Текст книги "Колыбель Астарианы. Книга 1. Тени судьбы"

Автор книги: Алекс Бэйлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Теперь она имеет власть над самыми влиятельными людьми во всей Антрексии. Но станут ли они слушать шестнадцатилетнюю девушку? Несмотря на то, что большинство из присутствующих уважали и даже боялись Освина Стокмара, Силия – не ее отец. Она слишком хорошо знает, что каждый из них думает о ней прямо сейчас. Закрывая глаза на притворство и мнимые любезности, она прекрасно знала, что ее власть держится на тонкой нити, которая может разорваться в любой момент.

Юная королева задержала взгляд на Ройлде Шенризе. Уголки его губ подернулись в едва заметной улыбке. Первый Советник кивнул и отсалютовал ей бокалом.

Звон посуды и музыка постепенно стихли и в зале воцарилась тишина.

Силия облизнула пересохшие губы, и, спустившись на несколько ступенек вниз, подняла правую руку вверх.

– Я знаю, что Антрексия все еще пожинает плоды войн с Солнечной Лигой, – начала Силия, – и даю слово, что, прежде всего, мы займёмся восстановлением наиболее пострадавших частей королевства.

По залу прошёлся одобрительный рокот.

Силия спустилась на несколько ступенек вниз и зашагала к изголовью стола. Подскочившие слуги тотчас же выдвинули ей стул. Силия ответила благодарным кивком и заняла своё место. Пламенный отблеск свечей из канделябров замерцал на ее короне. Восторженные взгляды присутствующих были устремлены на чарующую красоту осколков агэльфиуса, инкрустированных в корону.

Потянувшись к кубку с водой, Силия сделала пару глотков, и затем продолжила свою речь.

– На следующей неделе пройдет Единый Совет, на котором будут решаться первостепенные по важности задачи государства, – Силия покасилась в сторону Ройлда Шенриза, – у вас еще есть время предложить тему для обсуждения через Советника Шенриза.

За длинным обеденным столом из красного дуба сидело, по меньшей мере, сорок человек. И каждый из них, отложив в сторону тарелки с яствами, внимательно слушал Силию. Сколько бы юная королева не готовила себя к этому моменту, она все равно не могла унять в себе дрожь.

Презрительные циничные взгляды банкиров с Лествилла и Эйсвуда. Надежда в глазах отчаявшегося лорда Среднегорья, Гертиса Ороса, чьи поданные уже второй год кряду страдают от разорительных набегов наемников с Кораллового моря. Восторженные взгляды придворных слуг, завистливые перешептывания спутниц знатынх лордов.

Каждый из них хотел войти в доверии Силии и оттяпать из казны государства свой лакомой кусочек.

На примере отца Силия прекрасно помнила, что такое – быть правителем целого государства. Пускай ей только предстояло узнать, насколько это тяжело, быть правителем крупнейшего государтсва Астариса, но уже сейчас она точно знала, что ее отец был самым сильным человеком, которого она когда-либо знала. И прямо сейчас, вспоминая свою злобу на отца, когда он на протяжении целого дня не выходил из зала заседаний или на несколько недель уезжал за пределы столицы, Силия чувствовала себя настоящей дурой.

Во время заседаний Единого Совета Силия часами напролет играла в саду с Эгвираксом или детьми очередного лорда, прибывшего по поручению короля в Аргхолм, чтобы хоть как-то убить время и дождаться отца, который расскажет ей очередную историю о подвигах Агвилара Непобедимого или поведает об очередном звере из «Сказаний барда Ильсера Стелфона».

Но, зачастую, после изнурительных многочасовых заседаний Единого Совета или аудиенций с просителями со всех уголков Антрексии, изможденный король Освин Стокмар приходил в покои Силии уже поздним вечером, когда юная принцесса готовилась ко сну. И, если он находил в себе силы рассказать одну из ее любимых историй, девочка чувствовала себя самым счастливым человек на свете.

Силия подняла бокал с акдэзийским вином, и, улыбнувшись, сказала:

– Во славу Священной Антрексии!

Послышался звон бокалов, и всоторженные восклицания десятков ртов:

– Во славу Священной Антрексии! Во славу королевы Силии!

МАРИАННА

Марианна вошла в свои покои, и, не снимая верхней одежды, рухнула на постель. Она перевернулась на спину, и уставилась в потолок. Ужасно болела спина, от усталости гудели ноги.

«Боже… ещё пару таких приемов, и я сойду с ума, – подумала принцесса, – лучше бы я отправилась на войну вместе с Кэдвином.»

О да, такая перспектива вдохновляла ее несравненно больше, чем утомительные приемные вечера с вассалами отца или уроки вышивания с няней Орбис. С этой злостной вредной старушкой, лицо которой изборождено отвратительными бородавками. Ух… мерзость. Марианна поморщилась от одной только мысли об этом.

Четырнадцатилетняя Марианна Форрестер имела отвратительную с точки зрения ее родителей и наставниц привычку сбегать с занятий по шитью или этикету. Особенно ее бесили каждодневные нудные увещевания Орбис о том, как нужно правильно вести себя за столом: не чавкай, не скрепи по тарелке столовыми приборами, и постоянно держи спину прямо. С каждым днем выносить это было все сложнее и сложнее. Марианна не удивится, если скоро дойдет до того, что Орбис будет учить ее, как правильно дышать.

Поэтому со временем Маринна стала все чаще убегать из замка, чтобы поиграть с крестьянскими мальчишками в ближайших деревушках. Не смотря на их боязнь причинить вред дочке лорда, они все равно с охотой принимались биться с ней на деревянных мечах. Они никак не могли примириться с мыслью, что девчонка побеждает их раз за разом. Тем сильнее было желание поставить ее на место. Особенно у Харриса Уэлбера, юного сына кузнеца.

Вместо уроков танцев она бежала в библиотеку, и с головой погружалась в чтение романов о знаменитых рыцарях королевства и великих битвах прошлого. Девушка, совершенно забывая о течении времени, могла часами просиживать за книгами. Ее вдохновляли удивительные истории об отважном рыцаре Гарде Отваре, в одиночку расправляющемся с двенадцатью противниками у Кривового Перешейка, или предания о бесчисленных подвигах короля Агвилара Непобедимого.

И, возможно, когда-нибудь она и сама прославится на поле брани. Отец при подобных изречениях улыбался и целовал ее в лоб, со словами: «твоя мама убьет меня, если я разрешу тебе фехтовать».

Но Марианна никак не могла смириться с этим. Почему она не могла заниматься тем, что нравилось именно ей?

Каждый раз, задумываясь над этим, девушка вспоминала слова матери, когда та нашла под ее кроватью меч.

«Орудовать мечом – не женское дело, – сказала тогда Карелла Вэрсион, – или ты раз и навсегда выкинешь эти глупости из головы, или нам с отцом придется отправить тебя в Стэнфилд».

И хоть с тех пор Марианна и поубавила свой рыцарский пыл, но «глупости из головы» выкидывать не собиралась. Да и к тому же, она с братьями и Ламией еще с самого детства привыкли, что при малейшем проступке мама сразу же грозилась тем, что отправит их в самое жесткое училище во всем Астарисе. Однако дальше этих самых угроз дело так и не доходило. Но в конечном счете, Марианна слишком хорошо знала свою мать. Она никогда не позволит вступить ей в ряды гвардии короля или стать рыцарем. Однако… когда это ее останавливали родительские запреты? Она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно распоряжаться своей судьбой.

Марианна все равно не могла примириться с тем, чтобы забросить любимое увлечение. Да и чего ради ей было это делать? Потому что это «не женское дело?». Но ведь примеров было достаточно. Взять хотя бы Элрис Зэккон, прославленную южную королеву, две сотни лет тому назад покорившую Олбрские острова с пятьюдесятью галеями. Или отважную телохранительницу короля Цекливара Мудрого, Нэмму Яндрис. В тот день, король, перебравший с вином, возвращался в свои покои со свадьбы младшей дочери, и был застигнут врасплох внезапным нападением подлых заговорщиков. Цекливар оказался заперт на лестничном пролете башни, и все пути к отступлению были отрезаны. Толпа врагов нахлынула с обеих сторон. Двое гвардейцев короля были тут же убиты, и на пути нападавших осталась только Нэмма. Ценой собственной жизни ей удалось уберечь от гибели короля. Как уверяют легенды, в той кровавой бойне она рассекла мечом более десятка врагов, и на последнем издыхании свалилась у ног короля.

Марианна давно уже для себя решила, что не пойдет по пути Ламии. Они с сестрой вообще мало чем были похожи. Разве что цветом глаз, и на этом все сходства заканчивались. Лорды-вассалы отца на приемах все время льстили, какие очаровательные у девушек глаза.

«Подумать только, – сказал как-то сир Нэд Гэйвелл из Стидвела, – сияют, будто бы изумруды!»

Но в остальном они с сестрой были полные противоположности. Ламия только и вела разговоры, как бы поскорее выйти замуж за благородного рыцаря или знатного лорда. На каждом шагу она описывала, как назовет своих детей, как обустроит замок, и прочие глупости. Старшая сестра обожала читать любовные романы о том, как отважный рыцарь с помощью силы поцелуя воскрешает из мертвых возлюбленную. Марианне же от такого чтива делалось дурно.

А после того, как Марианна увидела на столе у сестры портретные зарисовки каких-то принцев и омерзительные стишки про любовь, она зареклась, что ноги в комнате Ламии ее больше не будет. Хотя, если бы ее старшая сестра узнала, что Марианна тайком захаживает в ее покои, последствия были бы просто ужасающие. После перепалки двух сестер Вэрсионов Катерсис пришлось бы перестраивать заново.

Выйти замуж за принца, нарожать ему детей и целыми днями прозябать с придворными дамами в разговорах о нарядах и прочих безделушках? Ох, нет, такой путь был точно не для нее.

Ее путь будет гораздо интереснее. В этом можно было не сомневаться. Марианна благоговейно потянулась, и закрыла глаза. На ее губах застыла мечтательная улыбка.

СИЛИЯ

– Ваше Величество, новости с востока довольно не утешительные, – докладчик дрожащей рукой промокнул взмокший лоб платком, – за последние несколько недель активность всякой нечисти возросла в несколько раз.

Советник Гостенс откашлялся, скользнув быстрым взглядом по королеве и Ройлду Шенризу, и, опустив взгляд к листку бумаги в правой руке, продолжил.

– Такого не было уже несколько десятилетий. Пару деревень близ Нерифурда выгорели дотла. Королевский Охотник, посетивший место событий, утверждает, что виной всему – дракон.

Королева Силия Стокмар удивленно вскинула брови, и обернулась к Ройлду Шенризу. Нахмурившись, Первый Советник в смятении потер свою редкую бородку, и вопросил:

– Дракон? Ты уверен? С чего бы это вдруг драконам нападать на человеческие поселения? Они не нарушали пакт о Ненападении вот уже несколько сотен лет.

Гостенс обернулся, махнул одному из своих помощников. Кудрявый юноша кивнул, пробежал через весь зал и исчез в дверях. Через пару секунд он вернулся вместе с мужчиной в пластинчатом доспехе и длинном дорожном плаще.

«Охотник», – ужаснулась Силия.

Раньше она слышала о них только по коротким рассказам отца или придворных слуг, но вживую никогда не видела. Все слухи об Охотниках сводились к тому, что они являлись самыми настоящими орудиями для убийства. Жестокие, беспринципные, не знающие пощады. Для осуществления своей цели они не остановятся ни перед чем.

«Идеальные машины для убийства», – сказал как-то за столом Вегдон Мортис, начальник королевских гвардейцев.

Охотник остановился возле советника Гостенса, тот что-то прошептал ему и отошел на шаг назад. Вошедший был высокий жилистый мужчина лет сорока. На голове беспорядочная копна сальных волос. Лоб Охотника был обезображен глубоким шрамом. Он сделал несколько шагов вперед, задержал взгляд на Силии, и с неохотой преклонил колено.

– Королевский Охотник Дейлио Роган, – представил его Гостенс. Сам Охотник по-прежнему молчал.

От этого взгляда девушке сделалось не по себе. Силия подумала, что если бы этот человек пришел по ее душу, то ни один из стражников в этом зале не смог бы ее спасти. Девушка почувствовала, как ее пробрал холодный озноб. После смерти родителей она видела опасность в любой тени, в каждом шорохе.

Силия медленно кивнула.

– Встаньте.

Охотник поднялся на ноги, отошёл назад к Гостенсу.

Советник кивнул и махнул в его сторону. Дейлио Роган сбросил на пол грязный увесистый мешок, и что-то из него достал. По залу пробежал настороженный шёпот.

Охотник держал в руках обломок когтя дракона.

– Я нашёл это на пепелище одной из деревень Нерифурда, Соломенных Крышах.

Ройлд Шенриз нахмурился.

– И что это доказывает? – Первый Советник распрямился, развёл руки в сторону, – на мой взгляд, коготь скорее принадлежит гиппогрифу или гарпии, с чего вы решили, что это был дракон?

Ледяной взгляд Охотника был непроницаем. Он взглянул на Силию, затем снова на Шенриза. Повертев обломок в руках, он спокойно ответил:

– Гиппогрифы находятся исключительно в услужении Ее Величества, – глаза Рогана скользнули по Силии, – и вы это прекрасно знаете. А что касается остальных тварей, то вы можете мне не верить, и продолжать тешить себя иллюзиями, но факт остаётся фактом – это был дракон. Ни у одной гарпии нет когтей длиной в человеческую руку, а ведь это, – Охотник потряс когтем в руке, – лишь малый кусок от него. Вероятно, одному из крестьян перед смертью удалось попасть в тварь вилами, но это не сильно ему помогло.

Силия судорожно сглотнула.

– Дракон дотла спалил несколько королевских деревень, пожрав поголовно всех крестьян и скотину. И будь я на вашем месте, то прямо сейчас бы уже начинал созывать ваших генералов и все войска, а ещё лучше – драконоборцев.

Советники позади Силии продолжали испуганно шептаться. Девушка почувствовала, как у неё леденеют ладони.

– В лучшем случае, – продолжил Роган, – вы можете надеяться, что это лишь единичное нападение. Возможно, отошедший от спячки дракон почувствовал зверский голод, и показал своё истинную сущность. Хотя, учитывая, насколько умны эти твари, сильно сомневаюсь, что он сделал это только лишь из-за голода.

– Что вы имеете в виду? – Дрогнувший голосом вопросил Шенриз.

– Дракону могли приказать это сделать, – ответил Дейлио Роган, – и не мне вам рассказывать, Кто обладает подобной властью.

Губы Охотника исказились в отвратительной ухмылке, от которой у Силии побежали мурашки по коже.

В зале воцарилась гробовая тишина.

ФЕЙН

Они остановились на ночлег в трактире «Оленьи Рога». Уже к завтрашнему вечеру они прибудут в Дарлем, таинственную обитель одного из орденов магов.

С ума сойти.

Еще вчера Фейн и подумать об этом не мог. Он до сих пор не мог поверить, что все это происходит наяву.

Они знали… родители всегда знали… знали, что он не такой как все, но все равно продолжали скрывать это… Но почему они так поступали с ним? Действительно ли это было сделано для его же блага? Нет, сейчас он просто утешает себя этим. Если Фейн и правда обладает некоей магической силой, как он будет приносить пользу окружающим, скрывая ее?

Всю свою сознательную жизнь он только и думал над своим предназначением. Постоянно гадал, для чего он вообще существует. Он прожил пятнадцать лет, большую часть из которых пытался убедить самого себя, что должен пойти по стопам отца и стать кузнецом или же фермером, как его дедушка Гердолл, мамин отец.

Но ведь в глубине души Фейн всегда знал, что все это не для него. Он был создан для нечто большего. Или, по крайней мере, ему хотелось в это верить.

Теперь у него есть шанс доказать свою значимость, прежде всего, самому себе. Найти свое место в этом огромном мире и наконец-то понастоящему начать жить.

***

Бледный лунный свет проникал в комнату через приоткрытое окно. Где-то во дворе пролаяла сторожевая собака, и Фейн вернулся к реальности.

Сидя на сундуке возле окна, Фейн наблюдал за красотой ночного неба, усыпанного мириадами звезд. Тишину нарушало лишь мерное посапывание Регга Сельвиса, занявшего постель в дальнем конце комнаты.

Нельзя сказать, что они были друзьями или близкими знакомыми. Фейн несколько раз был на ферме Сельвисов, когда ходил отдавать изготовленные отцом на заказ мотыги, топоры и прочую утварь. И то, что камень выбрал Регга, стало для него такой же неожиданностью, как и для Фейна. Была ли в этом вообще какая-то закономерность? Или же он выбрал их совершенно случайно, а, быть может, даже ошибся? Но если догадки Фейна были верны, то этот камень никогда не ошибался.

То, что камень в руках Летарда Голрана – один из утерянных осколков агэльфиуса, Фейн понял практически сразу, едва взглянув на него. Перед сном в детстве бабушка Элбрейн любила рассказывать ему сказки про «Разлом Астариса», или предания о «Сумрачном Лесе»,11
  Читайте подробнее в приложениях «О мироустройстве Астариса»


[Закрыть] и его страшных обитателях.

«Запомни, дорогой, в тот самый час, когда из Сумрачного Леса нагрянут невиданные доселе существа, станет концом для всего мира. За Сумрачным Лесом обитают невиданные твари, от которых нет спасения. Они питаются всем живым, что подвернется под руку. Пускай их дряхлый вид не обманывает тебя. У них огромные острые клыки и когти размером с доброго пони. Они бегают быстрее любой лошади. Лишь самые отважные и прославленные герои со всех концов Астариса могут совладать с ними.»

С этими словами старушка Элбрейн обычно заканчивала свои истории, и, чмокая маленького Фейна в лоб, оставляла одного дрожать в темной комнате.

С возрастом Фейн понял, что все, о чем рассказывала бабушка, не более, чем вымысел. Хоя на центральной площади Верквуда он несколько раз встречал странствующих магов, отец Фейна, как и остальные жители деревни, растил его с четким осознанием того, что с магией нельзя иметь никакого дела.

«Магия – величайшее зло, с каким ты только можешь встретиться».

Фейн много раз слышал подобное от отца. Но если отец знал, что Фейн и сам обладает магической силой, значит ли это, что он ненавидел его? Или наоборот, хотел уберечь от чего-то?..

***

Летард Голран обвел присутствующих долгим изучающим взглядом. В камине трещали поленья. За окном мерно постукивал дождь, и раздавались грозные раскаты грома. Темноту ночного неба пронзали ослепительные вспышки молнии.

Около тридцати собравшихся в зале девушек и юношей сидели в абсолютной тишине, боясь вымолвить хоть слово. Казалось, никто из них до сих пор не осознал, что он здесь делает.

Голран сидел на невысоком помосте вместе с тремя другими магами.

По левую руку от него располагался старец с впалыми щеками и длинной белоснежной бородой, ниспадающей до самого живота. Взгляд его затуманенных незрячих глаз уходил куда-то вглубь зала. Но несмотря на слепоту, складывалось ощущение, что он был способен заглянуть в самое нутро твоего сознания и души. Похожее ощущение у Фейна сложилось, когда он встретил Голрана на рыночной площади в Верквуде. Неужели все маги обладают подобным даром или все устроено куда сложнее?

Справа от Голрана сидела темноволосая женщина с глубоким шрамом над переносицей. По левую руку от нее – человек, чье лицо было закрыто темным холщовым колпаком, на котором были лишь прорези для глаз и ноздрей.

Позади четверых магов стояло шестеро человек в темно-синих мантиях. Среди них была и та самая рыжеволосая девушка, которая была на рынке Верквуда вместе с Голраном.

Наклонившись к женщине справа, Летард выслушал от неё какое-то указание, утвердительно кивнул. Через пару секунд он заговорил:

– Я знаю, какие чувства вас сейчас обуревают. Страх, непонимание, сомнение… Каждый из нас проходил через это. Мы здесь для того, чтобы помочь вам.

Голран немного помедлил, затем поднялся на ноги и вышел на середину зала.

– Я хочу, чтобы вы запомнили самое главное, – скрестив руки на груди, сказал Летард Голран, – вы совершенно исключительные люди. Вы не должны чураться или бояться своих способностей. Не должны скрывать их от окружающих и бояться их неодобрения. Вы должны использовать их во благо остального мира. Это то, чем мы здесь занимаемся.

Присутствующие переглядывались между собой. По залу прошел нестройный шепоток голосов.

Летард помолчал какое-то время, давая им возможность обмозговать услышанное.

– Но я хочу, чтобы вы поняли одну очень важную вещь, – наконец продолжил он, – в эту самую секунду, пока вы еще не прошли обряд посвящения, вы можете покинуть стены Дарлема и вернуться домой. Если среди вас есть такие, то сейчас самое время встать и выйти из зала. Но, если вы это сделаете, то вернуться больше никогда не сможете.

Воцарилось гробовое молчание.

Затем худощавый веснушчатый юноша с заднего ряда откашлялся, и поднялся с места. Почесав затылок, он огляделся по сторонам, и направился к выходу. Его примеру последовало еще две девушки.

– Кто-то еще? – Ледяным голосом вопросил Голран.

Однако больше желающих не было. Все оставались на месте.

– Хорошо, – кивнул Голран.

В следующий миг он достал из кармана изумрудный камень, какое-то время подержал его в ладони, а затем выставил перед собой.

– Думаю, многие из вас слышали легенды об Агэльфиусе, легендарном камне, собрав воедино осколки которого, вы можете повелевать всеми стихиями, ходить сквозь пространство и время, да и, в общем-то, истинное могущество Агэльфиуса не знает никто. Но, пожалуй, все что известно об истории Агэльфиуса, вы сможете прочитать в библиотеке на третьем этаже.

Фейн огляделся по сторонам. Все, как зачарованные, смотрели на искрящееся изумрудное сияние камня.

– То, что камень избрал каждого из вас, не означает, что вы станете великими волшебниками и волшебницами, – серьезно сказал Голран, – в каждом из вас таится магическая сила, и Агэльфиус отреагировал на нее. Но, в конечном счете, то, кем вы станете, будет зависеть только от вас самих. От приложенных вами усилий и стараний. Даже самые великие из магов десятилетиями оттачивали свои умения.

Губы Летарда Голрана расползлись в едва заметной улыбке.

– И, наверное, пределу совершенства не будет никогда. Я и сам до сих пор пробую новые подходы к более глубокому изучению алхимии. Поверьте, в магии всегда будет место новым открытиям. Так что даже не думайте, что вы сможете вызубрить все на свете, и стать величайшими чародеями в истории.

В зале раздался дружный хохот. Фейн почувствовал всеобщее облегчение среди присутствующих. Если еще у кого-то и оставались опасения по поводу происходящего, то они явно поубавились после речи Голрана.

Невзирая на все суеверия и россказни жителей Верквуда об «ужасающих некромантах или темных прислужников демонов», Фейн видел, что эти маги были совсем другими. Конечно, нет никаких сомнений, что темные некроманты действительно существуют. По-другому и быть не может, так уж устроен этот мир. Но, как и сказал Голран, каждый из нас – сам хозяин своей судьбы. И только нам выбирать, кем мы станем в будущем.

Сейчас Фейн даже и представить себе не мог, что ждет его на этом пути, полном опасностей и неизведанного. Сможет ли он наконец найти свое место в этом мире? Ответ на этот вопрос ему только предстояло узнать, но уже сейчас он знал наверняка: назад дороги нет. Фейна Ринвуса, пятнадцатилетнего сына кузнеца из крошечной деревушки Верквуд на севере Антрексии, больше не существует.

Теперь он сам напишет историю своей новой жизни.

ТОРТОН

Ночное небо было затянуто густыми тучами. Войско Кэдвина Вэрсиона встало лагерем на берегу Кричливой. Тортон Шегвелл, оруженосец старшего из братьев Вэрсионов, грел оледеневшие руки у костра и с жадностью наблюдал за тем, как белокурый поварёнок Вэйн поджаривает на вертеле пару щупленьких зайцев.

Тортон Шегвелл подбросил несклько веток в догорающий костер, и тусклые искорки огня взметнулись ввысь.

Юноша поморщился от болезненного спазма в желудке. Со вчерашнего вечера у нег во рту и маковой росинки не бывало. А уж после изнурительного перехода через Точеный перевал, он бы сглодал целого вепря, и не отказался бы от добавки. Однако лучшее, на что он сейчас мог рассчитывать, это пару кусочков зайчатины.

Вокруг костра собралась дюжина таких же изголодавшихся бедолаг, как и он сам: пару лучников, несколько мальчишек-конюхов, монах Прекрионской обители и Чед Кортвик, один из копейщиков Вэрсионов.

Вэйн Крэкс, тучный светловолосый юноша помешивал черпаком в котелке.

Чед Кортвик то и дело подгонял раскрасневшегося Вэйна, и норовил оттяпать себе самый мясистый кусок.

– Господь свидетель, Вэйн, – просипел он, – если бы не твоя фирменная похлебка, я бы уже давно сожрал тебя вместо этой дохлятины.

Присутствующие загоготали во все горло и восторженно заулюлюкали.

– А старина Чед дело говорит, – поддержал его Оуэн Сигрик, рыжеволосый конюх со впалыми щеками, – на одной только его заднице мяса столько, что хватило бы на все войско.

Со всех сторон снова раздался неистовый смех, а один из лучников захрюкал, изображая Вэйна.

Вэйн совсем раскраснелся от стыда, и сделался чуть ли не пунцовым. В какое-то мгновение Шегвеллу даже показалось, что поваренок наконец найдет в себе силы ответить. Однако Вэйн только молча покачал головой, и продолжил помешивать в котле.

– Осторожно, ребята, – подался вперед Шегвелл и широко улыбнулся, – того и гляди, что после таких острот старина Вэйн может подправить ваши похлёбки своими слюнками или чего доброго, настойкой эртлины.

Вэйн поднял на Шегвелла восторженный взгляд, и едва заметно улыбнулся.

– Пускай только попробует, – нахмурился Чед, и ударил кулаком по ладони, – или давно его жирная задница нагоняй не получала?

Монах, облачённый в длинную поношенную рясу, неподвижно сидел на пеньке. Прижав ладони к груди, он молился уже второй час.

Дождавшись своей очереди, Тортон Шегвелл приблизился к Вэйну, и протянул ему котелок.

– Прости, мяса почти не осталось, – насупился Вэйн, – но я положу тебе побольше картошки.

– Дружище, не переживай, – улыбнулся Тортон, – все в порядке, правда. Ты здесь не виноват.

Вэйн смущенно улыбнулся, и передал ему миску, из которой вздымался пар.

– Как и всегда, отменный запах, – Тортон хлопнул его по плечу, – ты молодчина, Вэйн.

– Эй, Сигрик, ты должен мне десять золотых, – облизнув миску, прорычал Чед Кортвик, – у нашей свинки появилась подружка!

Раздалось пронзительное гоготание, и Вэйн, налив остатки похлебки в миску, побрел в сторону.

Шегвелл испытующе посмотрел на скалящегося Кортвика, и покачал головой.

– Эй, погоди! – Тортон крикнул удаляющемуся Вэйну, и нагнал его, когда тот уже почти вышел из лагеря, – не обращай внимание на эту погань. Поверь, оно того не стоит.

Вэйн с восторгом взглянул на Тортона, и кивнул.

– Спасибо тебе, – пробормотал он.

– За что же это?

– Да хотя бы за то, – он махнул головой в сторону лагеря, – что не насмехаешься надо мной вместе с ними.

Тортон удивленно поднял брови.

– Да перестань, ты не должен им это позволять, – ответил он, – такие отбросы как они, и пальца твоего не стоят. Поэ…

– Надвигается буря, – послышался тихий размеренный голос.

Тортон и Вэйн опешили, и резко повернулись. Позади них стоял прекрионский монах. Он откинул капюшон назад, и перед ними предстал мужчина средних лет со впалыми щеками и темно-серыми глазами. Его лицо, испещренное множеством морщин, являло собой вид чрезвычайно изможденного человека.

Тортон взглянул на изумленное лицо Вэйна Крэкса, затем обратно на монаха.

– Извините, – неуверенно начал он, – я не совсем понимаю. О чем это вы говорите?

Монах посмотрел куда-то вдаль, сквозь Тортона и Вэйна. Воцарилось гнетущее молчание, а затем он спокойным монотонным голосом проговорил:

– Они уже идут, – оскалился монах, – их ничто не остановит.

Он сделал паузу, взглянул на Тортона, и продолжил:

– Я знаю, о чем говорю. Сходятся все знаки и предзнаменования, на которые указал мне Великий Прорицатель.

Монах резко вскинул указательный палец, и приблизился к Тортону. Вэйн попятился назад.

– А он никогда не ошибается, – в глазах монаха сверкнул какой-то безумный огонек. Тортону сделалось совсем не по себе.

– Ваше Преосвященство, я не понимаю, – Тортон сглотнул, выждал паузу, – быть может… может, вы голодны?

Тортон Шегвелл протянул монаху миску остывшей похлебки. Юноша съел всего пару ложек, но аппетит резко пропал.

Лицо монаха исказила какая-то отвратительная ухмылка.

– Скоро, –прошептал он, устремив взгляд в ночное небо, – скоро вы все поймете.

Закончил монах, и скрылся во мраке ночи.

МАРИАННА

Призрачный лунный свет проникал сквозь узкую прорезь бойницы, ниспадая прямо на ступеньки лестницы.

Интересно, как скоро хоть кто-нибудь из них заметит ее отстуствие? И заметят ли вообще? Ведь все гости будут настолько увлечены очередными россказнями тетки Орбис о проделанных успехах Ламии в шитье или танцах, что никто и не вспомнит об отсутствии Марианны. Да и с чего бы вдруг?

Марианна откусила яблоко, и тут же выплюнула кусок на пол.

«Какая кислятина, – скорчилась девушка, и, утерев губы тыльной стороной ладони, швырнула плод наружу.»

– Знаешь, если оно упадёт на голову одному из стражников, по Катерсису снова могут поползти слухи о призраках.

Марианна резко обернулась через плечо. В лестничном пролете стояла Карелла Вэрсион. Женщина отсалютовала чашей вина, и, сделав щедрый глоток, направилась к Марианне.

– Если ты продолжишь ходить по замку настолько бесшумно, то, полагаю, этим привидением стану я.

Карелла расхохоталась, и, подобрав подол платья, уселась на ступеньки возле дочери.

Темно-русые волосы женщины ниспадали ей до самой поясницы. Изумрудное атласное платье изумительно подчеркивало красоту ее карих глаз. К тридцати семи годам Карелла нисколько не растеряла своей привлекательности, и до сих пор ловила восхищенные взгляды послов, знатных лордов и прочих гостей Катерсиса во время званных ужинов.

– В чем дело, дорогая? – Спросила Карелла, но Марианна отвела взгляд в сторону, – почему ты снова сбежала с ужина?

В воздухе воцарилась тишина, прерываемая лишь далекими отголосками играющей музыки и праздных голосов из трапезной.

– Я заметила, – нарушила молчание Карелла, – что старший сын лорда Гердуана весть вечер не отрывал от тебя взгляда, а когда ты ни с того ни с сего выскочила из-за стола, он явно хотел было поспешить за тобой, но его отец запретил.

Марианна глубоко вздохнула и опустила взгляд вниз, покачивая головой.

– Наверное, не хотел дурно выглядеть в гла…

– Зачем ты здесь? – прервала Кареллу Марианна, подняв на неё взгляд. Зеленые глаза девушки сверкали от гнева, – разве ты не должна сейчас сидеть и выслушивать очередную оду своей примерной старшей дочери и собственноручно расхваливать ее перед гостями? Глядишь, к окончанию пира она уже найдет себе достойного мужа. Быть может, даже кого-нибудь из толстосуммов с Раскаленной Долины.

За окном послышалось лошадиное ржание, грохот доспехов, пьяный гогот и женские визги.

Через несколько секунд все прекратилось, и Карелла пододвинулась ближе к дочери.

– Марианна, – прошептала женщина, положив ладонь на плечо дочери, но девушка тут же отдернула руку и всклочила с места.