Текст книги "Выпуск 1. Том 1"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Честно говоря, не помню.

– Это звучит неубедительно, мистер Инглторп, – резко сказал судья. – Попытайтесь все-таки вспомнить.

Инглторп пожал плечами.

– Я точно не помню, но, кажется, в тот вечер я вышел прогуляться.

– В каком направлении?

– Этого уж я совсем не помню. Лицо судьи стало еще более хмурым.

– Вы гуляли один?

– Да.

– Кто-нибудь повстречался вам по дороге?

– Нет.

– Жаль, – сухо сказал судья, – я вынужден констатировать, что вы отказываетесь сказать, где находились в то время, когда, согласно показаниям мистера Мэйса, покупали у него стрихнин.

– Как вам будет угодно.

– Вы играете с огнем, мистер Инглторп.

«Черт побери, – пробормотал Пуаро, – он что, хочет чтобы его арестовали?»

Действительно, показания Инглторпа звучали крайне неубедительно. Его словам не поверил бы даже ребенок, однако судья быстро перешел к следующему вопросу, и Пуаро облегченно вздохнул.

– Во вторник утром у вас была ссора с женой?

– Простите, но вас неверно информировали. Никакой ссоры с женой у меня не было. Вся эта история выдумана от начала до конца. В то утро меня вообще не было дома.

– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

– А что, моих слов вам недостаточно? – заносчиво спросил Инглторп.

Судья промолчал.

– Двое свидетелей утверждают, что слышали скандал между вами и миссис Инглторп.

– Они ошибаются.

Меня поражало, с какой уверенностью держался Инглторп. Я взглянул на Пуаро. Его лицо выдавало крайнее возбуждение, причина которого оставалась для меня загадкой. Неужели он поверил наконец в виновность Альфреда Инглторпа?

– Мистер Инглторп, – обратился к нему судья, – из показаний свидетелей мы знаем предсмертные слова вашей жены. Вы можете их объяснить?

– Конечно, могу.

– Сделайте милость.

– По-моему, все и так понятно. Во-первых, комната была плохо освещена, во-вторых доктор Бауэрстайн примерно такого же роста, как и я, и тоже носит бороду. Моя несчастная жена, находясь в полуобморочном состоянии, просто приняла его за меня.

– Ого! – услышал я голос Пуаро. – А ведь это идея!

– Вы ему верите? – спросил я шепотом.

– Я не говорил этого, но объяснение мистера Инглторпа я нахожу весьма любопытным.

– Вы восприняли последние слова моей жены, – продолжал Инглторп, – как обвинение, а они на самом деле были призывом о помощи.

Судья задумался на несколько минут, затем спросил:

– Мистер Инглторп, правда ли, что это вы наливали кофе в чашку, которую затем, собственноручно отнесли вашей жене?

– Я действительно налил кофе, но не отнес его Эмили, а только собирался это сделать. Как раз в тот момент мне сказали, что кто-то пришел, и я вышел из дома, поставив чашку на столик в холле. Когда через несколько минут я возвратился, ее там уже не было.

– Даже если последние утверждения Инглторпа правда, – подумал я, – это нисколько не облегчает его участи. Все равно у него было достаточно времени, чтобы подсыпать яд.

Пуаро прервал мои размышления, указав на двух незнакомых мне мужчин, сидевших у двери. Один был высокий и светловолосый, другой – небольшого роста подвижный брюнет с лицом, напоминающим мордочку хорька.

Я вопрошающе взглянул на Пуаро.

– Вы знаете, кто этот невысокий господин? – спросил он тихо.

Я показал головой.

– Это инспектор Джеймс Джепп из Скотланд Ярда. Его сосед тоже из полиции. Так-то, друг мой, события развиваются стремительно.

Я внимательно посмотрел на них и подумал, что эти двое совершенно не похожи на полицейских. Трудно было поверить, что они являются представителями власти.

Неожиданно я вздрогнул: судья огласил вердикт присяжных – преднамеренное убийство, совершенное неизвестным лицом или группой лиц.

6. Пуаро платит долги

Когда мы вышли из зала суда, Пуаро отвел меня в сторону. Я сразу понял, что он хочет подождать своих знакомых из Скотланд Ярда. Через несколько минут они вышли, и Пуаро подошел к тому, что был пониже ростом.

– Боюсь, что вы не узнаете меня, инспектор Джепп?

– Это я-то не узнаю мистера Пуаро? – воскликнул Джепп. Он повернулся к своему коллеге. – Помните, я вам рассказывал о нем? В 1904 году мы работали вместе в Брюсселе, там был арестован знаменитый фальшивомонетчик Аберкромби. Да, мсье, славное было время! А помните дело Альтара? Вот это был пройдоха! Половина европейской полиции гонялась за ним, и все без результата. В конце концов мы его схватили в Антверпене, и то лишь благодаря усилиям мсье Пуаро.

Я тем временем подошел ближе, и Пуаро представил меня мистеру Джеппу, который, в свою очередь, познакомил нас со своим спутником, лейтенантом Саммерхэем.

– Джентльмены, думается, нет нужды спрашивать, зачем вы появились в наших краях, – сказал Пуаро.

Джепп хитро подмигнул моему другу.

– Вы правы, однако дело не стоит и выеденного яйца.

– Я не согласен с вами.

– Полноте! – вступил в разговор Саммерхэй. – Дело совершенно ясное: этому Инглторпу и сказать-то нечего. Я только удивляюсь, как можно быть таким ослом.

Джепп взглянул на Пуаро, затем, улыбаясь, обратился к коллеге:

– Умерьте ваш пыл. Саммерхэй. Я работал с мсье Пуаро и знаю, что он слов на ветер не бросает. Почти уверен, что он может поведать нам что-то любопытное. Не так ли, мсье?

Пуаро улыбнулся.

– Да, у меня есть некоторые соображения по поводу этого дела.

Саммерхэй скептически улыбнулся, однако Джепп внимательно смотрел на Пуаро.

– В том-то и состоит наш недостаток в делах подобного рода, – сказал он, – что Скотланд Ярд находится слишком далеко, мы познакомились с обстоятельствами убийства только во время дознания, а очень важно сразу оказаться на месте преступления. Тут мистер Пуаро нас опередил. Мистер Пуаро был здесь с самого начала, и, видимо, он выяснил что-то интересное. Из показаний свидетелей совершенно очевидно, что мистер Инглторп отравил свою жену, и если бы в этом сомневался не мистер Пуаро, а кто-то другой, я бы просто поднял на смех этого человека. Более того, меня удивило, что присяжным понадобилось столько времени, чтобы вынести свой вердикт. Если бы не судья, они это давно бы уже сделали; он, похоже, оттягивал окончательное решение.

– Возможно, – сказал Пуаро, – впрочем, не сомневаюсь, что у вас с собой ордер на арест Инглторпа.

Лицо Джеппа мгновенно сделалось непроницаемым.

– Возможно, – бросил он сухо.

Пуаро задумчиво посмотрел на инспектора.

– Господа, мне очень нужно, чтобы он пока оставался на свободе.

– Ну и запросы у вас, – пробормотал Саммерхэй. Джепп обескуражено посмотрел на Пуаро.

– Мистер Пуаро, может быть, вы нам все-таки что-то расскажете? Ваши сведения сейчас на вес золота. Я очень уважаю ваше мнение, но Скотланд Ярд не любит совершать ошибок, вы же знаете.

Пуаро задумчиво кивнул.

– Так я и думал. Что ж, я предупреждаю, что если даже вы и арестуете мистера Инглторпа, то это ничего вам не даст: на суде его все равно сразу оправдают. Вот так! – и он выразительно щелкнул пальцами.

Джепп мрачно молчал, а его коллега снова скептически усмехнулся. Затем инспектор вынул платок и вытер пот со лба.

– Будь моя воля, мистер Пуаро, я бы выполнил ваше пожелание, но у меня есть начальство, которое потребует объяснения подобных фокусов. Намекните, хотя бы, что вам удалось узнать.

Пуаро на мгновение задумался, затем сказал:

– Хорошо, но признаюсь, что делаю это неохотно – не люблю раньше времени раскрывать карты. Я хотел бы сначала сам довести это дело до конца, но вы, конечно, правы – одного лишь слова бывшего бельгийского полицейского явно недостаточно. Однако Альфред Инглторп должен оставаться на свободе. Я поклялся в этом моему другу Хастингсу, поэтому предлагаю вам, дорогой Джепп, немедленно отправиться в Стайлз.

– Мы пойдем туда через полчаса. А сейчас нам надо встретиться с судьей и с доктором.

– Хорошо. Вы будете проходить мимо моего дома – вот тот, в конце улицы – зайдите за мной, мы вместе отправимся в Стайлз. Там мистер Инглторп даст вам такие сведения, что станет очевидной полная бессмысленность его ареста. Если же он откажется, что вполне вероятно, я это сделаю за него. Договорились?

– Договорились! – воодушевленно проговорил Джепп. – От имени Скотланд Ярда я благодарю вас за помощь, только я лично не вижу в свидетельских показаниях никаких изъянов. Но вы ведь всегда умели творить чудеса! Итак, до скорого, мсье.

Полицейские удалились, причем на лице у Саммерхэя была по-прежнему скептическая ухмылка.

– Что вы обо всем этом думаете, друг мой? – спросил Пуаро до того, как я успел промолвить хотя бы слово. – Ну и переволновался я во время дознания. Господи, я и не подозревал, что Инглторп может быть настолько недальновиден, чтобы не сказать вообще ни единого слова. Так ведут себя только сумасшедшие!

– Почему же, его действия становятся понятными, если допустить, что, Инглторп все-таки виновен. В этом случае ему остается только молчать, поскольку сказать он ничего не может.

– Как это не может? Будь я на его месте, я был уже придумал десяток версий, одна убедительнее другой, во всяком случае убедительнее, чем его упрямое молчание!

Я рассмеялся.

– Дорогой Пуаро, я не сомневаюсь, что вы в состоянии придумать и сотню таких версий, но скажите, неужели вы и сейчас продолжаете верить в невиновность Альфреда Инглторпа?

– А почему бы и нет? По-моему, ничего не изменилось.

– Но свидетельские показания были очень убедительными.

– Да, я бы даже сказал, что они слишком убедительны.

– Вот именно – слишком убедительны!

Мы подошли к Листвэйз и поднялись по знакомой лестнице.

– В том-то и дело, что они слишком убедительны, – пробормотал Пуаро. – Настоящие свидетельские показания всегда немного расплывчаты и убедительны не до конца. Их надо скрупулезно изучать, отсеивать лишнее. А в нашем случае эта работа уже проделана, и все факты выстроены в стройном порядке. Нет, друг мой, кто-то здесь тщательно поработал, причем настолько тщательно, что выдал себя этим.

– Чем вы это объясняете?

– Тем, что, если бы показания против него были запутанны и противоречивы, их было бы трудно опровергнуть. Но сейчас, когда преступник уже почти затянул петлю на шее Инглторпа, ее с легкостью можно скинуть.

Я молча слушал своего друга. Пуаро продолжал:

– Давайте рассуждать здраво. Допустим, есть человек, который хочет отравить собственную жену. Он не богат, но ухитряется постоянно обеспечивать себя деньгами. Поэтому надо предположить, что хитрости ему не занимать. И как же он осуществляет свой замысел? Он спокойно идет в ближайшую аптеку, покупает стрихнин, ставит свою подпись в журнале и сочиняет при этом глупейшую историю про несуществующую собаку. Но в этот вечер он не использует яд, нет, он ждет, пока произойдет скандал с женой, о котором знает весь дом, и, следовательно, навлекает на себя еще большее подозрение. Он не пытается защитить себя, не представляет даже мало-мальски правдоподобных алиби, хотя знает, что помощник аптекаря непременно выступит с показаниями… Нет, друг мой, не пытайтесь меня убедить, что на свете существуют подобные идиоты. Только сумасшедший, решивший покончить счеты с жизнью, может вести себя подобным образом.

– Но тогда я не понимаю, – начал я…

– Я тоже не понимаю! Я, Эркюль Пуаро!

– Но если вы уверены, что Инглторп невиновен, скажите, зачем же ему было покупать стрихнин?

– А он его и не покупал!

– Но Мэйс узнал его!

– Простите, друг мой, но Мэйс видел всего лишь человека с черной бородой, как у мистера Инглторпа, в очках, как у мистера Инглторпа, и одетого в экстравагантные наряды мистера Инглторпа. Он при всем желании не мог бы узнать человека, которого ни разу не видел вблизи, ведь он всего две недели, как поселился в Стайлз Сент-Мэри, к тому же миссис Инглторп имела дело в основном с аптекой Кута в Тэдминстере.

– Вы хотите сказать…

– Друг мой, помните те два факта, на которые я просил вас обратить внимание? Первый пока оставим, а какой был второй?

– То, что Альфред Инглторп одевается крайне необычно, имеет черную бороду и носит очки, – процитировал я по памяти.

– Правильно. А теперь предположим, что кто-то хочет, чтобы его приняли за Джона или Лоуренса Кавендиша. Как вы думаете, легко это сделать?

– Н-нет, – пролепетал я удивленно. – Хотя, конечно, актер…

Но Пуаро резко перебил меня.

– А почему это трудно? Да потому, мой друг, что оба они гладко выбриты.

Чтобы среди бела дня кого-нибудь приняли за Лоуренса или Джона, надо быть гениальным актером и обладать при этом определенным природным сходством. Но в случае Альфреда Инглторпа все гораздо проще. Его одежда, борода, очки, скрывающие глаза, – все это легко узнаваемо. А какое первое желание преступника? Отвести от себя подозрения! Как это проще всего сделать? Конечно, заставить подозревать кого-нибудь другого! Мистер Инглторп очень подходил для этой роли. В глазах обитателей дома Альфред Инглторп всегда был человеком, способным на любую подлость. Такое предвзятое отношение и привело к тому, что он сразу попал под подозрение. Но чтобы погубить его наверняка, требовался какой-нибудь неопровержимый факт, скажем, то, что он собственноручно купил стрихнин. Учитывая его характерную внешность, организовать это было совсем нетрудно. Не забывайте, мистер Мэйс никогда по-настоящему не общался с Альфредом Инглторпом, как же он мог догадаться, что человек в одежде мистера Инглторпа, в его очках и с его бородой не был мистером Инглторпом?

– Возможно, это и так, – согласился я, сраженный, красноречием своего друга, – но почему в таком случае Альфред не сказал, где он находился в шесть вечера в понедельник?

– Действительно, почему? – тихо спросил Пуаро. – Наверное, если его арестуют, он скажет это, но я не могу доводить дело до ареста. Мой долг в том, чтобы Инглторп понял, какая над ним нависла угроза. Конечно, молчит он неспроста, наверняка есть какая-то мерзость, которую он хочет скрыть. Хотя Инглторп и не убивал свою жену, он все равно остается негодяем, которому есть что скрывать.

– Что же это может быть? – подумал я, побежденный доводами Пуаро. Однако в глубине души я все еще питал слабую надежду на то, что первоначальная ясная схема, в которую укладывались все свидетельские показания окажется в конце концов верной.

– А вы сами не догадываетесь? – спросил Пуаро, улыбаясь.

– Нет.

– А мне вот недавно пришла в голову одна идея, которая теперь полностью подтвердилась.

– Вы мне не говорили об этом, – сказал я с упреком. Пуаро развел руками.

– Простите, друг мой, но вы сами держали меня на некотором отдалении. Скажите, Хастингс, я убедил вас, что он не должен быть арестован?

– Отчасти, – нерешительно произнес я, будучи совершенно равнодушен к судьбе Инглторпа и полагая, что припугнуть его будет нелишне.

Пуаро внимательно посмотрел на меня и вздохнул.

– Ладно, друг мой, скажите мне лучше, что вы думаете о фактах, которые всплыли во время дознания?

– По-моему, мы не услышали ничего нового.

– Неужели вас ничто не удивило?

Я сразу подумал о показаниях Мэри Кавендиш.

– Что, например?

– Ну, скажем, выступление Лоуренса Кавендиша. У меня стало легче на душе!

– А, вы говорите о Лоуренсе? Но ведь он всегда отличался излишней впечатлительностью.

– И тем не менее вам не показалось странным его предположение, что причиной смерти миссис Инглторп могло быть лекарство, которое она принимала?

– Нет. Хоть врачи и отвергли такую возможность, но для человека неискушенного подобное предположение было вполне естественным.

– Но мсье Лоуренса трудно назвать неискушенным, вы же сами мне говорили, что он изучал медицину и даже имеет врачебный диплом.

– А ведь действительно! Мне это не приходило в голову. В таком случае его слова действительно кажутся странными.

Пуаро кивнул.

– С самого начала в его поведении есть что-то непонятное. Из всех обитателей дома он единственный должен был сразу распознать симптомы отравления стрихнином, но случилось наоборот – лишь он один до сих пор допускает возможность естественной смерти; если бы это предположение выдвинул Джон, я бы не удивился. Он не специалист и к тому же немного тугодум по натуре. Но Лоуренс – это совсем другое дело. Тем не менее он выдвинул предположение, абсурдность которого должен был понимать лучше других. Друг мой, тут есть над чем подумать!

– Да, странно.

– А миссис Кавендиш! Она ведь тоже не рассказывает всего, что знает. Как вы это расцениваете?

– Для меня ее поведение совершенно непонятно. Не может же она выгораживать Инглторпа? Хотя внешне это выглядит именно так…

Пуаро задумчиво кивнул.

– Согласен. В одном я не сомневаюсь. Сидя у раскрытого окна, миссис Кавендиш слышала гораздо больше, чем те несколько фраз, о которых она говорила.

– И в то же время трудно поверить, что Мэри могла намеренно подслушивать чужой разговор.

– Правильно. Но ее показания все-таки дали мне кое-что. Я ошибался, Хастингс, и Доркас была права, ссора действительно произошла около четырех.

Я удивленно взглянул на Пуаро – дались ему эти полчаса!

– Да, сегодня выяснилось много странных фактов, – продолжал мой друг. – К примеру, доктор Бауэрстайн, что он делал среди ночи возле усадьбы? Странно, что никого это не удивляет.

– Может быть, у него бессонница, – предположил я неуверенно.

– Если вы правы, то это только осложнит наше расследование.

– Что еще не понравилось моему другу во время дознания? – спросил я с улыбкой.

– Хастингс, – хмуро ответил Пуаро, – если вы обнаруживаете, что люди говорят не правду, будьте осторожны. Либо я очень сильно заблуждаюсь, либо из всех выступавших лишь один, от силы два человека рассказали все, что они знают.

– Пуаро, вы увлекаетесь! Допустим, что Лоуренс и миссис Кавендиш не были до конца искренни, но уж Джон и миссис Ховард, без сомнения, говорили, только правду.

– Оба? Ошибаетесь, друг мой, только один из них!

Я даже вздрогнул от этих слов. Мисс Ховард хотя и говорила всего пару минут, произвела на меня такое сильное впечатление, что я бы никогда не усомнился в ее искренности. С другой стороны, я очень уважал мнение Пуаро, за исключением, правда, тех случаев, когда он проявлял свое ослиное упрямство.

– Вы так думаете? Странно, мне мисс Ховард всегда казалась на редкость честной и бескомпромиссной, порой даже чересчур.

Пуаро бросил на меня какой-то странный взгляд, значение которого я так и не понял. Он хотел что-то сказать, но передумал.

– А мисс Мердок, – продолжал я, – уверен, что и она ничего не скрывала.

– А вам не кажется странным, что она не слышала, как в соседней комнате с грохотом упал столик, в то время как миссис Кавендиш в другом крыле здания слышала это отчетливо?

– Видимо, она очень крепко спала.

– С такими способностями, Хастингс, надо выступать в цирке!

Я не успел ответить на эту бесцеремонную реплику, поскольку в этот момент во входную дверь постучали и, выглянув в окно, мы увидели, что двое детективов поджидают нас внизу.

Пуаро взял шляпу, лихо завернул кончики усов и смахнул с рукавов несуществующие пылинки, после чего мы спустились вниз и вместе с детективами отправились в Стайлз.

Появление полицейских из Скотланд Ярда вызвало некоторое замешательство среди обитателей усадьбы. Особенно это касалось Джона.

По дороге Пуаро о чем-то тихо беседовал с Джеппом, и, как только мы оказались в усадьбе, инспектор потребовал, чтобы все обитатели дома, за исключением прислуги, собрались в гостиной. Я сразу понял, в чем дело: Пуаро всегда был неравнодушен к внешним эффектам.

Меня мучили сомнения по поводу того, что затеял мой друг – он может сколько угодно утверждать, что Инглторп невиновен, но Саммерхэй не из тех, кто поверит ему на слово, и я опасался, что Пуаро не сможет предоставить достаточно веские доказательства.

Через некоторое время все наконец собрались в гостиной, и Джепп плотно прикрыл дверь. Пуаро суетился, усаживая собравшихся, в то время как в центре внимания были, естественно люди из Скотланд Ярда. Думаю, только сейчас все окончательно поняли, что это был не кошмарный сон, нет, жестокое убийство произошло на самом деле, и мы сами были участниками событий, о которых раньше читали только в книгах. Завтра, наверное, все газеты Англии выйдут с сенсационными заголовками:

ЗАГАДОЧНОЕ УБИЙСТВО В ЭССЕКСЕ!!!

ОТРАВЛЕНИЕ БОГАТОЙ ЛЕДИ!!!

Появятся фотографии Стайлз и родственников, выходящих из зала суда (местный фотограф не терял времени даром). Прошло несколько минут, и мои размышления были прерваны: слово взял Пуаро.

Думаю, все были несколько удивлены, что он, а не представитель Скотланд Ярда будет говорить первым.

– Мадам, месье, – произнес Пуаро, низко поклонившись, как некая знаменитость перед началом публичной лекции, – я созвал вас сюда не случайно. Дело касается мистера Альфреда Инглторпа.

Инглторп сидел немного в стороне: наверное, каждый инстинктивно стремился сесть подальше от предполагаемого убийцы. Альфред чуть заметно вздрогнул, когда Пуаро произнес его имя.

– Мистер Инглторп, – обратился к нему Пуаро, – над этим домом нависла мрачная тень, тень убийства.

Инглторп печально кивнул и пробормотал:

– Моя несчастная жена… бедняжка, как это ужасно!

– Я полагаю, мсье, вы даже не подозреваете, насколько это ужасно для вас!

Инглторп никак не отреагировал на эти слова, и Пуаро продолжал:

– Мистер Инглторп, вы находитесь в большой опасности.

Оба детектива нервно заерзали в своих креслах. Мне казалось, что Саммерхэй уже готов был произнести официальную преамбулу: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».

Пуаро снова обратился к Инглторпу.

– Вы меня понимаете, мсье?

– Не-т. О какой опасности вы говорите?

– Я говорю о том, – отчетливо произнес Пуаро, – что вы подозреваетесь в убийстве собственной жены.

При этих словах многие из присутствующих нервно вздрогнули.

– Боже мой, – воскликнул Инглторп, – что за чудовищное предположение! Я убил несчастную Эмили!

Мой друг пристально взглянул на него.

– Мне кажется, вы не совсем понимаете, в каком невыгодном свете вы предстали во время дознания. Итак, учитывая то, что я сейчас сказал, вы по-прежнему отказываетесь сказать, где вы находились в шесть часов вечера в понедельник?

Инглторп застонал, опустил голову и закрыл лицо ладонями.

Пуаро подошел к нему вплотную и вдруг угрожающе крикнул:

– Говорите!

Инглторп медленно поднял глаза и отрицательно покачал головой.

– Вы не будете говорить?

– Нет. Я не верю, что меня можно обвинить в таком чудовищном преступлении.

Пуаро задумчиво кивнул, словно решаясь на что-то.

– Будь по-вашему… тогда я скажу это сам!

Инглторп снова вздрогнул.

– Вы?! Откуда вы можете знать? Я же… – он неожиданно замолчал.

Пуаро повернулся к собравшимся.

– Мадам, месье. Говорить буду я. Эркюль Пуаро! Я утверждаю, что человек, покупавший стрихнин в 6 часов вечера в понедельник, не был мистером Инглторпом, так как в это время он провожал домой миссис Райкес, возвращавшуюся с соседней фермы. Есть по меньшей мере пять свидетелей, видевших их вместе в шесть и даже немного позже. Как известно, Эбби Фарм, дом миссис Райкес, расположен в двух милях от Стайлз Сент-Мэри, поэтому алиби мистера Инглторпа сомнений не вызывает.

На мгновение все замерли, потрясенные словами моего друга. Первым нарушил молчание Джепп, видимо, меньше других склонный к эмоциям.

– Потрясающе! Вы просто великолепны, мистер Пуаро, надеюсь, ваши свидетели надежны?

– Конечно. Вот список с их именами. Вы можете встретиться с каждым из них лично. Но, уверяю вас, я отвечаю за свои слова!

– Не сомневаюсь в этом. – Джепп понизил голос. – Весьма благодарен вам, мсье Пуаро. Действительно, арест Инглторпа был бы величайшей глупостью.

Он повернулся к Инглторпу.

– Сэр, почему же вы не могли сказать об этом во время дознания?

– Я вам отвечу почему, – перебил его Пуаро. – Кое-кто распускает слухи, что…

– Все эти слухи – газетная клевета! – возмущенно воскликнул Инглторп.

– Понятно, что мистер Инглторп не хотел сейчас еще и второго скандала. Я прав?

– Вы совершенно правы. Сейчас, когда Эмили еще не предали земле, я делал все возможное, чтобы не дать пищу для этих оскорбительных и лживых слухов.

– Сэр, – сказал Джепп, – честно говоря, я бы предпочитал несправедливые слухи несправедливому аресту по обвинению в убийстве. Уверен, что, будь миссис Инглторп жива, она бы вам сказала то же самое. Не окажись здесь вовремя мсье Пуаро, вас бы наверняка арестовали!

– Да, я вел себя глупо, – пробормотал Инглторп, – но, инспектор, если бы вы только знали, до какой степени оклеветали и опозорили мое честное имя.

И он злобно посмотрел в сторону Эвелин Ховард.

– Сэр, – обратился инспектор к Джону Кавендишу, – я бы хотел осмотреть спальню вашей матери и после этого, если позволите, немного побеседовать с прислугой. Мистер Пуаро проводит меня, так что вы можете заниматься своими делами.

Все вышли из комнаты, и Пуаро кивнул мне, чтобы я следовал за ним наверх. На лестнице он тихо сказал:

– Быстро идите в противоположное крыло. Встаньте возле занавешенной двери и никуда не уходите, пока я не приду.