Текст книги "Проклятые"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Спасибо, – просто ответил Кальдак.

Уилл проводил гостей до кормы и смотрел на то, как они, один за другим переваливаются через борт. Он оглядел поблескивавшие, тихие воды, окружавшие судно. Морским существом, которого он повстречал не так давно в воде, и не пахло. Зато он заметил какой-то темный, обтекаемой формы силуэт, который быстро продвигался навстречу спрыгнувшим с катамарана чужакам. Они исчезли внутри этого аппарата через что-то вроде люка.

И он снова остался совсем один в кокпите своего судна.

Легкий карибский ветерок навевал прохладу. Уилл высоко в небо задрал голову и стал медленно обозревать иссиня-черное полотно, все сплошь усыпанное блестками.

Чужаки не отдавали ему никаких своих приказов, ни о чем не предупреждали, не запрещали вступать в контакт с другими землянами. Ничто не мешало ему воспользоваться сейчас передатчиком и вызвать сюда все окрестные суда, большой крейсер, стоявший на якоре у Турнсфских островов, наконец, катер береговой охраны Белиза. Ничто не мешало ему поднять сейчас парус и благополучно смыться из лагуны.

Он спросил себя: а почему пришельцы выбрали именно его? Потому что он был один? Следят ли они сейчас за ним? Попытаются ли остановить, если он запустит машину и направится в Белиз-сити?

Впрочем, мысль об этом городе не вызвала в нем никакого воодушевления.

Воодушевление… Это почти то же, что вдохновение.

Вдохновение – редкая вещь. Купить невозможно, а найти трудно.

Почему бы не отправиться в постель и спокойно дождаться там утра и того, что оно с собой принесет? И плевать на мрачные мысли. При дневном свете мир станет другим и они оставят его.

Поначалу он испугался, что его посудинка налетит на риф. Но потом он увидел, как в этой известняковой скале открылся люк и из него показались его вчерашние знакомые. Он захотел спросить у Кальдака, каким образом им удался это трюк, но не нашел для этого времени. Прошла минута и пришельцы уже были у него на борту. И все сразу стали говорить.

Уилл уже знал вейса-переводчика, Кальдака и еще двух массудов, но сегодня их полку заметно прибыло. По палубе ходили гибкие существа, напоминавшие рептилий. Их называли гивистамами. У них была ярко-зеленая шкура, огромные глаза, острые зубы и они отличались неуемным любопытством, обращенным на судно композитора. Уилл заметил также парочку приземистых существ, чьи лица были почти полностью закрыты густыми черными волосами. Вся пестрая компания тут же разбрелась по катамарану, всюду заглядывая и залезая во все углы, обращая особенное внимание на разного рода механизмы и электронную аппаратуру.

Уилл, приглядевшись, обнаружил, что, оказывается, не все рептилии относились к одной расе. Помимо гивистамов, здесь были очень похожие на них внешне, но заметно меньше ростом о’о’йаны. Во всяком случае, их так обозвал капитан Кальдак. Транслятор Уилла не сразу смог произнести это название, два раза запнулся, но ошибки не поправил. Композитор решил, что у землян просто нет некоторых звуков, необходимых для обозначения названия этой расы. О’о’йаны не занимались изучением катамарана самостоятельно, а всюду следовали за гивистамами, исполняя роль помощников. Причем они помогали только им, а на двух волосатых коротышек даже не глядели.

Кальдак разделял свое внимание между группой специалистов-гивистамов и землянином, который, стоя неподалеку, наблюдал за их работой. Одновременно командиру приходилось что-то говорить в коммуникационное устройство, которое назойливо зуммерило через каждые пять минут.

Это была Соливик. Общение с ней шло через передающую антенну, установленную на челноке.

– Рад говорить с вами, – приветствовал он ее. – Как Яруселка?

– Работает, как и все мы, – ответила его первый заместитель. – Она очень занята и не может сейчас переговорить с вами. Просила передать вам, что банальные слова и грудные вздохи все равно не смогут выразить всю глубину ее привязанности к вам.

Теплая волна окатила сердце Кальдака.

– Капитан! Продолжается изучение визуальных передач электронных средств коммуникации этого мира. Обнаружено еще семь новых языков.

“Еще семь!” – вскричал про себя командир. Он уже не мог изумляться подобным сообщениям. Предел изумления давно был им пройден.

– В свете открытий, которые мы продолжаем делать каждый день, те специалисты, на которых лежит ответственность за анализ визуальных передач этой планеты, бросили все свои усилия на то, чтобы классифицировать эфир и выделить из общей массы наиболее важные передачи. Научные отделы черпают свою информацию, в основном, из передач телевидения. Но в последнее время прогресс в их областях почти остановился. Дело в том, что местный эфир до крайности противоречив. Некоторые программы шокируют и ставят нас в тупик. Ксенопсихологи работают сутками напролет. Они не хотели бы навязывать вам преждевременные выводы, но… – Соливик недоговорила. Это было на нее не похоже.

– Что “но”?

Кальдак напряженно ждал ответа от заместителя и одновременно смотрел на техников-гивистамов, которые решили устроить себе небольшой перерыв, стояли у самого борта катамаран, протирали очки и болтали между собой. Взгляд командира переместился на ближайший островок. Ноги тут же напряглись и приятно заныли в предвкушении вечерней пробежки.

– Скажите, капитан. Вот этот ваш абориген… У него есть на судне телевизионный приемник?

– Кажется, есть, – ответил Кальдак, глянув в распахнутые двери центральной кабины. – Да, точно. Я вижу его отсюда. На редкость примитивное устройство.

– Это неважно. Попросите его включить приемник и просмотрите некоторые из местных передач.

– Какие именно?

– Да любые. Не буду вам сейчас передавать предварительные заключения ксенопсихологов, чтобы не нарушать объективность вашей оценки. Мы будем ее очень ждать, как ждем всякий свежий взгляд на вещи.

Потом они еще поговорили об обстановке на корабле, которая оставалась стабильной, об обстановке на поверхности планеты, которая начала меняться в обнадеживающем направлении. Затем Кальдак выключил коммуникатор, повесил его обратно на пояс и пошел в кабину поближе глянуть на приемник визуальных программ.

– Телевидение, – сообщил ему Уилл. – Хорошая штука.

– Не могли бы вы включить его? Мне хотелось бы взглянуть на то, как он работает.

– Погодите минутку. Я установлю “тарелку”.

Кальдак наблюдал за тем, как землянин приспосабливал на крышку приемника какое-то устройство в форме небольшой коробочки. Выглянув в иллюминатор, он увидел, как Уилл возводит на флагштоке антенну, действительно похожую на плоское блюдо, которое на этой планете принято использовать в виде столовой посуды. На коробочке и приемнике одновременно зажглось по красной лампочке.

– Ну, вот. Это “Галактика-Шесть”, – сказал Уилл. – Один из наших спутников.

Кальдак сделал жест, которым массуды привыкли выражать понимание. Но потом понял, что землянин этого жеста не знает и пояснил его значение на словах. Землянину жест понравился.

К ним присоединился один из технических специалистов-гивистамов. А также вейс, которая всегда была у командира под рукой.

– Что бы вы хотели посмотреть? – спросил их Уилл. – Хотя постойте, я знаю! Сейчас я вам поймаю Си-Эн-Эн.

Он стал нажимать кнопки на пластинке дистанционного управления.

Сначала экран никак на это не реагировал, но потом вдруг сразу появилось изображение другого землянина. Кальдак с интересом отметил одну подробность: кожа телевизионного диктора была намного темнее кожи хозяина катамарана. Изображение динамично менялось. То они видели диктора, то – группу землян, сидевших за столом и разговаривавших друг с другом, то – картинки с других участков планеты.

Кальдак смотрел спокойно, даже чуть расслабившись, но вдруг что-то заставило его резко выпрямиться и вскрикнуть:

– Подождите! Остановите и верните назад на пару кадров!

Извиняющимся тоном землянин сказал:

– Увы, не могу. Это же ведь эфирное вещание. Мне не дано его регулировать. Если хотите, я могу потом что-нибудь записать на видеомагнитофон.

Потрясенный капитан взял себя в руки, с полминуты, задрав голову, неподвижно смотрел в потолок, потом резко обратился к стоявшему рядом гивистаму:

– Вы тоже видели? – он спросил это на языке рептилий.

– Видел, – ответил техник. – Мне это показалось очень странным.

– Я тоже все видела, – подала голос вейс. У нее был ровный и чистый тон, как обычно. Но землянин заметил, что у нее мелко подрагивал клюв. Она нервно провела пальцами по груди и на пол упало два голубых перышка. Действительность может коренным образом отличаться от того, что мы здесь увидели.

Удивленный взгляд Уилла перемещался с одного чужака на другого и с другого на третьего.

– Могу себе представить, что вы чувствуете. Мне тоже новости по больше части не нравятся. – Он вновь повернулся к приемнику и взял в руки пластину дистанционного управления. – Давайте я вам лучше какой-нибудь фильм поставлю.

Он переключил сразу через несколько фильмов, от старика Джона Уэйна по Ти-Би-Эс до более современных предложений “Шоутайм” и “Синемакса”. Реакция его гостей на увиденное была очень подвижна и интересна для стороннего наблюдателя. То их лица были спокойны, то оживлялись, то вновь на них опускалась маска бесстрастности, то вдруг глаза загорались возбуждением.

– Вас что-нибудь конкретно интересует? – наконец спросил Уилл, догадываясь, что интересует.

Пришельцы еще были под впечатлением увиденного, поэтому никто из них сразу не нашелся что ответить. Воспользовавшись этим, Уилл уже потянулся к выключателю, как вдруг его остановил возглас Кальдака, который понял, что землянин хочет сделать:

– Нет, не выключайте, мы бы хотели еще немного посмотреть. Переключите обратно на “новости”.

Уилл исполнил это пожелание и снова отыскал Си-Эн-Эн. Шел репортаж о проблемах, возникших в Ливии. После нескольких минут просмотра гивистам молча повернулся и вышел из кабины.

Кальдак показал рукой на экран:

– То, что показывают, это необычно для вас?

– Что, новости-то? Или фильмы? Я бы сказал так: все, что мы успели сейчас проглядеть – очень типично для утреннего эфира по вторникам. Конечно, качество изображения не такое хорошее, какое я желал бы иметь, но на катамаран таких размеров более крупной “тарелки” не поставишь, вот в чем вся штука.

– Я имел в виду содержание сообщений. Мне показалось странным…

– Не знаю, что вы надеялись увидеть, на что рассчитывали… Я попытался прогнать перед вами как можно больше каналов, чтобы вы имели представление…

– Хорошо, – заверил его Кальдак. – Спасибо вам.

Теперь командир понял, что имела в виду Соливик, когда предлагала ему посмотреть программы местного телевидения.

Он отдал распоряжение. Спустя полминуты в кабине появился один из тех двух коротышек, которые взошли сегодня утром на борт катамарана. Издали он больше походил на гуманоида, чем любой другой из чужаков, впрочем, Уилл ничего не мог говорить наверняка, ибо тело коротышки было закрыто костюмом, а лицо – густыми кудряшками черных волос. Рост его соответствовал росту среднего о’о’йана, – едва ли три фута от пола, – но коротышка был заметно крепче рептилии.

– Кто это? – недипломатично спросил Уилл.

– Один из моих заместителей. Т’вар является представителем расы с’ванов. Они млекопитающие, как я и, видимо, вы. – Капитан повернулся к своему заместителю. – Посмотрите немного на экран, Т’вар, и потом скажете, что вы обо всем этом думаете. Мое мнение еще до конца не оформилось.

Кальдак отошел в сторону и дал Т’вару пройти к телевизору.

С’ван устремил изучающий взгляд на меняющиеся картинки. Уилл сразу подметил, что он не дергался и не подрагивал, как массуд, и глаза у него не вертелись с непостижимой скоростью, как у гивистама и о’о’йана. Напротив, он стоял неподвижно, лицо его замерло, а взгляд не сходил с экрана. Он чем-то походил в этой позе на профессионального критика.

Прошло не менее получаса, прежде чем с’ван отошел от телевизора.

– Все это очень странно, – проговорил он.

– Еще ничего, по сравнению с тем, что мы видели до вашего прихода, – сообщила ему вейс.

– Мое мнение таково, – сказал Кальдак. – Если эти передачи отражают действительность и репрезентативны для этой планеты – нам не дано будет постичь открытую нами расу.

– Возможно, он специально подсовывает нам всякие аномалии для того, чтобы ввести в заблуждение, – высказала предположение вейс.

– Зачем ему это делать? – возразил командир. – К тому же не думаю, что он настолько умен…

– Согласен, – подал голос с’ван, чем очень порадовал капитана.

Уилл наблюдал за их разговором, который проходил без использования трансляторных устройств.

– Что происходит? – спросил он наконец. – Что-то не так?

Вейс устремила на него внимательный взгляд.

– Насилие. Насилие присутствовало практически во всех программах, которые мы просмотрели.

– Так, понятно, но учтите, что кроме новостей все остальное было ненастоящее, фильмы… Ну, как бы вам объяснить? Фантастика. Мы… Правдоподобная игра в жизнь, понимаете? – Уилл не готовился к объяснению им таких понятий. – Так вот, значит, что взволновало вас? Что-то я не пойму. Сначала вы говорите, что уже тысячу лет ведете космическую войну, а потом падаете в обморок от какой-то киношки! Все это как-то не увязывается друг с другом.

– Насыщенность насилия вызывает удивление, но не это поразило нас больше всего, – осторожно начала объяснять вейс. – Мы не выбирали нашу войну. Она обрушилась на нас с приближением Амплитура. Основную тяжесть боев и сражений с Назначением вынесли на себе массуды и чиринальдо. Но даже самый воинственный из них был бы до глубины души потрясен тем, что мы только что увидели. Если, конечно, – добавила она на великолепном английском, – все увиденное нами не следует воспринимать непосредственно. Возможно, это лишь выражение какой-то еще не ясной нам философской идеи землян?

– Новости – есть новости. Это реальность. Пусть даже она мне не по душе, но это реальность. Что касается фильмов, то их предназначение – развлекать зрителя. – Уилл глянул на птицу-переводчика. – Итак, насилие вас не удивляет. Насыщенность насилия вас удивляет, но не очень. Так что же вас все-таки больше всего потрясло?

– Направленность насилия, – объяснила вейс. – И в новостях и в развлекательных фильмах показано одно и то же: земляне убивают землян.

Уилл нахмурился.

– Ну и что с того?

– Вы воюете друг с другом, – ответил Кальдак, произнося слова медленно и раздельно, чтобы транслятор чего-нибудь не напутал.

– Да, мы это делаем. И не гордимся этим. – Он положил руку на крышку телевизора. – Постойте, что-то я совсем запутался. Вы бьетесь с этим Амплитуром сотни лет. Почему же вы так удивляетесь, когда видите, что мы занимаемся тем же самым?

– Вы не поняли. Вероятность возникновения вооруженною конфликта между разными расами и мирами допустима. Но стоит одной расе достичь хоть какого-то уровня технического развития, как возможность междоусобицы между различными группами, составляющими эту расу, автоматически должна исчезнуть. Сама возможность этого, вы понимаете? Междоусобица – это вызов законам эволюции.

Заговорил Т’вар:

– Теория катастроф неопровержимо свидетельствует о том, что раса, ведущая внутренние войны, обречена на весьма недолгое существование. Она быстро уменьшается, и наступает день, когда количество оставшихся в живых разумных уже недостаточно для того, чтобы поддерживать цивилизацию. Это аксиома.

– Я могу вам ответить на это только одно, – сказал Уилл. – Мы убиваем друг друга на протяжении всей истории человечества и все еще никак не можем остановиться.

– Невозможно, – потрясенно проговорила вейс. От волнения она повторила это слово сразу на нескольких языках.

– Боюсь, что это так. Мы до сих пор продолжаем вести междоусобные войны. Хотя лично мне неизвестно, перешли ли мы уже тот минимальный предел, о котором вы сказали, или еще нет.

Теплое солнце проникало в кабину через иллюминаторы и уже хорошо прогрело помещение. Уилл стоял у телевизора, смотрел на представителей развитых цивилизаций, родные миры которых находились за тридевять земель от Солнечной системы, и удивлялся тому, что они не в состоянии понять такие простые вещи, о которых он им говорил.

– Навязана вам война с этим вашим Амплитуром или нет, это в конце концов не важно. Вы ее ведете в течение столетий и за это время наверняка поднаторели в убийствах. Будете говорить мне, что никогда ваши цивилизации не знали междоусобных войн и внутренних конфликтов, что вы никогда не ссорились друг с другом и не воевали?

– В масштабе целой расы, нет. Конфликты случались между отдельными индивидуумами. Даже между родовыми кланами порой. Но как только жизнь племен более или менее наладилась, они стали развиваться и увеличиваться, настала эпоха взаимопомощи и сотрудничества. Это настолько естественное понятие, что оно понятно даже самым примитивным существам. Невозможно достигнуть высокого уровня развития цивилизации, если ее внутренняя энергия расходуется на междоусобную войну.

Кальдак не понимал, зачем он тратит столько слов и времени, чтобы объяснить очевидные вещи. Да, ученым придется серьезно поломать головы над загадками этого мира, и главное – над загадками его странных обитателей.

– Природа цивилизации, которая целенаправленно уничтожает самое себя, очень противоречива и почти недоступна пониманию. Ваше мировоззрение столь же причудливо, как и ваша геология.

– Ну вот! Теперь вам наша геология не нравится! – воскликнул Уилл. – Я так и знал.

Обстановка требовала присутствия ученых профессоров, но их не было, зато был он, Уилл Дьюлак.

– Мир разделен на сушу и воду, – сказал Т’вар. – Это нормально. Мы ожидали это увидеть и увидели. Но попробуйте наше изумление, когда мы обнаружили, что ваша суша расколота на части, которые находятся на большом расстоянии одна от другой!

– Кажется, это связано с какими-то тектоническими процессами, с активностью строения плит… – Уилл напряг свою память, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из соответствующей дисциплины, которую он в свое время прослушивал в колледже. – Я думаю, что когда-то – очень-очень давно – наша суша была монолитна. Но потом под влиянием каких-то внутренних сил она раскололась и ее осколки отдрейфовали в разные стороны.

– Земля не может “дрейфовать”, – твердо сказал Т’вар и переглянулся с капитаном. Затем добавил: – Земля остается там, где формировалась. Она не может перемещаться по планете.

– У нас может, – с убежденностью в голосе заявил Уилл.

– Никогда не приходилось слышать подобной чепухи, – пробормотал с’ван на языке массудов, обращаясь к Кальдаку.

– Как вы думаете, – спросил тот у Т’вара. – Нет ли тут какой-нибудь причинно-следственной связи между странной геологией этой планеты и той враждебностью, с которой местные жители относятся друг к другу с начала истории их расы? Множество языков, открытых нами, только доказывает предположение о том, что их общество расколото точно так же, как и среда обитания. Не является ли это следствием и причиной?

– Культура цивилизации не может иметь существенной зависимости от геологических проблем среды ее обитания. Во всяком случае, я не назову вам этому ни одного примера. И вообще я в этих вопросах некомпетентен.

Обычно веселое лицо с’вана было теперь озабоченным. Было видно, что ему неловко и неприятно вести этот разговор.

– В тектоническом строении эта планета очень нестабильна. Еще действуют вулканы! Какой эффект все это может оказать на судьбу развивающейся в таких условиях цивилизации? Возможно ли, чтобы общество, зреющее на этой планете, отражало в себе, как в зеркале, эту нестабильность?

– А кто здесь может похвастаться своей компетентностью? – спросил Кальдак. – Вопросы эти никогда нами не изучались, ибо мы не знали прецедента. Необходимо все передать ученым отделам на экспедиционный корабль. И точку зрения землянина тоже. Возможно, она поможет решить хоть какие-нибудь проблемы, которые встали перед учеными.

Снова заговорила вейс:

– Вы, кажется, что-то хотите у нас спросить?

Уилл выпрямился.

– Будете говорить, что на ваших мирах не существует отдельных континентов? – спросил он.

Транслятор с большим трудом перевел незнакомые ему понятия.

– На каждой планете есть суша, где может развиваться цивилизация. И океаны. И, может быть, несколько небольших островов, – ответил Т’вар. – Суша представляет собой одну, монолитную массу. Она не может быть разбита на фрагменты. Вашему миру до сих пор не было прецедента.

– Может, это как-то связано с Луной?

– Что?

Кальдак и Т’вар оба опустили глаза на свои трансляторы, полагая, что этот вопрос задал землянин. Никто не ожидал научной догадки от вейс.

Ей пришлось выразительно взглянуть на своего капитана и его заместителя и пояснить свою мысль подробнее:

– Масса их Луны заставляет обратить на себя внимание. Она слишком велика для спутника планеты столь незначительных размеров. Скорее уж следует рассматривать эти два небесных тела, как планету-двойню, чем как планету и спутник. Я просто подумала, что размеры и масса Луны имела в далеком прошлом какое-то отношение к расколу суши Земли на фрагменты.

– Интересная гипотеза. Оставим ее на съедение геофизикам, которые работают на орбите.

Кальдак вновь обратил все свое внимание на землянина. Да, он сломал руку Дропаку при первом знакомстве. Но с той самой минуты ведет себя вполне спокойно и даже охотно идет на сотрудничество. Командиру предстояло все же приготовиться к возможности непредсказуемой реакции со стороны землянина на вопрос, который он хотел ему сейчас задать. Выждав паузу, Кальдак четко и раздельно произнес:

– Вы не стали бы возражать против вашего медицинского обследования?

– Кого? Меня?! – вскричал Уилл, автоматически выключая спутниковую антенну и телеприемник. Композитор ощутил страшную сухость во рту.

В холодильнике хранилась упаковка с шестью банками ананасового сока. Он достал одну, вскрыл, сунул в дырочку соломинку, сделал жадный глоток и вдруг понял, что он окружен по крайней мере десятком пришельцев. Возможно, Кальдак не соврал насчет того, что большинство из них не вояки. Все же композитор ощущал себя в позорном и пугающем меньшинстве. Ведь он сам не был воякой.

Кроме того, еще вчера стало ясно, что сбежать не удастся.

– Что, если я стану возражать?

Капитан чужаков поджал губы, отчего обнажились острые зубы. Уиллу показалось, что чужак этим движением подавил какое-то поднимавшееся в нем чувство. Хотя, может, Уилл и ошибся.

– Тогда ничего не будет, – ответил спокойно массуд.

– Вы не собираетесь ставить на мне хирургические опыты, а?

– Нет. Вы разумное существо. Зачем бы мы стали причинять вам вред?

Уилл дососал банку.

– Ладно, черт с вами. Только если это будет не больно! Где будем заниматься этим? Здесь?

– Если вы не возражаете, то пройдем на борт челнока. Вся аппаратура там.

– Это вы о том корабле, на котором приземлились? С удовольствием посмотрю на него.

– Мы устроим вам экскурсию.

10

Уилл испытал настоящий восторг, вступив в помещения челнока. Его размеры превзошли все самые смелые ожидания композитора. Некоторые вещи, встретившиеся ему внутри, были понятны. Например, кресла. Форма и размеры у них были, конечно, непривычные для земного глаза, но все-таки это были кресла. Большинство же других предметов смущали землянина. Ему было неизвестно их назначение.

– Теперь я, кажется, начинаю понимать, что вы имели в виду, когда скептически отзывались о наших бедных лампочках, – сказал он и показал рукой на осветительную гирлянду, которая была протянута вдоль по стене, обеспечивая яркий свет по всему длинному коридору. Он осторожно дотронулся до нее, подбадриваемый кивками пришельцев. Гирлянда была прохладной на ощупь.

– Не стесняйтесь, пожалуйста, задавать вопросы относительно всего, что покажется вам интересным, – сказал Т’вар. Он сопровождал землянина по челноку в качестве гида. Тут же вертелась и вездесущая вейс.

Экскурсия закончилась в небольшой зале, которая от потолка до пола была напичкана всевозможной аппаратурой и устройствами, о которых Уилл не имел никакого понятия. Здесь суетилось несколько гивистамов со своими неразлучными о’о’йанами, а также присутствовали два с’вана. В центре зала возвышалась овальной формы платформа. Уилл знал, что если его гости захотели бы причинить ему вред, они силой притащили бы его сюда. Они этого не сделали, а нехорошие предчувствия все еще не отпускали землянина.

– Вы уверены, что все пройдет для меня безболезненно? – осторожно спросил он.

– Конечно, – заверил его Т’вар. Он, казалось, даже удивился самому вопросу. – Зачем нам причинять вам боль?

– Сразу видно, что вы не знакомы с моим врачом, – пошутил Уилл. Впрочем, эта острота не убавила в нем нервозности. – Надеюсь, обойдемся без ремней?

– Какие ремни вы имеете в виду? Сдерживающие? Зачем нам вас сдерживать?

– Вот и я так думаю. – Уилл глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Куда мне? Туда, что ли, лезть?

Он показал рукой на платформу.

– Если вас не затруднит, – вежливо отозвалась вейс.

Уилл взобрался на платформу и осторожно улегся на ее гладкую, теплую поверхность. Сверху в глаза бил свет. Он был достаточно яркий, но вместе с тем терпимый. К платформе подошли сразу несколько гивистамов и стали смотреть на Уилла сверху вниз. Он видел нависшие над ним зубастые головы и гадал: какие мысли в них сейчас вертятся? У этой группы медиков очки на были затенены, как у прочих. Рядом суетились юркие о’о’йаны, настраивая исследовательскую аппаратуру.

Ни у кого из них не было на груди транслятора, поэтому общение велось через вейс, которая сразу же передала Уиллу просьбу медиков раздеться. Он исполнил пожелание, на миг задумавшись о том, нет ли среди его экзаменаторов представительниц женского пола. Но потом понял, что все равно.

Сложная процедура обследования его организма началась. Его тыкали приборами, о назначении которых он ничего не знал, просвечивали аппаратами, о которых он не имел никакого понятия, до него дотрагивались нечеловеческими пальцами. Боли действительно не было. Было немного неприятно, но это можно было легко перетерпеть. Медики осматривали решительно каждую часть его тела, каждый сантиметр кожи. Его просили открыть и закрыть глаза, рот, согнуться и наоборот – вытянуться. Он любезно выполнял их пожелания, задавая все больше и больше собственных вопросов.

Кальдак стоял неподалеку от платформы вместе с Т’варом и наблюдал за происходящим. Главный медик покинул своих коллег и присоединился к командиру и его заместителю. Поскольку единственный представитель расы вейсов, присутствующий в комнате, был занят переводом переговоров медиков с землянином, Кальдаку, Т’вару и главному медику в разговоре пришлось положиться на электронные трансляторы.

– Чрезвычайно странное строение. Внешне вроде бы ничего примечательного, но сколько сюрпризов для науки таится под столь нежной оболочкой!

– Например? – с любопытством осведомился Кальдак.

Гивистам строго наблюдал за действиями своих подчиненных у платформы. Он подозвал к себе одного о’о’йана и что-то негромко сказал ему. Тот почтительно кивнул и кинулся к платформе исполнять распоряжение. Уилл в это время свистел, шумно дышал, делал глубокие вдохи и выдохи, двигал глазами направо и налево, вверх и вниз.

– Много необычною и интересного связано с черепной коробкой. Но серьезного исследования мозга мы провести в таких условиях, разумеется, не сможем. Возможности этой аппаратуры весьма ограниченны. К тому же мы не располагаем другими аборигенами, дабы можно было провести сравнительный анализ. На экспедиционном корабле можно добиться значительно больших результатов.

– Возможно, вскоре вам предоставится такая возможность. Что еще?

– Если исходить из того, что мы видим перед собой репрезентативный образец местной расы, то можно сказать, что земляне обладают очень крепкой костной структурой и мощным мышечным потенциалом. Восприимчивость на внешние раздражители по каналам нервной системы просто исключительна. Возможно, их анатомическое строение каким-то образом связано с революционным развитием в условиях аномальной истории. Конечно, это лишь предварительная гипотеза. Зная о том, что на протяжении многих поколений аборигены убивали друг друга, можно только догадываться, какой отпечаток это наложило на их физическое развитие.

Установлено, что они обладают великолепным зрением в пределах нормального спектра в светлое время суток и довольно эффективным зрением. Конечно, все зависит от того, с чем сравнивать. К примеру, дневное зрение гивистамов несколько острее, но ночью мы почти ничего не видим. Это характерная черта и множества других известных нам рас. Хорошее ночное зрение землян может оказаться еще одной защитной реакцией, выработанной в процессе развития в сложных социальных условиях.

Кальдак знал, что ночное зрение массудов у ученых Узора пользуется весьма высокой оценкой, поэтому он спросил:

– Вы хотите сказать, что ночью земляне видят лучше нас?

Гивистам невозмутимо ответил:

– Совершенно верно. Скорее всего они превосходят массудов и в дневном зрении. – В ответ на реакцию Кальдака гивистам добавил: – Но нам удалось выявить нечто гораздо более замечательное. Обследование установило, а сам землянин это подтвердил устно, что его соплеменники обладают способностью ограниченного зрения в воде. В зависимости от ее загрязненности, конечно.

Это известие до глубины души потрясло прежде всего Т’вара.

– Без использования искусственных линз?! – воскликнул он.

Медик утвердительно кивнул.

– Они что же, как лепары?

– Нет. Амфибиями их назвать было бы нельзя. Они чувствуют себя в воде достаточно комфортно и очень подвижны в ней, но дыхание приспособлено только к воздуху. Кстати, если верить заявлению землянина, то его соплеменники получают наслаждение от пребывания в воде.

– Нам это уже известно, – сказал Кальдак. Его нос мелко задергался при воспоминании о попытке землянина сбежать, предпринятой в первый вечер их знакомства.

Медик продолжал:

– К сожалению, пока мы не можем знать, чья тут заслуга: эволюционного или социального развития.

– Итак, подведем первые итоги, – сказал Кальдак, глядя в сторону платформы. – Мы имеем разумное существо, которое видит лучше массуда, сильнее гивистама и бир’римора и плавает лучше всех, за исключением лепара, который чрезвычайно неповоротлив и неуверен на суше.

– В физическом отношении они удивительно гибки и приспособляемы, – согласился главный медик.

– Вы что-то говорили об их восприимчивости к внешним раздражителям?

– На некоторые стимулы абориген проявляет просто поразительную нервную реакцию. Особенно когда что-то приближается к нему.

– Мы уже знакомы с этим, – сказал капитан.