Текст книги "Потрясающие открытия Лешки Скворешникова. Тайна Петровской кузни"
Автор книги: Альберт Иванов
Соавторы: Юрий Воищев
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Открытие № 7
Самая интересная работа
Всю ночь шел снег. И утром шел снег. И к середине дня его навалило столько – ну, не знаю сколько! Утонуть можно.
Мы с Мишкой сидели на крыше сарая и смотрели, как дворник дядя Вася расчищает дорожки. Он так лихо орудовал своей блестящей широкой лопатой, что снег так и висел в воздухе, как дымовая завеса.
– Зря он старается, – сказал я. – Одному здесь и за неделю не управиться.
– Хороший снег, – сказал Мишка. – Сухой! Как раз для моих лыж. Все каникулы буду гонять.
У меня лыж не было, Мишка это знал. И поэтому он добавил:
– Вместе будем гонять…
– А я тебе свои коньки буду давать.
– А чего ими делать? Коньки – это тебе не лыжи. На них куда хочешь не поедешь. А только по кругу, да и то на катке. А там народу знаешь сколько? Не продохнешь! Особенно сейчас. У всех каникулы.
Я мрачно кивнул головой и сказал:
– А все же на каток я ходить буду.
Дядя Вася устал. Воткнул в снег лопату. Постоял минутку, а потом опять как начал кидать снег в разные стороны – только держись! И как ему не надоест?
– Работка! От скуки помереть можно! – вздохнул Мишка.
И тогда я сказал:
– Слушай, Мишка, а что, если мы…
Я в восторге заскакал по сараю. Мишка вытаращил на меня глаза, попятился и полетел в сугроб. Я прыгнул за ним. Мы смеялись и барахтались в снегу.
– Ну, так что «если»? – спросил Мишка.
– Давай сделаем снежную крепость, как у Тимура! Все ребята с зависти умрут.
Мишка сразу вскочил и помчался к подъезду.
– Куда ты? – опешил я.
– За лопатой! – крикнул Мишка и скрылся.
А я, чтобы не терять времени даром, начал разгребать снег куском фанеры, который отодрал от крыши.
Показался Мишка с лопатой.
Я выхватил у него лопату, и снежная пыль поднялась столбом.
А Мишка стоял и приговаривал:
– Вот здесь… Вот здесь… Ровней, ровней!
Подошел дядя Вася и спросил:
– Каток делаете? Молодцы!
Тут меня снова осенило.
– Каток! Конечно, каток! – обрадовался я.
– А как же крепость? – растерялся Мишка.
– Какая крепость?! – накинулся я на него. – Строй, строй, а Ленька с Петькой ночью – раз! – и развалят. А каток – это каток!
Я думал, Мишка на меня разозлится, а он поворчал немного и побежал за лопатой дяди Васи.
А дядя Вася принес другую лопату. И тут началось! Мы пыхтели вовсю! Подхватишь на лопату огромный ком снега и – в сторону. А снег искрится, словно елочные блестки. Лопаты с хрустом входят в сугробы. Раз-два, раз-два, – сугробы так и тают на глазах. И скоро мы засыпали сарай почти до крыши.
– Жуть! – сказал дядя Вася, и нам пришлось «прорубать» проход к двери.
Я страшно устал. Да и Мишка упарился. Только дядя Вася бодро махал лопатой. Смотреть на него было одно удовольствие.
Мы с Мишкой начали от него отставать. Все больше и больше.
Тут пришла Галка с подругами. Как будто у нее своего двора нет – вечно у нас пропадает! Я ее, конечно, уважаю, но зевак не переношу. Ты работаешь, а на тебя глазеют – тоже мне интерес!
Мишка обдал их снегом. Девчонки взвизгнули, а Галка не испугалась ни капельки и показала ему язык.
– Рыжий! Рыжий! – заныли девчонки.
– Это я-то рыжий? – развопился Мишка. – Уходите сейчас же!
Они вроде бы испугались и ушли.
– Эх, вы! – сказал дядя Вася. – Они вам помочь хотели. А вы их обидели.
Только он это сказал, как появились девчонки с лопатами, совками и просто фанерками.
– Их обидишь! – радостно сказал Мишка. – Пошли отдохнем.
Но отдохнуть нам не пришлось. Перед девчонками неудобно. Скажут еще – слабосильная команда!
Мы так увлеклись, что расчистили весь двор. Я и не заметил, как день прошел.
– А завтра зальем каток, – сказал дядя Вася.
И все радостно зашумели.
Мы с Мишкой провожали дядю Васю домой. Идти было недалеко. До соседнего подъезда.
– А вдруг ночью снег выпадет, – волновался Мишка.
– Расчистим, – весело сказал дворник.
– Еще как расчистим! – добавил я.
Открытие № 8
Сосулька
За моим окном появилась сосулька. Она выросла в один день прямо на глазах. Вначале я видел только ее серебристый тоненький кончик, а потом – раз-раз, и она стала большой-большой.
В этом окне у нас нет форточки – уж такое окно. Я сразу забрался на подоконник другого окна, высунул голову в форточку и посмотрел вверх.
Ну и сосулища! Толстая, блестящая, ветвистая!
– Ты что? – послышался папин голос.
Я дернулся назад – чуть голову не оторвал – и гордо сказал папе:
– Самая большая сосулька на нашей улице!
Папа так и уставился на сосульку, даже нос к стеклу прижал, чтобы рассмотреть ее получше. Затем он погрозил мне пальцем и строго сказал:
– Еще свалится кому-нибудь на голову!
– А я при чем? – удивился я.
– То-то и оно, что ни при чем! – проворчал папа и ушел в переднюю.
Послышался грохот упавших лыж, и папа вернулся с лыжной палкой. Влез на подоконник, посмотрел вниз – внизу никого. Просунул в окно палку, размахнулся ею и так треснул сосульку, что… одна из створок нашего наружного стекла разлетелась вдребезги. Палка упала вниз. А сосулька осталась висеть по-прежнему.
Сразу прибежали мама, бабушка, Танька. Начались ахи и охи, что да как!
Неудача папу только раззадорила, и он смело заявил:
– Вот вы сейчас увидите… Я влезу по этой лестнице наверх и собью сосульку ногой! – И он метеором пронесся по комнате, даже пальто не надел.
Я сразу же высунулся в форточку, а все наши испуганно столпились у окна.
Папа выскочил на улицу. Ну и маленький же он с такой высоты! Папа подставил какой-то ящик и смело полез по пожарной лестнице. Сделал шаг, другой по обледенелым ступенькам. Третий! Задумчиво посмотрел вверх и… спустился.
– Дела! Времени нет, – строго сказал он и нахмурил лоб. – Сама свалится.
– Лешка-а, – послышалось за окном.
Смотрю – Мишка мне хоккейной клюшкой машет, которую недавно купил. Замечательная клюшка!
Я мигом – во двор.
– Ну что? Пойдем? – деловито спросил Мишка.
– Не-е, у меня еще арифметика, – я показал пальцем на свое окно, в котором торчала Танькина голова, и тихо добавил: – Загрызут!
– Ну, что ты? В воскресенье? – разволновался Мишка. – Ответственная встреча! Ты же знаешь, в любой игре самое важное – свои болельщики. Если хочешь знать – я точно слышал, – команда из 35-й школы собирается всех своих родственников привести. Даже дальних!
– Леша, иди домой! – донесся мамин голос.
Я даже не повернулся, а Мишка посмотрел вверх.
– Да-а, – грустно сказал он и вдруг оживился. – Видал?
– Видал, видал… – уныло подтвердил я. – Мать зовет.
– Да я не о том. Смотри, какая у тебя над окном сосулька!
– Мировая сосулька! – как из-под земли вырос Вовка-задира.
– Давай, давай отсюда, – сказал ему Мишка.
Тогда Вовка сразу же привязался ко мне:
– Слышь, Лешк, давай меняться. Ты мне – сосульку, а я тебе летом дам поплавать на настоящем спасательном круге.
– Отстань ты, Вовка, – по-хорошему предупредил я его.
Я проводил Мишку до ворот. Мы шли и говорили о сосульке.
– Такую поискать! – восхищался Мишка.
– Еще бы!!! – соглашался я.
– Между прочим, – по секрету сказал мне Мишка, – Ленька и Петька из сосулек мороженое делают. Смех!
– Как это?
– Очень просто. Берешь сосульку, добавляешь в нее сметану, сливочное масло, крахмал для крепости… Главное, чтоб сладко! А на худой конец можно и просто так с сахаром.
– Это конечно, – согласился я. – Если мою сосульку на холодильник отнести, знаешь, сколько за нее мороженого могут дать? Больше пуда! Если, конечно, директор добрый.
Возвращаюсь назад, а у пожарной лестницы толпа ребят из нашего двора. Среди них Вовка шныряет. И что-то шепчет, шепчет…
Подходят ко мне «мелкие хулиганы» Ленька и Петька.
– Ты скажи: меняешь сосульку?
– Меняю… – ответил я.
– Слыхал? – накинулся Петька на Вовку. – А ты говорил…
– На живого бульдога, – уточнил я.
Ребята засмеялись и поддержали меня:
– Что он, дурак?
– Такую сосульку!
– Как оленьи рога!
– Лучше люстры!
– А если кто тронет ее, – пригрозил я, – будет иметь дело с моим отцом. Он ее специально выращивает. Опыты!
– Какие такие опыты? – возмутился Колька.
– А я почем знаю! Секрет! Вот сегодня он за ней лазил. Уже почти готова. Только лестница оледенела.
– Да, да, – сказал кто-то. – Я видел. Лазил.
– То-то, – сказал я и ушел домой.
На лестнице я встретил папу с мамой. Они куда-то торопились.
Мама сказала:
– Мы скоро вернемся.
А папа:
– Учти, ты отстаешь по арифметике. Решишь десять задачек. Учти, проверю.
И они пошли вниз…
Я положил тетрадь и учебник на подоконник, придвинул стул, поставил на него кастрюлю вверх дном, чтобы повыше было, и принялся за задачки.
А сам косил одним глазом во двор.
Внизу все еще вертелись ребята.
Танька, тихо напевая, возилась в своем уголке с куклами.
– Пожалуйста, потише, – строго сказал я, не оборачиваясь. – Не видишь, я занимаюсь.
Она умолкла.
Ребята еще долго смотрели на сосульку. Приходили любопытные и из соседних дворов.
…Постепенно все разошлись. А снег внизу был изрыт, словно после хоккея.
Теперь двор был совсем пустой. Белый-белый. А забор – черный-черный.
А потом от забора упали длинные тени. И наш двор стал похож на тетрадочный лист в косую линейку.
Пробежала какая-то собачонка.
Стемнело.
За окном повисла в воздухе наша же комната, и я увидел за стеклом свое лицо, а потом… потом я заснул.
На следующий день, возвращаясь с Мишкой из школы, мы внезапно увидели за забором нашего дома такую картину.
У пожарной лестницы стояли Вовка и Петька с туго натянутой простыней. А Ленька кидал снежками в мою сосульку!
– Ты кирпичом, кирпичом, – говорил ему Вовка.
– Это ты себе советуй кирпичом, – огрызнулся Ленька и яростно начал лепить снежок. Даже приседал, чтоб покрепче.
Мы помчались к ним, размахивая портфелями.
– Атас! – закричал Ленька.
И они кинулись бежать.
Ленька мчался впереди. А за ним – Вовка и Петька, с простыней. Они перемахнули через забор и исчезли.
– Здорово мы их! – задыхаясь, бормотал Мишка. – Отстояли нашу сосульку.
– Какую такую «нашу»? – возмутился я. – Мою. Мою!
– Ну и подавись ею, – сразу обиделся Мишка и пошел к парадному. – Жадина!
– Сам жадина! – закричал я. – И все мои книжки верни!
– А ты мои!
– Ну и верну…
Я посмотрел на сосульку. Она блестела и искрилась на солнце – толстая, большая, ветвистая!
– У-у, – погрозил я ей кулаком. Уж слишком все глупо получилось.
…Прошло несколько дней. Вернее, неделя. С Мишкой мы не разговаривали.
Сосулька висела по-прежнему. Она даже стала больше. И словно смеялась надо мной – так она искрилась.
Однажды днем раздался звонок.
Танька пошла открывать. Я слышал, как она за дверью говорила с кем-то. Потом она подошла ко мне:
– Лешк, там Мишка пришел.
– Ну и что? – хмуро сказал я.
– Он книжки твои принес.
– Пусть идет сюда.
Танька вышла и быстро вернулась с книгами.
– Он не хочет.
И она положила книжки на стол: «Таинственный остров» и «Повесть о настоящем человеке».
Я дал Таньке Мишкины книги:
– На, передай.
Танька снова вышла.
Хлопнула дверь.
Танька вернулась с веником и стала подметать.
– Ну, и как? – спросил я ее и уточнил: – Ну, это… Мишка.
– А он – ничего. Сказал «спасибо».
– Спасибо?
– Спасибо.
– Тебе «спасибо»?
– А ты думаешь, тебе?
– Ну, ты не очень, не очень! – проворчал я и положил свои книги в тумбочку.
За окном сияла сосулька. Я посмотрел вниз. По двору шел Мишка. «Гуляет себе как ни в чем не бывало», – грустно подумал я. Мишка обернулся и посмотрел на меня. Я сразу же отошел от окна. На душе было ужасно тоскливо.
Я пошел на кухню.
– И чего ты дома слоняешься? – удивилась бабушка. – То у тебя одна улица на уме. А теперь неделю из дому не выходишь. Иди, иди, воздухом подыши.
И я пошел на улицу.
На бревнах, у нашего подъезда, сидели – грелись на солнышке – «мелкие хулиганы» Ленька и Петька.
Я с независимым видом прошел мимо.
– Лешк, поди сюда, – позвал меня Ленька.
– Ну, чего?
– Ну поди, – на этот раз позвал Петька.
– Ну, чего? – угрюмо повторил я.
– Ну, не укусим, – снова позвал Ленька.
Я подошел.
– Это правда, что Мишка уезжает? – спросил Ленька. – Говорит, отца в Москву на год переводят. Он там будет свою научную работу заканчивать!
– Н-ну? – растерялся я, а потом нарочито равнодушно спросил: – В Москву?
– Ага! – оживился Петька. – Вот повезло. Он говорит, там одних кинотеатров больше сотни. – И со вздохом добавил: – А вот моего отца никуда не переводят.
Я ничего не сказал, повернулся и ушел. Постоял немного у ворот. Гудели машины. Звенели трамваи. Я постоял еще немного и вернулся домой.
Поздно вечером, когда все уснули, я прошлепал к Танькиной кровати и разбудил ее.
– Знаешь, Мишка в Москву уезжает!
– Вот счастливый, – зевнула Танька. – Ну, и что?
– Что-что! – огрызнулся я. – Ничего. Спи!
Всю ночь я ворочался. Мне снился Мишка. Сосулька. Откуда-то наплывали злые лица «мелких хулиганов». Они страшными голосами все спрашивали и спрашивали:
«А правда, он едет в Москву? А правда, он едет в Москву?»
Весь следующий день я ходил словно в воду опущенный. И на уроках высидел – ну, не знаю как! И все поглядывал на Мишку. А он делал вид, что не замечает меня!
Домой мы возвращались вместе. Только как вместе? Мишка шел впереди на несколько шагов. Я догнал его и тихо спросил:
– Уезжаешь, значит?
– Уезжаю… Сегодня, в девять…
Шли и молчали.
Пришли во двор. Сели на бревна.
– Ты приедешь ко мне на летние каникулы? – неуверенно спросил Мишка.
– Конечно, – уныло сказал я.
Молчали.
– Я тебе письма писать буду, – снова сказал Мишка.
– Я тоже.
Мы снова замолчали и долго сидели, не глядя друг на друга. И вдруг я почувствовал, что еще секунда – и я зареву, как обыкновенная девчонка.
– Ну, чего расселся! – сказал я грубо. – Давай, катись в свою Москву! И вообще… Ты – сам по себе, а я – сам по себе! И без тебя проживу! И не думай – про тебя и не вспомню!
Мишка ошалело смотрел на меня.
– Ты что, Лешка? – робко спросил он.
– Ничего, ничего, ничего! – заорал я. – Не твоего ума дело. Сказано – катись отсюда!
Мишка растерянно смотрел на меня. Потом поднялся и медленно пошел к дому. Он шел и оглядывался – думал, я его позову. А я не позвал. Уж очень мне было обидно, что Мишка уезжает. И он ушел.
И в тот момент, когда за Мишкой захлопнулась дверь, я заревел.
Заревел, как самый последний плакса. И ничего не мог с собой поделать.
К вечеру подморозило. Я старался не смотреть на большие комнатные часы. И все равно я знал, сколько времени осталось до отхода Мишкиного поезда.
А осталось совсем мало. Пятьдесят минут! Если сейчас выйти из дому и поторопиться, то как раз успеешь попасть на вокзал.
«Никуда я не пойду! Пусть уезжает!»
Сорок минут! Еще не поздно. Успею.
«Ни за что не пойду».
Тридцать пять минут!
Я вылетел из подъезда. Скорее! Скорее!
Я лезу по пожарной лестнице. Я лезу за драгоценной сосулькой.
Лестница – скользкая. Ой, сорвусь!
Вот она – сосулька!
Отламываю, крепко обвязываю ее тонкой рыболовной жилкой и медленно, бережно спускаю вниз.
Сосулька мягко легла в снег.
И я начал слезать вниз. Скорей! Скорей!
Бегу на вокзал. Люди оборачиваются на меня. Что это за странный мальчик с огромной сосулькой?
Вот рекламный щит. Срываю плакат, на котором нарисованы бородатые львы. «Группа дрессированных хищников» – написано на нем. Обертываю им на ходу сосульку и бегу дальше.
Вокзал. Перрон. Стрелой мчусь вдоль вагонов.
Никого!
И тогда я кричу:
– Мишка!
– Здесь я! – раздается радостный возглас над моей головой.
В окне вагона – Мишка. Он исчезает – и вот уже стоит на перроне.
– На, – задыхаясь, говорю я ему и протягиваю огромный пакет, из которого торчит блестящий рог сосульки.
Мишка берет, и мы молча стоим.
В окне появляется Мишкина мать:
– Скорей садись! Через минуту едем! – А потом мне: – Здравствуй, Леша.
– До свидания, – грустно говорю я.
– Ой, до свидания, – смеется она.
Я провожаю Мишку до входа в вагон. Мишка садится, поезд медленно трогается.
Сначала я иду медленно, потом быстрее, а затем бегу, бегу.
А Мишка кричит:
– Я тебе напишу. А сосульку над своим окном повешу. Обязательно повешу! Привяжу и повешу…
Поезд ушел. А я все стоял и смотрел ему вслед, смотрел на красный фонарик последнего вагона.
Морозило. Маленькие лужицы затянуло льдом. Мимо дважды прошел усатый милиционер.
А я все стоял и смотрел, смотрел…
Тайна Петровской кузни
Сергею Васильеву
…А то еще Петрова кузня
У нас в Воронеже была.
Ручник позванивал, и с тяжким
гуденьем молот подлетал
и снова рушился с оттяжкой,
и жаркий плющился металл.
Сказал кузнец, когда, рассеясь,
остывший пар на стены лег:
– Ковал на славу, Алексеич,
отменный будет якорек.
Вл. Гордейчев.
Часть I Скифский курган
Глава перваяУдивительное приключение в пустыне Сахаре
Верблюд поднял голову и лениво обвел взглядом окрестность. Он посмотрел налево, он посмотрел направо, он посмотрел вперед. Везде была пустыня.
Далеко-далеко на горизонте врезались в небо черные кубы пирамид.
Верблюд оглянулся.
Обнаженный по пояс человек жадно пил из фляжки.
Верблюд облизал пересохшие губы. Даже ему было жарко.
Песок, песок, песок… Он сыплется из-под лопат, хрустит на зубах и сверкает под солнцем миллиардами мельчайших кристалликов.
Уже двенадцатый год археологическая экспедиция под руководством действительного члена Люксембургской Академии Наук профессора Хуперта Дю Оза ищет бритвенный прибор фараона Рамзеса Первого. Еще мальчиком профессор, читая в подлиннике древнеегипетские летописи, совершенно случайно наткнулся на описание этого знаменитого прибора, как-то: помазок, две чашечки из берцовой кости единорога – одна для горячей воды, другая для холодной, – бритва-нож из бронзы, секрет изготовления которой ныне утерян, плюс золотой поднос весом в сорок два фунта.
«Как же так! – воскликнул профессор, тогда еще мальчик. – Всем известно, что мумия фараона имеет окладистую ассирийскую бороду. И, как установили эксперты, бритва никогда не касалась этой изумительной бороды». В ту же секунду будущий профессор поклялся посвятить свою жизнь археологии, за что его и выпороли родители, которые еще до его рождения наметили ему карьеру банкира и дипломата. Но мальчик не испугался и стал профессором археологии. И вот он уже двенадцатый год безвыездно сидит в пустыне и разыскивает бритвенный прибор Рамзеса Первого, а попутно и древний город, который много тысяч лет назад был погребен под песками. И уже получены результаты, ошеломившие весь научный мир. Найдены:
1. Два волоска из помазка фараона.
2. Осколок чашки для холодной воды.
Корреспондент агентства ТАНЮГ задал два вопроса: «Как вы расцениваете результаты ваших поисков? Не помешает ли слава вашей дальнейшей работе?»
На первый вопрос профессор скромно ответил: «Грандиозные». На второй: «Можете не волноваться, я не успокоюсь до тех пор, пока не найду поднос».
Но не всех потряс профессор Хуперт Дю Оза. Агентство ЮПИ с возмущением спрашивало: «И это вы называете успехом?! За двенадцать лет работы вынуто всего триста тысяч кубометров песка!»
Однако правительство Египта благожелательно отнеслось к достигнутым результатам. Именно на этом месте было решено воздвигнуть Асуанскую плотину. Но профессор не упал духом и перекочевал на другой конец пустыни.
Диктор объявил:
– Вы смотрели новую французскую кинокомедию «Хуперт в пустыне».
Лешка Скворешников с глубоким сожалением выключил телевизор.
– Ну? – спросил он у Мишки, который сидел в кресле и задумчиво смотрел на погасший экран.
Мишка помолчал немного, словно не понимая, о чем его спрашивают, а потом тихо сказал:
– Жаль, что нигде поблизости нет пустыни!
– А зачем она тебе? – удивился Лешка.
– Как зачем? Если бы здесь была пустыня, мы бы с тобой тоже раскопками занялись…
– Это верно, – задумчиво произнес Лешка. – Только пустыни здесь нет…
– Вот я и говорю, что жаль…
Друзья замолчали. За окном наступили легкие летние сумерки.
– А ты бы так смог? – вдруг спросил Мишка.
– Как?
– А вот так, как профессор. Захотел – и стал археологом.
– Конечно… А ты?
– И я!
– Только я не стал бы двенадцать лет искать какой-то дурацкий помазок.
– Сравнил! – воскликнул Мишка. – То же капиталист! Делать ему нечего. Нет бы что-нибудь стоящее откопать, а он всякие волоски собирает. Вот если бы мы хотя бы на месяц в Сахару попали!
– А по-моему, раскопки всюду можно вести, – сказал Лешка. – Даже у нас в городе.
– Скажет тоже! – удивился Мишка.
– А что тут такого? Читал в газете – один экскаваторщик котлован копал и меч нашел?
– Где, где? – загорелся Мишка.
– Я уже забыл… В каком-то новом микрорайоне…
– Вот ты всегда так! – огорченно сказал Мишка. – Что надо, забываешь, что не надо – помнишь…
– Да там уж ребята все перерыли и ничего, кроме гильз, не нашли.
– Эх, если бы ты раньше сказал!
– А кто думал, что ты захочешь искать.
– Думал, думал… А больше ты никаких исторических мест не знаешь?
– Нет, – уныло ответил Лешка.
– Жаль…
Из спальни, зевая, вышел Лешкин отец. В воскресенье, он всегда был не прочь вздремнуть часок-другой перед началом вечерней телевизионной передачи.
– Проснулся? – спросил Лешка.
– А мы такой фильм смотрели! – похвастался Мишка.
Лешкин отец подбежал к телевизору и схватил программу. Он страшно разволновался. Подумал, что проспал четвертую серию немецкого фильма «Зеленое чудовище», которую с нетерпением ожидал целую неделю. Но все оказалось в полном порядке. «Зеленое чудовище» начиналось в 20 часов. Отец сразу же повеселел и начал рассказывать разные смешные истории о том, как он работал в Сибири («это когда тебя, Лешка, еще на свете не было!»), как охотился на медведя. Вернее о том, как медведь охотился на него. Отец случайно шагнул в припорошенную снегом полынью и провалился по шею в ледяную воду. Еле-еле выбрался. Стоит дрожит. Вдруг из чащи медведь! Отец как побежит, пар столбом! Километров пятнадцать за ним медведь гнался, запалился и отстал – понял, мертвое дело. Отец огляделся по сторонам – чащоба. Вон куда его мишка загнал. Замерзну, думает, в сырой одежде. Но ему почему-то тепло, ни капельки холода не чувствует. Оказалось, он так быстро бежал, что одежда на нем на ходу высохла.
Мишка с Лешкиным отцом заспорили – может ли одежда так быстро высохнуть.
Лешка даже обиделся на друга:
– Иди со своим отцом спорь.
Мишка тоже обиделся и пошел к двери.
А Лешкин отец почему-то рассердился, стал Мишку останавливать:
– Ты что, Лешку не знаешь? Первый грубиян!
Тогда Лешка и на отца обиделся, завалился на диван, книжечку в руки взял, лежит читает, а на них даже и не смотрит.
А они беседуют себе как равные, и на Лешку – ноль внимания.
– А стать археологом – это почетно? – спрашивает Мишка.
– Любое дело почетно, если с душой делаешь, – отвечает Лешкин отец.
– Ну, а все-таки? – допытывается Мишка.
Лешкин отец разошелся, не остановишь. Не каждый может археологом быть, говорит, сила воли нужна огромная, выдержка, как у йога, и выносливость. И жара, и холод – археологу все нипочем!
– Жара – это верно, – согласился Мишка. – Мы тут кино смотрели французское. Они там в пустыне, под солнцем, знаете, как жарятся! На день по три раза загар слезает, кожа то есть. Жаль, что вы не видели.
– Я французские фильмы не люблю, – сказал Лешкин отец. – Сплошное хи-хи да ха-ха. Я больше люблю что-нибудь серьезное или про шпионов.
– Про шпионов и я люблю, – не выдержал Лешка.
– Про шпионов все любят, – сказал Мишка. Он не умел долго обижаться.
Отец принес чай и откупорил литровую банку с вареньем:
– Давай, мужики, пока матери нет.
Мишка стал отказываться:
– Я сыт, – и чтобы показать, как он сыт, чиркнул ладонью по горлу.
Но когда его уговорили, сразу умял полбанки.
– Большое спасибо, – сказал он сытым голосом. – Я пойду. Лешк, заходи завтра утром.
– Хороший парень, – сказал Лешкин отец, когда Мишка ушел. – Серьезный. Ты за него держись.
– Я и держусь, – сказал Лешка, а потом, спохватившись, добавил: – Еще неизвестно, кто за кого держится.
– Ну-ну, – засмеялся отец. – А насчет археологии, вы серьезно или просто так?
– Да так… – уклончиво ответил Лешка.
Как только начался фильм «Зеленое чудовище», Лешка сразу забыл об археологии. Но Мишка оказался более стойким, он позвонил поздно вечером и сказал:
– Завтра идем в краеведческий музей. Понял?
– В музей? – переспросил Лешка. – А зачем?
– Как зачем? – удивился Мишка. – Уж там-то наверняка знают, где какие места для раскопок!
И тут только Лешка вспомнил про археологию и закричал в трубку:
– Правильно!
