Текст книги "Причуда"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3

Она же ввела их в дом. Он и внутри был очень хорош, с прекрасно выдержанными пропорциями. Миссис Фоллиат препроводила их в небольшую, со вкусом обставленную малую гостиную, но там они не задержались, а проследовали дальше, в парадную гостиную, где было полно народу и стоял такой гвалт, будто говорили все сразу.

– Джордж, – позвала миссис Фоллиат, – это мосье Пуаро, который любезно согласился нам помочь.

Сэр Джордж, громко что-то вещавший, обернулся. Это был крупный мужчина с не слишком ему шедшей бородой и багрово-красным лицом. Из-за этой своей бороды он чем-то напоминал актера, который так и не решил, кого ему играть: сельского сквайра или же неотесанного бродягу из доминиона. Во всяком случае, на морского волка он точно не походил, решил Пуаро, вспомнив реплику Майкла Уэймана. Держался он как человек чрезвычайно веселый и общительный, но в маленьких светло-голубых глазах затаилась злоба.

– Мы очень рады, – сердечно приветствовал он Пуаро – Как хорошо, что миссис Оливер уговорила вас приехать. Блестящая идея. Ваше имя наверняка привлечет много людей. – Он чуть растерянно посмотрел вокруг. – Хэтти…

Но на его призыв никто не отозвался.

– Хэтти! – повторил он уже несколько более резким тоном.

Леди Стаббс сидела в большом кресле, стоявшем чуть в стороне. Она откинула назад голову и, по-видимому, не замечала, что происходит вокруг. Время от времени она с улыбкой поглядывала на свою покоящуюся на подлокотнике руку и шевелила кистью, чтобы посмотреть, как играет на свету крупный изумруд, красовавшийся на ее среднем пальце.

Она подняла голову и, как застигнутый врасплох ребенок, сказала:

– Здравствуйте.

Пуаро склонился над ее рукой.

– Миссис Мастертон, – продолжал представлять своих гостей сэр Джордж.

Миссис Мастертон была довольно монументальной дамой и чем-то напоминала ищейку. У нее был крупный, выступающий вперед подбородок и большие печальные, немного воспаленные глаза.

Она поклонилась и продолжила беседу. Голос ее был настолько низким, что Пуаро опять подумал про собаку, теперь уже про лающую.

– Пора прекратить этот бессмысленный спор насчет чайной палатки, Джим, настаивала она. – Должны же они наконец понять: мы не можем допустить, чтобы все провалилось из-за дурацких женских распрей.

– Конечно, – согласился ее собеседник.

– Капитан Уорбуртон, – произнес сэр Джордж. Капитан Уорбуртон в клетчатом спортивном пиджаке, с несколько лошадиным лицом, улыбнулся, оскалив белые зубы, и снова обернулся к миссис Мастертон.

– Не волнуйтесь, я все улажу, – пообещал он. – Пойду и по-отечески с ними потолкую. А вот где поставим палатку гадалки? Около магнолии? Или в дальнем конце лужайки у рододендронов?[19]19
  Рододендрон – вечнозеленые кустарники или небольшие деревья из семейства вересковых, с белыми и красными цветами.


[Закрыть]

– Мистер и миссис Легг, – представил сэр Джордж. Высокий молодой мужчина с облупившимся от загара лицом широко улыбнулся. Его рыжеволосая веснушчатая жена – весьма симпатичная – дружески кивнула и снова углубилась в полемику с миссис Мастертон. Ее высокое сопрано и низкий лай миссис Мастертон составляли своеобразный дуэт.

–..У магнолии – мало места.

–..надо рассредоточить… но если соберется очередь…

–..намного прохладнее. Ведь у дома никакой тени…

–..и кокосовые орехи тоже нельзя метать слишком близко к дому… молодежь так легко входит в раж…

– А это, – продолжал сэр Джордж, – мисс Бруис, она всем у нас тут заправляет.

Мисс Бруис, худощавая, по виду очень энергичная женщина лет сорока и с приятными живыми манерами, сидела рядом с большим серебряным чайным подносом.

– Здравствуйте, мосье Пуаро, – поприветствовала она его. – Надеюсь, вам не слишком досталось в дороге? В это время года в поездах так ужасно. Позвольте, я вам налью чаю. Молоко? Сахар?

– Молока очень немного, мадемуазель, и четыре кусочка сахару. – И пока мисс Бруис хлопотала, добавил:

– Я вижу, вы тут развили бурную деятельность.

– Да, приходится. В последний момент всегда обнаруживаются какие-нибудь недочеты. В наше время могут и подвести – причем самым неожиданным образом. А нам столько всего нужно – шатры, палатки, стулья, продукты. Я почти все утро не отходила от телефона.

– А колышки не забыли, Аманда? – спросил сэр Джордж. – И клюшки для часового гольфа?[20]20
  Часовой гольф – малый гольф на площадке, размеченной как циферблат часов. Спортивная игра с твердым маленьким мячиком. Цель игры: подгоняя мяч клюшкой, провести его через ряд лунок при возможно меньшем количестве ударов.


[Закрыть]

– Все в порядке, сэр Джордж. Мистер Бенсон из гольф-клуба был очень любезен. Она подала Пуаро чашку.

– Сандвич, мосье Пуаро? Вот помидоры, вот паштет. – Но, вспомнив о четырех кусочках сахара, добавила:

– Или хотите пирожное?

Пуаро предпочел пирожное, выбрав то, где было больше всего крема.

Потом, держа в руках блюдце, он подошел к хозяйке дома и уселся рядом. Она все еще развлекалась своим изумрудом, любуясь игрой света на его гранях.

– Посмотрите, – сказала она с улыбкой довольного ребенка. – Правда, красиво?

Пуаро внимательно за ней наблюдал. На голове у нее была большая шляпа из ярко-красной соломки – шляпы такого же фасона носили китайские кули. От низких полей на мертвенно-белое лицо падали розовые блики. Миссис Стаббс была сильно накрашена – не в английском, а в каком-то экзотическом стиле. Очень белая матовая кожа, цикламеновые[21]21
  Цикламен (альпийская фиалка) – травянистое растение семейства первоцветных с крупными, ярко окрашенными лилово-розовыми цветками.


[Закрыть] губы, густо накрашенные ресницы. Из-под шляпы виднелись черные гладкие волосы, облегающие ее головку, словно бархатный капор. Ничего от английской томной красоты. Казалось, это существо перенеслось сюда прямо из-под тропического солнца. Но вот глаза… они заставили Пуаро насторожиться. Этот ее младенческий, почти пустой и какой-то застывший взгляд.

И доверительность ее была очень детская, Пуаро даже ответил ей, как ответил бы ребенку:

– Очень красивое колечко. Она засияла от удовольствия.

– Я вчера получила его от Джорджа, – пояснила она, понизив голос, как будто доверяя ему тайну. – Он столько мне всего дарит. Он такой добрый.

Пуаро снова взглянул на кольцо и на ладонь, лежавшую на подлокотнике. Ногти были очень длинные и покрыты красно-коричневым лаком.

«Не трудятся они и не прядут…»[22]22
  Почти дословная цитата из Евангелия от Луки (гл. 12; ст. 27).


[Закрыть] – вспомнилось ему.

Он, конечно, не мог себе представить, чтобы леди Стаббс трудилась или пряла. Но и на полевую лилию она была мало похожа. Она была явно оранжерейным творением.

– У вас прекрасная гостиная, мадам, – сказал он, оценивающим взглядом окидывая комнату.

– Наверное, – отсутствующе ответила леди Стаббс. Склонив голову набок, она опять стала поворачивать кисть то так, то эдак, любуясь вспыхивавшими в глубине камня зелеными искрами.

– Видите? – доверительно сказала она. – Камень мне подмигивает.

Она вдруг расхохоталась, и Пуаро поразил этот до неприличия громкий смех.

– Хэтти, – послышалось с другого конца гостиной: голос сэра Джорджа был мягок и добр, но в нем прозвучала и укоризна.

Леди Стаббс перестала смеяться.

– Не правда ли, Девоншир великолепен? – спешно спросил Пуаро, соблюдая светский ритуал.

– Он прекрасен днем, – сказала леди Стаббс, – когда, конечно, нет дождя. И мрачно добавила:

– Но здесь нет ночных клубов.

– Понимаю, вы любите бывать в ночных клубах?

– О да! – пылко сказала леди Стаббс.

– А почему вы их так любите?

– Там музыка, и можно потанцевать. И я надеваю туда свои лучшие наряды, браслеты, кольца. И на других женщинах тоже красивые наряды и драгоценности, но не такие красивые, как у меня.

Она самодовольно улыбнулась, а Пуаро вдруг стало ее жаль.

– И все это вам очень нравится?

– Да. А еще я люблю казино. Почему в Англии нет казино?

– Меня тоже это удивляет, – со вздохом сказал Пуаро. – Думаю, казино просто не соответствует английской натуре.

Она взглянула на него непонимающе. Потом, слегка склонившись к нему, сказала:

– Однажды в Монте-Карло я выиграла шестьдесят тысяч франков. Я поставила на номер двадцать семь, и он выиграл.

– Это, должно быть, очень волнующе, мадам.

– О да. Джордж дает мне деньги на игру, но обычно я проигрываю, – с грустью произнесла она.

– Это печально.

– О, это совершенно не важно. Джордж очень богат. Хорошо ведь быть богатым, верно?

– Очень хорошо, – учтиво подтвердил Пуаро.

– Если бы я не была богатой, возможно, я выглядела бы как Аманда.

Она принялась бесцеремонно разглядывать сидевшую за чайным столом мисс Бруис.

– Вам не кажется, что она очень уродлива? Мисс Бруис в этот момент подняла голову и посмотрела в их сторону. Леди Стаббс говорила негромко, но не услышала ли ее Аманда Бруис…

Пуаро обернулся и встретился взглядом с капитаном Уорбуртоном. В глазах капитана были насмешка и ирония.

Пуаро попытался переменить тему.

– Вы были, наверное, очень заняты подготовкой праздника? – спросил он.

Хэтти Стаббс покачала головой.

– Нет. По-моему, все это очень скучно – и вообще, зачем? Есть слуги и садовники. Почему бы им не заниматься этим?

– О, дорогая, – вдруг вмешалась миссис Фоллиат, она подошла и села на стоявший рядом диван. – Такие взгляды вы усвоили в ваших островных поместьях. Но в наши дни жизнь в Англии, увы, совсем иная. – Она вздохнула. – Теперь почти все приходится делать самим.

Леди Стаббс пожала плечами.

– Я считаю, это глупо. Какой же тогда смысл быть богатым, если все надо делать самим?

– Некоторым это нравится, – улыбнулась ей миссис Фоллиат. – Мне, например. Ну не все, конечно, но кое-что я очень люблю. Например, возиться с садом или готовиться к праздникам, вроде завтрашнего.

– Это будет что-то вроде вечеринки? – с надеждой спросила леди Стаббс.

– Да, похоже, только будет много, много народу.

– Как в Аскете?[23]23
  Аскот – селение в графстве Беркшир, к западу от Лондона, получившее международную известность королевскими конными играми, начало которым было положено в 1711 году. На играх обязательно присутствует монарх со свитой и членами королевской семьи, а также собирается цвет лондонского высшего общества.


[Закрыть] И огромные шляпы, и все такие шикарные?

– Ну, не совсем, как в Аскоте, – ответила миссис Фоллиат и мягко добавила:

– Вам надо привыкать к деревенской жизни, Хэтти. В ней есть своя прелесть. Помогли бы нам утром – вместо того чтобы оставаться в постели и подняться только к чаю.

– У меня болела голова, – надув губки, отозвалась Хэтти, но тут же настроение у нее изменилось, и она нежно улыбнулась миссис Фоллиат. – Но завтра я исправлюсь и буду делать все, что вы скажете.

– Очень мило с вашей стороны, дорогая.

– А у меня есть новое платье. Его принесли сегодня утром. Пойдемте со мной наверх, посмотрим.

Миссис Фоллиат колебалась, но леди Стаббс уже встала и настойчиво повторила:

– Ну, пожалуйста! Платье очаровательное! Идемте же!

– Ну, хорошо, хорошо. – Миссис Фоллиат слегка усмехнулась и поднялась.

Когда она, казавшаяся еще меньше рядом с рослой Хэтти, выходила из комнаты, Пуаро увидел ее лицо и был поражен: вместо недавней улыбки на нем было выражение крайней усталости. Она словно бы дала себе волю и сняла на миг светскую маску. А возможно, за этим скрывалось что-то большее. Возможно, она страдала какой-то болезнью, о которой, как свойственно многим женщинам, никогда не говорила. «Она не из тех, кто ищет жалости или сочувствия», подумал Пуаро.

В кресло, где только что сидела Хэтти Стаббс, опустился капитан Уорбуртон. Он тоже взглянул на дверь, через которую вышли обе женщины, и с пренебрежительной усмешкой (естественно, не в адрес старшей), произнес:

– Пре-е-краснейшее создание, не так ли? – Краем глаза он проследил, как сэр Джордж с миссис Мастертон и миссис Оливер выходят через стеклянную дверь в сад. – Окрутила старика Стаббса по всем правилам. Чем только он ее не ублажает! Драгоценности, норковые манто и все прочее. Не пойму, замечает ли он, что у нее пустовато в голове? Возможно, для него это не имеет значения. В конце концов эти новоявленные богачи не нуждаются в интеллектуальном общении.

– Кто она по национальности? – поинтересовался Пуаро.

– По ее виду я всегда считал, что она из Южной Америки, но на самом деле она вроде бы родом из Вест-Индии. С одного из тех островов, где сахар, ром и все в таком роде. Она из родовитых переселенцев – креолка, я имею в виду не то, что она полукровка. Я полагаю, они там все между собой переженились, на этих островах, отсюда-то и умственная неполноценность.

К ним подошла юная миссис Легг.

– Послушайте, Джим, – обратилась она к капитану, – вы должны поддержать меня. Эту палатку надо поставить там где мы решили – в дальнем конце лужайки у рододендронов. Это единственное подходящее место.

– Мамаша Мастертон так не считает.

– Что ж, вам надо ее уговорить. Он хитро улыбнулся.

– Миссис Мастертон – мой босс.

– Ваш босс Уилфред Мастертон, поскольку он – член парламента.

– Позволю себе заметить, что его жене эта должность подошла бы больше. Именно она верховодит в доме, мне ли этого не знать.

Сэр Джордж вернулся в гостиную тем же манером – через стеклянную дверь.

– А, Салли, вот вы где, – сказал он. – Вы нам нужны. Вы не подумали о тех, кто будет намазывать маслом булочки, кто будет разыгрывать пирожные, и вообще, почему продукты оказались там, где обещали разместить столик со всякими вышивками и вязаньем? Где Эми Фоллиат? Только она одна может справиться с этими сложностями.

– Она пошла наверх с Хэтти.

– Ах, вот оно что…

Сэр Джордж беспомощно осмотрелся. Мисс Бруис тут же выскочила из-за стола, где заполняла пригласительные билеты:

– Сейчас я вам ее приведу, сэр Джордж.

– Благодарю вас, Аманда. Мисс Бруис вышла из комнаты.

– Д-да, надо побольше проволочной сетки, – пробормотал сэр Джордж.

– Для праздника?

– Нет-нет. Поставить ограду в лесу – там, где мы граничим с Худаун-парком. Старая давно развалилась, и теперь они ходят и ходят.

– Кто?

– Да нарушители, туристы! – воскликнул сэр Джордж.

– Вы напоминаете Бетси Тротвуд,[24]24
  Бетси Тротвуд – персонаж знаменитого юмористического романа Чарлза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» (1837).


[Закрыть] воюющую с ослами, – с улыбкой сказала Салли Легг.

– Бетси Тротвуд? Кто это? – простодушно спросил сэр Джордж.

– Диккенс.

– А-а, Диккенс. Я читал когда-то «Записки Пиквика». Неплохо, даже не ожидал. Но если серьезно, туристы – сущее бедствие с тех пор, как тут устроили этот проклятый туристский центр. Эти юнцы лезут сюда отовсюду. А в чем они ходят! Сегодня утром идет парень, и на рубашке у него – сплошь черепахи и еще какое-то зверье – ну, думаю, не иначе как я вчера выпил лишку. Половина не говорят по-английски, несут какую-то чушь. – Он передразнил:

– «О, пожалуйста… сказать мне… дорога на переправа?» Я им кричу, что нет тут дороги, уходите, а они только хлопают глазами и ничего не могут понять. Это парни. А девицы хихикают. Кого сюда только не носит – итальянцы, югославы, голландцы, финны. Не удивлюсь, если к нам пожаловали уже и эскимосы! И подозреваю, что половина этой публики – коммунисты, – мрачно закончил он.

– Только не заводитесь, Джордж, по поводу коммунистов, – сказала миссис Легг. – Идемте, я помогу вам справиться со строптивыми женщинами.

Ведя его к двери на террасу, она обернулась и позвала:

– Пойдемте с нами, Джим. За свою идею надо биться до конца, тем более что мы правы.

– Я готов, но хочу ввести мосье Пуаро в курс дела. Ему ведь предстоит присуждать призы за игру «Найди жертву».

– Вы можете сделать это позже.

– Я подожду вас здесь, – согласился Пуаро. Наступила тишина, Алек Легг нехотя поднялся и вздохнул.

– О женщины! – сказал он. – Просто какой-то пчелиный рой. – Он выглянул в окно. – И все из-за чего? Из-за какого-то дурацкого праздника, который никому не нужен.

– Но кому-то, очевидно, все-таки нужен, – заметил Пуаро.

– И почему у людей нет ни капельки здравого смысла? Почему бы им наконец не задуматься? Не подумать о том, что творится в мире? Неужели не понятно, что жители земли совершают самоубийство?

Пуаро справедливо рассудил, что на этот вопрос отвечать не обязательно. Он только с сомнением покачал головой.

– Если мы ничего не предпримем, пока еще не поздно… – Алек Легг внезапно умолк, на его лице на миг отразился гнев. – Знаю, знаю, о чем вы думаете. По-вашему, я просто неврастеник. Эти проклятые врачи тоже думают, что мне надо поправить нервы. Надо, говорят, отдохнуть, переменить обстановку, подышать морским воздухом. Ну раз надо, так надо: мы с Салли приехали сюда, сняли на три месяца домик на мельнице, и я следую их предписаниям. Ловлю рыбу, купаюсь, совершаю длительные прогулки, принимаю солнечные ванны…

– Да-да, я сразу это понял, – вежливо заметил Пуаро.

– А-а, это? – Алек прикоснулся к своему облупившемуся лицу. – Это результат в кои-то веки распрекрасного английского лета. Ну и какой от всего этого толк? Нет уж, что есть, то есть, никуда от этого не убежишь.

– Да, бегство никогда не приводит к добру.

– Здесь, в деревенской обстановке все воспринимается еще острей… эта невообразимая всеобщая апатия… Даже Салли, которая достаточно умна, рассуждает так же, как и все. Стоит ли волноваться? Вот что она говорит. Это меня бесит! Стоит ли волноваться!

– А действительно, отчего вы так волнуетесь?

– Боже мой, и вы – туда же?

– Нет-нет, я ничего не собираюсь вам советовать. Я просто хотел бы знать отчего?

– Неужели вы не видите, что кто-то должен хоть что-то предпринять?

– И этот кто-то – вы?

– Нет, не я лично. В наше время отдельно взятая личность уже не имеет значения.

– Ну не скажите. Даже в такое время, как сейчас, каждый из нас все же во многом остается индивидуалистом.

– И напрасно! В такое напряженное время, когда перед человечеством встал вопрос «жизнь или смерть», нельзя думать о собственных болячках и заботах.

– Вот тут вы совершенно заблуждаетесь. Во время войны, в одну из жестоких бомбежек мысль о возможной смерти беспокоила меня куда меньше, чем натертая мозоль. Тогда меня это удивило. «Думай о том, – твердил я себе, – что тебя в любую минуту может убить». Мне даже было несколько стыдно – какая-то пустячная мозоль мучила меня сильнее, чем страх перед смертью. Понимаете, – в экстремальных условиях всякие мелочи вдруг обретают особое значение. Я видел женщину, пострадавшую в уличной аварии; у нее была сломана нога, а она рыдала из-за порванного чулка.

– Это доказывает лишь то, что женщины – феноменальные дуры!

– Это доказывает, какова суть человеческой натуры. Возможно, именно сосредоточенность каждой отдельной личности на своей жизни и помогла выжить роду человеческому.

– Порою мне кажется, что лучше бы этого не произошло, – сказал Алек Легг, пренебрежительно усмехнувшись.

– И притом, – продолжал Пуаро, – это в некотором роде проявление скромности. А скромность —, ценное качество. Вот во время войны в вашем метро часто встречался лозунг: «Все зависит от тебя». Я думаю, его придумал какой-нибудь видный духовный деятель, но, по-моему, это чрезвычайно опасное утверждение. Поскольку оно ложно. Ну что может зависеть от какой-нибудь, скажем, миссис Бланк из глухой деревушки? Если она и впрямь уверует в это, ее жизнь превратится в ад. Пока она будет думать о том, чем бы ей помочь спасению мира, ее собственный ребенок опрокинет на себя чайник.

– Вы, вероятно, придерживаетесь старомодных взглядов. Ну а какой лозунг выбрали бы вы?

– Ну а зачем мне собственный лозунг? У вас, у англичан, существует одна старая поговорка, по-моему, очень мудрая.

– Какая же?

– «Бог-то Бог, да сам не будь плох».

– Ну и ну… Вот уж не ожидал, – изумился Алек Легг.

– А знаете, что не мешало бы сделать у нас в стране?

– Наверное, что-нибудь очень эффективное, но неприятное, – с улыбкой сказал Пуаро.

– Надо бы убрать слабоумных – всех начисто. – Алек Легг оставался серьезным. – Не давать им плодиться. Если хотя бы только в одном поколении разрешить иметь детей только умным людям, вы представляете, каков бы был результат?

– Вероятно, резкий прирост пациентов в психиатрических клиниках, – сухо отозвался Пуаро. – Корни растению нужны так же, как и цветы, мистер Легг. Какими бы прекрасными ни были цветы, они погибнут, если уничтожить корни. – И как бы между прочим спросил:

– Леди Стаббс была бы у вас, вероятно, среди кандидатов, подлежащих усыплению?

– Естественно. Какая польза от такой женщины? Что она сделала для общества? Думала ли она когда-нибудь о чем-то, кроме своих нарядов, мехов и драгоценностей? Вот я и спрашиваю: какая от нее польза?

– Мы с вами действительно намного умнее, чем леди Стаббс, – спокойно произнес Пуаро. – Но, – он печально покачал головой, – боюсь, у нас нет ни малейших шансов стать украшением общества.

– Украшением… – фыркнув, начал было Алек, но тут в комнату вошли миссис Оливер и капитан Уорбуртон.

Глава 4

– Вам нужно пойти взглянуть на «ключи», вообще на весь реквизит, используемый в нашей игре, – сказала, отдышавшись, миссис Оливер.

Пуаро поднялся и послушно последовал за ними. Миновав холл, они прошли в небольшую, обставленную как служебный кабинет комнату.

– Слева – орудия убийства, – объявил капитан Уорбуртон, махнув рукой в сторону карточного столика. Там были разложены маленький пистолет, кусок свинцовой трубы со зловещим коричневым пятном, синий флакон с этикеткой «Яд», кусок бельевой веревки и шприц.

– Это – орудия, – пояснила миссис Оливер, – а это – подозреваемые. – И она протянула Пуаро отпечатанную карточку.

Он с интересом прочитал:

Подозреваемые:

Полковник Блант – местный сквайр.

Эстелл Глинн – красивая и загадочная молодая женщина, гостья полковника Бланта.

Питер Грей – молодой ученый-атомщик.

Джоан – дочь Бланта, жена Питера Грея.

Мисс Уиллинг – экономка.

Квайет – дворецкий.

Майя Cтавска – молодая туристка.

Эстебан Лойола – незваный гость.

Пуаро прищурился и посмотрел на миссис Оливер с легким недоумением.

– Великолепный список действующих лиц, – деликатно заметил он. – Но позвольте спросить, мадам, что требуется от участников игры?

– Переверните карточку, – сказал капитан Уорбуртон.

Пуаро перевернул.

На обратной стороне было напечатано:

Фамилия: ________________

Адрес: ________________

Резюме: ________________

Имя убийцы: ________________

Орудие, которым было совершено убийство: ________________

Мотив: ________________

Время и место: ________________

Основания для ваших выводов: ________________

– Каждый участник получает такую карточку, а также блокнот и карандаш для того, чтобы можно было записать «ключи» к разгадке, – начал быстро объяснять капитан Уорбуртон. – Ключей будет шесть. И вы переходите от одного к другому, как в игре «Найди клад», а орудия убийства будут спрятаны в нескольких подозрительных местах. Вот первый ключ – фотография. Каждый начнет с нее.

Пуаро взял маленькое фото и, нахмурившись, стал рассматривать. Потом повернул его вверх ногами и еще больше нахмурился. Уорбуртон улыбался.

– Искусно сфотографировано, верно? – самодовольно спросил он. – И довольно просто, если знаешь, что это такое.

Пуаро не знал, и ему стало досадно.

– Что-то вроде зарешеченного окна? – предположил он.

– Некоторое сходство есть, согласен. Но вообще это часть теннисной сетки.

– Ах вот как! – Пуаро снова посмотрел на снимок. – Да, теперь, когда вы сказали, это совершенно ясно.

– Многое зависит от того, как посмотреть на вещь, – усмехнулся Уорбуртон.

– Истинная правда.

– Второй ключ будет в ящике под серединой теннисной сетки. Это пустой флакон из-под яда и рядом с ним обыкновенная пробка.

– Понимаете, – быстро заговорила миссис Оливер, – флакон с винтовым горлышком, так что, по существу, ключом является пробка.

– Знаю, мадам, что вы очень изобретательны, но мне не совсем понятно…

– Ну конечно, – перебила его миссис Оливер. – Есть пересказ происходящего. Краткое содержание, как в журнальных сериалах. – Она повернулась к капитану Уорбуртону. – Листки у вас?

– Их еще не прислали из типографии.

– Но они же обещали!

– Знаю, знаю. Все всегда обещают. Листки с содержанием будут отпечатаны вечером к шести. Я сам съезжу за ними.

– Ну хорошо. – Миссис Оливер глубоко вздохнула и повернулась к Пуаро. Тогда мне самой придется все вам рассказать. Только рассказчик я никудышный. Видите ли, когда я пишу, у меня все четко и ясно, но, как только пытаюсь это пересказать, получается страшная неразбериха. Поэтому я никогда ни с кем не обсуждаю своих замыслов. Я уже научена горьким опытом: как только я начинаю это делать, мне вскоре со скучающим видом говорят:

«Э-э… ну да… но непонятно, что же тут происходит и… наверное, из этого ничего не получится». Так бывает обидно! Ведь когда я пишу, у меня все получается.

Миссис Оливер перевела дух и продолжала:

– Ну, слушайте. Питер Грей, молодой ученый-атомщик, подозревают, что он работает на коммунистов, и он женат на этой девушке Джоан Блант, а его первая жена умерла, но на самом деле она не умерла, потом она вдруг появляется, потому что она – тайный агент или, вернее, она туристка, а у жены роман, а этот человек, Лойола, появляется то ли, чтобы встретиться с Майей, то ли, чтобы шпионить за ней, и существует шантажирующее письмо, которое могла написать экономка или дворецкий, и пропадает револьвер, а поскольку вы не знаете, кому адресовано письмо… и тут за обедом вдруг откуда-то падает шприц, а потом он исчезает…

Миссис Оливер вдруг остановилась, правильно оценив реакцию Пуаро.

– Знаю, – сочувственно сказала она. – Все кажется очень запутанным, но это не так – по крайней мере у меня в голове. Вот когда вы получите листок с кратким изложением задуманной мной истории, вы поймете, что все тут совершенно ясно. – Однако, – добавила она, – вам совершенно не обязательно вникать во все эти подробности, верно? Ваша задача – только вручить призы (кстати, очень хорошие, первый приз – серебряный портсигар в форме револьвера) и похвалить победителя, сказать, как он замечательно умен и прочее.

Пуаро подумал про себя, что победителю действительно нужно быть очень умным. Впрочем, он сильно сомневался в том, что будет победитель. И задуманная миссис Оливер игра, в которой нужно было найти жертву, была пока окутана для него непроницаемым туманом.

– Что ж, – бодро произнес капитан Уорбуртон, взглянув на свои часы, пожалуй, пора забирать в типографии листки.

– А вдруг еще не готовы?.. – дрогнувшим голосом спросила миссис Оливер.

– Готовы, готовы. Я звонил. Пока. Он вышел из комнаты.

Миссис Оливер тут же схватила Пуаро за руку и хриплым шепотом произнесла:

– Ну?

– Что «ну»?

– Что-нибудь заметили? Кого-нибудь заподозрили? С мягким укором в голосе Пуаро ответил:

– По-моему, все вполне нормально.

– Нормально?

– Возможно, это не совсем подходящее слово. Ибо у леди Стаббс, как вы и говорили, определенно имеется некоторая умственная отсталость, а мистер Легг, наоборот, чересчур заумный.

– Да нет, с ним все в порядке, – нетерпеливо заметила миссис Оливер. – У него просто нервный срыв.

Пуаро не стал заострять внимания на некоторой нелогичности ее слов, а просто принял их к сведению.

– Все крайне возбуждены и очень раздражительны, что, впрочем, характерно при подготовке развлечений такого рода. И если вы могли заметить…

– Ш-ш! – Миссис Оливер снова схватила его за руку. – Сюда кто-то идет.

Это все больше походило на плохую мелодраму… Пуаро почувствовал, что и сам начинает раздражаться.

В дверях появилось доброжелательное лицо мисс Бруис.

– О, вот вы где, мосье Пуаро. А я вас разыскиваю – хочу показать вам вашу комнату.

Она повела его наверх, где ему была отведена просторная комната с видом на реку.

– Ванная прямо напротив. Сэр Джордж подумывает прибавить ванных, но тогда, к сожалению, придется нарушить пропорции комнат. Надеюсь, вам тут будет удобно?

– Да, конечно. – Пуаро окинул оценивающим взглядом этажерку, настольную лампу и коробку с наклейкой «Печенье» у кровати. – Кажется, все в этом доме доведено до совершенства. Кого мне благодарить: вас или очаровательную хозяйку?

– Леди Стаббс целиком поглощена тем, чтобы быть очаровательной, – не без ехидства заметила мисс Бруис.

– Очень живописная молодая особа, – задумчиво произнес Пуаро.

– Вот именно…

– Правда, возможно, в других отношениях она не столь… – он осекся, pardon,[25]25
  Простите (фр.)


[Закрыть] я чересчур увлекся. Есть вещи, о которых, возможно, тут не принято даже упоминать.

Мисс Бруис внимательно на него посмотрела и сухо сказала:

– Леди Стаббс прекрасно знает, что делает. Она действительно очень эффектная женщина, но, кроме того, она еще и очень даже себе на уме.

Она повернулась и, прежде чем Пуаро успел скроить удивленную мину, выскользнула из комнаты. Так вот, значит, что думает о хозяйке дома деловитая мисс Бруис! Или она сказала так по каким-то особым соображениям? Зачем так откровенничать с посторонним, только что приехавшим человеком? А может, именно потому, что он посторонний? Да к тому же иностранец. Эркюль Пуаро по личному опыту знал, что многие англичане полагают, что иностранцам можно говорить все что угодно и что их вообще нельзя воспринимать всерьез!

Он нахмурился, растерянно уставившись на захлопнувшуюся дверь. Потом взглянул в окно – как раз в тот момент, когда из дома вышли леди Стаббс и миссис Фоллиат. На некоторое время дамы задержались у большой магнолии, что-то оживленно обсуждая. Но вот миссис Фоллиат кивнула на прощание, подняла свою садовую корзину, в которой лежали перчатки, и пошла по подъездной аллее. Леди Стаббс довольно долго смотрела ей вслед, затем машинально сорвала цветок магнолии, понюхала его и медленно двинулась по дорожке, которая вела сквозь заросли деревьев к реке. Прежде чем исчезнуть из виду, она оглянулась. Из-за магнолии нарочито спокойным шагом вышел Майкл Уэйман и после недолгих колебаний проследовал в гущу деревьев, где только что скрылась стройная фигурка.

«Решительный молодой человек, – подумал Пуаро. – И к тому же красив. В общем, личность куда более привлекательная, чем сэр Джордж Стаббс…

Но, собственно, что тут такого? Ситуация вполне ординарная. Богатый невзрачный муж, весьма уже зрелого возраста, молодая, красивая, умная (или не очень) жена и влюбчивый молодой человек. Неужто это достаточная причина для того, чтобы миссис Оливер кинулась мне звонить? Конечно, у миссис Оливер живое воображение, но…»

– Но я ведь не занимаюсь такими вещами, – пробормотал уже вслух Эркюль Пуаро. – Выслеживать любовников на предмет установления факта адюльтера[26]26
  Адюльтер – супружеская неверность.


[Закрыть] – не по моей части. И вообще, почему миссис Оливер вбила себе в голову, что тут что-то не так? Впрочем, в ее голове царит такая путаница…

Пуаро решительно не понимал, как ей удается создавать вполне связные детективные романы. Однако при всем при том она часто удивляла его своей прозорливостью.

– Мало времени… мало, – бормотал он. – Действительно ли здесь что-то не так? Думаю, она все-таки права. Но что? Кто может пролить на это свет? Надо срочно как можно больше узнать обо всех этих людях. Но кто мне расскажет о них?

После недолгого размышления он схватил шляпу (великий сыщик никогда не рисковал выходить вечером с непокрытой головой) и поспешил вниз. Из дальней комнаты доносился властный лай миссис Мастертон. А чуть ближе слышался голос сэра Джорджа, полный страстного нетерпения:

– К черту чадру. Я хочу, чтобы вы были в моем гареме, Салли. Я приду завтра узнать свою судьбу. Что вы мне скажете, а?

Послышались звуки легкой борьбы и прерывистый от напряжения голос Салли:

– Перестаньте, Джордж.

Пуаро, немало изумившись, ловко проскользнул в оказавшуюся рядом боковую дверь наружу и быстро потрусил по задней дорожке, которая, как подсказывало ему чутье, должна была в какой-то точке соединиться с подъездной аллеей.