Текст книги "Луэлла"

Автор книги: Алекс Бор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

И обе они радостно глядят на меня черными, как ночное небо над нами, глазами. И их добрые дружеские взгляды заставляют радостно биться сердце, и мне хочется обнять их обеих и с помощью какой-то неведомой мне силы подняться вместе с ними в далекое ночное небо, и очень долго, почти бесконечно, лететь над Землей, над планетами, над звездами, над галактиками, над всеми космическими мирами...

И чтобы этот необычный полет продолжался всю жизнь...

Но ничего не бывает вечного в нашем земном мире...

Даже радость от встречи друзей не может длиться долго. Неожиданно быстро гаснет огонек улыбки в глазах Луэллы, и они тускнеют, снова становятся старше. Луэлла хмурит черные брови, и ее лицо становится непроницаемо-суровым, почти злым. И она начинает говорить, и ее усталый голос звучит сухо и устало. Почти безжизненно... Как и в те первые минуты, когда я впервые увидел Луэллу на лестничной площадке перед дверью в мою квартиру...

– Вот мы и встретились... И это очень хорошо. Я никогда не думала, что снова смогу вас увидеть. И я очень рада встрече... И вижу, что вы тоже рады... но было бы лучше, если бы... Нет, не буду... Да, друзья, я прилетела на Землю совсем не для того, чтобы предаваться воспоминаниям...

Я прилетала, чтобы... Вот ты, Андрей, спрашивал меня, что меня тревожит...

Ты заметил, что я стала не такой, как раньше... Все мы со временем становимся другими, все меняемся... Но... дело совсем в другом. Понимаете, друзья... Я не знаю, как вам сказать... Не знаю...

Луэлла замолчала. Когда она говорила, мне было почему-то не по себе. В бессвязных словах Луэллы было нечто такое, что заставляло загодя настраиваться на что-то нехорошее, недоброе... Я посмотрел на Фиделину.

Видимо, ей тоже передалось мое беспокойство. Она стояла нахмурившись, плотно сжав тонкие губы.

Подул слабый ветерок, медленно пролетели, пританцовывая, первые нерешительные снежинки. Они грациозно плыли к земле, играя нежной голубизной в белесом свете неярких уличных фонарей. И, казалось, боялись нарушить тишину и покой, которые воцарились в затаившемся в ожидании чего-то неизбежного мире.

А потом снежинки осмелели, и снег повалил плотными, как пена, хлопьями, заметая все вокруг: деревья и кустарники, скамейки и гаражи, улицы и дороги, города и поселки. Дунул несильный ветерок, и снежинки неистово закружились в воздухе. Вмиг стало белым-бело – и на земле, и в небе. А снег все сыпал и сыпал, оседая на непокрытой голове Луэллы, превращая черные волосы в иссиня-белые. Но Луэлла, казалось, ничего не замечала вокруг себя, она неподвижно стояла, смотрела куда-то вдаль и думала о чем-то своем. Наверное, о том. Что было причиной ее тревоги...

Неожиданно Луэлла вышла из оцепенения, тоскливо бросила на нас бесцветный взгляд и неожиданно громко проговорила, четко выделяя каждое слово:

– Я здесь потому, что вашей планете грозит гибель.

– Как это? – спросил я, еще не до конца осознав страшный смысл услышанного.

– Я здесь потому, что Земля может погибнуть, – повторила Луэлла. Кшакши задумали разрушить вашу планету.

– Какие еще кшакши? – тупо спросил я. Это слово почему-то показалось мне очень знакомым. Кажется, совсем недавно я его уже где-то слышал... От самой Луэллы... Когда она листала книгу Булычева. И говорила, что выдуманных писателями-фантастами злодеев трудно сравнивать с кшакшами. Или она сказала что-то похожее...

Так вот почему она такая взбудораженная!

Она знала, что какие-то неизвестные мне кшакши хотят погубить Землю!

Возможно, кому-то это покажется странным, но, услышав, что Земле может грозить гибель, я не воспринял это страшное известие всерьез. Все-таки понятие "гибель Земли" было из обихода научной фантастики и стояли в одном ряду с такими понятиями, как "космические катастрофы", "звездные войны" и "нашествия коварных пришельцев". Читать об этом было жуть как интересно!

Но смешно было верить космическим сказкам и думать о звездных войнах и космических катастрофах здесь, в заснеженном тихом дворе, чуть освещенной ласковыми лучами желтых уличных фонарей, где не существовало места никакой фантастике...

Впрочем, разве сама Луэлла не фантастика? Разве сама она не пришла в наш мир со страниц какого-нибудь научно-фантастического романа?

– Кшакши – это такая цивилизация в центре галактики, – сказала Луэлла. – их звезда не видна с Земли. Кшакши владеют источниками очень мощной энергия, которая даже нам недоступна. Они научились получать ее из вакуума. Энергия нужна им для грандиозных экспериментов со временем и пространством, они хотят открыть пути в другую Вселенную. Планеты, которые мешают им, потому что закрывают удобные точки перехода, они попросту уничтожают. Ауэю они не могут тронуть, потому что мы защищены мощным энергетическим полем, которое искривляет пространство. Правда, у кшакшей тоже есть искривители пространства, но они пока не могут их применить к нам...

А вот другие планеты, более слабые в технологическом отношении, и которые находятся на пути удобных проходов, для кшакшей чрезвычайно легкая добыча.

Ваш район Галактики очень удобен для перехода в другое пространство, но Земля мешает испытаниям, и кшакши решили убрать помеху. Они решили направить к Солнечной системе мощный корректирующий луч. Я случайно узнала об этом, потому что мои родители – сотрудники Института Галактической истории, и в Институт поступил приказ отозвать всех сотрудников с Земли.

Наш Закон гласит, что граждане свободной Ауэи не должны погибать на отсталых планетах. Поэтому на Земле сейчас нет ни одного ауэйца. Кроме меня... Понимаете, когда луч кшакшей достигнет Земли, она не будут разрушена в прямом смысле этого слова. Она будет переброшена в другое измерение, но для неподготовленных к такому перемещению людей это будет равносильно смерти. Потому что на месте Солнечной системы не останется ни одного атома...

– Ужас какой-то! Так не бывает... – прошептала Фиделина. А у меня по спине забегали холодные мурашки... Я читал об уничтожении планетных систем в романе Снегова "Люди как боги", однако тогда это была интересная, захватывающая дух фантастика...

– Бывает, – вздохнула Луэлла. – Это правда. Я видела много планет, которые погибли в войнах, но кшакши будут пострашнее любой войны. Представьте:

была планете, там жили люди, а теперь на этом месте пустота... А ты, Андрей, говоришь, "Люди как боги", " Сто лет тому вперед". – Я ничего не говорил, просто Луэлла, как всегда, прочитала мои мысли. – Да пока вы станете как боги, от вас не останется даже воспоминаний! А ты продолжаешь читать глупые фантастические книжки, написанные глупыми писателями, которые умеют придумывать разную ерунду, но ничего не знают... Хотя... Луэлла запнулась. – Если посмотреть с другой стороны... Фантастика– это мечта. Мечта о счастье. Я знаю: вы, земляне, очень любите мечтать о будущем. А мы, ауэйцы, уже давно ни о чем не мечтаем. "У нас все есть! Мы самая счастливая планета!" – только и слышится отовсюду. Но не буду об этом... Противно... Земле еще предстоит добиться своего счастья, но мне очень не хочется, чтобы оно было похоже на наше. У вас должно быть ваше счастливое будущее... Если... если ваша планета через час не исчезнет.

Луэлла замолчала. Молчал и я, молчала и Фиделина. Во дворе застыла неприятная, напряженная тишина. Снег уже кончил идти, и фонари освещали преобразившийся двор. Все вокруг – скамейки, деревья, гаражи, хоккейная коробка и детская площадка с качелями и спортивным городком – спряталось под белым, играющим синевой, покрывалом. Облака рассеялись, и на небе снова показались звезды. Они слабо мерцали, переливаясь радужными бликами, и, казалось, звали нас к себе, манили в неведомые дали. И не хотелось думать ни о чем плохом.

Но на душе было тяжело и тоскливо. И не хотелось верить, что может случиться так, что некому будет Но человек устроен так, что никогда не верит в собственную смерть.

Даже когда умирают другие...

– За что они нас так, Мари? – тихо спросила Фиделина. Мне показалось, что ее голос звучал плаксиво. – Что мы им сделали?

– Кшакшам неведомы никакие чувства. В том числе и чувство жалости, сурово ответила Луэлла.

– Но ведь мы не умрем, Мари? – умоляюще спросила Фиделина. Кажется, в глазах у нее действительно появились слезы. – Правда ведь, что мы не умрем? Правда, что ничего не случится? Ты же говорила, что твоя планета очень сильная, и вы поможете нам, правда?

Луэлла вздрогнула, услышав последние слова. Ее словно током ударило. Она побледнела, ее лицо сделалось белее снега, и она отвернулась от нас. И ответила сквозь зубы:

– Нет. Никто вам не поможет. Ауэя никогда не вмешивается в дела других планет. Ауэя давно уже отгородилась от всех мощным силовым полем, и никто, даже кшакши, не могут нарушить наш покой. Поэтому мы и есть самое счастливое человечество во всей Галактике, – Луэлла горько усмехнулась. Самое-самое счастливое. Счастливее некуда. А вот вы, земляне... Знаете, Земля не первая и не последняя планета, которая может стать жертвой научных экспериментов кшакшей. В Галактике миллионы населенных планет, кшакшам и нам хватит не на одну тысячу лет. Кшакшам – чтобы экспериментировать с пространством, нам -изучать свою историю на примере жизни других миров. Поэтому, если не станет Земли, в Галактике ровным счетом ничего не изменится. И на Ауэе тоже. У нас никто не заметит, что погибла одна из миллионов планет. Мало ли звезд и планет исчезают во Вселенной почти ежедневно...

– Какие страшные ты вещи говоришь, Мари, – дрожащим голосом сказала Фиделина. Ее лицо было неестественно бледным, в черных глазах застыл страх.

– Поверьте мне, друзья, что все гораздо страшнее, чем вам может показаться, – ответила Луэлла.

– Ты хочешь сказать, что у нас нет никакой надежды? – спросила Фиделина.

– Я хочу сказать, – ответила Луэлла, – что вы не знаете...

И смолкла, не закончив фразы. Посмотрела на меня. Или сквозь меня...

взгляд у нее сделался неприятным: стеклянным, безжизненным. Наверное, почему-то подумалось мне, – так смотрят умершие люди, когда им еще не закрыли глаза. Я почувствовал суеверный ужас, по спине поползли холодные мурашки... Захотелось отвернуться и вообще уйти. Было трудно поверить, что всего три месяца назад Луэлла считалась самой живой и веселой девчонкой в иностранном дворе.

– Взгляните, – раздался в глухой тишине слабый голос Луэллы. – Сейчас вечер, люди пришли домой, в их окнах горит свет... – она плавно обвела рукой вокруг себя, показывая на ярко освещенные окна в окружавших двор панельных пятиэтажках. – Понимаете, на Земле сейчас никто ничего не знает.

Люди отдыхают, смотрят телевизор, читают книги, строят планы на завтрашний день. И не догадываются о том, что этого дня у них уже никогда не будет.

Что они попросту исчезнут, не успев осознать, что умирают...

– Значит, нет никакой надежды? – повторил я вопрос Фиделины. – Это...

конец?

Человек устроен так, что в его душе живет постоянный страх перед небытием.

Перед неизбежным концом. Перед смертью... Но человек не хочет умирать. Он хочет жить. Жить любой ценой...

Жажда жизни у человека сильнее всех других чувств.

Потому что смерть – это очень страшно...

Особенно такая смерть, когда не только от тебя, но и от всех людей, живущих на Земле, не остается ничего. Даже памяти...

Но я не верил в свою смерть. Я вообще не верил, что могу когда-нибудь умереть. Не верил в смерть кубинки Фиделины, в смерть планеты Земля. Мне почему-то казалось, что я сейчас читаю очередной фантастический роман, героями которого неожиданно стал я сам и мои друзья. В таких книгах помощь всегда приходит в последний момент, когда потеряна последняя надежда на спасение, и остается только одно – собраться духом, чтобы достойно встретить неизбежный конец. Но неожиданно прилетают на разгоряченных бешеной скачкой взмыленных конях бесстрашные спасатели, держа наперевес острые шпаги, разбивают ненавистных врагов, захватывают их в позорный плен и освобождают исстрадавшихся пленников, уже взошедших на эшафот, освещенный утренними лучами солнца...

Но больше всего происходившее сейчас походило на сон. На страшный, кошмарный сон, злые чары которого должны будут непременно рассеяться, едва желтые лучи зазолотят горизонт. И, проснувшись, я с улыбкой вспомню свои жуткие ночные страхи...

– Надежда есть, – выдохнула Луэлла. Но этот вздох не был вздохом облегчения. – Надежда есть, но...

– Что? – я порывисто схватил Луэллу за рукав. И почувствовал, что моей ладони коснулись чьи-то холодные пальцы. Фиделина ... Она почему-то решила, что в моих силах защитить ее от всех космических невзгод. Я же сам потерял голову от подступавшего куда-то к желудку холодного страха.

А Фиделина, отчего-то уверенная, что я никому не дам ее в обиду, близко-близко придвинулась ко мне, ища защиту...

– Когда я узнала, что грозит Земле, – сказала Луэлла, – я связалась с Главным Советом Ауэи и сказала, что нужно что-то делать. Меня там приняли за сумасшедшую... Сказали, что я зря паникую, потому что Земля расположена в другом конце Галактики и безопасности Ауэи ничего не угрожает.

" Но ведь на Земле живут люди, – пыталась я убедить членов Совета, – я жила среди них..."

"Мы не понимаем вас, девушка, – сказал мне глава Совета, – что вы от нас хотите?"

"На Земле живут люди, которые могут погибнуть!– повторила я. – Я жила среди них..."

"Люди живут на многих планетах. Они везде одинаковы", – был сухой ответ, который прозвучал как безжалостный приговор Земле.

Но я не теряла надежды...

Думала, что мне удастся уговорить их...

"Почему вы не хотите помочь Земле? Это ведь так просто – поставить у Земли защитное поле..." – говорила я.

"А зачем? – спрашивали у меня, искренне удивляясь моей дремучести. Разве тебе не известно, что судьба нашего счастливого мира совсем не зависит от существования Земли или еще каких-нибудь планет? Ауэя всемогуща, кшакши никогда не смогут нам сделать ничего плохого..."

"Но зачем вы тогда посылали меня на Землю, зачем я жила среди людей, изучала их жизнь?" – чуть не плача, спрашивала я.

"Это было нужно для счастливого развития Ауэи. Ты сделала нужное дело, и общество уже отблагодарило тебя, позволив многое из того, что неведомо многим твоим ровесникам, " – ответили мне.

"Но мы же еще так мало знаем о Земле! Там хватит работы не на один десяток лет!"– пыталась я подойти с этой стороны.

"Земля нас больше не интересует. Есть много других планет для исследований. А кшакши нас не волнуют. Они никогда не смогут разрушить наше счастье..."

Я больше не могла говорить с этим тупоголовым чиновником Совета и, придя домой, со злости расколошматила все экраны, расколотила о стену браслет с личным кодом, который обязаны носить ауэйцы с самого рождения.

Избавившись от браслета, я стала свободна. Мои мысли и чувства перестали быть достоянием Департамента Счастья.

Я проникла на мощный космолет класса "НУЛЬ-Т", телепортировалась в Солнечную систему, за орбиту Плутона, чтобы меня не увидели в земной телескоп. Я думаю, меня должны искать, потому что я стала чрезвычайно опасной для стабильности счастливой Ауэи. Если каждый начнет разбивать свои браслеты... Когда я вернусь... если меня вернут, то скорее всего, нейтрализуют. А это намного хуже смерти... Но сейчас я еще здесь, и мне никто не сможет помешать. Никто не станет вылавливать сумасшедшую беглянку на Земле, в той точке пространства, которое вскоре станет совсем другим.

На моей планете живут разумные люди, они не станут направлять в опасную зону орбитальный перехватчик-крепость, чтобы выловить малолетнюю сумасшедшую преступницу... Поэтому мне никто не помешает осуществить задуманное. Я сделаю то, что решила сделать, когда убегала с Ауэи. Я вернусь на корабль, включу отражатели локального энергетического поля, и когда луч кшакшей достигнет границ Солнечной системы, поставлю космолет на его пути. И Земля будет жить...

– Но ведь ты можешь... – начала Фиделина, но смолкла, не решившись выговорить очевидное слово.

– Si. No hay otra salida, – почему-то по-испански ответила Луэлла. Но я понял, что она сказала: "Да. Другого выхода нет..."

Другого выхода нет. По-испански эти слова звучали чуть резче. И звонче...

Как величественное "No pasaran!" – "Они не пройдут". Как громогласное "Libertad o muerte!" – "Свобода или смерть!"

Другого выхода нет...

Луэлла пронзила меня печальным, но вместе с тем решительным взглядом потускневших черных глаз. И мне показалось, что хотя она сейчас и стоит рядом с нами, но на самом деле находится очень далеко от нас. "Вы же не маленькие, – говорил ее отстраненный взгляд, – вы же все понимаете..."

– Зачем, Мари? Не надо... – умоляюще сложила на груди руки Фиделина. Вдруг ты... не сможешь вернуться?

– Надо, Фиде, – спокойно, но твердо ответила Луэлла. – Я должна это сделать...

И повторила тоже самое по-испански:

– Tengo que hacerlo...

Видимо, ей чем-то полюбился этот мелодичный и искренний земной язык. Язык кубинских барбудос...

И, услышав резкие звуки испанского языка, похожие на удары боевых индейских барабанов, я понял, что Луэлла давно уже для себя все решила.

Решила, когда уводила к Земле боевой звездолет. А может быть, она приняла решение еще раньше... Возможно, ей тяжело далось это решение пойти на разрыв со своей родной планетой, но переубеждать Луэллу было бессмысленно.

Следующие слова Луэллы только подтвердили мое предположение:

– Надо, друзья. У меня нет другого выхода. Моя планета не хочет вам помочь, потому что нас это не касается. Значит, все должно сделать я сама.

Yo misma, – добавила она по-испански. Будто этот язык придавал ей необходимые силы...

И действительно, тихий голос Луэллы окреп, отвердел, сделался почти стальным, одновременно оставаясь прежним – мелодичным, искренним и добрым.

Луэлла говорила, мешая русские и испанские слова, одну и ту же мысль повторяя дважды – по-русски и по-испански. Словно пробовала слова на вкус, пытаясь сравнить, как они звучат на разных языках. Иногда в эту сбивчивую речь вкрапливались непонятные, немного похожие на испанские, слова. Но то была не испанская речь. Наверное, это был родной язык Луэллы. Язык планеты Ауэя. Планеты, которая, подобно злой мачехе, отвергла нелюбимое дитя, бросила эту темноволосую хрупкую девушку на произвол судьбы, оставив наедине со вселенскими проблемами, решить которые было ей явно не по плечу...

Но, затаив обиду на своих соотечественников-ауэйцев, которые могли, если бы захотели, помочь ей, Луэлла не захотела рвать все нити, которые связывали ее с родной планетой. И потому в ее взволнованную речь проскальзывали певучие ауэйские слова. Чуть похожие на легкие мелодичные звуки скрипки, печально поющей последнюю песню в умелых руках музыканта...

– Знаете, друзья, я полюбила Землю. Как свою родную планету... Когда я вернулась домой, на счастливую и стабильную Ауэю, то очень скучала по Земле. Скучала по своим друзьям... Вспоминала вас... Я часто смотрела на звездное небо, искала там созвездие Желтой Стрелы. Смотрела на маленькую желтую звездочку на острие созвездия. На ваше Солнце... Иногда мне даже казалось, что я вижу Землю. Никто на моей планете не понимал, что я нашла на этой отсталой и дикой планете, раздираемой войнами и разделенной на десятки государств. Да разве могли они понять, что я нашла на Земле друзей! Нашла друзей, чтобы потерять их навсегда. Технически мне ничего не стоило вернуться на Землю, но это было запрещено, и нарушителя ждала строгая кара. Никто без особого на то разрешения не может покинуть Ауэю.

Нужно разрешение Главного Совета. Только немногим удается на время покидать планету. Мне повезло. Я побывала на Земле. И теперь жалею, что не осталась на вашей планете. Потому что Земля – самая прекрасная планета во Вселенной. Прекрасны леса и поля Земли, реки и моря, степи и пустыни.

Прекрасны города Земли, старые и новые. Прекрасны люди, жители этих городов. Прекрасен кубинский город Камагуэй, где живешь ты, Фиделина. Куда ты скоро должна вернуться... Я никогда не была в Камагуэе, но ты мне рассказывала, какой он красивый... Ты звала меня в гости. Но я, видимо, уже никогда не побываю ни в Камагуэе, ни в Гаване, ни на Кубе вообще. Но знаешь, Фиде, я все-таки чувствую себя кубинкой. Особенно сейчас... Мне кажется, что я всегда жила на Кубе, а Ауэя приснилась мне в страшном сне... Андрей, ну не надо так грустно на меня смотреть. Не надо, все будет хорошо. И большое тебе спасибо за то, что ты открыл мне Староволжск. Ты показал мне его историю, которая и по сей день живет в его старинных домах и церквах, в названиях улиц и переулков. Вернувшись на Ауэю, я много раз мысленно возвращалась в Староволжск, ходила по Набережной и Затверечью, по переулкам Морозовского городка... Да, он очень красив, твой город!.. – на мгновенье Луэлла смолкла, словно хотела перевести дыхание. А затем воскликнула с неподдельной горечью в голосе:

– И разве можно допустить, чтобы этот замечательный город, чтобы сотни и тысячи других городов, столь же прекрасных и неповторимых, какие-то безумцы превратили в ничто? Разве можно допустить, чтобы дикие орды галактических экспериментаторов в один миг погубили миллиарды людей?

Поэтому я любой ценой сделаю то, что должна сделать...

– А если ты не успеешь? – спросил я. – Вдруг луч кшакшей ударит по Земле прямо сейчас?

– Не бойся, – ответила Луэлла. – Луч достигнет Земли ровно – она посмотрела на наручные часы. Часы, кстати, были не инопланетные, а вполне земные. "Электроника-5". Такие часы носили все кубинцы "иностранного двора", -ровно через двадцать шесть минут. Земля войдет в расчетную точку именно в это время, не раньше и не позже. К счастью, кшакши пока еще не могут по своему усмотрению изменять законы физики. Так что бояться нечего... Не плач, Фиде, не надо... ты же кубинка. Как и я... А кубинцы не плачут, когда им грустно и больно. Не надо плакать, Фиделина, я вернусь к вам. На Ауэю мне теперь дороги нет, я преступила Закон – вмешалась не в свое дело. Теперь я преступница. Разбила личный браслет... Если каждый ауэец начнет разбивать личные браслеты, не будет тогда стабильности и счастья на благословенной Ауэе. Ладно, все это ерунда, я прекрасно знала, на что иду, что меня ждет, когда я вернусь на Ауэю. Но я туда не вернусь.

Если со мной ничего не случится, я останусь на Земле. На моем корабле есть синтезатор силового поля и небольшой отражатель. Может быть, он рассеет смертоносный луч в пространстве, и мой корабль уцелеет...

– Мари, можно, я полечу с тобой? – спросила Фиделина, всхлипывая.

И я поразился смелости Фиделины. Мне такая мысль даже в голову не могла прийти. Я уже смирился с тем, что Луэлла полетит спасать Землю от кшакшей, и что она может погибнуть. Жалко, конечно... Но я понимал, что погибнет не та двенадцатилетняя девочка, которой Луэлла была несколько месяцев назад.

Она повзрослела, превратилась во взрослую девушку, с которой я не знал, как себя вести. Я уже никогда не смог бы вести себя с ней по-прежнему. А как вести себя по-другому, я не знал. И если бы эта, новая Луэлла, куда-нибудь исчезла, снова улетела бы насовсем на свою планету – мне было бы легче. Потому что я все равно помнил бы прежнюю Луэллу. Прежнюю Марисель...

Но Фиделина, видимо, считала по-другому. Мне кажется, она даже и не заметила, что Луэлла стала старше. Для Фиделина она по-прежнему была подругой-ровесницей. Или – старшей сестрой...

Поэтому Фиделина не могла свыкнуться с мыслью, что Луэлла может снова улететь. Что она может погибнуть... И потому решила остаться со своей подругой до конца. Самоотверженная она девчонка, эта Фиделинка! Настоящая кубинка! Как и Луэлла...

– Нет, Фиде, – качнула головой Луэлла. – Твое место здесь. А это мое дело.

Я должна доказать Ауэе, что они не правы. И что... Ладно, это не важно сейчас... А тебе, Фиделинка, спасибо. Ты настоящий друг. Я знаю, что на моем месте ты поступила бы точно также. Спасибо. А мне пора на корабль. А это вам...

Она вынула из внутреннего кармана своего белоснежного комбинезона какую-то блестящую черную пластинку размером с ладонь.

– Это минивизор, – пояснила она. – Вы сможете все увидеть, если захотите.

Просто подумайте обо мне... А теперь давайте на всякий случай простимся.

Луэлла порывисто обняла нас. И поцеловала. Сначала заплаканную Фиделину. А затем меня... И мне почему-то не стало неловко от ее быстрого поцелуя...

Потому что, наверное, это уже было совсем не важно... Не важно, что Луэлла выросла и стала взрослой девушкой. Все равно она осталась прежней Марисель...

Фиделина беззвучно плакала, а у меня в горле застрял противный липкий ком с острыми шипами. Он упорно двигался внутри меня, сдавливая дыхание и вызывая слезы...

Луэлла медленно разжала объятия.

Отошла от нас на несколько шагов.

Наткнулась спиной на трансформаторскую будку.

Неуверенно повела плечами. Оглянулась не препятствие...

И вытащила еще из какого-то кармана непонятный продолговатый предмет, похожий на школьный пенал. Долго разглядывала его, словно видела впервые.

А потом сказала:

– Ну, мне пора... – она показала на звезды. – Прощайте, друзья. Извините, если что-то когда-то было не так. Может быть, еще свидимся в этом мире...

– Я тебя не забуду. Никогда-никогда... – всхлипывая, говорит Фиделина.

– Я еще вернусь к вам, – отвечает Луэлла, – мы друзья, а друзья никогда не должны расставаться навсегда...

И перед моим взором проходит тот недавний зимний вечер, звездный и морозный, когда и шел вместе с Фиделиной, и мы вспоминали Луэллу... Я снова вижу грустные глаза Фиделины и слышу ее тихий вопрос: "Почему друзья уезжают навсегда, и с ними больше никогда нельзя встретиться?" И мой неуверенный ответ... Ответ, который знала Луэлла. Потому что она была уверена в нем...

А может быть, Луэлла прочитала мысли Фиделины и сказала своей подруге именно те слова – самые важные в жизни слова – которые она хотела услышать...

Луэлла стоит напротив нас, прижавшись спиной к трансформаторной будке. В ее глазах тлеет теплый огонек дружеского участия, на тонких губах застыла мягкая и добрая улыбка...

Такой мы ее и запомнили – в белом комбинезоне на фоне свежевыпавшего снега, с полугрустной улыбкой и пронзительным взглядом черных глаз...

Луэлла вскинула к звездному небу руки, выгнула дугой гибкое тело, облаченное в белый комбинезон, почему-то похожий в этот миг на древние одеяния ангелов – как их рисовали в старинных храмах. И замерла так в течение нескольких очень долгих секунд. Луэлла стояла, запрокинув голову и глядя на звезды. В сгустившейся вокруг полутьме, едва пронзаемой слабым светом желтых уличных фонарей, она была похожа на тонкий лучик, отколовшийся от далекой звезды. Маленький, но уверенный в своих силах лучик, бесстрашно пустившийся в путь через бесконечное пространство, сквозь мириады световых лет. Всегда готовый отправиться в новый бесконечный полет, навстречу одной ему ведомой далекой, но верной цели...

Луэлла крепко держит на вытянутых ладонях беловато-розовый "пенал". И мне кажется, что она начинает слабо вибрировать и испускать призрачное голубоватое сияние, наполняя сумрачный воздух терпким запахом озона. А вокруг Луэллы клубится золотистая снежная метель. И сквозь белую снежную пыль проступает космическая пустота. И Луэлла, едва успев крикнуть:

– Я вернусь! – исчезает в этой гулкой пустоте...

XII

Мы стоим около огромного, в три обхвата, ветвистого тополя, растущего в самом центре "иностранного двора".

Стоим и смотрим на маленький экранчик, появившийся на металлической пластинке, которую нам дала Луэлла. Пластинка очень маленькая, и мы, чтобы увидеть изображение, стоим очень близко. Выбившиеся из-под шапки волосы Фиделины приятно щекочут мою щеку. Но я не обращаю на это внимания...

Мы смотрим в минивизор и видим черное космическое пространство. В непроницаемой пустоте зависла огромная конструкция, похожая на гигантскую серебристую сигару. Космолет, в котором находится Луэлла – догадываюсь я.

А чуть в стороне, среди неохватного взором огромного количества сияющих звезд, виднеется очень слабенькая, едва различимая на общем фоне, серая звездочка. Ее трудно было бы различить на блестящем ковре космического пространства, в окружении более ярких и заметных звезд, если бы от нее не тянулся тонкий, похожий на красную нитку, лучик. Луч кшакшей, догадываюсь я. Тот самый луч, который должен погубить Землю. Который должен уничтожить меня и Фиделину...

Луч медленно движется вперед, к Земле.

А космолет Луэллы направляется в сторону этого луча.

Я смотрю на багровую нить и думаю: успеет или не успеет Луэлла поставить свой корабль на пути этого луча раньше, чем он достигнет Земли? Успеет – Земля будет жить, а сама Луэлла, возможно, погибнет, если не выдержат защитные экраны и силовые поля. Если не успеет, и луч хоть на долю мгновенья опередит ее – то Луэлла останется жива, а Земля, моя планета, вместе со всеми людьми, включая меня и Фиделину, кубинскую девочку, чьи мягкие волосы так приятно щекочут мое лицо, исчезнет, распадется на мельчайшие частицы межзвездного вещества, которые будут кружить вокруг осиротевшего Солнца наподобие астероидов между орбитами Юпитера и Марса, оставшихся после гибели легендарного Фаэтона...

И кто знает, может быть, Фаэтон тоже когда-то стал беззащитной жертвой каких-то межзвездных экспериментаторов? И люди, населявшие эту планету, погибли, так и не успев понять, откуда и почему пришла смерть?

Избави бог Землю от подобной участи...

Корабль Луэллы медленно приближается к кроваво-красному лучу...

А луч неумолимо несется ей навстречу. Или Земля, или Луэлла – именно так сейчас стоит вопрос. Третьего не дано в этой безжалостно-яростной схватке.

Но я не хочу, чтобы Луэлла погибла! Чтобы она умерла... Пусть она повзрослела, пусть стала другой – но ведь она та же самая Марисель! Та кубинская девочка, которая мне немного нравилась. Которую мне нравилось дергать за длинные черные волосы цвета воронова крыла, с которой мне нравилось просто разговаривать... Неужели ничего нельзя изменить?

И Фиделина тоже не хочет, чтобы Луэлла умерла. Ее лицо, мокрое от слез, почти перед моими глазами. И так как наши головы, склоненные над небольшим экраном, почти соприкасаются, то я чувствую на своих щеках соленую влагу слез Фиделины. Я понимаю чувства Фиделины, я все понимаю... Всего три месяца назад она и Марисель были верными подругами, подругами не разлей вода. Одна без другой шагу не могла ступить, их во дворе даже прозвали "Сиамскими близнецами"...

Наверное, поэтому, когда Марисель-Луэлла решила встретить врагов Земли лицом к лицу, Фиделина, не раздумывая, решила быть рядом. Фиделина не могла не понимать, что ожидает Луэллу в черной космической пустоте, но не могла бросить свою верную подругу. Фиделина – кубинка, а кубинцы не предают друзей в минуты опасности. Или, быть может, Фиделина отчего-то решила, что Марисель ничего не грозит. На космолете установлены мощные отражатели и установки силового поля. Они наверняка рассеют все смертоносные лучи, которые, потеряв свою злую силу, станут не опаснее лучей летнего солнца. Или отражатели вообще отправят их назад, в пиратское логово злодеев-кшакшей, которых убьет их же собственное оружие... Потому что не нужно рыть ямы другим!