Текст книги "Бриллианты имперской короны. Осколок Ока Разума"

Автор книги: Алан Дин Фостер

Соавторы: Уолтер Йон Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

8

Заменив костный мозг, врач срастила кость и уложила вокруг нее мышцы, мясо и кожу, чтобы все зарастало. Приток эпидермы завершил операцию – теперь новая кожа приживется и не отпадет по кусочкам в ближайшем будущем.

Несмотря на то, что местная анестезия, примененная врачом, была очень сильной, ее действие заканчивалось. Правая рука капитана-надзирателя Граммела по-прежнему ничего не чувствовала, но он мог ее видеть. Левой рукой он приподнял восстановленную конечность к свету и перевернул ее, чтобы посмотреть, как там другая сторона.

Он осторожно попробовал сгибать пальцы. Реакция была совсем слабой, но она была.

– Необратимого повреждения нервов не было, – сообщила врач после того, как Граммел вышел из хирургической кабины лазарета. Капитан продолжал разглядывать руку. – Уложить нервы на место было нетрудно, и кость срослась гладко. Рука у вас теперь как новая. Дней через пять она и действовать будет как новая. Единственное отличие… – капитан-надзиратель взглянул на врача, – …она никогда не будет потеть. – Продолжая складывать свои инструменты, врач рассказывала: – Если бы такие же повреждения были у вас не только в предплечье, а, например, во всей верхней части правого бока, мы вынуждены были бы снабдить вас хотя бы одной серией искусственных проводников пота. Но при радикальной реабилитации вашего правого предплечья организм компенсирует потерю очень легко.

Она протянула руку и изучающе потрогала правую сторону лица Граммела:

– Как вы слышите этим ухом?

– Нормально, – коротко бросил Граммел. – Вы сильный специалист, доктор. Я прослежу, чтобы вы получили хорошую награду.

– Есть один способ это сделать.

– Что бы вы хотели?

Врач сняла свой испачканный, в пятнах, халат и снова принялась аккуратно раскладывать инструменты по нужным ящичкам. Она была старой женщиной, и зрение и слух у нее уже были не те, что прежде. И уж, конечно, не такими острыми, как у капитана-надзирателя, даже при том, что в его восстановленное ухо она вставила новую барабанную перепонку.

Бедная женщина, она когда-то позволила, чтобы ее скромные таланты использовала Империя. Это часто случалось с людьми, которым было уже все равно, жить или умереть. Ей было все равно с тех пор, как один молодой человек погиб в страшной лендспидерной катастрофе лет сорок назад. Тут вмешалась Империя и предоставила ей если не повод для продолжения жизни, то хотя бы возможность приносить пользу вместо того, чтобы умереть.

Она искоса посмотрела вверх на Граммела:

– Не казните этих шестерых солдат. Тех, из дальнего отделения тюрьмы.

– Удивительное требование для награды, – Граммел размышлял. – Нет, – очень серьезно ответил он, увидев выражение ее лица. – Думаю, что нет. Это исходит не от вас. Я вынужден отказать.

Он провел рукой по темному шву, сбегавшему с верхней части его наполовину выбритой головы по восстановленному уху и исчезавшему, наподобие лески, в нижней части челюсти. Вдоль этого шва была введена органическая суспензия. Она поможет поддерживать на месте челюсть и позволит ей нормально функционировать, пока эта сторона лица полностью не зарастет. Когда процесс заживления завершится, шов полностью рассосется.

– Они оказались некомпетентными, – закончил Граммел.

– Им просто не повезло, – твердо возразила врач. Она была чуть не единственным человеком на Мимбане, отваживавшимся спорить с Граммелом. Целители обычно могут позволить себе быть независимыми. Те, у кого мог возникнуть соблазн ругаться с врачами, никогда не знали, когда им потребуется их помощь. Граммел считал, что заплатить мелким препирательством за страховку от случайного сбоя агрегата для сращивания костей было совсем недорого.

Отвернувшись от женщины, он принялся изучать свое отражение в зеркале:

– Шестеро дураков. Они позволили узникам сбежать.

Как обычно, врач никак не могла прочесть мысли Граммела. Вполне возможно, что он любовался шрамом, шедшим параллельно наложенному ею шву. Большинство мужчин пришли бы от него в ужас. Однако у Граммела были свои представления об эстетике.

– Двое язземов, – напомнила врач, – если они пользуются помощью людей, это сочетание победить очень сложно. Особенно, если у них была подмога извне.

Граммел обернулся к ней:

– Именно это меня и тревожит. У них должна была быть помощь извне. Побег был совершен слишком чисто, слишком гладко, чтобы это было не так. Особенно для чужеземцев. Но вы так и не привели мне уважительной причины, почему я должен отменить казнь шестерых охранников.

– Двое из них изуродованы на всю жизнь, – сказала врач, – а остальные изувечены шрамами, вылечить которые не в моих силах. Ваши ресурсы здесь далеко не безграничны, капитан-надзиратель. Если вы намерены прочесывать районы близ всех городов, вам понадобится каждый человек, который может ходить. Кроме того, сочувствие заставляет людей работать лучше, чем страх.

– А вы романтик, доктор, – заметил Граммел. – Но несмотря на это, ваша оценка моих ресурсов вполне точна. – Он повернулся, чтобы выйти из комнаты.

– Значит, вы отмените приказ о казни? – вслед ему спросила врач.

– У меня нет выбора, – признался Граммел. – С цифрами не спорят. – Дверь за ним бесшумно затворилась.

Доктор вернулась к своему белому святилищу удовлетворенная. Ее задачей было спасать людские жизни. И когда ей удавалось этого добиться в ситуации, где был замешан Граммел, у нее возникало настоящее чувство победы.

Дни шли – четыре, пять, потом шесть.

Утром седьмого дня Люк скользнул в кресло рядом с Халлой. Старая женщина настояла на том, что сейчас ее очередь управлять машиной, и ни Люк, ни Лея не смогли отговорить ее от этого.

– Ты сказала – семь дней, – наконец, решился Люк. Голос его звучал ровно.

– Или десять, – приветливо отозвалась она, продолжая все свое внимание сосредоточивать на земле перед ними. Она изо всех сил старалась создать впечатление, что возраст не ослабил, а закалил ее способность проникать сквозь туман.

Совсем рядом над ними нависли гнутые ветви огромных деревьев. Халла прокладывала извилистую тропу между толстыми корнями.

Лея отдыхала сзади на одном из сидений с водоотталкивающими подушками, грызя продолговатый кусочек какого-то плода, обнаруженный ею в одном из ящиков с провизией. Плод поблескивал в тусклом свете дня. Он был покрыт каким-то консервантом, придававшим ему медовый блеск.

– А ты уверена, что мы едем в правильном направлении?

– О, здесь невозможно ошибиться, девочка, – твердо сказала Халла.

– Но расстояние может быть немного неточным. У зеленушек есть манера говорить то, что от них хотят услышать. Может быть, тот, кто проболтался мне, думал, что если скажет, что храм Помоджемы находится на расстоянии месяца пути вместо недели, я не дам ему его вожделенную бутылочку метанола.

– Может быть, – предположила Принцесса, – он сказал тебе, что этот храм существует тоже потому, что так думал. Может, этого храма и вовсе нет.

– Но у нас же есть в доказательство кусочек кристалла, – заметил Люк. – Во всяком случае, был. – Вид у него был подавленный.

– Ну, ну, Люк, мой мальчик, – утешила его Халла, – ты ведь он сказал, что ничего не мог поделать.

– А ты уверен в свойствах кристалла, Люк? – с сомнением спросила Принцесса.

Люк медленно кивнул:

– Я не мог ошибиться, Лея. Это движение внутри меня, когда я к нему прикоснулся… я такое раньше испытывал только в присутствии Оби-вана Кеноби, – он пристально смотрел наружу, во влажную зелень. – Это странное чувство, словно в голове разбиваются волны и пронизывают все тело.

– О'кей, тогда кристалл в первую очередь, – Лея обернулась и посмотрела в лицо Халлы. – Но потом мы должны выбраться с этой планеты. Если ты нам поможешь, Халла, Союз даст тебе любую награду, какую захочешь.

– О, на это вы можете рассчитывать, – отозвалась Халла, – я сделаю для вас двоих все, что смогу. – Она услышала «бип» Арту и добавила: – Простите… для вас четверых. Но я не хочу иметь ничего общего с повстанцами. Я не разбойница.

– Мы тоже не разбойники! – воскликнула разъяренная Лея. – Мы революционеры и реформаторы.

– Значит, политические разбойники, – отпарировала Халла.

– У Империи весь штат набит бандитами.

Старая женщина, умудренная годами, усмехнулась в ответ Лее:

– Я не философ, детка, и растеряла весь комплекс мученицы, который мог у меня быть лет сорок назад.

– Ну, хватит вам, – с беспокойством вмешался Люк.

– Думаешь, она права? – спокойно спросила Принцесса.

– Лея, я…

– Ну, мальчик? – Халла выжидательно смотрела на него.

От необходимости отвечать Люка избавил толчок, бросивший всех на левый борт вездехода. Халла тут же отреагировала, повернув все шесть колес в противоположном направлении. Опираясь на борт, Люк на мгновение испугался, увидев, как переднее колесо погрузилось во что-то, напоминающее по консистенции жидкую кашу.

Но вездеход был хорошо спроектирован. Полный привод и мощный двигатель вытащил их. Халла нагнулась на минуту над колесом, потом стала рассматривать почву впереди них. Между пятнами предательской трясины лежал более светлый участок земли. Снова тронувшись с места, вездеход влез на более твердую почву.

– На Мимбане каждую минуту приходится быть начеку, – заявила Халла. – Это сумасшедший мир, где сама земля – твой самый страшный враг. – Словно в ответ земля под ними задрожала, Люк нахмурился и заглянул за борт.

– Насколько устойчив этот регион? – с беспокойством спросила Принцесса.

– Сначала ты хочешь, чтобы я была философом, теперь – сейсмологом, – язвительно сказала Халла. – Устойчив? Я знаю столько же, сколько и ты, детка. Здесь поблизости нет вулканов, но…

Она вдруг застыла, успев затормозить.

– Я знал, что землетрясение – не то слово, – констатировал Люк.

Твердая, извилистая почва, по которой они двигались, внезапно поднялась впереди них, повернулась назад и теперь недоуменно смотрела на них.

– Да хранит нас Сила! – взвизгнула Халла, разворачивая вездеход на центральном колесе и пуская его мчаться с бешеной скоростью в обратном направлении.

У светло-бежевого с коричневыми полосками колосса не было ничего, отдаленно напоминающего глаза. Вместо этого тупой конец, закручивавшийся по направлению к ним, мог похвастаться набором разбросанных в беспорядке тусклых черных пятен, похожих на глаза паука.

Неровный разрыв под черными шарами был единственной чертой, которую можно было распознать. Теперь он раскрылся, обнажая угольно-черные зубы. Посаженные концентрическими кругами, они обрамляли глотку, казавшуюся бездонной.

Оба яззема отчаянно чирикали и стреляли в огромное тело столь же беспорядочно, сколь неэффективно. Их ружья оставляли тонкие черные ручейки на анемичной плоти, но не проникали достаточно глубоко, чтобы нанести серьезные повреждения. Люк вынул свой пистолет и стал стрелять, Принцесса – тоже. Их выстрелы скользили по спине и бокам чудовища, не причиняя ему ни малейшего вреда. Трипио и Арту отчаянно цеплялись за вездеход.

– Уондрелла! – кричала Халла. – Это уондрелла! Мы пропали!

Огромная раздутая голова все еще неуклюже закручивалась в их сторону. Теперь они ехали по твердой земле, а не по спине чудовища. Но болотный вездеход был создан для устойчивости и надежности, а не для быстроты передвижения.

Ветви и целые стволы разлетались, когда голова, зондировавшая почву, закручивалась им вслед, а за ней тащилось огромное, как поезд, тело этого Гаргантюа. Из-под массивных ног чудища раздавались густые, чавкающие звуки – оно вздымалось горбом, двигаясь вслед за ними. Перемещалось оно медленно, но с каждым рывком покрывало по несколько метров. И оно шло неуклонно прямым путем, в то время, как вездеходу приходилось петлять, объезжая деревья и лужи бездонной трясины. Чудовище подобралось так близко, что Люк и остальные в отчаянии собрались в передней части вездехода.

– Целься в глаза! – приказал Люк.

Все последовали его приказу, и на этот раз выстрелы имели больший эффект. Несколько разрядов попали в парочку черных кругов и основательно повредили их. В глубине существа заклокотал и вырвался наружу глухой рокот – тоскливый, стонущий раскат грома. Отчасти это было смятение, отчасти – почти неосознанная боль.

К этому времени стало ясно, что нервная система уондреллы была либо слишком примитивна, чтобы энергетический огонь мог нейтрализовать ее в одну минуту, либо слишком ровно распределена по ее массе и потому лишена каких-либо жизненно важных центров.

Поднявшиеся в воздух десять метров передней части монстра упали, как огромное белое дерево: Халла попыталась увернуться, и вездеход налетел на толстый гниющий ствол. Первое колесо толчком вскарабкалось на него, и все находившиеся в машине покатились по полу кабины, но второе застряло. Они повисли, ствол зацепил их между первым и вторым мостом, и тут кошмарный торс обрушился на них.

Широко раскрывшись, черная пасть вцепилась и крепко сомкнулась вокруг задней части машины. Хватка была поразительно цепкой для такого резинообразного существа. Отдавать приказ покинуть машину не было надобности. Это стало ясно в один момент.

Ки спрыгнул последним, задержавшись, чтобы еще раз выстрелить в приоткрытое горло. Едва он успел соскочить, как вездеход поднялся в воздух. И только сверхдлинные руки помогли Ки ретироваться целым и невредимым.

А потом они мчались в поисках убежища, но его нигде не было. Не было ни гор, на которые можно было бы взобраться, ни пещер в склонах холмов, а им еще приходилось выбирать путь, а не то казавшаяся твердой земля могла поглотить их с тем же успехом, что и гнавшийся за ними гигантский червь.

До них донесся хруст. Оглянувшись на бегу через плечо, Люк увидел, как уондрелла жует болотный вездеход, словно что-нибудь вкусненькое, только что сорванное с дерева. Аналогия была не напрасной. Если бы они попытались забраться на дерево в поисках спасения, их постигла бы та же судьба, что и несчастную машину. Единственный шанс был – найти хоть какое-то подобие убежища, спрятаться с глаз долой и молиться, чтобы нюх чудовища не оказался под стать его размерам.

Возможно, это существо принадлежало к настолько примитивному виду, что, не видя добычи, будет действовать по принципу "с глаз долой – из сердца вон". Если оно потеряет их из виду, то есть надежда, что тупоумный монстр решит, что раз их нет, значит, они уже не существуют.

– Сюда! – внезапно решил Люк, повернул и помчался влево. Лея последовала за ним. Но Халла, немного опередившая их и зажатая между язземами наподобие бутерброда, не услышала Люка. Они продолжали бежать в прежнем направлении.

Прошло несколько минут, прежде чем уставшая Халла замедлила бег и оглянулась назад. Но обернувшись, она увидела только фосфоресцирующую колонну червя, скользившего сквозь туман на приличном расстоянии позади них.

Халла остановилась, знаком показав язземам сделать то же самое:

– Оно ушло в другом направлении! – воскликнула она. Хин, пыхтя, как паровоз, кивнул в знак согласия. Все трое покосились на окружавший их туман.

– Люк, мальчик, дитя мое, – позвала Халла. – Можешь выходить. Оно отстало от нас. – Ответом были только безликие звуки тумана и писк из-под кустов. – Давай, Люк, мой мальчик, – прибавила Халла, начиная уже слегка нервничать, – не надо так шутить со старой Халлой.

Пытаясь помочь, Ки издал громоподобный вопль, и Халле пришлось подпрыгнуть, чтобы заткнуть ему пасть рукой. Потом она приложила руку к своему рту и покачала головой, показывая на остаток хвоста уондреллы, исчезавший в кустах неподалеку. Ки кивнул в знак того, что все понял, и снова позвал пропавших товарищей, но более мягко, через хобот. Арту скорбно свистел.

– Люк! – снова позвала встревоженная Халла. Все втроем они принялись обшаривать близлежащие кусты. Через несколько минут, не обнаружив следов Люка и Принцессы, Халла созвала обоих язземов и посмотрела в том направлении, откуда они пришли.

– Не думаю, чтобы они попались… пока, во всяком случае. Они бежали прямо за нами, – Халла повернулась, и они пошли по своим следам назад в надежде, что Люку и Лее каким-то образом удалось избежать пасти чудовища.

– Они могут прятаться где-нибудь под деревом, – с надеждой отважился вставить Трипио.

Ни одно из предположений не было верным. Люка и Принцессу не проглотили, но им не удалось и отвязаться от своего бесформенного преследователя. Когда они покидали вездеход, уондрелла автоматически засекла движение. И как только выяснилось, что раздавленный болотный вездеход вовсе не возбуждает аппетита, Левиафан отправился в погоню за более мелкой и, как он надеялся, более удобоваримой добычей.

Вдруг еда таинственным образом разделилась на две порции. В примитивном представлении уондреллы вкуснее было то, что находилось ближе. Не обращая внимания на Халлу и остальных, она повернула вслед за Леей и Люком.

– Оно все еще гонится за нами, – сказал Люк, с трудом переводя дыхание. Массивный круг, обрамленный черными точками, толчками передвигался по болоту и низким зарослям следом за ними. Лея споткнулась об изгрызенный ствол, и Люк с трудом помог ей подняться.

– Я не знаю… сколько… смогу еще так… продержаться, Люк.

– Я тоже, – устало признался он, лихорадочно ища глазами хоть что-нибудь, что угодно, где они могли бы укрыться.

– Как насчет какого-нибудь дерева?

– Я уже думал об этом, – сказал Люк, пока они, спотыкаясь, бежали дальше. – Эта штука может стащить нас с самого высокого дерева или повалить его.

– Она приближается! – вскрикнула Лея, бросив взгляд назад. Ее голос уже срывался.

Люк краем глаза увидел нечто, напоминающее ровную гряду скал.

– Туда! – поторопил он Лею.

Они вскарабкались на скалы, оказавшиеся не естественным образованием, а искусственным сооружением. Каждый камень быль обтесан в форме восьмиугольника и прилегал к соседним без видимых следов цемента или какой-то другой замазки. Над круглой стеной возвышалась странного вида тренога из дерева и сплетенных лоз, разрисованная красками.

– Похоже на какой-то ритуальный резервуар, – решила Принцесса, когда они, спотыкаясь, преодолевали последние метры до сооружения.

– Может, удерживает воду в сухой сезон. – Она оглянулась. Безжалостный бледный кошмар неуклонно продолжал следовать за ними.

Люк уже перекидывал через стену ногу, как вдруг случайно заглянул за нее и в ужасе отшатнулся. Каменная стена окружала яму добрых девяти-десяти метров в окружности. И хотя солнечный свет здесь был далек от яркого, просачиваясь сквозь туман и дождь, его было достаточно, чтобы разглядеть, что пропасть, разверзшаяся под ними, была устрашающей глубины.

Принцесса тоже бросила на нее взгляд, и у нее перехватило дыхание:

– Люк, мы не сможем…

Но он уже бежал по краю бездны, зовя ее:

– Сюда, Лея!

Она поспешно подбежала к нему.

– Люк, мы не можем здесь оставаться… – он покачал головой и показал на что-то внутри стены. Перегнувшись, Лея увидела, что вызвало у него такое волнение.

Они стояли в том месте, где стена была вырублена. Срез обрамляла неразборчивая надпись на чужом языке. Маленькие колонны обвивали две лозы. Они спускались во тьму, переплетаясь и образуя некое подобие причудливой спиральной лестницы.

– Люк, я не знаю… – начала Лея.

Люк бросился на землю, схватил одну из лоз и потянул изо всех сил. Лоза не поддавалась. Позади них уондрелла был уже в пятнадцати метрах. Она раскрыла зубастую пасть. Из ее глубин вырвался низкий, леденящий душу вой.

Это решило вопрос для Люка:

– У нас нет выбора, – настойчиво сказал он.

– Туда, вниз, Люк? – Принцесса покачала головой. – Мы не можем. Мы не знаем, что…

– Я лучше умру в темной дыре, – твердо сказал Люк, сурово глядя на нее, – чем попаду на завтрак какой-то твари. – И он стал спускаться по лестницы из лоз. – Иди сюда! – настойчиво поторопил он Лею снизу: – Оно схватит нас обоих. – Люк продолжал спускаться.

Бросив последний взгляд на дрожащую пасть, разверстую позади нее, Принцесса перебросила обе ноги через стену и стала спускаться в неизвестность. Пропасть была не такой черной, как ночь, но достаточно темной, и Люку приходилось нащупывать ногой каждую последующую ступеньку. Однажды он сделал слишком поспешный шаг и чуть не упал. Правой ногой он стал нащупывать следующую ступеньку.

Следующей ступеньки не было.

Он добрался до конца лестницы.

– Постой! – негромко крикнул он вверх Лее. Тихое эхо в яме придало его голосу какой-то замогильный оттенок. Он едва мог разглядеть снизу испуганное лицо Леи, когда она нагнулась, чтобы посмотреть на него.

– В чем дело? Что случилось?

– Конец лестницы. – Под ногами Люк мог разглядеть нескончаемую пустоту. Казалось, будто они и не спускались вовсе. Но когда его глаза привыкли к темноте, Люку почудилось, что он что-то видит в нескольких шагах вверху, чуть правее.

Взобравшись повыше, Люк соприкоснулся с ногами Принцессы. Успокоив ее, он подтянулся и ступил на шаг в сторону. Карниз, который ему удалось разглядеть, был от силы шириной в метр, но над ним к стене была прикреплена еще одна крепкая лоза, бегущая вдоль стены параллельно карнизу примерно на уровне пояса. Люк осторожно продел одну руку в лозу.

– Здесь есть карниз, Лея, – объяснил он, протягивая ей руку. Она шагнула к нему, ухватилась за лозу обеими руками и попробовала камень под ногами.

– Кто-то вырезал это в стене пропасти, – утвердительно сказала Принцесса. – Интересно, кто и зачем?

– Я тоже хотел бы это знать, – согласился Люк. – Как жаль, что здесь нет Халлы. Держу пари, она бы нам рассказала.

Громкий, отозвавшийся эхом, скребущий звук, раздавшийся у них над головой, сделал дальнейший разговор невозможным. Крепко прижавшись к стене ямы, они широко раскрытыми глазами уставились вверх. Звук не повторялся.

Люк ощутил тепло тела стоявшей рядом Принцессы и опустил глаза вниз. В слабом свете, струившемся сверху, она казалась еще более сияющей – красивее, чем когда-либо.

– Лея, – начал он, – я…

Снова царапанье, громче, угрожающе. Несколько камней и кусков стены посыпались вниз и пролетели мимо них. Люк и Лея старались вжаться в неподатливый камень, смешаться с влагой, сочившейся по краям пропасти.

Далеко внизу раздался стук. Это один из брошенных камней, наконец, обо что-то ударился. Люк не был уверен, что о дно.

Затаив дыхание, они стояли, прижавшись друг к другу, взгляды их были прикованы к кружку туманного солнечного света. С беспредельной медлительностью что-то появилось в поле их зрения. Сначала оно было похоже на темно-коричневую тучу, закрывшую солнце. Из горла Принцессы вырвался тихий нечленораздельный звук, Люк был полностью парализован.

Гигантская голова червя заслонила отверстие. Она раскачивалась взад-вперед, как горизонтальный маятник, двигаясь из стороны в сторону, рыская вокруг каким-то невероятным нюхом.

В отчаянии оглядываясь, Люк заметил в стене нечто, напоминающее отверстие. Оно было в дальнем конце карниза.

– Иди за мной! – велел он Принцессе. Та не пошевелилась, и Люк схватил ее за руку и потащил за собой. Она последовала за ним, но ее взгляд был по-прежнему прикован к чудовищу наверху.

Углубление было достаточно большим, чтобы вместить их обоих. Оно было и достаточной высоты, так что Люку не пришлось нагибаться, чтобы поместиться в нем. Взгляды обоих были устремлены вверх, они чувствовали облегчение от того, что покинули узкий карниз.

Возможно, существо наверху почуяло их облегчение. Что-то явно привлекло его внимание, потому что огромный череп вдруг перестал сновать взад-вперед. Оно наклонилось вниз, и оказалось лицом к лицу с ними.

– Оно нас видит! – выдохнула Принцесса, до боли стиснув руку Люка.

– Ох, оно же видит нас!

– Может быть, – может, оно просто смотрит вниз в яму, – ответил Люк, больше надеясь на это, чем будучи уверенным.

Толчками, от которых с верху ущелья посыпались камни и обломки, голова лениво поплыла по направлению к ним. Огромная пасть разверзлась, открывая пропасть глубже, чем та, что была у них под ногами.

– Оно спускается, – выдохнула Лея. – Оно ползет за нами, Люк.

– Не сможет. Оно не сможет достать нас, – настаивал Люк, нащупывая пистолет. Пистолета не было, Люк потерял его во время их отступления с вездехода. Его рука сжала рукоятку лучевого меча.

Раздался оглушительный рев. Мимо них пронеслись еще более крупные куски выпавших из стены камней и с грохотом, ломаясь, ударились о стены внизу.

– Какой же оно длины? – изумился Люк, указывая на червеобразное существо.

– Не знаю. Я не разглядела. Мне казалось – оно никогда не кончится, – ответила Лея. Уондрелла была менее чем в двенадцати метрах от них и все еще двигалась. Не оставалось сомнений, что она их видит. – Эта штука не может опираться на стену? Она такая скользкая.

– Не знаю, – тупо пробормотал Люк. Его пальцы сжались в кулак, конвульсивно стиснув рукоятку меча.

И тут им показалось, что гигантский червь прыгнул на них. Принцесса закричала, и ее отчаянный вопль эхом отозвался в стенах колодца, тогда как Люк выхватил меч из ножен и привел его в действие. В адских глубинах пропасти его голубой свет был слабым утешением.

Но уондрелла не собиралась нападать на них. Слишком растянувшись даже для ее немыслимой длины, она падала. Она стрелой летела мимо – казавшийся бесконечным белый водопад слабо светящейся плоти. Нагнувшись вперед, они увидели, как чудовище превратилось в точку, потом в едва заметную, не более булавочной головки, искорку. А потом оно исчезло в глубинах бездны. На лету оно гулко билось о стены, и эхо этих ударов доносилось до них все слабее – замирающее воспоминание об огромной смерти.

Люк неверной рукой выключил меч и снова пристегнул его к поясу.

В эту минуту Принцесса осознала, как тесно она прижалась к Люку. Эта близость вызвала в ней волну смущения. Приличия требовали, чтобы она оторвалась, чуть-чуть отодвинулась от него. Это соответствовало бы условностям, но было бы и вполовину не так хорошо и спокойно. Она была совершенно выжата, и успокоение, которое она черпала, прижимаясь к нему, стоило того, чтобы немного нарушить приличия.

Казалось, они стояли так целую вечность. Люк обнял Принцессу, и она не сопротивлялась. Правда, томным взглядом она на него тоже не смотрела, но ему было довольно и этого, по крайней мере, сейчас. Он был счастлив.

Прошла, казалось, целая вечность, и гулкое эхо колодца донесло до них голос, звучавший так слабо, что они не были до конца уверены, что вообще что-то услышали:

– Люк, мальчик… ты там внизу?

Люк и Принцесса обменялись взглядами. Люк неуверенно выглянул из маленького алькова, где они нашли убежище, и стал внимательно всматриваться, глядя вверх. С высоты на него смотрели четыре лица. Два были носатыми и мохнатыми. Одно было металлическим, золотистого цвета.

– Халла! – в ответ донеслось возбужденное чириканье. Это был Хин, тут нельзя было ошибиться. Когда замер исторический вой, Халла снова позвала Люка.

– С вами обоими все в порядке, мастер Люк? – осведомился сверху Трипио.

– По-моему, да, – крикнул Люк в ответ. – Оно бросилось сюда вслед за нами.

– Я все время считала, что вы бежите за нами, – донесся ответ Халлы, – я рада, что ты все еще жив.

– Мы тоже, – воскликнула Принцесса, к которой быстро возвращалась ее обычная уверенность в себе. – Сейчас мы к вам присоединимся. – Она сделал попытку выйти из впадины.

– Нет, не присоединимся, – мрачно возразил Люк, протягивая вперед руку, чтобы остановить ее.

Лея проследила взглядом за его вытянутой рукой. Там, где упала уондрелла, стены колодца были ободраны, так, словно их выскоблили огромным куском наждака. Спиральная лестница из лозы, по которой они спустились, совершенно исчезла. И больше половины карниза – тоже.

– У нас больше нет пути наверх, – крикнул вверх Люк своим взволнованным наблюдателям. – Лестница из лозы, по которой мы спустились, оторвана. Вы можете сделать другую?

Сверху никакого отклика не последовало. На несколько минут их друзья исчезли из виду. Люк был обеспокоен их отсутствием, но вскоре они вернулись.

– Я бы не стала полагаться ни на одну из лоз, растущих здесь поблизости, – крикнула им вниз Халла. – Наверное, лестница, по которой вы спустились, была сделана из лоз, принесенных откуда-то из другого места. Но, может быть, есть другой путь. – Люк оглядел стены колодца.

– Другой путь? О чем ты говоришь, Халла?

– Где вы стояли, когда эта тварь свалилась сверху?

– Здесь в стене есть небольшая выемка, в конце карниза, – сообщил ей Люк.

– Ага, и карниз есть, – повторила Халла, и в голосе ее звучало удовлетворение. – А какой величины углубление?

– Достаточно велико, чтобы мы оба могли в нем стоять.

– Так я и думала. Вы в шахте ковеев, Люк, мой мальчик.

– В чьей?! – нахмурившись, крикнула Принцесса.

– Ковеев, детка, – повторила Халла, – я же говорила, что на Мимбане сосуществовали и до сих пор сосуществуют разные расы. Ковеи родственны зеленушкам, которых вы видели в городе, но они ничуть не раболепны. Они живут под землей, и поэтому никто ни черта о них не знает. Но они пользуются старыми колодцами трелл для того, чтобы иногда подниматься на поверхность, помимо естественных водосточных колодцев и других отверстий.

– Сначала ковеи, потом колодцы трелл, – пробурчал Люк, рассматривая пустоту под ногами. – Что такое колодец трелл?

– Колодец, пробуренный треллами, – как и следовало обкидать, ответила Халла. – Их называют просто колодцами. Никто не знает, для чего их использовали на самом деле, как никто ничего не знает толком о треллах. Возможно, что они построили и много храмов.

– В любом случае, – продолжала она, – они давно уже вымерли, а ковеи живут по сей день. Если вы вернетесь в свою нишу, вы скорее всего обнаружите, что в ней открывается проход.

– Если он есть, мы его найдем, – заверил ее Люк.

– Ковеи не делают никаких попыток скрыть отверстия, из которых они выходят на поверхность, – продолжала Халла. – Если вы сможете найти путь, мы вас встретим наверху. Я уверена, что смогу найти ближайший выход ковеев.

– Звучит обнадеживающе, – жизнерадостно согласился Люк, – за исключением одной-единственной вещи. Что нам делать со светом? У меня есть аварийный фонарик на поясе, и я всегда могу воспользоваться мечом. Только мне не хотелось бы расходовать заряд.

– Ты только найди проход, – уверенно сказала Халла, – у тебя будет масса света, если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО туннель ковеев. Поверь мне на слово, мальчик.

– Попытаемся, – согласился Люк. – Мы пройдем через него, а вы встречайте. – Он обернулся, поколебался, потом снова выглянул и позвал: – Халла!

Над краем колодца появилось маленькое лицо:

– Да, мой мальчик?

– Что нам делать, если мы встретим кого-нибудь из ковеев?

– Они не очень многочисленны и много путешествуют туда-сюда, – сказала Халла. – Вряд ли вы кого-нибудь встретите. Если же столкнетесь с парочкой, они скорее всего так перепугаются, что удерут от вас. Не забудь, они ведь не приручены, в отличие от зеленушек. Они знают о нас так же мало, как и мы о них… во всяком случае, я так думаю. Все время слышишь отчеты о том, что они болтаются вокруг городов, но исчезают, если кто-то начинает их преследовать. Так что, скорее всего, они пугливые и мирные.