Текст книги "7-я книга. День Откровения"

Автор книги: Алекс Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Галактические координаты:

В описываемое время

еще не были установлены.

Поясное планетарное время:

19 апреля 2009 года, 15 часов 40 минут

Продолжение рассказа Эдварда Бартона.

От моих грустных размышлений о том, как же это я умудрился залезть в такую ловушку, меня внезапно отвлекло легкое, как дуновение ветерка, прикосновение, от которого меня тряхнуло как от удара электрическим током. Испуганно подняв голову, я увидел перед собой удивительную женщину. Высокая, статная, с царственной осанкой, она стояла передо мной и ласково улыбалась. Мое сердце вдруг заныло от неизбывной тоски и в тоже время радостно застучало. Меня внезапно обуял дикий ужас и одновременно с этим я ощутил прилив какого-то необычайного тепла. Все влекло меня к этой женщине и вместе с тем в моей голове билась тревожная мысль: «Беги Эд! Спасайся! Эта женщина опасна, она погубит тебя!» и это не было предупреждение Старика, с которым я изредка, в минуты опасности, мог вступать в телепатический контакт.

Незнакомка подсела к моему столу и, глядя на меня сомнамбулическим взглядом, медленно опустила крышку ноутбука. Глаза у нее были огромные, изумрудно-зеленые и взгляд этих глаз был пронзителен, словно удар копья, неотразим как извержение вулкана. Эти глаза полностью лишили меня воли к сопротивлению и поразили в самое сердце. Все в этом мире потеряло всяческий смысл и сосредоточилось в этих изумрудных, влажно блестящих глазах, в которых была заключена вся Вселенная. Она медленно коснулась моей руки и тихо прошептала, спрашивая меня о чем-то:

– Оорк, ва ои танаибе?

– Таннех эн мотей, Вирати… – Машинально ответил я ей.

– Джейн, – Внезапно прервал свой рассказ и обратился к своей слушательнице с вопросом Эд Бартон – Скажите, пожалуйста, вам, случайно, не знакома эта речь?

– Кажется да, Эдвард, это напоминает мне… – Начала было отвечать ему Джейн, но затем умолкла.

– Боюсь, Джейн, что это ничего вам не напоминает. – С грустью в голосе сказал Эд Бартон – На том языке, на котором к тому времени уже десятки тысяч лет никто на Земле не разговаривал, первая фраза означала буквально следующее: "Оорк, где ты был?", а вторая, невольно сказанная мною в ответ, сообщала: "Блуждал во тьме, Вирати".

Эти слова, сказанные мною в полузабытьи, привели меня в чувство, но одновременно с этим я понял, что у меня совершенно нет сил противиться тому чувству, которое влекло меня к зеленоглазой незнакомке. Её рука, теплым и нежным лепестком лежала на моей и она смотрела на меня так, словно пыталась найти в моем лице знакомые черты, хотя я и был уверен в том, что раньше мы никогда не встречались. Мы сидели и молча смотрели друг на друга и нам странным образом были совсем не нужны слова, что бы понять, как долго мы искали друг друга и как сильно мы любим друг друга. Первым нарушил молчание я, тихо спросив её:

– Как тебя зовут?

– Ольга. – Так же тихо она ответила она мне и я сказал ей:

– А меня Эдвард. Кто ты, Ольга?

– Не знаю, кем я была раньше, Эдвард, но теперь я твоя единственная женщина, а ты мой единственный мужчина. Ты мужчина, которого я так долго искала и, наконец, нашла. Ты Оорк. – Ответила она мне и мы снова надолго замолчали.

Мы сидели в полном молчании, укрытые от посторонних глаз портьерой, которая отгораживала наш столик от остального зала и даже не обратили внимания на то, как кафе покинули не только малочисленные посетители, но и официантки вместе с поварами. Из томного забытья меня вывели бессвязные слова, скороговоркой сказанные захлебывающимся от плача девичьим, почти детским, тонким и слабым голосом:

– Дяденька, дяденька, пустите меня… Пустите меня, дяденька, мне больно… Ну, отпустите меня, пожалуйста, дяденька… Ну, что я вам такого сделала? Дядечки, миленькие, ну скажите же вы ему…

Вместе с этими словами ко мне пришло острое ощущение опасности и врага. Вооруженного врага. Все последние годы мне не раз приходилось краем уха слышать нечто подобное и почти всегда я проходил мимо, напрягаясь и вжимая голову в плечи. Срабатывало наставление Старика – никогда не лезть в чужие дела, чтобы сберечь свою собственную голову. На этот раз наставление почему-то не сработало. Сосредоточившись, я немедленно послал Старику мысленный, а точнее телепатический, сигнал:

– Старик, я в опасности. Приготовься.

Ответ пришел моментально.

– Держись Мальчик, я помогу тебе.

Вместе с ответом Старика, пришедшим в мой мозг телепатически, я ощутил жжение вдоль позвоночника, означавшее, что отец посылал мне всю свою энергию, которую он черпал неизвестно откуда. Невольно я пожалел о том, что с нами нет Патриарха. Когда мы были втроем, то могли творить просто невероятные вещи, но и теперь я был способен видеть врага даже с закрытыми глазами, даже за стеной. Ольга, как и я напряглась всем телом и её рука, до этого мягкая и теплая, стала, вдруг, жесткой. Портьера, отгораживающая от меня зал кафе в том подвале, внезапно сделалась для меня прозрачной, словно стекло, а мое сознание получило способность видеть с закрытыми глазами даже то, что находилось сбоку от меня и за спиной. Девочка, которая до этого умоляла каких-то злых дядечек, сдавленно захрипела и ее тоненький голосок стих.

Не поворачивая головы я увидел, что справа от меня, за тяжелой портьерой, метрах в десяти, входят в зал кафе пять здоровенных жлобов и двое из них толкают впереди себя хрупкую, высокую девушку. Детали я не очень то мог разглядеть, потому что все виделось мне, как бы через прибор ночного видения, только освещалось не зеленым, а каким-то неярким, призрачно-сиреневым светом, но зато фигуры этих бандитов я видел полупрозрачными. Все пятеро были одеты в кевларовые бронежилеты полицейского образца для скрытого ношения и были весьма неплохо вооружены.

Почти у каждого было по паре пистолетов с запасными обоймами и глушителями к ним, а у одного даже имелся автомат "Узи" с уже навинченным на ствол длинным, массивным глушителем. К моей радости пистолеты у этих придурков были вложены в наплечные кобуры, а тот тип, который был вооружен автоматом, держал его зажатым подмышкой. В тот момент я очень пожалел о том, что мой старенький тэтэшник лежал теперь в тайничке моей машины. Будь он со мной, я бы этих кретинов завалил не вставая с места буквально в две секунды.

Осторожно убрав со своей руки руку Ольги, я тихо прижал палец к губам и, растопырив пятерню, жестом показал ей, что в кафе вошло пять человек. После этого я чуть встряхнул пятерней и направил в свою грудь указательный палец, показывая, что беру всех этих типов на себя, и, надеясь что она меня поймет правильно. Ткнув пальцем в нее, я отрицательно помахал ладонью и жестом показал ей, чтобы она оставалась на месте. К моему изумлению, Ольга не менее точным жестом показала мне, что она возьмет на себя двоих и тогда я показал ей кулак. Она кивнула головой, соглашаясь. В этот самый момент здоровенный лоб, судя по всему чеченец, который слегка сдавил горло девушки своей громадной лапищей, с сильным акцентом сказал ей:

– Сючка, я тебе сказал, чтобы ты шоль работать проституткой в мой клюб? Зачем ты пашоль работать сюда? Сейчас мы отдерем тебя хором и научим, как надо работать, паршивий рюсский сючка!

Четверо других козлов заржали, довольные этой мерзкой шуткой, а один из них, сказал чеченцу, заискивающим тоном:

– Правильно, Шарфуди, нужно как следует оттрахать эту драную овцу, а то она, похоже, совсем нюх потеряла.

В этот момент другой из этих уродов стал вытаскивать на середину кафе столик, чтобы использовать его для своих гнусных экспериментов, а второй стал плотно закрывать двери. Более удобного момента, чтобы внезапно напасть на этих мордоворов, я мог и не дождаться и потому решил действовать немедленно. Стойка бара была от меня буквально в трех метрах и на ней стояло несколько больших, полулитровых банок с пивом. Бесшумно встав со своего места, я тенью скользнул к стойке и взял в каждую руку по банке пива, но вовсе не затем, чтобы промочить горло. Держа руки опущенными, я быстро вышел к бандитам и громко приказал чеченцу, державшему девушку одной рукой за плечо, а другой за горло:

– Эй ты, козел черножопый, а, ну-ка немедленно отпусти девочку, а не то я тебя сейчас самого отдеру во все дыры! Ишак обосранный.

В тот момент мне было необходимо привести своего противника в бешенство и заставить этих злобных кретинов потерять самообладание. Тех оскорблений, которые я высказал в адрес этого дебильного чеченского князька, было более, чем достаточно. Раздался нечленораздельный хриплый возглас и Шарфуди, с силой швырнул в меня девушку и попытался выхватить пистолет из кобуры, но не успел этого сделать.

Прыжком с места перемахнув через падающей мне под ноги девчонку, даже не приземляясь на ноги, прямо от пояса, я изо всех сил метнул в его голову банку с пивом, целясь точно в лоб. Если я бросаю нож, камень или еще какой-нибудь предмет, то он всегда попадает туда, куда я нацелился. Вот и в этот раз полукилограммовая банка угодила Шарфуди точнехонько между глаз и от удара взорвалась, словно мощная петарда. Голова этого подонка, резко дернулась и он, сначала жалобно хрюкнув, словно бык забитый на бойне, с глухим мычанием рухнул на пол. Не успел он приземлиться, как я метнул второй снаряд, целясь в голову кретину с "Узи" подмышкой, который уже закрыл двери и теперь поворачивался лицом ко мне. Второй бросок был не менее эффективным чем первый и привел к аналогичному результату. Тот тип, который вытаскивал на середину зала столик, недовольно поинтересовался:

– Ну, ты, мужик, ты чо совсем оборзел, в самом деле?

Мне его вопрос был совершенно не интересен, как, до поры до времени и он сам, зато другой болван, который до того решил похвалить Шарфуди, уже свалившегося на пол, потянулся рукой к своей артиллерии. Поскольку я расстрелял все свои боеприпасы, то мне ничего не оставалось делать, как самому превратиться в пушечное ядро, тем более, что между двумя моими противниками, расстояние было не более метра и их отделяло от меня метров двенадцать.

Развив с места довольно приличную скорость, я бросился на врага и, не добегая трех метров, сделал резкий прыжок-кувырок с таким расчетом, чтобы, перевернувшись ногами вперед, с треском влепить, подкованные победитовыми набойками каблуки моих аккуратных, но тяжелых сапожек, в их бараньи лбы. Этот трюк, который мой старик называл "удар скорпиона", я проделал молниеносно быстро, но, все же, недостаточно точно. Один из бандитов сумел-таки немного увернуться и удар пришелся по его голове вскользь, ободрав ему до крови кожу на виске и выдрав целый клок волос.

В такие моменты, когда мне изо всех сил помогал Старик, я мог зависнуть в воздухе секунд на пятнадцать-двадцать. Выпрямив тело и приподнявшись еще на полметра, я винтом резко крутанулся в воздухе и нанес бандиту второй, уже куда более сокрушительный удар. На этот раз кованным носком сапога в челюсть. После этого я повис в воздухе на высоте около трех метров и стал наблюдать за действиями последнего, еще не поверженного мною врага.

Тот бандит, который стоял с тяжелым, круглым столиком в руках, наконец, понял, что ему следует опустить его на пол и хоть что-то предпринять. Напрочь позабыв про свои пистолеты, он бегом бросился ко мне. Он никак не мог понять, как я умудряюсь висеть под потолком и протянул ко мне свои ручищи, чтобы стащить меня вниз. Ну, тогда я и спикировал на него. Разведя его руки резким ударом, я вцепился руками в лацканы его дорого кашемирового пиджака и врезался прямо ему в голову свои крепким лбом, совсем как капитан Гастелло, пикирующий на фашистов на своем бомбардировщике в колонну вражеской бронетехники. На пол мы рухнули вдвоем. Только я уже через секунду вскочил на ноги, а мой тупой и неуклюжий визави так и остался лежать на ворсистом, темно-зеленом ковровом покрытии пола, обильно залитом пивом.

Атака у меня получилась на славу. Враг, в основном, был повержен и только тот тип у дверей, в которого я запулил банкой с левой руки, с залитым кровью и пивом лицом, стоя на четвереньках, с глухим мычанием шарил руками по полу и пытался найти свой свое оружие. Быстро подскочив к нему, я отпихнул ногой пистолет-пулемет и рубанул его ребром ладони по шее, чтобы он окончательно успокоился. То ли я действовал через чур шустро и исчерпал всю энергию, то ли Старик был не в форме, но я почувствовал, что мои экстрасенсорные возможности стали потихоньку иссякать.

Подойдя к двери я только и успел через нее увидеть, что наверху, прислонившись задницами к перилам, ограждающим прямоугольный колодец с двумя лестничными маршами, ведущими в подвал, стоят семеро быков, вооруженных, кто пистолетом, а кто и автоматом. Идти на прорыв с двумя девушками было опасно. Старик в этот момент поднатужился и я стал видеть лучше. То, что я увидел, вовсе меня не обрадовало. Всего в холле я насчитал девятнадцать человек вооруженной охраны.

Двери в кафе были двустворчатые, сделанные из синтетических материалов по типу бисквита, звуконепроницаемые и вдобавок к этому, шторы, прикрывавшие вход в кафе, пошитые из толстой ткани, были задернуты. Так что ни единого звука наружу не просочилось. Поскольку девушку, с весьма определенной целью, привели в подвал пятеро здоровенных мужиков, у меня была гарантия, что в ближайшие час, а то и все полтора вниз никто без особого приглашения не сунется и за это время мне нужно было придумать, как отсюда выбраться.

Как же мне было жаль в тот момент, что у Старика был сломан позвоночник и он не мог прийти ко мне на помощь. Будь у него под рукой хотя бы машина, тогда он мог бы наделать шороху, благо его на трассе никогда не тормозили и он мог привезти с собой хоть ротный пулемет Калашникова. Чего-чего, а такого добра, как оружие, у нас в доме хватало, а стрелял мой Старик просто снайперски. Но увы, он был прикован к своей инвалидной коляске, на машине в Москву уехал я и мне теперь приходилось рассчитывать только на свои собственные силы.

Ольга, терпеливо ожидавшая конца схватки, наконец, вышла из-за портьеры и, в первую очередь, достала из кладовки на кухне большой моток толстого капронового шнура и принялась вязать по рукам и ногам неудавшихся насильников, а заодно и обезоруживать их. Чтобы те, очнувшись, не начали чего доброго громко вопить, она плотно заклеивала им пасти скотчем. То, как ловко она орудовала, сразу же подсказало мне, что, пожалуй, она действительно смогла бы справиться хотя бы с одним мордоворотом.

Последнего бандита я связал сам, жестом указав Ольге на девушку, лежавшую на полу без сознания. Она подошла к ней и негромко приговаривая, стала приводить её в чувство, пока я перетаскивал бандитов к стене и там штабелевал их в одну кучу, словно осиновые колоды. Подойдя к Ольге, которой удалось наконец-то не только привести девчушку в себя, но и немного успокоить её, я сказал:

– Все хорошо, девочки. Все хорошо. Вы можете не волноваться, с вами ничего не случится.

Мои слова, как это ни странно, привели к обратному эффекту. Вместо того, что бы успокоиться, спасенная мною девушка громко разрыдалась и стала выговаривать мне сквозь слезы:

– Вот теперь они меня точно убьют, зачем вы только вмешались! Уж лучше бы они меня изнасиловали! Зачем вы только явились на мою бедную голову. Мало мне было своих проблем.

Вот и спасай после этого девиц из лап насильников. Ольга, стоявшая перед девушкой на коленях, залепила ей затрещину и зло сказала ей:

– Тише ты, дура! Ты думаешь они шутить с тобой собрались? Ты бы лучше подумала, куда смогла бы уехать из Москвы. У тебя есть кто-нибудь, отец, мать?

Девушка перестала плакать и всхлипывая ответила Ольге:

– Нет, мои папа и мама погибли во Владикавказе и у меня из родственников только старший брат остался, но он сейчас скрывается от чеченцев где-то в лесу. Потому этот чеченец меня и хотел отправить в свой бордель.

– Ну, а хоть загранпаспорт у тебя есть, бедняжка ты моя? – Продолжала расспрашивать девушку Ольга.

– Есть, с шенгенской визой, я давно хотела уехать куда-нибудь. Только он лежит в моем столе, в кабинете. – Ответила девушка и снова тихонько расплакалась.

– А вот это уже лучше. – Притворно оживилась Ольга и спросила девушку – Как зовут-то тебя, девочка?

– Наташа. – Всё ещё всхлипывая ответила та.

– Ничего Наташенька, не отчаивайся, все будет хорошо. Вот увидишь. – Веселым голосом сказала Ольга и вдруг рассмеялась – А вот возьму-ка я и отправлю тебя во Францию, в Париж, Наташенька! У меня там есть очень хорошие друзья. А один из них даже мой отец, я ведь сама родом из Франции буду.

Видя, что девушка успокоилась и даже стала улыбаться, я подал ей руку и помог подняться на ноги. Попросив её сварить мне кофе, я спросил Ольгу достаточно требовательным тоном:

– Ольга, кто ты и как здесь оказалась? Только отвечай пожалуйста без всяких там фантазий, времени у нас в обрез.

– Эдвард, я была любовницей Клима, хозяина этой фирмы и я действительно два года назад приехала в Москву из Франции, из Марселя, меня зовут Ольга Браво. – Без малейших колебаний ответила мне эта зеленоглазая красавица.

– Ольга, ты знаешь этих типов? Откуда они взялись и кто из них самый важный?

Немного поколебавшись, она ответила:

– Самый важный это Шарфуди, он замминистра в правительстве Ичкерии, а самый полезный для нас тот, на которого ты свалился из под потолка, этот негодяй, племянник Антипа. Антип, это партнер Клима. Это он приехал сюда почти со всей своей бригадой. Их в здании сейчас человек пятьдесят и если сюда заманить Антипа, то он за свою шкуру что угодно нам выложит, да, и не только он, но и эти негодяи, его дружки-подельники. Ведь только Антип знает номера банковских счетов и имеет доступ к деньгам. Вот только как бы нам с тобой заставить Огурца позвать сюда Антипа?

В моей голове тотчас созрел план, но для его выполнения мне нужно было знать, насколько большие чувства питает к Ольге Клим и станет ли он из-за нее переть буром на своего партнера. Чтобы особенно не терзаться догадками я сразу же поделился своими мыслями с Ольгой.

– Ну, как раз Огурец у меня заговорит как миленький, вот только все зависит от того, что он будет говорить. Ольга, скажи мне, Антип испугается за свою шкуру, если, вдруг, узнает, что Огурец тебя убил?

Ольга одарила меня весьма выразительным взглядом, загадочно улыбнулась и с достоинством ответила:

– Если с моей головы упадет хоть один единственный волос, Клим не только Огурца, но и самого Антипа живьем в землю закопает! И Антипу это прекрасно известно, Эдвард, только меня это теперь уже не волнует, я сыта по горло этими кретинами и к тому же я, наконец, нашла тебя, Оорк, любовь моя. Я знала, что найду тебя и нашла.

Я протестующе поднял руку и спросил:

– Стоп, дорогая, почему это я Оорк?

– Потому что я твоя Вирати, Оорк, ты же сам недавно назвал мое настоящее имя. – Нежным и слегка дрожащим голосом ответила мне Ольга и совсем все запутала.

– Блин! Давай пока не будем хоть этого выяснять, девочка, разберемся потом, в каком-нибудь спокойном месте. Попробуй лучше привести в порядок Огурца, а я пока выясню что творится наверху.

Ольга вздрогнула от моих слов, как от удара.

– Ты собираешься выйти из кафе?

– Нет конечно, я ведь не идиот. – Успокоил я её – Просто у меня с собой компьютер и флешка с программой, управляющей системой наружного и внутреннего слежения за этим офисом. Так что я в любой момент могу взять управление в свои руки, мне только стоит войти в основной компьютер компании через Интернет. Так что ты можешь не беспокоиться за меня.

Пока Ольга, с помощью нашатырного спирта, холодной воды и крепких оплеух приводила в чувство Огурца, я через Интернет проник в компьютер компании "Викул, Антип и прочее отребье" и быстро, без каких-либо хлопот вошел в систему слежения. Так как она все еще была настроена на мой временный пароль, никто не мог мне в этом помешать и впервые от моей работы был хоть какой-то прок. Бегло просмотрев все этажи здания, я обнаружил, что большинство сотрудников компании отпущены домой, в здании находится уйма вооруженных людей, братва, да еще и сотрудники службы безопасности. Из этого я сделал вывод, что нам всем без хорошего, действительно ценного заложника выбраться отсюда будет практически невозможно. С заложником это тоже выглядело весьма проблематично, но в принципе вполне возможно, если, конечно, дождаться ночи и устроить всем хорошую суматоху.

Между делом я забрался в банк данных Интерпола и получил информацию на Антипа, его племянника Огурца, Клима и Шарфуди. Джейн, кое-какие из этих имен, знакомы и вам, так как вы очень много времени посвятили изучению деятельности Трибунала. Разумеется, вы должны помнить, что вор в законе Антип, был некогда одним из руководителей криминального мира России. Его полное имя Антипов Евгений Сергеевич и знать вы его должны хотя бы потому, что он стал одним из первых деятелей российского криминального бизнеса, который привлек внимание Всемирного Антикриминального Трибунала. Вы должны знать также и Шарфуди Беноева, но под кличкой Сиплый Евнух, это был до вчерашнего дня, один из самых удачливых международных исламских террористов. Огурец, – Егоров Виктор Семенович, был слишком ничтожной персоной и если бы не его дядя, то вряд ли его досье попало бы в банк данных Интерпола, хотя для своих двадцати четырех лет он успел наделать немало грехов.

Викулов Клим Игоревич по кличке Викул, тоже был важной персоной в криминальном мире и к своим тридцати двум годам уже успел стать признанным авторитетом не только в криминальной среде, но и в международном финансовом мире. Не смотря на то, что Антип держал в своих руках все финансы этого криминального картеля, именно Клим обеспечивал их свободное перемещение из банка в банк и прокручивал в различных финансовых операциях. В этот злополучный день что-то заставило Антипа лично прибыть в офис Клима и теперь они неторопливо беседовали в его кабинете, куда я не мог заглянуть, но поскольку эти типы никогда не расставались со своими сотовыми телефонами, я мог заставить Огурца позвонить своему дядюшке и пригласить его спуститься в подвал для того, что бы помочь ему выпутаться из очень неприятной истории.

Огурец издал слабый стон и открыл глаза. Скотч, плотно заклеивший его рот, мешал ему говорить и он только гневно мычал, сверкая глазами. На меня его мычание не произвело никакого впечатления, но вот мне как раз и следовало произвести неизгладимое впечатление на самого Огурца. Сделать это я решил довольно простым образом, жестоко избив кого-либо из быков Антипа на его глазах, а потому, для начала, я достал его из кучи бандитов, усадил в удобное полукресло и примотал к спинке капроновым шнуром, чтобы он не смылся из зала и досмотрел мое представление до самого конца.

Свой выбор я остановил на том самом ублюдке, которому досталось от меня по башке банкой пива и ребром ладони по шее. Он уже полностью пришел в себя и, как только я стал вытаскивать его на середину, попытался ударить меня связанными ногами в живот. Увернувшись, я поднял здоровенную тушу бандита, одетого в шикарный двубортный костюм с пола. Также усадив этого типа в мягкое полукресло напротив Огурца, но уже не привязывая, я принялся раскладывать на соседний столик свои трофеи, состоящие из одиннадцати пистолетов самых разных марок, пистолета-пулемета "Узи" моей будущей жертвы, да еще нескольких ножей. Чтобы этот урод не смог дотянуться до этих цацек, я отставил его подальше.

На глазах у Огурца, я потрепал отобранного бандита по его, перекошенной от злости, морде, освободил ему руки и приказал снять с себя пиджак и бронежилет, но категорически запретил прикасаться руками к скотчу. Бандюк послушался и, поначалу, разминая руки сидел смирно, пока я разрезал капроновый шнур, которым были крепко стянуты его ноги, видимо, прикидываясь валенком. Провести ему меня не удалось и потому, как только он снова попытался ударить меня ногой, я своим блоком маленько повредил ему голеностоп, после чего принялся избивать его с максимальной жестокостью, которую только смог возбудить в себе. Ну, да, это было совсем не трудно. Я без того к этому времени совсем озверел.

При этом я не давал ему сорвать со рта скотч, чтобы он не начал криками призывать братву себе на помощь. Не смотря на то, что этот парень был на полголовы выше меня ростом и тяжелее килограмм на тридцать, да к тому же, явно, был опытным кик-боксером, ему так и не помогли навыки, полученные им на ринге и в уличных драках. Отделал я его, как Бог черепаху и уже через пять минут он рухнул к моим ногам, корчась от боли и заливая пол кровавыми соплями. Нанеся ногой, еще несколько жестоких и сильных, ломающих кости, ударов по извивающемуся телу, я снова крепко связал его, затолкал пинками под столик и, аккуратно вешая на спинку стула трофейный бронежилет, сказав ему напоследок спокойным и равнодушным голосом:

– А теперь лежи тихо сволочь и ничем не напоминай мне о себе, может быть тогда я забуду про тебя и ты останешься в живых.

На меня с ужасом смотрели четыре пары глаз. Бандиты с плохо скрытой тревогой ожидали, что я предприму дальше. А дальше я собирался провести уже не столько акцию устрашения, для Огурца вполне хватило бы и моего первого демарша, сколько примерно наказать безжалостного негодяя. Вот поэтому-то следующим я поднял с пола насильника Шарфуди, прислонил его к колоне и сказал ровным и спокойным голосом без малейшего признака гнева:

– Ну, что же джигит, вот теперь ты покажешь всем, мне, моей девушке, своим корешам и, главное, Наташе, какой ты у нас сильный и храбрый воин. С беззащитным ребенком ты справился, ишак облезлый, посмотрим теперь, как ты справишься со мной. Но учти, попытаешься закричать, позвать кого-нибудь на помощь, моя девушка тут же пристрелит тебя, как бешенную собаку! Поэтому сражайся молча, недоносок.

Шарфуди оказался парнем с крепкими нервами и потому спокойно протянул мне связанные руки. Увидев столь явный вызов, я демонстративно снял с себя куртку и вежливо поклонился ему, прижимая руку к сердцу, показывая тем самым уважение к своему врагу. На самом деле я просто ожидал, что драка с этим двухметровым бугаем может оказаться делом весьма непростым и хлопотным, а потому и решил схватиться с ним налегке. Оставшись обнаженным по пояс, чтобы показать этому бугаю свою мускулатуру, я перерезал шнур, стягивающий руки бандита, небрежно бросил ему под ноги нож типа Рэмбо и молча отступил на несколько метров.

Наташа испуганно всхлипнула, но Ольга вложила в её руки "Кольт" сорок пятого калибра без патронов и молча погладила девушку по спине. Сама она твердо держала в руке "Беретту" с навинченным на ствол глушителем. Мой соперник нагнулся за ножом, перерезал свои путы на ногах и выпрямившись сорвал скотч с лица. Сверля меня ненавидящим взглядом, он прохрипел глухим, дрожащим от гнева голосом:

– Я вирежу твой сердце, черный свинья! – И добавил еще несколько слов по-чеченски, смысла которых я не понял.

Этот чеченец хотя и был здоровенным парнем огромной силы, оказался совсем никудышным бойцом. Похоже, что он брал у кого-то уроки карате, но учение, явно, не пошло ему впрок. Двигался он тяжело и неповоротливо, размахивая ножом направо и налево, словно мухобойкой. Поймав его руку с ножом в захват, я с хрустом сломал ему не только кисть, но и лучевую кость и моментально нанес кулаком сокрушительный, ломающий хрящи, удар в гортань, а затем оглушил ударом ладоней по ушам и, крепко обхватив ладонями его голову, заставил его рожу встретиться со своим коленом раза три или четыре, из-за чего она мигом сделалась плоской, как у калмыка. Свалив его серией коротких, но мощных ударов в корпус на пол, напоследок я нанес ему убийственный удар сапогом по гениталиям, зло приговаривая:

– Ты дерьмо, а не джигит и не достоин быть мужчиной. Да, и красавицей ты тоже никогда уже не будешь, ишак чеченский.

Вцепившись левой рукой в волосы горячего горца, я резко подняв голову Шарфуди, чтобы показать его разбитую в кровь морду племяннику Антипа. Фейс чеченцу я отрихтовал крепко, да, и вообще избил до полусмерти. Кричать он уже не мог, а только слабо хрипел, дрожал всем телом и мелко сучил ногами по полу. Глядя прямо в глаза Огурцу, я медленно нанес его кунаку зазубренной стороной ножа несколько кривых, глубоких порезов, не столько опасных для жизни, сколько уродующих его гнусную физиономию садиста и насильника. Пожалуй, я все-таки несколько перестарался с этим Шарфуди, хотя мне все равно нужно было на ком-то показать Огурцу, что его ждет в случае неповиновения и отказа от сотрудничества.

В те минуты, Джейн, я действовал исходя из обстоятельств и даже не подумал, что своими действиями я превратил этого обычного бандита, насильника и убийцу, в опасного и кровожадного террориста, получившего из-за меня кличку Сиплый Евнух, на совести которого, в настоящий момент, числятся десятки кровавых террористических актов. В какой-то мере именно я своей жестокостью сделал из него свирепого и безжалостного хищника, на которого потом охотился долгие годы, пока Трибунал не изловил его в горах Пакистана.

Связав Шарфуди по рукам и ногам, я обмотал его физиономию скотчем, чтобы он не истек кровью, и присоединил его к избитому до этого бандиту. После этого я, с окровавленным ножом в руках, приблизился к Огурцу, который весь побелел от ужаса. Присев за столик, я демонстративно медленно провел кончиком языка по лезвию ножа слизывая кровь и изобразил на своей физиономии самую зверскую и кровожадную ухмылку. Огурца заколотило так, словно ему в задницу вставили отбойный молоток. Ольга, чтобы не травмировать Наташу моей кровожадностью, заблаговременно увела девушку в подсобное помещение. Она подошла к нашему столику и, медленно поаплодировав мне, села рядом со мной. Запустив свои длинные пальцы в мои кучерявые волосы и с вожделением глядя на молодого человека, она сказала довольно будничным тоном:

– Эд, я хочу съесть его печень. Вырвать руками и съесть прямо у него на глазах его окровавленную, дымящуюся печень.

Огурец был близок к тому, чтобы откинуть копыта задолго до того, как его тела коснется острая сталь. Грубо сдернув с лица гадливого бандитеныша клейкую ленту и подняв его подбородок острием ножа, я сказал ему грустным голосом:

– Да, не повезло тебе парень. Ты оказался сегодня не в том месте и совсем не в то время. Лучше бы ты сегодня заболел гриппом и вообще не выходил из дому, Огурец. Подвел тебя Шарфуди. Ох, как он тебя подвел. Зря он сразу же не упал на колени перед той девушкой и не стал молить её о пощаде. Зря! Напрасно он затеял это. Но самое страшное это то, что вы все жутко достали меня своей простотой и теперь, когда я так сильно разозлился, от меня можно будет отмазаться только десятью миллионами долларов. У тебя есть такие деньги, сопляк?