Текст книги "Щелкни пальцем только раз"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ну, с этим покончено, – сказал Томми. – В этом заведении ты ничего не найдешь, так что забудь о миссис Бленкинсон. Когда я умру и меня похоронят, а ты поносишь траур и станешь жить в приюте для престарелых, ты, вероятно, добрую половину времени будешь воображать себя миссис Бленкинсон.

– Скучно играть только одну роль, – заметила Таппенс.

– Как ты думаешь, почему старым людям хочется быть Мариями-Антуанеттами, мадам Кюри и тому подобными личностями? – спросил Томми.

– Я полагаю, от скуки. Человеку действительно становится скучно. Я уверена, что и тебе стало бы скучно, если бы ты не мог самостоятельно передвигаться, или если бы твои пальцы одеревенели, и ты не мог бы вязать. Человеку отчаянно хочется чем-то заняться, и поэтому ты примеряешь на себя какую-то общеизвестную личность и смотришь, каково это, когда ты в ее шкуре. Я вполне это понимаю.

– Ну еще бы, – сказал Томми. – Помоги, Боже, приюту, в который попадешь ты. Я полагаю, большую часть времени ты будешь Клеопатрой.

– Известной личностью я не буду, – ответила Таппенс. – Я буду кем-нибудь вроде судомойки из замка «Анна Клевская», передающей сочные сплетни.

Дверь открылась, и появилась мисс Паккард в обществе высокой веснушчатой молодой женщины с копной огненно-рыжих волос, одетой в униформу сиделки.

– Мистер и миссис Бересфорд, это мисс О’Киф. Они хотят вам кое-что сказать. Вы меня простите? Меня зовет одна пациентка.

Таппенс должным образом представила меховой палантин тети Ады, и сиделка О’Киф пришла в восторг.

– Ах, как мило! Право, он слишком хорош для меня. Вдруг вам самой его захочется…

– Да нет, не думаю. Для меня он великоват. Видите, какая я маленькая? Он как раз для высокой девушки вроде вас. Тетя Ада была высокая.

– О-о, она была такая величественная старушка. Девушкой она, по-моему, была очень симпатичная.

– Да уж наверное, – с сомнением сказал Томми. – Впрочем, она, должно быть, обладала необузданным нравом, и ухаживать за ней, скорее всего, было невероятно трудно.

– Что да, то да – уж такая она была. Но какой дух! Ничто не могло ее сломить. И она была далеко не дура. Вы бы удивились, как она во все вникала.

– И тем не менее, у нее был норов.

– Что да, то да. Но доканывают нас нытики – сплошные жалобы и стоны. А миссис Фэншо никогда не было скучно. Она так рассказывала о былом… Как однажды, еще будучи девушкой, въехала на лошади по лестнице одного загородного дома… во всяком случае, так она сказывала… Вы можете такое представить?

– Ну, с нее станется, – сказал Томми.

– Право, даже и не знаешь, чему верить. Чего только не расскажут милые старушки. О преступниках, которых они узнали… Надо немедленно известить полицию… иначе нам всем грозит опасность.

– Помнится, в мой последний визит сюда кого-то отравили, – подбросила Таппенс.

– А, это была всего лишь миссис Локкет. С ней это случается чуть ли не каждый день. Но полиция ей не нужна – она настаивает, чтобы позвали доктора, она с ума сходит по докторам.

– А другая… одна маленькая женщина… кричала, чтобы ей подали какао…

– Это наверняка миссис Муди. Ушла от нас, бедняжка.

– Вы хотите сказать – уехала отсюда?

– Нет… ее доконал тромбоз… причем совершенно неожиданно. Она была очень преданной вашей тете – и не то чтобы у мисс Фэншо всегда находилось для нее время… так стрекотать, как она…

– Я слышала, миссис Ланкастер уехала.

– Да, ее забрала родня. Бедняжка, ей так не хотелось уезжать.

– А что за историю она вам рассказывала – о камине в гостиной?

– Ах, у нее было столько историй, у этой старушки… о том, что происходило с ней самой, и о известных ей тайнах…

– Была какая-то история с дитяти… похищенном или убиенном…

– Право, до чего они только не додумаются. Большею частью эти идеи им подбрасывает телевидение.

– Вам не тяжело работать со всеми этими старушками? Утомительно, наверное.

– Да нет… люблю старушек… Вот почему я и занялась уходом за престарелыми.

– Вы давно здесь?

– Полтора года… – Девушка помолчала. – Но в следующем месяце я ухожу.

– Что вы говорите! Интересно, почему?

Впервые в манерах сиделки О’Киф появилась некая скованность.

– Ну, видите ли, миссис Бересфорд, человеку нужна перемена…

– Но вы будете заниматься той же самой работой?

– О да. – Девушка взяла меховую накидку. – Еще раз большое вам спасибо… и я рада, что у меня будет память о мисс Фэншо… Величественная была старушка…

5. Исчезновение одной старушки

I

Вещи тети Ады должным образом прибыли. Письменный стол вызывал восхищение. Столик для рукоделия вытеснил этажерку для безделушек, которой нашлось место в уголке в холле. Картину же с изображением бледно-розового дома у мостика через канал Таппенс повесила над каминной доской в спальне, где она могла созерцать ее каждое утро, пока пили чай.

Поскольку ее по-прежнему мучила совесть, Таппенс написала письмо, в котором объясняла, как картина попала к ней, и предлагала вернуть картину по первому требованию миссис Ланкастер. Письмо она отправила на имя миссис Джонсон для передачи миссис Ланкастер, указав в качестве адреса отель «Кливленд» на Джордж-стрит в Лондоне.

Ответа она не дождалась, но неделю спустя письмо вернулось с нацарапанным на нем: «По данному адресу не проживает».

– О господи, – пробормотала Таппенс.

– Может, они провели там всего ночь или две, – предположил Томми.

– Ты полагаешь, они бы уехали, не оставив адреса, по которому пересылать корреспонденцию?

– А ты написала на письме: «Пожалуйста, перешлите по новому адресу?»

– Разумеется, написала. Знаешь, что? Позвоню-ка я туда и спрошу… Возможно, адрес записан в регистрационной книге отеля…

– На твоем месте я бы оставил все как есть, – сказал Томми. – К чему вся эта суета? Старушка, наверное, давно уже забыла о картине.

– Попытка не пытка.

Таппенс уселась у телефонного аппарата, и вскоре ее соединили с отелем «Кливленд».

Через несколько минут она снова присоединилась к Томми в его кабинете.

– Странное дело, Томми. Их там вообще не было. Ни миссис Джонсон, ни миссис Ланкастер… им даже номеров не заказывали… и прежде, похоже, они никогда там не останавливались.

– Вероятно, мисс Паккард перепутала название отеля, только и всего. Записала его в спешке… а потом, возможно, потеряла… или не так запомнила. Такое бывает, сама знаешь.

– Не сказала бы, что такое может иметь место в «Солнечном кряже». Мисс Паккард всегда такая деловая.

– Возможно, они не забронировали места, а отель оказался переполнен, и им пришлось поехать в другую гостиницу. Сама знаешь, как в Лондоне с гостиницами… Угомонись, а?

Таппенс удалилась. Однако вскоре вернулась.

– Знаешь, что я сделаю? Позвоню мисс Паккард и попрошу у нее адрес адвокатов.

– Каких еще адвокатов?

– Разве ты не помнишь, она упоминала одну фирму стряпчих, которые обо всем договаривались, потому как Джонсоны находились за границей?

Томми занимался подготовкой к речи, которую ему предстояло произнести на одной конференции, и что-то бормотал себе под нос.

– Ты слышал, что я сказала?

– Да, очень хорошая идея… замечательная… превосходная…

– Чем ты занимаешься?

– Пишу доклад, который мне нужно читать на МСАБ, и, я прошу тебя оставить меня в покое.

– Прости.

Таппенс удалилась. Томми продолжал писать и зачеркивать. Лицо его просветлело, темп убыстрился… но тут снова дверь открылась.

– Вот адрес, – сказала Таппенс. – «Партингейл, Хэррис, Локеридж и Партингейл», Линколн-террис, 32. Телефон: Холборн, 051386. Сейчас дела фирмы ведет мистер Эклз. – Она положила листок перед Томми. Теперь наступает твоя очередь.

– Нет! – решительно возразил Томми.

– Да! Тетя Ада твоя.

– При чем здесь тетя Ада? Миссис Ланкастер мне не тетя.

– Но это же адвокаты, – настаивала Таппенс. – Обращаться к адвокатам – это по мужской части. Женщин они считают глупыми и не обращают на них внимания…

– Весьма резонно, – заметил Томми.

– Ах, Томми, ну пожалуйста, помоги. Пойди позвони.

Томми посмотрел на нее и пошел.

Наконец он вернулся и твердо заявил:

– Отныне это дело закрыто, Таппенс.

– Ты дозвонился до мистера Эклза?

– Да нет, я связался с неким мистером Уиллсом, который, несомненно, делает всю черновую работу фирмы «Партигфорд, Локджо и Хэррисон». Но он хорошо информирован и говорлив. Всякая связь осуществляется через Хэммерсмитское отделение «Сазерн Каунтих Бэнк». Но тут, позволь сказать тебе, Таппенс, след прерывается. Корреспонденцию банки отправят, но они ни за что не выдадут адресов ни тебе, ни кому-либо другому, кто еще заинтересуется. У них есть свой кодекс правил, которого они строго придерживаются… Рот у них на замке, как у наших самых помпезных премьер-министров.

– Ну что ж, пошлю письмо через этот банк.

– Это пожалуйста… и, ради Христа, оставь меня в покое, иначе я ни за что не закончу эту речь.

– Спасибо тебе, дорогой, – сказала Таппенс. – Не знаю, что бы я без тебя делала. – Она поцеловала его в макушку.

– Это лучше всякого масла, – отозвался Томми.

II

И только вечером в четверг Томми вдруг спросил:

– Кстати, ты получила ответ на письмо, которое послала через банк миссис Джонсон?

– Очень мило, что ты об этом спрашиваешь, – саркастически ответила Таппенс. – Нет, не получила. – Потом задумчиво добавила:

– И, наверное, не получу.

– Почему?

– Можно подумать, тебе интересно, – холодно ответила Таппенс.

– Послушай, Таппенс… ты же знаешь, я был очень занят… И все из-за этого МСАБ. Слава Богу, конференция всего раз в год…

– Она начинается в понедельник, нет? И пять дней…

– Четыре дня.

– И вы все съедетесь в каком-то тихушном засекреченном доме где-то в сельской местности, будете произносить речи, делать сообщения и проверять молодых людей, годятся ли они для сверхсекретных заданий в Европе и даже за ее пределами. Я забыла, что означает МСАБ. Каких только сокращений теперь не напридумывают…

– Международный Союз Ассоциированной Безопасности.

– С ума сойти! Какая нелепица! А во всем доме, я полагаю, понатыкано «жучков», все прослушивается, и всем все друг о друге известно.

– Весьма вероятно, – с улыбкой отозвался Томми.

– И, я полагаю, от всего этого ты получаешь громадное удовольствие?

– Ну да, в некотором роде. Встречаешь много старых друзей.

– И все, я полагаю, давно шизанутые. А есть ли от всего этого какая-то польза?

– Боже, что за вопрос! На него ведь не ответишь ни «да», ни «нет».

– А там хоть бывают хорошие люди?

– Тут я определенно скажу «да». Даже очень хорошие.

– Старина Джош тоже там будет?

– Да, будет.

– Как он теперь выглядит?

– Глух как пень, подслеповат, скрючен ревматизмом, и ты бы удивилась, как он все примечает.

– Ясно. – Таппенс подумала. – Жаль, что я не могу заняться этим вместе с тобой.

У Томми был извиняющийся вид.

– Надеюсь, ты найдешь чем заняться, пока я буду в отъезде.

– Да уж наверное, – задумчиво ответила Таппенс. Муж посмотрел на нее с непонятной озадаченностью, которую Таппенс умела вызвать в нем.

– Таппенс… что ты задумала?

– Пока еще – ничего. Пока что я только думаю.

– О чем?

– О «Солнечном кряже». И о славной старушке, которая потягивает молоко и бормочет, как малахольная, о мертвых младенцах и каминах. Она меня заинтриговала. Тогда я подумала, что в следующий приезд к тете Аде попытаюсь вытянуть из нее побольше… Но следующего приезда не было, потому как тетя Ада умерла… А когда мы снова появились в «Солнечном кряже»… миссис Ланкастер… исчезла!

– Ты хочешь сказать, что ее забрали родственники? Это же не исчезновение – это вполне естественно.

– Исчезновение… Ни адреса… ни ответа на письма…это спланированное похищение. Я все больше и больше в этом уверена.

– Но…

Таппенс тут же его оборвала:

– Послушай, Томми… предположим, что когда-то произошло какое-то преступление… Казалось, все шито-крыто… Но, предположим, кто-то в семье что-то видел или что-то знал… кто-то пожилой и словоохотливый… Кто-то такой, кто болтал с людьми… кто-то такой, кто, как ты вдруг понял, представляет для тебя опасность… Что бы ты в таком случае сделал?

– Мышьяк в суп? – весело предположил Томми. – Стукнуть по башке?.. Столкнуть с лестницы?..

– Это уж чересчур… Внезапная смерть привлекает внимание. Ты поискал бы какой-нибудь способ попроще – и ты бы его нашел. Приятный респектабельный приют для престарелых. Ты бы нанес туда визит, назвавшись Джонсоном или Робинсоном, или устроил бы все так, чтобы делом занялась третья, ничего не подозревающая сторона… Ты бы уладил денежный вопрос через какую-нибудь надежную адвокатскую контору… Ты уже намекал, возможно, что у твоей престарелой родственницы случаются порой галлюцинации – такое бывает со многими другими старушками… Никто не сочтет странным, если она станет болтать об отравленном молоке или мертвых младенцах за камином, или зловещем похищении – никто и слушать не станет. Никто не обратит ни малейшего внимания.

– Кроме миссис Томас Бересфорд, – подбросил Томми.

– Ну что ж, да, – с вызовом ответила Таппенс. – Я действительно обратила внимание…

– Но почему?

– Даже и не знаю, – неторопливо сказала Таппенс. – Это как в сказках. «Пальцы чешутся. К чему бы? К появлению душегуба»… Я вдруг испугалась. Я всегда считала «Солнечный кряж» вполне нормальным спокойным местом… и вдруг я стала задумываться… А теперь вот бедная старая миссис Ланкастер исчезла. Кто-то тайно похитил ее.

– Но зачем это им?

– Я могу лишь гадать. Наверное, она становилась все хуже – хуже с их точки зрения, – возможно, вспоминала все больше. Больше болтала или, возможно, она кого-то узнала – или кто-то узнал ее – или сказал ей что-нибудь, что навело ее на новые размышления о давних событиях. Во всяком случае, по той или иной причине она стала для кого-то опасной.

– Послушай, Таппенс, вся эта история – сплошные «кто-то» и «что-то». Просто какая-то выдумка. Не станешь же ты впутываться в дела, которые совершенно тебя не касаются…

– Согласно твоим утверждениям, впутываться не во что, – сказала Таппенс. – Так что тебе нет нужды беспокоиться.

– Оставь «Солнечный кряж» в покое.

– Я не собираюсь ехать туда. Я полагаю, там мне ничего нового не услышать. Думаю, старушка жила там в полной безопасности. Где она теперь – вот что меня интересует. Я хочу найти ее, пока с ней ничего не случилось.

– Какого черта ты думаешь, будто с ней что-то случится?

– Мне не нравится эта мысль. Но я иду по следу, я собираюсь стать Пруденс Бересфорд, частным сыщиком. Ты помнишь те времена, когда мы были «Блестящими сыщиками Бланта?»

– Это я был, – сказал Томми. – Ты была миссис Робинсон, моей личной секретаршей.

– Не все время. Во всяком случае, я собираюсь заняться именно этим, пока ты играешь в шпионов в таинственном особняке. Теперь я буду занята спасением миссис Ланкастер.

– Вероятно, ты убедишься, что с ней все в порядке.

– Надеюсь, что так. Это меня обрадовало бы.

– Как ты собираешься приняться за дело?

– Я тебе уже сказала: сначала мне нужно подумать. Может, какое-нибудь рекламное объявление? Нет, это было бы ошибкой.

– Что ж, будь осторожна, – несколько невпопад брякнул Томми.

Таппенс ничего не ответила.

III

В понедельник утром Альберт, опора домашней жизни Бересфордов в течение многих лет, с тех самых пор, как они вовлекли его, рыжеволосого лифтера, в борьбу против преступников, поставил поднос с чаем на столик между двумя кроватями, отдернул занавески, объявил, что день ясный, и освободил спальню от присутствия своей уже дородной фигуры.

Таппенс зевнула, села, протерла глаза, налила чашку чая, бросила в нее кусочек лимона и заметила, что день, вроде бы, хороший, хотя как знать, что будет дальше.

Томми повернулся и застонал.

– Проснись, – сказала Таппенс. – Не забывай, сегодня тебе надо кое-куда поехать.

– О боже, – отозвался Томми. – А ведь верно.

Он тоже сел в постели и стал пить чай, оценивающе глядя на картину над каминной доской.

– Должен сказать, Таппенс, твоя картина выглядит очень красивой.

– Это потому, что окно преломляет солнечные лучи, которые освещают ее.

– Она как-то успокаивает, – сказал Томми.

– Если бы только я могла вспомнить, где именно я видела этот дом…

– Не понимаю, какое это имеет значение. Когда-нибудь вспомнишь.

– Это не годится, я хочу вспомнить сейчас же.

– Но почему?

– Неужели непонятно? Это единственная зацепка, которая у меня есть. Эта картина принадлежала миссис Ланкастер…

– Одно не вяжется с другим, – сказал Томми. – Да, пусть картина принадлежала когда-то миссис Ланкастер. Но, возможно, она или кто-то из родственников просто купили ее на выставке. А может, картину ей подарили. Она привезла ее с собой в «Солнечный кряж», потому что считала красивой. Нет никаких оснований полагать, что она непременно имеет какое-то отношение лично к миссис Ланкастер. Будь так, она бы не подарила ее тете Аде.

– Это единственная зацепка, которая у меня есть, – повторила Таппенс.

– Такой милый мирный домик, – сказал Томми.

– И все равно, я думаю, дом этот пуст.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Вряд ли в нем кто-то живет. Вряд ли кто-то когда-нибудь выйдет из этой двери. Никто не пройдет по тому мостику, никто не отвяжет лодку и не уплывет в ней.

– Ради Бога, Таппенс! – Томас вытаращился на нее. – Что это с тобой?

– Эта мысль пришла мне в голову, как только я увидела картину, – ответила Таппенс. – Я подумала: «Вот было бы здорово пожить в таком милом домике». А потом подумала: «Но ведь на самом деле в нем никто не живет, я просто уверена, что никто». А это лишний раз подтверждает, что я видела его раньше. Минуточку… минуточку… я вспоминаю. Я вспоминаю. Томми уставился на нее.

– Из окна, – едва дыша, сказала Таппенс. – Из окна автомобиля? Нет, нет, не под таким углом. Я бежала вдоль канала… какой-то горбатый мостик, розовые стены дома, два тополя, даже больше. Тополей было очень-очень много. О Боже, Боже, если бы только я могла…

– А, кончай, Таппенс.

– Я еще вспоминаю.

– Боже милосердный! – Томми посмотрел на свои часы. – Мне надо поторапливаться. Заморочила мне голову своей картиной.

Он соскочил с кровати и поспешил в ванную. Таппенс откинулась на подушки и закрыла глаза, пытаясь вернуть воспоминание, которое постоянно от нее ускользало.

Томми наливал себе вторую чашку кофе, когда раскрасневшаяся и ликующая появилась Таппенс.

– Ну, все, я знаю, где видела этот дом. Из окна поезда.

– Где? Когда?

– Не знаю. Придется подумать. Помню, я еще сказала тебе: «В один прекрасный день я пойду и посмотрю на этот дом». И я попыталась рассмотреть название следующей станции. Но ты же знаешь, какие теперь железные дороги. Половину станций снесли. И следующую тоже, и никакого названия не сохранилось.

– Куда, к чертям, подевался мой портфель? Альберт? Последовали лихорадочные поиски. Запыхавшийся Томми вернулся попрощаться. Таппенс сидела, задумчиво глядя на яичницу.

– До свидания, – сказал Томми. – И, ради Бога, Таппенс, не суй ты нос не в свои дела.

– Пожалуй, – раздумчиво сказала Таппенс, – я вот что сделаю: поезжу-ка я по железной дороге.

Томми, казалось, стало немного легче.

– Вот именно, – ободряюще сказал он. – Покатайся немного. Купи себе сезонный билет. Все скоротаешь время до моего возвращения.

– Передай привет Джошу.

– Хорошо, – ответил он и добавил, встревожено глядя на жену:

– Жаль, что ты не едешь со мной. Не… не делай никаких глупостей, ладно?

– Разумеется. – сказала Таппенс.

6. Таппенс идет по следу

– О Боже, – выдохнула Таппенс, – о Боже.

Она уныло огляделась по сторонам. Никогда еще Таппенс не чувствовала себя такой несчастной. Естественно, она знала, что будет скучать по Томми, но и подумать не могла, что так сильно.

За годы семейной жизни они редко расставались надолго. Еще до замужества они называли себя парочкой «молодых искателей приключений». Они вместе переживали трудности и опасности, они поженились, они родили двоих детей и, как раз когда мир казался им совсем скучным и старым, началась вторая мировая война, и чуть ли не чудом они оказались замешанными в дела Британской контрразведки. Они были несколько необычной парой, и их завербовал тихий, не поддающийся описанию мужчина, назвавшийся «мистером Картером». Они пережили новые приключения, которые, между прочим, не были запланированы мистером Картером. Завербовали-то одного Томми. Но Таппенс, проявив всю свою природную изобретательность, умудрилась так здорово все подслушать, что, когда Томми, в роли некоего мистера Мадоуса, появился в одной гостинице в приморском городке, первым же человеком, которого он там увидел, была женщина средних лет, работавшая вязальными спицами; она взглянула на него до того невинным взором, что он был вынужден приветствовать ее как миссис Бленкинсон. После этого они уже работали в паре.

«На этот раз, однако, – подумала про себя. Таппенс, – мне ничего не сделать». Сколько бы она ни подслушивала, какую бы изобретательность ни проявляла, проникнуть в тайны Тихушного Особняка и участвовать в работе МСАБ ей была не по силам. Всего лишь «Клуб для старых ребят», с возмущением подумала она. Без Томми квартира казалась пустой. Таппенс чувствовала себя очень одиноко. «Куда ж мне себя деть? – подумала она.

Вопрос был чисто риторический, ибо Таппенс уже предприняла некоторые шаги в этом направлении. На этот раз никакой разведки, никакой контрразведки. Вообще ничего официального. «Пруденс Бересфорд, частный сыщик, вот кто я такая», – сказала она самой себе.

После непритязательного ланча обеденный стол в столовой был завален расписаниями движения поездов, путеводителями, картами и несколькими старыми ежедневниками, которые Таппенс умудрилась откопать.

В какое-то время за последние три года (никак не раньше – в этом она была уверена) она совершила поездку по железной дороге и, глядя из окна вагона, обратила внимание на один дом. Вот только что это была за поездка?

Как и большинство людей нашего времени, Бересфорды в основном путешествовали в автомобиле. Поездки по железной дороге они совершали довольно редко.

Они, разумеется, ездили в Шотландию – погостить у замужней дочери Деборы, но то была ночная поездка.

Летом ездили в Пензас, но эту дорогу Таппенс знала чуть ли не наизусть.

Нет, то была гораздо более обычная поездка.

Таппенс скрупулезно составила подробнейший список всех возможных поездок, которые совершила и которые могли бы подсказать ей ответ. Два-три раза ездили на скачки, визит в Нортумберленд, два местечка в Уэльсе, крестины, две свадьбы, распродажа, на которой они присутствовали, несколько щенков, которых она отвозила по просьбе одного друга – тот разводил их, но слег от гриппа. Местом встречи была какая-то узловая станция, названия которой она не запомнила.

Таппенс вздохнула. Скорее всего, придется последовать совету Томми, больше ничего не остается. Купить сезонный билет и поездить по наиболее вероятным участкам железной дороги.

В записной книжице она набросала обрывки других воспоминаний: а вдруг пригодятся?

К примеру – шляпа… Да, шляпа, которую она бросила на полку. Она была при шляпе – значит, свадьба или крестины… только не щенки.

И еще одно озарение; она сбрасывает туфли, потому что ногам больно. Да – определенно – она смотрела на этот дом… и сбросила туфли, потому что было больно ногам.

Выходит, это было какое-то светское мероприятие – либо она на него ехала, либо возвращалась с него… Конечно же, возвращалась, потому как ноги болели от того, что она долго простояла в своих выходных туфлях. А шляпа-то какая? Цветастая шляпа – значит летняя свадьба… или зимняя вельветовая?

Таппенс переписывала кое-какие детали из железнодорожных расписаний различных линий, когда вошел Альберт, чтобы спросить, что она хочет на ужин и что заказать мяснику и бакалейщику.

– Я полагаю, несколько дней я буду в отъезде, – сказала Таппенс. – Так что заказывать на дом ничего не надо. Я собираюсь поездить по железной дороге.

– Вам понадобятся сандвичи?

– Вероятно. Приготовьте немного ветчины или чего-нибудь такого.

– А яйца и сыр подойдут? В кладовке есть банка гусиной печенки – она уж столько там лежит, пора ее съесть.

Рекомендация прозвучала несколько зловеще, но Таппенс сказала:

– Хорошо. Сгодится.

– Письма вам пересылать?

– Я еще даже не знаю, куда именно поеду, – ответила Таппенс.

– Понятно, – сказал Альберт.

Больше всего их устраивало в Альберте то, что он со всем соглашался, ему никогда не надо было ничего объяснять.

Альберт ушел, и Таппенс снова задумалась: что ж это за мероприятие, на которое надо было явиться в шляпе и выходных туфлях?..

Вот бы побольше вспомнить о пейзаже… Она сидела с правой стороны по ходу поезда. На что она смотрела, прежде чем увидела этот канал?.. Лес? Деревья? Фермерская земля? Деревня вдали?

Ломая над этим голову, она подняла взор… Альберт вернулся. В этот момент она и думать не думала, что Альберт, стоявший там, чтобы привлечь ее внимание, и был ответом на ее молитву…

– Ну что там еще, Альберт?

– Если завтра вас не будет целый день…

– Возможно, и послезавтра…

– Ничего, если я возьму выходной?

– Да, разумеется.

– Элизабет у меня пятнами пошла. Милли думает, это корь…

– О Боже… – Милли была жена Альберта, а Элизабет – младшая из его детей. – И Милли, разумеется, хочет, чтобы вы были дома?

Альберт жил в аккуратном домике через улицу или две.

– Да нет… Она не любит, чтобы я болтался под ногами, когда у нее забот полон рот… Просто я мог бы сводить куда-нибудь других детей…

– Пожалуйста. Я полагаю, вы все на карантине?

– Лучше бы уж они все ею переболели, да и дело с концом. У Чарли она была, у Джин тоже. Во всяком случае, можно мне уйти?

Таппенс заверила его, что ничего страшного не произойдет.

В глубинах ее подсознания что-то зашевелилось… Счастливое ожидание… Узнавание… Корь… Да, корь. Что-то, имеющее отношение к кори.

Но какая связь между этим домом у канала и корью?..

Ну конечно! Антея. Антея была крестницей Таппенс… а дочь Антеи, Джейн, училась в школе… первый семестр… А тут день открытых дверей, и Антея позвонила… у двух ее младших детей появилась корьевая сыпь, дома ей помочь было некому, а если бы никто не приехал, Джейн была бы ужасно разочарована… Не могла бы Таппенс поехать?

И Таппенс сказала, разумеется… Она ничем особенно не занята… Она съездит в школу, заберет Джейн, угостит ее ланчем, а к спортивным состязаниям они вернутся. Был даже особый школьный поезд.

Все пришло к ней с удивительной ясностью: она вспомнила даже, в каком была платье – в летнем ситцевом с подсолнухами!

Дом этот она увидела на обратном пути.

По дороге в школу она была занята журналом, который купила, на обратном же пути читать ей было нечего, и она смотрела в окно, пока, наконец, сморенная дневной усталостью – да и туфли очень жали, – не задремала.

Когда она проснулась, поезд бежал вдоль канала. Местность была частично лесистая, попадались мосты, извилистые тропинки, сельские дороги… ферма вдали… никаких деревень.

Поезд стал замедлять ход – казалось бы, совершенно беспричинно, разве что машинист увидел какой-то сигнал. И вдруг поезд резко остановился у моста, небольшого горбатого мостика, перекинутого через канал – канал, которым, очевидно, уже не пользовались. По другую сторону канала, у самой воды, стоял дом. Таппенс сразу же решила, что таких привлекательных домов она еще сроду не видела, – тихий, мирный дом, расцвеченный золотыми лучами позднего пополуденного солнца.

Людей не было видно – ни собак, ни скота. Однако зеленые ставни не были закреплены на болты. В доме наверняка жили, только в тот момент он, казалось, был пуст.

«Надо разузнать об этом доме, – подумала тогда Таппенс. – Когда-нибудь надо вернуться сюда и осмотреть его. Это такой дом, в котором я бы хотела жить».

Поезд рывком тронулся и медленно покатился.

«Посмотрю название следующей станции, чтобы знать, где это».

Но станции как таковой не оказалось. То было время, когда на железной дороге творилось непонятно что: маленькие станции закрывались, даже сносились, на заброшенных платформах прорастала трава. Двадцать минут… полчаса… Поезд все шел и шел, но ничего такого, что можно было бы запомнить, не попадалось на глаза. Лишь однажды над полями вдали мелькнул шпиль церкви.

Затем возник какой-то заводской комплекс… высокие трубы… ряд крупноблочных корпусов, потом снова пошла открытая местность.

Таппенс подумала про себя: «Этот дом возник как мечта! Может, это и была мечта!.. Вряд ли я когда-нибудь приеду посмотреть на него… слишком трудно его искать… Жаль, конечно… А может, когда-нибудь я наткнусь на него случайно!»

И вот… она совершенно о нем забыла… пока картина, висевшая на стене, не пробудила неясные воспоминания. А теперь, благодаря одному-единственному слову, случайно оброненному Альфредом, поиски закончились.

Или, вернее, поиски только еще начинаются.

Таппенс разложила три карты, путеводитель, различные справочники.

Теперь она уже приблизительно представляла себе территорию, где ей нужно искать. Школу Джейн она пометила большим крестом… железнодорожная ветка, выходившая к главной магистрали на Лондон… время, пока она спала.

Территория в окончательном варианте получилась довольно большая – к северу от Манчестера, к юго-востоку от Маркет Бейсинга, небольшого городка, но довольно важной узловой железнодорожной станции, к западу от Шейлборо.

Завтра рано утром она возьмет машину и начнет.

Она встала, прошла в спальню и принялась внимательно изучать картину над каминной доской.

Да, никакой ошибки. Именно этот дом видела она из окна поезда три года назад. Дом, который она обещала самой себе когда-нибудь поискать…

И вот этот день настал… Это завтрашний день.