Текст книги "Избранные произведения. Том 4. Приговоренный: Путешествие в город мертвых. Приговоренный к призие."

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава восьмая

Они услышали Купаррагой задолго до того, как увидели его, и почувствовали раньше, чем услышали. Он заявил о себе звоном в ушах и дрожью в костях. Его рев заглушил рев водопада Визаутик раньше, чем путешественники пересекли стену, ограничивающую каньон.

Долина храма была не так велика, как долина, в которой лежал Турпут. И казалась еще меньше из-за высоты окружающих ее стен. Похожие на драгоценные камни поля заполняли долину, вскормленные водами Оранга. В конце долины находился все еще невидимый источник постоянного грохота, и там стоял пронизанный солнцем туман.

Путешественники остановились на гребне, чтобы перекусить. Еда была очень интересная – нечто вроде местного мясного рулета и толстых сладких хлебных палочек. Затем они вновь сели на лекк и двинулись дальше. Через несколько часов Тилл остановился и вынул пригоршню маленьких круглых тампонов, похожих на ватные.

Лира посмотрела на те два, которые он протянул ей.

– Для чего они?

Тилл показал на маленькие отверстия сверху у себя на голове, а затем засунул один из тампонов внутрь.

– Ох! – Лира не заметила, что теперь им нужно было кричать, чтобы расслышать друг друга сквозь приближавшийся рев, но потом засунула в уши данные Тиллом тампоны, и тишина вернулась.

Несмотря на соответствующий настрой, люди не были готовы увидеть то, что предстало перед их глазами, когда они спустились в каньон.

На несколько километров впереди отвесные, перпендикулярные скалы сформировали вертикальное ущелье километра четыре шириной. Впервые с тех пор, как они покинули Скар, Этьен забыл о раздражении, которое у него вызывала Лира Его охватило любопытство и острый интерес.

– Какая высота? – прокричала ему жена, приблизившись, чтобы он мог услышать ее. Он уже сделал измерения с помощью приборов, которые были прикреплены к его запястью.

– Две тысячи пятьсот метров! – Только благодаря тому, что брызги не поднимались выше, чем на половину высоты водопада, они могли видеть, как река Оранг падала с края плато Гунтали. Этот пугающий, потрясающий водопад возник в результате не имевших себе равных пропорций, вполне соответствующий этому миру высочайших геологических образований. Казалось невозможным, чтобы камень, лежавший в основании этого ливня, мог противостоять огромному количеству воды, падавшему с такой высоты. Точно так же казалось невозможным оставаться на месте и не разлететься на куски многоэтажному зданию, прислонившемуся к утесу и построенному, судя по всему, сотни лет назад.

Тилл указал на него:

– Мораунг Мотау.

– Сколько ему лет? – прокричала Лира, когда они направились туда.

– Тысяча лет, две тысячи… Кто может сказать? – Тилл пришпорил свою лекку.

Тысячи окон отбрасывали солнечный свет с огромной, карабкавшейся по скале структуры, которая была настолько велика, что, казалось, могла вместить все население Турпута. Фасад был разрисован гигантскими фигурами и диковинным орнаментом. Только благодаря тому, что здание было вырублено в грубом камне утеса, оно смогло выдержать постоянную вибрацию, вызванную падавшим рядом с такой огромной высоты потоком воды.

Несколько тысяч лет, как сказал Тилл, и Этьен не имел оснований сомневаться в правдивости слов тела.

Когда они приблизились, Этьен увидел, что широкие зеленые линии, которые покрывали нижнюю часть утеса по обеим сторонам Купараггоя, были не скульптурами и не разрисованными украшениями, а гигантским виноградником, подобного которому они еще не видели на Тсламайне. Тела медленно двигался между ними, направляясь к корням и листьям. На них были длинные покрытия из какого-то блестящего материала, который предохранял от вездесущих брызг.

Тилл притормозил свою лекку, и двое землян тоже замедлили ход.

– Разве мы не поедем дальше? – спросила Лира громко, чтобы ее было слышно сквозь грохот водопада. – Не пойдем в замок?

Тилл сделал отрицательный жест, он выглядел виноватым.

– К сожалению, это не разрешается. Вы не имеете посвящения. Кроме того, здесь вообще нельзя оставаться надолго. Монахи, которые живут и работают в Мораунг Мотау, углублены в изучение древних книг и древней философии. К тому же они почти глухие. В соседстве с подобным водопадом так всегда бывает.

Тилл повел их к воротам ближайшей фермы. Этьен сомневался, что остановка была предусмотрена, но фермер и члены его семьи были так добры и приветливы, как если бы знали своих гостей много лет.

Здесь путешественники провели весь день, в основном в разговорах. Или, вернее, все вежливо слушали их и пытались отвечать на бесконечные вопросы Лиры. Она расспрашивала о разделении труда в долине, строении семьи, монашеских ритуалах, торговле, образовании и о том, что ожидает их после смерти в потусторонней жизни, до тех пор, пока бедный фермер и его домочадцы не устали. Тогда вмешался Тилл.

– Многие из вопросов, с которыми ты обращаешься к этой семье, трудны, – сказал он. – Тела не могут ответить на них по разным причинам – тут и незнание, и запреты, наложенные на них обычаями, и сомнения в своих знаниях. И я не могу. Но есть один человек, который может удовлетворить твое бесконечное любопытство.

– Вот с ним бы я и хотела увидеться.

– Это Мии-Ан, Главный Утешитель и Первый Ученый Турпута. Хотя он очень бережливо относится к своему времени, с тобой, я думаю, он согласится встретиться.

– Это было бы превосходно. – Лира тронула мужа за локоть. – Правда, это было бы превосходно, Этьен?

– Безусловно. А ты не обидишься, если я не пойду с тобой?

Лира была потрясена.

– Этьен, это же редкая возможность. Как ты можешь?.. – Она задохнулась, закашлялась. – Ты предпочел бы смотреть на скалы, да?

– Правильно. Именно на скалы. А ты ступай, припади к ногам этого Утешителя. – Он перевел взгляд на Тилла. – Полагаю, это не является обязательной повинностью.

– Друг Этьен, делиться знаниями никогда не было повинностью. Это как отдавать частицу самого себя. Это – удовольствие.

По пути обратно в Турпут Этьен улучил момент, чтобы поговорить с женой, не напрягаясь в крике.

– Лира, тебе не кажется, что ты начинаешь рассматривать этих тела уже не с точки зрения чисто научного интереса? Как ты можешь идеализировать примитивную расу, безразлично, какой бы на первый взгляд привлекательной ни казалась их философия?

– Это не первый взгляд. Ты придаешь слишком большое значение технологическому уровню, Этьен. Но бывают и другие определения достижений цивилизации, другие формы высшего знания, высшей мудрости.

Он почувствовал, что начинает сердиться.

– Да полно, Лира. Этот тела довольно мил, и все они, похоже, очень содержательный народ. Но зачем же перегружать себя познаниями о них? Я бы никогда не подумал, что ты влюбишься в племя хоботоносых отсталых туземцев.

– Не стоило бы употреблять выражение «отсталые туземцы» по отношению к ним, – ответила она холодно. – Они довольно развиты. А что касается слова «влюбишься», я не думаю, что ты способен понимать его значение.

Такое отношение поразило Этьена, показалось донельзя абсурдным.

– Это же научная экспедиция, – сказал он жене. – И нам надо заниматься прежде всего делом. Прости, что я не нашел времени для красивой любви, но я не привык петь под гитару под четырьмя лунами. Кроме того, любовь – это улица с двусторонним движением. Хорошо было бы иметь хоть какое-то поощрение с другой стороны.

Лира оборвала его:

– Я предоставляла тебе достаточно возможностей.

– Зачем так говорить? В чем выражается это предоставление возможностей и каким образом это соотносится с поощрением? Между прочим, это разные вещи.

– Если ты сам не понимаешь этого, – фыркнула она, – то я тем более не намерена тебе ничего объяснять. – Она пришпорила свою лекку, чтобы оказаться рядом с их гидом.

Этьен смотрел, как они погрузились в приятную беседу о некоторых особенностях поведения представителей народности тела. Придурки, подумал он. Такой талантливый ученый, как Лира, занимается какими-то жалкими мохнатыми примитивами. Трудно поверить. Ну ладно, скоро ей это надоест. Все, что касается культуры тела, ей, конечно же внове, всякая информация удивляет и совершенно не похожа на то, что они знают о май. Но как только они опять окажутся в Баршаягаде, жизнь вернется в нормальное русло. А пока он займется своим делом, у него полно работы. Этьен решил, что, если жена попытается втянуть его в беседу обо всем этом, он начнет с энтузиазмом говорить о большом количестве пироксина в локальных метаморфических структурах, и она от него быстро отстанет.

Как всегда верный своему слову, Тилл добился разрешения для Лиры посетить Главного Утешителя. С тех пор Этьен мало виделся с женой, за исключением времени приема пищи. Он был полностью погружен в геологические изыскания, он создал по возможности полное описание каньона Оранга и геологических формаций, подсчитал возраст различных слоев, неоднократно любовался мощью и величием водопада Купаррагой.

Через несколько недель, во время одной из становящихся все более нечастыми встреч у них в комнате, Этьен снова завел речь о том, что Лира проводит слишком много времени среди аборигенов. И тут он обратил внимание на ее внешний вид.

– Где ты достала этот наряд? – Он смотрел на жену, с трудом удерживая смех.

Лира сделала медленный пируэт перед ним. На ней была надета красиво сшитая свободная куртка с капюшоном.

– Ее дал мне Тилл. Мии-Ан приказал. Это свидетельствует о том, что он меня очень высоко ставит. Понимаешь, мы обмениваемся информацией, он учит меня, я учу его. Мии-Ан живет, чтобы распространять знания.

– Очень рад, что у вас все так хорошо. Но, Лира, подумай… Туземная одежда?

– А что тут плохого? Она защищает от ветра, в ней тепло ночью и не жарко днем. Эта одежда чрезвычайно практична. Только пришлось немного подогнать ее для меня. У меня ведь нет такого изгиба спины, как у них, и руки длиннее. Но такая одежда мне просто необходима. Мии-Ан настоял.

– Как мило с его стороны. И какие же потрясающие открытия ты сделала?

– Все, что я изучаю, только подтверждает то, что я с самого начала предполагала. Раса тела в социальном отношении самая передовая из себе подобных. У них нет постоянной армии, нет полицейских формирований, а когда требуется, все граждане носят оружие.

– Нет преступности в таком примитивном обществе?

– Они вовсе не примитивные, Этьен, и преступность у них есть. И борются с нею утешители и советники. Но обходятся они с виновными, как с больными, а не преступниками. Лечение, а не наказание… Как сказал Первый Ученый, они считают совершенством каждого индивидуума.

– Тебя, конечно, тоже.

– Меня тоже. – На его сарказм Лира просто не обратила внимания. – И тебя, и представителей рас май и на тоже.

Потом она сказала нечто такое, что заставило его сесть и внимательно слушать.

– Этьен, я уверена, что тела могут быть телепатами.

– Вот это открытие, о котором стоило бы кричать. Нет ни одной известной телепатической расы, только отдельные личности, мутанты. А почему ты так думаешь?

– Из-за их поразительной восприимчивости, понятливости. Кажется, они инстинктивно улавливают все, что я только собираюсь сказать, еще до того, как я начинаю говорить.

Этьен успокоился:

– Так, значит, поэтому ты считаешь их телепатами?

Лира вдруг почувствовала себя неловко.

– Понимаешь, Тилл уже несколько раз говорил, что не верит… не верит в наши с тобой хорошие отношения.

Этьен расхохотался:

– И твои предположения базируются на подобных доказательствах? Совсем не обязательно быть туземцем-телепатом, чтобы заметить, идеальная мы супружеская пара или нет. Уверен, что ты поделилась этим великим знанием со своим Мии-Аном, а он все рассказал Тиллу.

– Ты даже не хочешь допустить такую возможность, как телепатия?

– Возможность? Дай мне хоть какие-нибудь реальные доказательства телепатических способностей, и я признаю эту возможность. Я начинаю беспокоиться о тебе, Лира.

– Беспокойся о себе. – Она собралась уходить.

– Лира… – Она остановилась. – Лира, мы же здесь только на несколько недель. Эти тела не более чем живые подтверждения придуманных Жан Жаком Руссо гипотетических детей природы. Они просто симпатичные ребята, лучше, чем май. Все, что мы знаем о них, это то, что каждые шесть месяцев они устраивают массовые жертвоприношения.

– Не понимаю твоей ненависти. Откуда вдруг такая антипатия к тела? Они очень гостеприимный народ.

– Когда я говорю, что нам больше нечего делать с этими тела, это не означает какой-либо антипатии к ним. Я сказал, что добросовестный исследователь не будет делать поспешных заключений о всей расе только на основании нескольких недель работы.

– Вот с этим я согласна, Этьен. Нужно еще многое изучить, чтобы подтвердить мои открытия. У меня даже нет времени, чтобы определить политику тела как посредников между маями и на и выяснить, как это отражается на развитии их социальной жизни.

– Я уверен, что когда-нибудь кто-нибудь проведет эти ксенологические исследования.

Лира ничего не сказала, и тогда неожиданная мысль пронзила Этьена.

– Лира, ты хочешь мне что-то сказать?

– Да. Я не готова ехать к истокам реки, Этьен. Моя работа тут в самом разгаре.

– А когда ты будешь готова поехать к истокам реки, моя любовь?

– Может быть, через пару месяцев, но не раньше.

– Но тогда нас застигнет зима. В принципе это не страшно, но вблизи арктических широт Скар может замерзнуть. Наш гидрофойл не оснащен для путешествия по льду, Лира. Мы не можем ждать два месяца.

Она резко повернулась, отчего полы ее куртки взметнулись.

– Извини, Этьен, но, повторяю, я не могу бросить свою работу здесь. Как ты правильно отметил, у меня нет достаточных доказательств для подтверждения своих многочисленных предположений.

– Куда ты собралась?

– На вечернюю медитацию. Меня пригласили посмотреть и принять участие, если мне захочется. Я бы попросила разрешения и для тебя, но тебе вряд ли будет интересно оказаться среди группы туземцев, сидящих в кругу и пытающихся соприкоснуться со своим «я». Не так ли? – И она ушла.

Целую минуту Этьен смотрел ей вслед. Он пнул бы ногой кровать, если бы она не была сделана из твердого камня. Вместо этого он ударил себя кулаком в ладонь так, что стало больно. Одно было ясно: какой бы важной Лира ни считала свою работу здесь, они должны вернуться к Скару. Таково было условие. Благодаря таким условиям их брачный союз сохранялся уже двадцать лет. И будь он проклят, если продлит этот союз из-за вдруг проснувшейся в ней любви к расе псевдоламаистов с умными, одухотворенными глазами.

– Этой ночью Лира не пришла в их комнату. Это был не первый случай, когда она проводила всю ночь в другом месте. Но зато первый раз Этьен долго не мог уснуть из-за этого. Тем не менее он проснулся рано утром и направился туда, где спали носильщики.

Хомат со своими товарищами спали, положив на себя полдюжины тяжелых шерстяных одеял. Этьен толкнул мая.

– Что случилось, де-Этьен? – спросил Хомат, протирая глаза.

– Вставай и подними всех. Мы уезжаем.

– Уезжаем, де-Этьен? Я думал… Вы же ничего не говорили. И потом, сейчас еще очень рано.

– Я решил изменить планы. Ты же знаешь, что люди склонны к неожиданной перемене решений.

– Я понимаю, де-Этьен, но…

– Я буду во дворе, если понадоблюсь. Скажи носильщикам, чтобы поторапливались. – И он ушел.

Судя по всему, медитация закончилась. А может быть, кто-то, не взирая на возражения его жены, послал ее к нему. Так или иначе, она бурей влетела во двор, не обращая внимания на пение нескольких ящерообразных пуутов в главных воротах. Этьен работал не поднимая головы, он проверял снаряжение и припасы, которые приносили несколько грустных тела.

– Этьен, это ребячество. Ты знаешь, как я не люблю, когда ты ведешь себя так.

– Да, знаю. А также я знаю, что ты ультиматумы не любишь еще больше.

– Да, потому что ультиматумы – это самое худшее проявление ребячества. Я думала мы обо всем договорились прошлым вечером.

– Прошлым вечером ты все решила для себя, но не для меня. А я ухожу. – Этьен резко затянул шнурки на рюкзаке.

Лира глубоко вздохнула:

– Я сказала тебе, что моя работа тут в самом разгаре. Я только начинаю действительно постигать культуру этого народа.

– Прекрасно. Я понимаю.

Этьен стал проверять другой рюкзак. Хомат и носильщики начали выходить из здания, сонно озираясь и дрожа от утреннего холода. Несколько тела тоже стояли поблизости. Солнце только начинало выглядывать из-за восточной стены каньона.

– Оставайся здесь, Лира. Тебе не нужно идти со мной. Если все пойдет, как задумано, я вернусь через шесть месяцев и заберу тебя. Оставайся здесь и занимайся своей медитацией хоть до одури.

– Ты не можешь идти на север один, – возразила она. – Существуют правила, по которым в такие экспедиции нельзя пускаться в одиночку.

– Ну а я нарушу эти правила. Хомат уже достаточно знает, чтобы помогать мне. Правда, Хомат?

Проводник переводил взгляд с одного высокого пришельца на другого и счел для себя разумным продолжить свои сборы подальше от них обоих.

Этьен пошел проверить следующую упаковку, но Лира поспешно преградила ему дорогу.

– Прекрати, Этьен. Прекрати сейчас же. У меня нет настроения для ссоры.

– Почему же? – спросил он саркастически. – Или я порчу твой утренний настрой? Если уж мы заговорили о ребяческих действиях, то как расценивать поведение человека, решившего забыть о восьмилетием высшем образовании и поселиться среди туземцев, хотя двадцать лет работы должны бы научить, что подобный подход антинаучен и вреден?

– Я уже объяснила тебе, что тела – уникальная раса, которая требует специального изучения. Иногда для получения лучших результатов приходится поступаться правилами.

– Но не до такой же степени. – Он сделал широкий взмах рукой, как бы указывая на окружавшие их здания. – Но впрочем, пожалуйста. Давай. Оставайся. Желаю тебе хорошо провести время. Похорони себя в изучении туземных обычаев, привычек и обрядов. Вдыхай в себя примитивную мудрость, принимай местную религию, становись монахиней тела, если у них есть такие, – мне все равно. Я никогда тебя ни в чем не ограничивал, Лира, несмотря на все твои разговоры об ультиматумах. Что же касается меня, то я решил найти истоки реки Скар и изучить историю и геологию от того района до болот Скатанды. По дороге назад я сделаю остановку и заберу тебя.

– Этьен!

– Что? – Он обошел ее и склонился над мешком.

– Этьен, ты же знаешь, что я не могу позволить тебе идти без меня.

– Почему? А как насчет твоей очень важной, тщательно распланированной программы исследований?

– Мы же одна команда, Этьен. Мы дополняем друг друга. Ни один из нас не будет хорошо работать в одиночку.

– Как-нибудь приспособимся. Не так ли?

– Нет, – вдруг произнес другой голос. Этьен вздрогнул и обернулся. Позади него стоял Главный Утешитель и Первый Ученый Турпута.

Этьен видел его впервые и отметил, что он довольно стар даже по стандартам тела: в его лице преобладал цвет серебра, а вытянутые руки дрожали. У правого плеча Главного Утешителя стоял Тилл, готовый в любой момент поддержать старца. Мии-Ан опирался на скрученную палку.

– Я имею в виду тревогу и беспокойство, – продолжил он неожиданно громким голосом.

– Да нет тут никакой тревоги и беспокойства, – пробормотал Этьен, продолжая осматривать тюки. – Просто дружеская домашняя беседа, вот и все.

– Мы не намереваемся вмешиваться, – сказал Тилл. – Я буду чувствовать себя очень плохо, если подумаю, что мы…

– О, ради Бога! – Этьен резко повернулся к ним. – Ну почему вы так раздражающе вежливы?

– Извините, – произнес Мии-Ан. – Такой уж у нас характер. – Этьен встряхнул руками. – Такое беспокойство недопустимо, – добавил Мии-Ан.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Этьен.

– Мы не можем допустить ссоры между нашими гостями.

– Правда? А какое решение вы можете предложить?

Мии-Ан, неуклюже ковыляя, подошел к Лире и взял ее за правую руку. Такого странного рукопожатия у местных жителей Этьен еще не видел.

– Ты должна ехать с ним. Если ты отказываешься ради того, чтобы продолжать свое учение у нас, я не могу тебе позволить этого. Когда все уладится, вернись, чтобы учиться с нами в другое время.

– Но мы же обо всем уже договорились, – запротестовала Лира. – Мне нужно остаться здесь и продолжить свою работу, изучать ваши пути и…

Главный Утешитель поднял свою шестипалую руку:

– Нам будет не хватать тебя. Но удовлетворить жажду знаний тебе придется самой. Если бы твоему товарищу можно было бы перенести свою работу сюда, все было бы гораздо проще, но горы не передвинуть. Значит, куда разумней тебе сопровождать его. Кроме того, ты можешь продолжать учение сама, поскольку часть своей работы заберешь с собой. Это благо, за которое мы были бы весьма благодарны.

– Не понимаю, Мии-Ан, – отозвалась Лира. Этьен слушал, не глядя на них. Совершенно очевидно, что Первый Учитель принял его сторону, и его охватил гнев.

– Земли, лежащие вверх по реке от Турпута, незнакомы твоим товарищам-маям. – Мии-Ан сделал жест направо от себя. – Если ты согласишься, тебя будут сопровождать Тилл и четверо носильщиков. Тилл много путешествовал, знает многие диалекты и о народах, живущих вверх по реке. А когда вы окажетесь там, где ему уже будет не хватать знаний, он станет изучать тот мир дальше на благо Турпута. И даже когда он не сможет быть вашим проводником, он поможет вам изучать наши пути.

– Ты же сказал, что сам будешь заниматься этим.

– Самое главное – это знания. А кто их передает – не столь уж важно.

– Не так все просто. – Лира посмотрела на Этьена, который старательно избегал ее взгляда. – Видишь, как ты победил. Я могла бы спорить с тобой, но только не с логикой тела. Все так и будет, если, конечно, у тебя нет возражений против того, чтобы к нам присоединился Тилл.

– У меня нет возражений, хотя это не то, к чему я готовился. – Этьен поднялся от тюка, который изучал так старательно. – Хомат?

– У тебя уже есть проводник, де-Этьен, – ответил тот медленно.

– Есть. И прекрасный. Но старый тела сказал очень мудрую вещь. Разве ты не говорил, что районы реки, лежащие за этой точкой, тебе незнакомы?

– Да, да. – Хомат вынужден был уступить с таким трудом завоеванный авторитет.

– Я вижу, что ты прав, де-Этьен. Тела, хорошо знающий дорогу, нужен нам. – Он дотронулся до крючка на своей куртке. – Нам нужен любой, кто поможет поскорей выбраться из этой холодной страны.

Этьен улыбнулся:

– Прошу прощения, что вытащил вас из теплой постели в столь холодное утро. – Он повернулся к Первому Ученому: – Мы принимаем ваше доброе предложение. Тилл был нам очень полезен все время, что мы находимся здесь, и у меня нет никаких причин отказываться от его помощи. Что ты сам думаешь об этом, Тилл? Ты ничего не сказал.

– За меня все сказал Мии-Ан. Что же касается меня, то я многого жду от этой экспедиции. Она обогатит меня знаниями. Это редкая возможность.

– Полагаю, все улажено, – сказала Лира. – Пойду подготовлюсь к экспедиции. Видишь, как я отношусь к мнению тела, Этьен? Они достаточно умны и понимают, что мы одна команда, даже когда мы сами об этом забываем.

Редоул оставил Хомата сделать последние приготовления и кинулся за женой. Она так спешила, что это как-то не вязалось с ее намерением достичь согласия.

– Я сожалею, что так вышло, Лира, но все мои доводы были исчерпаны, я уж и не знал, что сказать. И не мог думать ни о чем другом.

– Я понимаю. – Лира остановилась, и черты ее лица смягчились. – Наверное, ты прав, Этьен. Наверное, я слишком много внимания уделяла своей работе. Дух хорошо слаженной команды предполагает компромиссы. Я пошла на уступку. Только помни: ты теперь мне должен одну уступку.

– Обещаю, Лира. На обратном пути ты сможешь уделять своим делам столько времени, сколько захочешь. Но сейчас нам нужно как можно скорее идти к истокам Скара, пока зима не продвинулась на север. Мы не знаем, что ждет нас впереди.

– Поэтому ты ничего не говоришь мне об этом.

– А что насчет этого Тилла? – спросил он, меняя тему разговора. Ты работала с тела. Он – ученый. По-твоему, он готов к такому трудному, опасному путешествию? Я имею ввиду – физически. Интеллектуально, я понимаю, он готов.

– Не беспокойся о его жизнеспособности, Этьен. Тела легко адаптируются, как и мы, в отличие от маев. Он способен выдержать жару Баршаягада. Мы найдем для него место внутри кабины корабля. Он и его товарищи нам помогут.

– Товарищи?

– Разве ты не слышал последних слов Первого Учителя? – Этьен потряс головой. – Мии-Ан не хочет отправлять Тилла одного. С ним будут четыре носильщика, которые сменят носильщиков маев, как только мы достигнем реки.

– Но нам не нужны носильщики на реке.

– Мии-Ан несколько раз говорил мне, что есть такое место в верхнем течении реки, где мы вынуждены будем оставить свой корабль.

– Мы не можем оставить его. Ты прекрасно знаешь это.

– Я знаю, да, но Мии-Ан настаивал на том что в одном месте, отстоящем на пару тысяч легатов вверх по реке, без носильщиков нам придется повернуть назад.

– Это правда. – Они обернулись и увидели стоявшего позади них Хомата. – Я слушал и узнал о многих вещах, де-Этьен. Тела говорили об этом после того, как вы ушли.

Этьен посмотрел на жену с большим интересом:

– А почему они говорят такие вещи?

– Мии-Ан, – ответила Лира, – рассказывал о месте далеко вверх по Скару… Он называет это драматической сменой личности. Это как будто тела так стремятся одушевлять силы природы. И он очень точно описал это место. Оно называется Топапасирут.

Совершенно неожиданно Хомат крайне резко отреагировал на это слово. Его глаза расширились, словно он увидел полдюжины признаков, указывавших на присутствие опасных духов.

– Это как бы, – сказала Лира мужу, – очистительное место всех вод.

– Звучит очень угрожающе.

– Согласна. Но Мии-Ан настаивает на том, что невозможно пройти через это место на лодке или корабле, и поэтому дает нам носильщиков.

– Еще один водопад? Спутниковые фотографии не показывают каких-либо больших водопадов в северных районах Баршаягада. Хотя, признаться, эти фотографии далеки от совершенства.

– Нет, не водопад, что-то еще.

– Пять тела. Как ты смотришь на это, Хомат?

– Мне не нравится присутствие такого большого количества чужаков на нашем корабле, де-Этьен. Но, похоже, мы должны терпимо относиться к этому, чтобы получить знания.

Подумав, Этьен Редоул наконец решился:

– Скажи этому, которого называют Мии-Ан, что мы принимаем его благородное предложение, но что все носильщики попадают в твое подчинение.

Казалось, что май вырос на несколько сантиметров.

– Они не пойдут на это, – возразила Лира.

– Не пойдут? А я уверен, что твои высокие, могучие тела могут принимать приказы от жалкого мая. И не говори, что они будут возражать.

– Тилл – важная персона и уважаемый ученый.

– Я же сказал, что четверо носильщиков будут находиться в подчинении у Хомата, а не Тилла. И тебе придется объяснить Мии-Ану, что Хомат был с нами долгое время и что он умеет обращаться с нашим судном, и что он наша правая рука – или левая, в зависимости от того, какой они придают больше значения.

– Никакой. Они физически, так же как и умственно, амбидекстры, и у них одинаково развиты правая и левая руки.

– Да, очень много народу будет на корабле. А вот что касается размещения их всех в кабине с нами… Я понимаю необходимость этого, но уверена ли ты, что мы можем доверять им?

– Я полностью доверяю Тиллу, Этьен. А что касается носильщиков, то они станут относиться к своей работе как к путешествию ради получения «заслуг». Поэтому будут стараться, чтобы экспедиция прошла успешно.

– Тогда скажи, чтобы они поторапливались, Хомат. Нам предстоит долгий путь.

– К реке, де-Этьен, и к настоящей погоде! Я потороплю их с удовольствием.