

2

Из-за промозглой погоды последние дни завтракали не во дворе, а в симпосионе, кутаясь в теплые плащи. Фрина задумчиво разломила лепешку пополам, затем снова и снова. Скоро перед ней на столе высилась целая гора пшеничных крошек.

– Три камбалы… – усмехнулась гетера и потянулась за второй лепешкой. – Такова моя цена…

– Но почему. Ведь у тебя столько поклонников? – невольно вырвалось у Пандоры.

Гетера посмотрела на нее, грустно улыбнулась и вздохнула, так ничего и не ответив. Вместо этого она сказала:

– Я выросла в Платеях. Мой отец был столяром. У него была своя мастерская и несколько слуг. Мы жили хорошо. Знаешь… такое спокойное счастливое детство…

Пандора почувствовала в горле ком из-за нахлынувших воспоминаний и понимающе кивнула.

– Мне казалось, что так будет всегда. Но однажды к нам в гости приехал мой дядя Филострат – двоюродный брат отца. Тогда мне было пятнадцать. Он был старый – похоронил вторую жену. А еще у него была такая вот лысина и не хватало половины зубов. Я сначала ничего не поняла. Была с ним мила и приветлива, как и полагается вести себя с гостями. Как-то раз он подкараулил меня, затащил в кладовку и начал трогать везде, лезть своим языком ко мне в рот… – Фрину передернуло. – Я разбила горшок о его плешивую башку, вырвалась и побежала к отцу. Отец был вне себя от гнева, схватил палку и пошел… поговорить с дядей.

Пандора слушала затаив дыхание. Гетера надолго замолчала, так что Пандора не выдержала:

– И что случилось?

– Ничего… Вскоре отец вернулся. Уже без палки. Довольный и радостный.

– Довольный и радостный? Почему?

– Потому что удачно меня сосватал. Филострат согласился взять меня в жены почти безо всякого приданного. У отца были отложены деньги… Но раз так вышло, он решил их придержать.

– И ты?.. – Пандора вопросительно посмотрела на Фрину.

Гетера кивнула:

– Да. Я ушла из дома.

– Всемогущие боги! Как ты осмелилась на такое?

– Я решила, что буду сама выбирать своих мужчин. Хотя, конечно, было тяжело. Особенно вначале. Самое забавное в этой истории то, что в конце концов я встречалась и с Филостратом. И обошлось это ему совсем недешево.

Пандора смущенно отвела взгляд.

– А Дорион… – вернулась к разговору гетера. – Дорион хороший. Наверное, поэтому он и бедный… Мне просто его жаль.

Воцарилась неловкая тишина. Пандоре показалось, что Фрина уже сама не рада, что начала этот разговор.

Со двора донесся какой-то шум. Гетера встрепенулась с явным облегчением:

– Кто там еще?

В симпосион заглянула служанка:

– Госпожа Фрина, к тебе гость. Господин Алкмеон.

– Врач? Давненько он не заглядывал… Проводи его к нам!

В симпосион торопливо вошел мужчина средних лет с легкой сединой на висках и ухоженной бородкой. Он почтительно приветствовал девушек.

– Это госпожа Пандора, моя гостья из Афин, – представила Фрина.

По лицу Алкмеона скользнуло легкое удивление. Он еще раз поклонился.

– А это наш доктор. Хвала Асклепию, что в этом городе живет такой замечательный врачеватель. Присаживайся, дорогой Алкмеон. Не желаешь перекусить?

– Благодарю вас. Я недавно завтракал и, к сожалению, у меня мало времени.

– Что случилось?

– Только что прибыл гонец. Ночью под Потидеей произошла какая-то стычка. Довольно много раненых. Самых тяжелых решено оставить в лагере, а остальных отправили к нам в Сану, на мое, так сказать, попечение.

– Какая ужасная новость! Можем ли мы чем-то помочь тебе?

– Да. Я как раз и зашел по этому поводу. У тебя была служанка, Меланта. Она же знахарка? Помнится, после первой битвы, когда осада только началась, она здорово помогла мне. К сожалению, я единственный врач в Сане и справиться сразу со всеми ранеными мне будет тяжело.

– Ох, господин Алкмеон. Ни слова больше! Мы сделаем все, чтобы помочь нашим доблестным воинам! Я сейчас же велю ей собираться и отправлю ее к тебе.

– Благодарю тебя. Городской совет после некоторых прений… – на лице Алкмеона мелькнуло странное выражение. Он сбился и торопливо продолжил: – …предоставил гимнасий для размещения раненых.

– Малый или большой?

– Малый. Он же тут совсем рядом, на соседней улице. Пусть Меланта приходит туда. Обоз с ранеными ожидают совсем скоро. И вот еще… – Алкмеон слегка замялся. – Пусть Меланта возьмет свои снадобья. Боюсь, что моего запаса лекарств может не хватить.

– Разумеется.

– Благодарю тебя за помощь!

Алкмеон развернулся и направился к выходу, но Пандора остановила его.

– Господин Алкмеон!

Врач вопросительно посмотрел на девушек.

– Я… – Пандора собралась с духом. – Я была послушницей в святилище Асклепия. Я умею ухаживать за больными. Могу ли я тоже помочь тебе?

– Буду очень признателен, – улыбнулся Алкмеон. – Лишние руки никогда не помешают.

С этими словами он вышел в двор.

Пандора торопливо поднялась.

– Пойду собираться.

Фрина изумленно смотрела на нее.

– Ты серьезно хочешь пойти туда?

Пандора растерянно оглянулась:

– Конечно.

– Ты видела солдат после битвы? Распоротые животы? Отрубленные руки? Я довольно насмотрелась на это в прошлый раз.

Пандора слегка побледнела.

– Нет. Но я давала обет…

– Глупости! – перебила ее Фрина. – Я не думаю, что Алкивиад одобрит подобное поведение.

– Спасибо за совет, госпожа. Я учту это.

– Но все равно пойдешь?

– Да.

– Делай как знаешь. – Гетера откинулась на спинку клисмоса и отвернулась.

– Хорошо, – тихо ответила Пандора и пошла к себе в комнату.

Глава 11

Солнце уже давно миновало зенит, когда появился обоз с ранеными. Осеннюю тишину, царящую под сводами гимнасия, наполнили ругань, крики и стоны. Поднялась суматоха. Десяток солдат, сопровождавших обоз, переносили раненых, стараясь перекричать друг друга ломающимися юношескими голосами.

Алкмеон с Мелантой уже склонились над ранеными. Вокруг суетились слуги Алкмеона: подносили чистую воду, раздували угли в переносной жаровне, раскладывали жутковатые пилы и ножи.

Пандора замерла на мгновение, пытаясь понять, кому в первую очередь требуется ее помощь. Но казалось, что самые тяжелораненые уже находятся под опекой врачевателя. За ее спиной раздалось робкое покашливание. Девушка обернулась. Перед ней неловко топтался молодой солдат. Над его пухлыми губами только-только пробился первый пушок. Увидев Пандору, пельтаст вздрогнул и зарделся, но тут же взял себя в руки

– Прости, госпожа. С нашими мы закончили, но куда девать этих?

– Этих? – невольно переспросила Пандора.

– Ну, да. Этих… Из Потидеи… Я спросил господина врача, а он только махнул рукой.

На мгновение Пандора почувствовала укол пронзительной беспомощности. Она никого и нечего не знала здесь. Никому не было до нее дела, не у кого было спросить помощи и совета. Впрочем, молодой воин находился в еще худшем положении – на нем была ответственность за раненых пленников.

Пандора огляделась:

– Сколько человек?

– Пять осталось.

Это «осталось» заставило Пандору действовать. Она поборола сковавшее ее оцепенение.

– Вот там есть свободные места. Несите их сюда… Хотя, нет, подожди! – крикнула он вслед солдату. – Я пойду с тобой. Нужно посмотреть, как лучше перенести раненых.

Вскоре всех потидейцев удалось разместить в уголке под высокими сводами гимнасия. В отличии от молодых крепких афинских солдат плененные потидейцы оказались взрослыми, изможденными и осунувшимися мужчинами с потухшими глазами, полными отчаяния и тоски.

Пандора хлопотала возле раненых пленников, пельтаст, которого, как оказалось, звали Архий, вертелся поблизости, лез под руку с неуклюжими попытками помочь и непрерывно болтал. Большую часть его рассказа Пандора пропускала мимо ушей. Но кое-что заинтересовало ее, и она стала прислушиваться к словам рассказчика.

– … когда мы закончили строительство этой штуковины, никто и не ожидал нападения. За все эти месяцы потидейцы не совершили ни одной вылазки. Лишь один Алкивиад догадался! – В голосе юноши послышался завистливый восторг. – Ты когда-нибудь слышала об Алкивиаде?

– Что-то слышала…

– Ох, поверь мне, его ждет великое будущее!

Пандора закончила промывать рану одного из потидейцев и нанесла густой слой лечебного бальзама:

– Так о чем же он догадался?

– Что они готовят вылазку… Никому и в голову не пришло, а он догадался и подготовил засаду!

В глазах пленника, чью рану обрабатывала девушка, мелькнула злость, он неприязненно посмотрел на болтливого солдата.

Архий перехватил его гневный взгляд и усмехнулся:

– Что – не ожидали?

Раненый вздрогнул, когда Пандора начала накладывать повязку. Он перевел дыхание и хрипло проворчал:

– Мы свое дело сделали!

Пельтаст помрачнел:

– Это – да! Хотя Алкивиад и подготовил засаду, но предотвратить нападение ему не удалось. Эту штуку им удалось поджечь.

– Какую штуку? – равнодушно спросила Пандора.

– Ну, этот… как его там… тря… или тре-шет… Не помню…

– Как повязка? Не давит?

– Нет. Спасибо, дочка.

– Благословение Асклепию, надеюсь, что твоя рука заживет. Теперь посмотрю рану на голове.

– А! Вспомнил. Тре-бу-шет – точно!

– И что это?

– Он словно гигантская праща. Деревянная рука, высотой с дом, которая метает огромные камни! Когда этот раб предложил сделать такую штуку, никто ему не поверил… Никто, кроме Алкивиада!

– Раб? – замерев на мгновение, переспросила Пандора.

Но Архий так увлекся рассказом, что не заметил, как вздрогнула девушка.

– Да-а… Прибился с месяц назад какой-то беглый, то ли из Македонии, то-ли вообще откуда-то из Аттики, смешной такой.

– Смешной?

– Ну… Нелепый какой-то. Большой, но нескладный. Ему бы самому камни таскать, а, поди ж ты, все чего-то придумать норовит! Да чего я рассказываю… Он же где-то здесь быть должен. Когда заварушка началась, он как раз свою машину обхаживал. Даже потушить пытался – дурачок. Вот и досталось ему, но, кажется, выжил.

Пандора замерла и прикрыла глаза, пытаясь совладать с охватившей ее дрожью.

Художник Валерий Шамсутдинов

– Госпожа Пандора! – окликнул ее сзади знакомый голос.

Наконец девушка справилась с нахлынувшими чувствами. Она попыталась придать своему лицу максимально равнодушное выражение и обернулась.

– Хайре, господин Алкивиад!

– Всемогущие боги! Что ты здесь делаешь, госпожа? Как Фрина могла отпустить тебя сюда?

– Спасибо за беспокойство, но я не нуждаюсь в разрешении… гетеры.

Алкивиад замялся:

– Да… Конечно. Я очень рад встретить тебя здесь.

Архий уже давно стоял навытяжку, с восхищенным почтением глядя на Алкивиада.

Тот внимательно посмотрел на пленника и с беспокойством огляделся по сторонам:

– Э-э-э… Госпожа, я как раз спешил к тебе…

– Зачем?

– Я не хотел беспокоить тебя раньше, но… Помнится, у вас в Афинах был раб…

– У моего отца было много рабов.

– Да, конечно… Так вот, я давно хотел тебе рассказать, что где-то месяц назад нам под Потидеей попался один из них…

– Неужели?

– Я… Я просто не хотел тревожить тебя. Понимаешь, стратег привлек этого раба к службе, и он все равно не смог бы помогать тебе здесь.

– Понимаю. И благодарю тебя за заботу. Это очень благородно с твоей стороны. И кто же из моих рабов попал к вам?

– Тот юноша, что часто прислуживал твоему отцу на пирах. Алексиус.

– А! Тот, о котором я несколько раз спрашивала тебя?

Алкивиад собрался что-то ответить, но запнулся, не найдя слов. Несколько долгих мгновений он пытался спрятать свой взгляд.

– Господин Алкмеон! – окликнул Алкивиад проходящего мимо лекаря, – Подскажите, пожалуйста. Среди раненых был один юноша, Алексиус. Как он?

Алкмеон остановился с любопытством разглядывая наложенную Пандорой повязку.

– Хм… Весьма неплохо… – Он заглянул раненому потидейцу в глаза, потрогал лоб и нащупал пульс.

– Господин… – начал было Алкивиад, но осекся, остановленный властным жестом врача.

Некоторое время Алкмеон внимательно следил за пульсом раненого. Наконец, удовлетворенный, опустил руку пленника и посмотрел на Алкивиада:

– А-а-а, добрый день, молодой человек. Как твоя нога? Не беспокоит?

– Благодарю тебя. Нога отлично зажила!

– Замечательно! Так что ты хотел?

– Господин, Алкмеон, среди раненых был один юноша…

– Один юноша? – Алкмеон выразительно хмыкнул, поглядев в сторону раненых.

Алкивиад уточнил:

– Алексиус. Он такой… Хм… – Эллин замялся.

Врач пожал плечами, вопросительно глядя на Алкивиада.

– Карие глаза. Короткие русые волосы. Резкие скулы. Высокий. Варвар, – встряла в разговор Пандора.

– Ага… Кажется, понял, о ком ты. Вон там, в дальнем углу: легкие ожоги на плече и сильный ушиб головы. Тошнота. Зрачки разного размера. Почти не понимает, что происходит вокруг. Выгибает стопу, если провести по краю подошвы, – это не очень хорошо. От таких ушибов сознание мутнеет. Я дал успокоительное, и он уснул. Ему нужен покой.

– Отлично! Благодарим вас, – с наигранной бодростью воскликнул Алкивиад.

Пандора внимательно посмотрела на него, затем отвернулась и подошла к следующему пленнику. Она замерла над ним на несколько мгновений, пытаясь сосредоточиться. Мысли лихорадочно мелькали в ее голове. Она постаралась собраться и все свои силы вложила у ободряющую улыбку раненому потидейцу.

– Как нога?

– Спасибо, милая…

Алкивиад еще долго стоял у нее за спиной и следил за ее ловкими уверенными движениями. Наконец он вздохнул, похлопал растерянного пельтаста по плечу и поманил за собой:

– Пошли, солдат! Выпьем вина за нашу победу.

Пандора не обернулась, когда они направились к выходу.

Глава 12

1

Весь следующий день Пандора провела в гимнасии, ухаживая за ранеными. Она дала себе зарок не подходить к Алексиусу. Он лежал в углу, в самом конце галереи, и не мог видеть ее. Галерея по всей длине была завешана сшитыми овечьими шкурами, защищавшей раненых от пронзительного осеннего ветра. Внутри галереи стояло несколько переносных жаровен, но все равно было прохладно.

Несмотря на данное себе обещание Пандора не могла удержаться и не разузнать о состоянии Алексиуса. Она несколько раз посылала служанку справиться о его самочувствии и всякий раз слышала, что раненый так и не пришел в себя. Ее беспокойство усиливалось с каждым часом.

Наконец, далеко за полдень, когда солнце уже почти касалось ограды палестры, девушка решилась подойти к Алексиусу. Он бредил. Разметавшись на кушетке, покрытый испариной, он что-то шептал на незнакомом языке. Пандора вспомнила о своей давней просьбе научить ее этому языку и грустно усмехнулась. Неожиданно сквозь шепот и хрип она услышала свое имя и вздрогнула. Вот еще раз. И еще. Алексиус окончательно скинул с себя одеяло и теперь уже отчетливо и непрерывно начал звать ее:

– Пандора… Пандора…

Опять что-то неразборчивое. И снова:

– Пандора…

Девушка не выдержала. Она подняла сброшенное Алексиусом покрывало, плотно укутала раненого и положила руку ему на лоб.

– Пандора…

– Я… Я здесь… – Ее голос дрогнул.

Вдруг, словно от ее прикосновения, Алексиус замер. Его губы расплылись в легкой улыбке:

– Пандора…

– Я рядом… – снова прошептала девушка.

Веки раненого задрожали, между ними появилась тонкая щель. Пандора вздрогнула и отдернула руку.

– Спасибо, что приснилась мне…

Девушка торопливо схватила давно подготовленную чашу со снадобьем, стоящую у изголовья.

– Выпей, – она подняла его голову и поднесла чашу к губам.

Художник Валерий Шамсутдинов

Он сделал большой глоток и закашлялся.

– Выпей все!

Еще несколько судорожных глотков.

– Спасибо… Ты мне приснишься еще?

– Да.

– Встретимся в снах… – Он снова улыбнулся и закрыл глаза. Его дыхание стало ровным и спокойным.

Пандора встала, тщательно вытерла руки куском ткани и поправила сползшее покрывало. Еще несколько долгих мгновений она смотрела на больного, и наконец отошла от его кушетки.