Текст книги "Не красавица"
Автор книги: Алайна Салах
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
3
Я пробираюсь сквозь толпу на танцполе, твердо зная, что Громов идет за мной. Пробираюсь, как выясняется, бесцельно, потому что желанного островка, на котором можно пуститься в пляс без боязни ненароком отхлестать кого-то по щекам, так и не находится. Неизвестно, сколько бы я так шла, если бы ладонь, опустившаяся на талию, не заставила меня остановиться. Опустив глаза вниз, я удивленно разглядываю длинные пальцы, контрастом выделяющиеся на кроваво-красной ткани платья. Ого. Громов только что меня обнял.
– У тебя есть любимое место для танцев? – следом звучит рядом с ушной раковиной. – Если нет, то предлагаю остановиться прямо здесь.
По плечу ползут мурашки. Возможно, от работающих кондиционеров, из-за которых здесь довольно холодно. Кстати, с учетом того, что на танцполе многие потеют, риск продуть шею или спину многократно возрастает.
Я поворачиваюсь и сразу же встречаюсь с Громовым глазами. На этом меня посещает мысль, что в концепции темноты и тесноты определенно есть смысл: ты вынужден стоять близко, но благодаря полумраку ничуть этого не смущаешься.
Загадочно улыбнувшись, я поднимаю руки вверх и плавно встряхиваю головой. Не знаю, откуда берется это движение, – наверное, в свое время я все-таки пересмотрела рекламы шампуня. Дальше все получается само собой: покачивать бедрами в такт музыке, переступать с ноги на ногу. Совсем и не сложно, кстати. И самое приятное в этом – продолжать смотреть ему в глаза.
– А ты почему не танцуешь? – осведомляюсь я и быстро трогаю языком нижнюю губу, чтобы проверить, не съела ли помаду. Судя по липкости, она еще на месте.
Громов указывает пальцем себе на ухо и качает головой, мол, не слышу.
Я наклоняюсь к нему ближе и, коснувшись ладонью плеча, выкрикиваю:
– Почему ты не танцуешь?
От него пахнет чем-то терпко-пряным, вызывающим волнительную вибрацию в крови. Которая усиливается, когда Громов, положив ладонь на поясницу, тянет меня к себе и его горячее дыхание со вкусом солода и мяты касается моего виска.
– Потому что люблю смотреть.
Пульс частит, разгоняя по телу ощущение безграничной эйфории. Хорошо настолько, что я никак не могу перестать улыбаться. Сегодня мне удается все.
– Ну, тогда смотри внимательнее, – выговариваю шепотом, не забыв при этом кокетливо дернуть Громова за воротник.
Развернувшись к нему спиной, снова поднимаю руки. Спрашивается, чего я так боялась танцев? Это очень легко. Нужно просто позволить музыке вести твое тело. Ноги, талию, бедра, руки, шею, волосы, губы, глаза… И тогда все отлично получается.
В подтверждение этих мыслей парень, танцующий напротив, мне улыбается. Сразу видно, что он милый и добрый, и я без раздумий улыбаюсь и подмигиваю ему в ответ.
Прикосновение тела сзади не становится для меня неожиданностью. Оно кажется таким же естественным, как и то, что Громов оплатил мой коктейль. А для чего еще нужны танцы? Это же зов тела, на который идут.
Зажмурившись, я продолжаю движение. Я красивая и соблазнительная, и в мире нет силы, способной убедить меня в обратном. А мужчина рядом, двигающийся со мной в такт, – лучшее тому подтверждение.
– Хорошо пахнешь, – сообщает Громов, убирая волосы с моей шеи.
Хотя, пожалуй, сейчас мне нравится называть его Дан. Громов он для прессы и для Сергея Борисовича, которого я, к слову, не очень-то и люблю. Глупо тереться о человека бедрами и называть его по фамилии, согласитесь? Тем более, когда этот человек делает комплимент твоему запаху.
– Это самодельная маска для волос из йогурта и авокадо, – считаю нужным пояснить. – Хорошо увлажняет.
Затылком я чувствую его смех и тоже улыбаюсь. Маска и правда отличная – я нашла этот рецепт три года назад в Интернете и делаю дважды в неделю.
Все происходит настолько естественно и идеально, что я не чувствую ни малейшего отторжения. Мне нравится, как Дан пробегается пальцами от моего предплечья к запястью и то, что я чувствую его дыхание на освобожденной от волос ключице. Нравится, как его руки то слегка надавливают на мою талию, то отпускают – это особый вид наслаждения, от которого в животе сладко сводит. Просто сумасшедшая ночь. Лучшая в моей жизни – сейчас я в этом уверена.
А потом Дан меня к себе разворачивает. Его глаза так красиво мерцают в свете неоновых лучей, пересекающих танцпол, что я не могу перестать улыбаться.
– А твои зрачки сейчас как обсидиан, – говорю я и, поняв, что он меня, скорее всего, не слышит, тянусь к виску, чтобы повторить. Позволяя себе небольшую шалость, нарочно задеваю губами его щеку: – Твои зрачки черные, как обсидиан. Этот камень еще называют «коготь дьявола».
Неловко покачнувшись на каблуках, я собираюсь отстраниться, но Дан не дает этого сделать, уверенно обнимая за талию. Его лицо находится совсем близко к моему, будто бы для поцелуя.
– Хочешь отсюда уйти, Таня? Я очень хочу.
Его глубокий голос действует на меня словно доза подогретого спиртного: поочередно вспыхивают низ живота, грудь и щеки. И, кажется, Дана все же немного продуло кондиционером, потому что я улавливаю нотки хрипотцы. Мне нравится, как он на меня смотрит. Требовательно и выжидающе. Мужчины так никогда на меня не смотрели, хотя сейчас я уверена, что, если захочу – таких взглядов будет навалом.
С улыбкой глядя Дану в глаза, я выдерживаю короткую паузу, нащупываю его руку и молча тяну за собой. Лица людей сменяются одно за другим, пока мы выбираемся с танцпола. Сердце колотится, с губ не сходит триумфальная улыбка. Палец Дана поглаживает мою ладонь.
– Куда ты меня тянешь, командирша? – с усмешкой спрашивает он, едва мы выныриваем из толпы.
– Ты же очень хотел уйти, разве нет? – смеюсь я. – Веду тебя знакомиться с моими друзьями.
* * *
– А вот и мы-ы! – весело объявляю я, остановившись перед нашим столом. – Знакомьтесь, это Дан! Дан, люди, которые удивленно тебя разглядывают, – это моя лучшая подруга Василина и ее жених Карим. Поправочка! Выйти замуж он ей пока не предложил, но скоро точно предложит, потому что влюблен в нее по уши. – Я прикрываю рукой вырвавшийся смешок. – И улыбайся осторожнее, а то Карим жутко ревнивый.
– Спасибо за столь подробное знакомство, – усмехается Дан и, выпустив мою руку, здоровается с Каримом. – Видимо, можно поздравить тебя с будущей свадьбой?
– Классный, да? – хихикаю я, опускаясь рядом с Василиной. Замечаю недопитый коктейль и незамедлительно обхватываю губами соломинку.
– А ты в ударе, как я посмотрю, – восхищенно шепчет она, проигнорировав мой вопрос. – Мне кажется, тебе стоит всерьез рассмотреть перспективу стать алкоголичкой. Я за вами все время наблюдала. Этот Громов к тебе как банный лист прилип.
Посасывая сладко-пряный коктейль, я с улыбкой смотрю, как Дан и Карим разговаривают. Отличная идея была – привести его за стол.
– Женщина выбирает себе жертву, а не наоборот, – цитирую невесть откуда всплывшую фразу и улыбаюсь еще шире, потому что в этот момент Дан смотрит на меня.
Я задорно киваю ему, мол, иди сюда, после чего Дан делает короткий знак официанту и направляется ко мне.
– Что пьешь? – Красиво сверкнув зубами, он указывает на коктейль в моей руке.
Я снова перебираю в голове всю известную мне алкогольную карту, которая оказывается очень скудной и, помимо названия первого антибиотика, содержит всего одно – «Кровавая Мэри», и то лишь потому, что совсем недавно я перечитывала историю Марии Тюдор.
– Это «Секс на пляже», – приходит на помощь Василина.
– Мотивирующее название, – замечает Дан и просит подоспевшего официанта принести один виски и повторить для меня коктейль.
Хихикнув, я перевожу взгляд на Карима.
– Не волнуйся, ладно? Мы с Даном поедем на такси.
Василина давится смехом, а Карим выглядит так, будто не знает, что сказать.
– Я о чем-то не знаю? – осведомляется Дан, наклонившись ко мне.
– Это наша шутка на троих, – не задумываясь, выпаливаю я. – Если вкратце: на четвертом курсе университета меня тошнило у Карима в машине. Наутро я ничего об этом не помнила – мне потом рассказали. Иногда я предпочитаю думать, что они специально это выдумали.
Пару секунд Дан смотрит на меня с удивлением, а потом разражается громким смехом.
– Если уж мы поедем с тобой в одном такси, тогда, пожалуй, стоит отказаться от секса на пляже. Я о коктейле, конечно.
– В прошлый раз я пила текилу, поэтому, возможно, всему виной моя непереносимость агавы, – с улыбкой возражаю я. – Так что сексу на пляже быть.
Улыбка пропадает с лица Дана, и его взгляд снова знакомо скользит по моей щеке, вызывая щекочущее ощущение в предплечьях и волнительный спазм под пупком.
– Как скажешь, – медленно выговаривает он, сощурившись.
– Сегодня я во всем за главную, да? – спрашиваю я и машинально растираю плечи в попытке согнать возникший озноб.
Дан качает головой:
– Нет. Точно не во всем.
– Дан, а чем ты занимаешься? – подает голос Василина, разрывая наш зрительный контакт.
– Конкретно сейчас – ничем. Я пару дней назад вернулся из Хорватии.
– И пока предпочитаешь прожигать жизнь, – с невесть откуда взявшейся иронией заканчиваю я. Кажется, подспудно я обижена на Дана за то, что он променял свое невероятное бизнес-чутье на что-то столь легкомысленное и бесперспективное, как возня с яхтами.
– Именно так, да, – улыбается он и, подхватив бокал с принесенным виски, поднимает его вверх. – За выдающийся вечер!
К счастью, новому глотку алкоголя удается с легкостью выбить из меня любую скучную мысль, и на их место приходят новые, куда более интересные.
– Я таких длинных пальцев, как у тебя, вообще ни у кого не видела, – признаюсь я, указывая глазами на кисть Дана, свесившуюся с диванного подголовника. – Вот дай ее сюда.
Усмехнувшись, он протягивает ладонь, которую я незамедлительно прикладываю к своей.
– Видишь? – Выравниваю пальцы так, чтобы они правильно соприкасались. – Мои почти вдвое меньше.
– Мой рост – метр восемьдесят девять, – негромко произносит Дан, переводя взгляд с наших склеенных ладоней на меня. Его глубокий голос становится ниже и шершавее: – Природа любит пропорции, если ты замечала.
– Мой рост – метр шестьдесят пять. – Я с улыбкой смотрю ему в глаза: – Что скажешь про мои пропорции?
Неожиданно согнув пальцы, он заключает мою руку в замок и подтягивает к себе, так что его дыхание касается моего подбородка.
– Скажу: идеально.
Дан завораживающе пахнет. Нельзя выделить что-то одно: тут и пряный одеколон, и горьковатый аромат солода, и что-то неуловимо пьянящее, волнующее, чему не подберешь название.
– Предлагаю сделать подарок будущему жениху твоей подруги и вызвать, наконец, обещанное такси, – продолжает он. – Ты слишком умело подогреваешь мое нетерпение.
– Только имей в виду, что на заднем сиденье меня может укачивать, – улыбаюсь я.
Дан остается серьезным.
– Разберемся.
4
На улицу мы с Даном выходим, держась за руки. Я жмурюсь от порыва ветра, обдающего лицо прохладой, и расплываюсь в тысячной за вечер улыбке. Как же хорошо! Все хорошо: этот вечер, Дан, погода, – не жаркая и не холодная, – город, в котором я живу, влюбленные Карим и Василина.
– Здорово, да? – говорю я, глядя на Дана.
– Что здорово? – переспрашивает он.
– Все.
Склонив голову, он смотрит на меня с новым интересом и спустя паузу кивает. Абсолютно искренне, как мне кажется.
– Да. Очень здорово.
Продолжить диалог не удается, потому что у обочины дороги останавливается длинный черный седан.
– Это наше, – поясняет Дан и, сжав мою ладонь, тянет к машине.
Интересно, что думают все эти люди, стоящие возле входа в клуб и смотрящие на нас? Что мы парень и девушка? Ведь что еще можно подумать, когда видишь двоих, держащихся за руки? Я бы, к примеру, решила именно так и ошиблась, потому что мы с ним едва друг друга знаем. Но все равно Дан мне очень нравится. Сейчас он кажется понятным и близким. И вовсе не таким неприступным, каким выглядел на журнальных фотографиях.
– Красавицы вперед, – произносит он, придержав для меня заднюю дверь такси.
Красавица. А почему я, собственно, решила, что некрасивая? Мне ведь уже не четырнадцать и даже не семнадцать. Я повзрослела и наверняка изменилась. Если бы была некрасивой, разве такой, как Дан, взглянул бы на меня? Наверное, этот вечер обязан был случиться, чтобы стать переломной точкой, после которой изменится вся моя жизнь.
– Спасибо. – Я с улыбкой пробираюсь на задний диван и, поймав взгляд водителя, здороваюсь.
Дан опускается рядом и непринужденно закидывает руку мне на плечо, окуная в волны своего запаха.
– Мне нравится, как ты пахнешь, – незамедлительно признаюсь я. – И это не только из-за туалетной воды. Кажется, это какое-то особое сочетание парфюмерных эссенций с твоей кожей.
Его улыбка в полумраке выглядит как фотовспышка, пальцы гладят мое плечо.
– Впервые на моей памяти девушка так щедра на комплименты.
– Это все коктейль. Поэтому я говорю то, что приходит в голову. Кстати, ты когда-нибудь задумывался, как много людей могли бы стать счастливее, если бы окружающие не скупились на комплименты? Просто представь: еду я в лифте и вижу, что у девушки напротив красиво уложены волосы. Так, как я сама себе в жизни не уложу, потому что не умею и не успеваю. И я ей об этом говорю. Что она почувствует? Возможно, сочтет меня сумасшедшей или даже задумается о моей ориентации, но в итоге ей все равно станет приятно! Она придет на работу в отличном настроении и вполне вероятно, захочет сделать кофе коллеге, просто чтобы его порадовать. И так по кругу. Очень жаль, что мы боимся говорить комплименты. Так мир стал бы гораздо лучше, а люди счастливее.
– Да ты еще и филантроп, – усмехается Дан и после короткой паузы добавляет: – У тебя очень красивые глаза, которые прямо сейчас меня ослепляют. Сгодится? Это мой посильный вклад в счастливое человечество.
– Годится, – улыбаюсь я и, спохватившись, обращаюсь к водителю: – Я же адрес не назвала! Гашека, пятьдесят пять!
Водитель вопросительно смотрит на Дана в зеркало заднего вида, и после короткой заминки тот ему кивает со словами «Поезжай туда».
– Так почему ты решил вернуться? – спрашиваю я, удобно устроившись затылком на сгибе локтя Дана. – Надоели яхты?
– Вроде того. Решил, что родной город сам подкинет мне идей.
– И как? Подкинул?
Дан поворачивается ко мне голову, щурится.
– Одну – точно да.
Он не отрывает от меня взгляд, продолжая смотреть в глаза, и я тоже не отрываю. От этого момент становится напряженным, многозначительным, а сердце проваливается вниз, разнося усиленную пульсацию по животу и бедрам.
– Когда ты так смотришь, у меня лицо начинает гореть, – шепчу я, кусая губу в попытке притупить растущее ожидание.
– Это радует, – негромко отвечает Дан.
Его дыхание становится ближе, подбородка касается шершавость щетины. Глаза сами собой закрываются, а кровь, прилившая к щекам, взмывает к корням волос. Его губы горячие, требовательные, не оставляющие не единой возможности отказать или увернуться. Но я и не хочу. Мне так нравится его запах: наверное, это то, что принято называть афродизиаком. Хочется ощущать все больше и больше… Даже попробовать языком.
Поцелуй неторопливый, влажный и глубокий, и в первые секунды все, что я могу, – это просто замереть и чувствовать. До этого момента в своей жизни я целовалась лишь однажды – тоже в клубе, правда с барменом, и, к сожалению или к счастью, ничего об этом не помню (Василина мне потом фотографию показала). Но догадываюсь, тот поцелуй ни в какое сравнение не идет с происходящим прямо сейчас. Низ живота наливается тяжестью, дыхание сбивается, становится поверхностным и прерывистым, а руки выходят из-под контроля, требуя трогать, гладить, ощущать. Поцелуй – это тоже танец. Если нет опыта, то лучше довериться интуиции и позволять телу себя вести. Подавшись к Дану грудью (потому что именно так сейчас хочется), я обнимаю его шею и легонько толкаюсь навстречу языком. Всего одно движение, но оно усиливает напряжение между нами до критического. Дан прижимает меня сильнее и коротким рывком усаживает к себе на колени. От гула кипящей крови и новых ощущений закладывает уши. Пусть опыта у меня нет, но по анатомии была твердая пятерка. Исключено, что я сижу на его айфоне.
Даже голова идет кругом. Это же все я… Я это сделала с мужчиной простым поцелуем.
– Ты откуда такая, а? – Оттянув мою голову, Дан заставляет на себя посмотреть.
Машинально облизав губы, я с улыбкой пожимаю плечами. Понятия не имею, что он имеет в виду, но, по-моему, что-то приятное.
Дан целует меня снова. Я понемногу осваиваюсь в нашем интимном взаимодействии, сама того не замечая, начинаю ерзать бедрами. Поцелуй – это тот же танец. В нем участвуют все части тела. И Дан тоже это знает, потому что его ладони скользят по моей спине, сжимают и отпускают бедра, перемещаются на талию и снова опускаются вниз. Головокружительный вечер. Наверное, должно быть стыдно перед водителем, но, к счастью, я сижу к нему спиной.
– Поедешь ко мне? – хрипло шепчет Дан, поднимая глаза на меня. – Завтра утром верну тебя домой в целости и невредимости.
Глотнув воздух, мотаю головой. Я бы, наверное, хотела, но разве я могу? В смысле вот так… Сразу?
– Почему?
Я жмурюсь, потому что его щетина как-то по-особенному приятно трется о мою шею, с ног до головы покрывая мурашками. И голос. Его голос звучит абсолютно завораживающе.
– Я нравлюсь тебе, ты нравишься мне. Это будет настоящая симфония.
Снова качаю головой:
– Не могу.
Если бы меня попросили объяснить почему – я бы не смогла. У меня нет вразумительно ответа. Просто не могу, и все. Мы только познакомились, и к тому же у меня нет опыта. В смысле, совсем.
– На день твоего цикла мне наплевать, если что. Я смущенно смеюсь. При чем тут день цикла? И кстати, разве о таком вслух вообще принято говорить?
– Гашека, – громко объявляет водитель. Покраснев еще гуще, если такое возможно, я соскальзываю с колен Дана и перемещаюсь на диван. Выясняется, что платье задралось почти до талии, и я начинаю быстро его поправлять.
– Спасибо за вечер, – бормочу, стремительно теряя нить былой легкости. – Было очень классно и…
– Я тебя провожу, – перебивает Дан и решительно толкает дверь.
* * *
– Вот мой подъезд, – констатирую я очевидное и нервно поправляю ремешок сумки на плече.
Алкоголь слишком стремительно из меня выветривается, и вести себя непринужденно становится все сложнее. Впервые хочется пожалеть о хорошем кровообращении и слаженной работе гепатобиллиарной системы. Сейчас я бы не отказалась придержать былое опьянение, чтобы беспрепятственно смотреть Дану в глаза.
– Я так и понял, – с усмешкой отвечает он. – Но спасибо, что ты нас представила.
– Вежливость – мое второе имя, – отшучиваюсь я и, смутившись, отвожу взгляд в сторону.
Понятия не имею, как прощаются малознакомые люди, которые минуту назад целовались на заднем сиденье такси. И Дан ни секунду не облегчает моих мучений. Даже с опущенными глазами чувствую, как он разглядывает меня.
Может, и впрямь рассмотреть рекомендацию Василины по поводу системного употребления алкоголя? Забавно было бы. «Подожди-ка, Дан, я сейчас кое-чего отхлебну из своей любимой фляжки, чтобы и дальше оставаться такой раскованной и веселой».
– В таком случае было бы очень вежливо предложить мне подняться на кофе, – не сдается он, чем вызывает во мне странное восхищение.
Потому что сама бы я точно так не смогла. В смысле, всегда восхищалась людьми, которые не принимают отказов и идут напролом. Не зря говорят, что успех с неба не падает.
Собравшись с духом, я поднимаю глаза и предпринимаю попытку симулировать былые легкость и уверенность.
– Ты всегда такой настойчивый, да?
А что мне еще остается, если не это? Второй вариант совсем уж жалкий: попятиться назад и трусливо спрятаться за подъездной дверью. Громов, конечно, влиятельный человек, но едва ли прямо сейчас под рукой у него обнаружится магнитная «таблетка» от нашего домофона.
Все же сколько же чуши может пронестись в моей голове всего за какую-то секунду. Для чего ему за мной идти после такого?
– Настойчив, когда уверен, что результат будет того стоить, – с улыбкой отвечает он, кажется, совершенно не переживая за счетчик и водителя, ожидающего его в такси.
А это такси, кстати? Никаких опознавательных знаков, да и марка премиальная.
Блин, это сюр какой-то. Бывший вице-президент крупнейшей российской компании напрашивается в нашу съемную квартиру на чашку сублимированного кофе. Громов такой вообще когда-нибудь пробовал? Сильно сомневаюсь.
От громкого звука входящего сообщения я невольно вздрагиваю и, обрадованная возможностью в очередной раз прервать зрительный контакт с Даном, лезу в сумку.
На экране светится СМС от Василины.
«У тебя все нормально? Если да, то отправь сердечко. Если нет – рвотный смайлик».
Вариант «SOS» не предлагается, поэтому я высылаю сердечко.
«Отлично. Тогда я остаюсь ночевать у Карима и завтра жду грязных подробностей».
– Извини, пожалуйста. – Я запихиваю телефон обратно в сумку. – Это Василина. Интересуется, как у меня дела.
– Она хороший друг. Так что с кофе?
Я закусываю губу. Даже мне понятно, что Дана мало интересует кофе. Наверное, будь ситуация другой… Будь я другая, – смелее и опытнее – я бы решилась. Потому что даже без алкогольного допинга, обычно сильно приукрашающего реальность, Громов мне нравится. Да и кому он вообще может не нравится? С почти двухметровым ростом, невероятными глазами и ироничной улыбкой, за которой так много всего кроется?
– Наверное, нет, – выпаливаю, вновь вцепляясь в ремешок сумки, как в спасательный круг. – Извини. Я ведь тебя совсем не знаю.
Дан издает беззвучный смешок и встряхивает головой.
– Мне казалось, за эту пару часов мы довольно близко познакомились. Но я тебя понял и, конечно, не буду настаивать.
С этими словами он подходит вплотную и, положив ладонь мне на плечо, медленно наклоняется к лицу. Очутившись в облаке его запаха, я затаиваю дыхание, чтобы не позволять волнующему ощущению разрастаться, и машинально прикрываю глаза. Память подает кричащий сигнал, что еще чуть-чуть – и губы почувствуют то самое влажное давление, а кожа вновь вспыхнет жаром.
– Спокойной ночи, Таня, – раздается в сантиметре от моей щеки, и следом ощущается легкое трение щетины. – Спасибо за вечер.
Несмотря на странное разочарование от несостоявшегося поцелуя, по телу ручейками разбегаются мурашки, и пульс бьется как бешеный.
– Спасибо и тебе.
Голос неожиданно садится, из легких выпрыгивает короткий смешок:
– Может быть, еще когда-нибудь увидимся. Если ты вдруг к Сергею Борисовичу решишь в гости наведаться. Я успеваю заметить, как в глазах Дана мелькает недоумение, а брови вопросительно дергаются, но предпочитаю не выяснять, что стало тому причиной. На сегодня мой запас общительности и обаяния официально исчерпан.
Быстро взлетев по ступенькам, я прижимаю магнитный ключ к замку и скрываюсь за дверью. Шпильки, которые еще недавно казались невесомыми, снова ощущаются пыточными колодками, в икры будто залили литры кипящей кислоты. Так и подмывает взглянуть на часы: уж не полночь ли стукнула? Если бы у меня была карета, то из нее можно было бы сделать неплохой кремсуп, или как минимум приберечь на Хэллоуин.
Кое-как доковыляв до лифта, я нажимаю кнопку вызова и, пока разглядываю сменяющиеся цифры на подвесном табло, вдруг отчетливо понимаю, что Громов меня совсем не узнал.
