Текст книги "Финишная кривая"

Автор книги: Альберт Байкалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 3

Оставив машины в просторном заасфальтированном дворе, Филиппов в сопровождении майора Линева направился к длинному кирпичному дому, больше напоминающему казарму. В принципе предназначение этого здания, где размещался взвод кадыровцев, соответствовало его архитектурным особенностям. Офицеры группы продолжали сидеть внутри двух микроавтобусов, доверив свою безопасность нескольким караульным из числа чеченских военных. С другой стороны, даже перед этой, лояльной к нынешней власти категорией горцев они не появлялись без масок. Поэтому, прежде чем выйти из «Газели», Антон расправил свою камуфлированную шапочку с прорезями для глаз и рта.

Миновав стоявшего у выполненного в форме арки входа еще одного часового, они оказались в просторном помещении, отдаленно напоминающем караулку. Часть его была отгорожена решеткой, за которой располагалось несколько вмонтированных в пол скамеек. Так называемая «камера временно задержанных» была пуста. Вдоль стены напротив, между окон, наполовину заложенных мешками с песком, стандартные пирамиды для оружия. Посередине длинный стол, за которым двое бойцов играли в нарды. При виде Линева один из чеченцев встал и, расплывшись в радостной улыбке, вытянул вперед руки:

– Здравствуй, Данила! Какими судьбами?

– Хамкат! – коренастый, русоволосый майор при виде чеченца даже хлопнул себя по колену. Они обнялись. – Вот так встреча! – И, развернувшись к Антону, лаконично пояснил: – Пять лет назад вместе работали. Он месяц у меня проводником был.

– Ты к командиру? – лицо чеченца сделалось серьезным. – Зачем спросил? И так ясно. Даже знаю, какой вопрос.

– Он у себя?

Чеченец кивнул.

Они прошли по небольшому коридору и оказались у железных дверей. Данила несколько раз стукнул.

Кто-то ответил на чеченском: «Войди».

– Алесхан, ты же знаешь, что я по-вашему плохо понимаю, – переступая порог канцелярии, со столом и металлическим сейфом в углу, усмехнулся Данила.

– Откуда мне знать, кто стучит? – От окна отошел рослый чеченец, и они обменялись рукопожатиями. – Придумать надо стук на русском и на чеченском, тогда другой разговор.

Контрразведчик показал рукой на Антона:

– Вот тот человек, о приезде которого я тебе говорил.

– А он что, страшный такой, да? – чеченец изобразил шутливый испуг.

– Почему? – не понял Линев.

– Маска не снимает. Может, думает, лицо увижу, от разрыв сердца умру?

Все, включая Антона, рассмеялись.

– Порядок такой, извини, – Антон ответил на рукопожатие.

Все сели за стол.

– Все равно вы нам, чеченцам, не доверяете, – с грустью в голосе проговорил командир взвода кадыровцев.

– Не в этом дело, – давая понять, что не первый раз отвечает на подобный вопрос, Антон вздохнул. – Понимаешь, будешь знать меня в лицо и вдруг случайно узнаешь в том же Грозном на рынке. Крикнешь имя, а я на оперативном мероприятии. Как раз в это время представился бандиту Иваном. Так что прости, брат, но мы даже от русских в штабе группировки лица прячем.

– Правда? – чеченец недоверчиво посмотрел на Линева.

В ответ тот кивнул.

– Ладно, – чеченец откинулся на спинку стула, – будем так говорить. – Он разложил на столе карту Курчалоевского района и, разгладив ее руками, поднял на Антона взгляд: – В Эникали, это семь километров от этого села, живет семья одного из моих бойцов. Иногда я его домой отпускаю. Месяц назад, когда он возвращался, то говорил, что у них часто два молодых парня куда-то пропадают. Однако в окрестностях никаких нападений нет. Все же я проверил этих людей. Сказали, ходят на охоту. Даже ружья показали. Шкуры волков, мясо дикого кабана дома. Они его русским продают. Все равно на душе неспокойно стало. Мой взвод здесь за все села в округе отвечает. Тут они исчезают совсем. Словно чего-то испугались. С людьми поговорил. Многие часто видели, как в район развалин Джанхой-хутора, – он ткнул пальцем в карту, – мужчины ходили. Человек пять. Была с ними и одна женщина. Мы этот район прочесали и нашли лагерь подготовки боевиков, только там уже никого не было.

– Как определили? – Антон потер начавший потеть под маской лоб.

– Мишени самодельные, много гильз. Пистолетные, автоматные. Привязанные к разным предметам деревянные бруски размером с тротиловый шашка.

– А что там могут быть за предметы? – удивился Антон.

– Рельса железнодорожная из дерева.

– Хм, – Антон посмотрел на карту, потом на чеченца. – От Гуни до Джанхой-хутора чуть больше километра. Раз есть гильзы, значит, стреляли. Неужели ни ты, ни твои люди ничего не слышали?

– В том-то и вопрос, – чеченец поднял вверх руку и слегка перегнулся через стол. – С глушак оружие было. Я сразу обыск организовал в домах, где жили эти «охотники». Нашел интересный книга. – Он поднялся со своего места и, подойдя к сейфу, вынул из него небольшую брошюрку.

Обложка была затертая и грязная до такой степени, что даже невозможно было разобрать, что на ней написано, однако, открыв титульный лист, Антон цокнул от удивления языком. «Краткая физико-географическая характеристика зоны Забайкалья».

– У кого нашли? – пролистывая замусоленные страницы, спросил он.

– В доме Ахтахановых, – усаживаясь на стул, ответил командир взвода. – Сын, который пропал, зовут Казбек.

– Еще установили, кто исчез вместе с ними?

– Пока только три человека и женщина. – Он показал взглядом на контрразведчика: – Я список Даниле отдал.

Все это время молчавший Линев улыбнулся:

– Надо говорить, четыре человека, среди них одна женщина.

– Э-э, – чеченец наигранно вскинул руки вверх. – Какой разниц! Ты, как всегда, Данила, мой язык издеваешься.

Оба рассмеялись. Однако Антону было уже не до смеха. Как профессиональный диверсант, он практически мгновенно смоделировал ситуацию развития событий и оценил степень важности подобной информации.

Ему не раз приходилось ездить на Дальний Восток поездом. Если устроить подрыв железнодорожного полотна, проходящего вдоль береговой линии, всего в нескольких десятках метров от Байкала, где с одной стороны подступают почти отвесные скалы, будет большая беда. Но она удесятерится в случае разрушения путей в районе тоннелей, которых там не меньше четырех. Скорость составов на этом участке, несмотря на это, приличная, что его всегда поражало. Причем в сторону востока дорога идет под уклон.

От волнения он даже стянул с себя маску.

– Вот! Лицо показал! – еще больше повеселел чеченец.

– Алесхан, – охрипшим голосом проговорил Филиппов, не обратив внимания на реплику, – ты даже не представляешь, какую сделал работу.

Чеченец насторожился.

– Но ведь никто не пойман? – часто заморгав, ответил чеченец.

– Это уже не твои проблемы. – Линев поднялся и потянулся. – Коли дырку под орден.

– Опять шутишь? – обиженно надув губы, проговорил чеченец.

– Вряд ли. – Антон встал и вновь надел маску. – Мы проедем туда и на всякий случай осмотрим место еще раз.

* * *

В то время, когда Надежда Савина по кличке Леля, успешно справившись с заданием, открывала двери своей московской квартиры, приехав на такси из Шереметьева, пассажирским экспрессом «Eurostar» Париж – Лондон мчался ее законный супруг – Савин Павел Павлович, которого в узких кругах называли не иначе, как Снегирь.

Крепкого телосложения, с ничего не выражающим взглядом, скуластый мужчина средних лет без особого интереса смотрел в окно, а когда въехали в тоннель под Ла-Маншем, переключил свое внимание на установленный под потолком телевизор. Сменяя короткие рекламные ролики, там показывали клипы. Тонкие губы слегка дернулись, когда на экране появились родные «Та-Ту» с песней «Нас не догонят». Девушки пели на английском языке. Надежда уже отправила ему SMS-сообщение, что «слесарь поменял замок», и он знал, супруга благополучно добралась до дома. Песня была кстати, мужчина повеселел.

Сойдя в Лондоне с поезда, Савин сразу направился к таксофону на привокзальной площади. Ровно в семь он зазвонил.

Киллер снял трубку.

– Как доехал? – прохрипел телефон заспанным мужским голосом.

– Как лягушонка в коробчонке, – назвал отзыв Снегирь.

– У газетного киоска рядом с таксофоном – брюнет в оранжевой куртке. В руках крутит пачку сигарет. Не опоздай на поезд.

Не прощаясь, Рог повесил трубку. Снегирь работал с этим человеком не один год и понимал его с полуслова.

В указанном Рогом месте действительно стоял человек, описанный шефом. Снегирь не спеша подошел к нему:

– Извините, я первый раз в Англии. Приехал из России в Париж, а заодно решил осмотреть Лондон. Не подскажете, с чего начать? Вечером я хочу вернуться обратно, и гостиница мне не нужна.

– Вам лучше задержаться на пару дней. Здесь много интересного, – сказал бородач отзыв и с этими словами протянул ему пачку «Cаmel». – Неплохо владеете английским.

– Я преподаю его в школе, – пряча довольно тяжелую для обычных сигарет упаковку в карман куртки, соврал Снегирь.

– Вот, почитайте в дороге, – незнакомец вынул из кармана сложенную газету. – Особенно интересная статья на третьей странице. В купе вы будете ехать вдвоем. Остальные места выкуплены, – пояснил мужчина. – Знаете, как курить?

– Да, – кивнул Снегирь. – Уже приходилось.

Незнакомец поинтересовался, пользовался ли русский подобным оружием. Конечно, он хорошо знал эту систему, разработанную еще в советских закрытых НИИ. Сама пачка сигарет, которую ему вручил брюнет, была лишь муляжом. Открыв ее и направив сигаретными фильтрами в сторону человека, нужно было только сильно надавить на рисунок верблюда, под которым находилась кнопка управления пневматическим устройством. Под достаточно мощным давлением воздуха из нее вылетит сразу десять обработанных ядом двухсантиметровых иголок толщиною в два миллиметра. Одну треть этого устройства занимал баллон сжатого воздуха. Всего из подобной пачки можно было сделать два «залпа». Он не оставлял человеку шанса. Шок – и практически мгновенная смерть. С расстояния нескольких шагов эти иглы насквозь пробивали средней толщины книгу. Причем летальный исход был неизбежен даже при попадании одной.

– Почему вы мне помогаете? – не удержался Снегирь, задав вопрос, не касающийся дела.

– Я член ИРА.

– Но ведь еще восемь лет назад вы сложили оружие и отказались от силовых методов борьбы? – не унимался Снегирь. Последнее время его стало интересовать, что движет людьми, подобными ему, заставляя идти на преступления. Он пытался найти параллель между собой и ними.

– Одна треть нашей территории в руках англичан, поэтому борьба продолжается. – Бородач неожиданно нахмурился: – Вы задаете много вопросов. Идите к поезду.

Особо Савин не беспокоился, что кто-то может обратить внимание на их диалог. Он также знал, что Рог, продумывая детали операции, выбрал место встречи в так называемой «мертвой зоне». Пятачок, на котором устроился связной, не попадал в зону наблюдения видеокамер. Направляясь к выходу на перрон, Снегирь пытался понять, солгал ему этот человек или нет. Сам он, когда-то давно, ответил бы примерно так же. Была идея, страна, светлое будущее, в которое хотелось верить, и не особо думалось о деньгах. Сейчас все наоборот.

Войдя в купе, рассчитанное на восемь сидячих мест, он уселся в удобное кресло с высокой спинкой рядом с окном и открыл газету на странице, которую ему назвал бородач. В ней среди обычных статей при помощи компьютера и несложной оргтехники были впечатаны несколько фотографий клиента. Толмачев был уже в возрасте. Седые, зачесанные назад волосы, близко посаженные глаза, высокий лоб. Хорошо запоминающееся лицо.

Здесь же он нашел и инструкцию для себя. Перебежчик работал в компании «BAE Systems» и направлялся в Ланкастер, откуда автобусом до Барроу, где на стапелях стояла почти готовая подводная лодка нового поколения. Расстояние в двести с лишним километров поезд преодолеет за три часа. Следовательно, о гибели сотрудника компании узнают только по истечении этого времени. Если, конечно, кто-то случайно не войдет в купе. Савину предписывалось поставить на Толмачеве точку в первые тридцать минут после отправления и сойти в Лутоне, хотя билеты были до Ковентри, расположенного на сто километров дальше. Так называемый резерв времени в случае возникновения нештатных ситуаций. Однако необходимо было дождаться, когда пройдет кондуктор и проверит билеты. После всего сесть на обратный поезд, миновать Лондон и сойти в Дувре. Дальше было расписание паромов на Германию, до которой из этого городка всего девяносто минут пути. В голове вновь заиграла мелодия «Нас не догонят». Он улыбнулся, сложил газету и сунул ее в карман.

Клиент появился, когда уже объявили об отходе поезда. Запыхавшийся, с кейсом в руках, он поприветствовал Савина на плохом английском. Почти одновременно состав тронулся. Толмачев достал какие-то бумаги, положил на колени свой кейс, примостившись напротив своего убийцы, и углубился в их изучение.

Когда замелькали пригороды столицы туманного Альбиона, стеклянные двери бесшумно откатились в сторону, и, вежливо извинившись, в купе вошел контролер. Прокомпостировав билеты, он так же бесшумно исчез.

Через некоторое время поезд стал замедлять ход.

– Не желаете закурить? – хитро прищурившись, Савин протянул открытую пачку Толмачеву.

– Это вагон не для курящих, – опешив от того, что к нему обратились на русском, промямлил перебежчик, оторвавшись от своих расчетов.

– Что же ты, сука, такую страну кинул, а на машину не заработал? – зло прошипел Снегирь. – Общественный транспорт – опасная штука.

Последовавший за этим хлопок заставил передернуться Толмачева, словно от удара электрическим током. Глаза сделались еще шире, руки, сведенные судорогой, смяли лежащие на коленях листки, ноги выпрямились и мелко затряслись. Губы несчастного сжались, превратившись в одну сплошную тонкую нить.

Снегирь соскочил со своего места и встал у дверей, через которые из коридора можно было заметить, что с пассажиром не все в порядке. Однако по нему даже никто не прошел. Дождавшись, когда клиент окончательно отойдет в «мир иной», подошел к нему, разжал руки, вынул оттуда скомканные листки и сунул себе в карман. Убрав с колен кейс, усадил Толмачева таким образом, будто он, откинувшись на спинку кресла, любуется проплывающими за окном пейзажами, и с таким расчетом, чтобы тот случайно не свалился при торможении.

Выстрел он специально постарался произвести в грудь, чтобы не было видно крови. Однако даже с такого расстояния рассеиваемость была большой, в результате чего одна из игл попала в шею и на воротничке рубашки образовалось алое пятнышко. Расслабив галстук, Снегирь убрал его под пиджак.

Выбрасывая в одну из установленных на перроне урн смятые записи Толмачева, Снегирь не без сожаления подумал, что лет семнадцать назад, будучи оперативным сотрудником в чине лейтенанта КГБ, за эти документы он со своим шефом получили бы как минимум по звездочке. И радовался им наверняка намного больше, чем сейчас ста тысячам долларов, упавшим на его счет в одном из немецких банков.

Вечером следующего дня Савин уже обнимал свою ненаглядную жену Надюшку по кличке Леля, также выброшенную за борт из органов, не успев начать там работать по причине массовой реорганизации.

* * *

Немного отъехав от Гуни, Антон принял решение машины оставить, а полтора километра до развалин Джанхой-хутора, где был обнаружен лагерь подготовки боевиков, пройти пешим маршем. Он не исключал, что, узнав о повышенном интересе к этому месту не только кадыровцев, но и российских спецслужб, бандиты попытаются либо замести следы, либо устроить какой-нибудь сюрприз. Возможно, что этот район уже заминирован.

Выдвижение начали, как всегда, парами. Антон работал с Дроном, прикрывая его сзади. Слева Джин и Шаман. За ними Шах с Москитом. Справа остальные. Всего пять «двоек» медленно продвигались в видимости друг друга. Сначала был спуск. Мощные грабы и буки в сочетании с кустарником позволяли взять под контроль полосу шириною чуть больше футбольного поля. Перепрыгивая с камня на камень, миновали небольшую речушку Гумс и, почти не замочив ног, двинули в гору. Постепенно лес стал редеть, полоса контроля увеличилась вдвое, и наконец вышли на практически открытую местность.

– А вот и этот злосчастный Джанхой-хутор, – раздался в наушнике переговорного устройства голос Банкета.

Антон оглядел заросшее редким кустарником пространство, но ничего не увидел.

– Это Филин, всем – стой, осмотреться, – прижав микрофон переговорного устройства к губам, при этом не переставая крутить во все стороны головой, скомандовал Антон. – Банкет, сориентируй!

– Группа берез на одиннадцать часов.

Посмотрев в том направлении, которое указал Банкет, Антон наконец разглядел остатки каменного забора и каких-то строений.

– Шах, Джин, Лавр, – назвал он позывные старших в парах. – На месте. Банкет – головной дозор. Работаем.

Некоторое время разведчики-диверсанты наблюдали, как, перебегая от укрытия к укрытию, которыми служили где кустарник, где углубление в земле, Банкет, прикрываемый Туманом, приближается к руинам. Они уже подошли почти вплотную к ним, и Антон собирался двинуть следом, как неожиданно, словно в сказке, из ниоткуда возникли два десятка бородатых, до зубов вооруженных чеченцев. Сработали они так профессионально, что оба офицера оказались окружены. Причем обычных в таких случаях криков, воплей и беспорядочной стрельбы не было. Часть боевиков направила стволы на Банкета и Тумана, остальные наблюдали за подступами.

Антон понял: любой шорох или неосторожное движение – и спецназовцы обречены.

– Медленно положи свой оружие на землю, – прохрипел один из бандитов, в кожаной шапочке.

– Банкет, – зная, что Туман тоже слышит, быстро зашептал Антон, – огня не открывать. Если что, мы у машин, а вас отправили осмотреть местность. Делай, что скажут.

Банкет и стоящий к нему спиной Туман медленно положили на траву свои «винторезы», вынули из карманов разгрузочных жилетов пистолеты и ножи. Следом освободились от десятка гранат.

Один из боевиков подошел к офицерам и стал их обыскивать. Оба спецназовца стояли с поднятыми руками. Неожиданно бородач в кожаной шапочке подскочил к Банкету и сорвал с него переговорное устройство.

– Группа – тишина, – спохватился Антон. – Работаю один!

Тем временем бандит вынул из расположенного на спине кармана саму станцию ПУ и приложил головной телефон к своему уху.

Проводивший досмотр парень что-то сказал и со всего размаха залепил Банкету ногой в живот. Майор, охнув, согнулся.

«Прикинулся, – решил Антон. – Пресс железный. Пора дурачить уродов».

– Банка, я Метель, почему молчите? Доложите, где находитесь! – как ни в чем не бывало проговорил он в микрофон, слегка прикрыв его рукой. Расстояние было достаточным для того, чтобы расслышать голос.

Бородач отдернул наушник от головы, будто он мгновенно раскалился, затем толкнул ногой Банкета и, присев на корточки, что-то быстро заговорил. Микрофон позволял разобрать отдельные фразы:

– …скажешь. Оставим жить… голов резать будем…

Морщась от боли, Банкет нерешительно взял в руки ПУ и прижал его рукой к уху.

– Это Банка, – выдохнул он. – Вышли к объекту.

По идее, надо было некоторое время «строить из себя героев», отказываться от предложений боевиков, чтобы все выглядело правдоподобнее. Но Антон приказал паре выполнять все требования, опасаясь, что в этом случае одного из бойцов могут сразу прикончить, чтобы другой был сговорчивее.

Тут бородач стянул переговорник Тумана и пристроил у себя на голове.

– Приступить к осмотру. Доклад через каждые пять минут, – видя, как бородач расплылся в самодовольной улыбке, поставил задачу Антон.

– Где ваш отряд?! – заорал худощавый парень в зимней камуфлированной куртке.

«Ослы! – с ненавистью подумал Антон. – На одном из офицеров ПУ надето, а у него тяму нет, что этот самый „отряд“ его услышать может. Ну что же, примем бездарные условия игры».

– На выезде из Гуни, – ответил Туман. – Давайте с миром разойдемся.

– Ишь ты какой, – усмехнулся еще один недоумок. – Мы спецназ живой не оставляем!

– Банка! – вновь заговорил Антон. – Не слышу доклада! Вы что там, загораете?

Главарь поднял палец вверх, и все замолчали. Затем толкнул в плечо Банкета.

– Это Банка. Ведем разведку района, – он с шумом перевел дыхание. – Зря мы сюда поперлись. Тишина.

– Это не тебе решать, солдат! – проговорил с нотками раздражения в голосе Антон. – Почему ефрейтора Васильева не слышу?

Он специально назвал офицеров рядовыми, чтобы бандиты решили, что перед ними контрактники обычного разведывательного подразделения группировки, а не спецназ ГРУ.

– У него батарея села, – нашелся Банкет.

– Работайте.

Было видно, как полевой командир перевел дыхание, снял головной телефон и, держа его в руке, что-то сказал на чеченском.

Один из стоящих рядом с Банкетом боевиков нагнулся и «поощрил» майора, цинично похлопав его ладонью по щеке. Находившиеся во внешнем кольце бандиты, следившие за подступами к месту захвата, расслабились, повставали из своих укрытий. Кто-то закинул автомат за спину, кто-то опустил стволом вниз, но самое главное, все развернулись в сторону плененных разведчиков. Теперь можно было начать охват и сближение.

Антон поднял руку и дал сигнал двум парам обходить слева. Потом развернулся, отыскал взглядом Дрона. Так же условным сигналом приказал выдвигаться вперед.

Сейчас спецназовцы, одновременно контролируя действия бандитов, следили за своим командиром. Пользоваться ПУ нельзя. Два устройства в руках у боевиков. Можно было, конечно, перейти на другую частоту, но тогда терялся контроль над Банкетом и Туманом.

Следующим распоряжением было «готовность одна минута». Это означало, что спецназовцы за это время должны выбрать удобное для ведения эффективного огня место. Цели были распределены на любой случай жизни. Левый фланг, например, брал на себя тех, кто располагался справа относительно группы, правый – соответственно. Снайпер либо командир, как правило, должен был ранить главаря. Только у этой категории бандитов был шанс пожить после окончания боя еще немного времени. Остальные умирали сразу. Снайпер был в отпуске. Поймав на целик сначала подбородок, потом, прикинув расстояние, переведя его на нос главаря, стоящего к нему боком, Антон открытым текстом дал команду «Атака».

Пять приглушенных хлопков «винторезов» заглушил треск коротких очередей «АК», которые были у Москита и офицеров-чеченцев. Часть столпившихся вокруг пленников бандитов полетела на землю, забрызгивая кровью и мозговым веществом стоящих рядом. В свою очередь те, принимая кровь своих «братьев по оружию» за свою, растерявшись и дико вопя, заметались по редколесью.

Воспользовавшись ситуацией, Банкет и Туман, которым только собирались связать руки, подхватив автоматы убитых боевиков, бросились прочь, поливая все вокруг себя свинцом, практически в упор расстреливая уцелевших.

Бой длился меньше минуты. Сразу была уничтожена половина боевиков, вторую добили еще до того, как бандиты стали соображать.

Рассредоточившись, часть спецназовцев осталась наблюдать за подступами к месту скоротечного боя. Антон, Дрон и Джин медленно двинули вперед. Были случаи, когда раненый и доведенный до отчаяния бандит, неожиданно придя в себя, открывал огонь.

Справа раздался хлопок «винтореза». Антон посмотрел в том направлении.

– Шевелился, гад, – пояснил Дрон.

Бандиты лежали в самых разных позах. Некоторые еще хрипели, кто-то агонизировал.

Впереди раздался леденящий душу вой. Антон подошел ближе. С залитым кровью лицом, из которого торчали хрящи развороченного пулей носа, на спине лежал принятый за главаря бородач. Черная как смоль, густая поросль сделалась алой. Он держал руки у головы, боясь притронуться к ней, словно она была у него раскалена.

Бросив по сторонам настороженный взгляд, Антон вынул из кармашка рукава контейнер, достал из него шприц-тюбик с промедолом и прямо через одежду вогнал иглу в бедро чеченца. Практически сразу у бандита прошел шок. Взгляд сделался осмысленным.

– Москит, ко мне, – приказал Антон.

Спустя некоторое время к остаткам носа был примотан бинтами внушительных размеров тампон, из которого были видны лишь заплывшие глазки негодяя.

– Фамилия, имя, – Антон присел перед ним на корточки.

– У-у, шакал. Не буду говорить, – с трудом прохрипел бандит, булькая попавшей в горло кровью.

Антон, усмехнувшись, вынул нож и вогнал его в кисть руки полевого командира:

– Будешь!

– Барзаев Казбек…

– Ты командовал этим стадом?

– Нет… А-а!

Антон резко повернул лезвие на девяносто градусов.

– Да, это мой моджахед!

– Где лагерь и сколько людей еще осталось?

– База нет. Просто ходил… Все со мной был…

– Если расскажешь, почему устроил засаду, а главное, куда делись люди, которые здесь тренировались, даю слово офицера, попадешь под амнистию. Суда над тобой не будет, проверять тебя на причастность к преступлениям никто не станет, и освободишься прямо отсюда.

– Не бывает такой, – недоверчиво проговорил ставшим гнусавым после ранения голосом бандит.

– Я два раза не повторяю.

– В этот место лагерь был. Подготовка диверсант. Они сейчас Москва. Потом поедут Сибирь. Команда отправить их пришел от Аслан Тарамов. Это человек Ата Алших. Знаешь, такой араб есть?

– Так они же в Лондоне! – удивился Антон, прекрасно зная, кто и где прижился из числа главарей бандитов и другой нечисти, пытающейся ввергнуть Россию в межнациональный конфликт.

– В мой карман спутниковый телефон.

– Понятно, дальше.

– Знаю, диверсия будет рядом со Слюдянкой. Учил их Тарамов. Он был здесь месяц.

– Недоработала контрразведка, – задумчиво проговорил Антон.

– Он через Грузия пришел…

– Где жил?

– С нами ходил, – бандит говорил все тише и тише. Вопросы утомляли его контуженные пулей мозги, а боль, приглушенная лекарством, вновь стала усиливаться. – Когда все здесь кончил, уехал к свой хозяин, но тоже говорил, что Москва будет. Все.

– Понятно, – Антон вынул из разгрузки «АПС» и взвел курок.

– Ты же обещал! – опешил бандит, догадавшись, зачем сидящий на корточках офицер достал оружие.

– Я свое обещание сдержу. – Антон посмотрел на боевика холодным взглядом. – Не будут тебя ни судить, ни проверять на причастность к твоим злодеяниям и всего прочего. Что возьмешь с мертвого? Аллах теперь с тобой пусть разбирается.

* * *

Когда хозяйка квартиры, хрупкая, преклонного возраста женщина, открыла двери человеку, пришедшему по объявлению о сдаче комнаты, ее первым желанием, судя по отвисшей челюсти и испугу в глазах, было захлопнуть ее обратно.

Перед ней стоял самый настоящий урод. Невысокого роста, но широкий в плечах мужчина с казавшимся неимоверно огромным лбом из-за больших залысин, несмотря на пасмурную погоду, был в темных очках. Держа в руке шапку, мокрую от снега, он, словно давая возможность получше его рассмотреть, некоторое время молчал.

Лицо этого человека имело несколько ужасных дефектов. Редкие, рыжие и от того омерзительно выглядевшие усики едва скрывали, по-видимому, врожденное уродство, именуемое в медицине не иначе, как «заячья губа». Неестественно широкая, искривленная переносица и огромные ноздри напоминали свиной пятак.

Но одет был прилично. Дорогое пальто, пестрый шарф, который выдавал безупречно чистый воротничок белой сорочки и шелковый, бирюзового цвета галстук. Кожаные туфли с заостренными носками также стоили не одну пенсию бывшей модельерши, и она успокоилась.

– Здравствуйте, – слегка наклонив голову, поприветствовал хозяйку Гриб. – Козлевич Олег Дмитриевич.

По решению Беспалова Грибанову в новых документах поменяли только фамилию.

– Проходите, – посторонилась женщина. – Я давно вас жду.

– Погода у вас омерзительная. – Войдя в прихожую, Гриб огляделся и положил шапку на полку вешалки. – Везде пробки, знаете ли.

Дождавшись, когда потенциальный квартирант разденется, хозяйка, шаркая подошвами стареньких тапок по дорогому паркету, пошла по коридору.

– Здесь туалет, – показала она на двери, – это ванная, а здесь комната, которую я хочу сдать.

– Неужели так сейчас в России стали жить пенсионеры? – не без восхищения оглядывая интерьер, состоявший из новомодных бельевого и книжных шкафов, шикарного дивана, кресел и плазменного телевизора, прикинулся удивленным Гриб. – Я, знаете ли, в Москве не был почти тридцать лет. Диссидент, так сказать.

Он подошел к окну. Второй этаж. Внизу, как и полагается для элитного дома, ухоженный дворик.

– Старики в этой стране сейчас никому не нужны, – выслушав монолог Гриба, вздохнула женщина. – Кое-как сводят концы с концами. Эта квартира осталась после гибели моего сына. Он бизнесом занимался. Убили, сволочи…

Бабка завыла.

– Извините. – Гриб изобразил на лице скорбь. – Не знал.

– Да что уж там, – отмахнулась она, быстро взяв себя в руки. – Мне за эти хоромы платить нечем. А охочих сюда вселиться страсть как много. И помогать предлагали на условии наследования, и угрожали, и купить пытались. Квартирантов из СНГ брать боюсь. Отравят или придушат. Поэтому и написала в объявлении «иностранного подданного».

– А вдруг я захочу в Москву вернуться или заиметь свою недвижимость в родном городе? – Гриб изобразил нечто вроде улыбки своим ужасным ртом. – Сейчас везде подлецов хватает.

– Да бог с вами, – бабка хитро прищурилась. – Я по Интернету вас проверила. Добропорядочный гражданин Англии русского происхождения. Представитель гуманитарной организации. Боретесь с несправедливостью…

– А действительно, зачем вам такие хоромы? Продайте, купите поменьше, вырученных от разницы денег хватит на то, чтобы черную икру ложкой каждый день есть.

– Дочка у меня есть, – бабка опять загрустила. – Как сына убили, а его деньги и дело к рукам прибрал другой человек, стало тяжело жить. Вот она наркотиками и занялась. Распространитель. Через шесть лет освободится, куда идти? Прямо в зоне ребенок родился. Уже пять месяцев. А продать, опять же – обманут. Это уж как пить дать. И адвокатов подкупят, и нотариуса.

– А зять?

– Гражданским браком они жили. Все хотел расписаться, да я Томочку отговаривала. Нехороший человек, хитрый.

– Понятно, прописка и все такое, – вздохнул Гриб и стал расстегивать пиджак. – Меня все устраивает, и я принимаю ваши условия. Позвольте, переоденусь.

Когда бабка вышла, руки Олега Дмитриевича опустились. Весь он сник. Постояв посреди комнаты, подошел к зеркалу и снял очки. На него смотрел одноглазый монстр. Вновь в памяти всплыли те дни, когда из Грибанова делали Козлевича.

Это было в подвале дома Беспалова. После того как араб уехал, отморозки Аслана Тарамова спустили туда Грибанова и Хохла. Установили две железные кровати, но самое страшное, по центру просторного, освещенного ярким электрическим светом помещения вскоре появился обитый резиной стол с прикрученными к нему ремнями для фиксации человека. Посреди него была проделана дыра, под которую поставили ведро. Потом он смутно помнил, как метался по комнате, проявляя незаурядную прыть, поражая шестерых здоровенных, молодых чеченцев своей резвостью. Когда наконец силы иссякли, бандитам удалось привязать его к столу. Штаны до колен стянули.