Текст книги "Дом Солнц"

Автор книги: Аластер Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 7

По металлическим ступенькам я взобрался на резервуар доктора Менинкса. Решетчатая площадка под ногами вибрировала от безостановочной работы насосов и фильтров. Под решеткой зеленело стекло, такое толстое, что обитателя резервуара я различал с трудом. Я сделал несколько шагов к передней части резервуара, опустился на колени и под визг петель откинул секцию площадки, прикрывающую люк. Старательно удерживая равновесие, я повернул крышку против часовой стрелки. Один оборот, еще один – и люк открылся.

Под крышкой в стекле толщиной с мою руку зияло круглое отверстие, в котором бурлила темная жидкость. Я устроился так, чтобы окунуть лицо в воду. На деле в резервуаре находилась не вода, а химическая смесь, имеющая температуру тела. Она не только позволяла доктору Менинксу дышать и защищала его от гравитации, но и подпитывала, проникая в его организм через кожу и внутренние мембраны.

В этом супе мой расфокусированный взгляд отыскал нечто большое, темное, поросшее ракушками, с конусовидным передом и блестящими глазами в желобах на части тела, которую я условно считал головой. Возможно, то были не глаза, а совершенно особенные органы чувств или нефункциональные наросты. По бокам я увидел не то конечности, не то ласты – точно не скажу, ведь смотрел я в густой мрак.

– Доктор, я пришел, – проговорил я, погрузив голову в жидкость по самые уши. – Что за важную новость вы хотели сообщить мне без свидетелей?

В ответ раздалось бульканье, которое я разбирал с трудом.

– Речь о Геспере, о ком же еще?

Я поднял голову, чихнул, потом снова погрузился в суп.

– Чем он вам не угодил?

– Я кое-что о нем узнал. По чистой случайности, хотя намерения у меня были благие. Я хотел поговорить с ним, наладить отношения…

– Вижу, как вы налаживаете отношения!

– Можешь мне не верить, дело твое. Мне хотелось найти с ним общий язык, чтобы мирно сосуществовать до конца полета. Я заглянул к нему в каюту. Лихнис, ты заходил туда?

– Не раз, и что?

– А предупреждал, что зайдешь?

Прежде чем ответить, я чихнул, зажал нос и зажмурился, чтобы жидкость не раздражала глаза.

– Уже не помню.

– Ты вряд ли застанешь Геспера врасплох. Его чувства куда острее, чем кажется. Геспер чувствует твое приближение по тысяче сигналов – электрическому полю твоего тела, звукам, которые ты невольно издаешь, химической сигнатуре сорока тысяч клеток кожи, которые ежесекундно с тебя осыпаются.

– К чему вы клоните?

– Я таких сигналов не издаю. То есть мой аватар не издает. Он ведь тоже устройство, но не такое, как Геспер, – его приближения робот точно не чувствует.

Тут был Менинкс прав: когда молчит, аватар бесшумен, как призрак. Впрочем, и говор у него шелестящий, призрачный.

– Итак, вы застали Геспера врасплох. Что потом?

– Когда я вошел в каюту – заперто не было, – Геспер с чем-то возился за столом. Я удивился, хотя, наверное, роботы используют столы не реже, чем люди, особенно роботы, старательно косящие под людей. – Жидкость забурлила, словно доктор Менинкс глубоко вдохнул. – Чем именно занимался Геспер, я не разглядел, но обе руки он положил на стол и держал в них золотые пластинки, изогнутые, как на его броне.

– А дальше? – спросил я, внутренне содрогнувшись.

– Как должно вежливому существу, я поздоровался. Лишь тогда Геспер меня заметил. Лихнис, ты хоть раз видел испуганного робота? Нет? Много потерял, это всем зрелищам зрелище.

Буквально на пару секунд я вытащил голову из супа, стер зеленоватую пену со щек и убрал волосы с глаз.

– Я бы тоже испугался, если бы вы ко мне подкрались, – сказал я, снова погрузив голову.

– И при этом ты бы что-то от меня прятал? Геспер спрятал. Едва заметив меня, он заработал руками с невероятной скоростью – они аж в расплывчатое пятно слились. Золотые пластинки безвозвратно исчезли. Разумеется, мы оба понимаем, что с ними стало.

– Неужели?

– Геспер вернул пластинки на место – на бронированную оболочку левой руки. Она же толще правой, словно там что-то скрыто.

– Геспер – робот. Что он может прятать или скрывать? Под его оболочкой что, механизмы или оружие? Доктор Менинкс, он сам оружие. Захоти он навредить нам, давно навредил бы.

– Геспер что-то прятал. Я отчетливо это видел.

– Видели, что именно он прятал?

– Я видел, как он что-то прятал. А что именно… не разглядел.

Я понимал, что доктор врет, возможно даже самому себе. Он что-то видел, просто не хочет выставлять себя на посмешище, сказав об этом вслух.

– Послушайте, зачем Гесперу прятать что-то в руке? – начал я, взывая к здравому смыслу Менинкса. – Если бы ему было что скрывать, он не привлекал бы к себе внимание, утолстив одну руку. Он сделал бы обе руки одинаковыми, и мы ничего не заметили бы.

– Но ты признаешь, что ситуация странная?

– Нет, я признаю лишь, что здесь какая-то загадка. Нам известно, что Геспера восстанавливали после поломки и поставили ему руку другого робота. Поэтому руки разные.

– Лихнис, Геспер совсем не такой робот. Устройство у него сложнее, чем у корабля. Такие, как он, способны принимать любую форму. Повреди он себе что-то – легко восстановит и так же легко подгонит под другие части тела. Если понадобится, он и чужие конечности под себя подстроит.

– Так, может, за подгонкой вы его и застали? У Геспера сломалась рука, он прирастил новую и сейчас подстраивает ее под себя. Он возился со своей рукой, ничего другого вы не видели.

– Почему же он напугался?

– Это касается только его. Кто знает, что у Геспера в мыслях?

– Я знаю! Ничего там нет, кроме безостановочного мелькания цифр и механических вычислений.

– Тогда Геспер просто не мог испугаться.

– Слушай, я же не о себе беспокоюсь, а о вас. Геспер, может, существо неразумное, но интриги плести способен. Или механически выполнять программу, заложенную тысячи лет назад. Но вдруг он запрограммирован совершить коварный поступок, причинить вам вред? Лихнис, нельзя прятать голову в песок!

– Что я, по-вашему, должен делать?

– Пока не поздно, выбей из Геспера правду. Пусть скажет, что у него под броней.

– Вас послушать, там бомба.

– Нет, я видел не бомбу.

– Хорошо, что же вы видели?

– Кожу, – ответил доктор Менинкс. – Здоровьем своим клянусь, я видел человеческую кожу.

– Это невозможно.

– Лихнис, я верю собственным глазам. Ваш гость не тот, за кого себя выдает. Вопрос только один: что ты предпримешь?

Глава 8

Лихнис перебросился на «Серебряные крылья зари» и передал мне слова рыбомордого доктора. Я не считала Менинкса надежным свидетелем, но понимала, что серьезный разговор с Геспером неизбежен. Когда мы перебрасывались обратно на «Лентяя», у меня от волнения пульс зашкаливал.

Но вышло так, что Геспер избавил нас от неприятных разборок. Он ждал у камеры переброса, словно мы так заранее условились.

– Ты ко мне хотел переброситься? – спросила я, стараясь не выдать тревоги.

– Да, собирался, если вас не встречу. – Геспер стоял у двери, вытянув руки по швам. – Надеюсь, ты не рассердилась бы.

– Конечно нет, – заверила я.

– Я должен кое о чем вам рассказать, – начал Геспер, поочередно оглядев нас с Лихнисом. – Давно следовало, но, признаюсь, я был в полном замешательстве. Надеюсь, моя новость вас не огорчит.

– Огорчит? С чего бы это? – спросила я.

Лихнис прочистил горло:

– Вообще-то, мы сами хотели с тобой поговорить…

– О моей руке?

Лихнис взглянул на меня: вперед, мол, а ведь с Менинксом беседовал он.

– Выкладывай! – шепнула я.

– Мы хотели спросить… – начал Лихнис.

– Вас доктор Менинкс надоумил?

Мы с Лихнисом промолчали – вообще никак не отреагировали, но Геспер кивнул, словно получил утвердительный ответ:

– Этого я и боялся. Гадал, хватило ли замеченного им, чтобы возбудить подозрения, но теперь вижу, что хватило. Доктора я не виню. На его месте я бы тоже испугался, хотя, конечно, он мог переговорить со мной.

– Доктор Менинкс очень удивился, – сказал Лихнис.

– Так что ты хотел нам рассказать? – осведомилась я.

– То, что вас интересует, – о своей левой руке.

– Доктор видел, как ты с чем-то возишься, но не разобрал, с чем именно, – проговорил Лихнис.

– Наверное, встревожился не меньше, чем я, – отозвался Геспер.

– Не меньше, чем ты? – переспросила я.

– Это открытие потрясло не только доктора Менинкса, но и меня самого. Я и сейчас не понимаю, как к нему относиться. – На золотом лице читалась спокойная задумчивость, точно Геспер покорился судьбе. – Хотите заглянуть под обшивку? Она легко снимается. – Не дождавшись ответа, робот согнул левую руку в локте, а правой взялся за пластину. Та, отделившись, с грохотом упала на пол. Геспер снял еще несколько фрагментов, потом еще несколько, пока не обнажил все, кроме кисти. Последней на пол отправилась перчатка.

Предплечье и кисть у Геспера оказались стопроцентно человеческими, сильными, со смуглой, блестящей от пота кожей, ладонь и волярная поверхность пальцев – чуть светлее. Пока Геспер крутил рукой, сгибал и разгибал пальцы, я заметила и волоски на тыльной стороне ладони, и вены под кожей, и кутикулы.

– Рука и впрямь настоящая, – объявил Геспер, прервав молчание. – Человеческие мышцы, человеческая кожа. – Большим пальцем правой руки Геспер медленно царапнул органическое запястье. Потекла кровь. – Рука кровоточит, потом заживает. Вот за чем меня застал доктор Менинкс: я проверял, насколько зажила царапина, которую я поставил себе накануне.

К Лихнису дар речи вернулся раньше, чем ко мне.

– Тебя послушать, так ты не понимаешь, в чем дело, – пробурчал он.

– Разве я не упомянул, что это открытие потрясло меня до глубины души?

– Как же ты не знал, что рука стала такой?

– О том, что мало о себе знаю, я тоже говорил. Чудо, что имя свое помню. Неужели вы думаете, что я бы скрыл от вас подобное?

– Но ведь ты впрямь скрыл, – заметил Лихнис.

– Только потому, что хотел сперва разобраться, в чем дело. С тех пор как снова начал двигаться, я тревожился из-за разной толщины рук. Пытался заглянуть под оболочку, но для моих сенсоров она непроницаема. В итоге я отважился снять часть обшивки, чтобы увидеть проблему собственными глазами. Поначалу я опешил… – Впервые на моей памяти Геспер осекся. – Без обид, но перемена мне отвратительна. Вообще-то, органическое мне не претит, только в моем организме ему не место. Вам вот наверняка будет отвратительно проснуться, почесаться и вместо кожи обнаружить блестящий металл. Я убедил себя, что существует рациональное объяснение, которое удовлетворит и вас. – Робот медленно опустил руку. – Но объяснения нет. Не представляю, почему стал таким.

– А если дело в поломке? – предположила я. – Если твоя конечность пришла в негодность, а заменить ее ты смог лишь рукой с человеческого трупа? Ты прирастил ее, а потом забыл об этом?

– Мы никогда так не делаем – просто незачем. Потеряй я руку, смог бы быстро восстановить ее при наличии нужных материалов: металла, пластика, механогеля. При их нехватке я выделил бы необходимое количество из собственного тела практически без ущерба для себя. Повторюсь: мне незачем возиться с трупами.

– Значит, это сделал Атешга, – выдвинул свою гипотезу Лихнис. – Он сломал тебя, потом приладил органическую конечность, потому что не знал, что у тебя есть функция авторемонта.

– Хотел бы я в это верить, но, увы, не могу. Рука – неотделимая часть моего тела. Я рассмотрел ее получше, сняв обшивку. Под кожей и мышцами тот же механический скелет, что в правой руке. – Геспер снова согнул и разогнул пальцы. – Сил у меня меньше не стало. Правда, скелет модифицирован, чтобы уподобить его человеческому и создать матрицу для органических тканей. Еще в него имплантированы элементы, назначение которых мне неизвестно. Очевидно, они просто снабжают органические ткани необходимыми для жизни веществами.

– Получается, рука взяла и выросла? – спросила я.

– Портулак, других вариантов у меня нет. Я уже объяснял, что способен на авторемонт. Я и руку смог бы отрастить.

– Но зачем это тебе?

– Боюсь, дальше пойдут догадки, – грустно сказал Геспер. – Если бы я мог дать точный ответ, давно сделал бы это, но, как и вы, способен лишь предполагать.

– Мог кто-то спровоцировать эту трансформацию? – спросил Лихнис. – Навязать ее тебе по некой причине?

– Трудно представить себе такую причину. Не менее трудно представить обстоятельства, при которых мне что-то навязали бы.

– Понимаешь, почему мне больше нравится идея с навязыванием?

– Потому что, если принуждения не было, трансформация прошла добровольно. Да, такой вариант я тоже просчитывал. – Геспер взглянул на руку чуть ли не с отвращением. – Если позволите, я верну обшивку на место.

– Ты расстроен не меньше нашего, – с удивлением отметила я.

– Доктор Менинкс не зря обеспокоился.

– Если хочешь, прячь ее, – сказала я. – Хотя меня она не трогает. Это просто часть тебя. И она для чего-то нужна, даже если мы пока не знаем для чего.

Лихнис обжег меня возмущенным взглядом: мол, за себя говори.

Геспер натянул перчатку и поднял с пола золотые пластинки. Приладил он их поразительно быстро, будто не мог больше смотреть на человеческую конечность. Пара секунд – и рука стала такой, как раньше, но теперь я знала, чт о под оболочкой, и думала только о мышцах, прорастающих сквозь металл.

– И что дальше? – тихо спросил Лихнис.

– Геспер и доктор Менинкс должны выяснить отношения. – Я опасливо огляделась на случай, если бумажный арлекин подкрался к нам, пока мы разговаривали, и, убедившись, что мы одни, смущенно улыбнулась. – Геспер, сначала с доктором может побеседовать Лихнис, а потом Менинкс заглянет к тебе в каюту и, так сказать, получит информацию из первых рук.

– Только рассказать мне ему нечего, – отозвался Геспер.

– Расскажи то же, что нам, и претензий у него не будет. В конце концов, нам ты открылся добровольно. По мне, так это говорит в твою пользу.

– Если мое присутствие вам в тягость, я готов вернуться в клетку.

– Это ни к чему.

– Погоди! – Лихнис медленно поднял руку. – Не надо спешить. В осознанном нанесении вреда мы Геспера не подозреваем, но его странная рука не может не беспокоить. Пока Геспер не найдет рационального объяснения случившемуся, мне не очень улыбается его свободное перемещение по кораблю. Пожалуй, добровольное возвращение в клетку не такая плохая мысль…

– После того как я узнал про руку, желания вредить вам у меня не появилось, – сказал робот.

– Знаю и верю. Только вдруг у руки своя воля?

Я огорченно покачала головой:

– Лихнис, это безвольный кусок мяса. Отдельно от Геспера рука действовать не может. Уж не думаешь ли ты, что он прокрадется ночью к тебе в каюту и задушит во сне? В клетку Геспер не вернется. Не желаешь видеть его на «Лентяе» – с удовольствием заберу к себе на «Серебряные крылья».

– Я не это хотел сказать.

– А прозвучало именно так. Геспер – наш гость, мы согласились помочь ему раскрыть тайну его прошлого. Рука – это новая зацепка, и только.

– Не хочу, чтобы вы из-за меня ссорились, – вставил Геспер.

– Да разве это ссора? – пренебрежительно бросила я. – Так, стычка мелкая. Мы с Лихнисом сошлись на том, что в клетку ты не вернешься. Впрочем, скоро мы все погрузимся в латентность, поэтому разницы особой нет. Ты ведь можешь самостоятельно отключиться – или что вы там делаете?

– Я могу отключить основные функции, но вспомогательные останутся. – Геспер искоса взглянул на свою, теперь опять скрытую оболочкой конечность. – Я должен поддерживать жизнеспособность руки, но не смогу, если отключусь полностью, а она загниет без кислорода.

Я сочувственно кивнула и попыталась не думать о том, как рука прямо на Геспере превратится в рыхлую вонючую гниль.

– Ее надо сберечь, иначе мы не узнаем правду ни о ней, ни о тебе, если на то пошло.

– Я тоже подозреваю, что рука – ключ к моему прошлому и к моему истинному назначению, – согласился Геспер. – Одного не пойму: почему я не замаскировал трансформацию, сделав конечности одинаковыми? Такое ощущение, что маскировка не требовалась. Возможно, бронированная обшивка – это щит, оберегающий руку во время роста.

– Мы докопаемся до сути, – пообещала я с преувеличенной уверенностью, хотя не первый год шаттерлинг и уже усвоила, что далеко не на все вопросы есть ответы. Целые цивилизации превратились в радиоактивную пыль, потому что не приняли эту горькую истину.

Шаттерлинги должны быть чуть умнее.

Глава 9

– Отвратительно, – покачал головой я, прогнав возможные маршруты через курсопрокладчик «Лентяя».

– Насколько отвратительно? – уточнила Портулак. Она сидела у парящего пульта, закинув ногу на ногу.

– Пятьдесят пять лет – ровно на столько мы опоздаем. Даже если ты бросишь меня и погонишь на «Серебряных крыльях» во весь опор, выиграешь год, не больше.

– Пятьдесят пять лет – не так много, если с последнего вашего сбора прошло двести тысячелетий, – вставил Геспер, разглядывая огромную карту галактики у меня на дисплеере. Красная волнистая линия отображала путь, который мы уже преодолели. Последние его этапы – остановка на планете кентавров, вояж к Атешге и предстоящий бросок к месту сбора – в увеличенном формате показывались чуть ниже, потому что пара сотен световых лет была крохотным штришком на фоне уже пройденного нами расстояния. – Или я не прав?

– Прав, еще как прав, – подтвердил я. – В любой другой ситуации мы не дергались бы ни из-за пятидесяти лет, ни даже из-за ста. Но на сбор опаздывать нельзя. Точно ко времени не прилетает никто – большинство шаттерлингов задерживаются на год-другой, отдельные копуши – лет на пять, еще парочка – на десяток, но к этим отнесутся со строгостью. Опоздавшему сильнее нужно либо предварительно полученное разрешение, либо хорошая отмазка.

– У нас ни того ни другого, – вставила Портулак.

– Не могли же вы знать, что Атешга – подлец, – заметил Геспер.

– Не могли, но опаздываем мы не только из-за Атешги. Слишком понадеялись на кентавров – вот наша ошибка номер один, – сказала Портулак, буравя меня мрачным взглядом.

Я поднял руки в знак капитуляции:

– Эй, я признаю свой промах! Да, с лошадками прогадал. Но ведь сейчас главное – найти выход из сложившейся ситуации. Сперва избавлюсь от доктора Менинкса – пусть Овсяница и другие с ним носятся. Потом выведу на арену Геспера и покажу, какой я примерный, целеустремленный шаттерлинг.

– А со мной как? – спросила Портулак. – Позволишь погреться в лучах твоей славы?

– Только если ты готова признать нашу связь. Иначе возникнут сложности.

– Мы оба опоздаем, и все поймут, что мы любовники. Скрывать бесполезно.

– Пожалуй, тут ты права.

Портулак сложила руки на груди:

– Конечно права. Так что за Геспера должно воздаться нам обоим.

– Что касается меня, я расскажу, какие вы молодцы и сколько для меня сделали, – пообещал робот.

– Благодарности ваши утонут в море жалоб, – вмешался доктор Менинкс.

– У вас всего тысяча дней и ночей, – напомнил я. – На вашем месте я начал бы заранее.

Бумажное лицо перекосилось от злобы.

– Не советую насмехаться надо мной, шаттерлинг.

– Доктор, я и не думал насмехаться. Так! – Я бодро хлопнул в ладоши. – Перейдем к организационным вопросам. Мы с Портулак планируем погрузиться в латентность, как только закончим чистить нити. На это уйдет пара дней, не больше. Доктор Менинкс, полагаю, вы будете спать, пока мы не долетим до системы, где состоится наш сбор?

– Чем я занимаюсь в своем резервуаре, никого не касается.

– Я лишь хотел спросить, не надо ли вам, чтобы Геспер присматривал за чем-нибудь, пока мы с Портулак в отключке.

– Присматривал? – мгновенно насторожился аватар.

– Я в латентность не погружаюсь, – объяснил наш золотой гость, – поэтому уже вызвался следить, чтобы с Лихнисом и Портулак ничего не случилось, и о вас с удовольствием позабочусь.

– Ни за что! – Аватар посмотрел на меня с негодованием и неподдельным страхом. – Шаттерлинг, робот близко не подойдет к моим устройствам! Он что-то замышляет!

– Не сделаю я ничего плохого ни вам, ни вашему оборудованию, – возразил Геспер. – Доктор Менинкс, желай я вам зла, вы бы уже об этом узнали. Я лишь предложил услугу.

Я поднял руку, умоляя не ссориться:

– Спокойно, Геспер. Знаю, ты хотел как лучше, но, учитывая настроение доктора, лучше просто промолчать.

– Дело ваше.

– Вы очень глупо себя ведете, – сказала аватару Портулак.

– Глупо было довериться Линии Горечавки. Говорили же мне: у Марцеллинов лучше.

– Что именно вы хотели узнать на Вигильности? – вдруг осведомился человек-машина.

– Много всего, только вас это совершенно не касается.

– Таиться бессмысленно, – заметил я.

– Прежде ты не интересовался. А сейчас вдруг с чего?

– Сам не знаю. Потому что Гесперу любопытно. Потому что прежде мне и в голову не приходило вас спросить. За минувший цикл мне Вигильности хватило по горло, поэтому хотелось высадить вас и поскорее удрать от гигантов.

– Не давите на доктора Менинкса! – велела Портулак. – Он, как ученый, имеет право хранить тайны. – Коварная, она использовала реверсивную психологию, понимая, что чопорный интеллектуал неизбежно проглотит наживку.

– Если вам так интересно… – начал аватар, выдержав паузу, чтобы целиком и полностью завладеть нашим вниманием, – основное направление моих исследований – Предтечи Андромеды. Так же как Вигильность, я считаю Пустошь результатом организованного воздействия разумных существ. Намеренно или случайно они спровоцировали серьезные изменения в своей галактике. Как разумное существо, обитатель аналогичной спиральной галактики, я, разумеется, испытываю, как минимум, поверхностный интерес к этим изменениям. Глубоко убежден, что Вигильность слишком поглощена сбором и классификацией данных, чтобы остановиться и эти данные проанализировать. Ученый-одиночка, преданный своему делу, усмотрит тенденции и зависимости, которые ускользнули от кураторов. На это я надеялся и до сих пор надеюсь, если, конечно, случится невероятное и я туда попаду.

– Понимаю ваши опасения, – сказал Геспер.

– Правда? – уныло переспросил аватар.

– Правда. Первый же разговор о Вигильности пробудил во мне смутные подозрения, которые с каждым днем крепнут. Вдруг меня послали в этот сектор с миссией, аналогичной вашей?

– Собирать данные о Предтечах? – уточнила Портулак.

– Возможно. Или за другой информацией, известной Вигильности… – Робот сделал паузу. – Доктор Менинкс, можно я спрошу вас как ученый ученого?

– Спрашивайте, – равнодушно отозвался аватар.

– О Доме Солнц вы когда-нибудь слышали?

Бумажное лицо на миг помрачнело, будто по нему пробежала тень от облака в ясный день.

– А если слышал?

– Тогда, пожалуйста, объясните, что эти слова значат.

– Ничего они не значат. Если бы название что-то содержало, я непременно был бы в курсе.

– Где вы слышали о Доме Солнц? – поинтересовалась Портулак. – Звучит как наименование Линии, вроде Дома Цветов или Дома Мотыльков, но такой Линии нет.

– Когда-то я знал, что обозначают эти слова, – сказал ей Геспер, – но сейчас уверен лишь в том, что они имеют отношение к Вигильности. Одно название тянется за другим, будто между ними очевидная связь.

– А что говорит космотека? – спросил я.

– Ничего. То есть словосочетание встречается много раз применительно ко многим цивилизациям, но мне ни один вариант не подошел. Нужное я сразу почувствовал бы – да, мол, вот оно.

– Это словосочетание ничего не значит, – настаивал доктор Менинкс.

– Только потому, что вы так решили? – подначила Портулак.

– Все это ерунда. Вигильность не подпустила бы Геспера к себе. Они с роботами не контактируют. От машин машинные болезни – вирусы и паразиты, которые искажают и портят данные намеренно или случайно. Поэтому машинный народ всегда общался с Вигильностью через посредников-людей, верно, Геспер?

– Совершенно верно, доктор Менинкс.

– Тогда не нужно объяснять, что ваша миссия не имела бы смысла. В хранилища информации вас бы точно не впустили. Зачем тогда вообще покидать Кольцо Единорога?

– А вдруг эту сложность предусмотрели? – спросил Геспер, словно рассуждая вслух. – Доктор, вдруг машинному народу потребовался прямой доступ к Вигильности, то есть без посредничества людей? Вдруг моя миссия считалась столь важной, что архив должен был изучать лично я?

– Вас бы все равно не допустили, ну, или на части разобрали бы.

– Еще не факт. – Геспер поднял левую руку и снял золотые пластины, обнажив органическую ткань, которая так встревожила Менинкса. – Доктор, возможно, вы разгадали загадку. Улетая с Кольца Единорога, я мог не знать своей истинной цели – не больше, чем вы понимали свою, когда покидали родину. Позднее выяснилось, что нужна консультация Вигильности. Тогда я для маскировки стал преображаться в биоробота. Похоже, начал с левой руки, чтобы проверить свои силы перед полной трансформацией.

– Удобная гипотеза, – съязвил доктор Менинкс, но прозвучало это не слишком уверенно.

– По-моему, вполне логично, – отметил я. – Геспер преобразовал одну руку, но Атешга взял его в плен и помешал закончить начатое. Маскировался Геспер не чтобы уподобиться человеку, а чтобы провести кураторов и попасть к архивам Вигильности. Геспер, думаешь, у тебя бы получилось?

– Похоже, я твердо верил в успех.

– Но задача-то непростая, – проговорила Портулак. – Внешность можно изменить, но разве ты прошел бы проверку?

Человек-машина вернул пластины на руку.

– Могу только догадываться, что предусмотрел это. Очевидно, б о льшую часть моих когнитивных устройств пришлось бы отдать под биокомпоненты – мышцы и сухожилия – и, как следствие, на время отказаться от ряда функций или свести их использование к минимуму. Скелет мой остался бы механическим, но ведь наряду с процессорами в него можно было встроить и антисканеры, чтобы при проверке выдать механику за кости и мозг. В любом случае вероятность обнаружения или поломки существовала бы. Раз я не принял это в расчет, значит данные хотел получить во что бы то ни стало.

– Если бы тебя поймали, Вигильность прервала бы все контакты с машинным народом, даже через посредников. Ты наверняка понимал это, но на риск пошел.

– Видимо, считал дело очень-очень важным, – обескураженно отозвался Геспер, словно не верил, что решился на нечто столь опасное.

– Вы же подыгрываете ему! – возмутился доктор Менинкс. – Неужели сами не видите? Вигильность – удобная отмазка для переродившейся руки, вот Геспер и вцепился в нее.

– Если я не интересовался Вигильностью, то что делал у рукава Щита – Южного Креста?

– В самом деле, – вставил я.

– С меня довольно! – заявил аватар и с шорохом развернулся на каблуках. – Шаттерлинги, вас же за дураков держат! Самое разумное сейчас – запереть робота. Позвольте Гесперу бродить по кораблю, и очень сомневаюсь, что хоть один из нас выйдет из латентности. Лично я свои шансы высоко не оцениваю.

– Простите, что вызвал такой разлад, – проговорил робот, когда аватар удалился. – Пожалуй, доктор прав, и ради общего блага мне стоит вернуться в клетку.

– Это ни к чему, – возразил я.

– Совершенно ни к чему, – поддержала меня Портулак. – По мне, так пусть Менинкс гниет в своем аквариуме. Очень жаль, что кентавры не пропустили через барьер пару хищников, когда он плескался у них в бухте.

Два дня спустя мы с Портулак занимались любовью, а потом расстались. Переброс на «Серебряные крылья зари» занял буквально секунды. Портулак отправилась в криофаг, я – в стазокамеру. Я настроил компрессор времени и закапал себе в глаза синхросок. Портулак заснет, охладившись до анабиоза, я погружусь в субъективную реальность и за пару мгновений пронесусь сквозь года́.

В мыслях царило полное спокойствие. Мы вычистили нить, сочинив два логически последовательных рассказа. Мы опоздаем на пятьдесят пять лет, но нас оправдывают и еще один прожитый цикл, и гость.

Я уже скучал по Портулак и представил ее рядом с собой. Заниматься любовью для нас с ней как растворяться в общем зеркале. Во время секса мы столько раз делились воспоминаниями, что я четко представлял, каково быть Портулак. Я прочувствовал всех ее любовников, она прочувствовала моих. Словно отражения в зеркальной галерее, они преломлялись друг о друга, таяли в фон, в море чувственного опыта. Я был девушкой, потом тысячей мужчин, женщин и их партнеров.

Активировалось поле стазиса. Синхросок подействовал, и я понесся в будущее на корабле, пожирающем пространство и время.