Текст книги "Бора-Бора"
Автор книги: Альберто Васкес-Фигероа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
«Марара», не отклоняясь, шла прежним курсом. И хотя на четвертую ночь Мити Матаи выбрал новую авеи’а, из-за которой лодка отклонилась к западу, он знал по опыту, что плывут они в направлении островов, жители которых могли что-либо поведать о напавших на них дикарях.
На следующий день великий навигатор приказал паи ваинес, чтобы те с наступлением вечера подготовили небольшой праздник – половина команды впервые в жизни пересекала границу внушающего тревогу Второго Круга.
Каждому из новичков сделали татуировку в виде небольшого ободка, опоясывающего большой палец левой руки. Затем им пришлось вытерпеть всевозможные шуточки, во время самой неприятной из которых им вокруг лодыжек привязывали веревки, а потом бедолаг сталкивали за борт, таща их около десяти минут на буксире. За это время им приходилось в избытке нахлебаться соленой воды.
Все опасались больших акул, но, так как ни одна из них не появилась, вечер прошел весело: моряки много смеялись, пели и танцевали. После долгого, монотонного плавания для большинства праздник стал приятной разрядкой.
Тихий океан носит свое звучное имя и сегодня. И хотя легкому суденышку зачастую приходилось взлетать на гребни высотой около шести метров, а затем проваливаться между ними еще на шесть, волны не были опасными и представляли собой длинные водяные валы, спокойно перекатывающиеся на поверхности океана. Они, докатившиеся за сотни миль по океанским глубинам, несли весть о далеких штормах или подводных землетрясениях.
Мити Матаи каждая волна и даже цвет морской воды рассказывали о том, что происходило или могло произойти за далекой линией горизонта. Он пристально наблюдал за всем: пробовал воду, рассматривал небо, следил за направлением и силой ветра, за полетом морских птиц. Казалось, что он решал какую-то сложную головоломку, тщательно расставляя на свои места все ее детали.
В один из жарких вечеров, когда перья на леерах повисли без движения в ожидании хотя бы незначительного дуновения бриза, великий навигатор приказал позвать Тапу Тетуануи и, жестом приказав присутствующим молчать, показал на правый борт и спросил:
– Посмотри на эти волны и послушай, как они плещут о корпус. Что бы это могло значить?
Юноша в растерянности несколько минут внимательно изучал небольшие волны, набегавшие и разбивавшиеся о борт, потом напряг слух, пытаясь определить хоть какое-то различие в монотонном шуме океана и с непонимающим видом, смущенно пожав плечами, признался:
– Я ничего не могу сказать.
Мити Матаи задумчиво покачал головой, словно заранее боялся, что другого ответа не последует, и задал новый вопрос:
– Кокой ветер дует?
– Никакого.
– А какой ветер был утром?
– Марааму, юго-восточный.
– Это значит, что сегодня утром волны набегали с юго-востока и били нам в корму, не так ли?
– Так, – смущенно согласился мальчишка.
Требовательный учитель строго посмотрел на него, будто удивляясь его незнанию, и с упреком спросил:
– Как же тогда объяснить, что волны, набегавшие на нас с кормы, теперь плещут в правый борт?
– Ветер изменил направление, – сгорая от стыда, прошептал Тапу.
Капитан кивнул головой в сторону неподвижных перьев:
– Какой ветер?
Казалось, еще мгновение – и ученик мореплавателя зальется слезами. Он с силой прикусил губу, дабы не показать окружающим своего волнения.
Мити Матаи догадался о его душевном состоянии и прекратил давить на юношу. Показав снова на борт пироги, он мягко пояснил:
– Если ветра нет, а волны, набегавшие с одной стороны, вдруг непонятно почему набегают с другой и при этом плещут ритмично и слабо, но с гулким звуком, значит, они ударились о невидимый остров и откатываются назад. – И внимательно посмотрев на юношу, буркнул: – Теперь понял?
Тапу Тетуануи ненадолго задумался, анализируя только что сказанное капитаном. Он посмотрел на волны и прислушался к звуку. Теперь он ясно различал, что гул несильный, низкий и ритмичный. Он удивленно глянул на учителя и согласился с ним.
– Думаю, что да, – едва слышно пробормотал он. – Думаю, что теперь понял.
– Хорошо! А сможешь вычислить расстояние до острова?
Юноша окончательно стушевался, будто у него спросили о расстоянии до Луны, и, почесав задумчиво между бровей и помотав отрицательно головой, честно признался:
– Нет.
– Тебе еще многого не хватает, очень многого, для того, чтобы тебя начали считать мореплавателем! – с легкой иронией сказал капитан. – Однако для начала у нас уже кое-что есть… Скажи, с тобой ничего не происходит?
– Ничего.
– Я так и думал… – Капитан выдержал паузу и продолжил: – Около четырех часов назад перестал дуть марааму, и от него остались едва заметные волны, переставшие катиться вперед. Ты согласен?
– Если ты говоришь…
– Я так говорю, потому что внимательно наблюдал за морем и ветром, а не тратил время на болтовню с друзьями, – сухо перебил он его. – Прошло чуть более трех часов, как нас догнала последняя волна, и вот когда эта самая волна ударит снова, но уже в правый борт, мы узнаем время, потраченное ею на путь к острову и обратно… Согласен?
– Кажется, да… – Это все, что осмелился сказать испуганный юноша.
– Кажется, кажется… – пробормотал его мучитель. – Не кажется, а так оно и есть!
Мити Матаи был терпелив настолько, насколько должен был быть терпелив учитель, желающий вдолбить в голову не слишком сообразительного ученика простейшие понятия из физики или математики.
– Когда мы узнаем это время, нам будет достаточно определить, с какой скоростью волна двигалась к острову и с какой обратно, сложить эти цифры и разделить на два. – Он, словно после завершения блестящего фокуса, широко развел руки. – Таким образом ты вычислишь приблизительное расстояние до острова.
В течение двух дней и ночей Тапу Тетуануи, словно привидение, с опущенной головой бродил по палубе «Марара». После столь поучительного урока он осознал, насколько на самом деле был несведущ в сложном искусстве мореплавания, и уже был готов отказаться от своей заветной мечты.
Здесь, кроме всего прочего, стоило бы принять во внимание и то, что, не зная письменности, полинезийские моряки не делали никаких заметок относительно скоростей и расстояний. Все вычисления они проделывали устно или в уме, опираясь на опыт и необъяснимое шестое чувство, делавшие коренных жителей островов Тихого океана чем-то похожими на пеликанов.
Осознать то, что волна могла удариться о берег острова и, отхлынув, вернуться назад, было слишком сложно для Тапу. А вычисление расстояния до предполагаемого препятствия ему вообще казалось колдовством, а не частью науки о мореплавании.
Его поведение в течение этих двух дней могло в каком-то смысле сравниться с поведением выпускника школы, который поступает в университет – и неожиданно понимает, что задание, лежащее перед ним, по сложности превосходит все его самые пессимистические предположения.
– Море, звезды, ветер, облака, птицы и даже рыбы нам на каждом шагу о чем-то говорят, – повторял Мити Матаи. – И наша работа заключается в том, чтобы правильно перевести на наш язык их слова.
Но этот язык с каждым днем становился для Тапу все более непонятным, особенно тогда, когда требовалась почти нечеловеческая сосредоточенность.
Человеком, который помог Тапу преодолеть тяжелую депрессию, оказалась отзывчивая Ваине Тиаре. Благодаря своему неисчерпаемому терпению и неиссякаемому юмору, ей наконец удалось встряхнуть страдающего юношу, и он снова готов был бороться со всеми возможными трудностями, только чтобы во всей полноте постигнуть однажды выбранную им профессию.
– Если бы это было так легко, – сказала она, – то самый последний рыбак, выходящий в море, чтобы ловить тунца, считался бы мореплавателем, а самый последний собиратель кокосов мог бы претендовать на руку несравненной Майаны. – Она ласково погладила его по щеке. – Думай о ней! – попросила она. – Вспомни ее глаза, грудь, вспомни запах ее тела. И будь уверен, если ты добьешься своего и станешь великим навигатором, она навсегда будет твоей.
– Мне никогда этого не добиться! – пожаловался он. – Звезд на небе так много!.. Да проживи я десять жизней, я и половины того, что знает Мити Матаи, не постигну. Но даже если я и сумею сделать это, то не смогу потом применить на практике… – Он показал на левый борт катамарана и зло сказал: – Для тебя эти волны тоже шумят по-разному?
Добрая женщина напрягла внимание, силясь выделить какой-нибудь особый звук в монотонном шуме, и наконец, пожав плечами, призналась:
– Для меня волна – всего лишь волна. Но я ведь не мечтаю стать отцом детей Майаны. Если бы это было так, – добавила она, – я бы, возможно, постаралась разобраться, чем отличается волна, которая плескалась вчера, от той, что накатывала неделю назад.
Тапу Тетуануи попытался подыскать слова, чтобы выразить всю степень своей благодарности этой женщине за ее доброту и участие, как вдруг услышал чей-то настойчивый шепот: теаета-мао! теаета-мао! Он инстинктивно обхватил женщину за шею и повалил ее на палубу, прикрыв ее собою, преодолевая охватившую его от ужаса дрожь.
– Теаета-мао!
– Помоги нам Тане!
– Защити нас Оро!
– Да спасет нас Таароа!
Едва осмелившись, он повернул голову лишь для того, чтобы разглядеть на спокойной морской глади спинной плавник гигантского хищника, направляющегося прямо в их сторону. Одного-единственного щелчка челюстей было достаточно, чтобы перекусить, как обыкновенную зубочистку, легкий корпус катамарана.
Теаета-мао была яростной белой акулой, самым кровожадным созданием, живущим на планете, наводившим неописуемый ужас на моряков Тихого океана, которые смело вступали в схватку с самыми разрушительными циклонами, но только не с молчаливой бестией, чья пасть была усеяна тысячью острых, как лезвие бритвы, зубов.
Она медленно кружила рядом с утлым суденышком, которое одним ударом могла отправить на океанское дно. Ей было все равно, попадет ли ей в пасть кусок дерева или человек.
На «Марара» все замерли, боясь пошевелиться.
Казалось, что тридцать членов команды превратились в окаменевшие статуи, а их души унесло ветром. Корабль потерял управление, ложась курсом на левый борт, а затем стал крутиться на одном месте, отданный на волю волн и ветра.
Прошло несколько томительных, бесконечных минут.
Тапу Тетуануи трясло.
Ваине Тиаре кусала губы и молча рыдала.
Мити Матаи медленно, переползая сантиметр за сантиметром, начал двигаться к кормовому навесу.
На корабле царил не просто страх, моряков охватил первозданный ужас. Все заметили, что теаета-мао сокращаяет радиус кругов – акулу явно что-то привлекло на палубе, и она могла наброситься в любую минуту.
Мити Матаи полностью скрылся под навесом. Оказавшись там, он отыскал три заточенные с обеих сторон в виде копья палки и веревкой, свитой из кокосовых волокон, связал их звездой.
Убедившись, что палки скреплены надежно, он вытащил тыкву, помеченную глиной. Сорвал пробку и обмакнул каждый наконечник в темную, почти черную, жидкость – яд самой смертоносной из всех смертоносных коралловых рыб, но’у.
Потом он выскочил на палубу и в мгновение ока открыл клетку с самой упитанной свиньей. Одним взмахом ножа он распорол ей брюхо до самой шеи и вставил в потроха скрещенные палки.
Агонизируещее животное завизжало, и его крик привлек акулу. Одно движение хвоста – и океанский хищник оказался рядом с форштевнем. Не давая акуле сориентироваться, Мити Матаи швырнул свинью за борт на три метра. Вода тут же стала красной от крови, и в одну десятую доли секунды животное исчезло в пасти гигантской акулы, проглоченное, словно яйцо.
С полминуты ничего не происходило. Огромная, почти шестиметровой длины акула медленно развернулась, выискивая новую жертву. Но когда острые концы палок из прочнейшего дерева аито начали врезаться ей во внутренности, убийственный яд но’у проник в кровь. По всему телу морской убийцы пробежала дрожь. Белая смерть последний раз что есть силы ударила по воде хвостом и тут же погрузилась в непроглядную океанскую бездну.
И только тогда зарыдала в голос Ваине Тиаре.
Однако расслабляться было рано. Погрузившаяся в пучину теаета-мао могла всплыть в любую секунду. Хотя яд но'у действовал молниеносно, его количества явно не хватало для того, чтобы покончить с настолько крупной рыбой.
Мити Матаи предупредил людей, что акула может вынырнуть еще более разъяренная, и если она нападет снизу, то в состоянии будет подбросить «Марара» в воздух одним-единственным ударом, превратив корабль в груду обломков.
Он отдал всем приказ не двигаться и соблюдать тишину, а также велел закрыть все клетки с животными и запереть собак, чтоб ненароком не подняли лай. Он долго то обводил взглядом горизонт, то, замерев, тщательно осматривал небо. Затем отдал команду кормчему переложить руль на девяносто градусов вправо, а сам взялся расправлять паруса на полную площадь.
– Нам как можно быстрее нужно найти землю, – сказал он. – Теаета-мао не из тех, кто так просто сдается.
Он запретил что-либо бросать за борт, даже справлять свои естественные надобности; если же кому-то приспичит, то в этом случае можно было брать пустые тыквы, которые использовавший их человек обязан был вычистить и вымыть как только минует опасность.
– Некоторые акулы могут очень долго преследовать жертву, проплывая огромные расстояния, – тихо сказал он. – И самое лучшее, что мы можем сделать, так это не оставлять за собой следов.
Затем он снова заткнул тыкву с остатками яда и привязал ее к доске. Рядом он привязал курицу и все это осторожно спустил на воду.
– Зачем ты это делаешь? – поинтересовался Тапу Тетуануи.
– Когда акула снова всплывет – если всплывет, – то первое, что привлечет ее внимание, будет кудахтанье курицы, – сказал он. – И так как первая ее попытка оказалась неудачной, она будет кружить вокруг курицы довольно долго. – Он посмотрел на жалкий плотик, медленно уплывающий вдаль. – Но если она решится проглотить жертву, то яд, налитый в тыкву, снова начнет проникать в кровь через нанесенные раны. – Капитан пожал плечами. – Может быть, это ее заставить отступить. А если нет, то у нас хотя бы будет шанс добраться до земли.
– Ты уверен, что поблизости есть земля? – спросил юноша.
– На расстоянии около шестидесяти миль по правому борту, – уверенно ответил старый капитан.
– Откуда ты можешь это знать?
– Там, вдали, пролетели два пеликана. Они кружили в поисках добычи, а это говорит о том, что у них в пределах этих шестидесяти миль где-то есть гнездо.
– Но как ты можешь знать, что земля именно по правому борту? – удивился Тапу Тетуануи.
– Простое вычисление, – последовал спокойный ответ. – За спиной у нас острова нет, потому что мы уже там были. Прямо по курсу тоже нет – в том направлении с утра дул ветер, а пеликаны против ветра никогда не летают, если это только не перелетная пора. Мне также известно, что по левому борту на многие сотни и даже тысячи миль нет земли. – Он слегка усмехнулся. – Единственное место – это справа по борту.
Простому ученику мореплавателя ничего не оставалось, как открыть от удивления рот и мысленно согласиться, что его огромные пробелы в знаниях об океане могут сравниться только с бескрайностью самого океана.
Еще на Бора-Бора Мити Матаи Тапу Тетуануи казался чуть ли не полубогом, но здесь по мере того как старый моряк на практике демонстрировал свои глубокие, неисчерпаемые знания, его величие в глазах юноши возросло до небес.
Вечером после длительного и быстрого перехода, когда все, страшась вновь увидеть гигантскую акулу, не отрываясь, смотрели на поверхность воды, Мити Матаи поднялся на цыпочки и, указывая рукой вперед и улыбаясь, сказал команде:
– Земля!.. Когда совсем стемнеет, опасность минует, потому что в темноте акулы почти никогда не нападают.
Тем не менее ночь оказалась длинной, почти бесконечной. Никто не мог уснуть, а те, кому все-таки удавалось задремать, через несколько минут вскакивали, охваченные страхом.
Уже совсем перед рассветом глубоководная змея длиной чуть более полутора метров вызвала настоящую панику на «Марара». Она прыгала по палубе, вселяя ужас в сердца членов команды. В ее большущих глазах и липкой нежной коже, расползающейся на куски при первом же прикосновении, люди видели дурной знак: она казалась им посланцем нечистых духов, принявших облик плавающей где-то поблизости акулы.
Первый луч солнца застал команду примерно в восьми милях от низкого зеленого берега, уходящего далеко на север. Эти последние мили показались всем необычайно длинными, несмотря на то что маневренный катамаран мчался по океанским волнам со скоростью почти в семь узлов[13]13
Один узел равен 1,85 км/час. – Примеч. ред.
[Закрыть].
Но вот стали видны столбы дыма. А вскоре показались хижины и покоящиеся на песке пироги. И когда наконец «Марара» спокойно закачалась посреди широкой и неглубокой лагуны, все с облегчением вздохнули, зная, что оторвались от жуткой белой акулы.
Теперь оставалось только молить Бога, чтобы жители этого ниспосланного им самим Провидением острова оказались мирными и гостеприимными.
Мити Матаи приказал убрать паруса и протрубить три раза в раковину – сигнал, по которому матросы должны были опустить мачту, а местные жители – понять, что у приплывших на их земли чужеземцев нет дурных намерений. Примерно через час от берега отделилась длинная пирога. На веслах сидело с дюжину гребцов, а на носу, прямо и гордо, стоял старик. Позади него развевалась украшенная красными перьями накидка. Пирога остановилась, держась на безопасном расстоянии.
– Кто вы и чего вы хотите? – первым заговорил строгий старик.
– Мы люди мирные и ищем защиты от напавшей на нас теаета-мао, – ответил Мити Матаи, слегка склонив голову. – Нижайше просим у вас позволения воспользоваться вашим гостеприимством, пока не минует опасность.
– Теаета-мао? – встревожился старик и побледнел. – Когда это случилось?
– Вчера в полдень, – ответил капитан. – Правда, мы больше ее не видели, но ожидать от нее можно всего!
– Я знаю, – согласился старик. – А откуда вы следуете?
– Мы из «Марара». Мы идем с карательной миссией и ищем дикарей, которые напали на наш остров. – Великий навигатор внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь уловить его самые незначительные реакции. – На вас за последнее время никто не нападал?
Старик в накидке из красных перьев на какое то время задумался, внимательно осмотрел всех членов экипажа большой пироги, пытаясь понять, не прибыли ли они сами с дурными намерениями, и наконец, махнув рукой, произнес:
– Нет. Никто не нападал на нас. Но месяц назад у нас бесследно пропали четыре девушки. Мы подумали, что какие-то чужестранцы увезли их с собой, но мы не видели ни одной чужой пироги на берегу.
– И мы тоже, – подтвердил Мити Матаи. – Так как они напали на нас в полночь.
Старик снова задумался. Но вот, кажется, убедившись в искренности прибывших, он легким жестом руки показал в сторону берега и сказал:
– Можете оставаться. Мы будем гостеприимны и вместе утихомирим Каухуху.
Каухуху – Акула-бог – считался самым жестоким и коварным божеством, истинным олицетворением всего существующего в этом мире зла. Полинезийцы издревле были убеждены, что в жестокой акуле – а из всех акул самой кровожадной была теаета-мао – обитали духи всех тех человеческих существ, которые были навечно прокляты за некогда совершенные ими страшные преступления.
Жители острова, являвшегося частью небольшого архипелага Токелау, расположенного севернее Самоа, были в принципе людьми любезными. И хотя они были не такими уж гостеприимными, как хотелось бы, все же приняли тридцать человек, прибывших издалека.
Впрочем, мы часто вынуждены нести нежелательный груз, который взваливает на наши плечи жизнь, и в большинстве случаев не понимаем, почему должны безропотно переносить подобные тяготы.
Единственные, кто искренне обрадовался прибытию «Марара», так это дети, которые ранее никогда не видели столь огромного корабля, да рыбаки в душе благодарили гостей за весть о страшной угрозе, которую и для них представляла белая акула.
Впрочем, обрадовались и девушки. И хотя, увидев молодых моряков, они не проявили своего интереса публично, с наступлением ночи их охватило радостное возбуждение. Но все же им пришлось сдерживать свою страсть, так как худой как скелет и вечно хмурый Та’уа решил, что довольно непростую церемонию укрощения грозного бога Каухуху необходимо проводить как можно дольше.
Ни Тапу Тетуануи, ни его друзья ранее никогда не сталкивались со столь неприветливым и тщеславным верховным жрецом, который вел церемонию и совершал жертвоприношения настолько церемонно и скучно, что половина участников празднества, заснула и теперь сладко похрапывала.
Сперва он положил поверх священного, лежащего у самого берега камня маленькую деревянную статуэтку человека с головой акулы, сидящего на табуретке – изображение бога Каухуху, как его себе представляли большинство народов Полинезии, – и, встав перед ней на колени, монотонным голосом больше часа читал нараспев молитвы. Затем он перерезал горло домашним животным, которых привели на берег, и вымазался кровью так сильно, что казалось, зарезал самого себя.
Но вот он зашел в воду, обмылся и, не вылезая, целый час громким голосом взывал к совести теаета-мао, прекрасно сознавая, что гигантская белая акула никогда бы не решилась заплыть в столь мелководную лагуну.
Когда утомленные участники церемонии смогли наконец отправиться ко сну, то даже великан Чиме из Фарепити, на которого положила глаз одна из местных красавиц, весь вечер делавшая ему многозначительные знаки, был не в состоянии уединиться с ней и всласть поваляться у костра на пляже. Многообещающая любовная авантюра была отложена на более удобное время.
Как бы то ни было, а вчерашний день и нынешняя ночь были очень напряженными и бессонными. Всем было не до праздного времяпрепровождения.
На следующее утро, с того самого момента, как Хини Тефаатау в день спуска корабля на воду вымыл на глазах Тапу Тетуануи кожу, содранную с дикаря, Мити Матаи впервые приказал вынести ее из «Марара».
Татуировка на ней сохранилась хорошо, но зрелище само по себе было пугающим. А так как кожа не была надлежащим образом выделана и хранилась в условиях неподходящих, то издавала отвратительный гнилостный запах, и, чтобы рассмотреть ее вблизи, приходилось затыкать нос.
Островитяне с особенной тщательностью рассмотрели татуировку и признались, что ничего подобного в своей жизни не видели. Но вот их великий навигатор – дряхлый старик, который, наверное, уже несколько десятилетий не выходил в море, – рассказал, что, еще будучи совсем молодым, он пустился в одно из длительных плаваний на запад – там он слышал об отвратительных существах, живущих на далеком западе, которые покрывали свои тела устрашающими татуировками.
– Я никогда не видел их, – поведал он откровенно. – Но был в местах, где их страшатся, как самого Акулу-бога. Кажется, они и людей едят.
Кроме воды, продуктов и ласк самых отчаянных и страстных девушек, со столь малоприветливых людей взять было нечего, а потому спустя два дня с наступлением вечера Мити Матаи распорядился выходить в море.
– Если теаета-мао не плавала по ночам где-то поблизости, а с заходом солнца подует марааму, то у нас есть все шансы продолжить путешествие, ну а если нет, – он глубоко вздохнул, – то помоги нам Тане, как ты это делал до этого.
Любая команда уходила бы из мест, где ей было удобно и весело, недовольно ворча, ведь теперь им предстояло тесниться на лодке, терпя всевозможные лишения. Но мужчины и женщины «Летучей рыбы» были не простой командой. Их единственной целью было как можно быстрее добраться до мест, где скрывались виновники их несчастий.
Известие о том, что четыре женщины исчезли с острова без следа, вновь вселило в Мити Матаи уверенность: он знал – их враги идут тем же курсом, подгоняемые юго-восточными пассатами. Если судить по времени, прошедшему после их исчезновения, можно было сделать вывод, что «Марара» идет быстрее четырех больших пирог.
– Они не могли закончить плавание. Их пироги слишком тяжелы, – говорил он Роонуи-Роонуи в присутствии большинства членов экипажа. – И кроме всего прочего, они останавливаются то тут, то там, чтобы напасть на селение и увезти с собой женщин. – Он сделал небольшую паузу и уверенно добавил: – А это для нас означает самую большую опасность.
– Опасность?! – возмутился удивленный Роонуи-Роонуи. – О какой опасности ты говоришь? Чем быстрее мы их настигнем, тем быстрее возвратимся.
– Возвратимся? – с иронией переспросил великий навигатор. – А какой шанс у нас на победу, если придется сразиться в открытом море с четырьмя большими пирогами и вдвое превосходящим по численности противником? – Он сам ответил на свой вопрос, не дожидаясь реакции воина: – Никакого! Наша единственная надежда на успех – неожиданно напасть на них на их же собственном острове, как это они сделали с нами.
– Но этот старый мореход говорит, что их остров очень далеко! – недовольно произнес Роонуи-Роонуи. – И у нас нет ни малейшего представления, со сколькими людьми нам придется там столкнуться.
– Я много об это думал, – прервал его старый капитан. – И меня это очень беспокоит. «Марара» показала себя скоростным судном, но боюсь, что он не выдержит удара в лоб военной пироги.
Он сделал паузу. Видно, он немало размышлял на эту тему и хорошо изучил предмет своих раздумий.
– Эти звери могут позволить себе роскошь потерять один корабль, направив его тараном на нашу лодку. И у них останется еще три пироги, чтобы подобрать тех, кто окажется за бортом. Но если они сделают нам хоть маленькую пробоину, мы окажемся у них в руках. Нет… – Мити Матаи отрицательно покачал головой. – Мы не можем рисковать и сталкиваться с ними в открытом море.
– Ив чем тогда твой план?
– Воспользоваться нашим преимуществом в скорости и попытаться отыскать остров дикарей до их прибытия. – Он посмотрел на всех присутствующих, пытаясь определить, какое впечатление произвели его слова. – Если это небольшой остров, то он остался почти без защиты, так как его лучшие воины находятся на борту кораблей. В этом случае, возможно, мы сможем стать хозяевами положения и попытаемся поторговаться. Мы им предложим их женщин взамен наших.
Стало тихо. Почти вся команда размышляла над словами, сказанными только что капитаном, и все были согласны, что он во многом прав, во всяком случае, по сравнению с другими предложенными вариантами этот имел ряд преимуществ – им не нужно было встречаться лицом к лицу с хорошо вооруженным, превосходящим по численности противником, идущим на четырех судах.
Наконец Роонуи-Роонуи, поддерживаемый остальными членами экспедиции, выразил общее мнение:
– Как военачальник, я безоговорочно одобряю предложение великого навигатора. – И, посмотрев пристально на капитана, спросил: – А что мы должны делать сейчас?
– Лететь во все паруса, грести при отсутствии ветра, пока не отваляться руки, и сделать все, чтобы наша «Летучая рыба» вернулась невредимой, – ответил Мити Матаи. – Вряд ли этим мерзавцам приходит в голову, что мы их будем поджидать на их же родном острове.
– Тогда за дело!
Похоже, богам понравился этот дерзкий план – в тот же вечер марааму значительно усилился. На море поднялись высокие волны, которые, казалось, несли катамаран к победе. «Марара» скользил на северо-запад с прежней скоростью.
Чтобы ни на метр не отклониться от курса, на кормовом весле пришлось поставить двоих людей. Великий навигатор в очередной раз проявил свои превосходные знания и навыки в судоходном деле, и корабль шел строго по курсу.
Мужчины круглосуточно гребли, сменяя друг друга на веслах, а женщины откачивали воду. За семь недель катамаран, словно гигантская стрела, выпущенная всемогущим богом Оро из лука, пересек океан. Тапу Тетуануи и его друзья жили как во сне, захваченные головокружительным водоворотом событий, несущим их на самый край вселенной.
Ни шквальные ветры, ни течения, ни даже мертвый штиль в жаркую полуденную пору не могли остановить стремительную лодку, которая порой часами шла с креном, скользя по волнам на одном из корпусов. Нужно было видеть, как Мити Матаи, будто настоящий волшебник, умудрялся удерживать корабль в равновесии на протяжении десятков миль, чтобы потом неожиданно положить в дрейф, совершить головокружительный маневр и вновь стремительно помчаться вперед, невзирая на ветры и волны, но уже с креном на другой корпус. Тапу Тетуануи жадно следил за капитаном, стараясь запоминать все его действия.
В те беспокойные дни Тапу почти не спал. С открытыми глазами, покрасневшими после бессонной ночи, когда он не отводил от звезд пристального взгляда, он лежал на палубе и только перекатывался от борта к борту из-за бросаемого в стороны форштевня.
Часто он чувствовал себя абсолютно разбитым, но не собирался сдаваться, понимая, что получил уникальный шанс, и теперь он может узнать то, чего не узнал бы, проживи еще хоть сотни лет на гористом Бора-Бора.
Ощущать на лице ночной ветер и смотреть, как острые форштевни-близнецы катамарана оставляют широкий фосфоресцирующий след на черной океанской воде, знать, что миля за милей сокращается расстояние между ним и преследуемым врагом, – это ли не опыт, доселе недоступный ни одному из молодых людей его возраста?
Он не единожды говорил самому себе: если, мол, по окончании столь необыкновенного путешествия Совет и не сделает его мореплавателем, все равно стоило пуститься в путь и поучаствовать в таком захватывающем приключении, о котором он будет подолгу рассказывать до конца своих дней.
Когда после длительного изучения звездного неба у него начинало туманиться в глазах и он на время закрывал их, перед его мысленным взором непременно возникал образ очаровательной Майаны. Стоило только Тапу подумать о ней, как тут же приходила мысль – компенсацией за все перенесенные им лишения станет любовь самого необыкновенного и прекрасного создания, сотворенного великим Таароа, и не беда, что ему придется потратить еще немало сил и энергии, чтобы изучить все пути, которые звезды проложили по небосводу.
Толстый и прожорливый человек-память каждый вечер посвящал ему несколько часов, монотонно, будто молитву, перечисляя названия всех возможных авеи’а, появляющихся в северо-западной части океана. С наступлением сумерек эти знания очень помогали Тапу Тетуануи распознавать созвездия.
В одну из таких темных ночей, когда юноша изучал и запоминал расположение звезд, произошел несчастный случай, сильно потрясший его. Он неожиданно ощутил, как что-то дотронулось до его щеки, и тут же услышал звук резкого удара и последовавший затем крик боли.
Несколько человек, прибежавшие на крик с факелами в руках, с ужасом увидели, что большая летучая рыба, убегая от неведомых преследователей, врезалась в голову старшего рулевого и застряла у него в глазу.
