Текст книги "Иннокентий 2 (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Дальнейшее действо полностью увлекло Иннокентия. Он снимал, как жених лично заарканил выбранного заранее быка, так называли здесь крупного самца-оленя, как пойманному животному хитро замотали шею, прошептали заклинания, и какой-то ненец ловко перерезал горло. Кровь хлынула в подготовленный заранее сосуд.

Инокентий остановился лишь тогда, когда после черно-белой закончилась и слайдовая пленка.

«На сегодня, пожалуй, хватит!»

– Ну как вам тут?

Кеша обернулся и увидел местных старейшин во главе с Тимофеем, которые подошли к поближе и с любопытством наблюдали за его работой.

– Очень интересно. Спасибо.

Один из ненцев с длинными усами кивнул в сторону висящего на шее фотоаппарата.

– Напечатаете нас в прессе?

– Обязательно.

Тимофей подвел гостя к стаду.

– Мы перевыполнили план по сдаче мяса. Тоже отметьте в статье, пожалуйста.

– Обязательно!

В Кеше проснулся профессиональный репортер. Он достал из внутреннего кармана блокнот и сделал несколько пометок. Надо же как-то описать действо и совершить реверанс в сторону ударного социалистического труда.

Иннокентий из будущего понимал суть нынешней пропаганды. Вылко и старейшины тут же оживились и засыпали приезжего репортера цифрами. Как понял гость, это и были члены правления колхоза. Ну тогда и проще. Зарядив очередную пленку, он сделал групповой портрет самых важных ненцев и несколько отдельных в стиле «Ударник труда смотрит в сторону восхождения зари коммунизма». Эту фишку Кеша стырил у здешних репортеров. Они частенько снимали именно так. Как будто близнецы выходили в газеты снимки передовиков и трудовиков.

– Не хочешь сам поймать олешка?

Вылко гостеприимно держал в руках волосяной аркан. На гостя хитро посматривали аксакалы и молодежь.

«Да ну на фиг! Посмеяться надо мной вздумали?»

– Можно валить только таким Макаром?

– Можешь иначе? – решил поддеть столичного гостя ехидный усач.

– А чего нет!

Иннокентий подошел к стоявшему неподалеку смирному бычку и зарядил ему со всей дури в лоб кулаком. Олень постоял секунду и завалился набок.

«Театральная пауза!»

После этого финта Кешу принялись разглядывать и осторожно обходить бочком. «Богатырь!» – шептались стоявшие неподалеку женки.

Оказывается, для обряда «Уроним в лужу гостя» уже собрались желающие поучаствовать. В итоге по уши в дерьме оказались они.

А вот дальнейшее поразило Кешу до глубины души. Усач достал нож с берестяной рукоятью, наклонился и ловким движением всадил в шею поверженного бычка. Через пару минут Иннокентию торжественно преподнесли чашу с дымящимся напитком.

«Э…это же кровь!»

Деваться было некуда. Он прибил олешка, ему и пить чашу до дна.

«А ничего вроде. С такими темпами скоро упырем стану. А что? Урок завалил, кровь пью. Чего еще надо?»

Кеша запоздало подумал, не зацепил ли он каких-нибудь паразитов. Позже вспомнил, что ему рассказывали на станции о таком местном обычае. Свежая кровь – это средство от авитаминоза. Её можно смело пить. Ненцы еще любят полусырое мясо. Вон какие зубы у всех. Ну да, лимоны тут не растут, как и капуста.

Иннокентий обернулся и поймал на себе насмешливый взгляд Наташки.

Народ загомонил и гостя потащили дальше. Только вот отношение к нему сменилось, как будто его приняли в большую тесную семью. Жених и невеста уже стоят возле чума, и шаман их чем-то окуривал.

Вот такая вот социалистическая действительность. Председатель колхоза и шаман рядом.

– Пошли водку пить, и мясо есть, – засмеялся усач. – Ты настоящий мужик!

– Мясо – это хорошо, – залыбился Кеша.

Классная все-таки у него работа!

Глава 19

Лыжи у печки стоят

Кеша приоткрыл глаза и поморщился. Такое состояние, видимо, будет преследовать его всю вторую жизнь. Ну и запашок в чуме! Воняет кожей, прогорклым маслом и горелым жиром. Хорошо хоть голова не болела. Водка всяко лучше спирта! Да и закуси было море. А может, так на него плошка свежей крови действует? Он представил, как пьет с друзьями и сначала демонстративно заливает в себя свежую кровь, только что добытую из бедного животного.

«Шобы похмелья не было!»

Интересно, какого размера будут у них глаза? Ему стало смешно, и он пошевелился. Затем внезапно почувствовал прикосновение чужого обнажённого тела. И тела точно не мужского. Уж он в этом разбирается и женские титьки как-нибудь отличит от чего-то другого. Осторожно повернув голову, Иннокентий чуть не выругался матом.

«Наташка!»

Собственной персоной и абсолютно нагишом валяется довольная рядом с ним и спокойно себе посапывает. Затем нахлынули воспоминания о вчерашнем дне.

«Без меня-меня женили!»

Так он и не хотел поначалу наслаждаться девичьим телом, но потом вспомнил рассказы, что в таких случаях отказывать нельзя. Смертельная обида! То есть не приставание и насилие, а обида оттого, что ты отказался переспать с предложенной тебе девахой. Однако и обычаи у малых народов Севера! Но опять же… кровь ведь надо как-то разбавлять!

«Ежмень меть!»

Наташка же оказалась дочкой Тимофея. Вот попал! Хотя нет. Эта сволочь Вылко сам её под него подложил. Москвич, богатырь, блондин. Что еще им надо? Счас по-быстрому выдадут девку замуж за местного. И будет в семье не только лишь черноволосый ребенок.

«А было чертовски приятно!»

Организм, во всяком случае, доволен, как слон после посудной лавки. И опять же, Кеша по долгу службы занимался непотребством. Так что к черту лишние мысли. Но не все. Васечкин улыбнулся и осторожно провел рукой по бедру девушки. Какая шелковая кожа!

«Разбудить, что ли и продолжить?»

Наташка как будто почуяла ход его мыслей, открыла глаза и сразу же протянула руку вниз его живота. Ласково наминая там «народное средство от хандры». Затем она негромко что-то выкрикнула. Рядом зашевелились и вскоре через дырку в пологе Кеши сунули чашку с бульоном. Раздался сдавленный девичий смешок. Васечкин потрясенно помотал башкой:

«Это, они тут рядом, пока мы чихпыхались, все это время были?»

Но ненки, как будто услышали его, и быстро выскользнули из чума, посмеиваясь во время сборов. А возле уха раздался горячащий кровь шепот.

– Так ты будешь меня любить, противный?

Она уже была наверху, скинув шкуру и оголив приятную взору миниатюрную фигуру. Темные соски графично подчеркивали общую смуглость кожи, так контрастирующего с белизной тела мужчины.

– Полегче, подруга!

– А то что?

Кеша неожиданно охнул, какая она прыткая, однако! Это он удачно попал. А началось вся движуха началась месяцем ранее.

С мороза чрезвычайно приятно оказаться в тепле. Если еще в руки сунут обычную эмалированную кружку с горячим глинтвейном, то вообще хорошо. В полумраке сидит небольшая компания, тихонько слушая. Какой-то лобастый тип мучает гитару

– Лыжи у печки стоят,

Гаснет закат за горой,

Месяц кончается март,

Скоро нам ехать домой.

Здравствуйте, хмурые дни,

Горное солнце, прощай!

Мы навсегда сохраним

В сердце своём этот край.

Нас провожает с тобой

Гордый красавец Эрцог,

Нас ожидает с тобой

Марево дальних дорог.

Вот и окончился круг,

Помни, надейся, скучай!

Снежные флаги разлук

Вывесил старый Домбай

А ведь он эту вездесущую песню где-то слышал! И не Васечкин прошлый, а Петров из светлого капиталистического будущего. Хотя особо подобной музыкой Иннокентий не увлекался. Слушал, что и все из его круга. Разве что Цой и КиШ стояли особняком, да рок-музыка вроде «Мельницы». Бардовская же песня точно стороной прошла. Может, в кино?

Светловолосый лобастый мужик был в центре пристального внимания небольшого круга публики. Он играл на гитаре умело, пел уверенно. После этой песни сразу перешел на другую, также посвященную горам и альпинизму. Было заметно, что певец здесь не новичок. Пусть и одет неброско.

Но, вообще, Кеша был искренне поражен. Он считал «совок» дико отсталым, но ежедневность то и дело удивляла его. Вот и сейчас, случайно оказавшись в горах, фотокор ТАСС постоянно крутил головой и не разлучался с камерой. Вероника и Олег даже обижались, что он не всегда катается с ними, а снимает, кадрирует и снова снимает.

А как не удивляться? Настоящий горнолыжный курорт Кавказа в Домбае! Он много раз слышал о нем, а побывать пришлось, лишь попав в СССР семидесятых. И сюда можно прилететь на самолете, доехав дальше в горы на комфортабельном автобусе. Здесь уже стояли пусть и простоватые, но гостиницы, кемпинги и была устроен самый настоящий фуникулер.

Мимо них проходили модно одетые в горнолыжные костюмы люди. Мелькали лейблы, фирменные названия известных компаний, производящих спортивную одежду. Ellesse, Sergio Tacchini, FILA. Как будто ты не на Кавказе, а в Альпах. Тренера в сторонке обучали новичков. Горнолыжники поопытней скользили по склонам. Над все великолепием царили белоснежные вершины и огромное с бездонной голубизной небо. И видимая им красота не где-то в далеком будущем, а сейчас в 1977 году!

Первый день Кеша ходил в обалдении, затем начал замечать детали и недостатки. Потом его затащили в гору. В прошлой жизни Кеши отнюдь не был рохлей и даже некоторое время катался на сноуборде. На лыжах же все оказалось иначе. Тренер ругался на его попытки ехать неправильно и странно посматривал, но к концу второго дня Иннокентию удалось в первый раз спуститься.

Веронику и Олега от лыж было не оторвать. Мужчина приехал с новой пассией. Та гор жутко боялась и не вылезала с базы, сойдясь там с такими же девушками, которым лепше тусовка и движуха. Зато вечером с ними получалось весело провести время! Кеша понемногу пришел в себя и начал фотографировать. Хоть что-то необязательное и для души.

Работа обычным стажером в новостном отделе ему быстро приелась. Серьезных заданий покамест ему не давали. Хотя мероприятий в столице хватало, куда его и посылали. Частенько такие кадры оставались невостребованными. Жить на ставку и прошлые накопления становилось неуютно.

«Нарабатывайте руку, молодой человек. У вас проблемы с композицией и чувством кадра!»

Разве что удалось неплохо заработать в Новогодние праздники. О нем неожиданно вспомнил обидевшийся из-за ухода Геннадьевич. Но деньги мирят всех. Кеша в свободное время снимал утренники и пращздничные мероприятия, благо, автомобиль был под боком. Вероника относилась к его халтурам спокойно. Он же деньги в семью несет. Женщина уже начала привыкать, что в доме есть мужчина. Который приколотит, прикрутит, приклеит, повесит, достанет. Москвички в первую очередь ценят уровень комфорта и удобств, что создает мужчина.

В итоге оказалось заработано энная сумма денег в два оклада и заново наладилось общение с лабораторией Центра. Ванадий жаловался, что Григорьевича за пьянство турнули, а взяли какого-то оболтуса по блату. Тот частенько запарывал съемки. Если по рабочим моментам ему было в целом индифферентно, то старых заказчиков, что несли золотые яйца, терять не хотелось.

На том и разошлись. Зато Кеше появилось место, в котором при случае можно было напечатать фотографии. А пара бутылок пятизвездочного и вовсе закрепило потенциальное сотрудничество. ТАСС также загрузило на праздники работой. Не мастерам же заниматься в эти суетливые дни съемкой? В итоге накопились отгулы. А тут и Олег сделал сказочное предложение. Горы, Домбай и места в гостинице. Вероника просто прыгала от восторга. Так что звезды сошлись.

Иннокентий очнулся от наваждения и достал фотоаппарат. Подумал и зарядил светочувствительную А2Ш. Её можно было проявить до чувствительности в 400. Кеша присел в темный угол и оглянулся. Он в последнее время учился быть незаметным. Это один метр, отметив его манеру снимать, посоветовал.

«Не привлекай внимания, не суетись. У нас народ привык, что там, где фотограф, всегда ажиотаж. А ты исподтишка, с рук, без лишней возни. Только так можно добыть гениальные кадры. Строй композицию сначала в голове. Черт с ним, с резкостью и золотым сечением! Эмоции, настроение! У тебя отлично получается „жанр“. Почитай умные книжки»

Вот и сейчас народ под впечатлением исполняемых песен и неуловимым настроением, что установилось в гостиной, абсолютно не обращал внимания на Васечкина. Странно, но эти непонятные и простые песни трогали и его душу.

«Вот уж не подумал бы»

– Это кто, Ничка?

– Ты что, Юрия Визбора не знаешь? – подруга была искренне возмущена.

– Ника, ты не помнишь, где я раньше жил? У нас там только блатные песни и частушки.

Гражданка Смирнова точно не знала, что слушает глубинный народ,и могла в такую чушь поверить.

– Ну, в кино хотя бы. Он играл в «Семнадцать мгновений весны» Бормана.

– То-то я думаю, физиономии знакомая.

– А как тебе песни?

– Оригинально. Мне было интересно, – предельно корректно ответил Кеша.

Внезапно в коридоре его перехватили.

– Надеюсь, эти снимки не будут, где попало?

Визбор смотрел снисходительно, но голос был серьезным.

– Нет, конечно! Здравствуйте, я Кеша, работаю в ТАСС.

– Очень приятно, Юрий. Получается, мы в некотором роде коллеги? Не покажете тогда эти фотографии мне, как напечатаете? Вы так ненавязчиво снимали, что я заметил в последний момент. Должно получиться интересно.

– Вот как раз вас искал, – Васечкин наглел не по дням, а по часам. Войти в доверие такому человеку ему было выгодно. – Телефончик взять. Потом в Москве вас найду.

– Держите! – известный бард мило улыбался.

– Ты взял телефон у самого Визбора!

Вероника прыгала до потолка.

– А чего такого?

– Ты не понимаешь! Через него на таких людей можно выйти. Кеша, хватит бегать по ерунде, займись творческими людьми. Это тебе откроет многие из московских дверей.

Иннокентий задумался:

– Какая у меня мудрая женщина!

Вероника кокетливо улыбнулась.

– Мудрая женщина хочет мирских удовольствий.

– Как скажете, моя повелительница.

Во время гормональной бури пострадали лишь тумбочка и подоконник.

Зато в Москве Кешу ожидали сюрпризы. Внезапно начальник отдела узрел в молодом и крепком специалисте того, кого можно послать на Крайний Север. Стариков было откровенно жалко, заядлых путешественников под рукой не оказалось, а репортаж был заявлен на самом верху. Так что выбор шел из молодых.

Рост и крепость мускулов Васечкина произвели на руководство впечатление. Снимки также понравились. Технически подкован, активный комсомолец, имеет благодарности от милиции. Личное дело к тому же не подкачало. Ведь ехать придется в закрытый пограничниками район и придется делать разрешение.

Кеша искренне не понимал, откуда там в карюю белых медведей погранцы, но благоразумно помалкивал. Также благоразумно он посещал нужные собрания и там больше отмалчивался, сойдя за умного. Когда спрашивали – отвечал согласно линии партии. Все это незаметно для него было вписано в личное дело.

Лучший кандидат! Русский парень с открытой улыбкой!

Не знал Иннокентий лишь одного. В интересную областную контору пришел запрос на некоего Васечкина. Адресат запроса подстегнул провинциальных сотрудников неимоверно. В этот же адресат пришло весьма любопытное сообщение от одной гражданки, идущей в деле под псевдонимом «Каштанка».

Глава 20

МЧС не приедет и не позвонит

Спальное место в чуме огорожено меховым пологом. Получается такая импровизированная палатка, отделенная от остального пространства. Внутрь ставится жировик и его тепла хватает, чтобы спать практически голышом, чем Иннокентий с Наташей и воспользовался. Они самозабвенно целенаправленно двигались сообразно плоскости земной поверхности и друг друга, поэтому не заметили, когда вход в чум приоткрылся и не сразу услышали окрик молодого помощника Тыко Вылки Михаила:

– Хорош барагозить, Кеша-сядеэю. Нас ждут в соседнем колхозе.

Васечкин слегка притормозил и посмотрел на улыбающуюся Наталью. Ей явно не хотелось заканчивать увлекательный процесс «обмена жидкостью» с крупным во всех смыслах мужчиной.

– Погоди, Мишка, мне надо одно дело закончить.

– Давай быстрее. Чых-пых и рыба твоя! Вертолет уже летит.

«Ёкала манне! На фига козе баян!»

Черт дернул его вчера пообещать посетить еще один оленеводческий колхоз со знаковым названием «Красная Тундра». Его председатель как раз был в гостях на свадьбе. Захотел, твою дивизию, налаживать контакты и связи! Зачем? Но что по пьяни не пообещаешь! И ты гляди ж, запомнили заразы. Сейчас не отвертишься.

– Кеша-сядеэю, не останавливайся!

Девушка цепко охватила его ногами и настойчивыми движениями таза дала понять, что желает «продолжения банкета».

Издалека послышался звук подлетающего вертолета. А ему еще надо было собрать вещи и захватить аппаратуру. Но Кеша не сомневался: такая экзотическая девушка у него, когда еще будет. А вертолетчики пущай, летят. Ничего, подождут!

Васечкин тяжело дышал. Заканчивать пришлось в ускоренном темпе. Хорошо подруги Наташки предупредили, что папаша проснулся и хочет видеть дочь. Как бы он отнесся к их совместному времяпровождению еще неизвестно.

– Песца забыл!

– Ага!

Чего же он вчера такого на свадьбе набарагозил? Откуда этот песец? Что бы то ни было, но приключения вышли чрезвычайно интересными. Да еще и выгодными. И даже местами приятными.

«Эх, Наташка!»

Рюкзак за спиной, кофр в одной руке, кошель с олениной и рыбой в другой. Еще и на шею накинули песца, вот в таком виде Кеша и вломился в вертолет, снеся в сторону удивленного донельзя бортинженера.

– Аль дарова, пацаны! Куда летим?

– А это еще, что за хрен с горы?

– Со мной это, – попытался подняться с тюков еще не протрезвевший до конца председатель «Тундры». – Корреспондент из Москвы.

– Понятно, ля. Корреспондент, садись здесь и не отсвечивай! У тебя будет двадцать минут, ля. Слышал? Потом летим на базу. Метеоусловия, ля!

Вертолетчик сквозь гул разворачивающейся турбины прокричал инструктаж и исчез в кабине, а Иннокентий попытался поудобнее устроиться между ящиками и тюками. Среди груза он заметил два ящика питьевого 85 % спирта и резко пахнущую связку шкур. Натуральный обмен у вертолетчиков был явно популярен!

Иннокентий хлопнул себя по лбу. Ему же надо будет фотографировать в ускоренном темпе! Он полез в кофр, достал фотоаппарат и начал заряжать его свежей пленкой. Хорошо привычка у него была железная, отснятые кассеты откладывать в специальный мешочек. Не перепутаешь. Однако! Осталось всего три пленки. Чего же он там вчера еще снимал на банкете? Ничего, потом на контрольках увидит.

Васечкин что-то вспомнил и полез в карман. Вот и адрес, куда прислать фотографии. Эхма, да тут целой бандеролью выйдет, еще и авиа, но его взгляд упал на связку песцов. Да нет, брат, обмен вышел взаимовыгодным. Зато классный подарочек для Вероники получится!

Небо заволокло облаками. Видимо, шел циклон. Что-то там вертолетчик плел по метеоусловия. В иллюминатор смотреть было нечего. Снег, снег, снег. Но вот впереди затемнели на белом темные кляксы чумов, повозок и бегущие по снегу точки огромного стада оленей.

Летели около получаса, а уложились в пятнадцать минут. Председатель «Красной тундры» даже с похмелья руководить умел красиво и громко. Сразу по приезду, пока дюжие молодцы в ускоренном темпе из-за надвигающегося циклона выгружали и загружали вертолет, тут же, не сходя с места, параллельно ведя оживленный торг с вертолетчиками, развил бурную деятельность.

Васечкин как заведенный носился среди повозок и выстраивал кадры. На его взгляд это стойбище от соседнего ничего не отличалось. Чумы, нарты, олени, собаки. Кеша так и не научился различать лица оленеводов. Просто ставил кучно около повозок и снимал одних за другими. Пусть потом сам разбираются кто где. Между делом он успел практически залпом выпить две кружки горячего чая и плошку наваристого бульона. Уже при посадке в вертолет, под ворчание движка и бортинженера, поймал подаренную аборигенами меховую связку. До чего же добрый в Заполярье народ!

Вертолет в этот раз взлетел стремительней и тут же набрал скорость. Васечкин оказался единственным пассажиром и, пока старался устроиться поудобней, в иллюминаторы не смотрел, а шум двигателя мешал услышать тревожные переговоры членов экипажа. Он прозевал момент, когда резко изменилась погода. Было только запоздалое осознание того, что-то пошло не так.

Вертолет внезапно задергался от резких порывов ветра. Раз-два! Кеша даже забеспокоился, встал с места, придвинулся к иллюминатору и оторопел: сплошная серая масса, кажущаяся живой от стремительно несущегося снега.

Вертолет качнуло еще раз, посильнее, и он отчетливо услышал крики из кабины пилотов. И Васечкину стало страшно. Он вспомнил, что в Заполярье и авиационные аварии не редкость. Он был на грани паники. Зачем его сюда, вообще, понесло? Репортаж захотел, так получи! По полной жопе.

«Господа хорошие, товарищи дорогие, что наверху сидят. А это случаем не перебор? То заточкой грозят ливер покромсать, то в катастрофе угробить? На фиг тогда было давать вторую жизнь? Вы что, издеваетесь?»

Крепко тряхнуло. Двигатель безумно взвыл. Вертолет налетел на что-то. Крепко тряхнуло. Васечкин не видел, как отлетели винты, оставив в заполярной тундре сотни килограмм высококачественного металла, как спрессованный лед ломал корпус вертолета, сминал стенки и ребра жесткости. От удара Кеша вырубился.

– Ой, мля!

Иннокентия забросило вглубь салона на тюки с мехами и сие обстоятельство спасло его от всяких нехороших последствий.

Через какое-то время он очухался и попытался подняться. Он быстро оценил ситуацию и принялся оглядываться в поисках самого важного. Кофр с аппаратурой лежал среди тюков целенький! За потерю и порчу государственного имущества начальство по головке не погладило.

– Фу! Пронесло!

Но тут пришло понимание ситуации и захотелось выругаться. Еще через секунду накатил страх, переросший в ужас. Где они, что с ними? Всё ещё подрагивающий от пережитого страха столичный гость осмотрелся в растерзанном салоне вертолета, оценивая разрушения и поломки.

«Знатно помяло! А где экипаж?»

Кеша явственно услышал стоны и, раскидывая тюки и ящики, полез вперед. Благо, на обратном рейсе груза было немного, а то пассажиру могло бы не поздоровиться. Дверь к вертолетчикам никак не открывалась.

– Эй, есть, кто там – отзовитесь! Живы?

– Парень…. Ты как сам?

– Нормально. Что это было?

В узкую щель, которую Кеша смог приоткрыть, просунулась голова бортинженера. На морде лица наливались здоровые кровоподтеки, но сам вроде бодр.

– Обледенели к хренам, ля! Пурга догнала, ля. Говорил же командиру, что опасно лететь, ля. Но он же ас, ля!

– Трепаться будем, или дверь открывать?

– У меня рука, ля, сломана. Держи!

Сквозь приоткрытую дверь бортинженер пропихнул обычную монтажку, и дело пошло, хоть и туго.

– Покопайся в конце салона, ля. Там было что-то. Рычаг нужен, ля. Вона нас, как заклинило, ля. Мы по ходу в какой-то холм влетели, а потом вниз съехали.

– Где экипаж. Ты что один там?

– Командир вроде очухался, но ему ноги зажало. А вот второй, ля…

«Вот попал!»

За бортом бушевала буря. Временами корпус упавшего вертолета слегка покачивало. Это же как же там дует? На какой-то миг Васечкину стало жутко. Но рассуждать и отчаиваться было некогда и он принялся действовать с удвоенной силой. До сих пор концентрация внимания и упорство помогало ему выжить. И в этот раз не отступится.

Покопавшись среди груды ящиков, Иннокентий нашел у самого борта кусок трубы. То, что доктор прописал! Воодрузив её на монтажку, он пусть и с определенным усилием, но доломал заклинившуюся дверцу и убрал куски в сторону, что по мнению бортинженера было лишней тратой времени.

– Все равно мешать будет! Лучше сразу сделать. Руку давай!

– Да, ля! Командира надо вытаскивать.

– Хватит командовать! Докомандовались. Вертолетчики хреновы! Пойдем по алгоритму. Кэп в сознании? Пусть подождет. А тебе надо шину наложить и осмотреть.

– Лекарь, что ли, ля?

– Нет, но соображаю. Давай руку.

Перелом к счастью оказался закрытым. Добравшись до висевшей в кабине экипажа аптечки, Васечкин довольно грубо выругался. Это же надо было так довести аптечку?

– Вы когда ее в последний раз проверяли?

– Да… – бортинженер пожал плечами.

– Ага. Хорошо хоть бинты есть. Вот этот кусок для шины сгодится. Нож имеется?

– Держи, – бортинженер протянул добротный охотничий нож. – Всегда при мне, ля.

– И правильно, ля! Готово! Руку береги, пойду командира смотреть.

У того дела оказались не очень. Присмотревшись, Иннокентий понял, что вынуть его из кресла возможно. Но в районе бедра и груди вертолетчик плотно прижат металлическими частями корпуса машины. Крови видно не было, на пилотах толстая одежда. Но если металл глубоко проник в тело, а Кеша начнет выдергивать командира из кресла, то возможно обширное кровотечение. Насколько Васечкин помнил, в бедре много важных артерий. Так что следовало сначала подготовиться.

Озадачив бортинженера поиском нужного материала, Васечкин начал понемногу отжимать зажавший ноги металл трубой и монтажкой. Освободив ногу, тут же затянул на ней жгут. Мало ли как хлынет? Но все обошлось. Василий, так звали бортинженера, помог выволочь командира в салон, где успел с помощью одной руки освободить достаточно место.

– Давай тампон. Это все бинты?

– Ага.

– Тогда нужно какую-нибудь ткань на полоски порезать.

– Счас, ля

Иннокентий посмотрел на бортинженера и тяжело выдохнул:

– Как я понимаю, обезболивающего у вас нет?

Вертолетчик понимающе открыл глаза:

– Спирт?

– Только не чистый. Разбавь.

– Понял, ля.

Чудесным образом буквально через несколько секунд у вертолетчика в руках появилась фляжка. Васечкин молча кивнул и настороженно посмотрел на торчащий из бедра осколок металла.

– Лей! Прямо на рану. Потом дай выпить командиру

– Понял, ля.

Но тревога была напрасной, обильного кровотечения не случилось, и его удалось быстро остановить. Дырка в плече также оказалась не опасной, артерии задеты не были, и металл вошел неглубоко. Все облегченно выдохнули. Кеша, закончив перевязку, сначала тяжело уселся на тюк со шкурами, затем настороженно приподнялся:

– Пойду, гляну на второго пилота.

– Давай, я за командиром присмотрю.

Кеша просунулся в кабину и полез к вертолетчику, которому во время аварии досталось больше всех. Его изначально посчитали погибшим, но что-то Васечкину показалось странным.

«Да он же живой! Вон пар изо рта идет!»

Пришлось заняться и им. Бортинженер обрадовался и как мог, помог втащить второго пилота в салон. Больше всего досталось лицу вертолетчика. Кеша как смог, вправил сломанный нос, быстро осмотрел и нашел еще одно повреждение. Пальцы левой руки оказались сломаны. На перевязку и шину ушли последние заготовки.

Бортинженер глотнул из фляжки и подал Иннокентию:

– Инвалидная команда, ля. Надо же так угораздило нас?

Васечкин отхлебнул спирта и полез в карман за конфетой.

– В первый раз падаешь?

– Да нет, ля. Но тогда просто вышла аварийная посадка.

Внезапно застонал командир:

– Холодно. Братцы, холодно!

Василий и Иннокентий мрачно переглянулись. За бортом все также заунывно выла пурга, ветер и не думал стихать. Через прорехи и разбитые окна заметно поддувало, наметая небольшие сугробы. Становилось холодней.

Бортинженер смешно икнул, а затем серьезным тоном заявил:

– До утра мести точно будет!

– И?

– Нам нужно укрытие, ля! Иначе замерзнем к чертям, особенно они, – Василий кивнул в сторону лежащих на полу вертолетчиков. – Обидно будет уцелеть при падении и окоченеть от холода.

Иннокентий, разгорячившийся во время оказания первой помощи пострадавшим, тоже начал подмерзать. За бортом минус тридцать с гаком. Весна по-заполярному! Он стал вспоминать свои туристские навыки, которые осваивал несколько отроческих лет.

– Может, иглу забацаем?

– В смысле?

– Снежный дом. Одна стена, – Кеша стукнул по борту, – уже есть. Спереди склон, осталось две стены собрать из снежных кирпичей.

– Твою мысль понял, ля. Сейчас.

Вот хорошо, когда рядом с тобой в подобной ситуации находятся инициативные и неунывающие люди. Сказано-сделано!

Через минуту в руках изумленного Кеши оказались лом и лопата. Сразу вспомнилась армия и зампотылу, считавшего эти два инструмента главным оружием солдата.

«Пока противник строит планы, мы меняем ландшафт!»

Дверь до конца так и не открылась. Темноту прорезал свет мощного «поискового» фонаря. Это Вася постарался, протянув провод. Иннокентий деловито кивнул, накинул капюшон меховой куртки и шагнул вперед, оценивая фронт работ. Кеша помнил, что в классическом эскимосском жилище снежные кирпичи укладывают по кругу и куполообразно. Ему, пожалуй, придется повозиться с уклоном, зато угол будет хороший и для стены потребуется меньше снежных «кирпичей». Но так как иглу выходит неклассическим, стоит подумать заранее о крыше.

Бортинженер помогал Иннокентию по мере сил, но дело двигалось не так быстро, как хотелось. Несколько раз они забирались в салон, где было немного теплей. Малость перекусывали мерзлым хлебом и строганиной. Командир полностью пришел в себя и лежал под грудой вынутых из тюка шкур. Иннокентий критически осмотрел салон. Явно барыжили вертолетчики. Но это не его дело. Каждый занимается чем может. Ему же сейчас хотелось просто выжить до рассвета. Как ветер стихнет, их начнут искать. Во всяком случае, он на это надеялся. Пропажа московского корреспондента – случай не рядовой.

– Пошли крышу закрывать, ля?

– Ага.

Провозились долго, ибо опыт постройки снежного дома был лишь у Кеши и то довольно давно. Неказистая «избушка» имела вход, который был ниже уровня пола. Чтобы не терять тепло. Но зато и заползать туда сложнее и тем более раненым. Пока Иннокентий затаскивал внутрь шкуры и продукты, Василий соорудил жировку, которая должна была обогревать и освещать их временное пристанище. Затем вдвоем, с помощью какой-то матери, смогли затащить внутрь остальных.

Командир пришел в себя, но второй пилот всё ещё был без сознания.

– Плохо? – поинтересовался бортинженер.

– Сотрясуха, – нахмурился командир. – Ему в больницу надо. Да и мне не мешает. Нога ноет. И плечо. Как же нас угораздило.

– Метеорологи, ля, Михалыч. Они нам до вечера погоду обещали. Так бы и носа не высунули, пили сейчас у Таньки спирт на морошке.

Васечкин посмотрел на обоих вертолетчиков и решился задать вопрос, который не давал ему покоя последние часы.

– Мы, вообще, далеко от аэродрома? Нас искать будут?

Бортинженер удивился:

– Как это не будут? Уже ищут. Ветер стихнет, самолет поднимут.

– Да, мы же почти прилетели, километров тридцать оставалось. Но нас ветром снесло восточнее, прямо на эти проклятые столбы. Тут лет пятнадцать назад геологи разбились. Летели в тумане. Все погибли.

Иннокентий ойкнул, а бортинженер вытащил флягу, достал нож и принялся резать мороженое мясо и рыбу тонкими полосками. Затем простелил газету, положил на неё остатки хлеба и насыпал горсть соли.

– Умеешь ты, кэп, поднять настроение! Кеш, на два булька налить, ля?