Текст книги "Врата судьбы"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5
Способы розыска

– Где тебя носило? – спросил ее супруг, вернувшись на следующий день в семейную резиденцию.

– Ну, последнее место, где я была, – это подвал, – ответила Таппенс.

– Заметно, – сказал Томми. – О да, заметно. Ты знаешь, что твои волосы все в паутине?

– Неудивительно. В подвале полно паутины. Впрочем, больше там ничего нет, – добавила Таппенс, – за исключением нескольких бутылок лавровишневой воды.

– Лавровишневой воды? – переспросил Томми. – Интересно.

– Да? – отозвалась Таппенс. – Ее пьют? Что-то мне не верится.

– Нет, – сказал Томми. – Если не ошибаюсь, ею смазывали волосы мужчины, а не женщины.

– Видимо, ты прав. Помню, мой дядя – у меня был дядя, который пользовался лавровишневой водой. Его друг привозил ее ему из Америки.

– Правда? Интересно.

– Мне это не кажется интересным, – сказала Таппенс. – По крайней мере, нам это не поможет. Я имею в виду, в бутылке лавровишневой воды ничего не спрячешь.

– Ах, вот чем ты занималась.

– Надо же откуда-то начинать, – сказала Таппенс. – Возможно, твой приятель сказал тебе правду, и в доме что-то спрятано, хотя трудно представить, где оно может быть спрятано – потому что когда продаешь дом или умираешь, из дома все выносится, верно? Я имею в виду, наследники выносят мебель и продают ее, а если она и остается, ее продают следующие хозяева. Так вот все, что осталось, скорее всего принадлежит предпоследнему жильцу, или, в лучшем случае, тому, кто жил здесь перед ним.

– Зачем тогда кому бы то ни было хотеть покалечить тебя или меня и заставить нас уехать отсюда, если здесь нет ничего такого, что мы могли бы найти?

– Ну, это была твоя идея, – сказала Таппенс. – Возможно, она абсолютно неверна. Так или иначе, время потрачено не зря. КОЕ-ЧТО я все-таки нашла.

– Что-то, связанное с Мэри Джордан?

– Не особенно. В подвале, как я уже сказала, ничего особенного нет. Там стоят какие-то старые приспособления, видимо, для фотографирования. Знаешь, лампа для проявления, которой пользовались раньше, с красным стеклом, и лавровишневая вода. Каменные плиты совсем не выглядят так, словно их можно приподнять и что-нибудь спрятать под ними. Там стоят несколько прогнивших ящиков, несколько сундуков и пара старых чемоданов, но в них уже невозможно ничего положить. Они развалятся на части, если пнуть их ногой. Нет, подвал отпадает.

– Жаль, жаль, – сказал Томми. – Никакого, значит, удовлетворения.

– Ну, кое-что любопытное там нашлось. Я сказала себе – надо же говорить себе что-нибудь, – сейчас мне лучше подняться наверх и снять с себя паутину, прежде чем продолжать разговаривать.

– Неплохая идея, – согласился Томми. – Так ты мне больше понравишься.

– Если ты стремишься к настоящим чувствам вроде Дарби и Джоун, – сказала Таппенс, – ты должен, глядя на меня, думать, что твоя жена всегда выглядит прекрасно, сколько бы ей ни было лет.

– Милая Таппенс, – ответил Томми, – для меня ты выглядишь превосходно. А комок паутины, свешивающийся с твоего левого уха, выглядит очень привлекательно. Прямо как кудряшки, в которых воплощают императрицу Южени в кино. Знаешь, повторяет изгиб шеи. А у тебя там еще и паучок сидит.

– О, – проговорила Таппенс, – это мне не нравится. Она смахнула рукой паутину, поднялась к себе и только потом присоединилась к Томми. Ее ждал стакан. Она бросила на него неуверенный взгляд.

– Ты, случаем, не налил мне лавровишневой воды, а?

– Нет. Я и сам не горю желанием пить ее.

– Ну ладно, – сказала Таппенс, – если я могу продолжить…

– Да-да, пожалуйста, – сказал Томми. – Ты все равно продолжишь, но мне хочется считать, что это потому, что я упросил тебя.

– Ну, я и спросила себя: «Если бы я хотела что-нибудь спрятать в этом доме, так, чтобы не нашли другие, какой бы я выбрала тайник?»

– Очень логично, – отметил Томми.

– И я задумалась: куда же здесь можно прятать вещи? Одно из таких мест, конечно же, – живот Матильды.

– Прости, не понял, – сказал Томми.

– Живот Матильды. Лошадь – качалка. Я тебе рассказывала о ней. Она приехала из Америки.

– Надо же, сколько всего прибыло из Америки, – заметил Томми. – Ты сказала, что лавровишневая вода тоже оттуда.

– Ну, у лошади в животе есть дыра. Мне рассказал о ней старый Айзек. В нее набили всякую старую бумагу, ничего интересного. Но в такое место можно что-то спрятать, верно?

– Вполне.

– И, конечно, Вернаялюбовь. Я еще раз осмотрела Вернуюлюбовь. Сиденье из старой прогнившей плащевой ткани, но в нем ничего нет. Тем более личных вещей, которые могли кому-нибудь принадлежать. Вот я и вернулась к книжному шкафу и книгам. В книгах нередко прячут вещи. А мы так и не закончили книжную комнату наверху, верно?

– А я было думал, закончили, – с надеждой произнес Томми.

– Не совсем. Осталась нижняя полка.

– Ну, там немного работы. Не надо брать лестницу и спускать книги на пол.

– Вот-вот. Поэтому я поднялась туда, села на пол и просмотрела нижнюю полку. Там оказались в основном проповеди. Старые проповеди, написанные методистским священником. Совершенно неинтересные, в них ничего нет. Я вывалила все книги на пол, и тогда сделала открытие. Внизу кто-то когда-то проделал дыру и запихал туда всякую всячину, в основном подранные книги. Одна из них была довольно большая и завернута в коричневую бумагу. Я развернула ее, чтобы посмотреть. Никогда ведь не знаешь, что найдешь, верно? И что, ты думаешь, это было?

– Не представляю. Что-нибудь ценное? Первое издание «Робинзона Крузо»?

– Нет. Именинный альбом.

– А что это такое?

– Ну, раньше такие были. Давно очень. Думаю, как раз во времена Паркинсонов, а может, и раньше. Альбом очень старый и порванный, поэтому его и запихнули в дыру. Но он действительно старый и мы можем найти в нем что-нибудь, заслуживающее внимания.

– Ты имеешь в виду, в него могли что-нибудь засунуть?

– Да. Но, конечно, там ничего не оказалось – слишком уж просто. – Но я хочу внимательно просмотреть его весь – я еще не закончила. Там могут оказаться интересные имена и информация.

– Пожалуй, – скептически заметил Томми.

– Это одно. Единственное, что я нашла среди книг. На нижней полке больше ничего не было. На очереди, я полагаю, буфеты.

– А мебель? – напомнил Томми. – В мебели вполне могут быть тайники.

– Нет, Томми, ты подходишь к делу не с той стороны. Вся мебель в доме теперь наша. Мы въехали в пустой дом и привезли с собой мебель. Единственное, что находится здесь уже долгое время, – это хлам в КК, старые испорченные игрушки и садовые табуретки. Настоящей старой мебели в доме не осталось совсем. Ее вывезли или распродали. После Паркинсонов здесь жило много людей, их вещей здесь наверняка не осталось. Но кое-что я нашла – не знаю, вдруг они окажутся полезными.

– Что именно?

– Китайские карточки для меню.

– Китайские карточки для меню?

– Да. В старом буфете, который мы не смогли открыть. Возле кладовой, ключ от которого утерян. Ну, а я нашла ключ в старом ящике в КК. Я немного смазала его маслом и ухитрилась отпереть дверь буфета. Он оказался пустым. Грязный буфет с несколькими фарфоровыми осколками, видимо, оставшимися от последних хозяев. Но на верхней полке нашлась стопка викторианских китайских меню, которыми пользовались на званых вечерах. Какие потрясающие вещи они ели – обеды были просто изысканные. После обеда я прочту тебе несколько меню. Очаровательно. Представляешь, два супа, жидкий и густой, затем два вида рыбы, кажется, два антре, а потом какой-нибудь салат. После всего этого подают мясное блюдо, а затем – уже не помню, что идет затем. Кажется, щербет – так тогда называли мороженое, верно? А после него – салат из раков! Можешь себе представить?

– Перестань, Таппенс, – сказал Томми. – Я больше не вынесу.

– Ну, а мне это показалось интересным. Они относятся к давним, очень давним временам.

– И что ты надеешься узнать из своих находок?

– Ну, именинный альбом может что-то дать. Я нашла там упоминание девочки по имени Уинифред Моррисон.

– Ну и что?

– Уинифред Моррисон, как я понимаю, – девичье имя старой миссис Гриффин, у которой я пила чай на днях. Она – одна из старожилок и помнит или знает многое из того, что случилось до ее рождения. Я надеюсь, что она узнает некоторые другие имена из альбома. Это может нам что-нибудь дать.

– Возможно, – не без сомнения проговорил Томми. – Я все же думаю…

– Что же ты думаешь? – спросила Таппенс.

– Не знаю, что я думаю, – сказал Томми. – Пошли спать. Ты не думаешь, что лучше оставить все это дело? Зачем нам знать, кто убил Мэри Джордан?

– Ты разве не хочешь?

– Нет, – ответил Томми. – По крайней мере – о, я сдаюсь. Согласен, ты затянула меня.

– А ты узнал что-нибудь? – спросила Таппенс.

– Сегодня у меня не было времени. Но я нашел еще несколько источников информации. Я попросил эту женщину, о которой тебе говорил – она умеет добывать сведения, – навести некоторые справки.

– Что ж, будем надеяться на лучшее. Чепуха все это, конечно, но занятно.

– Что-то я не уверен, чтобы это было так занятно, – проговорил Томми.

– Какая разница, – сказала Таппенс. – Главное – сделать все, что можешь.

– Только не вздумай делать это в одиночку, – предупредил Томми. – Это-то меня и беспокоит больше всего, когда я не с тобой.

Глава 6
Мистер Робинсон

– Интересно, чем сейчас занимается Таппенс, – вздохнул Томми.

– Простите, я не расслышала, что вы сказали. Томми повернулся и внимательно взглянул на мисс Коллодон. Мисс Коллодон была чрезвычайно худа; ее седые волосы медленно оправлялись от пероксидного красителя, с помощью которого она неудачно пыталась выглядеть моложавей. Теперь она экспериментировала с разными оттенками седины: артистичная седина, дымчатый оттенок, стальной и другие интересные оттенки, подходящие для дамы в возрасте от 60 до 65, специалистки по сбору информации. Ее лицо выражало строгое превосходство и непоколебимую уверенность в своих возможностях.

– Нет-нет, ничего, мисс Коллодон, – сказал Томми. – Я-я просто задумался.

Интересно, подумал Томас, стараясь не произносить это вслух, что она сейчас делает. Наверняка что-нибудь глупое. Чуть не убилась на этой необычной древней детской игрушке, которая едва на куски не разваливается, – того и гляди, сломает себе что-нибудь. Сейчас все ломают себе кости таза, как будто таз уязвимее прочих мест? Таппенс, решил он, в этот момент наверняка делает что-нибудь глупое, а если не глупое, то весьма опасное. Да, опасное. Таппенс трудно удержать от опасных действий. В его памяти возникли некоторые случаи из прошлого, за ними – отрывок стихотворения, и он проговорил вслух:

– Врата судьбы…

Не проходи сквозь них, о караван, иль проходи без песен.

Разве ты не слышал.

Как тишина, когда мертвы все птицы, все ж иногда сама поет, как птица?

Мисс Коллодон немедленно откликнулась, немало удивив Томми:

– Флекер, – сказала она. – Флекер. Дальше так: «Караван Смерти… Пещера Несчастий, Форт Страха».

Томми уставился на нее, потом понял, что мисс Коллодон решила, будто он пришел к ней с поэтической проблемой – узнать, откуда взята цитата и кому она принадлежит. Уж слишком широки были знания мисс Коллодон.

– Я просто вспомнил мою жену, – извиняющимся тоном проговорил Томми.

– А, – сказала мисс Коллодон.

Она взглянула на Томми с новым выражением в глазах. Напрашивался вывод о проблемах в семейной жизни. Она попробует предложить ему адрес бюро брачных консультаций, с помощью которого он может попытаться уладить семейные неприятности.

Томми поспешно спросил:

– Вам удалось собрать информацию по тем вопросам, которые я дал вам позавчера?

– О, да, без особого труда. В подобных случаях лучше всего обращаться в Сомерсет Хаус. Я не думаю, что там есть ответы на все интересующие вас вопросы, но я выписала кое-какие имена, адреса и данные о рождении, бракосочетании и смерти.

– Что, всех зовут Мэри Джордан?

– Джордан, да. Одна Мэри, одна Мария, одна Полли. Есть и Молли Джордан. Не знаю, есть ли среди них та, которая вас интересует. Вот, пожалуйста.

Она протянула ему небольшой отпечатанный листок.

– О, благодарю вас. Большое спасибо.

– Здесь же несколько адресов, которыми вы интересовались. Я не смогла найти адрес майора Дэлримпла. Люди сейчас слишком часто меняют адреса. Тем не менее, я думаю, через один – два дня я смогу вам его сообщить. Вот адрес доктора Хэзлтайна. Он сейчас живет в Сербитоне.

– Большое спасибо, – сказал Томми. – Я могу начать с него.

– Будут еще вопросы?

– Да. У меня здесь список с шестью вопросами. Некоторые из них могут оказаться не по вашей части.

– Ну, – непоколебимо произнесла мисс Коллодон, – было не по моей, будет по моей. Сначала будет несложно узнать, где про это узнать, простите мне неуклюжую фразу. Но она хорошо объясняет ситуацию. Помнится – о, давно это было, я только начинала заниматься этой работой, – я поразилась, насколько полезным оказалось справочное бюро «Селфриджиз». Им можно было задавать самые невероятные вопросы на самые невероятные темы, и они всегда или могли что-нибудь ответить, или отсылали вас туда, где можно было быстро получить информацию. Но, разумеется, сейчас такими вещами уже никто не занимается. Сегодня в основном даются справки типа – вы же знаете – что делать, если вы хотите покончить с собой, такие вещи. Самаритяне. Юридические справки относительно завещаний и самые невероятные справки для писателей, разумеется. Работа за рубежом, иммиграционные проблемы. О да, я имею информацию по самым разным областям жизни.

– Не сомневаюсь, – сказал Томми.

– Помощь алкоголикам – этим занимается множество обществ. Некоторые из них значительно лучше других. У меня есть очень полный список. И несколько очень надежных…

– Учту, – сказал Томми, – на тот случай, если почувствую в себе склонность. Зависит от того, насколько далеко я сегодня заеду.

– О, мистер Бересфорд, у вас с этим нет проблем, это сразу видно.

– Нос не красный? – спросил Томми.

– Хуже всего с женщинами, – продолжала мисс Коллодон. – Гораздо труднее отбить эту привычку у них. Мужчины срываются не так заметно. Зато некоторые женщины – как будто бы все в порядке, с удовольствием пьют лимонад большими дозами, и вдруг как-нибудь вечером, во время званого обеда, все начинается сначала.

Она в свою очередь взглянула на часы.

– О Боже, я должна ехать на следующую встречу. Мне нужно скоро быть на Аппер Гроувнер стрит.

– Большое спасибо, – сказал Томми, – за все, что вы сделали.

Он вежливо открыл дверь, подал мисс Коллодон пальто и, вернувшись в комнату, произнес:

– Надо не забывать сегодня вечером рассказать Таппенс, что в результате моих исследований я создал у агента по сбору информации впечатление, что моя жена пьет и из-за этого мой брак трещит по швам. Боже мой, что же будет дальше?

Дальше было свидание в недорогом ресторане неподалеку от Тоттиэм Корт роуд.

– Надо же! – воскликнул пожилой человек, вскакивая со стула. – Том – морковка! Едва узнал тебя.

– Неудивительно, – заметил Томми. – От Морковки немного осталось. Теперь я Том – седина.

– Ну, это никого не миновало. Как здоровье?

– Как всегда. Потрескиваю, знаешь ли. Разлагаюсь помаленьку.

– Сколько же мы не виделись? Два года? Восемь лет? Одиннадцать?

– Эк хватил, – сказал Томми. – Встречались прошлой осенью на обеде «Мальтийских котов», забыл?

– Верно – верно. Жаль, что они развалились, знаешь ли. Впрочем, я этого ожидал. Хорошее здание, но еда никуда не годилась. Ну, и чем же ты сейчас занимаешься, старина? Все шпионствуешь?

– Нет, – сказал Томми. – Не имею никакого отношения.

– Надо же. Зарываешь талант в землю.

– А ты, Бакенбард?

– Ну, я слишком стар, чтобы служить родине.

– Что, все шпионы перевелись?

– Куда там. Но они наверняка используют молодых сообразительных парней. Тех, которые валом валят из университета и начинают искать работу. Где ты сейчас? Я тебе послал открытку на Рождество. Правда, бросил ее только в январе, но она вернулась ко мне со штемпелем «по этому адресу не проживает».

– Да. Мы перебрались в деревню, к морю. Холлоуки.

– Холлоуки. Холлоуки? Что-то знакомое. Там вроде когда-то произошло что-то по твоей части, верно?

Еще до меня, – ответил Томми. – Я узнал об этом, только когда мы переехали туда. Легенды давно минувших лет. Как минимум, лет шестьдесят назад.

– Что-то связанное с подводной лодкой, верно? Перепродавали чертежи подводной лодки. Не помню уже, кому мы их продавали. Может, японцам, может, русским – да кому угодно. Постоянные встречи с вражескими агентами в Риджент парке или других подобных местах, ну, знаешь, какой-нибудь третий секретарь посольства. Сейчас почему-то меньше стало красивых шпионок, не то, что раньше в романах.

– Я хотел кое-что спросить у тебя, Бакенбард.

– А? Спрашивай. Я сейчас веду спокойную жизнь. Марджери – ты помнишь Марджери?

– Еще бы я не помнил Марджери. Я чуть было не попал на твою свадьбу.

– Помню. Ты то ли не успел, то ли сел не на тот поезд. Уехал в Шотландию вместо Саутолла. Впрочем, ты ничего не потерял. Из этого ничего не вышло.

– Ты не женился?

– Жениться-то женился, да ничего хорошего из этого не вышло. Да, полтора года, и с концами. Она снова вышла замуж. Я не женился, но на жизнь не жалуюсь. Я живу в Литтл Поллоне. Там вполне приличное поле для гольфа. Со мной живет сестра. Она вдова с небольшим капитальцем, и мы отлично ладим. Она, правда, глуховата, так что приходится кричать.

– Ты сказал, что слышал о Холлоуки. Там действительно действовали шпионы?

– Ну, старина, по правде говоря, прошло столько времени, что я мало что помню. В свое время скандал был немаленький. Ты же знаешь, замечательный молодой офицер флота, вне всяких подозрений, на 90% британец, 105 баллов надежности, а в действительности – ничего подобного. Наймит – ау, уже не помню, кто именно ему платил. Германия, наверное. Перед войной 1914 года. Да, кажется, именно так.

– И в этой истории была замешана женщина, – подсказал Томми.

– Помню какое-то упоминание о Мэри Джордан, так, кажется, ее звали. Учти, точно я не помню. Попало в газеты. Кажется, его жена – я имею в виду, жена этого самого надежного офицера флота, – связалась с русскими, и… Нет-нет, это другая, более поздняя история. Их не отличишь одну от другой, все на один лад. Жена считала, что он получает мало, что, видимо, значило, что ОНА получает мало. И вот – но зачем тебе раскапывать эту старую историю? Какое она имеет к тебе отношение – прошло столько времени? Я помню, ты был связан с кем-то, утонувшим на «Лузитании», верно? Одна из ранних историй. Ты был замешан в этом, или твоя жена.

– Мы оба, – сказал Томми, – и это было так давно, что я уже забыл подробности.

– Дело, если не ошибаюсь, касалось какой-то женщины? Фамилия типа Джейн Фиш, что-то в таком духе, а может, Джейн Уэйл?

– Джейн Финн, – сказал Томми.

– И где она сейчас?

– Вышла замуж за американца.

– Ага. Ну что ж, отлично. Всегда сбиваешься на разговор о старых приятелях и что с ними сталось Начинаешь разговаривать о старых друзьях, и или оказывается, что они мертвы, что удивительно, потому что ты этого не ожидал, или что они не мертвы, что еще более удивительно. Мир сложен.

Томми сказал да, мир сложен, и тут подошел официант. Что они будут есть?.. Разговор перешел на гастрономические темы.

Днем у Томми была назначена еще одна встреча, на сей раз с меланхоличным мужчиной, сидящим в конторе и явно раздосадованным тем, что его отрывают от дел.

– Ничего не могу сказать. Конечно, я примерно знаю, о чем ты говоришь. В свое время эта история подняла бучу, вызвала политическую шумиху, но, знаешь, никакой информации у меня нет. Да. Такие вещи в голове не удерживаются. Сразу выскакивают, как только пресса хватается за новый сочный скандал.

Он немного пораспространялся про увлекательные моменты в своей жизни, когда открывалось нечто, чего он не подозревал, или странные обстоятельства возбуждали его подозрения, затем сказал:

– Ну, одну вещь я тебе подскажу. Вот тебе адрес, и я договорился насчет приема. Хороший человек, все знает. Высший класс, уверяю тебя. Одна из моих дочерей – его крестница. Вот почему он хорошо ко мне относится и подсобляет, когда может. Я и попросил его принять тебя. Сказал, что ты хочешь узнать кое-какую информацию, расписал, какой ты отличный парень и прочее, а он сказал, что слышал о тебе, пусть, мол, подходит. В 3.45, если не ошибаюсь. Вот адрес, это офис в Сити. Не встречался с ним?

– Не думаю, – сказал Томми, глядя на карточку и адрес. – Нет.

– По его виду не скажешь, что он что-то знает. Крупный такой, знаешь, и желтый..

– А-а, – повторил Томми, – крупный и желтый. Это, собственно, ничего ему не говорило.

– Он – высший класс, – сказал седовласый приятель Томми, – просто высший класс. Иди к нему, ЧТО-НИБУДЬ он тебе да расскажет. Удачи, старина.

Томми, успешно добравшийся до нужного офиса, был принят мужчиной лет 35—40, который окинул его взглядом человека, готового немедленно взять его в жесткий оборот. Томми почувствовал, что его заподозрили во многих черных намерениях: наличии бомбы в подходящем контейнере, желании похитить кого – либо или использовать против конторских служащих револьвер. Томми занервничал.

– У вас назначено свидание с мистером Робинсоном? На который час? А, 3.45. – Он справился в книге приема – Мистер Томас Бересфорд?

– Да, – сказал Томми.

– Распишитесь, пожалуйста.

Томми расписался в указанном месте.

– Джонсон.

Из-за отгороженного стеклянной перегородкой стола возник, подобно призраку, нервный молодой человек лет двадцати трех. – Да, сэр?

– Отведи мистера Бересфорда на пятый этаж в кабинет мистера Робинсона.

– Да, сэр.

Он отвел Томми к лифту – из тех лифтов, которые, судя по всему, имеют свое мнение относительно того, что делать с вошедшими в них людьми. Двери раздвинулись. Томми вошел, и двери захлопнулись в каком-нибудь дюйме от его позвоночника, чуть не прищемив его.

– Прохладный денек, – сказал Джонсон, проявляя дружелюбие к человеку, которому дозволен доступ к величайшему из великих.

– Да, – ответил Томми, – дни пошли прохладные.

– Одни говорят, причиной всему загрязнение, а другие – природный газ, добываемый на Северном море, – сказал Джонсон.

– Ого. Такого я не слышал, – отозвался Томми.

– Что-то не верится, – заметил Джонсон.

Они миновали третий этаж, четвертый и наконец прибыли на пятый. Джонсон провел Томми, снова на какой-то дюйм миновавшего закрывающиеся двери лифта, по коридору к двери, постучал, услышал разрешение войти, распахнул дверь, доставил Томми через порог, объявил: «Мистер Бересфорд, сэр, по договоренности», и вышел, закрыв за собой дверь. Томми двинулся вперед. Казалось, большую часть комнаты занимал огромный письменный стол. За столом восседал огромный человек многих фунтов веса и многих дюймов роста. Как и предупреждал друг Томми, у него было широкое и желтое лицо. Его национальность не поддавалась определению. Он мог быть кем угодно. Томми решил, что он явно иностранец, возможно, немец или австриец. Возможно даже японец. А, возможно, чистокровный англичанин.

– А. Мистер Бересфорд.

Мистер Робинсон встал, пожал ему руку.

– Простите, что отнимаю у вас время, – начал Томми.

У него было такое ощущение, словно он уже видел мистера Робинсона раньше или кто-то указал ему на него. Так или иначе, в тот раз он, видимо, проявил робость, поскольку мистер Робинсон явно был важной персоной; и сейчас заново проникся значимостью этого человека.

– Как я понял, вы хотели о чем-то узнать. Ваш друг, как – его – там, конкретно ничего мне не объяснил.

– Вряд ли – я хочу сказать, наверное, не стоило беспокоить вас. Вряд ли это настолько важно. Это всего лишь – всего лишь…

– Всего лишь идея?

– В какой-то степени идея моей жены.

– Слышал о вашей жене. Да и о вас тоже. Ну-ка, секундочку, последний раз это было М или Н, верно? Или Н или М. Ага, помню. Помню все обстоятельства. Вы поймали этого командора, да? Который предположительно служил в английском флоте, но на самом деле был очень важным гансом. Знаете, я иногда по привычке называю их «Гансами». Разумеется, я понимаю, что все изменилось с тех пор, как мы вошли в Общий Рынок. Можно сказать, растем в одном садике. Знаю, знаю. Вы тогда отлично поработали. Замечательно. И ваша супруга тоже. Надо же! Помню, помню. Детские книжки. «Гуси, гуси, га-га-га» – кажется, именно на этой они засыпались? «Вы откуда и куда? Вверх и вниз, туда – сюда».

– Удивительно, как вы все помните, – уважительно произнес Томми.

– Да, понимаю. Каждый раз удивляешься, когда оказывается, что кто-то что-то помнит. Это всплыло у меня в памяти секунду назад. Так глупо, правда, что никогда бы и в голову не пришло, что за этим может что-то крыться.

– Да, это они хорошо придумали.

– Ну, а в чем же сейчас дело? С чем вы столкнулись?

– Да в общем ничего особенного, – сказал Томми. – Просто…

– Давайте, расскажите своими словами. Ничего не надо продумывать, просто рассказывайте. Садитесь, не натруждайте ноги. Вы же знаете – или узнаете через несколько лет, – как важно дать ногам отдохнуть.

– Уже знаю, – сказал Томми. – Впереди у меня теперь только гроб.

– О, я бы так не сказал. Поверьте мне, перешагнув через определенный возраст, можно жить практически вечно. Так в чем же дело?

– Ну, – сказал Томми, – коротко говоря, мы с женой переехали в новый дом, и началась обычная в таких случаях суматоха…

– Знаю, – сказал мистер Робинсон. – Все это мне знакомо. Электрики проделывают дыры в полу, в которые постоянно проваливаешься, и…

– Семья, которая выезжала из дома, хотела продать кое-какие книги, которые были им не нужны. Много детских книг. Знаете, Хенти и все такое прочее.

– Да-да. Помню Хенти еще со времен своей молодости.

– В одной книге, которую читала моя жена, мы нашли подчеркнутый абзац. Подчеркнутые буквы, если написать их подряд, составляли предложение. И – то, что я сейчас скажу, кажется ужасно глупым…

– Любопытно, – заметил мистер Робинсон. – Мне всегда интересно услышать то, что кажется глупым.

– Там говорилось: «Мэри Джордан умерла не своей смертью. Это, должно быть, сделал кто-то из нас».

– Чрезвычайно интересно, – сказал мистер Робинсон. – Никогда еще не сталкивался ни с чем подобным. Так и говорилось? «Мэри Джордан умерла не своей смертью». И кто же это написал? Вы смогли установить?

– Судя по всему, мальчуган школьного возраста. Семью звали Паркинсоны. Они все жили в этом доме, как мы установили, и он был их сыном. Александр Паркинсон. По крайней мере, он похоронен там в церковном дворе.

– Паркинсоны, – промолвил мистер Робинсон. – Секундочку, дайте подумать. Паркинсоны – да, подобная фамилия где-то фигурировала, хотя сразу не вспомнишь, где и кем они были.

– И нам захотелось узнать, кто такая Мэри Джордан.

– Потому что она умерла не своей смертью. Да, это по вашей части. Но очень уж необычно. И что вам удалось узнать?

– Абсолютно ничего, – ответил Томми. – Там ее толком уже никто не помнит. Кто-то только упомянул, что она была гувернантка или что-то в таком духе. Точно они не могли сказать. «Мамзель или фроляйн», как они выразились. Видите ли, это оказалось непросто.

– И она умерла – кстати, от чего?

– Кто-то случайно принес из сада вместе со шпинатом несколько листьев наперстянки, и они их съели. Учтите, это само по себе еще не смертельно.

– Да, – сказал мистер Робинсон, – этого недостаточно. Но если затем подлить большую дозу алкалоида дигиталина в кофе, которое достанется Мэри Джордан, или раньше в коктейль, тогда смерть сочтут результатом отравления наперстянкой и, следовательно, несчастным случаем. Но Александр Паркер, или как там звали вашего школьника, не обманулся. Ему в голову пришли другие мысли, так? Что еще, Бересфорд? Когда это произошло? Первая мировая война или еще раньше?

– Раньше. Старожилы рассказывают, будто она была немецкой шпионкой.

– Теперь я вспомнил это дело – оно произвело большую сенсацию. Про любого немца, который работал в Англии до 1914 года, говорили, что он шпион. Всех же английских офицеров объявляли «вне подозрений». Я всегда внимательно приглядываюсь к тому, кто считается «вне подозрений». Давняя история, кажется, никто про нее не писал. Знаете, сейчас для развлечения публики иногда публикуют архивные дела.

– Да, но все данные очень фрагментарны.

– Еще бы, прошло столько лет. Эту историю связывали с чертежами подводной лодки, которые были похищены примерно в то же время. И кое-какие военно – воздушные секреты тоже. В конце концов это привлекло общественное внимание. Но все оказалось гораздо сложнее. Выяснилось, что там были замешаны и многие наши видные политики. Знаете, про которых говорят: «Ну, этот абсолютно неподкупен». Неподкупные политики – все равно что офицеры «вне подозрения». Сплошная липа, – сказал мистер Робинсон. – Взять хотя бы прошлую войну. Многих людей совершенно напрасно считали неподкупными. Один такой жил неподалеку отсюда. У него, кажется, был коттедж на пляже. Завел себе массу последователей. Они восхваляли Гитлера, говорили, что наш единственный шанс – заключить с ним союз. На вид благородный такой мужчина, пропагандировал замечательные идеи. Ратовал за уничтожение бедности, трудностей, несправедливости. В общем, дул в фашистскую дуду, только не называл это фашизмом. То же с Испанией. Сначала вовсю поддерживал Франко и франкистов. И, разумеется, старого доброго Муссолини. Да, перед войнами всегда появляются такие вот отклонения Как правило, о них никто ничего не знает.

– Вы, похоже, знаете все, – сказал Томми – Извините. Получилось несколько грубовато. Но очень интересно встретить человека, который действительно все знает.

– Ну, видите ли, я имел привычку, так сказать, везде совать свой нос. Влезал то сбоку, то сзади. Многое слышал. Многое мне рассказывали старые приятели, которые участвовали в подобных делах и знали все. Вы, наверное, тоже начинаете это понимать?

– Да, – подтвердил Томми, – совершенно верно. Я встречаюсь со старыми друзьями, а они встречаются со своими старыми друзьями. Я знаю многое, они знают многое. Иногда узнаешь очень интересные истории.

– Да, – сказал мистер Робинсон. – Я вижу, куда вы клоните. Вы, значит, тоже с этим столкнулись.

– Проблема в том, что я в общем-то, сомневаюсь – я имею в виду, возможно, мы ведем себя довольно глупо Мы купили дом, как раз такой, какой хотели. Мы переделали его, как хотели, и теперь пытаемся привести в порядок сад. Я, например, не имею особого желания снова заниматься расследованиями. Это просто любопытство с нашей стороны. Все давно прошло, но не лезет из головы. Хочется, конечно, узнать, что произошло, но есть ли смысл? Какая от этого будет польза?

– Я понимаю. Вы просто хотите знать. Так уж устроен человек. Это стремление и делает из нас исследователей, заставляет летать на луну и нырять в океаны, искать природный газ в Северном море, получать кислород из моря, а не от