Текст книги "Не красавица"
Автор книги: Алайна Салах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
9
– А вот эта? – Василина машет перед моим лицом юбкой, пересеченной блестящим замком. – Форма карандаш. У тебя попа хорошая – будет эффектно смотреться.
Молча принимаю вешалку, решив не выяснять, что подразумевает под собой форма «карандаш». Всю неделю меня не покидает ощущение, что я попала в новый для себя мир. Пока не могу определиться, нравится он мне или нет.
Из существенных минусов: в списке моих трат появились далеко не скромные суммы. На днях Василина, любезно согласившаяся помочь мне с обновлением гардероба, в пух и прах раскритиковала мои обувь и сумку, после чего мы поехали в торговый центр, где потратили столько денег, сколько я расходую за месяц.
Еще в новом мире время расходуется крайне непродуктивно. Провести три часа, слоняясь из отдела в отдел, вместо того чтобы сделать что-то полезное вроде уборки в квартире или стирки, – на мой взгляд, уму непостижимо. Когда я это озвучила, Василина с укоризной поцокала языком и сказала, что мне нужно учиться отдыхать. Вот только едва ли у кого-то в здравом уме язык повернется назвать шопинг – отдыхом. Всего за час шатания по магазинам от обилия вещей и улыбок продавцов стало рябить в глазах, а уж про необходимость постоянно раздеваться и одеваться я и вовсе промолчу.
Но в новом мире есть и много того, что мне, пожалуй, нравится. Я заново узнаю свое тело. Например, сегодня девушка-консультант обронила такую фразу: «С вашими ногами можно носить платья и покороче». Закрывшись в примерочной, я целых пять минут разглядывала свои икры, чтобы выяснить, что она под этим подразумевала. Как и в случае с волосами, раньше я не задумывалась, а какие они – мои ноги? Привыкла считать, что обычные: ни длинные, ни короткие, не худые и не толстые. Словом, не достойные внимания.
Каждая часть моего тела, по случайности награжденная новым эпитетом, перестает быть серой и неприметной. Например, мне все чаще хочется выходить из дома с распущенными волосами, ощущая их своим главным украшением. Расчесываясь утром перед зеркалом, я порой недоумеваю, как могла не замечать, насколько они красивые и густые.
Сейчас вот Василина упомянула мои ягодицы, и я уже точно знаю, чем займусь, когда снова окажусь в примерочной. Буду их рассматривать. Мне двадцать четыре, но только теперь я начинаю по-настоящему интересоваться собой.
– Ну как ты там? – слышится нетерпеливый голос Василины снаружи примерочной.
Со вздохом оглядев себя в зеркале, я толкаю дверь кабинки и обреченно втыкаю руки в бока.
– Ну! – бодро восклицает она, оглядывая меня с ног до головы. – Другое дело!
– Мне не нравится, – выдавливаю, стараясь не слишком мучиться виной за то, что фактически выбрасываю коту под хвост часовые старания Василины. – Не в том смысле, что я снова хочу набрать кучу бесформенных юбок и рубашек… Просто это, – тычу я в свои голые колени, – не мое. Надевать такое каждое утро станет для меня мучением.
Секунду Василина хмурится, но уже в следующую – без каких-либо сожалений пожимает плечами.
– Окей. Вообще не проблема. Я же на свой вкус выбирала. Значит, поищем то, что подойдет именно тебе.
И потом все начинается снова. Рубашки – с воротником-стоечкой, с рукавами-воланчиками, приталенные, свободные, полупрозрачные, в клеточку, с буфами. Юбки – на высокой талии, с V-образным подолом, с разрезом по центру и длиной миди. Брюки – палаццо, прямые, с поясом, со стрелками и без. Еще через полтора часа мы выходим на улицу, нагруженные пакетами. На мне – новые бежевые брюки и шелковая рубашка в мелкий горошек. Чувствую себя полностью вымотанной, но тем не менее довольной. Все купленное я точно буду носить без ощущения того, что позаимствовала чужое.
– Можно в честь твоего преображения совершить что-нибудь этакое. – Василина кивает на пакет со старой одеждой в моей руке, и ее глаза озорно вспыхивают: – Например, устроить акт сожжения твоих некрасивых шмоток.
– Не надо, – бормочу я, машинально пряча ладонь за спину. – Достаточно отметить покупки десертом и кофе. Я угощаю.
– Вася потрудилась на славу, и Вася заслужила вкусный тортик! – хлопает в ладоши Василина, в очередной раз заставив меня искренне восхититься ее легкостью и жизнелюбием.
Сама я большую часть вечера испытывала вину за то, что так праздно провожу время.
– Ну вы такая лее-еди, Татьяна, – восторженно шипит она, когда мы вдвоем заходим в ближайшую кофейню. – И даже походка изменилась.
Я и сама чувствую, что иду по-другому. Если раньше хотелось пробежать, ускользнуть, прошмыгнуть, чтобы не привлекать к себе внимания, то в новых вещах возникает желание расправить плечи и шагать не торопясь. Так получается само собой, без каких-либо мысленных увещеваний. Магия, не иначе.
– Мне капучино и творожный брауни. – Отвернувшись от официанта, Василина переключает внимание на меня: – Ну что, Танюша. Выглядишь ты теперь на пять с плюсом, так что можно и о личной жизни подумать. Как там, к слову, наш Дан-Балан?
Я, конечно, рассказала ей, что Громов планирует сотрудничать с «Кристаллом» и что занимаюсь его договором. Только про то, что он просил мой телефон – утаила. Это показалось мне неуместным бахвальством, в котором Василина наверняка попытается увидеть то, чего нет. Я же ее знаю. Сразу воскликнет, что, мол, он положил на меня глаз и захочет пригласить на свидание. А я уверена, что это не так, хотя бы потому, что прошло уже три дня, и Дан ни разу не позвонил. Его интерес сугубо профессиональный – в этом я нисколько не сомневаюсь.
– Думаю, у него все в порядке, – как можно ровнее отвечаю я. – Мы с ним больше не виделись.
– Ну и ладно. Продолжишь выглядеть так, как сегодня, – у тебя отбоя от парней не будет.
Пока Василина пишет сообщение Кариму, я с тоской разглядываю в банковском приложении уменьшившийся остаток по счету. Если каждый месяц тратить столько, сколько в последнюю неделю, собственным жильем я не скоро обзаведусь.
Приглушив голос, подаюсь вперед, чтобы никто, кроме Васи, меня не услышал:
– Неужели все женщины столько расходуют на себя?
– Это тебе с непривычки кажется, что много, – убежденно заявляет она. – Ты же на себя в жизни денег не тратила.
Мне хочется себя защитить. А то со стороны может показаться, что я скупердяйка, привыкшая на всем экономить.
– Просто у меня есть цель. Я коплю на квартиру.
– Ну купишь ты квартиру, а дальше что? Потом потребуется ремонт, потом машина, потом дача. А жить когда? И главное, для чего? Все это не будет иметь смысла, если ты не умеешь собой наслаждаться. Все-таки мама глубоко ошибается, называя Василину непутевой. Просто она по-другому относится к жизни. Не так, как мы. Вот именно, да: умеет ей наслаждаться. А меня с детства приучили к мысли, что жизнь – это бег с препятствиями. Миновал одно – тут же готовься перепрыгнуть другое и так далее. А остановиться и насладиться победой – нет, не учили. Даже когда я получила должность в «Кристалле», обойдя десятки других соискателей, за меня некому было порадоваться. Мама, узнав об этом, заявила, что расслабляться рано и, если я не буду работать на пределе своих возможностей, мне с большой вероятностью найдут замену. Так я и работала целый год – на максимуме. Случались и радости, конечно: например, когда три месяца испытательного срока миновали, и меня официально зачислили в штат. Правда назвать эти события счастливыми я вряд ли смогу.
Очередной инсайт: в работу я вкладываюсь на сто процентов, а вот живу лишь наполовину.
– Таня!
Опомнившись, я ловлю лицо Василины в фокус.
– Что?
– Парень. – Она делает большие глаза и со значением косится на столик слева. – Он на тебя постоянно поглядывает.
Я машинально смотрю в указанном направлении и, вспыхнув, отвожу глаза. Как неловко. Потому что вихрастый парень в модных роговых очках действительно на меня смотрит, и мы только что встретились взглядами.
– Может быть, он перепутал меня с кем-то из своих знакомых, – говорю шепотом.
– Господи, да ты настоящая тавык, как говорит Эльсина! – возмущенно шипит Вася. – Тавык – это курица по-татарски, чтобы ты знала.
Ответить не успеваю, потому что в этот момент звонит мой телефон. Секунду я сосредоточенно всматриваюсь в незнакомые цифры и, так и не узнав, принимаю вызов.
– Слушаю вас.
– Привет, красавица, – звучит в трубке знакомый баритон. – Узнала любимого клиента?
Мой взгляд начинает панически метаться по столу, во рту пересыхает. Узнала, конечно. Как не узнать? Так насмешливо растягивает гласные только Дан.
– Привет… – отрывисто выговариваю я и от волнения задеваю ложку, торчащую из чашки. Выпрыгнув, она заливает кофейными брызгами стол и привлекает внимание Василины. – Э-эм. Да, я тебя узнала.
– Кто это? – тихо спрашивает она, глядя на меня с любопытством.
Неопределенно махнув рукой, опускаю глаза в стол и прикусываю губу. Внутри бушует самый настоящий ураган, с которым я не могу совладать так сразу. Сейчас я бы предпочла оказаться в каком-нибудь уединенном месте, чтобы никто не видел мое покрасневшее и растерянное лицо.
– Это приятно, – бодро отвечает Дан. – Как продвигается работа над договором? Он хотя бы отдаленно напоминает оригинал?
– Продвигается нормально. Я постараюсь в течение пары дней переслать готовый вариант.
Стараюсь говорить так, как если бы приходилось беседовать с любым другим клиентом, но едва ли удается. Голос звучит неестественно и сбивчиво. Все потому, что ни один из наших клиентов не звонил мне на личный телефон вне рабочего дня.
– Ваш десерт, – объявляет появившийся официант, опуская передо мной тарелку с пышным медовиком.
– Ужинаешь где-то? – незамедлительно спрашивают в трубке.
– Да… – Я умоляюще смотрю на Василину, которая начинает гримасничать и прикладывать кулак к губам, имитируя пение в микрофон. – Мы с подругой зашли выпить кофе… С Василиной, если ты ее помнишь.
На этой фразе она победно вытягивает руку вверх и, расплывшись в улыбке, откидывается на спинку кресла. «Я знала», – выговаривает шепотом, а затем поворачивается к нашему соседу слева и громко объявляет:
– Сорри, братишка. Эта птичка уже занята. Побагровев от смущения, прикрываю рукой трубку. Так и хочется сказать ей излюбленную фразу Карима: «Получишь по жопе». Я точно как-нибудь ее любимый белый лифчик со своим хиппи-свитером постираю.
– Передавай ей привет, – говорит Дан, пока я, соскочив с места, несусь к спасительной тишине туалета. – Значит, еще два дня… Хорошо. Ты по субботам тоже работаешь?
– Иногда бывает, – бормочу я, лавируя между столиками и попутно задаваясь вопросом, должна ли вообще на это отвечать. – Но нечасто.
– Вечер пятницы не располагает к утру субботы, это понятно. Сегодня куда-нибудь идешь?
Снова посещает ощущение, что все происходит не со мной. Для чего Дан это спрашивает? Исключено ведь… В смысле это точно исключено! И как перестать отвечать односложно? Дан разговаривает легко и многословно, а я так, будто мой лексикон строго ограничен, а к голове приставлен пистолет.
– Да не пугайся, красавица, – говорит он, по-своему расценив повисшую паузу. – Просто хотел узнать, будешь ли ты завтра в офисе. У меня встреча неподалеку, и я хотел посмотреть промежуточные правки, чтобы заранее знать, с чем твоя категоричная душа не согласна.
Его голос снова становится насмешливым:
– Суровая ты девушка, Татьяна Викторовна. Даже Матросов постеснялся предложить мне дилерский договор.
– С тобой стесняться себе дороже, – наконец, нахожусь я и даже позволяю себе улыбку. – Сам же говорил, что не подарок.
Теперь Дан смеется. Громко и с удовольствием, так, как меня всегда восхищало.
– Занимательная ты девушка, Таня. С какой стороны ни посмотри.
– А ты сам? – спрашиваю я, осмелев. – Сегодня тоже по клубам?
Говорю – и тут же испуганно кусаю щеку. Перегнула палку. С Громова взятки гладки – он ВИП-клиент и, скорее всего, привык так общаться, а я… В общем, такой вопрос был точно лишним.
– Да какие клубы, малыш, – его голос внезапно становится серьезным и чуточку уставшим. – Еду в аэропорт. К родителям на пару дней летал. А что, соскучилась? Имей в виду, я через пару часов прилечу.
Я машинально опускаю взгляд себе на руку: кожа пупырчатая, как у динозавра мезозойской эры. И как тут успокоиться? Ну ясно ведь, что он шутит.
– Все важные восстановительные процессы проходят с одиннадцати вечера до часу ночи, поэтому в это время лучше не бодрствовать, тем более, если завтра рано утром у тебя важная встреча. Так что лучше отдохни. Договор еще успеем обсудить.
– Учту, красавица, – усмехается Дан. – Тогда до понедельника.
– До понедельника, – отвечаю я и трясущимся пальцем сбрасываю вызов.
Опустив телефон, беспомощно разглядываю себя в отражении туалетного зеркала. Все важные восстановительные процессы проходят с одиннадцати до часу, Таня? Какого… как Василина говорит, хрена? Ты действительно думаешь, что Дану нужна была эта информация?
10
То ли я успела подготовить коллектив к внешним переменам новой прической, то ли стерся эффект новизны, но, когда в понедельник я прихожу в офис во всеоружии, – в новых вещах и с легким макияжем, который Василина обозвала «нюдовым», – никто мой новый образ не комментирует. Хотя смотреть – смотрят, конечно, и многие с любопытством. От этого противный шепоток в голове оживает, но, к счастью, смолкает, когда я прохожу мимо зеркальной двери зала совещаний. Потому что впервые за всю жизнь я действительно себе нравлюсь. Юбка комфортная, не длинная и не короткая, приталенная рубашка из легкого кремового шелка не стесняет движений, а каблук туфель хоть и высокий по моим меркам, но устойчивый за счет толщины.
– Татьяна! – окликает Дивеев, появившийся в дверях лифта. – Ты…
Оглядев меня с ног до головы, он неожиданно мешкает и лишь спустя несколько секунд заканчивает фразу:
– Ты, как сможешь, загляни ко мне, ладно? Римма Радиковна документ один прислала. Нужно твое мнение.
Путь в свой кабинет я продолжаю, переполненная восторгом и растерянностью. «Заглянуть, как смогу»? Не «прямо сейчас» и даже «не поскорее»? И ему хочется узнать мое мнение?
Вот что значит работать с крупным клиентом – я про Громова, конечно. Даже Сергей Борисович, привыкший относиться ко мне как к девочке на побегушках, наконец взглянул на меня другими глазами.
Поставив на стол сумку, в нерешительности смотрю на часы, а потом снова на дверь. Можно пойти к Дивееву прямо сейчас, чтобы сэкономить время и потом не отвлекаться от текущих дел.
Но вместо этого я включаю ноутбук и иду на кухню за утренней порцией кофе. До начала рабочего дня есть еще пятнадцать минут, которые хочется провести так, как мне нравится. Например, проговорить традиционные аффирмации, посмотреть в зеркало, чтобы проверить, все ли в порядке с макияжем, и не спеша смаковать любимый американо, вдыхая бодрящий аромат. Словом, взять заслуженную паузу перед очередным забегом и просто наслаждаться утром в новом обличии. Именно такую цель я перед собой поставила. Учиться получать удовольствие.
– Вот, Татьяна. – Так же, как недавно делал Дан, Сергей Борисович придвигает ко мне договор, заставив меня мысленно хихикнуть. В отличие от Громова, пальцы у Дивеева короткие и толстые, как сардельки. – Что думаешь?
Я просматриваю листы, на полях которых пестреют множественные заметки, и растерянно моргаю. Очевидно ведь, что Римма Радиковна все проверила и оставила свои замечания. Для чего тогда ему мое мнение?
– Я так понимаю, в договор уже внесены корректировки? – уточняю осторожно.
– Но второе мнение будет не лишним, так ведь? Дивеев выжидающе смотрит, будто всерьез рассчитывает, что я покиваю, и когда не дожидается, со смехом добавляет:
– Одна голова хорошо, а две лучше.
Рассмеяться в ответ не получается, и вместо этого я натянуто улыбаюсь. Наверное, некоторым людям лучше не пытаться шутить. С недовольным лицом Сергей Борисович выглядел куда органичнее.
– Тогда я возьму документ с собой и посмотрю. Постараюсь сделать все до вечера. Хотя вряд ли найдутся правки к редакции Риммы Радиковны.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
