Текст книги "Рожденные в СССР. Часть вторая. Обретение (СИ)"

Автор книги: Ал Коруд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 6. Непредвиденные обстоятельства. Пятница. 21 июня 1975 года Москва. НИИ ПЭТ при Академии наук СССР

Как только Степан закончил возиться с очередным прибором и вышел в коридор, его тут же перехватил заместитель директора института Лианозов. Его большая лысая голова забавно покачивалась на редкость худющей шее. Что вкупе с немигающим взглядом делало замдиректора похожим на некоего древнего змея. За глаза в НИИ так его и звали «Змеем».

– Степан Николаевич, зайдите, пожалуйста, к Илье Львовичу.

Вот ведь имел человек дар появляться завсегда «вовремя». Холмогорцев как раз собирался зайти в пятую лабораторию попить чайку с пирогами. Одному из её научных сотрудников родственники с Алтая присылали необычайно вкусный травяной сбор. Да и ребята в лаборатории собрались как на подбор приятные, всегда было, о чем с ними поболтать. Но делать нечего, товарищу директору не откажешь. Степан повернул обратно и вскоре завернул по коридору направо, затем вышел к лестнице, ведущей к переходу в административный корпус.

Если лаборатории и технические службы института занимали часть шестиэтажного здания, построенного в шестидесятые годы из обычного силикатного кирпича, то «офис» администрации находился в бывшем особняке девятнадцатого века. В девяностые подобные престижные здания чрезвычайно полюбили банки и конторы финансовых пирамид. Круто выглядеть в их бизнесе было предельно важно, ну а через грабительские проценты клиенты затем оплатят страсть нуворишей к шику и модерну.

Тотчас после неказистого перехода все разительно менялось – потолки становились заметно выше, а лестницы намного шире. Остатки былой дворянской роскоши начинали попадаться на каждом углу. Изящные барельефы на стенах, лепнина на потолках, чудом сохранившиеся вазоны в укромных уголках, вычурно исполненные перила. Все здесь дышало былой роскошью старой дворянской столицы. Во всяком случае Холмогорцеву тут очень бы понравилось, если бы не присутствие многочисленного начальства.

Секретарша директора на миг оторвалась от кипы лежащих на длинном столе бумаг и кивнула в сторону двери. Значит, точно ждет, если без доклада. Кабинет директора НИИ был по-начальственному широк и объёмен. Шкафы с тысячами томов технической и политической литературы; обшитые деревянными панелями из дуба стены; несколько обязательных портретов – классики от науки и неизменный Ильич. Здесь он изображен «В горках».

Степан даже не представлял, насколько вождь мирового пролетариата сакрален для советского образа жизни. Ильич сопровождал человека с самого детства. Он в виде ангелоподобного малыша был изображен на октябрятской звездочке, затем на пионерском значке, потом уже на вполне взрослом комсомольском. Неисчислимое множество плакатов, эстампов, барельефов, канцелярских бюстов. Все это вкупе с непременным кумачом создавало неповторимую советскую атмосферу. И еще памятники Ленину! Каменные, бронзовые, чугунные, из благородного мрамора. Они были поставлены буквально в каждом населенном пункте огромнейшей державы планеты!

Эх, эту бы энергию да в нужное русло! Неужели идеологи страны Советов не понимали, что подобным образом напрочь убивают дух того святого революционного времени? Интересно, сколько ответственных партийных работников читали Ленина не для галочки, а для себя? Хотя полные издания его сочинений присутствовали в каждом важном кабинете страны. Портрет, бюст или на худой конец плакат с Ильичом подразумевался в подобных местах по умолчанию. И что, мы лучше стали понимать, что такое настоящий коммунизм?

Хотя не отнять было все-таки одно – все эти бесчисленные образы товарища Ленина стали настоящим символом эпохи. В каждом фильме, сериале об этих временах он должен был обязательно присутствовать в кадре. Это, наверное, как убрать песни Элвиса Пресли, и Америка той эпохи станет совсем иной. Так что от Ильича в этом мире никуда нельзя было деться. Но, боже ты мой, как в реальности такая подача материала все-таки достает свежего человека. Буквально изо всех щелей лезет тебе в глаза!

Илья Львович Розенблюм был больше похож на чудаковатого ученого, чем на директора одного из прорывных институтов отрасли. Настоящим ученым он, по сути, и являлся, успешно совмещая научную деятельность с административной работой. Такое уникальное сочетание время от времени в этой эпохе еще встречалось. Остатки ядерно-ракетного «прорыва» конца сороковых – начала пятидесятых годов. Тогда самым могущественным политическим фигурам пришлось все-таки пойти на поклон к людям от науки и разделить с ними полномочия. Перед страной остро вставал вопрос выживания, и на его решение тогда не жалели ни ресурсов, ни политической воли.

Как ни хорош был Лаврентий Палыч в амплуа лучшего в Союзе менеджера, но что бы он сделал без Курчатова, Королева или академика Харитона? И ведь за этими относительно молодыми учеными стояла старая русская научная школа. Можно ругать большевиков за многое, но ведь они как-то смогли сохранить и преумножить русскую науку, поставив её затем локомотивом советского прогресса и наполнив новыми кадрами. Были, конечно, и потери, как в генетике и кибернетике, но твердая поступь советской науки наблюдалась по всему миру невооруженным взглядом. Розенблюм и был одним из участников этого эпохального прорыва.

Глядя на сутуловатую сухую фигуру директора в модном, кремового цвета костюме, Степан только сейчас осознал, что Розенблюм на самом деле моложе его самого, если считать настоящий возраст.

– Степан, чего встали, присаживайтесь! – Илья Львович в обычной рабочей обстановке придерживался простецкого обращения. – Собственно, у меня вот какая к тебе просьба. Не в службу, а в дружбу. Мне тут звонили ребята из Дубны, сам понимаешь откуда. Так вот – у них там какие-то серьезные проблемы с новой аппаратурой. Не сможешь завтра к обеду туда подъехать и посмотреть? Понимаю, суббота, выходной, но очень тебя прошу скататься туда. Дело, видать, у них сложное и чрезвычайно срочное. Ну и кто, как не ты, мастер золотые руки, сможешь им помочь! Ждать несколько дней прикрепленных за ними специалистов они не могут. Понимаешь? Да к тому же у тебя и необходимый допуск уже имеется, поэтому формальностей минимум. Ты же сам понимаешь, что мы занимаемся чрезвычайно важным для страны делом? – продолжил по старой привычке давить на сознательность директор. – Хотя чего я тебе это говорю, ты и сам в курсе.

В самом деле Степан отлично знал, что в Дубне находится невероятно засекреченный институт ядерной физики, куда стекаются все полезные в данной сфере науки ученые-попаданцы. Скорей всего и его выезд на «Объект» уже согласован «с кем надо». Так что отказаться от просьбы директора было невозможно. Просто Степану все равно приятно осознавать собственную значимость и вдобавок получить некие бонусы.

– Илья Львович, вы в курсе сколько у меня уже накопилось отгулов?

– Да знаю я, знаю! – Розенбаум махнул рукой, затем прикурил сигарету, выпустив в воздух клуб дыма. Степан все еще не мог привыкнуть к тому, что в эту эпоху курят много и практически везде. Ему даже приходилось специально полностью переодеваться перед уходом домой в другую одежду, рабочая насквозь пропахла табачным дымом. – Вот тебе тогда и сладкая пилюля. В Дубне существует довольно крепкая секция горных туристов, вот заодно и познакомишься с ними. Закончим второй квартал, получишь хорошую премию и турпоездку на Домбай через наш профком. Как, по рукам?

Знаменитая еврейская хитрость! Как можно отказаться от такого чудесного подгона? Не все директора советских предприятий забывали о запросах своих работников. Хотя, собственно, для этого и существовали профсоюзы с их санаториями и домами отдыха. Но одно дело стоять в общей очереди, а другое – получить законный приз из рук начальства. Зато никто слова против не скажет!

– Это обязательно, Степ? Мы же собирались с тобой завтра прогуляться? Погоду обещают хорошую. Всего разок и смотались по-настоящему за город, да и то, как оказалось, на историческую экскурсию.

Холмогорцев показательно горестно вздохнул, отложив тяжелый утюг в сторону и искоса взглянув на Надю. Женщина полулежала на раздвижном диване, выставив вперед свои голые и необычайно красивые ноги. Она, вообще, была везде ослепительно красива! С пышной копной великолепных светлых волос, правильным овалом лица и обалденной фигурой в виде классической «гитары». Бывают же подобные создания природы, им с рождения дано то, чего другие добиваются долгими упражнениями в фитнес-залах! Степан плотоядно прошелся взглядом по её ногам, тонкая сорочка сейчас практически не скрывала соблазнительные формы жены. Он облизнул губы, отлично понимая, что и Надежда сейчас откровенно рассматривает его реакцию. Реакция была правильная, но следовало держать фасон.

– Розенблюм пообещал квартальную премию и оплаченную поездку на Кавказ. Хочешь, попрошу и тебе сделать путевку? Вряд ли он сможет мне отказать.

– Это бродить по горам с бородатыми мужиками и слушать песни под гитару? Без мягкой кровати, горячего душа и ресторана? Нет уж, увольте! Такие удовольствия не по мне.

Девушка поднялась и прошла к открытой двери на балкон, затем достала с подоконника пачку сигарет и прикурила. Холмогорцев не любил, когда она дымила в комнате, но сейчас стерпел. Его взгляд ненароком упал на её открывшиеся ляжечки, затем перешел на заманчивые полушария ягодиц.

«Черт, как же все-таки женщины умеют сбивать мужчин с толку! Придется просить путевки на море. Сто лет не был на нашем побережье»

– Надя…ну, прости.

Он прошел к балкону и мягко обнял подругу за талию. Затем его рука ненароком покатилась вниз. Надежда усмехнулась и плотно прижалась к его паху задницей– эффект был ожидаем!

Они лежали рядом, голые и мокрые, получив долгожданную разрядку одновременно. Это обстоятельство среди прочих было одним из тех, что удерживало их вместе. Сексуальная совместимость главнейший из залогов крепкого брака. И для них обоих с их богатым опытом отношений вовсе не обязательно заново перебирать десятки разных партнеров. Это лотерея без начала и конца. Может, позднее они и отпустят друг друга, но сейчас им было намного лучше вместе. Вот так лежать после близости рядом и знать, что твоему любимому в этот момент так же хорошо, как и тебе самому.

К тому же открывшееся недавно странное обстоятельство, что при сексе между двумя попаданцами невозможно забеременеть, стало шикарным бонусом к плотским отношениям. Особенно в эпоху дефицита патентованных средств контрацепции. Так что молодожены пользовались любой возможностью побыть вместе. Холмогорцев даже не знал, чего здесь больше – игры гормонов или желания заново воспользоваться молодостью, наверстав упущенное. Наверное, и то и другое вместе взятое.

Им, как ни странно, было на самое деле хорошо рядом. Хотя кому-то со стороны было странно наблюдать пару типичных антиподов. Постоянно мечущийся и не всегда твердый дух Степана и яркую, амбициозную, полностью уверенную в себе Надежду. Но чего только в жизни не бывает! Во всяком случае пока они были полностью довольны друг другом. Ну почти… Настоящий физический возраст и опыт прошлых отношений помогал сглаживать углы и прощать друг другу многое. Хорошего все-таки было больше. Одно то, что они могли долго идти рядом по какой-нибудь вечерней аллее в полном молчании, уже говорило о многом. Часто ли люди понимают друг друга без слов? Умение ценить в себе некоторые качества характера делает тебя капельку счастливее. Много ли в самом деле надо просить от жизни? Может быть лучше больше ценить недооцененные доныне моменты? Ловцы счастья. Наверное, это о них?

Надя перевернулась на спину, выгнувшись как кошка. Её глаза ярко блестели в вечерних сумерках, выдавая полученное удовлетворение. В такие моменты она с блаженством плыла по жизни, как в теплой ароматизированной ванне, наслаждаясь каждым моментом бытия. Взгляд пресытившейся кошки остановился на супруге:

– Ты чего так завелся?

– Не знаю. Ты так соблазнительно стояла у балкона, что не смог удержаться.

Женщина прильнула к нему и прошептала, глядя ему в глаза.

– Ты так почаще не сдерживайся. Это полезно.

Они посмотрели друг другу в глаза и засмеялись, откинувшись на кровати. Хорошо вот так лежать рядом и ни о чем не думать. Но вскоре Надежда выскользнула из-под руки мужчины и убежала в ванную, затем на кухне что-то зазвякало и послышалось еле уловимое гудение газовой горелки. Вскоре в проеме двери показалась сама Надя, уже в легком халатике и с расписным подносом в руках. Они купили его в Переславле, мода на русскую посконность уже вовсю входила в столицу.

– Кофе на ночь?

– Ты и так сейчас отлично заснешь. Мне же что-то не спится в последнее время. На кухне немного поработаю. Завтра же не надо рано вставать.

– Опять неприятности на работе?

– Господи, ты не представляешь, какие здесь временами попадаются клинические идиоты! Я-то думала, что уже все повидала. Но, оказывается, подвидов придурков необычайное множество, и представляешь, они постоянно плодятся!

Холмогорцев не смог сдержаться от смеха. Надежда всегда так в красках рассказывала о своем отделе в издательстве. Её яркая индивидуальность там по многим прошлась, как серпом по яйцам.

– Потерпи, пробьешься в замы, станет полегче.

– Как же! Тут в столице везде блат. Сынки и дочки, выпускники первых в стране по рангу институтов! Даже не представляешь, сколько среди них скопилось откровенных уродов. И ведь все они, как оглашенные наверх лезут, порулить и получить. Удивительно, что не развалился совок еще раньше. Это же какой базис был забит в основание!

Холмогорцев бросил мимолетный взгляд на жену. Место редактора отдела переводов ей выделили по разнарядке, да и квалификация Ягужинской вполне подходила. Отличное знание пяти языков это вам не тут и не там. Но в редакции появление человека из будущего особой радости не вызвало. Да и продвижение по карьерной лестнице дальше было под большим вопросом. Здесь уже решали не деловые качества, а многочисленные связи. Они же обычно нарабатывались годами.

Но Ягужинская не была бы собой, если бы не нашла несколько возможностей побочного заработка. С её знанием языков это не было особой проблемой. Да и часть нужных большим людям переводов требовала очень уж специфических знаний в сферах, в которых именно она и была сильна. Так что вскоре к редактору никому не нужного издательства выстроилась целая очередь желающих. Отличное подспорье для молодой семьи! Конечно же, Холмогорцеву не нравилось, что в ближайшие годы жена будет зарабатывать больше его. Но они оба давно прошли возраст неприятия, поэтому договорились обо всем мирно. Тем более что всю мужскую работу в доме все-таки выполнял Степан.

Это он сам сколотил в институте из подручного материала изящные книжные полки, собрал почти всю кухонную мебель по эскизам из зарубежных журналов. Благо их НИИ снабжался хорошо, а с завхозом, который постоянно нуждался в умелых руках Холмогорцева, всегда можно было по-хорошему договориться. В квартире была также переделана почти вся электрика. Сейчас Надежда прямо в коридоре могла включить свет во всей квартире или нужной комнате, выставив его на разный уровень яркости. Газ на кухне зажигался встроенным в плиту пьезомеханизмом, стиральная машина получила более удобный таймер и выключалась сама. Да что там говорить, если даже шпингалеты на окнах оказались поменяны на более удобные. Женщина искренне ценила участие мужа в налаживании их быта и не забывала об этом повторять. В первые недели их жизни на новой квартире это оказалось очень важно. Хоть строители и старались, но переделывать пришлось многое. Иногда у Надежды просто опускались руки, и она была безмерно благодарна Степану, что он все проблемы взвалил на свои крепкие плечи.

Очумелые ручки Холмогорцева помогли им подружиться с соседями по этажу. Как-то по возвращении с работы Степан застал Надежду за разговором с незнакомым чернявым парнем. Оказалось, что это их сосед по площадке Арам Каспарян. Как узнал позднее Холмогорцев, этот относительно молодой человек был из категории блатных новоселов. Понятно же, что часть квартир в экспериментальном доме ушла на нужды города. Ну и там была распределена среди «нужных» людей. Такое и в это время практиковалось сплошь и рядом. Но не Степану сейчас осуждать соседа, его семья также пролезла в столицу «без очереди».

Арам в этот вечер попросил у Надежды по-соседски утюг, наш сломался. На этом они и сошлись.

– Приноси свой, я его гляну.

– Умеешь починить? – удивленно смотрели на Степана темные глаза соседа. Говорил он без акцента, наверное, и родился в Москве. Это же была столица многонациональной империи.

– Он у меня много чего умеет, – с гордостью заметили Надежда.

Поковырявшись в изделии известной немецкой фирмы Siemens, затем Холмогорцев починил соседям сломавшийся японский фен Kenwood, французскую кофемолку Moulinex, но спасовал на двухкассетнике знаменитой корпорации «Сони».

– Там блок питания перегорел. У нас часто напряжение гуляет. Здесь же запчастей нигде не взять!

– Айн момент, я решу этот вопрос, – ответил находчивый Арам и принес через неделю несколько сломанных импортных магнитофонов. Холмогорцев в итоге собрал из них один, но отлично работающий агрегат.

– Вах! – только и ответил иронично сосед и в ближайшие же выходные пригласил их обоих на семейный ужин. Деньги Степан категорически брать отказался. То есть предпочел остаться хорошим соседом, а не калымщиком. Чем, видимо, здорово поднялся в глазах Арама.

Жена Арама русская к тому же коренная москвичка Наташа оказалась великолепной хозяйкой. Весь стол был заставлен всевозможной вкуснятиной и хорошим вином. Наталья вдобавок была большой болтушкой. Она с нескрываемым любопытством задавала вопросы людям из будущего. Временами Араму даже приходилось её притормаживать. Больно уж предмет разговора частенько выходил за рамки «повестки». Все-таки они еще не были так хорошо знакомы. Степан от тостов не отказывался, разговор поддерживал с охотой, так что вечер прошел в доброжелательной обстановке. Было видно, что они молодым соседям искренне понравились.

С этого как-то и началась их обычная добрососедская дружба. Более деловая по характеру Надежда довольно быстро вызнала у Наташки подробности их с Каспаряном жизни и втерлась в полное доверие своим знанием тенденций моды семидесятых. Наташины родители занимали высокопоставленные должности в какой-то внешнеторговой конторе, а сам Арам пока преподавал в одном из экономических вузов, но в дальнейшем хотел заняться наукой. Не так просто перепрыгнуть даже с помощью блата некие ступеньки в научном мире.

Обе пары были молоды, веселы, поэтому несмотря на некоторую разницу в положении, вполне чистосердечно симпатизировали друг другу. Не все ведь в жизни мерялось деньгами. Да и честно говоря, семье Каспарянов знакомство с людьми из будущего заметно повышало статус. Как со временем понял Степан, для большинства советских людей попаданцы выглядели, как довольно загадочные пришельцы из ниоткуда. Надежду сиё обстоятельство здорово смешило, она даже иногда подшучивала над кем-нибудь из зевак.

Было и еще одно животрепещущее обстоятельство. Во времена поздней советской эпохи чрезвычайно важными стали именно горизонтальные связи. Так называемый «блат», «ты мне – я тебе» в реальности не всегда выглядел так плохо, как его описывали позже. Ну уж если государство не смогло создать более гибкую систему отношений, то общество само взялось за это, используя накопленный веками опыт. В идеологической литературе такие отношения обзывались пошлым мещанством, но в реальности бытия помогали решать многочисленные проблемы. Холмогорцев частенько и сам с любопытством осознавал, что в это время социальный статус чаще зависел не от твоего положения на служебной лестнице, а от умения обзаводиться многочисленными связями в совершенно иных сферах. Время бесхитростных ловкачей и будущих махинаторов.

И никто на самом деле этот процесс не мог контролировать! Все-таки как блаженны мечтатели в высоких кабинетах!

Глава 7. Счастливая Суббота. Новосибирск. 22 июня 1975 год

– Костя, – кряжистый мужик, недавно разменявший сороковник, подозвал Маслова к себе. Тот только что вышел из вахтовки, где переодевался. Сегодня была суббота, но на стройке не бывает постоянных выходных. Вот и сейчас их попросили выйти до обеда. Обед же затянулся до четырех пополудни.

– Что хотели, Никанор Ильич?

– Не надумал на каменщика учиться? Будешь сразу получать на шестьдесят рублей больше. Потом классность возьмёшь, и зарплата будет несравнимо выше.

– Да нет, – Константину хотелось засмеяться прямо в лицо мастеру участка. Какое поистине шикарное предложение! – Я у вас до августа перекантуюсь. Затем экзамены и сразу в университет.

– Вдруг не сдашь их?

– Тогда и поговорим!

– И далась тебе эта наука, – прораб протер загорелую лысину платком, – шел бы тогда в технологический техникум. Сначала бригадиром, потом мастером, там и на прораба можно замахнуться или вовсе в трест уйти. Подумай, у нас и квартиры в первую очередь и зарплата, да на премии начальство не скупится. Правда, людьми надо еще уметь руководить. Тут не сразу получится.

Маслов все-таки не мог сдержаться и в голос засмеялся.

– Ей-богу, Ильич, ну ты и учудил. Забыл, что в той жизни я целым предприятием руководил. Когда собственная сеть ресторанов была, у меня народу больше работало, чем во всей вашей шарашке!

Прораб хмуро глянул на человека из будущего и сгоряча сплюнул прямо на скамейку.

– Тьфу ты! Все забываю откуда ты. Много вас тут молодых летом трется, всех не упомнишь. Курить будешь? – достал он пачку рабоче-крестьянской «Примы».

– Не курю, завязал со всем этим давно.

– Ну смотри, было предложено, – Никанор Ильич посмотрел искоса на Константина и спросил. – И как оно рулить таким хозяйством?

– Да хлопотно больно. Только хорошего сушиста выучишь, как он в дверь норовит к конкурентам сбежать.

– Это что еще за птица?

– Японская кухня. Рыба, короче, в рис завернутая. На ура у нас в России зашла.

– Знакомое дело, хорошего специалиста удержать сложно.

– Да это еще ладно, других научим! Так еще захребетники всякие ходить повадились: пожарному инспектору на лапу сунь, СЭС дай, стройинспекция также есть хочет. Еще и налоговая того и гляди с проверкой заявится. Надоело все, затем в туристический бизнес подался. Тем более что сам путешествовать любил.

– Во как? По горам ползал, что ли?

– Да нет, – улыбнулся Маслов. Непосредственность местных его забавляла. Больно уж очень многое из того, что могли себе позволить среднестатистические жители РФ, здесь считалось преимущественно буржуйскими замашками. Не избалован был обычный работяга страны Советов развлечениями. Хорошо, если с молодости к спорту или какому-то увлечению приучен. Иначе одна забава – два пальца в рот, да молодецкий свист. Под рюмашечку или разливное пивко. – Людей мы возили в разные экзотические страны. Тайвань, Вьетнам, Китай.

– Там же нищета одна!

– Была, но сплыла. Зато постоянно тепло. Ты бы отказался зимой в отпуск на теплый пляж скататься? Да, чтобы жрачка за копейки?

Прораб почесал лысину.

– Чего нет? Жена море любит, да дитям полезно.

– Вот и у нас, как только у народа деньга лишняя появилась, тут же поехали мир смотреть. Да я сам частенько зимовал в Тайване. Ну а чего, там дешево и тепло.

– Интересная у тебя жизнь была, Костик.

– Да, Ильич, закачаешься!

Маслов еще раз оглядел Красный проспект. Суббота, кто хотел уже уехал за город или на все выходные к родственникам в деревню. Приезжие и жители окраин уже успели совершить шоппинг в центральные магазины. Сейчас на тротуарах осталась особо никуда не спешащая публика. Место модное, вокруг много молодежи. Здесь, неподалеку от Театра Оперы назначают встречи или сталкиваются случайно. То и дело слышишь приветственные крики или девичий смех. Внезапно Константину стало грустно. Не то чтобы он не нашел здесь приятелей или даже приятельниц, но все это было какое-то не то, наносное. Правда, оставалась надежда на университет, на будущие знакомства среди более ученой и продвинутой публики. Хотя, как его еще примут там… С обычными работягами он всегда сходился легко.

Неожиданно Маслов обратил внимание на густую волну волос такого яркого пшеничного оттенка, что захотелось невольно зажмуриться от их сияния. Затем он обратил внимание на гордую посадку головы идущей по тротуару девушки. Где он это не так давно видел?

– Варя!

Незнакомка неспешно повернулась. Точно, этот правильный овал лица, твердый подбородок, распахнувшиеся от неожиданности большие серые глаза.

– Костя…Константин! – девушка быстро пришла в себя, и улыбаясь подошла к молодому человеку. В руках она держала небольшую стильную сумочку, на руке мягкий обруч наручных часов, да и платье под стать времени, легкое, воздушное. И не скажешь, что она из захолустного поселка. – Вы как тут оказались?

– Так я же живу здесь и учиться буду. Вот кого не ожидал тут увидеть, так тебя.

– Почему? Я снова буду поступать на медицинский. Вот приезжала за дополнительными материалами. Взяла отпуск на работе, чтобы подготовиться. Да заодно решила у подруги на выходные остаться. Когда еще в большом городе побываю.

– То есть сейчас ты, – Константин сделал нажим на «ты», – совершенно свободна?

– Ну, – Варвара сначала вспыхнула, но затем быстро взяла себя в руки и посмотрела парню прямо в глаза, – ты что-то предлагаешь?

– Не сидеть где-то точно! В такую чудесную погоду надо обязательно гулять. Я это еще по прошлой жизни понял. Радуйся каждому погожему дню!

– Хорошее решение, – Варвара улыбнулась. Почему-то у неё это получалось делать разом скромно и одновременно ярко. Как будто было не жалко поделиться радостью со всеми вокруг.

– Значит, не злишься на меня?

– К чему это? – искренне удивился Маслов. – Наоборот, сэкономила мне время и нервы. Правда, знакомство у нас больно уж скоротечное вышло.

Варвара лукаво покосилась на юношу. Она совершенно не была похожа на деревенскую простушку. Или это Константин пребывал в плену обывательских представлений?

– Какое уж вышло! Сеня тебя долго вспоминал, да всем рассказывал. Хвастун ведь он первостатейный, а тут человека из будущего подвез.

– Почему хвастун? Хороший парень. Как и ты прекрасный человек!

Варвара смущенно опустила голову и потянула молодого человека к морозильному ларю.

– Хочу мороженого. Или у вас там девушки из будущего уже его не любят?

– Почему не любят? Оно же вкусное!

Они шли по парковой дорожке, стараясь держаться тени. Проснувшееся от зимней спячки солнце сей год пекло немилосердно. Варвара некоторое время рассматривала донельзя довольную физиономию Маслова, а затем рассмеялась. Костя удивленно обернулся.

– Такое впечатление, что ты никогда в жизни мороженого не ел.

– Подобного точно давно.

– У вас там что, в будущем мороженое не продают?

– Продают, но зачастую такое, что лучше не есть. Добавляют вместо сливок пальмовое масло, жиры непонятного происхождения, да здорово мудрят с рецептурой. Дрянь, короче, химическую производят.

– Да разве так можно? – на лице девушки застыло искренне возмущение. – Его же дети едят!

– Что ты хочешь, гримасы капитализма! Здесь вам отцы коммунары точно не врут. Ради хорошей прибыли хозяева готовы на все. Сам такой был и сам грешил.

– Подожди, – Варвара остановилась и обернулась к Маслову. – Ты, что ли из этих? Буржуев?

– Ну, – Константин улыбнулся, – не такой уж я и буржуй. Было небольшое собственное дело. И работникам я своим хорошо платил и никого не обижал. Не забывай, что времена были другие, да и мы сами.

Неожиданно ему стало грустно, и перемену его настроения тут уже заметила девушка. Ей стало на миг неловко, она распрямила руки и с грустью в голосе спросила.

– Я что-то не то сказала?

– Да ничего, Варя, просто разные воспоминания нахлынули. Как это все начиналось, как возил сумки со шмотками из Китая, на рынке сам стоял на морозе, от бандюганов отбивался. Всякое бывало. Первый капитал ведь кто как зарабатывал. Кто-то горбом, а кто-то присвоил или прихватизировал.

– Это как? – с интересом блеснули глаза девушки. Ей было до сих пор странно слушать про «светлое завтра», нежданно ставшее капиталистическим.

– С помощью специально придуманных законов некоторые особо ушлые личности хапнули часть общенародной собственности. Потом, кто выжил в конкурентной борьбе стали настоящими олигархами. Чуть ли не ногой двери в Кремль открывали. Потом их малость укоротили – «Мол, надо бы и честь знать!» Вот так, Варя, непросто у нас там временами складывалось. Зарплаты и пенсии месяцами задерживались, многие ушли челночить, как я, не всем повезло. Больше народу разорилось, чем заработало. Торговля ведь тоже в некотором роде искусстве, тем более полузаконная. Бандитизм был лютый, но ничего – уцелели. Как-то отстроились, наладились и дальше жить стали, добра наживать. Все бежали и бежали вперед за призрачной мишурой невиданного богатства. И знаешь, счастья нам это совершенно не добавило, – молодой человек остановился на перекрестке дорожек. – Только с возрастом я понял, что очень многое тогда потерял. К чему мне все эти деньги, если все остальное утратил. Не ценил, не совершил. Хочется ведь чего-то настоящего, добиться даже не столько ради славы, а чтобы в этой новой жизни хоть что-то стоящее оставить после себя. Понимаешь меня?

Константин в этот миг удивился сам себе, никогда еще и никому он так не выворачивал душу. Он замолчал, спрятав от девушки глаза.

– Ты потому идешь учиться в университет? – тихо спросила Варвара, она стояла совсем рядом и смотрела на него снизу вверх. Как тогда в поселке при их прощании.

– Наверное. Ну а ты почему в медицинский?

– Хочу детей лечить. Сейчас мне знаний не хватает, – девушка смешно тряхнула головой. Расплетенные волосы колыхнулись золотистой волной. Внезапно Константину безумно захотелось зарыться в них и гладить, гладить это червонное золото. Почему эта, по существу, полузнакомая девушка кажется сейчас такой родной?

– Молодые люди, можно пройти?

– Да, пожалуйста!

Они пропустили пожилую пару и одновременно засмеялись, заметив, что перегородили сразу две дорожки.

Начало вечереть, и они перебрались на оживленную улицу. Люди торопились домой, всласть нагулявшись за день, или шли в гости к друзьям и знакомым. Все куда-то целенаправленно спешили, но только не они. Варвара и Константин даже не заметили, что стали идти так близко друг от друга. В какой-то момент они взялись за руки и больше не отпускали их. Как будто в противном случае, боясь потерять один другого. Говорили ни о чем и обо всем сразу. Варя рассказывала про забавные случаи в её недолгой работе медицинской сестрой. Как в один несчастливый момент она осознала, что ей остро не хватает знаний, чтобы лечить людей.