Текст книги "Три слепых мышонка"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– В матери?

– Да, понимаете, она погибла во время налета. Погребена под обломками. Они.., ее пришлось откапывать. Не понимаю, что со мной случилось, когда я об этом узнал. Наверное, отчасти лишился рассудка. Мне все время казалось, что это произошло со мной. Чувствовал, что должен немедленно вернуться домой и.., откопать себя.., не могу вам объяснить.., все перепуталось.

Он опустил голову, закрыл лицо руками и глухо заговорил:

– Я долго скитался, искал ее.., или себя.., не знаю. Потом, когда рассудок ко мне вернулся, я почувствовал, что боюсь, не могу ни вернуться в армию, ни предстать перед властями. Разве им что-нибудь объяснишь? И вот с тех пор я – ничто.

Его мальчишеское лицо осунулось, он в безнадежной тоске смотрел на Молли.

– Не стоит отчаиваться, – ласково сказала она. – Надо начать все сначала.

– Разве это возможно?

– Конечно, вы еще так молоды.

– Да, но, понимаете.., я дошел до предела.

– Нет. На самом деле нет. Вам только так кажется. По-моему, каждый хоть раз в своей жизни испытал такое чувство – что все кончено, что больше жить невозможно.

– И вы тоже это испытали, да, Молли? Конечно, испытали, иначе не смогли бы так говорить со мной.

– Да.

– Что случилось с вами?

– То же, что и со многими. Я была помолвлена с молодым человеком, летчиком. Он погиб на войне.

– И еще что-то было, да?

– Да. Еще раньше, когда я была совсем юной, мне пришлось пережить тяжелое потрясение. Я столкнулась с жизнью во всей ее грубости и жестокости. И я уже не ждала ничего, кроме подлости и предательства. Когда погиб Джек, я окончательно в этом утвердилась.

– Понимаю. А потом, наверное, появился Джайлс, – сказал Кристофер, пристально глядя на нее.

– Да. – Губы ее тронула улыбка, нежная, немного застенчивая. – Появился Джайлс, а с ним чувство покоя, и безопасности, и счастье… Джайлс!

Улыбка вдруг исчезла с ее губ. Лицо стало страдальческим. Она поежилась, будто ее пробрал озноб.

– Что с вами, Молли? Что вас пугает? Вы ведь чего-то боитесь, правда?

Она кивнула.

– Это связано с Джайлсом? Он что-то сказал? Или сделал?

– Нет, не с Джайлсом. С этим отвратительным типом!

– С каким типом? – удивился Кристофер. – С Паравицини?

– Да нет же. С сержантом Троттером.

– С сержантом Троттером?

– Ну да. Это все он со своими гнусными намеками. Старается внушить мне, что Джайлс… Нет, не могу в это поверить. Ох, как я его ненавижу. Ненавижу!

У Кристофера брови поползли вверх.

– Джайлс? Джайлс! Ну да, конечно, мы же с ним одного возраста. Мне казалось, что он намного старше меня, но на самом деле ему, наверное, столько же лет, сколько и мне. Да, Джайлс тоже подходит. Но, послушайте, Молли, это же вздор. В тот день, когда в Лондоне была убита эта женщина, Джайлс оставался здесь, с вами.

Молли молчала.

Кристофер зорко взглянул на нее.

– Что, его здесь не было?

– Не было. Весь день не было… Он на автомобиле… Он ездил, – бессвязно заговорила она. – Там продается проволочная сетка.., так он мне сказал.., я и сама так думала.., пока.., пока…

– Что?

Молли медленно протянула руку и указала на газету, расстеленную на кухонном столе.

– Позавчерашняя «Ивнинг стандард», лондонский выпуск, – сказал Кристофер.

– Она была в кармане у Джайлса, когда он вернулся в тот день. Значит, он.., он.., был в Лондоне.

Кристофер во все глаза глядел то на газету, то на Молли. Потом сложил губы трубочкой и принялся насвистывать. Внезапно он резко оборвал свист. Не стоило сейчас вспоминать этот мотив.

– Много ли вам, в самом деле, известно о Джайлсе? – начал он, осторожно выбирая слова и старательно избегая взгляда Молли.

– Не надо! – крикнула она. – Не надо! Как раз на это и намекал Троттер. Его послушаешь, так все женщины ничего не знают о тех, за кого выходят замуж, особенно во время войны. Они, мол, полагаются только на то, что км рассказывают о себе будущие мужья.

– Думаю, отчасти это действительно так.

– Хоть вы-то не говорите мне этого! Я просто не вынесу. А все потому, что мы все в таком состоянии – на грани срыва. Готовы поверить чему угодно, любой глупости… Нет, это ложь! Я…

Она не успела окончить, как дверь отворилась. Вошел Джайлс. Вид у него был мрачный.

– Я помешал? – сказал он. Кристофер выскользнул из-за стола.

– Вот брал уроки кулинарии, – пробормотал он.

– Неужели? Послушайте-ка, Рен, сейчас лучше ни с кем не оставаться tete-a-tete[16]16
  Наедине (фр.)


[Закрыть]. Держитесь-ка подальше от кухни. Понятно?

– О, ну конечно…

– И от моей жены. Не хочу, чтобы она стала третьей жертвой.

– Я и сам этим озабочен, – сказал Кристофер. Если в этих словах и был скрытый смысл, Джайлс этого явно не заметил. Он только еще больше потемнел лицом.

– Не ваша это забота, – процедил он. – Я сам побеспокоюсь о своей жене. Убирайтесь отсюда, черт вас побери!

– Правда, пожалуйста, уйдите, Кристофер, – звенящим голосом сказала Молли.

Кристофер медленно направился к двери.

– Я буду поблизости, – многозначительно сказал он, обернувшись к Молли.

– Уберетесь вы отсюда, наконец?!

Кристофер визгливо, по-детски хихикнул.

– Слушаюсь, коммандер, – сказал он. Когда дверь за ним закрылась, Джайлс повернулся к Молли:

– Ради Бога, Молли, у тебя есть хоть капля здравого смысла? Сидишь здесь вдвоем с этим маньяком, с убийцей! Ведь он опасен!

– Он не у.., он не опасен, – поправилась она на ходу. – Кроме того, я настороже. Сама могу о себе позаботиться.

– Кажется, миссис Бойл тоже могла, – неприятно засмеялся он.

– О Джайлс, не надо!

– Прости, дорогая. Я не в себе. Этот гнусный мальчишка, что ты в нем нашла, не представляю.

– Мне его жаль, – задумчиво сказала Молли.

– Жаль убийцу? Маньяка?

Молли загадочно взглянула на него.

– Да, я способна пожалеть убийцу-маньяка, – сказала она.

– Называешь его Кристофером… С каких это пор вы накоротке?

– Оставь, Джайлс. Это просто смешно. Сейчас все называют друг друга по имени. Ты же знаешь.

– Это после двух дней знакомства? А может, вы знакомы вовсе и не два дня? Может, ты была знакома с мистером Кристофером, дутым архитектором, еще до того, как он сюда приехал? Может, ты сама предложила ему приехать? Может, вы вдвоем все это состряпали?

Молли смотрела на него широко открытыми глазами.

– Джайлс, в своем ли ты уме? О чем ты говоришь?

– О том, что Кристофер Рен твой старый друг и вы с ним в гораздо более близких отношениях, которые ты предпочла от меня скрыть.

– Джайлс, ты, наверное, с ума сошел!

– Ну да, сейчас ты будешь уверять, что никогда его прежде не видела! Чего ради его занесло сюда, в такую глушь? Довольно странно, ты не находишь?

– А почему сюда занесло майора Меткалфа и.., и миссис Бойл? Это Тебя не удивляет?

– Нет, нисколько. Говорят, эти убийцы-маньяки чем-то привлекают к себе женщин. Я и сам об этом читал. Похоже, это правда. Откуда ты его знаешь? И давно ли?

– Это же нелепо, Джайлс! Я никогда прежде не видела Кристофера Рена.

– …И не ездила позавчера в Лондон, и не встречалась с Ним, и вы не договорились делать вид, что незнакомы?

– Ты прекрасно знаешь, Джайлс, что я уже сто лет не была в Лондоне.

– Разве? Любопытно!

Он выудил из кармана скомканную перчатку.

– Ты ведь надевала эти перчатки позавчера? В тот день, когда я ездил в Сайлем за сеткой?

– Да. В тот день, когда ты ездил в Сайлем за сеткой, – сказала Молли, спокойно глядя ему в глаза, – я надевала эти перчатки.

– Ты ходила в деревню, по твоим словам. Но в таком случае, откуда в твоей перчатке это?

С видом обвинителя, предъявляющего улику, Джайлс протянул Молли розовый автобусный билет.

Наступило молчание.

– Ты ездила в Лондон, – сказал Джайлс.

– Да. – Молли вздернула подбородок. – Я ездила в Лондон.

– Чтобы встретиться с Кристофером Реном.

– Нет, не для того, чтобы встретиться с Кристофером.

– Тогда для чего?

– Я не собираюсь тебе этого говорить, Джайлс.

– Хочешь выиграть время, чтобы сочинить что-нибудь!

– Кажется, я начинаю ненавидеть тебя!

– А я нет.., пока, – с ударением сказал Джайлс. – Но еще немного и… Я чувствую, что.., я не узнаю тебя… Я ничего о тебе не знаю.

– Я тоже. Ты.., ты чужой. И ты мне лжешь…

– Разве я когда-нибудь тебе лгал?

Молли засмеялась.

– Думаешь, я поверила твоим басням про сетку? Ты тоже был в Лондоне в тот день.

– Значит, ты меня там видела, – сказал Джайлс. – Выходит, ты мне настолько не доверяла, что…

– Доверять тебе? Да я теперь никому не смогу доверять.., как прежде.

Они не заметили, как тихонько отворилась дверь. Мистер Паравицини кашлянул.

– Так неловко, – пробормотал он. – Надеюсь, молодые люди, вы не говорите ничего такого, что не предназначено для чужих ушей. Ох уж эти влюбленные, они то и дело ссорятся.

– Влюбленные! – с горечью сказал Джайлс. – Как бы не так.

– О да! Да! – сказал мистер Паравицини. – Мне понятны ваши чувства. Я сам все это испытал в молодости. Однако я пришел сказать, что инспектор настоятельно просит нас собраться в гостиной. Кажется, у него есть кое-какие соображения. – Мистер Паравицини негромко хихикнул. – Полиция располагает уликами – да, об этом часто слышишь. Но чтобы полиция располагала соображениями? Очень сомневаюсь. Наш сержант Троттер, безусловно, честный и усердный малый, однако не думаю, что он ума палата.

– Иди, Джайлс, – сказала Молли. – Мне надо присмотреть за кушаньем. Сержант Троттер обойдется без меня.

– Ах, поговорим о кулинарии, – сказал мистер Паравицини, подскакивая к Молли, – вы когда-нибудь пробовали подавать куриный паштет на тостах с гусиной печенкой и тонким ломтиком бекона, смазанным французской горчицей?

– Где теперь сыщешь гусиную печенку, – сказал Джайлс. – Идемте же, мистер Паравицини.

– Может быть, я останусь и помогу нашей дорогой хозяйке?

– Вы пойдете в гостиную, Паравицини, – сказал Джайлс.

Мистер Паравицини тихо засмеялся.

– Ваш муж боится за вас. Естественно. Он и мысли не допускает оставить вас наедине со мной. Его пугает не то, что у меня могут оказаться бесчестные намерения, его пугают мои садистские наклонности. Подчиняюсь силе. – Он отвесил Молли изящный поклон и поцеловал кончики своих пальцев.

– О мистер Паравицини, я уверена… – смущенно сказала Молли.

Мистер Паравицини тряхнул головой.

– Вы весьма благоразумны, молодой человек. Не стоит рисковать. Есть ли у меня возможность доказать вам или инспектору, что я не убийца? Нет. И вообще, отсутствие чего-либо всегда трудно доказать.

Он замурлыкал что-то веселенькое.

Молли вздрогнула.

– Мистер Паравицини, пожалуйста, только не это, не этот ужасный мотив.

– «Три слепых мышонка» – ах, ну да, ну да! Этот мотив засел у меня в голове. А стишки-то ужасные, если вдуматься. Бывают очень миленькие детские стихи. Но детям нравятся именно такие, садистские. Вы замечали? Эти стишки типично английские – буколические[17]17
  Буколический – изображающий деревенскую, пастушескую жизнь и воспевающий ее прелести.


[Закрыть] и вместе с тем жестокие. «Взмахнула раз, взмахнула два, отрубила хвостики мышам она». Конечно, детям это нравится… Я мог бы вам рассказать о детях…

– Пожалуйста, не надо, – сказала Молли слабым голосом. – Сами вы садист. – В голосе у нее послышались истерические нотки. – Смеетесь, хохочете.., вы как кот, который играет с мышью.., играет…

Она вдруг начала смеяться.

– Успокойся, Молли, – сказал Джайлс. – Идемте же все вместе в гостиную. Троттер нас ждет. Бог с ней, с едой. Не забывайте, что речь идет об убийстве. Это важнее.

– Не уверен, что могу согласиться с вами, – сказал мистер Паравицини, идя за ними своей странной прыгающей походкой. – Известно, что перед казнью осужденному дают плотный завтрак.

В холле к ним присоединился Кристофер Рен. Джайлс хмуро на него посмотрел, но ничего не сказал. Кристофер бросил на Молли тревожный взгляд. Она шла, высоко подняв голову и глядя прямо перед собой. Процессия двигалась по направлению к гостиной. Шествие замыкал мистер Паравицини, забавно подпрыгивающий на каждом шагу.

Сержант Троттер и майор Меткалф уже ожидали их. Майор казался мрачным. Сержант Троттер был румян и энергичен.

– Ну вот, – сказал он, когда все вошли. – Я хотел, чтобы вы все здесь собрались. Я намерен произвести опыт и прошу, чтобы вы мне помогли.

– Сколько времени это займет? – спросила Молли. – У меня есть дела на кухне. В конце концов, должны же мы хоть иногда есть.

– Да, – сказал Троттер, – понимаю, миссис Дэвис. Но, извините меня, существуют вещи и поважнее, чем еда! Миссис Бойл, например, уже не нуждается в пище.

– Послушайте, сержант, – возразил майор Меткалф, чрезвычайно бестактно, по-моему, ставить вопрос таким образом.

– Извините, майор Меткалф, но я хочу, чтобы вое оставались здесь.

– Вы нашли свои лыжи, сержант Тротгер? – спросила Молли.

Сержант покраснел.

– Нет, не нашел, миссис Дэвис. Однако могу сказать, что догадываюсь, кто их взял. И для чего он их взял. Пока больше ничего не скажу.

– Да уж, пожалуйста, не надо, – взмолился мистер Паравицини. – Я всегда считал, что объяснения надо приберегать к самому концу, к последней, самой захватывающей сцене, так сказать.

– Это вам не игра, сэр.

– Разве? Вот тут, мне кажется, вы ошибаетесь. По-моему, для кого-то как раз игра.

– Убийца сейчас радуется, – тихо проговорила Молли.

Все удивленно посмотрели на нее. Она вспыхнула.

– Так сказал сержант Троттер.

Сержанту Троттеру ее слова удовольствия явно не доставили.

– Не зря вы, мистер Паравицини, намекнули на захватывающую трагедию, – сказал Тротгер. – На самом деле именно это здесь и происходит с нами.

– К счастью, пока еще не со мной, – хихикнул Кристофер Рен, осторожно трогая себе шею.

– Довольно. Уймитесь, молодой человек, – оборвал его майор Меткалф. – Пусть сержант скажет, что мы должны делать.

Сержант откашлялся.

– У меня имеются ваши показания, – начал официальным тоном, – о том, где каждый из вас находился во время убийства миссис Бойл. Мистер Рен и мистер Дэвис были в своих спальнях, миссис Дэвис – в кухне, майор Меткалф – в подвале, а мистер Паравицини здесь, в гостиной.

Троттер помолчал.

– Это показания, – продолжал он, – полученные от вас. У меня нет возможности их проверить. Они могут быть правдивыми, а могут и нет. Или, говоря более определенно, четверо из вас говорят правду, а один лжет. Кто же?

Сержант Троттер обвел присутствующих вопросительным взглядом. Все молчали.

– Четверо из вас говорят правду, а один лжет, – повторил он. – У меня есть план, который поможет мне установить, кто из вас лжет. Если мне это удастся, тогда я буду знать имя убийцы.

– Вовсе не обязательно, – быстро сказал Джайлс. – Кто-то мог сказать не правду по совсем иным соображениям.

– Сомневаюсь, мистер Дэвис.

– Что же это за план, дружище? Вы же только что сказали, что у вас нет возможности проверить показания.

– Да, но я хочу предложить каждому из вас воспроизвести то, что он делал в момент убийства.

– А-а, воссоздание картины преступления, – пренебрежительно заметил майор Меткалф. – Заграничные штучки.

– Не воссоздание картины преступления, майор Меткалф, а, скорее, воспроизведение действий каждого из собравшихся.

– И что же вы надеетесь узнать?

– Пока я вам этого не скажу. Прошу меня простить.

– Значит, вы хотите устроить представление? – спросила Молли.

– В общем, да, миссис Дэвис.

Наступило молчание. Тягостное молчание. «Это ловушка, – подумала Молли. – Ловушка.., и я не понимаю, как…»

Казалось, будто все пятеро, что собрались в гостиной, виновны в убийстве. Они искоса подозрительно посматривали на уверенного в себе, улыбающегося молодого человека, который предложил им разыграть это с виду такое невинное представление.

– Не понимаю, – крикнул Кристофер Рен своим визгливым голосом, – просто не понимаю, что вы хотите выяснить… Ну, проделаем мы то же самое… По-моему, все это вздор!

– В самом деле, мистер Рен?

– Конечно, – веско произнес Джайлс, – мы сделаем так, как вы скажете, сержант. Мы будем вам помогать. Значит, мы все должны в точности повторить то, что делали тогда?

– Да, нужно выполнить те же самые действия.

Майор Меткалф уловил некоторую неопределенность в этой фразе и бросил на сержанта острый взгляд.

– Мистер Паравицини сказал, что он сидел за фортепиано и наигрывал какую-то мелодию. Может быть, вы будете так любезны, мистер Паравицини, показать нам в точности, что вы делали?

– Разумеется, мой дорогой сержант.

Мистер Паравицини живо подскочил к фортепиано и уселся на вертящийся табурет.

– В исполнении маэстро прозвучит тема убийства, – торжественно объявил он.

Ухмыляясь, он принялся нарочито манерно одним пальцем подбирать мелодию «Трех слепых мышат».

«Разумеется, – подумала Молли. – Он радуется».

Медленные, приглушенные звуки, нарушавшие тишину огромной гостиной, производили жуткое впечатление.

– Спасибо, мистер Паравицини, – сказал сержант Троттер. – По-моему, вы именно так играли в.., прошлый раз?

– Да, сержант, так. Я проиграл эту мелодию три раза.

Сержант Троттер обратился к Молли:

– Вы играете на пианино, миссис Дэвис?

– Да, сержант Троттер.

– Не могли бы вы тоже подобрать эту мелодию, причем в той же манере, что и мистер Паравицини?

– Конечно, могу.

– Тогда подойдите, пожалуйста, к пианино, сядьте и приготовьтесь начать по моему знаку.

Молли была немного озадачена. Она медленно подошла к фортепиано.

Мистер Паравицини поднялся с табурета.

– Но, сержант, насколько я понял, – разразился он вдруг возмущенным протестом, – каждый из нас должен играть свою роль. В тот раз именно я сидел за пианино.

– Действия, которые вы будете выполнять, те же самые, что и в прошлый раз, но.., вовсе необязательно, чтобы их выполняли те же самые лица.

– Не понимаю.., вашей цели, – сказал Джайлс.

– А цель есть, мистер Дэвис. Она состоит в том, чтобы проверить ваши показания, в особенности одно из них. Теперь, пожалуйста, послушайте. Я назначу каждому его место. Миссис Дэвис останется здесь, у пианино. Мистер Рен, будьте добры, пройдите в кухню. Последите за обедом, который готовит миссис Дэвис. Мистер Паравицини, не подниметесь ли вы в спальню мистера Рена? Там вы можете поупражняться в художественном свисте на мотив «Трех слепых мышат», как это делал мистер Рен. Майор Меткалф, пожалуйста, поднимитесь в спальню мистера Дэвиса и проверьте там телефонный провод. А вы, мистер Дэвис, загляните, пожалуйста, в чулан под лестницей, а потом спуститесь в подвал.

Снова наступило молчание. А потом четверо мужчин не спеша направились к двери. Троттер пошел за ними. У двери он обернулся.

– Сосчитайте до пятидесяти и начинайте играть, миссис Дэвис, – сказал он, выходя из гостиной.

Прежде чем дверь затворилась, Молли услышала пронзительный голос мистера Паравицини:

– Вот уж не думал, что полицейским так нравится разыгрывать любительские спектакли.

Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят.

Окончив счет, Молли послушно начала играть. И снова вкрадчивые терзающие душу звуки, отдаваясь гулким эхом, упали в тишину гостиной.

 
Три слепых мышонка
Бегали сторонкой…
 

Молли почувствовала, как у нее забилось сердце. Паравицини прав: навязчивые, отвратительные, садистские стишки. Эта детская неосознанная жестокость, столь ужасная в устах взрослых…

Сверху едва слышно доносилась мелодия, которую насвистывал Паравицини, исполняющий роль Кристофера Рена.

Внезапно из библиотеки послышались звуки радио. Наверное, его включил сержант Троттер. Значит, сам он играет роль миссис Брил.

Зачем? И вообще какова цель этого спектакля? Девушка? Да, ловушка. Молли была в этом уверена.

Холодное дуновение коснулось ее щей. Она резко обернулась. Наверное, кто-то отворил дверь. Кто-то вошел… Нет, комната пуста. Внезапно она почувствовала страх. А вдруг кто-то войдет… Вдруг мистер Паравицини появится из-за двери, приблизится к ней своим странным прыгающим шагом.., его длинные пальцы шевелятся, подергиваются…

«Играете реквием по себе, юная леди? Какое совпадение…» Боже мой, что за вздор.., нельзя быть такой глупой.., на придумывала всякой чепухи. К тому же ты сама слышишь, как он насвистывает наверху, И он, должно быть, слышит, как ты играешь.

Что за мысль! Она даже перестала играть. Никто не слышал, как играл мистер Паравицини. Значит, это и есть ловушка? Ведь возможно, он и не играл вовсе? И был не в гостиной, а в библиотеке? Значит, это он задушил миссис Бойл?

А как он занервничал, как заметно занервничал, когда Троттер сказал, что она сядет за фортепиано. И он все время подчеркивал, что играл негромко, одним пальцем. Ну конечно, он специально это твердил, чтобы все подумали, что не слышали его, так как он играл очень тихо. А если на этот раз ее игру услышат, значит, Троттер добился своего – узнал, кто ему лжет, Дверь в гостиную отворилась. Молли, взвинченная ожиданием, чуть не закричала. Однако это оказался не Паравицини, а сержант Троттер. Он вошел, когда она в третий раз сыграла мелодию.

– Благодарю, миссис Дэвис, – сказал он. Он был чрезвычайно доволен собой, весел и явно чем-то обрадован.

Молли убрала руки с клавиатуры.

– Ну что, удалась вам ваша затея? – спросила она.

– Да, вполне. – Голос у него был ликующий. – Узнал все, что хотел.

– Кто же вам лгал?

– А вы не догадываетесь, миссис Дэвис? Ну же, теперь это совсем нетрудно. Кстати, позвольте заметить, вы поступили крайне неблагоразумно. Позволили мне выследить третью жертву. И теперь вы в большой опасности.

– Я? Не понимаю, о чем вы.

– О том, что вы поступили со мной нечестно, миссис Дэвис. Вы кое-что утаили от меня. Так же, как и миссис Бойл.

– Не понимаю.

– О нет, хорошо понимаете. Вы ведь знали все о деле Греггов. Да-да, знали. Когда я о нем упомянул, вы очень растерялись. И именно вы подтвердили, что миссис Бойл была в ваших краях офицером, отвечающим за размещение беженцев. Вы с ней местные уроженки. Когда я стал размышлять, кто же станет третьей жертвой, то сомнений у меня не осталось – вы. Вы знали о деле Греггов из первых рук. Понимаете, мы, полицейские, не такие уж тупые, как о нас принято думать.

– Вы ничего не понимаете. Я не хочу об этом вспоминать, – тихо сказала Молли.

– Напротив, я могу вас понять. – Голос у него неожиданно дрогнул. – Ваша девичья фамилия Вейн-райт, да?

– Да.

– И на самом деле вы старше. В тысяча девятьсот сороковом году, когда случилась трагедия на ферме «Лонгридж», вы были учительницей в школе в Аббивейле.

– Нет!

– Да, миссис Дэвис.

– Нет, говорю вам!

– Мальчику, который потом умер, удалось отправить вам письмо. Марку он украл. В этом письме он умолял вас, свою любимую учительницу, помочь ему. Учитель обязан знать, почему его ученик не ходит в школу. Вы же пренебрегли своими обязанностями. Вы оставили без ответа письмо этого несчастного ребенка.

– Постойте! – Щеки у Молли пылали. – Вы же говорите о моей сестре. Это она была учительницей в школе. И она не пренебрегла своими обязанностями. Дело в том, что она заболела. У нее было воспаление легких. Письмо она прочла, когда мальчик уже умер. Его смерть потрясла ее, у нее было чрезвычайно чувствительное сердце. Она не виновата в его смерти. Она так тяжело перенесла это потрясение, что я до сих пор не могу без содрогания вспоминать об этой трагедии. Она преследует меня, как кошмар.

Молли подняла руки, спрятала в них лицо… Троттер не спускал с нее пристального взгляда.

– Значит, это была ваша сестра, – тихо сказал он. – Ну что ж, в конце концов… – он вдруг загадочно улыбнулся, – это не имеет значения, правда? Ваша сестра.., мой брат…

Он сунул руку в карман. На его губах играла теперь счастливая улыбка.

Молли смотрела на него, широко открыв глаза.

– Никогда не думала, что полицейские носят с собой револьвер!

– А полицейские и не носят. Понимаете, миссис Дэвис, я не полицейский. Я Джим, брат Джорджа. Я позвонил вам из телефонной будки, из деревни, и сказал, что к вам едет сержант Троттер. Потом я перерезал телефонный провод, который идет снаружи под окном гостиной, чтобы вы не могли позвонить в полицию.

Молли как завороженная не могла отвести от него взгляд. Револьвер был нацелен на нее.

– Не двигайтесь, миссис Дэвис.., не кричите, не то нажму на спусковой крючок.

Он все еще улыбался. У него была, как с ужасом поняла Молли, улыбка ребенка. Когда он заговорил, она услышала детский голос и детскую речь.

– Да, – сказал он. – Я брат Джорджа. Джордж умер на ферме «Лонгридж». Нас туда отправила эта противная миссис Бойл. Жена фермера так жестоко обращалась с нами… А вы не помогли нам.., трем мышатам. И я сказал себе: «Вот вырасту большой и убью вас всех». Я не шутил. С тех пор я все время об этом думаю. – Он вдруг нахмурился. – В армии мне ужасно надоедали.., доктор все время о чем-то меня спрашивал.., пришлось бежать. Я боялся, что мне помешают сделать то, что я хотел. Но теперь я взрослый. А взрослые могут делать, что пожелают.

Молли взяла себя в руки. «Говори с ним, – приказала она себе. – Отвлеки его внимание».

– Но послушай, Джим, – сказала она. – Ведь тебе не удастся удрать.

Его лицо омрачилось.

– Кто-то спрятал мои лыжи. Не могу их найти. – Он засмеялся. – Но, думаю, все обойдется. Ведь это револьвер вашего мужа. Я его вытащил у него из ящика. Пусть подумают, что это он вас убил. А вообще-то мне все равно. Забавно все это. Комедия! Эта женщина в Лондоне, ее лицо, когда она меня узнала… А сегодня эта глупая гусыня!

Он покачал головой.

В тишине явственно послышались звуки жуткой мелодии – кто-то насвистывал «Три слепых мышонка».

И вдруг прогремел голос:

– На пол, миссис Дэвис!

Троттер вздрогнул, револьвер у него в руках дернулся. Молли упала на пол. Майер Меткалф вскочил из-за дивана и бросился на Троттера. Револьвер выстрелил, пуля пробила висевший на стене портрет – творение весьма посредственного живописца, дорогое сердцу покойной мисс Эмори.

И тут пошло-поехало – в гостиную бурей ворвался Джайлс, за ним Кристофер и мистер Паравицини.

Майор Меткалф, державший Троттера железной хваткой, рубил короткие, как выстрелы, фразы:

– Вошел, когда вы играли… Спрятался за диван… О нем знал с самого начала… Он не полицейский… Я из полиции – инспектор Таннер… Условились с Меткалфом, что займу его место… Кто-то должен быть здесь… Так решили в Скотленд-Ярде… Ну, парень, – вдруг очень мягко заговорил инспектор Таннер с Тротгером, который был теперь послушен, как ребенок, – ты пойдешь со мной. Не бойся, вреда мы тебе не причиним. Все будет хорошо. Мы за тобой присмотрим.

– А Джорджи на меня не рассердится? – жалобным детским голосом пролепетал верзила Троттер.

– Нет, не рассердится, – успокоил его инспектор и, проходя мимо Джайлса, шепнул ему:

– Совсем свихнулся, бедняга.

Когда инспектор Таннер вывел Троттера, мистер Паравицини, коснувшись руки Кристофера Рена, тихо сказал:

– Идемте, мой друг.

Джайлс и Молли, оставшись одни, посмотрели в глаза друг другу. А потом Джайлс обнял Молли.

– Любимая, – сказал он, – как ты? Он до смерти тебя перепугал, да?

– Нет-нет. Все хорошо, не тревожься… Джайлс, у меня в голове все перепуталось. Я чуть было не подумала, что ты… Зачем ты ездил в Лондон в тот день?

– Чтобы купить тебе подарок к годовщине нашей свадьбы. Дорогая, я хотел сделать тебе сюрприз.

– Поразительно! А я ездила в Лондон, чтобы купить подарок для тебя и тоже не хотела тебе об этом говорить.

– Я безумно ревновал тебя к этому неврастенику. Должно быть, я сошел с ума. Прости меня, любимая.

Дверь отворилась, и мистер Паравицини в своей обычной манере козлом вскочил в комнату. Он сиял лучезарной улыбкой.

– Мешаю примирению… Какая очаровательная сцена… Но, увы, я должен с вами проститься. Полицейский джип пробился сюда. Уговорю их взять меня с собой.

Он наклонился и с видом заговорщика зашептал Молли на ухо.

– Вероятно, в ближайшем будущем меня ждут некоторые затруднения… Но я уверен, мои дела поправятся, и если вы однажды получите ящик, в котором найдете гуся, индейку, несколько банок гусиной печенки, окорок и, скажем, нейлоновые чулки, то примите это от меня в знак восхищения вашей красотой и обаянием. Мистер Дэвис, чек я оставил на столе, в холле.

Поцеловав руку у Молли, он выскочил за дверь.

– Чулки? Гусиная печенка? – шепотом сказала Молли. – Кто он, этот мистер Паравицини? Санта-Клаус?

– Санта-Клаус черного рынка, я думаю, – хмыкнул Джайлс.

Кристофер Рен просунул голову в дверь.

– Голубчики вы мои! Простите, если помешал, но из кухни ужасно пахнет горелым. Скажите, могу ли я что-нибудь с этим поделать?

Молли бросилась вон, отчаянно крича:

– «Пирог! Пирог!»