Текст книги "Твои (СИ)"

Автор книги: Алайна Салах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Рановато я? – Роберт указывает взглядом на мою голову, а потом – на босые ноги, не слишком надежно прикрытые отельным полотенцем.

Все-таки хорошо, что я помыла волосы, не став поддерживать имидж неряхи-няни. Потому что для семи часов утра выглядит отец Полины поистине фантастично. От нескольких часов, проведенных под солнцем, его кожа красиво золотится, тогда как мое тело, судя по зуду, пытается отторгнуть загар как некачественный имплант.

А вот еще одна неважная новость – пока Роберт меня разглядывает, на моей голове по-прежнему намотан уродливый здоровенный тюрбан.

– Рановато, – безжалостно подтверждаю я и шагаю к туалетному столику, чтобы начать демонстративно мазаться кремом. – Мы быстрее соберемся, если ты будешь ждать снаружи, а не внутри.

Поймав взгляд Роберта в отражении, передаю ему немое послание. Ну не думал же ты, что я при тебе стриптиз устрою?

На его лице вспыхивает озорная улыбка, и глаза намеренно спускаются ниже моей поясницы. А жаль. Я бы не отказался.

– Ладно, не буду мешать. Для завтрака у нас есть час. – Он поднимается с кровати, и смотрит на Полину: – Пойдешь со мной в ресторан, зайчонок? Ты, смотрю, уже готова.

– Пойду, – с достоинством отвечает она и выразительно смотрит на меня. Вот если бы ты встала пораньше, то могла бы пойти с нами.

Когда дверь за ними захлопывается, я скидываю с головы полотенце и начинаю с остервенением запихивать в сумку бутылки с водой. Чувствую себя незадачливой подружкой, которую королева школы заменила на кого-то более веселого и популярного. Даже слезы на глаза наворачиваются. Ну дожили, а? А ведь взрослая тетя, бывалая мать.

Неужели ты всерьез ревнуешь Полинку к Роберту? – веду я мысленный отрезвляющий диалог. – Не стоит. Отпуск через два дня закончится, он вернется домой, и она снова будет только твоей. Будешь ходить с ней на все мультипликационные премьеры и разрешишь пить кока-колу в неограниченных количествах.

Замерев, я с укоризной смотрю на себя в зеркало. Серьезно? Так боишься, что Поля полюбит Роберта сильнее тебя, что готова посадить ей желудок? Страшная ты женщина.

Спустя минут двадцать я спускаюсь в ресторан и, остановившись на входе, ищу глазами бирюзовое поло. Когда нахожу, неожиданно для себя скриплю зубами. Ну надо же, а? Нет, ну надо же!

Рядом со столом нашей временной семьи возвышается грудастая блондинка, которую я вчера по ошибке приняла за участницу вечерней шоу программы с танцами. Просто давно не видела такой концентрации всего самого привлекательного: пышных губ и волос, шоколадного загара, длинных ног с упругими икрами, и обтягивающего комбинезона, выгодно все это подчеркивающего.

Ах, ну и конечно в комплекте идут белейшие зубы, которые она так охотно демонстрирует смотрящему на нее Роберту. Идея отправить его за соком в компании дочери, как выясняется, себя не оправдала. Блондинке явно плевать, один Роберт сюда приехал, либо с дюжиной жен и детей, которым до конца своих дней обязан выплачивать алименты.

– Ма-а-ам!

Вместе с криком Полины, взгляды всех присутствующих, включая Роберта и его собеседницу, устремляются в мою сторону. Я пряча улыбку. Приятно, что Полинино мамканье работает в обе стороны.

– Ты долго! – заявляет дочка, едва я подхожу к ним. – Мы уже со скуки помирать начали.

Я нарочно не смотрю, какой эффект произвел этот камешек на ту, что стоит рядом, и тяну к себе стул.

– Давай я за тобой поухаживаю, – предлагает Роберт и, заботливо сняв с моего плеча баул, помогает сесть. – Я тебе свежевыжатый сок заказал и кофе.

Мне приходится сжать зубы, чтобы не расплыться в широченной улыбке. Вот умеет он… Злиться невозможно.

Ободренная такими ухаживаниями, я позволяю себе быть милосердной. Поднимаю глаза на блондинку и с самой доброжелательной улыбкой представляюсь:

– Я Рада. А вы?

– Эстель, – натянуто улыбнувшись, отвечает она. – Ваша девочка?

Эстель? Может не так уж я и ошиблась насчет участницы шоу-программы.

– Да, это наша дочь, – подтверждаю я, впервые на своей памяти используя это местоимение, говоря о Полине.

– Ясно

Сделав улыбку еще натянутее, она поворачивается к Роберту.

– Хорошего вам дня.

– Такая неприятная, – не задерживается с комментарием Полина, не удосужившись дождаться, пока обладательница звучного имени достаточно удалится от нашего стола. – Пристала как банный лист.

Я пытаюсь придать лицу осуждающее выражение, что оказывается не просто с учетом полного согласия с такой репликой, и окончательно проваливаюсь, когда слышу оглушительный смех напротив. Роберту фраза Полины тоже пришлась по вкусу.

18

Белоснежная яхта со стеклянной кабиной и просторной носовой частью оказывается целиком в нашем распоряжении, что становится приятным сюрпризом. На одной из экскурсий в Греции мне довелось прокатиться на похожей штуковине в компании семейной пары с ребенком, и как итог, к концу дня я возненавидела всех людей, живущих на планете. Восьмилетний мальчик орал и капризничал похуже любого грудничка, отчего у меня моментально заложило уши, мать и отец, увы, тоже не отставали. Я даже подумала, что они приобрели эту экскурсию ради свежего контента для склок. Он из рук вон плохо сфотографировал, не так разговаривал, не так сидел, а она, растяпа, не взяла бутерброды, зная, что он вскоре проголодается, и похоже специально плохо намазала ему спину. А еще, «Смотри, какое пузо отрастил, да лучше бы на себя посмотрела». Если бы Полина была в этот момент со мной, а не осталась в номере со своей бабушкой(то есть моей мамой), она бы точно разразилась изобличительной гневной тирадой.

– Корона еще никогда не была так к месту, – посмеивается Роберт, глядя как дочка, вскарабкавшись на палубный диван, подставляет мордашку под солнечные лучи.

– В этой поездке она ведет себя по другому, – не могу не поделиться я. – Иной раз такая дама. Того и гляди веер достанет.

Я действительно ловлю в ней много такого, чего не замечала раньше: например, желание подражать моделям из журналов, и потребность в исполнении всех ее прихотей мной и Робертом. К каждому из нас она находит свой подход: со мной надувается и капризничает, с ним по-детски флиртует. И пока все удачно.

– Девочка же. На тебя очень похожа в детстве.

– А то ты знаешь, как я выглядела в детстве, – ехидничаю я.

– Знаю, конечно. Ты мне фотографии присылала, забыла?

Я с подозрением смотрю на его улыбающееся лицо. В ресторане что-то подмешали в кофе? Что за глупости? Не присылала я ему своих фотографий.

– Ты что-то путаешь, – говорю снисходительно и лезу в карман за телефоном. Полинка солнцезащитные очки как раз на нос напялила – классный снимок получится.

Роберт тоже углубляется в свой мобильный. Я кошусь в его сторону одним глазом: что он там делает? Оказывается, проматывает галерею.

– Гляди, кто тут. Скажешь, не ты?

Я успеваю поймать несколько забавных кадров загорающей дочери, перед тем как снова к нему повернуться. Смотрю на открывшийся снимок и даже рот от удивления приоткрываю. Вот так да… Как такое возможно? Из окошка смартфона на меня смотрит улыбающаяся щербатая девочка в розовых шортах, и это действительно я.

– У меня еще есть, – скалится Роберт, мазнув пальцем по экрану.

При взгляде на следующую фотографию румянец густо заливает мои щеки. Твою же… Серьезно? У него есть моя голая детская задница? Роберт каким-то образом хакнул фотоальбом моей мамы?

– Ты мне вместе с Полинкиным прислала, когда ей месяц исполнился, – поясняет он, оценив ошарашенное выражение моего лица. – Спросила, правда ли вы похожи.

Я раздосадовано прикрываю глаза. Вообще такого не помню. Но к своему оправданию могу сказать, что я тогда минимум полгода провела в прогестероновой коме. Мозги были последним, что имело для меня значение, и любой тест на Айкью сходу определил бы меня в категорию умственно отсталых.

– Еще раз покажи предыдущий, – прошу я, решив не признаваться в своей забывчивости.

– Попа у тебя даже тогда была что надо, – с улыбкой замечает Роберт, возвращая на экран кадр девочки в шортах. – Разве не похожа? Одно лицо.

Я внимательнее вглядываюсь в снимок. Мы с Полинкой в этом возрасте и правда очень похожи. Тот же заостренный подбородок и даже нос пуговкой точь в точь. И манера ставить ноги носками внутрь, от которой я так давно пытаюсь ее отучить.

В груди вдруг так тепло становится от этого разговора. Вернее от возможности вести его с тем, кто имеет к рождению Полины самое непосредственное отношение – с ее отцом. Была бы моя воля, я бы сутками только ее и обсуждала. Бедные мои подруги. Года три назад стоило мне открыть рот, у них тотчас находилась куча дел, которые им срочно нужно было сделать.

– Глаза зато твои, – признаю я в приливе благодушия. – И улыбка. Вот посмотри на нее. Видишь? Так же широко улыбается. Будто хочет всех вокруг ослепить.

Роберт громко смеется. Чтобы показать фотографии, он придвинулся ко мне ближе и теперь его плечо задевает мое. Может это игра моего воображения, но я вдруг чувствую, насколько оно горячее.

– Это объясняет, почему ты вчера весь ужин просидела в очках. Боялась ослепнуть?

– Я и сейчас в очках, если ты заметил, но они не спасают, – я незаметно отодвигаюсь назад, чтобы увеличить расстояние между нами и заодно избавиться от его взгляда, намертво приклеившегося к моему лицу. – Глаза нет-нет да слезятся.

Роберт замечает это движение и улыбается еще шире.

– Ты иногда такой ежик, Снежок.

Положив на стол телефон, он стягивает себя футболку. К такому повороту событий я не была готова, а потому успеваю в деталях оценить и впечатляющую волну плеч, и мышцы, плотно облепивших его позвоночника.

– Купаться будешь? – уточняет он в пол оборота. – Скоро до места доберемся. Там можно набрать ракушек. Дети такое вроде бы любят.

И не только дети. Ни одна моя поездка на море не обходится без домиков для моллюсков в чемодане. Я потом раскладываю их на полках и когда протираю пыль, с теплом вспоминаю: это отсюда привезла, а это оттуда.

– Буду конечно, – чуть громче, чем нужно, отвечаю я и отворачиваюсь, чтобы выпутаться из сарафана.

– Ну наконец-то, – заговорщицки комментирует Роберт, давая понять, что эти слова адресованы лишь мне. – Я уже подумал, что ты меня за что-то наказать решила и с этим парашютом сегодня не расстанешься.

Ладно, пусть ерничает. Сегодня ему можно. Он в конце концов мои детские фотографии у себя пять с лишним лет хранил.

19

– Смотри, чтобы не упекли за расхищение природных ресурсов страны, – посмеивается Роберт, глядя как я запихиваю в сумку очередную найденную ракушку.

Показав ему язык, я продолжаю рыться в песке в поиске необычных экземпляров. Во мне включился азарт золотоискателя, а это означает, что я еще долго не остановлюсь.

– С другой стороны, продолжай. На обратном пути, мы, скорее всего, пойдем ко дну под весом твоей сумки и бояться таможни действительно нечего.

Теперь я смотрю на него с возмущением. Ну что за дурацкие шутки? Типун тебе на язык.

Роберт как ни в чем ни бывало продолжает улыбаться. Не знаю ни одного человека, который делал бы это так часто как он. Может быть, кто-то подсказал, что улыбка – его тайное оружие?

Полинка копошится чуть поодаль, забрасывая в пластиковое ведерко ракушки вместе с песком и камнями. Ее любимая часть мероприятия – разбирать свои находки вместе со мной и хвастаться талантом кладоискателя.

– Полин! – выкрикиваю я. – Ты уже полное ведро собрала! Может плавать пойдем? А то скоро уже назад отчаливать.

Дочка отрицательно крутит головой, продолжая сосредоточенно разгребать ладошками песок. И даже глаз не поднимает – слишком увлечена.

– Можем к рифам сплавать, – вновь подает голос Роберт. – Там водятся морские звезды. Пополнишь коллекцию.

После секундного обдумывания я соглашаюсь. Если продолжу и дальше выискивать ракушки, у нас точно перевес багажа случится и придется позорно избавляться от них в зале аэропорта.

– Только кремом сначала намажусь, – предупреждаю я. – А то солнце сожжет меня заживо и тебя постигнет участь отца-одиночки.

– И эта женщина возмутилась шутке о затонувшей яхте, – ухмыляется Роберт. – Мажься сколько угодно Снежок. Смотреть на горстку пепла вместо этого… – он указывает глазами в область моего пупка, – станет великой потерей.

Я закатываю глаза. Его комплименты как настойчивое сверло – постепенно пробуривают брешь в моей обороне. Если позволю себе слабину, обязательно начну млеть и кокетничать в ответ. А мне нельзя. Хватит, накокетничалась до токсикоза однажды.

Нанеся на лицо пол тюбика крема, я захожу в море. Роберт стоит в воде по колено и, прикрыв глаза от лучей солнца, вглядывается вдаль. На плечах поблескивают капли воды, шорты облепили крепкую задницу.

Внизу живота вдруг горячо сжимается, а потом снова. Я с досадой морщусь. Это еще что за новости? Переизбыток витамина Д? Устрицы на ужин? Песок, забившийся в плавки? Курортный синдром?

И чтобы отвлечься от внезапного наваждения, с головой погружаюсь под воду, напрочь забыв про нанесенный крем.

– Какая ты шустрая, – слышится его веселый голос, когда я выныриваю метрах в десяти от берега. – Плывешь на скорость?

Скорее удираю от своего сбрендившего либидо, – мысленно ворчу я.

– А ты уверен, что там есть морские звезды и мы не разобьемся о рифы?

Роберт озорно скалит зубы.

– Такие вопросы стоило задавать на берегу, Снежок. – И посерьезнев, добавляет: – Близко подплывать не будем. Возьмем парочку и вернемся.

Чем ближе мы приближаемся к намеченным валунам, тем сильнее начинают гудеть руки. Я неплохо плаваю и вообще считаю себя довольно выносливой, но сейчас отчего-то быстро выбилась из сил.

– Снежок, ты как?

– Нормально, – отвечаю я, стараясь не выдать сбившееся дыхание. Роберт звучит так, будто сидит перед телеком с попкорном, а это для меня вызов.

– Здесь течение сильное. Сносит. Давай лучше вернемся.

Я мотаю головой. Еще чего. Плыть осталось всего ничего, а я хочу вручить Полинке морскую звезду и тем самым заработать себе родительских баллов. И да, у нас тут соревнование.

– Разворачиваемся, – не взирая на мой протест, настаивает он. – На обратный путь еще силы будут нужны.

Я хочу с ним поспорить, но останавливает одно «но». С каждой секундой его лицо отдаляется, и вовсе не потому что я так быстро плыву. Это течение сносит меня в открытое море.

Паника за секунду сковывает горло и мышцы, так что мне приходится себя успокаивать. До берега не так уж и далеко. Нужно просто собраться.

– Удерживай себя на поверхности и ничего не бойся, – долетает до меня голос Роберта. – Нормально, что ты устала. Я тебе помогу.

– Да не надо, – пытаюсь возразить я, когда спустя несколько секунд его рука обхватывает мою талию и подтягивает вверх.

– Разве могу я упустить возможность тебя потискать?

Его лицо совсем близко, так что можно разглядеть точки щетины на скулах и мелкие морщинки, собравшиеся в глазах от улыбки. Паника ослабевает и мышцы перестают быть деревянными. И все же так гораздо спокойнее. С такими плечами Роберт меня даже без сознания до берега дотащит. И да, пора бы спрыгнуть с мрачной темы.

Так я и плыву пару минут – на буксире. Несмотря на то, что наши тела соприкасаются, грязные мысли напрочь меня покинули. Сейчас я думаю лишь о том, как бы подольше задержаться в своей жизни, в которой есть так много прекрасного, помимо дурацкой морской звезды. И еще немного о том, что ощущать сильное мужское плечо – это по-настоящему круто.

Спустя два часа мы едем обратно. Мой нос покраснел и облез, волосы превратились в мочалку и пахнут болотом, но улыбка не сходит с лица. Хороший получился день, даже несмотря на то, что я чуть не стала кормом для рыб. Полинка уснула в каюте, полная впечатлений: она много плавала, увидела настоящую медузу, а еще наш капитан поведал ей, что найденный камень – очень редкий. Теперь она возомнила себя коллекционером и через пару лет планирует продать свою находку за миллион долларов. Ее цитата.

– Устала? – Роберт, к счастью облачившийся в футболку, присаживается со мной рядом.

– Если только от впечатлений, – улыбаюсь я, жмурясь от падающего за горизонт солнца. – Классно день провели. Надолго его запомню.

Он застал меня безоружной – не хочется даже в шутку колоться. В конце-концов, он ведь мне почти жизнь спас.

– Полинка в десять ведь ложится?

Киваю.

– Но сегодня скорее всего уснет пораньше. День получился активный.

– А ты? – темные глаза смотрят в мои и за их привычной веселостью сейчас отчетливо угадывается ожидание. – Может, поужинаем? Рядом есть неплохой итальянский ресторан.

– Давай, – с запинкой соглашаюсь я. Говорю же: застал полностью безоружной. – Только мне от соли отмыться нужно. Надеюсь, они там привыкли к обгоревшим носам.

20

Черт дернул меня взять с собой сразу два платья. Взяла бы одно – не пришлось бы мучаться извечным выбором: то и это? И Полина как назло спит. Даже посоветоваться не с кем. Подругам писать не хочу, чтобы избежать ненужных расспросов. Наверняка найдут способ раздуть наши с Робертом родительские посиделки до размеров свидания, что разумеется не так. Если бы он не предложил поужинать, я бы скорее всего сама пошла куда-нибудь. Такие насыщенные выходные хочется как-то отметить, ведь завтра нам уже возвращаться.

С третьим эпизодом переодевания я решаю наконец остановиться и выбираю платье, подчеркивающем длину ног. Создавать интригу при помощи декольте, которое и без того весь день маячило у Роберта перед глазами, вряд ли имеет смысл.

Взбиваю высушенные феном волосы и смотрюсь в зеркало. Ну вот что мне стоило взять каблуки? Они бы отвлекали внимание от обгоревшего носа и веснушек, усыпавших щеки. Ой, ладно. Я в конце концов не побеждать на конкурсе «Мисс Отель» собралась.

Раздавшийся стук заставляет меня за секунду подлететь к двери и, завидев Роберта, предупредительно приложить палец к губам.

– Я так и понял, что она спит, – шепотом говорит он, оглядывая с ног до головы. – Готова?

Я еще раз оглядываюсь на спящую Полину, сжимающей в кулачке найденный камень, и утвердительно киваю:

– Готова. Сейчас только телефон возьму.

– Ты поэтому в том сарафане ходила? – с улыбкой спрашивает Роберт, когда я осторожно прикрываю за нами дверь в номер. – Чтобы сыграть на контрасте? Если что, так я хвалю твое платье.

– Я ходила в нем потому что он удобный и в нем не приходилось каждый раз думать, что ты меня разглядываешь, – шутливо огрызаюсь я.

– То есть на яхте эта мысль не давала тебе покоя? А я думал, что ты хорошо проводила время.

– Я хорошо проводила время уже после того, как смирилась с этой неизбежностью.

Говорю и вздрагиваю, потому что в этот момент Роберт подтягивает меня к себе, чтобы пропустить уборщицу, катящую нам навстречу тележку с грязными полотенцами.

– Тебя послушать, так я настоящий плейбой, – улыбается он, отпуская мою талию.

– А разве нет? – бормочу я. – Самый настоящий дамский угодник. Куда бы ты не пришел, женщины млеют от твоей обходительности.

– Вот как? А я-то всегда считал, что обходительность – признак хорошего воспитания.

Мне не хочется с ним спорить, поэтому я решаю перевести тему. Мы в конце концов идем отдохнуть, а не обсуждать особенности друг друга.

– Я за Полинкой через приложение наблюдаю, – я разворачиваю к нему экран своего телефона. – Как только проснется – придется вернуться.

– Ты камеру с собой взяла? – он удивленно вскидывает брови. – Находчиво.

– Мне с ней как-то привычно. Без нее я бы вообще ничего делать не успевала. Полинка когда совсем маленькая была, я даже в туалет с телефоном ходила, – я издаю смущенный смешок. – Уж прости за такую подробность.

– Мы еще до ресторана не дошли, а я уже чувствую себя козлом, – вдруг серьезно заявляет Роберт.

– Это еще почему?

– Поэтому, – он указывает глазами на мой мобильный. – Потому что у тебя времени ни на что не оставалось.

Я преувеличено громко фыркаю, чтобы показать ему нелепость такого замечания.

– Не надо, ради бога. Ты ведь предлагал поближе перебраться. Я сама отказалась. Да и на самом деле не так уж мне и тяжело было. Может быть, потому что я такая молодая и безмозглая была, все давалось легко. Не было времени подумать, какой я стану матерью, поэтому я ничего не боялась. Слабоумие и отвага были моим девизом. Тем более Полинка вообще умницей была: спала отлично, ночами не орала как многие и с аппетитом проблем не было. Не то что сейчас: только сосиски и сладкое ей подавай.

От воспоминаний о прошлом я невольно улыбаюсь, но Роберт почему-то все равно остается серьезным.

– Я только сейчас понял, что когда тебя вино пить позвал, даже не подумал о том, с кем она останется.

– Да это нормально, – успокаиваю я. – Во-первых, Поля производит впечатление очень взрослой и самостоятельной, а во-вторых ты не привык, что есть человек, который настолько от тебя зависит. Я тоже не сразу привыкла, что нельзя просто так выйти в магазин или с подругами увидеться. Со временем освоилась. Сейчас наоборот страшно, что она повзрослеет и больше не будет во мне нуждаться.

Слова Роберта о «неплохом» ресторане оказываются явным преуменьшением. Платье на девушке-администраторе куда дороже моего, а судя по припаркованным возле входа дорогущим иномаркам, пицца здесь действительно объедение. Это место вполне бы могло подойти для первого свидания, если бы речь шла не о нас, а о ком-то другом.

– Я буду вот это, – зажмурив глаза, я наобум тычу пальцем в меню. До гурмана я не дотягиваю, а потому даже притворяться им не стану.

– Решила рискнуть и довериться удаче? – забавляется Роберт.

– Да какой риск, ради бога, – фыркаю я, указывая взглядом на бронзовый канделябр, стоящий между нами. – Судя по интерьеру, плохого блюда тут точно не подадут.

– Мне то же что и девушке, – говорит он официанту и подмигивает мне: – Давай проверим.

– Вот только потом не жалуйся. Потому что я понятия не имею, что это за… – сощурившись, я по слогам читаю замудренное слово: – Тор-тел-ли-ни.

– Я тоже в их блюдах не разбираюсь. Знаешь же, что я больше по чесночным гренкам.

Придав лицу шокированное выражение, я прикладываю ладонь ко рту:

– После стольких лет?

– Всегда, – весело оскалившись, подыгрывает Роберт.

Сдержать хохот я не в силах. Мы только вошли, а на нас уже из-за соседних столов смотрят как на главных нарушителей спокойствия.

Ну и ладно. Завтра мы отсюда уедем и этих людей я больше не встречу. Зато смех и совместные шутки меня расслабили. Одно дело прийти с Робертом в кино или семейные кафе, а другое – в пафосный ресторан, половина блюд в котором мне не знакомы. Ну и за упоминание гренок – моя отдельная ему благодарность. Понимаю ведь, что наш с ним образ жизни сильно отличается. Он живет в мегаполисе, где возможностей и развлечений в разы больше, и к тому же за последние три года сильно преуспел в бизнесе. Это точно далеко не первый его поход в дорогое заведение с замудренной барной картой, тогда как я в последний раз была в ресторане… Хмм… Примерно год назад с Алексеем.

– Вкусно как, боже… – постанываю я, окунаю вилку в пасту. – Обожаю сыр, особенно когда он вот так тянется. Дома я часто варю макароны и натираю целую гору сверху. В душе я похоже итальянка.

– А я почему-то подумал про мышонка из мультика, который с ума сходил от запаха сыра.

– Что за мультик? – спрашиваю я с набитым ртом.

Роберт ухмыляется.

– Не задавай мне таких вопросов. Чувствую себя старым.

– А-а! Это черно-белый который? – веселюсь я. – На видеокассетах показывали?

– Язва ты, Снежок, – Роберт обвинительно тычет в меня вилкой. – Я тебя всего-то на восемь лет старше.

– Когда мне будет тридцать два, тебе будет целых сорок, – в притворном ужасе говорю я.

– А когда мне будет пятьдесят восемь, тебе будет пятьдесят. Звучит уже не так страшно, да?

– А Полинке будет тридцать, – вдруг осеняет меня. Завороженно уставившись на переносицу Роберта, я залпом осушаю бокал с минералкой. – Офигеть. Я к тому возрасту стану бабушкой. А ты дедом. Даже не верится.

– Конечно не верится. Это же будет через двадцать пять лет, – со смехом успокаивает меня Роберт. – Может быть тебе еще стейк заказать? Эти макароны на «тэ» кажется отлично пошли.

Я быстро щелкаю пальцами по экрану, разворачивая заветное приложение, несколько секунд любуюсь на изображение спящей Полинки и решительно взмахиваю рукой.

– А давай.

21

– В общем, подходим мы к дверям садика, а они закрыты. Я раз дергаю, два дергаю. Думаю, да что за ерунда? Часы проверяю. Нет, нормально все. Без десяти восемь.

– Не к тем дверям подошла? – с улыбкой предполагает Роберт.

Закатив глаза, я тянусь к оливкам.

– Не угадал. Это была суббота. Суббота, Карл! Бедная Поля. Злая мать подняла ее ни свет ни заря, накормила ненавистной овсянкой и потащила в садик.

– А она сказать тебе не могла, да? О том, что суббота?

Родительское дилетантство Роберта меня ничуть не расстраивает, а даже веселит. О таких вещах просто не думаешь, пока самому не придется воспитывать ребенка. К тому же, мне нравится рассказывать ему о нашей дочери.

– Не могла конечно. Ей все-то три с половиной было. Дети в этом возрасте в днях неделях не разбираются.

– Не знал. Я оказывается так многого не знаю.

– Научишься со временем, – успокаиваю я и тут же поправляюсь: – Если конечно интерес не иссякнет.

Роберт задумчиво смотрит поверх бокала с водой, крутит его в руке и так же задумчиво отпивает. Мне его вид не нравится. Сейчас мне слишком весело и хорошо, чтобы быть серьезной.

– Так, а почему только я болтаю? Твоя очередь делиться историями.

– У меня нет настолько увлекательных как у тебя, – отвечает он с усмешкой.

Я шумно вздыхаю. Мои истории кажутся ему увлекательными? Дамский угодник и есть.

– Расскажи-ка, почему ты с той девушкой расстался? С Аней, если не ошибаюсь.

– Ну ты вспомнила, – брови Роберта изумленно взмывают вверх. – Это когда уже было?

– Рассказывай, – требовательно повторяю я. – Ты, в конце концов, подкатывал ко мне, когда состоял в отношениях с ней, так что я имею право знать.

– Сомнительное утверждение, но ладно. Мы расстались, потому что друг другу не подходили. Не было взаимного понимания.

– Так ты же с ней долго встречался? Года два как минимум. Сразу не понятно было?

На его лице блуждает легкая полуулыбка, но глаза остаются серьезными.

– Не допускаешь, что люди способны ошибаться, Снежок? Поначалу для интереса и одной лишь искры достаточно, особенно по молодости. Понимание того, чего ты по-настоящему ищешь в отношениях, приходит позже, с опытом.

– И чего же ты искал в отношениях?

– Как все: неугасающего интереса и возможности разговаривать. Мы расстались после того, как стали друг друга раздражать.

– Наверняка были и другие тревожные звоночки. Может быть ты просто не хотел их видеть? – я играю бровями, таким образом маскируя внезапный всплеск ехидства.

Роберт дал вполне исчерпывающий ответ, но мне почему-то хочется развить эту тему, и может быть, даже вывести его из себя. А то сидит весь такой невозмутимый.

– Наверное, и не хотел в том числе. У нас была общая компания, и она приняла мою измену. Вернее, думала, что приняла. В каком-то смысле это родило во мне чувство долга.

– Нужно было ей сразу тебя кинуть и все, – заключаю я.

– Стейк на гриле сделал тебе кровожадной, Рада, – усмехается он. – Такие уколы на меня не действуют, потому что я никогда не претендовал на идеальность. Позволяю себе ошибаться, но при этом не трачу время на самобичевание, а думаю о том, как исправить ситуацию.

Мне становится неловко за свою язвительность. Выглядит так, будто я накинулась на Роберта с осуждением за то, что он посмел не соответствовать несуществующему идеалу. И главное, зачем? Отлично ведь сидим.

– Просто девушку жалко, – примирительно произношу я.

– Правда? – в глазах Роберта пляшут чертята. – Тебе жаль мою бывшую девушку, которую ты даже ни разу не видела? А почему тебе не жалко Алексея, который живет совсем рядом? Мужик целый год к тебе как на работу таскается и судя по тому, как он пытался выломать мне руку, к тебе явно не равнодушен. Ты ведь тоже держишь его возле себя не по большой любви.

Такого поворота я не ожидала, а потом не могу контролировать румянец, подступивший к щекам.

– Откуда ты знаешь, сколько мы встречаемся?

– Есть у меня свой шпион, – подмигивает Роберт.

Полина. Маленькая болтливая егоза. Даже думать не хочу при каких обстоятельствах они обсуждали меня и Алексея.

– Ты ничего не знаешь о моих отношениях с ним, чтобы так запросто судить.

– Я знаю, что за этот год у вас было максимум пятьдесят свиданий. Едва ли это говорит в пользу сильных чувств.

– Алексей взрослый человек и если его все устраивает – значит таков его выбор, – стараясь не выдать поднимающееся раздражение, чеканю я.

– То есть Аню тебе за глаза жалко, потому что ты считаешь ее не способной принимать собственные решения, а Алексея по блату наградила такой возможностью? Не справедливо как-то, не находишь?

И даже ответить на это нечего, потому что вроде все так и есть. Для себя я нашла хорошее объяснение, почему столько времени держу Алексея на длинном поводке, а вот для Роберта такого одолжения делать почему-то не захотелось.

– Она мне звонила однажды, – признаюсь я, поднимая глаза.

Лицо Роберта в этот момент бесценно.

– Кто? Аня?

– Да. Гадостей наговорила, обвинила в том, что я чужого мужчину увести пыталась. Я почти сразу трубку бросила и номер ее в блок внесла. Понятия не имею, где она вообще его раздобыла.

– А мне почему не сказала? – переспрашивает он, нахмурившись.

– Да не знаю. Виноватой наверное потому что себя чувствовала. Так-то я могла поинтересоваться хотя бы, свободен ли ты или нет.

– Не была обязана. Мои отношения с ней – это только моя ответственность и никак не твоя. Ну Аня… – Роберт раздраженно трет переносицу. – Со мной делала вид, что все хорошо, а тебе мозг выносить пыталась. Скажи, ты ведь понимаешь, что так не правильно? Что разбираться ей нужно было именно со мной, а не искать других виноватых в попытке не расстаться?

Я киваю.

– Наверное понимаю, да. Помню, что она меня дико взбесила. У Полинки тогда зубы резались, я спала по часу за ночь, а тут еще она со своими упреками. Я вроде бы так и ей и сказала: «А чего ты мне названиваешь? Иди Роберту лицо расцарапай, а мне дочку надо кормить».

– Классная ты такая, Снежок, – с улыбкой говорит Роберт через паузу. – Живая очень. Не налюбуюсь.

22

– А ты в Москве-то хоть раз была, Снежок? Не помню, спрашивал тебя или нет.

– Не спрашивал. Была однажды с родителями и больше желания туда приехать не возникло.

– Это еще почему? – Роберт выглядит искреннее удивленным. – Красивый же город.

– Город может мне и понравился, а вот три дня трястись в вагоне – нет. Как вспомню, так сразу укачивает и начинается мерещиться запах яиц и копченой курицы.