Текст книги "Чёрный портал (СИ)"

Автор книги: Алекс Холоран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 15. Трагедия Кэна Ватабе

Октябрь 1598 г. н.э.

Япония. Порт Хиого (нынешний грод Кобе)

Эта ночь была слишком спокойной для того времени, когда страна стояла на пороге перемен, оказавшись без законного правителя. Лишь месяц прошёл с тех пор, как умер Тоётоми Хидэёси – человек, сделавший очень многое для объединения враждующих княжеств в единое государство Нихон (Япония). Увы, его амбиции простирались намного дальше собственного отечества, поэтому страна оказалась втянута в войну со Срединным государством (Китаем) и государством Чосон (Кореей). Дух самураев несомненно был непоколебим, но без сильного правителя продолжение войны оказалось под большим вопросом.

Формальным предводителем страны стал его пятилетний сын Хидэёри, за которого вопросы страны решал совет попечителей, созданный ранее самим императором. Пока большинство старейшин вникало в вопросы государственной важности, самый влиятельный из них Токугава Ияэсу планировал захват власти в свои руки. Впереди назревала новая кровопролитная междоусобная война...

Кэн Ватабе, военный феодал (даймё), находился в своей резиденции в портовом городе Хиого вместе со своей семьёй и свитой. Жена и две дочери мирно спали в своих покоях, пока отец семейства обсуждал важные дела со старшим сыном. Ночь уже давно вступила в свои права – разговор оказался серьёзным и продолжительным.

– Мы должны выбирать? – шёпотом спросил молодой парень в пышных шароварах. Его голова была обрита до макушки в соответствии с традициями самураев.

– Да, сын, – ответил Кэн-сан, усатый мужчина сорока пяти лет, делая глоток жасминового чая. – И чем скорее, тем лучше. Сдаётся мне, Исида Мицунари долго не протянет в борьбе с Токугавой, защищая право ребёнка Тоётоми на трон.

Именно Мицунари, вассал умершего императора, до поры до времени оставался костью в горле, мешающей коварным планам Токугавы. Но пока первый занимался государственными делами, второй тем временем собирал союзников для решающего удара.

– И вы, отец, предлагаете...

Кэн отвёл взгляд в сторону. Ситуация оказалась патовой – необходимо было забыть прошлые обиды и присягнуть на верность сильнейшему. А иначе его семье, роду и княжеству грозило забвение...

Ияэсу Токугава – лживый властолюбивец, пообещавший покойному императору оберегать и защищать его сына, вместо этого готовился занять его место на престоле! Жажда власти стёрла его память, ведь именно сердобольный правитель сделал его императорским советником, подарил новые земли региона Канто и отдал за него замуж свою сестру. Именно такие люди, как Токугава, всегда поднимаются вверх по пищевой цепочке и всеми правдами и неправдами добиваются своего.

Забыв о чести и долге...

То же самое придётся сделать и ему, Кэну Ватабе, дабы сохранить свой крохотный уголок счастья и милых сердцу родных людей. Своего сына-наследника двадцатилетнего Сэтоши, самурая, который практически не уступал ему в мастерстве владения мечом. Двух дочерей Касуми и Мияко, а так же его любимую и дорогую жену – Аюми.

Под напором множества перепетий и трудностей выстояли они вместе, родили и вырастили прекрасных детей, приумножили богатство своего княжества, активно торгуя с европейцами, чьи гигантские корабли нередко наведывались в их порт. Даже несмотря на войны, которые не так давно затеял покойный император, жизнь здесь бурлила и цвела пышным цветом: местное купечество активно покупало огнестрельное оружие у мореплавателей-гайдзинов и успешно создавало своё, закупался китайский шёлк, оливковое масло, вино, пряности и лекарства.

Пока идёт торговля, город всегда будет процветать и без его, Кэна, участия. Либо они примкнут к Токугаве, так же забыв о долге и чести, предав своего малолетнего сюзерена Хидэёри...

Либо...

О том, что будет, если, Кэн Ватабэ ничего не предпримет, не хотелось даже и думать.

– Сэтоши. Нам придётся подчиниться, – вздохнув, наконец ответил он. – Иначе смерть.

Лицо сына побледнело. Для молодого воина слова о долге и чести не были пустым звуком. Именно таких юнцов отправляли на войну с внешними врагами, чтобы не задавали лишних вопросов и шли на бойню ради интересов правящей верхушки.

Пушечное мясо...

Поэтому всеми правдами и неправдами Кэн добился того, чтобы его сын остался в родовом имении, и не поехал на войну с жёлтолицыми ханьцами (китайцами). Лучше пусть останется живым и дома, чем ляжет костьми на чужой земле... Дружеские связи в Киото позволили это сделать, правда пришлось ещё вдобавок вразумить сына, оголтело побежавшего исполнять долг перед родиной. Благо, Сэтоши унаследовал от отца критическое мышление и уважение к старшим, поэтому сначала выслушал его, перед тем как браться за меч. И всё осознал. Не сразу, но всё.

– Что надо делать? – покорно спросил сын.

Отец кивнул и мрачно произнёс:

– Мы отдадим в заложники одну из моих дочерей в качестве признания его власти...

Сэтоши Ватабэ резко встал, уронив на пол чашку с чаем, и ошалело посмотрел на отца:

– ЧТО?!

– Это вынужденная мера, – отчеканил Кэн. – Ради нашего выживания, сын. Ты должен это понять!

– Нет отец! Вы не можете этого сделать. У нас восемь сотен отборных воинов, которые, если потребуется, отдадут жизни за род Ватабэ. А ещё за нас будет воевать как минимум две тысячи крестьян! Мы выстоим, как и всегда!

– Когда у наших ворот соберётся многотысячная армия, стоять с оружием в руках останется меньше половины. Остальные бегут... И правильно сделают.

– Я не согласен!

– И почему ты не видишь очевидного, сын? Мы не выживем, если встанем против Токугавы. Даже если просто останемся в стороне, до нас всё равно дойдёт очередь. Бежать нам будет некуда.

– Отец, можете откупиться от него всеми богатствами, что у нас есть. Но сестёр я ему не отдам! Никогда!

Кэн снова вздохнул и поставил на деревянный столик пустую чашку. Этой ночью ему во что бы то ни стало нужно убедить сына. Времени осталось очень мало... Кэн клял себя за то, что воспитал Сэтоши слишком свободомыслящим и независимым, от того весьма трудно контролируемым. Но всё-таки отца тот почитал, а значит в конце концов должен был прислушаться к его словам.

Чтобы убедить сына, ему понадобится ещё пара чашек того великолепного чая, дабы промочить горло перед новой словесной тирадой.

– Принесите ещё чаю, – громко сказал он слугам за бумажной ширмой-фусумой.

– Отец, я...

БУ-У-У-Х!

На улице вдруг загремело – за бумажными шторами полыхнула яркая вспышка.

Молодой самурай тут же выбежал на балкон. Его отец бросился следом, не заметив, как ширма позади с шорохом раздвинулась – в комнату вошла служанка с подносом.

Мужчины завороженно смотрели на непрекращающиеся всполохи огня метрах в ста от здания, которые оказались ничем иным как взрывами от китайских фейерверков.

«Какой идиот решил устроить праздник посреди ночи?!»

Если бы не грохот с улицы, Кэн Ватабэ услышал бы тихие подкрадывающиеся шаги. Но хвала богам, их заметил его сын, и оттолкнул отца с линии атаки, отразив предательский удар в спину своим клинком.

Зазвенела сталь – молодой Сэтоши сражался с худощавым парнем, одетым в женское кимоно. На его голове был скособоченный женский парик, а на лице грим. Убийца хаотично размахивал укороченным мечом гатаной, пытаясь достать Сэтоши. Но опытный самурай, в нужный момент сделав подсечку, повалил «синоби» на пол и стремительным ударом меча вспорол ему горло.

Убийца трепыхался на полу, как выброшенная на берег рыба, пытаясь сделать вдох. Но у него ничего не получалось – кровь ручьями хлестала из раны. Милосердный укол в сердце подарил ему покой.

Стоило обыскать тело мёртвого наёмника и задаться вопросом, кто его нанял, как в следующее мгновение сразу трое вооружённых убийц ворвались в комнату!

Все они были вооружены камой – серповидным оружием с коротким лезвием и удлинённой рукояткой, что не могло не обнадёживать. Против меча это оружие было не столь опасным.

Выхватив свой короткий меч дайсё и подняв в другой вакидзаси, Кэн Ватабэ встал в боевую стойку рядом с сыном, который тоже перехватил меч убийцы вдобавок к своему оружию. Плечом к плечу они с вызовом взирали на озлобленные лица убийц. Если бы отец и сын не оставили свои катаны в другой комнате, то всё решилось бы меньше чем за минуту. Но пришлось работать с тем арсеналом, который имелся в наличии.

И вообще было уму не постижимо, куда смотрела охрана, когда синоби (ниндзя) вламывались в родовое имение?

Ясно только одно – сейчас их бой не услышит никто из-за шума на улице. Поэтому помощи ждать неоткуда. Впрочем, она пока не требовалась, потому что против синоби стояли двое по-настоящему смертельно опасных противника.

Начался танец мечей.

Первым в атаку ринулся Сэтоши, отвлекая на себя внимание сразу двоих синоби. В это время его отец рубился с третьим. После нескольких ударов, Кэн понял, что противник перед ним менее натренирован. Поэтому в один момент самурай совершил обманный выпад и внезапно разрубил оружие синоби надвое. Но тот и не думал отступать, а вместо этого скользнул к его сыну, блеснув заострённым металлическими когтями неко-те...

– А-а-х! – закричал Сэтоши, получив рваную рану на спине.

Обуреваемый ненавистью, Кэн метнул в обидчика сына вакидзаси, ранив того в грудь. Убийца отшатнулся от самураев, и держась за кровоточащую рану, из которой торчал нож, заковылял на выход из комнаты. Оставшиеся наёмные убийцы времени зря не теряли, давя к стене молодого самурая, неожиданно получившего тяжёлое ранение.

Жгучая боль туманила рассудок Сэтоши. Время тягуче и медленно отсчитывало секунды: он отбил один удар, затем контратаковал. Тут же в бок устремилось лезвие противника! Уход вправо, и снова встать в защиту...

В последний момент отец успел на подмогу и разрубил ещё одно самопальное орудие убийцы, тем самым спас своего сына от неминуемой гибели. Снова удар и кисти синоби упали на пол, орошая его багряной кровью. Человек завопил, будто зверь, но его страдания были окончены точным уколом в шею.

Когда соратник пал, оставшийся синоби рванулся на выход, хаотично бросая в преследователей сюрикены. Отбив пару снарядов мечом, отец сжал плечо сына:

– Останься здесь! Я приведу помощь!

Но тот лишь мотнул головой:

– Мы обязаны найти маму и девочек, пока убийцы до них не добрались! – в его глазах читались страх и ненависть.

Сэтоши выпрямился – на лбу его блестела испарина. Он сильно пострадал, но для себя твёрдо решил, что будет драться за семью до последнего.

Отец кивнул, и бросился в коридор, будучи уверенным, что сын прикроет тыл, несмотря на кровоточащие раны. У них не было времени на перевязку, ведь с минуты на минуту самое главное, самое любимое, что было у них, могли отнять. Или хуже того – уничтожить!

Они бежали по кровавому следу, оставленному раненым синоби. К нарастающему ужасу мужчин, этот след вёл прямиком в покои семьи. Видно, теряющий кровь ублюдок решил напоследок расквитаться с ними. Только откуда наёмные убийцы в таких подробностях узнали план здания? Неужели кто-то из слуг вероломно предал доверие семьи?!

Только одно вселяло надежду в Кэна Ватабе – его жена Аюми. Она отлично владела нагинатой и могла постоять за себя и своих детей. Но Аюми будет драться одна, и никто не прикроет ей спину...

Обуреваемый смятением, Кэн запоздало заметил руку, торчащую из-за угла коридора. Раненый синоби лежал недвижимым трупом с открытым ртом. Воткнув меч ему в шею, самураи пошли дальше. На улице до сих пор стреляли фейерверки, поэтому они не слышали звуков борьбы в комнате жены и дочерей...

Либо эта страшная напасть не добралась до них, либо...

Не имея сил больше ждать, отец и сын ворвались внутрь, разворотив входную ширму.

И увидели кровь.

Повсюду тела убийц.

Отрубленные руки.

Ноги.

Головы.

Аюми, вытирающая лезвие своего оружия об одежду убитого синоби. Её глаза смотрели пустым взглядом в одну точку, пока руки производили монотонные механические действия.

Подле неё лежали два маленьких тельца в белых кимоно, ткань которых стала розовой от впитавшейся крови...

Ощущая вселенскую скорбь, Кэн Ватабе опустился на колени и горько заплакал. Судьба решила наказать его самым страшным горем, которое было только возможно в этой проклятой жизни – пережить своих детей!

Его сын тоже в миг ослабел, и негнущимися ногами побрёл к матери, чтобы утешить её в этот самый страшный для семьи час. Он осторожно приобнял свою мать, но она так и осталась стоять недвижимой статуей, не переставая очищать оружие от крови.

Видя всё это, Кэн наконец поднялся на ноги и тоже подошёл к ним, склонившись уже над телами дочерей. Совсем юные, только недавно распустившиеся цветы – Касуми и Мияко, теперь лежали пустыми оболочками, больше не смеясь и не корча друг дружке смешные рожицы, как они любили это делать. Их духовный свет исчез, оставив зияющую пустоту в сердце отца.

Но кроме пустоты в нём поселилось ещё кое-что...

Безумие!

Зарождаясь огненным цветком, оно росло и росло, распространяя свои лепестки всё дальше и глубже в его нутро. Постепенно заполняя собой пустоту, разжигая пламя ненависти. И теперь взгляд мужчины пал на благоверную, которая не смогла уберечь его детей. На ту, что была ему опорой, но подвела в решающий момент. И от него не скрылось, как её взгляд вдруг переменился – Аюми наконец ожила.

Но печали в её глазах Кэн не увидел. А совсем наоборот!

С нарастающей яростью самурай наблюдал, как эти прекрасные очи будто смеются. Она ликовала, осматривая дела рук своих. Касалась взглядом всех тех, кого настигла её карающая длань. И вскоре мёртвую тишину в окровавленной комнате разорвал её смех. Сначала это было тихое хихикание, но потом оно постепенно переросло в безудержный хохот!

Хр-р!

Резкий звук разрываемой плоти достиг ушей Кэна Ватабе. Он непонимающе завертел головой в поисках новой угрозы, но тела на полу были слишком сильно изувечены, чтобы подавать хоть какие-нибудь признаки жизни...

Из спины Сэтоши что-то выпирало, натянув собой окровавленное кимоно. Парень закряхтел и повис на плечах женщины. Кэн не поверил своим глазам – его сын упал замертво, сражённый длинным стилетом, который держала Аюми. Она не переставала хохотать, и её голос начал казаться громче. И самурай понял почему – фейерверки на улице перестали грохотать.

– Сэтоши! Сын!

Смех прекратился.

Кэн успел лишь коснуться лица своего первенца, как сразу же был вынужден перекувырнуться назад, подчиняясь воле натренированных рефлексов.

Лезвие нагинаты с неимоверной силой обрушилось на то место, где секунду назад был самурай.

Чавк!

Тело Сэтоши взорвалось от удара и разлетелось на куски, ещё больше забрызгав комнату смерти.

– Вы все такие маленькие, словно я в песочнице оказалась, – веселилась Аюми, размахивая смертоносным оружием. – Так смешно отрываются руки и ноги!

К горлу Кэна подкатил ком. Усилием воли он сумел утихомирить желудок, который прямо сейчас хотел избавиться от ужина. Лицо горело огнём – ещё тёплая кровь родного сына стекала по нему. В голове набатом стучали молоты – безумие рвалось на свободу.

Самурай пристально смотрел на эту женщину и не мог узнать в ней свою супругу. Телом и лицом это была она, но жестами и манерой речи – совсем другой человек!

Да и как поверить в то, что родная мать зверски погубила собственного сына?!

Это не она, а чудовище! Демон, принявший её обличье! Ёкай!

– Говори, где моя жена?! – заревел он как дикий зверь, подняв меч.

Женщина двинулась к нему, ловко раскручивая нагинату, тем самым заставляя воздух свистеть.

– Так вот же я, любимый, стою перед тобой! – ухмыльнувшись, произнесла она. – Что же ты, не признал меня?

Кэн не верил в происходящее, но нутром чувствовал колоссальную опасность, исходящую от Аюми. Её сила превышала человеческую в несколько раз!

Ему во что бы то ни стало нужно разгадать секрет демона и отомстить за свою семью. Чтобы иметь хотя бы призрачную надежду на победу, перво-наперво необходимо было узнать имя демона. А уж потом думать, как его убить, при этом не погубив настоящую Аюми!

Теперь Кэн думал именно так – демон вселился в тело его супруги.

– Или ты забыл, как любимая жёнушка безропотно стерпела твои шашни с портовыми шлюхами пару месяцев назад? Знатно ты отметил назначение своего дружка на высокий пост в Эдо. Ох уж эти азиатские нравы! На её месте, я бы уже давно отрезала тебе причинное место, свинья ты узкоглазая!

Самурай не поддавался на провокации, стараясь сохранить хотя бы островок разума в бушующем море безумия. В голове сами собой пронеслись картины той славной ночи. Прекрасные куртизанки, сакэ и радостные лица друзей. Как бы он хотел вернуться в то беззаботное время...

– Назови своё имя, демон, перед тем как я прикончу тебя и скормлю собакам!

– Силёнок не хватит, человечишка! – улыбнулась она. – Но так уж и быть, перед тем, как разорвать тебя на части, я всё-таки произнесу своё имя... Ты ведь должен знать, кто убил твоё потомство! Ха-ха!

– Меня зовут Стигмата!

Глава 16. В тюрьме безумия

От одного удара Стигматы, хоть и прошедшего вскользь, его короткий меч со звоном рассыпался на осколки. Кэн чудом успел уйти с траектории падения нагинаты. Задержись он ещё на секунду, то был бы уже мёртв.

Его чувства были обострены до предела. Тело сжато, как пружина. Совершив прыжок в сторону, самурай схватился за меч синоби, лежащий на полу – руки, принявшие на себя неимоверную силу удара, болели и тряслись. Кэн решил сменить технику ведения боя, чтобы больше так не подставляться.

Тем временем хозяйка положения Стигмата в теле Аюми не торопясь проходила между разорванных в клочья трупов.

– Твои рефлексы впечатляют. Вы, японцы, хоть и коротышки, но в сравнении с европейцами очень быстры. (прим. автора – в средние века рост среднестатистического японца не превышал 1,5 метра из-за особенностей рациона питания, в котором отсутствовало красное мясо)

Кэн не слушал её, вырабатывая тактику. Перед ним в теле его женщины демон, который обладает нечеловеческой силой. Если к этой силе добавится ещё и сверхскорость, то дела его плохи. А ведь во что бы то ни стало Кэн Ватабе должен отомстить за сына...

– Наверное, стоит извиниться перед тобой за девочек. Просто они мешались мне, когда я разбиралась с убийцами. Для вас смертных это ведь важно, – улыбнувшись, произнесла она.

...должен отомстить за сына, дочерей и жену!

Кэн вдруг осознал, что не станет её жалеть и пытаться спасти. Тем более, не зная, как. Он сделает всё от него зависящее, чтобы прекратить её страдания. Убьёт её! КАЗНИТ!

Если демон надеялся, что самурай, не совладав с чувствами, совершит ошибку и бросится на неё в лоб, то он ошибался. Кэн хладнокровно обходил Стигмату стороной, оставаясь на приличном расстоянии, чтобы её нагината не достала его. Одновременно поднимал оставшееся после синоби оружие.

– Эти железки тебе не помогут, – хмыкнув, сказала демонесса, бросаясь в атаку.

Широкое лезвие устремилось в его сторону, но Кэн уже был к этому готов. Уклонившись, он совершил кувырок и бросил сюрикен в её ноги, надеясь ранить сухожилия. На кимоно образовался надрез, из которого брызнули капли крови – попал! Но демон, будто ничего не чувствуя, уже заносил нагинату для следующей серии ударов.

Кэн постепенно начал понимать рисунок её ударов. Через чур уверенная в своих силах, Стигмата, даже не пыталась использовать различные комбинации или поражать его внезапными контратаками. Она просто пёрла вперёд, как мул, надеясь раздавить его в лепёшку. И это было хорошо – очень хорошо.

Тёртый в многочисленных боях, Кэн Ватабэ мастерски владел не только своим мечом, но и телом. Поэтому в этот раз он не стал увеличивать дистанцию, а наоборот принялся её активно сокращать. Имея на руках три меча, он сначала уворачивался, пока мог, а потом жертвовал ими, когда столкновения с нагинатой уже нельзя было избежать.

Один мощный удар и уход в сторону – его руки слабели, вытаскивая новый клинок взамен разбившемуся.

Шаг вперёд и в сторону: Кэн рубанул по руке женщины, и снова отпрянул под угрозой контратаки. На её лице не было иной эмоции, кроме мерзкой улыбки. Судя по всему, ранения не причиняли ей боли. Поэтому Кэн наконец перестал играть в кошки-мышки, сконцентрировавшись для последнего выпада.

С грозным кличем, самурай бросился в атаку с двумя мечами в уже трясущихся руках. Женщина широко улыбнулась, будто удав, завидевший лёгкую добычу перед тем, как разинуть пасть. Но через мгновение что-то отвлекло её и Стигмата повернула голову в сторону выхода.

В голове Кэна пронеслась мысль о скором свершении мести. Если ты позволил себе такую роскошь, как отвлечься в бою, то готовься предстать пред богами на высшем суде!

Мощным взмахом обоих мечей самурай разрубил нагинату в руках демона на три части. Не веря своей удаче, Кэн скрестил мечи на шее Стигматы и...

Услышал злорадный смех, вырывающийся из её уст.

– Ты безоружна, и скоро сдохнешь! Так чего же ты скалишься, демон?

Прекратив смеяться, женщина вдруг переменилась в лице и печально взглянула на Кэна, будто перед ним снова была родная Аюми:

– Прошу тебя, любовь моя! Пощади! Я не ведала, что творила... – пролепетала она голосом Аюми. По её щеке прокатилась слеза. – Дети мои...

Лезвия ещё ближе придвинулись к её коже.

– Заткнись! – взревел Кэн, обуреваемый яростью. – Тебе меня не обмануть, мразь! Не смей даже упоминать их!

– Я же сказала, твои железки ничего мне не сделают, – произнесла она, показывая разрез на рукаве – за ним розовела бархатная кожа, и не было ни следа от пореза!

Женщина схватилась голыми руками за лезвия мечей и начала медленно отодвигать их от себя, пока Кэн пытался наоборот обезглавить её.

– Знай же, коротышка, я пока не намерена уходить из тела твоей благоверной жёнушки. У меня ещё много дел на вашем маленьком островке!

Она потянула сильнее, а потом резко свела мечи снова к своей шее, притянув тем самым самурая к себе:

– А теперь будь добр, сыграй свою роль перед зрителями до конца, – сказав это, женщина отпустила руки.

Ничего не понимающий Кэн сразу же замахнулся, но уже не смог ударить – двое мужчин повалили его на пол и забрали оружие.

– Кэн-сан! Не делайте этого! – закричали люди, вбежавшие в комнату – это была свита феодала.

– Что?! – взревел самурай, порываясь встать. – Отпустите меня! Я убью её!

– Нет, мой муж! ЗАЧЕМ ты убил наших детей?! – верещала Аюми, умываясь слезами. – Почему?!

Столпившиеся вокруг люди ахнули – все наследники рода Ватабэ оказались мертвы... А Сэтоши, великолепный воин, сын своего отца, был... Он больше не представлял собой единое целое! Каким зверем нужно быть, чтобы разделать на куски собственного родного сына таким ужасным образом?!

– Кэн-сан, это правда?!

– Да как ты посмела?! Демон! Я убью тебя, подлая тварь! – кричал обезумевший самурай на заплаканную хрупкую женщину, которую уже уводили в другую комнату ради её же безопасности. Обезоруженного брыкающегося даймё люди вывели вон из комнаты смерти. Оставшиеся внутри с содроганием лицезрели торжество абсолютного зла, что свершилось в этом теперь уже проклятом месте...

Кэн Ватабе никак не мог понять, почему его воины слушают эту подлую тварь, а его словам не верят. Он бесконечно твердил им о том, что его жена Аюми – это на самом деле демон, который убил всю его семью, а он сам должен был сейчас совершить правосудие!

Но подданные не внимали его речам. Лишь молча переглядывались между собой, когда самурай разъярённо бранился на них и обещал казнить тех в ближайшее время, если его не отпустят.

Общим решением его заточили в темницу до выяснения всех обстоятельств этого ужасного преступления...

Так прошло шесть дней, за которые его безумие заиграло новыми красками: все люди вокруг, поклявшиеся в преданности, на поверку оказались приспешниками демона! И Кэн Ватабе был бы счастлив видеть их всех, посаженных на колья вдоль главной улицы города!

О да! Он бы проезжал мимо на коне и смотрел, как они корчатся от боли, истекая кровью. Как вороны клюют их глаза, а опарыши пожирают внутренности! При этих мыслях самурай тихо хихикал, пуская слюну. Голодом его не морили, но Кэн с того самого проклятого дня ни разу не притронулся к еде, пребывая в своих мрачных думах...

Жизнь его больше не интересовала. Лишь жажда мести давала смысл дышать и существовать.

Наконец на утро шестого дня к нему пришли. И не кто-то из воинов или слуг, а старый друг семьи и боевой товарищ Кииоши Андо. Седовласый мужчина, будто белая ворона, вошёл в мрачные своды тюрьмы и сразу же направился к камере Кэна. Сидя на циновке в позе лотоса, тот находился в состоянии медитации. Только она и спасала от гнетущих мыслей, которые медленно, но неумолимо пожирали разум Ватабэ в этих мрачных застенках.

Ровесник самурая встал у клетки, и пристально вгляделся в осунувшееся лицо друга. Пытался понять, правду ли ему сказали слуги, на самом ли деле этот человек является виновником той страшной трагедии, что потрясла весь город. Любящий отец, так жестоко расправившийся со своими детьми в порыве гнева!

На корню обрубивший свой род...

Лицо заключённого было омрачено печалью – осознал своё злодеяние? Или это тоска по безвременно ушедшим родным?

Кииоши сам находился в таком же состоянии, оплакивая его детей, которые тоже были ему как родные. Раз в пол года он навещал их и привозил разные диковинные штуки, которые, к его удивлению, со временем уже больше не вызывали бурю эмоций у шустрых детишек. Портовый город, в котором они жили, сам собой был источником различных заморских товаров и украшений. Так что другу семьи Кииоши Андо приходилось проявлять свою любовь другими методами. Например, обучению кэндо или стрельбе из лука, чему детишки очень радовались.

Вместе с людьми из своей свиты, он изготавливал небольшие деревянные бокены, и такие же миниатюрные юми (лук). Кэн часто благодарил своего верного друга за внимание к его детям. Во многом именно пример Андо сначала вдохновил Сэтоши стать самураем, а потом уже наставления отца.

Теперь же всё это осталось в прошлом – наступила чёрная пора для рода Ватабэ. И для него самого, ведь ослабление такого сильного союзника подрывало безопасность самого Андо. Именно на их союзе зиждилось благополучие высокого чиновника из Эдо. Друзья во все времена всегда поддерживали друг друга. И теперь «белая ворона» бросил все дела, оставил семью, и приехал с посольством к старому другу, чтобы разделить горечь утраты и разобраться во всей этой ужасной истории.

Кииоши простоял в молчании почти час, пока Кэн не открыл глаза и не заметил его:

– Ещё и ты... – прохрипел он, сдвинув брови.

– Здравствуй, старый друг...

Заключённый поднялся, после чего резко метнулся к прутьям и просунул руки через них, пытаясь достать визитёра:

– Демон! Я доберусь до тебя, сволочь! Убью!

Реакция Кэна обескуражила мужчину, заставив непроизвольно схватиться за рукоять меча. Справившись с рефлексами, Кииоши сделал пару шагов назад, чтобы грязные пальцы безумца ненароком не исцарапали ему лицо.

– Что с тобой стряслось? Почему, Кэн-сан? Зачем ты это сделал? – не веря своим глазам, произнёс самурай. – Я любил их, также, как и ты. И не могу поверить, что ты так жестоко с ними поступил!

Беснующийся заключённый, казалось, его не слышал – вместо этого без устали бранился самыми последними словами и рвался вперёд. Но клетка сдерживала его.

– Скажи, это действительно правда?

– Заткнись! Чудовище! Я порву тебя на части, Стигмата!

Новая деталь не укрылась от пытливого ума Кииоши. Это странное слово или имя могло стать зацепкой в его расследовании!

– О чём ты? Что это такое?

Кэн не унимался, продолжая сыпать проклятиями, что постепенно начало выводить Кииоши из себя. Он не привык, когда с ним разговаривают в подобном тоне, поэтому...

Резким ударом ладони он отправил Кэна прямиком на земляной пол, на котором тот развалился, на секунду замолчав. После чего, будто лохматый домовой, заключённый поднялся на ноги, и сгорбившись, отошёл в тёмный угол, откуда продолжал уже шёпотом сыпать проклятиями.

– Прости, я не хотел... – с досадой произнёс Андо. Было непростительно опуститься до такого, тем более в отношении друга, потерявшего детей...

– Ты не демон, – вдруг сказал Кэн.

Кииоши уже было смирился с безумием товарища, поэтому осознанная речь с его стороны заставила самурая несколько удивиться.

– Её удары сильнее. Намного сильнее...

Заключённый снова подошёл к прутьям и уставился в лицо гостя. Через несколько секунд из печальных глаз Кэна полились слёзы. Он не смог сдержать их при виде старого друга, снова вспомнив о той трагедии, что перечеркнула его жизнь.

– Дети. Они...

Теперь это был он – настоящий Кэн Ватабэ. Человек, с которым Кииоши делил суровый полевой быт самурая во времена смуты и феодальных распрей до прихода к власти почившего в вечности императора Тоётоми Хидэёси. В порыве чувств, мужчина положил свою ладонь на руку заключённого, после чего потребовал:

– Расскажи мне всё, что здесь случилось!

Оправившись от тяжёлых чувств, Кэн наконец заговорил, а Кииоши внимательно слушал его охрипший голос – убитый горем отец всё это время ничего не ел и почти не пил. Так прошёл целый час напряжённого разговора, из которого «белая ворона» выяснил для себя следующее: его друг на самом деле не сумасшедший. И это не он порубил свою семью во время нашествия синоби.

Кстати о синоби – кто всё-таки заказал это покушение? В условиях борьбы за власть можно предположить, что эта напасть исходила со стороны Токугавы, который страстно желает взойти на трон. С другой стороны, он только собирал сторонников для свержения регентского совета, и ему не было никакого резона искать себе новых врагов. Здесь замешан кто-то другой...

Но кто?

А вот по поводу жены Кэна было ещё сложнее. Точнее, по его словам в неё вселился демон, которого нельзя было ранить холодным оружием. К сожалению, подтвердить или опровергнуть это Андо не мог.

– Аюми уехала из города, – вдруг сказал он.

– ЧТО?! – взревел заключённый, всплеснув руками. В его глазах огоньками снова заиграло безумие.

– Два дня назад в составе сотни воинов, рабочих и слуг...

– КУДА?!

– Гора Омине. Большего не знаю. Мне передали, что она резко сорвалась в экспедицию, поручив похороны детей слугам...

Кэн Ватабэ, запрокинув голову, застонал как раненный зверь.

Теперь не было никаких сомнений, что с Аюми и правда что-то не так. Безутешная мать не то что не держала траур, даже на похороны детей не собиралась! Вместо этого спешно уехала на северо-запад, даже не оставив после себя исполняющего обязанности главы клана.

Это был совсем не похоже на ту Аюми, которую он знал. Для той благородной женщины семья и муж имели сакральный смысл. Жена Кэна никогда не отлучалась из родового имения. Что душой кривить, Кэн этим и пользовался, частенько проводя с Кииоши весёлые вечера у ночных бабочек в увеселительных заведениях города.